Текст книги "Родня: Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев"

Эти случаи показывают, что двух одинаковых археологических памятников не бывает. С особой осторожностью следует оценивать характер смертности. Возрастной состав населения, как правило, отражает изменение рисков для здоровья в течение жизни: детей много, взрослых меньше, стариков мало. Но сохранившиеся останки не всегда являются зеркальным отображением древнего населения. Известно, что представителей определенных слоев общества запрещалось хоронить на церковных кладбищах; археологические данные говорят о том, что точно так же не все тела неандертальцев с одинаковой вероятностью могли оставаться в целости.

Итак, мы располагаем чрезвычайно разнообразными данными, достаточными, чтобы вполне исчерпывающим образом понимать, из чего сделаны – в буквальном и переносном смысле – неандертальцы. Более того, мы можем реконструировать, чем же они от нас отличались и даже как воспринимали этот мир.

Присмотритесь внимательно к неандертальцам, и вы поймете, что они были людьми, хотя и не соответствующими современным стандартам. Их рост был ниже среднего, грудь и талия – шире, они имели немного другие пропорции конечностей. Под массивными бедренными мышцами скрывались более толстые и округлые, чем наши, и слегка изогнутые бедренные кости; тем не менее, несмотря на бессчетное количество ложных реконструкций, неандертальцы совершенно точно были прямоходящими, как и мы.

При большем увеличении вы можете заметить массу специфических анатомических особенностей; некоторые из них вполне очевидны, другие – еле уловимы. Побудьте сами для себя удобной анатомической моделью представителя вида Homo sapiens. Потрогайте подбородок: под мягкой толщей кожи и мышцами находится твердая кость. Почти ни у кого из неандертальцев подбородочного выступа не было даже в младенчестве. Ощупайте голову: она вытянута вверх, но все же шаровидная. Лицо небольшое и не выдается вперед относительно лба. Неандертальский мозг, как и наш, был огромен по сравнению с мозгом других гоминин, однако по форме череп во многом отличался от нашего. Скошенная вниз макушка придавала ему более обтекаемый, рельефный вид, а чуть выше шеи был хорошо заметен затылочный бугор[41]41
  Этот бугор называют «шиньоном».


[Закрыть]. Глаза были крупнее и глубже посажены, нос и рот выдвинуты вперед, скулы же, напротив, скошены назад. Сверху лицо обрамляли массивные, изогнутые надбровные дуги, не разделенные по центру, как ваши, и гораздо более выпуклые. Но мозг, управляющий этими пристально глядящими вам в спину глазами, был не менее крупным и разумным, чем ваш собственный.

Отличия не только внешние. Нащупайте место, в котором нижняя челюсть крепится к черепу, и сделайте жевательное движение; это сочленение у неандертальцев имело совершенно иное строение, с неглубоким асимметричным зазором и более выпуклой костью. Проведите языком по тому месту, где находятся (или находились) зубы мудрости; у большинства Homo sapiens зубы направлены к челюстной дуге, а у неандертальцев они вытянуты вперед, создавая щель между рядами. Вероятно, в этот зазор они могли просунуть язык и пощупать им слегка скругленные кромки крупных резцов, по форме напоминающих лопату. Строение задних зубов внутри челюсти также было иным. Часто они имели массивные, сросшиеся корни. Даже зачатки зубов у новорожденных обладают достаточно характерной формой, чтобы опознать их при отсутствии других костей.

Протяните руку для приветствия, и вы увидите, что первая фаланга вашего большого пальца короче второй, а у неандертальцев – даже у младенцев – эти фаланги практически одинаковые по длине. Ладонь, решительно и крепко пожимающая вам руку, шире вашей, а пальцы расширяются к кончикам.

Тем не менее количество различий между их телами и нашими не говорит о том, что они были более примитивны в широком смысле этого слова[42]42
  Термин «примитивный» в контексте эволюции характеризует отличительный признак, уходящий корнями в далекое прошлое и свойственный видам одной предковой группы.


