Текст книги "Роза Черного Меча"

5

К тому времени когда путники подошли к руинам замка, где скрывался Клив, Розалинда уже изнемогала от голода, холода и непомерной усталости. В небе поднялся узкий серп луны, протянув по земле зыбкие, расплывчатые тени. Деревья, кусты, каменные осыпи – все выглядело зловещим в бледном холодном свете. Обмирая от страха, Розалинда каждую минуту ждала нападения разбойников. Присутствие мужчины, молча шагавшего впереди, служило слабым утешением, ибо она не сомневалась, что он был бы рад освободиться от обузы, даже если бы ему пришлось силой пробивать дорогу к свободе. Он согласился повидать Клива, и Розалиаде хотелось верить, что разговор с пажом убедит его в правдивости ее слов. Но по мере того как они пробирались по заросшей тропе все ближе к мрачным развалинам, Розалиндой все сильнее овладевала тревога. Вдруг окажется, что Клив в беспамятстве из-за лихорадки? Что если ему не удастся убедить этого висельника? Что будет тогда?

Погрузившись в столь невеселые мысли, Розалинда споткнулась о корень и едва не растянулась на тропе. Ее необщительный спутник лишь оглянулся через широкое плечо и пошел дальше той же уверенной поступью. Неблагодарная скотина, подумала про себя Розалинда. Но и давать волю злости было не ко времени. Нужно было обдумать, как справиться с еще одной трудностью. Что скажет Клив, когда узнает, что его госпожа связалась с этим опасным чужаком, с этим убийцей, приговоренным к смерти? Да, Клив еще мальчик и всего лишь слуга, но Розалинда видела, что за нее он жизнь готов отдать. Разве он не доказал этого вчера, когда вступил в схватку с бандитом у реки?

Розалинда в унынии прикусила губу и стала прикидывать, что можно предпринять. Предположим, она скажет Кливу, что просто наняла провожатого…

Он, вероятно, не одобрит такое решение и встревожится, однако у него не будет оснований усомниться в ее словах. Но если он узнает, что они женаты по народному обряду весеннего обручения… Розалинда покачала головой и вздохнула. Нет, о том, чтобы рассказать об этом Кливу, и речи быть не может. Он совсем мальчик, он болен и слаб, но почти наверняка он, не задумываясь о последствиях, кинется в бой с любым, кто посмеет претендовать на руку его госпожи под столь низким предлогом. А она даже и представить себе не могла, что Черный Меч оставит без ответа такой вызов. Ей всегда претила ложь, но на этот раз лгать придется, если она хочет благополучно добраться до дома вместе с Кливом. И хотя Розалинда понимала, что другого выхода нет, ей было не по себе, когда они ступили в сумрачную тень полуразрушенных стен.

– И где же этот Клив? – подал наконец голос Черный Меч, миновав пролом в каменной кладке.

– В бывшей пристройке, – ответила Розалинда, пытаясь сообразить, в какую сторону от них находится эта пристройка. Ночью все выглядело иначе, и на мгновение Розалинда перепугалась: ей показалось, что она утратила всякое представление о том, куда следует идти. Но потом она увидела заросший сад и сразу вновь обрела уверенность.

– Сюда, – указала Розалинда. Она перебралась через валун и пересекла заваленный обломками двор. – Мы совсем рядом.

Но когда она нашла нужную пристройку и окликнула Клива, ответа не последовало.

– Клив! Клив! – повысила голос Розалинда. Неужели она опоздала? Может быть, его состояние было хуже, чем ей показалось? Ледяная волна страха затопила ее, и она опрометью кинулась в пристройку. – Клив, ты здесь? Ты жив?

– Миледи? – донесся слабый прерывистый шепот из самого дальнего угла. – Леди Розалинда?

Через мгновение она была уже рядом с ним. Розалинда не обратила внимания на то, как оцепенел оставшийся позади нее мужчина, расслышав бормотание юноши. В непроглядной тьме девушка на ощупь нашла лежащего на земле пажа. Даже сквозь его тунику и плащ Розалинды, которым был укрыт Клив, можно было безошибочно определить, что он весь горит от лихорадки. Розалинда прекрасно знала, что требуется в таких случаях, и не стала медлить:

– Нам необходим костер. И вода тоже. – Она нащупала кувшин и повернулась в ту сторону, где в проеме двери безмолвным силуэтом виднелся Черный Меч. – Колодец – в дальнем конце двора, напротив того места, где мы вошли, – сказала Розалинда и, не дождавшись ответа, произнесла уже более нетерпеливо:

– Подойди, возьми кувшин.

