Текст книги "Русский вид. Медведь"

– Пожалуй, дети моих ровесников уже дряхлые старики. Хотя, ты все равно не поймешь…

– Может, у тебя в памяти провалы? Ой, извини, пожалуйста. Не хотела обидеть. Глупость сказала, прости, не злись.

Брок не помнил, чтобы кто-то раньше извинялся перед ним. Прежняя жизнь состояла из череды сменяющих друг друга мучений и постоянного унижения, а потом его и двоих подобных ему перевезли сюда. Новый персонал был подчеркнуто вежлив и обходителен, давая понять, что он, как и остальные измененные, представляет собой немалую ценность.

Он быстро осознал, что важен для новых хозяев, раз его берегут. Это удивляло и настораживало. Особенно следовало быть начеку с Алексом.

Тот уже не раз пытался применить при контакте с ним технику гипноза, но Брок грубо прекратил эти попытки. Он не желал подчиняться никому и, похоже, его услышали. Этот маленький дом в чаще леса казался отличным убежищем, где наконец-то можно расслабиться и быть собой, зализывая старые раны души и тела.

И вот его уединение нарушено. В тщательно закрытый мир изгоя как птичка впорхнула маленькая печальная женщина с длинными каштановыми волосами и мелодичным голосом, который хотелось слушать вечно. Как же Брок мог позволить ей подкрасться так близко, что такое она с ним сделала?

Впервые за много лет, он просто сидел у камина в своем доме и легко разговаривал обо всем на свете с привлекательной гостьей. В его озлобленной заледеневшей душе вдруг зародилось и все больше крепло смутное чувство, связанное с непритворно-искренней девочкой-женщиной: желание оградить ее от всего дурного, защитить, заслонить собой, если понадобиться, постоянно заботиться о ней.

– Ты, наверное, голодна?

– М-м-м… да, я бы что-нибудь поела, если можно.

Брок бесшумно перебрался в кухню, чтобы самым тщательным образом изучить белоснежное нутро пустого холодильника.

– Зачем он у тебя включен, только зря электричество мотает? – упрекнула хозяйственная Мария.

Уже вместе они обследовали все полки в кухонном шкафу. Нехитрый ужин в итоге пришлось соорудить из двух банок чудом обнаруженных говяжьих консервов и куска черного сухаря.

– А сам ты что ешь? – полюбопытствовала Маша, уверенно командуя на кухне.

Брок хмуро отмалчивался, не решаясь признаться в некоторых суровых привычках.

– Ты же большой взрослый дяденька, тебе надо чем-то питаться…

– Я обычно в лесу охочусь. Тебе вообще про это лучше не знать.

На лице Брока ей вдруг померещилась гримаса отвращения. К самому себе. Осторожно покосившись на его внушительные бицепсы, Маша сделала смелое предположение.

– Ага, ясно, зайцев ловишь.

– Почему сразу зайцев, – внезапно обиделся Брок, – здесь и покрупнее дичь водится. Вчера кабанов видел, косули еще…

Маша притихла, заметив в его темных глазах опасный блеск. Разогрев тушенку, она размочила в мясном желе кусочки сухаря и принялась жадно уплетать получившееся блюдо. Брок от такой еды отказался, он поставил на плитку металлический чайник и, когда вода закипела, бросил в нее горстку сухих листочков. Вскоре по комнате поплыл аромат лугового разнотравья в жаркий полдень.

– Что за траву завариваешь? – спросила Маша, стараясь выглядеть не слишком подозрительной.

– Да всякое тут… ну, репешок, душицы немного… земляничные листья.

Брок налил себе и Маше душистого отвара, потом сел в полутемном углу, наблюдая за гостьей. Все в ней манило его, и особые плавные движения молодого женского тела, и то, как она мягко ступает, как поправляет волосы, как искоса поглядывает на него из-под длинных ресниц.

– Я так наелась, больше не хочу, может, ты сам?

Брок молча принял из ее рук тарелку с доброй половиной тушенки. Вообще – то, он, и правда, давно был голоден, но хотел получше накормить нежданную гостью. Ему вдруг стало отчаянно стыдно, что он не может предложить ей чего-то по настоящему вкусного, что могло бы больше понравиться женщине.