[Закрыть]. И мы, и они унаследовали некоторые признаки предков, при этом в их роду сохранились черты, которые мы утратили, но верно и обратное утверждение. Дело в том, что неандертальцы и Homo sapiens представляют два расходящихся пути человеческого бытия, каждый из которых своеобразен. Характерные для нас узкие грудные клетки, особенности строения внутреннего уха или зубов в более широком контексте эволюции гоминин не менее несуразны, чем особенности телосложения неандертальцев. Тем не менее объяснение того, почему такие различия существуют и как они влияли на их жизнь, все еще остается ключевой целью исследований.

Рис. 2. Скелет типичного неандертальца (слева) и типичного современного Homo sapiens (справа).

(Основано на рис. 3 из Caspari, R. et al. 2017. Brother or Other: The Place of Neanderthals in Human Evolution. In Marom, A. & Hovers, E. (Eds.)

Human Paleontology and Prehistory: Contributions in Honor of Yoel Rak. Springer.)

Наши пытливые умы стремятся выяснить причины всех явлений, но, по сути, эволюция путем естественного отбора предполагает всего лишь успехи в репродукции, а не какую-то особенную способность к адаптации. Часто говорят о возможных преимуществах биологии неандертальцев, но в реальности из-за воздействия разнообразных факторов все обстоит намного сложнее. Формирование тела – комплексный процесс, при котором изменение в одном месте может вызвать реакцию в любом другом. Генетические мутации – это всего лишь случайные ошибки копирования. Порой они становятся причиной появления анатомических особенностей, которые сохраняются в небольших, изолированных популяциях, если не оказывают отрицательного влияния на выживаемость.

Хотя генетическая схема чрезвычайно важна, образ жизни гоминин также в значительной мере влияет на организм, начиная с костей и заканчивая клеточным уровнем. Воздействие окружающей среды и регулярной деятельности оставляет стойкие следы; можно провести параллель с тем, как мышцы выдающихся спортсменов со временем меняют их скелеты.

Разобраться, на что влияет генетика, а на что – поведение, важно для понимания и анатомии неандертальцев, и образа их жизни. Была ли, например, разница в длине конечностей заложена природой изначально или она обусловлена деятельностью? А может, действуют оба этих фактора? Именно по этой причине так ценны неандертальские дети, включая младенцев, а также те, кто дожил до трудностей подросткового периода. Биография одного из экземпляров, которому мы обязаны пониманием этого второго периода жизненного развития, заслуживает самого пристального внимания. Речь идет о самом первом скелете, обнаруженном в Ле Мустье.

Лед и пламя

После того как в 1860-х гг. Ларте и Кристи раскопали верхний грот Ле Мустье, эти скалы умолкли до тех пор, пока в начале XX в. мир не услышал две еще более причудливые истории из «посмертной жизни» неандертальцев. Одна – про младенца, обнаруженного Пейрони и официально названного Ле Мустье 2, поскольку Ле Мустье 1 – герой второй истории – был найден шестью годами ранее. На судьбу скелета Ле Мустье 1 также повлияла война: на протяжении десятилетий считалось, что он уничтожен. Изначально находка была обнаружена Отто Хаузером, а не Пейрони. В 1907 г. Хаузер начал раскопки между существующими постройками в большом нижнем гроте. Лишь весной следующего года лопата Жана Лейзаля[43]43
  Лейзаль – владелец местного кафе, расположенного под скалами в Ложери, где остановилась рабочая группа Хаузера, на противоположном берегу от Лез-Эзи.


[Закрыть] наткнулась на толстые кости голени. В отличие от Ле Мустье 2 (который остался почти неизвестным), об этой находке сохранился гораздо более подробный отчет.

В течение нескольких следующих дней были найдены другие кости, а одной дождливой ночью – и череп. Однако на извлечение всего скелета ушли месяцы. Из-за столь долгого проведения работ некоторые утверждали, что Хаузер устраивает постановочные раскопки для богатых экскурсантов, на самом же деле объяснением этому, помимо засыпки и повторного откапывания костей, могло быть стремление обеспечить защиту останков и присутствие при их извлечении специалистов. Хаузер пригласил в свою рабочую группу Германа Клаача, профессора антропологии и мирового эксперта по неандертальцам[44]44
  Клаач лично изучал коллекции из Фельдхофера, Спи и Крапины, а также другие останки гоминин.