– За водой и дровами сходи сама, а я присмотрю за твоим дружком. – Его голос был холоден и невыразителен, и Розалинда слегка растерялась.

– Он нуждается в моей помощи, – начала она и вдруг осеклась: она поняла, чего опасается ее провожатый.

– Здесь нет ловушки, сэр Черный Меч или как вас там. Клив ранен. Боже милостивый, ведь он почти ребенок! – вскричала Розалинда. – Подойди и убедись сам.

Еще одно мучительно долгое мгновение Черный Меч оставался недвижимым. Потом он осторожно подошел и присел на корточки рядом с Розалиндой. Она взяла его за руку: пусть сам дотронется до Клива и убедится, как того треплет лихорадка. При первом же ее прикосновении Черный Меч напрягся и подобрался, словно для броска. Не будь Розалинда столь поглощена беспокойством за Клива, она тут же отпрянула бы назад, потому что снова ощутила это странное тепло, исходящее от ее опасного покровителя.

Но сейчас важнее было другое – жизнь Клива, возможно, висела на волоске.

– Пощупай его лоб, – настаивала она, дергая неподатливую руку. – Пощупай сам!

В кромешной тьме Розалинда почти ничего не видела, но, уловив момент, когда напряженная рука слегка расслабилась, подвела ее к пылающему лбу Клива.

– Видишь? Мне нужна вода, чтобы сбить у него жар, и костер… Должна же я видеть, что делаю, а для этого нужен свет! Я умоляю тебя… Если был у тебя хоть когда-нибудь друг или товарищ, которого ты бы не стал бросать в беде… помоги мне позаботиться о Кливе.

Розалинде было не до того, чтобы прислушиваться к собственному голосу, и откуда ей было знать, какая искренняя мольба в нем звучала. Не ведала она и того, что отблески лунного сияния зажгли подобие нимба вокруг ее темных волос. В беспощадном послеполуденном свете она выглядела как жалкая растрепа, ничтожная оборванка, доведенная до отчаяния и поглощенная единственным желанием – просто выжить. Но сейчас, под покровом ночи, окутанная призрачным серебряным ореолом, она была совершенно иной. Черный Меч не стал ломать себе голову над тем, с чего это он вдруг проникся таким доверием к истории Розалинды. Ни больной мальчишка, ни ее высокое положение не были ее выдумкой. Он слышал, как назвал ее больной: миледи. И когда возникла необходимость в неотложных действиях, она без промедления принялась распоряжаться, как заправская хозяйка замка, получившая должное воспитание. Он решительно поднялся, прихватив кувшин.

– Будет тебе костер, моя колючая Роза. И вода. Но мы не можем здесь задерживаться. В нашем распоряжении время, пока кое-кто не проспится – самое позднее, до полудня, – а потом они снова бросятся по моим следам.

– Значит, ты согласен? Ты проводишь нас в Стенвуд?

– Провожу, – медленно подтвердил он. – Если там меня ждет вознаграждение, я доставлю вас в Стенвуд.

С этими словами он повернулся и вышел, удивляясь самому себе – как это у него хватает глупости так долго околачиваться поблизости от проклятого местечка под названием Данмоу?

Он быстро собрал охапку дров и развел небольшой костер под прикрытием стены. Воду он тоже принес. А потом устроился поодаль, наблюдая, как Розалинда хлопочет над больным пажом. В животе урчало от голода, изорванная туника не могла защитить от ночной стужи, но он охотно соглашался терпеть все эти неудобства. Не просто охотно – с радостью! Как ни посуди, сейчас он должен бы быть уже мертвым. Качался бы на веревке, а до того – хрипел бы и корчился в петле, пока у него не вылезли бы глаза, а лицо не покрылось черными пятнами, как у тех двух злополучных ублюдков. Но он жив. Жив! Немыслимая, дьявольская удача!

