Текст книги "Популярна и влюблена"

Глава 3

Суббота проходит до абсурда медленно. В «Пустяках и безделушках» еще меньше посетителей, чем было в течение недели, и Лори решила провести семинар по ароматерапии в задней комнате. Хотелось бы мне знать, умирал ли кто-нибудь от передозировки аромата сандала?

Я закончила первую книгу вчера утром, прочитала всю целиком за один присест. И если честно, я понимаю, почему Кассандра постоянно говорит про этот роман и почему весь мир никак не может отложить эти книги в сторону. Они необыкновенны! И любовная линия очень и очень хороша. Это же мечта в самом чистом виде. Героиня, Август, и Ной, ее давняя любовь и лучший друг ее парня, остаются одни после крушения самолета, в котором, кроме них, летели тот самый парень и ее младшая сестра. Они узнают, что Ной – потомок жителей этого острова, и это дает ему магические силы. Силы исцеления, которые помогают ему спасти Август, чуть не погибшую в катастрофе, и… Я не буду раскрывать всех секретов. Просто скажу, что любить нелегко, даже если вы единственные, кто выжил в авиакатастрофе, и вас друг к другу тянет.

Я снова погружаюсь в чтение и дочитываю вторую книгу до половины, прежде чем спрашиваю Лори, можно ли мне уйти немного раньше. Она говорит: «Да, конечно». Точнее, она говорит:

– Сегодня суббота. Никто не приходит по субботам.

Я закрываю за собой дверь и вешаю ключи на крючок рядом с полкой с картами таро. Вытаскиваю свою сумку из-за витрины и, когда наклоняюсь, бросаю взгляд на свое отражение в зеркале. Мои волосы упали на лицо, щеки раскраснелись. На мгновение я не узнаю себя. Это может быть кто угодно. Даже Август.

Когда я приезжаю на прослушивание, там уже бродят группки девушек. Это не удивительно, но все же впечатляет. У дверей «Аладдина», должно быть, собралось больше тысячи человек. Последний раз я видела столько людей в одном месте в тот день, когда брат взял меня на концерт Muse в девятом классе. Мы нечасто проводим время вместе. Я имею в виду, я и мои братья. Какое-то время Джоанна была близка с ними, но к моему появлению идея о младшей сестре уже была им неинтересна. Я помню, как удивилась приглашению Джеффа. Оказалось, он просто хотел, чтобы я следила за машиной, потому что найти бесплатную стоянку было нелегко. Он сказал мне:

– Ты можешь сидеть здесь и слушать музыку.

Я ничего не ответила, потому что боялась расплакаться, а когда мама спросила меня о том, как все прошло, сказала, что концерт был замечательным. Правда казалась мне слишком унизительной.

Я прохожу в зону прослушивания и вижу две очереди – для тех, кто уже зарегистрировался, и для тех, кто этого не сделал. Вторая очередь гораздо короче. Большинство девушек, в отличие от меня, готовились к этому. Все остальные уже получили бланки и заполняют их на планшетах. Кто-то сидит на стульях, кто-то – на полу, кто-то прислонился к стене.

Много кто пришли с мамами, и на секунду меня накрывает волна знакомой грусти. Моя мама сходила со мной ровно на два прослушивания. Первое было на роль в рекламе каши, когда мне было семь. Я помню, как увидела объявление в продуктовом и потом долго умоляла маму пойти туда со мной. Она не хотела, но потом папа убедил ее, что это не такая уж плохая идея и такая работа может впоследствии принести мне небольшие деньги. Я надела свое лучшее платье и туфли, которые мама подарила мне на то Рождество, и мы пошли туда, держась за руки.

Но на само прослушивание мы не попали. Мама увидела остальных девочек и решила, что никакой «актерской игры» там не будет.

– Это конкурс красоты, – сказала она. – Мы ни за что не будем в этом участвовать.

После этого я всегда ходила одна, и ходила тайно. Она поддерживает все проекты, которые связаны со школой или с театром, потому что думает, что они каким-то образом «способствуют обучению», но она с самого начала была против всего, что связано с фильмами.