Когда они оба поели и выпили травяной настой, Маша вымыла посуду в маленькой металлической раковине, и теперь, расставляла чашки на полотенце. А Брок не мог отвести взгляда от уверенных движений ее рук, казалось, Маша жила здесь всегда, постоянно была рядом, он просто не замечал раньше ее присутствия.

Удивительно, ведь теперь он был совсем не против, чтобы в его логове хозяйничала случайная гостья. И вдруг шальная мысль пронзила разум, а ведь он может оставить ее себе. Просто никуда не отпустит. И никому не позволит забрать ее.

В голове у Брока тут же созрел план: она скоро уснет, а он добежит до лагеря, возьмет для нее еду и одежду, вернется обратно. Но что потом? А что, если девушка не захочет с ним быть, станет кричать и плакать? Он же не сможет заставить ее, не сможет снова увидеть страх на ее милом лице.

И еще… вдруг – это очередная ловушка, коварный план Алекса, чтобы сделать его, Брока, уязвимым, нащупать его слабое место? Череду тревожных мыслей прервал тихий вопрос гостьи:

– Скажи, а другие живут где-то недалеко? Я слышала, вас несколько таких… странных.

– Нас было четверо, но сюда привезли только нас троих. Четвертый болен, говорят, он остался где-то в военном госпитале, в Центре.

При мысли, что Маша может заинтересоваться кем-то другим, Броку стало нехорошо.

– Я вижу их иногда. Но сразу дал понять, чтобы не совались на мою территорию. Фу! Один – большой Кот с ледяными глазами. Второй ловкий Волчонок, вечно бегает вокруг, изучает мои метки. Похоже, скоро напросится на хорошую драку.

Зубы Брока снова блеснули в недоброй ухмылке.

– В них, как и в тебе есть кровь животных? – невинным тоном поинтересовалась Маша и немедленно пожалела о сказанном.

– И не только кровь… все гораздо хуже, только тебе не надо знать. Все мы проклятые отщепенцы. И я не намерен общаться с теми двумя!

– Почему ты так говоришь о себе? Если кто-то причинил тебе зло, это не твоя вина. За что же ты сам себя мучаешь?

– А за то, что не сумел вовремя сдохнуть, утащив с собой хотя бы несколько ублюдков!

Брок свирепо зарычал, сжав кулаки. Что-то неуловимо изменилось в его лице, обратив его в жуткую маску. Маша отшатнулась к двери, но передумала убегать, заметив, что грозный хозяин тоже рывком дернулся к крану и, открыв воду, стал горстями плескать ее себе на лицо и грудь.

Потом он медленно снял промокшую майку и стал вытирать ею же мокрое тело. Маша с содроганием заметила несколько широких уродливых шрамов на его спине и боку и отвела взгляд, поняв, что он смотрит на нее в упор.

– Ты, наверное, устала. Я тоже. Ляжешь на диване, я принесу одеяло и подушку.

Голос его был холодным и жестким. Поколебавшись, Маша спросила:

– А-а… здесь есть ванная комната, как в других домиках или мне можно умыться на кухне? – осмелилась спросить Маша, отведя взгляд в сторону.

– Там, – Брок мотнул головой в сторону одной из запертых дверей.

Маша зажгла свет в уборной и вздрогнула, обнаружив в зеркальном отражении свое осунувшееся бледное лицо.

"Может, это лишь новая серия моего сна… Сейчас выйду отсюда и никакого Брока вообще нет. Я одна в пустом доме, и у меня болезненные галлюцинации. Вот это был бы кошмар!"

Компактная душевая кабина и унитаз были идеально чистыми, словно ими никогда не пользовались. В маленьком угловом шкафчике аккуратно были составлены упаковки мыла и зубной пасты, а также нетронутые зубные щетки.

"Неужели он постоянно умывается во дворе дома или в ручье на дне оврага, а купается тогда где же – в озере? Точно отшельник".