[Закрыть], а для участия в заключительном «изъятии» 12 августа – ученых из разных стран. Но приехали только его германские коллеги. Извлечением костей из грунта в основном занимался Клаач, а Хаузер тем временем делал снимки – уникальный архив для того времени. После попытки сложить череп из фрагментов прямо перед кафе на виду у деревенских ребятишек[45]45
  Мадам Гимбо, которой на тот момент было семь лет, вспоминала впоследствии, что, наблюдая за происходящим через изгородь, видела, как череп скатился со стола, развалился и реконструкцию пришлось начинать заново.


[Закрыть] все останки были надежно спрятаны в шкафу, а затем упакованы в ящики и отправлены в Германию. Так началось удивительное путешествие длиной почти в столетие.

Хаузер выгодно продал находку Берлинскому этнографическому музею, в котором скелет выставлялся несколько десятилетий. В самом начале Второй мировой войны период спокойствия для него закончился, и, как единственное в своем роде сокровище, кости спрятали в огромном бункере зенитной башни на территории Берлинского зоопарка. Это было одно из нескольких укрепленных сооружений, где размещались зенитные орудия и большое бомбоубежище. Кроме того, оно служило надежным хранилищем для бесценных предметов культурного наследия.

Ближе к концу войны нацисты попытались вывезти сокровища, но потерпели неудачу, хотя кое-что у них получилось. В день взятия Берлина в мае 1945 г. зенитная башня зоопарка оказалась одним из последних рубежей обороны и вместе с оставшимися в зоологическом саду животными подверглась массированной бомбардировке[46]46
  Башня зоопарка выдержала все, что обрушила на нее советская артиллерия, и не устояла лишь перед гигантским зарядом динамита.


[Закрыть].

В результате выжили лишь несколько сотен из тысяч животных, а вместе с неандертальцем в темноте башни остался дожидаться Красной армии удивительный плейстоценовый арьергард: львы, гиены, слон и гиппопотам. Советские трофейные бригады опустошили город и вывезли почти 2 млн предметов, находившихся в зенитных башнях и других местах по всей Германии. В какой-то момент череп Ле Мустье 1 погрузили на поезд и вместе с полотнами старых мастеров и золотом Трои отправили в Москву.

Спустя более чем десятилетие он вернулся в Берлин из-за «железного занавеса». Российское турне спасло его, однако остальным костям скелета Ле Мустье 1 повезло гораздо меньше. Незадолго до окончания войны более 2000 самолетов союзников бомбили Берлин, разрушив музей, в котором, как ни удивительно, все еще экспонировался скелет. Судя по всему, обезглавленное тело было погребено под рухнувшими стенами в адском огне. Во второй раз оно было захоронено, затеряно в руинах среди оплавившихся артефактов, и лишь через 10 лет его осторожно извлекли на свет из-под обломков.

Еще три десятилетия ушло на воссоединение. Военные трофеи возвращались в беспорядке, и череп опознали лишь путем кропотливого сравнения со старыми снимками и каталогами. После падения Берлинской стены – события, восстановившего разрушенные семейные и дружеские связи, – в 1991 г. все фрагменты скелета Ле Мустье 1 наконец-то вновь оказались в одном месте.

Ученые из многих стран потянулись в паломничество к знаменитой реликвии. Через 99 лет после того, как ее впервые обнаружили, наконец были опубликованы результаты первого исчерпывающего исследования Ле Мустье 1. Скорее всего, это был юноша лет 11–15, и его скелет – самый полный из всех известных в настоящее время скелетов неандертальских подростков. Череп имел классическую вытянутую, узкую форму с самым широким местом в затылочной части, и, похоже, это была только середина бурного роста организма. Лицо быстрее росло вверх, чем вперед, поэтому за зубом мудрости не хватало характерного промежутка, и ни надбровья, ни нос не выглядели пока такими внушительными, как у взрослого. Благодаря Ле Мустье 1 нам известно, что и неандертальские тинейджеры проходили трудный подростковый период; возможно, из-за избытка гормонов у него была предрасположенность к кожным высыпаниям и вспышкам агрессии.