Я подхожу к столу регистрации, где женщина с улыбкой, больше похожей на узкую полоску, протягивает мне лист бумаги. Я беру его, заполняю форму на краю стола и отдаю ей обратно, не забывая улыбаться. Взамен она дает мне номерок и отпускает меня. Сесть некуда, так что я прислоняюсь к стене и надеваю наушники.

На мой день рождения этой весной Джейк записал все саундтреки из моих любимых фильмов. Он даже загрузил их в мой айпод. Я могу слушать песни из «Магазина „Империя“», пока еду на велосипеде из школы или иду на работу.

Сегодня я решила послушать музыку из «Поющих под дождем». Этот фильм уже можно назвать старым, но я всегда любила классику. Фильмы без тонны компьютерной графики кажутся мне идеальным примером того, что называется кинематографом. Они более ценные. В этих фильмах работа актеров по-настоящему значима.

Звук голоса Джина Келли поглощает меня, и я сажусь спиной к стене, прижимая колени к груди. Я думаю о том, каково было бы получить эту роль. Каково участвовать в настоящем фильме. Доказать моей семье, что это больше, чем подростковая фантазия.

Я позволяю себе задуматься о том, каково было бы воплотить мечту в жизнь.

И вдруг я становлюсь Дебби Рейнольдс. Мои глаза закрываются, и когда говорит Дебби, говорю и я. На сцене. В свете софитов. Я настолько захвачена, что спустя несколько часов, когда меня наконец-то вызывают и я отдаю свой номерок, мое сердце все еще поет. А потом я произношу свои слова так, как это сделала бы Дебби. И когда они зовут мне в помощь парня, высокого красивого блондина, я представляю, что он – Джин Келли. И когда они просят нас сыграть сцену вместе, мне кажется, что мы в фильме, что мы под дождем. Что на нас падают и падают мягкие капли.

– Я Райнер. – Он протягивает мне руку, и я пожимаю ее. Он тянет меня к себе, и мы начинаем до того, как я успеваю представиться. Мы Август и Ной. И мне это кажется правильным. Нет, не просто правильным. Идеальным. Будто вся моя жизнь вела меня к этому моменту.

Только выйдя на улицу после прослушивания, которое, как мне показалось, заняло несколько дней, я понимаю, что на самом деле идет дождь. Забавно, что впервые за всю свою жизнь в Портленде я забыла взять зонт.

Через три месяца мы на съемочной площадке.

Глава 4

«Об Август и Ное говорят все, а скоро говорить будут и о Пэйдж Таунсен. Серия бестселлеров „Запертые“ в ближайшем будущем воплотится на большом экране, и у нас есть первые фотографии со съемочной площадки, где работа в самом разгаре. Таунсен сыграет Август, простую смертную девушку, пытающуюся сделать выбор между Эдом, своим парнем, таким же смертным, и Ноем, своим сверхъестественным возлюбленным. Райнер Девон, известный своей работой в „После тебя“, сыграет Ноя. Актер на роль Эда еще не выбран.

Над сценарием работали Дэвид и Марк Хессы, режиссер – Уайатт Липпман».

Райнер зачитывает статью из газеты, и я тянусь к нему, пытаясь ее забрать.

– Следи за собой, Пи Джи, – говорит он, и я отнимаю у него газету.

– Почему мы не можем просто посидеть пять минут без всего этого? – отвечаю я.

Несмотря на то, что это наша третья неделя на съемках – и мы пробудем здесь еще несколько месяцев, – мне кажется, что мы провели вместе уже тысячу часов. Я плотно заворачиваюсь в свой халат и пью только что поставленный передо мной кофе. Сейчас дует приятный прохладный ветерок, и если сесть снаружи, как мы сидим у Райнера на балконе, можно видеть океан.

Кстати, мы на Гавайях.

После еще двух этапов прослушивания в Портленде я отправилась на студию в Лос-Анджелесе, где снова прослушивалась, но уже в присутствии сотни продюсеров. Нужно было нанять агента и адвоката и обсудить условия договоров. В итоге документов с моим именем набралось на целую библиотеку. Но я получила роль. В конце концов этот красавчик, мистер Джин Келли, и я приземлились на Мауи, чтобы сниматься в экранизации «Запертых». Эта история буквально захватила мир. И я играю главную роль. Это до сих пор кажется чем-то нереальным, несмотря на то, что меня со всех сторон окружают доказательства.