Когда Маша вернулась в гостиную, на диване ее ждала подушка и свернутый плед. Дверь в другую комнату была полуоткрыта, вероятно, там находилась спальня хозяина. Не пойдешь ведь благодарить и желать доброй ночи? Нет-нет, ни за что на свете!

Поколебавшись, Маша не стала снимать джинсы и кофточку, а легла на диван прямо в одежде и, на удивление, почти сразу же заснула.

А вот Брок и не собирался предаваться заслуженному покою. Он выбрался на улицу через окно своей комнаты и до рассвета сидел на крыльце босой, в одних подвернутых походных штанах. Он жадно вдыхал пряную влагу ночного леса, отдыхающего после мощного ливня, прислушивался к возне невидимых мелких существ, начинающих просыпаться или только собирающихся ко сну.

Брок охранял покой женщины, которую уже полностью осознавал своей. Чем бы ни пришлось заплатить…

Глава 5. Разговор с Коротковым

Было уже светло, когда Маша открыла глаза и немного испуганно уставилась на незнакомую обстановку вокруг. А потом вдруг захотелось опять спрятаться под одеяло… Напротив дивана, прямо на полу у противоположной стены сидел Брок. Он рассматривал гостью покрасневшими от бессонной ночи глазами и на лице его сохранялось то же угрюмое выражение, как в первые моменты знакомства.

Отогнав от себя тягостные воспоминания, Маша нарочито бодро произнесла:

– Доброе утро! Как ваши дела? Я отлично выспалась и готова к прогулке до нашего лагеря.

Брок мгновенно поднялся, и Маша в который раз удивилась тому, как легко и грациозно двигается его большое тело.

– Я все еще думаю, как мне с тобой поступить.

– Размышляешь, не приготовить ли из меня завтрак, раз не получилось с ужином? – насмешливо спросила Маша, припоминая его вчерашнюю угрозу.

– Это плохая шутка, – нахмурился он, бесцеремонно усаживаясь рядом.

– Предлагаю просто проводить меня домой, колокольчика у тебя все равно нет, догонялки отменяются.

«Господи, что я несу, он решит, что я его провоцирую, идиотка!»

– Мне привезут все, что я попрошу. Даже колокольчик, если захочешь.

Глаза его опасно сузились, и Маша инстинктивно отодвинулась, натягивая на себя одеяло.

– Послушайте, товарищ Брок, уже утро. Ты обещал отвести меня на базу, и я тебе верю.

Несколько мгновений он боролся с диким желанием схватить ее в охапку, посадить к себе на колени и долго-долго целовать припухшие ото сна губы. Невероятным усилием воли он заставил себя подняться и отойти к двери.

– Тогда пойдем прямо сейчас.

– Хорошо, хорошо, я только быстренько умоюсь.

Через несколько минут они вышли на крыльцо вместе. Маша поежилась от лесной утренней прохлады, а Брок, похоже, совсем не замечал легкого ветерка, хотя на нем была лишь черная безрукавка, полностью открывавшая мускулистые руки. Он быстро пошел вперед, указывая дорогу, а девушка торопилась следом, стараясь не слишком отставать.

Трава после дождя была влажной, кроссовки и джинсы до колен быстро промокли, и Маша с невольным уважением посматривала на высокие армейские ботинки Брока, на его плотные штаны защитного цвета и обнаженные загорелые руки.

«Какой он все-таки здоровенный, настоящий медведь… И даже холода не ощущает как будто…»

На широком кожаном ремне провожатого покачивался в чехле солидный по размерам нож.

«Им он, наверно, разделывает свою крупную дичь…»

Пытаясь уворачиваться от мокрых веток и паутины в бисере крупных капель, Маша быстро утомилась и скоро отстала, как ни пыталась подстроиться под размеряный шаг лесного отшельника. Впереди на маршруте Брока лежала огромная береза, а подле нее в небольшом углублении скопилась дождевая вода. Маша остановилась, поразившись, как одним прыжком он перемахнул через сваленное дерево и направился дальше.

«Мог бы и подождать, у меня точно не получиться так быстро и ловко», – подосадовала она, пытаясь осторожно перелезть через черный, густо обросший мхом ствол.