Однако испытаний постоянными переездами по Европе, бомбардировками и пожарами будто было недостаточно. Череп перенес пять физических реконструкций, некоторые из них выполнялись бережнее, чем другие. Лишь технологии XXI в. позволили провести более точную виртуальную реконструкцию и с помощью зеркального отображения «выпрямить» искажения, вызванные давлением грунта. В результате получилось не вполне зрелое лицо с огромными глазницами, совершенно не похожее на лица современных подростков. При этом, что интересно, мозг юноши был уже сравнительно большим, так что, дожив до зрелости, он вполне мог стать особо крупным индивидом.

Остается последняя тайна: в какой-то момент в период между окончанием войны и воссоединением скелета в 1990-х гг. исчезли передний зуб и некоторые лицевые кости черепа. Произошло ли это в Берлине при распаковке возвращенных военных трофеев или раньше, когда ящики из зоопарка вскрыли где-то в Советском Союзе? Есть вероятность того, что череп повредили военные во время оценки вещей, когда он находился среди драгоценностей и картин. Впрочем, как все было на самом деле, мы никогда не узнаем, хотя мысль об утраченном зубе неандертальца, до сих пор лежащем в темном бункере где-то в России, завораживает.

Лица и чувства

Неандертальские черепа прекрасны, но, даже если они не раздавлены грунтом, трудно реконструировать сложные функции, зашифрованные в их строении. По большому счету, заняться причинами наших с ними анатомических различий – это все равно, что открыть ящик Пандоры. В геометрии черепа много общего, и исследователи только начинают разбираться в генетических и биохимических процессах, обусловливающих рост костей. Вероятно, частично форма черепа объясняется случайным генетическим дрейфом, происходящим на протяжении жизни тысяч поколений, но внимание всегда привлекают свойства, которые могли обеспечить эволюционные преимущества, особенно в ледниковый период. Впрочем, вовсе не факт, что воздействие условий ледниковья в те дни являлось основным двигателем физической эволюции. Возможно, что на формирование тел в значительной степени влиял образ жизни.

Начнем с верхней части тела и посмотрим, как менялись гипотезы. Массивным надбровьям давали самые разнообразные объяснения – от конструктивной особенности для поддержки крупного лица до защиты глаз от солнца. Согласно одной недавней довольно странной теории, они служили в качестве средства коммуникации, подобно тому как бабуины сообщают о своем статусе, поводя ярко окрашенными бровями. Однако с помощью моделирования было установлено, что с тяжелыми надбровными дугами поводить бровями гораздо труднее, а кроме того, пример шимпанзе демонстрирует, что существует масса других способов донести смысл сообщения посредством мимики и жестов.

Далее глаза: каким неандертальцы видели мир? Их глазницы были больше, чем у Homo sapiens, как тех, что жили в прошлом, так и наших современников, а более крупные глаза могут означать повышенную светопоглощающую способность сетчатки и чувствительность к свету. Для чего им это было нужно? Мы предполагаем, что неандертальцы в основном жили на западе Евразии, то есть в гораздо более высоких широтах, чем основная часть африканского континента. Здесь намного меньше света, а зимы особенно мрачны. У животных, обитающих на севере, глаза, как правило, больше, и даже у людей из более высоких широт глазные яблоки в среднем на 20 % шире, чем у тех, кто живет рядом с экватором. Чем крупнее глаза, тем больше должна быть зрительная система мозга, и эта область, расположенная в характерном затылочном бугре, у неандертальцев явно имеет значительные размеры.

Хорошее зрение в условиях низкой освещенности могло эффективно продлевать день, но, даже если учесть немного больший размер неандертальского мозга, такой зрительный аппарат, скорее всего, оставлял бы в нем меньше места под другие функции. Лобный отдел коры головного мозга, в частности, отвечает за социальные взаимодействия, а его размер некоторым образом коррелирует с размером сети социальных связей. В нашем мозгу эта область увеличена по сравнению с неандертальцами. Но, с другой стороны, мозг отличается способностью легко адаптироваться после серьезных травм, передавая задачи из поврежденных зон в здоровые, а в часто используемых его областях даже происходит приращение новой ткани[47]47
  Для получения допуска к работе водители черных такси в Лондоне должны запомнить более 20 000 улиц города, в результате чего задняя часть гиппокампа, отвечающая за пространственную память, у них значительно увеличивается в размере.