События книги происходят на острове в северо-западной части Тихого океана, но Гавайи предлагали льготы, которые позволили нам начать съемки как можно скорее, и поэтому мы здесь. Пляжи, пальмы… Мы даже сделали из старого домика на плантации студию звукозаписи и сами построили нашу единственную декорацию – хижину, которую Ной и Август делят на острове. Всей съемочной группе и актерам сняли целый апарт-отель, где мы сейчас живем и где находятся все офисы, включая редакторский отдел, гримерную и реквизиторскую.

Райнер прищелкивает языком.

– Значит, переносим чтение таблоидов на время обеда? – Он смотрит на меня, подняв бровь.

– Как смешно, – говорю я.

– Очаровательно. – Он пожимает плечами. – Почти угадала.

Мы с Райнером любим друг друга. То есть Ной и Август любят друг друга. Не мы. Мы просто друзья. Он первым получил роль. Это тот парень, что играл со мной на прослушивании в Портленде. Он сын продюсера и играет всю свою жизнь. Не в театре, как я, а на экране. В сериалах и фильмах. В большом кино. В прошлом году он снялся в фильме с той актрисой, Тейлор. Они играли соседей, чьи родители погибли в автокатастрофе, которая в итоге оказалась не просто несчастным случаем. Не думаю, что я кому-то испорчу просмотр, потому что вся планета уже посмотрела этот фильм как минимум дважды, но самый неожиданный сюжетный поворот в том, что родители персонажа Тейлор убили родителей персонажа Райнера. Но в конце концов они остались вместе. Он спас ее от ее родителей, и они уехали в Европу, забрав наследство, которое осталось после его родителей. Они сменили имена и купили виллу.

Продюсеры не перестают повторять, что мы должны быть готовы к тому, что роли в этом фильме изменят нашу жизнь, но я не представляю, куда его жизни еще меняться. Он известен как золотой мальчик Голливуда, и я пообещала Кассандре, что если Райнер свободен, я привезу ее сюда, чтобы она стала его девушкой. Хотя не думаю, что он свободен. Как такое возможно? Он знаменит, прекрасен и у него милая ямочка на правой щеке. У него светлые непослушные локоны, красивые голубые глаза, а тело как у супергероя. Такие парни никогда не бывают свободны. Это факт. Может, даже научный.

А еще загвоздка в том, что он старше. Ему двадцать два, в то время как Кассандре (и мне) семнадцать. И то, что он играет подростка, не значит, что он влюбится в подростка.

Я отвожу взгляд. Мы стали хорошими друзьями, да, но я не разделяю его беспечного отношения к съемкам. Я чувствую себя не в своей тарелке и не только потому, что никогда не снималась в фильме. Это абсолютно другой уровень. Я должна сделать Август реальной, сделать так, чтобы ее полюбили зрители, и это давит на меня с утра и до поздней ночи. Райнер советует мне расслабиться, но ему-то легко говорить: он к этому привык.

Серьезно, если вы поищете его в Гугле, тот предложит вам шестьдесят один миллион результатов даже без учета новостей, блогов и картинок. Если бы еще месяц назад вы искали в Гугле меня, вы бы нашли информацию о спортивном соревновании, в котором я участвовала, и заметку о постановке «Звуков музыки», в которой я играла. К тому же, если нажать на ссылку, выяснится, что срок ее действия истек.

Первая книга «Запертых» сосредоточена на жизни Август и Ноя на острове, где кроме них никого нет. Пока они пытаются выяснить, почему там оказались и как теперь выжить, Август и Ной начинают влюбляться друг в друга. В фильме есть несколько небольших ролей, на которые уже нашли актеров, но мы отснимем их в самом конце. Актер на роль Эда, парня Август, которого она считает погибшим в авиакатастрофе, еще не найден. Мы встретимся с ним самое ранее только через несколько недель. Так что пока мы с Райнером на Гавайях одни. Одни, если не считать съемочной группы и иногда – автора, Паркер Уиттер. Я видела ее несколько раз, но если верить слухам, она затворница. Она не говорила с нами ни разу за все то время, что мы здесь провели.