Опускаясь на землю с другой стороны преграды, Маша плюхнулась правой ногой в лужу и застонала от обиды. Брок тут же повернулся к ней и в одно мгновение оказался рядом. Ни слова не говоря, он подхватил ее на руки и, крепко прижав ее к себе, продолжил свой путь, как ни в чем не бывало. Маша только ахнула, обхватывая его шею.

– Держись лучше, – сердито посоветовал Брок, и тут она совсем рядом увидела темно-карие, почти черные глаза с невероятно длинными густыми ресницами. Вдруг по плечу его ударила мокрая ветка и, спасаясь от холодных капель, Маша спрятала лицо у него на груди.

Брок пах лесом – мокрым деревом и молодыми зелеными листьями. И еще можно было уловить особенный терпкий запах разгоряченного движением мужского тела. В нем было что-то смутно знакомое, такой запах имел Вадим, когда заходил в квартиру, возвращаясь из командировки, и она с радостным визгом вжималась в его распахнутую грудь.

Память болезненно кольнула сердце и, спасаясь от знакомой горечи, Маша глубже вдохнула волнующий шлейф терпкого аромата, а потом ясно услышала частое биение сердца где-то рядом с ее губами.

Она на пару мгновений закрыла глаза, задыхаясь от невероятного ощущения, что знает Брока уже давно и то, что сейчас он несет ее на руках было абсолютно правильно и хорошо. Эта встреча была предопределена и неминуема. Наконец-то свершилась.

Скоро тропа стала суше, а впереди замаячили знакомые сосновые колки.

– Ты не так уж далеко ушла от своего дома, – пояснил Брок, – непонятно, как могла заблудиться, леший, что ли, водил тебя около моего оврага. Я вчера полчаса за тобой наблюдал.

Маша вздрогнула от такого признания. В памяти снова поднялись первые минуты их общения под звуки распаляющейся грозы. На сердце похолодело.

– А ты и правда, мог меня убить?

– Не знаю. Нет, наверное, – отрывисто сказал Брок. – Что-то другое бы мог, да ты вовремя остановила…

Он вдруг замер и резко поставил ее перед собой, сурово сдвинув густые брови.

– Не ходи больше в лес одна! Вообще никуда не ходи дальше поселка, слышишь? В лес тебе можно только со мной.

Брок довольно сильно встряхнул ее за плечи, почти злобно заглядывая в широко распахнувшиеся от страха глаза. Маша еле слышно оправдывалась:

– Да не собираюсь я никуда ходить, мне и вчерашней прогулки на всю жизнь хватит!

– В лесу опасно одной, – упрямо повторил Брок, приближая к ней мрачное лицо.

– Понимаю уже, не маленькая.

«На него точно находит порой что-то… звериное».

Они стояли близко друг к другу, и Брок тяжело дышал, не убирая рук с ее плеч.

– С тобой больше ничего не должно случиться, я не позволю никому из них к тебе подойти.

– Здорово! Я согласна. Будешь меня охранять.

Маша даже попыталась улыбнуться, внезапный порыв заботы от странного лесного мужчины немного позабавил, а слова «в лес только со мной» отчего-то порадовали. Но Брок продолжал:

– Ты даже не представляешь, какими мы можем быть.

– Я и тебя должна бояться?

– Нет. Меня – нет, – однако в голосе его послышалась некоторая неуверенность.

Желая успокоить, она неожиданно для самой себя подняла руку и коснулась щеки Брока.

– Колючий-то какой, прямо ежик. Чем же ты бреешься?

– У меня есть нож.

– Так это же неудобно! Надо сказать, чтобы Коротков достал тебе нормальную бритву.

– Я ничего не буду просить у Алекса!

– Ну и зря! Ты разве еще не понял, что здесь все для вас, и сам Коротков здесь нужен только, чтобы помогать вам. Это вы здесь главные персоны, ты и те – другие. Их ты тоже напрасно сторонишься, вам надо держаться вместе, так будет легче.

Наверно, в самые драматические минуты жизни в ней просыпалась строгая учительница, желавшая отсчитать нерадивых подростков в процессе обучения «разумному, доброму, вечному».