[Закрыть]. Поскольку у нас нет возможности обследовать неандертальцев методом магнитно-резонансной томографии, то мы не можем быть уверенными в том, что их большие глаза и количество нейронов зрительной коры влекли за собой отставание в развитии других когнитивных и коммуникативных способностей.

Независимо от того, обладали ли неандертальцы кошачьим зрением, вполне вероятно, что глазные яблоки у них, как и у нас, были белые (что не характерно для приматов), а радужная оболочка могла быть разных цветов. Тем не менее реконструкция пигментации индивидов – идет ли речь о цвете глаз, волос или кожи – на удивление сложна. За это явление отвечают многие гены, по-разному взаимодействуя друг с другом, чем и обусловлено неимоверное количество комбинаций. Как и в нашей собственной эволюционной истории, существование неандертальцев с очень темной кожей маловероятно, потому что даже при постоянном пребывании на солнце получить достаточное количество витамина D в высоких широтах, где они жили, невозможно.

Следовательно, неандертальцы, скорее всего, были светлокожими, но анализ ДНК показывает, что их биологические механизмы работали не совсем так, как у современных потомков древнего населения Евразии. Базовые генетические сравнения подтверждают, что у некоторых неандертальских индивидов возможно сочетание рыжих волос с веснушками, однако мы не можем быть полностью уверены в том, что связанные с этим гены проявлялись точно так же, как у нас. Зато совершенно ясно, что их внешность также была разнообразной: у некоторых испанских и итальянских неандертальцев встречаются маркеры сочетания «рыжие волосы / веснушки», а анализ индивидов из Хорватии показывает, что они были смуглыми, темноглазыми и темноволосыми.

Какого бы цвета ни были их глаза, наблюдавшие за стадами на горизонте, для того чтобы выжить, ничуть не менее необходимо прислушиваться к миру. Высокоточное сканирование подтверждает, что крошечные косточки внутреннего уха неандертальцев и расположенные за ними мягкие ткани не идентичны ни нашим, ни тем, что были у наших общих предков. Могли ли неандертальцы обладать иным, чем у нас, слухом? Удивительно, но функциональное моделирование показывает, что их слуховая система передавала и усиливала звуковые волны так же, как наши собственные уши[48]48
  По крайней мере, на низких частотах, которые поддаются реконструкции.


[Закрыть]. Эволюция, похоже, отрегулировала ее параллельно с изменениями в черепе, сохранив при этом настройку на те же виды звуков, которые слышим мы. Есть достаточно подтверждений того, что в случае человека это те самые звуки, которые мы сами можем издавать.

Если их зрение было более острым, а слух столь же чувствителен к голосам, доносимым ветром, то каково было их обоняние? В 2015 г. был выпущен парфюм под названием Neandertal[49]49
  Продается во флаконе ручной работы, выполненном в форме бифаса; стоимость флакона объемом 90 мл – около 200 фунтов стерлингов.


[Закрыть]. Создатель утверждал, что в нем присутствует «аромат удара кремня» – запах, появляющийся при изготовлении каменных орудий. Стоит отметить, что это не просто рекламный ход: при раскалывании кремня действительно возникает особый запах. Его часто сравнивают с запахом дыма после выстрела из ружья, и именно так астронавты описывали запах лунной пыли. Примерно половина поверхности Луны покрыта осевшей после падения астероидов подобной тальку пылью на основе кремния – элемента, из которого состоят кремень, кварц и другие камни, часто использовавшиеся для изготовления орудий. Странно осознавать, что лунный аромат был больше знаком неандертальцу, чем Нилу Армстронгу.

Хотя зрительная система у неандертальцев имела больший размер по сравнению с нашей, обонятельная луковица – область мозга, отвечающая за обоняние, – у них была меньше. Однако рассматривать это как причину пониженной чувствительности следует с осторожностью, и тут тоже на первый план выходит генетика.