– Как спалось? – спрашивает Райнер, вытягивая шею.

Он одет в гавайскую рубашку, которая на одних смотрелась бы глупо, на других – банально или, в лучшем случае, забавно, но на нем выглядит просто идеально. Вот еще одна особенность Райнера – он все делает идеально. Он выглядит на съемках совершенно естественно. Даже не скажешь, что он прикладывает к этому усилия.

Я вру, но в моем тоне все равно слышен сарказм:

– Замечательно.

Райнер наклоняет голову набок.

– Это из-за дурацкого океана, да? Очень шумно. Я попрошу Джессику что-нибудь сделать.

Джессика – ассистент режиссера. Ей двадцать три, и она красотка. Из тех девушек, ради которых пересекают зал, только чтобы встать к ней поближе. Длинные светлые волосы, еще более длинные ноги. Она не потеет даже в тропическую жару, и у нее никогда нет мешков под глазами, даже после восьмичасовой ночной съемки. А еще Джессика – очень приятный человек, один из самых приятных, которых я когда-либо встречала. Когда я только прилетела на Гавайи, она купила мне козырек от солнца с надписью «Запертые» и датой съемок. В уголке изображен логотип фильма – ракушка каури, как в ожерелье, которое носит Август.

– Где здесь можно взять эспрессо? – Сэнди, менеджер Райнера, появляется в дверях. Она, как обычно, безупречно одета, и, несмотря на ветер, из ее прически не выбился ни один волосок.

Раз уж на то пошло, именно благодаря Сэнди я получила роль. Она убедила мою маму. Это далось нелегко, но Сэнди заверила ее, что будет присматривать здесь за мной. Моя мама хотела полететь со мной сама, но я знала, что она никогда не оставит свою работу и Аннабель.

Сэнди была с нами в первые несколько дней на Гавайях, а потом вернулась в Лос-Анджелес. Я не видела ее больше двух недель. Думаю, Сэнди можно считать и моим менеджером. У всех в Лос-Анджелесе есть менеджер.

За ее спиной появляется Уайатт, наш режиссер, и я замираю. Я все еще в халате, а Уайатт не тот человек, кому я могла бы спокойно показаться в таком виде.

– Тебе надо позвонить на стойку администрации, – отвечает он. – То, что подают в столовой, отвратительно.

На нем черные джинсы, черная футболка и кроссовки – в общем, костюм, который ясно дает понять, что поездка на Гавайи для него серьезное неудобство, а не развлечение. Не только его стиль явно противится тропикам. Даже прическа, его собственный вид афро, определенно настроена против теплой погоды.

– В десять начинаем, – говорит Уайатт. – Невероятно, что ремонт освещения в одной комнате занимает шесть проклятых часов.

– Хотите воды? – спрашивает Райнер. Райнер расслаблен, как всегда, но при виде Уайатта он встает и протягивает ему бутылку.

– Нет, – отвечает Уайатт и поворачивается ко мне. – Разве ты не должна уже быть в гримерной? – Я чувствую, как мое лицо заливается румянцем, а руки потеют.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Райнер встревает:

– Это я виноват, я не давал ей уйти. – Он искоса смотрит на меня и подмигивает. – Но да, иди подправь свое личико.

– Спасибо. – Хоть я и отвечаю с сарказмом, я действительно ему благодарна. Мне не нужна еще одна лекция от Уайатта. Но могло быть и хуже. Он мог бы отчитать меня на площадке, перед всеми, как это обычно происходит.

Несмотря на то, что снимаемся только мы с Райнером, на площадке с нами еще куча народу. Монтажеры, ассистенты видеорежиссера и линейные продюсеры. Осветители и постановщики трюков. Людей так много, что мне понадобилось бы десять тетрадей на спирали, чтобы записать всех. Я учусь, потихоньку. Меня будто бы из детского сада сразу перевели в колледж. К счастью, у меня есть Райнер в качестве наставника. Вся команда любит его, и он все время всех подкалывает. Он уже как минимум трижды натягивал прозрачную пленку на унитаз в студии звукозаписи.