– Ты такая красивая, когда сердишься, – Брок улыбнулся совсем как мальчишка и пожал плечами, словано стряхивая приставшие соринки и паутину.

– А вот тебе не идет хмурый вид, уж лучше бы ты чаще улыбался.

Между ними возникло странное притяжение. Маше отчаянно захотелось снова прикоснуться к нему, хотя бы пригладить взлохмаченные волосы, явно не знакомые с расческой.

«Надо бы его как-нибудь подстричь».

Еще она неожиданно вспомнила фразу из сказки Киплинга про кошку, гулявшую сама по себе: «Мужчина был тоже дикий, страшно дикий, ужасно дикий, и никогда бы ему не сделаться ручным, если бы не женщина…»

Вообразив лесного отшельника в роли первобытного мужчины, а себя в качестве его наставницы, она, не выдержав, звонко рассмеялась.

И вот тогда-то Брок, до этого пристально смотревший на нее, вдруг двинулся вперед и закрыл ей смеющийся рот жадным поцелуем. У Маши перехватило дыхание, она попыталась упереться ладонями в его широкую грудь, но с таким же успехом могла бы отодвинуть от себя бетонную стену.

Брок обеими руками удерживал ее голову и продолжал горячо целовать, отрываясь на мгновение от холодных губ и прижимаясь к ним снова и снова.

Когда же его язык настойчиво скользнул внутрь, касаясь ее языка, по телу пробежала горячая волна желания. Это было безумие, наваждение, которое нужно было срочно прекратить. Маша слабо застонала, пытаясь хоть немного отстраниться от Брока и он, кажется, поняв ее намерение, наконец-то отпустил.

Потом, словно в хмельном дурмане, она услышала над собой его глухой хрипловатый голос:

– Иди домой! Скорее, а то за себя не смогу отвечать. И так тяжко…

Брок легонько подтолкнул ее вперед, разворачивая в сторону дома. Она обхватила себя за плечи, пытаясь унять внезапную дрожь, сотрясавшую все ее существо, и медленно пошла дальше, но вдруг обернулась. Быстро шагая, Брок уже скрывался за соснами.

– Теперь ты должен прийти ко мне в гости. Я буду ждать тебя! Слышишь, я буду тебя ждать…

Ее звонкий голос эхом разнесся по округе, заставляя мужчину перейти на бег.

Глава 6. Объяснение

Было уже около полудня, когда Маша Русанова стремительно вошла в кабинет полковника Короткова.

– Алексей Викторович, нам надо серьезно поговорить!

Тот быстренько захлопнул глянцевую крышку ноутбука и чинно сложил на столе небольшие аккуратные ладони.

– Здравствуйте, здравствуйте, Машенька! О-очень рад вас видеть! Выглядите прекрасно, румянец во всю щеку, загорели немножко, глазки блестят. Вижу, местный климат идет вам только на пользу. Да, вы присаживайтесь, голубушка. В ногах правды нет…

– А где здесь у вас есть правда? – Маша испытующе посмотрела на Короткова и выпалила на одном дыхании:

– Вчера в лесу я встретила мужчину, он сказал, что его зовут Брок.

– Ах, вот оно как! – в глубоко посаженных глазках начальника базы мелькнул нешуточный интерес.

– Он парень-то у нас не разговорчивый. И довольно грубый. Он ничем вас не обидел, Маша?

Коротков пристально оглядел ее с головы до ног, заставив залиться краской негодования.

– А-ах, вы за меня волнуетесь? Ну, надо же! Бросьте! Вы привезли меня сюда и даже толком не объяснили, с какими людьми мне придется работать. Я теперь не знаю, чему и кому верить. Скажите правду, Алексей Викторович, Брок – душевнобольной?

– И с чего же вы так решили, Мария Васильевна? – отеческим тоном поинтересовался Коротков.

Маша медленно села на предложенный стул и крепко задумалась.

«А вдруг я одна спятила на фоне недавних проблем, и меня саму начнут лечить? Вот, дуреха! Зачем только выложила сразу все карты, надо было потихонечку разузнать детали или вообще помалкивать, пока сам не спросит, как у меня дела».