Очевидно, что у нас с неандертальцами (пусть и не полностью, а хотя бы частично) совпадают гены, связанные с восприятием запахов. Есть одна интересная молекула – андростенон. Она участвует в формировании «аромата» человеческого пота и мочи, и у тех людей, кто способен его почувствовать[50]50
  Точнее, могут почувствовать очень близкий к нему андростенол.


[Закрыть], – а таких примерно половина человечества – этот запах вызывает сильную неприязнь. Если некоторые неандертальцы тоже могли опознавать этот запах, то, вероятно, это было им чем-то полезно. Андростенон воздействует на человеческие гормоны и чувства, но его также выделяют дикие кабаны, а запах этого свиного варианта производит сильный эффект на собак. Возможно, это имеет отношение к охоте: способность почувствовать запах стада, находящегося с другой стороны холма, или определить, что рядом прошло животное, давала бы большие преимущества. Но каковы бы ни были особенности конкретных ароматов, у неандертальцев, скорее всего, запахи – сосновой смолы, лошадиного пота, чего-то горелого – работали мощным стимулом для памяти.

Факт, что вдыхание запаха происходило через чудовищных размеров носы, заставляет задаться вопросом: почему они были такими большими? Судя по массивным носовым отверстиям, выступающим доминантой в средней части лица, эти лица, если облечь их в плоть, имели бы профиль как у носатого короля Карла II. При микроскопическом исследовании черепов в средней части лица было обнаружено огромное количество костеобразующих клеток, свидетельствующее о том, насколько вся эта область со временем выдвигалась вперед. Между тем биомеханические модели не подтверждают теорию, что столь большеносое лицо обеспечивало повышенную силу жевательных движений (хотя в следующей главе мы будем говорить о том, что зубы они определенно использовали не только для еды). Наши маленькие, подобранные лица – результат работы клеток, разрушающих костную ткань, но, как ни странно, сила сжатия челюстей у нас больше.

Нос в равной степени обеспечивает дыхательную и обонятельную функции. Моделирование прохождения струи воздуха через ноздрю неандертальца, реконструированную на основе скелета из пещеры Ла-Шапель-о-Сен (Франция), подтвердило, что размер всей конструкции был почти на треть больше, чем у современных людей. Вообще говоря, одной из функций носа является «кондиционирование» воздуха путем его подогрева и увлажнения до того, как он достигнет наших чувствительных легких. Эта функция особенно важна в сухих и холодных условиях, и в некотором смысле внутреннее строение крупного неандертальского носа чем-то напоминает дыхательную систему северных оленей и сайгаков – у этих животных обширные слизистые оболочки препятствуют обезвоживанию и потере тепла. Как ни удивительно, устройство носа у неандертальцев, судя по всему, хуже справлялось с кондиционированием воздуха, чем наше (хотя и лучше, чем у Homo heidelbergensis). Зато эти объемные ноздри позволяли неандертальцам втягивать воздух почти в два раза быстрее, чем это делаем мы.

Пристальное изучение останков неандертальцев в течение более чем 150 лет открыло нам невероятное количество удивительных фактов о них, порой умопомрачительной степени детализации. Наблюдая за тем, как они росли, развивались и воспринимали мир, мы обнаруживаем признаки удивительного сходства с нами самими. На протяжении тысячелетий человечество щурилось от лучей низкого зимнего солнца, прислушивалось к звукам детских забав, морщило носы, учуяв запах горящего дерева.

И все же анатомически неандертальцы во многих отношениях отличались от нас. Интерпретировать особенности их организма, значительные и не очень, – это значит переосмыслить доказательства эволюционной адаптации неандертальцев к их весьма особенному миру. Мы все еще не разобрались, какую роль играл, к примеру, увеличенный размер глаз, однако другие аспекты – как в случае с носами – могут быть в меньшей степени связанными с адаптацией к арктическим условиям, чем считалось ранее. Наоборот, управление жаждущим энергии телом при жизненном укладе, связанном с большими нагрузками, могло представлять самую большую проблему для выживания.