– Пойдем, Пи Джи. Я прогуляюсь с тобой, – говорит Райнер.

После того как на пресс-релизе было объявлено, кто будет играть Август, СМИ прицепились к тому, что мое имя никому не известно. Крепко прицепились. С тех пор они зовут меня Пи Джи за мою «непорочность». В честь «детского» рейтинга фильмов[4]4
  В системе рейтингов Американской киноассоциации PG (Parental guidance suggested) означает «детям рекомендуется смотреть фильм с родителями». Имеются в виду дети неограниченно маленького возраста.


[Закрыть]. Когда я говорила с Кассандрой по телефону, то подчеркнула, что я не настолько уж и непорочна. У меня просто пока не было возможности набраться дурного опыта, хоть это и прозвучало странно. В общем, Райнер теперь зовет меня Пи Джи, и меня бы это раздражало, не будь у него той ямочки на правой щеке. Из-за нее мне сложно всерьез на него злиться.

Сэнди взмахивает рукой, заставляя свои «ролексы» застрять на предплечье.

– Ага, – говорит она. – Лилианна уже внизу.

– Я готов, – откликается Райнер. Он встает за моим стулом, готовясь его отодвинуть.

Я отставляю свою чашку из-под кофе и вытираю губы тыльной стороной ладони. Бросаю взгляд на Уайатта, но он не обращает на нас никакого внимания. Он прислонился к перилам и смотрит то на облака, то на пляж внизу. Пытается предсказать сегодняшнюю погоду. Но я-то знаю, что он здесь только из-за Сэнди.

Она поворачивает нас за плечи и ведет через всю комнату, холл, лифт и еще два пролета вниз в гримерную.

– Садись, дорогая, – командует Лилианна. Мы с Райнером занимаем наши места, и Сэнди направляется к выходу.

– Встретимся на площадке, – выкрикивает она через плечо.

– А если ты нам понадобишься? – поддразнивает ее Райнер. – Где нам тебя найти?

Сэнди останавливается и упирает руки в бока.

– Дай мне немного покоя.

– Где вы будете?

– Ты же знаешь, где я буду. – Она закатывает глаза.

– Просто скажи, – отвечает Райнер. Он подмигивает мне.

– В «Старбаксе», – говорит Сэнди сквозь зубы.

Райнер вскидывает кулак в триумфальном жесте.

– И так каждый раз. Почему ты просто не скажешь кому-нибудь, что ненавидишь здешний кофе?

Сэнди бросает взгляд на Лилианну, а потом вновь на Райнера.

– Занимайся своим делом, а я займусь своим.

Она уходит в вихре кремового шелка, и я поудобнее усаживаюсь в кресле. На часах только восемь утра.

– У нас сегодня много тяжелой работы, дорогая, – произносит Лилианна, осматривая мою голову.

Лилианна не просто занимается гримом и прическами, она еще и источник местных сплетен. Она родилась и выросла на Гавайях и работала над всем, что когда-либо здесь снималось, с подросткового возраста, то есть уже почти пятьдесят лет. В мой первый день здесь она рассказала мне о том, как однажды гуляла под луной с Кэри Грантом.

– Я была ребенком, – говорила она. – Даже не поняла, что он, возможно, хотел меня поцеловать. – Я не стала говорить, что почти все считают, что он был геем.

Она тянет меня за волосы, буквально набрасывается на них, но ее плавная речь и мягкое кресло начинают меня усыплять. В последнее время я мало сплю и иногда, хоть и неловко признаться, использую время в гримерной, чтобы подремать.

Кажется, проходит одно мгновение, и вот я уже просыпаюсь и вытираю влажные от слюны уголки рта. Райнер ушел, но надо мной стоит Джессика. Она выглядит ярко и свежо в светло-розовой маечке и джинсовых шортах.

– Как успехи? – спрашивает она. Я вижу, что на самом деле она хочет спросить: «Почему вы еще не закончили?»

– Если бы твоя милая попка перестала мне мешать, мы бы не выбивались из графика, – говорит Лилианна.