Алексей Викторович с видом глубочайшего участия смотрел на Машу, откинувшись глубоко в кресло. Его голос вдруг стал завораживающим, прямо-таки бархатистым:

– А теперь, милая девушка, вы мне спокойно, не торопясь, расскажете, что с вами приключилось в лесу, удивило и напугало. Я отвечу на все вопросы, и мы вместе подумаем, как вам помочь.

Внезапно ощутив глубокое доверие и симпатию к своему начальнику, Маша облегченно выдохнула. Действительно, кому же все рассказать, как не доброму дяденьке Короткову?

– Я попробую с самого начала… Ох, нет! Лучше сразу… Брок говорит, что над ним и другими кто-то проводил жуткие опыты, пытаясь смешать с их кровью звериную. Еще Брок решил, что меня специально подослали к нему вы, чтобы…

Она замялась, пытаясь правильно сформулировать обвинения вчерашнего знакомого, и полковник пришел к ней на подмогу, ласковым тоном заканчивая фразу:

– … чтобы подружиться, поговорить по душам, пригласить к нам в гости.

И тут же торопливо спросил, не давая опомниться:

– Машенька, я вас куда-то отправлял?

– Не-ет, – пробормотала она.

– Я заставлял вас шататься по лесу в стороне от вашего славного домика?

– Нет!

– Я приказывал вам встречаться с Броком и затевать разговоры?

– Нет же! Я так ему и сказала! – вскрикнула Маша, поднимаясь со стула в крайнем волнении.

– В чем же вы меня-то обвиняете, прекрасное создание?

– Скажите, его правда мучили и пытали? Кто? Когда? Почему он считает себя каким-то диким зверем? У него на спине и боку шрамы, а еще на руках… Может, надо его показать врачу, использовать какую-то мазь… Надо же что-то с ним делать наконец!

Немного оторопев, Коротков с возрастающим любопытством смотрел на раскрасневшуюся девушку перед собой.

«Эта малютка здесь и месяца не прожила, а уже, кажется, наладила общение с самым нелюдимым и агрессивным изо всей троицы. А что будет дальше? Неужели, мне так с ней повезло…».

Вслух же полковник резюмировал:

– Так вот и займитесь этим, Машенька. Возьмите над ним шефство, так сказать. Собственно, вас для того и пригласили, то есть наняли. Всего и сразу о его прошлом, я вам, к сожалению, рассказать не могу. Это секретная информация государственного значения.

– Но как же я…

– Клятвенно обещаю, что буду постепенно вводить вас в курс дела. По мере необходимости. Для вас же самой так будет лучше, Маша, вы потом поймете… Может быть, Брок сам решит вам что-то рассказать, сразу прошу вас осторожнее относиться к его… э-эм… рассуждениям. Он бывает импульсивен и резок.

– Это уж точно, – вздохнув, согласилась Маша и снова опустилась на стул.

Коротков бросил на нее цепкий пронизывающий взгляд, а потом без обычного своего пафоса, совсем по-простому спросил:

– Он, хоть, не сильно напугал тебя в лесу?

Маша молчала, опустив голову и пытаясь прогнать несколько неприятных воспоминаний, а губы ее все еще горели от жаркого утреннего поцелуя. Истолковав молчание девушки по-своему, Коротков вдруг вышел из-за своего стола и склонился над девушкой.

Голос его понизился до доверительного шепота:

– Ты себя как чувствуешь? Слушай, он тебя не трогал? Не обидел? Маш, ты от меня не таись, я тебе в отцы гожусь, у меня внучка – школьница. Хочешь, к Надежде Петровне отведу, с ней поговоришь, если нужно.

В ответ она отрицательно замотала головой, к глазам подступили какие-то непонятные слезы, что было уж совсем некстати. Коротков тоже разволновался, уже и не поймешь – по сценарию или совершенно всерьез.

– Машунь, не плачь! Я тебе плохого не хочу. Бог с ним с контрактом, захочешь уехать, завтра же отвезу тебя в город. Правда, выплат никаких не будет в связи с тем, что ты сама…

– Никуда я не поеду, – всхлипнула она, вытирая слезы бумажным платочком, заботливо предоставленным полковником.