Джессика краснеет, а я прикусываю губу, как бы говоря «прости».

– Поняла, – отвечает Джессика. Она уходит тем же путем, каким пришла, бормоча что-то в телефонную гарнитуру.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Лилианну. Она вооружена лаком для волос и тюбиком искусственной грязи. Лилианна улыбается и протягивает ко мне свои занятые всем этим руки.

– Готова испачкаться, милая?

Я киваю.

Знаете, как бывает, когда приходишь к зубному и гигиенист сперва просит открыть рот, вставляет туда кучу трубочек и начинает истязать ваши десны металлическими крючками, а потом расспрашивает вас о школе? Лилианна точно такая же.

– Расскажи мне о мальчиках.

– О каких мальчиках? – бормочу я. Рот у меня приоткрыт, пока она наносит грим на щеки.

– О тех, что дома, и о тех, что здесь. – Она несколько раз щелкает языком и двигает своими широкими бедрами.

– Я знаю здесь только одного.

– Да-да, милая, и он очень даже неплох.

Я смеюсь. Лилианна в семьдесят озабочена мальчиками больше, чем многие мои друзья в семнадцать. Не считая Кассандры. Лилианна только и делает, что говорит о том, что, будь она на пятьдесят лет моложе, она бы не выпустила Райнера из своего кресла.

– Я уверена, что у него есть девушка, – отвечаю я. – Вы же видели его, правда?

Райнер ведет себя так, словно он свободен. Мне кажется. Сложно понять. Я бы не сказала, что он флиртует, он просто дружелюбный, но он никогда не говорил со мной о своих романтических отношениях.

Лилианна отмахивается:

– Эта Бритни? Она ничто в сравнении с тобой.

– Кто такая Бритни?

Лилианна отступает назад и упирает руки в бока.

– Ты журналы-то хоть читаешь?

– На самом деле нет.

– Бритни Дрейк. Поп-звезда, так ее называют. Подними голову.

Я возвращаю голову в нужное положение.

– Бритни, да? – Я слышала о ней. Мне хочется сказать, что она была девочкой с канала «Дисней», но я в этом не уверена.

– Знал бы он, что для него лучше, побежал бы в другую сторону. Ходят слухи, что она изменяет ему с Джорданом Уайлдером, – говорит Лилианна. Она держит надо мной карандаш для бровей. – А дома есть мальчики?

Я на секунду задумываюсь о Джейке.

– Нет. Только друзья.

– Только друг?

Я пожимаю плечами.

– Есть один парень. Мы целовались. Но мы знакомы уже целую вечность. Ничего такого.

Понятия не имею, почему я ей это рассказала. Глупо. Я не умею держать рот на замке. Лилианна, конечно, не побежит в редакцию Star, но все равно не нужно никому ничего рассказывать. Сэнди особо это подчеркнула.

Лилианна разглядывает меня.

– И почему же ты никогда не говоришь с ним?

– Он не очень дружен с телефонами, – отвечаю я.

Лилианна приседает передо мной на корточки так, что наши глаза оказываются на одном уровне.

– Никогда не слышала, чтобы молодой человек не хотел поговорить со своей любимой, если есть возможность. Похоже, он не стоит твоего времени. – Она встает, упирает руки в бока, осматривает меня и одобрительно кивает. – Ладно, милая, мы закончили.

Знакомый ужас трепыхается у меня в груди, словно птица, взлетая, бьет по воде крыльями. Каждый день на съемках кажется еще одним прослушиванием, даже несмотря на то, что я уже получила роль. Знаю, я должна расслабиться – Райнер прав, – но понятия не имею как.

– Спасибо, – говорю я.

– Пожалуйста. Если тебе когда-нибудь понадобится вразумить этого мальчика, дай мне знать. Я могу достучаться до кого угодно. – Она поднимает бровь. Думаю, я ей верю.

Когда я выхожу наружу, солнце уже сияет вовсю. Я иду на съемочную площадку, повторяя про себя слова, которыми каждый день пытаюсь себя убедить. Они выбрали тебя. Ты сможешь. Здесь твое место.