– Вот «молодца»! – похвалил Коротков. – Только сразу договоримся, если уж остаешься, то никаких истерик, чуть что не так, сразу ко мне, я разберусь, во всем помогу. Но и ты мне помоги, девочка и… ему тоже.

– А-а, почему Брок вас так не любит? Алексом зовет? Думает, что вы от него чего-то хотите?

Коротков строго смотрел куда-то мимо Маши.

– Понимаешь, их много лет держали в клетках, пичкали лекарствами, били, тестировали жесточайшими способами. Уже только от этого они могли озвереть, потерять человеческий облик. Все это было за пределами России. Личным вмешательством Президента ребят смогли вызволить и перевезти сюда. Здесь им должно быть хорошо, Маш. Здесь у них есть шанс поправиться и начать вести более или менее нормальную жизнь.

– Вы предлагали Броку женщин? – невпопад спросила она, нахмурившись.

– Э-э, что предлагал? – Коротков явно не ожидал такого вопроса, сейчас он впервые выглядел искренне растерянным.

– Женщин для… для забавы, – угрожающе повторила Маша, – до меня ведь кто-то еще жил в домике у леса, ведь так?

– Ну, был тут один сотрудник… – туманно ответил Коротков. – Она у нас не продержалась и десяти дней, попросила отправить в город. Скучно ей стало, видите ли! Да, честно сказать, она в лес-то зайти боялась. С Броком или остальными парнями она даже не виделась, кажется. И никого я никому не предлагал! Это же надо выдумать такое – «женщина для забавы»!

Короткову явно не хотелось развивать дальше скользкую тему. На его лице появилось обычное выражение наигранной радости.

– Машенька, может быть, вам что-нибудь нужно из города? Одежду новую, книги, личные вещи? Списочек подробный можете составить, передайте Ольге или мне ваши пожелания. Не стесняйтесь большой списочек придумать, о стоимости не беспокойтесь, у нас свои фонды.

«Подкупает», – подумала Русанова с неудовольствием, – вот же «старая лиса», правильно его Брок обозвал, самую суть подметил.

А вслух же тихо сказала:

– Спасибо, добрейший Алексей Викторович, мне пока ничего не нужно, а вот у Брока почему-то нет дома еды. Холодильник пустой и все шкафы тоже, мы вчера последнюю тушенку доели.

– Так он вас даже в гости к себе пригласил! – ахнул Коротков в полном изумлении, – ну, Машенька…

– Ага! – коротко кивнула Маша, не вдаваясь в подробности, – и еще… Почему же вы до сих пор не снабдили Брока необходимыми мужскими принадлежностями?

– Чем – чем не снабдил? Ну-ка, подробности в студию… – вытаращил глаза Коротков, с беспокойством оглядывая настырную посетительницу.

– Он бреется ножом как пещерный человек! – обвиняющим тоном заметила она, скрестив руки на груди.

– Ах, э-э-это… – в голосе Алексея Викторовича почему-то зазвучало явное облегчение.

Даже оправдываться начал с нотками вины:

– Так ведь они сами ничего не берут. И привезти им нельзя. Тот же Брок… В дом к себе никого не пускает… гхм… до недавних пор, по-крайней мере до вас. А у нас целый склад забит необходимыми вещами, сами можете сходить и выбрать все, что ему требуется, там всегда открыто. Они обычно ночью приходят, забирают консервы, обувь, любят ножи… я бы оружие запретил, конечно.

Коротков кашлянул и театрально поежился.

– Но спецы сказали, что так они себя будут чувствовать увереннее, как будто им для этого нужен тесак, они и без него кого хочешь на кулак намотают. Крепкие ребята, правда? Истинные богатыри.

Лукаво улыбаясь, Коротков с любопытством покосился на Машу. Та сухо парировала:

– Я видела только одного. Мне, пожалуй, хватит и одного знакомства.

– А-а, – вдруг замялся Алексей Викторович – вы теперь когда с ним планируете встретиться?

– Не знаю… Я пригласила его сюда, к нам… к себе. Даже не знаю, придет ли?

– Придет непременно, – заверил ее Коротков, энергично потирая ладони.

А про себя подумал: «Еще бы ему не прийти! Судя по медицинским данным, евнухов-то среди них нет, а тут такая ягодка поспела, малинка сладкая… Одна коса чего стоит, а уж как умеет очи-то ясные долу опускать, где еще найдешь сейчас такую? Натуральный напиток! Сам бы пришел, годков этак двадцать скинуть. Только на губки ее алые глянешь, у старого сердце зайдется, а чего уж говорить про Брока. В самой поре мужик…»

Коротков тяжко вздохнул, пригладив перед зеркалом редкие волосы на макушке и вызвал секретаря:

– Оленька, мне кофейку организуй, будь добра! И бутербродик какой-нибудь… диетический в меру.

Выйдя из административного коттеджа, Маша сразу же направилась к складу. Две большие комнаты на первом этаже были чуть ли не доверху набиты коробками и пакетами со всевозможными вещами бытовой необходимости: домашний текстиль, предметы ухода за телом, аксессуары для ванной, одежда и обувь разных больших размеров на любой сезон.

Маша быстро отыскала приличную бритву, подобрала несколько сменных лезвий. «Вряд ли после ножа Брок стал сразу бы пользоваться электрической…».

Находки свои она сложила в полупрозрачный пакет, добавила пару тюбиков зубной пасты, расческу и полотенце. Она уже собиралась выходить, когда у самых дверей столкнулась с Максимом. Водитель даже присвистнул от удивления, разглядев содержимое Машиного пакета.

– Ого! Кому же у нас здесь так повезло?

– Это нужно передать нашему подопечному, – кратко пояснила она, не отвлекаясь от своего занятия.

– А-а-а… ясно, Тарзану недоделанному? А я-то чем тебе плох, Маш? – не слишком любезно поинтересовался Савельев.

– Ничем ты не плох. Ты здесь, вообще, не причем. Я просто делаю свою работу. Дай пройти.

– А если не дам!

Максим встал перед Машей, расставив ноги и уперев в бока кулаки. Держался нагло, обшаривая мутным взглядом стройную фигурку девушки.

– Максим, ты почему так себя ведешь? Я тебе ничего не обещала, ничего не должна. Отстань уже от меня. Найди подружку в городе, уверена, это будет легко. Я здесь только работаю, неужели не понятно?

– Понятно! Все мне с тобой понятно, детка. А что еще входит в твои обязанности? Скажи-ка, а ты его сама будешь брить, чтобы больше походил на человека? Чтобы, не так противно было под него ложиться?

Маша вспыхнула и, оттолкнув дерзкого ухажера, бросилась к двери. Но Максим удержал ее за плечо, грубо разворачивая к себе.

– Солнце, подожди, не злись. Прости, не сдержался, я ссориться не хотел. Маш, я волнуюсь за тебя. Слышишь, давай уедем! Бросим все это темное дело. Вместе уедем, я все для тебя сделаю, я денег достану. Ты меня зацепила, ночами снишься. С ума по тебе схожу, а ты даже не смотришь.

Что-то в манерах и голосе настырного водителя вдруг неприятно напомнило Маше бывшего жениха. То самое, что всегда отталкивало ее от Вадима Сейчас же было вдвойне противно слышать нечто подобное от Макса. И Маша не собиралась больше терпеть его приставания.

В ее голосе зазвенел металл:

– Отпусти сейчас же, а то закричу на весь лагерь. Только тронь попробуй, Коротков тебя выкинет с работы, даже дядя «сверху» не поможет!

– Ах, ты у нас недотрога какая! Такие мне даже больше нравятся, скучно, когда шалавы сразу ноги раздвигают. Да только ты никуда от меня не денешься. Вот натешиться тобой твой псих, привезут ему другую куклу, а тебя я утешу. Сама прибежишь! – прошипел Савельев.

– Псих здесь лишь один, и это ты, Макс! Прошу по-хорошему, лучше не лезь.

Отчаянно стараясь сдержать слезы возмущения и обиды, Маша выскочила из склада.

– Ну, раз я псих, может, ты и мной заодно займешься. Учти, я следующий в очереди, – услышала она позади себя мерзкий голос.