Он поерзал в поисках более удобного положения у холодной каменной стены, не переставая рассматривать свою загадочную спасительницу. Что владело ею, когда она так решительно предъявила права на его жизнь, гадал он, дожевывая подпорченную прошлогоднюю грушу. Да, конечно, у нее больной юноша на руках и неблизкий путь впереди, но все равно, игру она затеяла глупую и опасную. Будь он хотя бы наполовину таким негодяем, каким его представил суд, он без колебаний перерезал бы ей горло, и слуге тоже… заодно. Ей здорово повезло, что она выбрала его, а не эту гиену, Тома Хедли, который сейчас висит там, на площади. Этот трус с дергающимися губами вчера ночью работал языком без передышки, исповедуясь любому, кто согласен был его слушать, во всех черных делах, которые он хладнокровно совершил за свою краткую, но весьма насыщенную злодействами жизнь разбойника с большой дороги. Как будто это запоздалое признание могло, спасти его бессмертную душу.

Он откусил последний кусок и, брезгливо фыркнув, швырнул огрызок в огонь. Если бы девица остановила свой выбор на Томми, к этому часу она была бы уже изнасилована, истерзана и брошена на верную погибель где-нибудь в глухой чаще.

Из костра вырвался язык пламени. Розалинда вздрогнула, оглянулась на Черного Меча и вернулась к своему занятию – она меняла повязку на голове Клива. И хотя их взгляды встретились только на один миг. Черный Меч не мог ошибиться – в ее глазах он прочел страх.

Умница девочка, без всякого почтения к ее высокому рангу подумал он. Если она рассчитывает, что он доставит их в Стенвуд-Касл, то ей бы следовало и впредь побаиваться его и без лишних разговоров выполнять его приказания. Обещанная награда – конь и оружие – достаточный повод, чтобы выполнить ее просьбу. Должен же он хоть это для нее сделать. Но будь он проклят, если упустит неожиданно дарованную ему судьбой возможность отомстить.

И все-таки страх девушки беспокоил его. Если бы она знала, что он совсем не тот, кем кажется…

Эту мысль пришлось сразу же отбросить. Никто в Данмоу не поверил, что он рыцарь, так стоит ли рассчитывать, что поверит она?

В Лондоне он пребывал на седьмом небе от успехов, оказавшись победителем на королевском турнире и получив в качестве награды неповторимый черный меч. Но не прошло и трех дней, как его назвали вором и бросили в зловонную яму в Данмоу. Казалось бы, хуже не придумаешь – оказаться в столь постыдном положеции, пасть так низко, чтобы тебя осудили как презренного бродягу-разбойника! Но сейчас, когда он на свободе, вовсе незачем кого-либо в это посвящать. Прежде всего необходимо узнать наверняка, кому понадобилось подстроить ему столь подлую ловушку, а до той поры не следует доверять ни единому человеку в Восточной Англии.

Черный Меч снова перевел взгляд на девушку, сидевшую напротив него у костра. Что ж, он доставит ее в замок и получит причитающуюся ему награду.

Как ни обидно было терять время на путешествие в Стенвуд, приходилось признать, что без оружия его шансы найти своих обвинителей и поквитаться с ними весьма мизерны. Возможно, придется набраться терпения, чтобы выследить их, но он не успокоится, пока не найдет и не убьет всех, кто захотел использовать его как пешку в грязной игре.

Он лишился хорошо обученного боевого коня, вьючной лошади, турнирных доспехов и черного меча. Великолепного черного меча.

Он стиснул зубы, вспомнив, насколько близок был к тому, чтобы лишиться в придачу и жизни. Воистину, эта девушка вынула его из петли, кем бы она ни была – колючей малышкой Розой или леди Розалиндой, как называл ее мальчишка.

Но благодарность плохо уживалась с жаждой мести, которая жгла его сердце. Как только эти двое перестанут путаться у него под ногами, ничто больше не помешает ему посвятить мести все силы, поклялся он себе. Он отплатит добром за добро и получит обещанную награду. А когда обзаведется конем и оружием, у него появится куда больше возможностей загнать в угол тех, кто уготовил ему позорную казнь. И тогда он убьет их и сделает это с превеликим удовольствием.

6

Сэр Гилберт Пул, новоиспеченный лорд Дакстон, допил вино и здоровой рукой со стуком опустил тяжелую металлическую кружку на грязный стол. Свирепое выражение его лица заставило здоровяка, стоявшего перед ним, испуганно попятиться.

– Тупица! Думаешь, я приказал прекратить набеги просто так, по прихоти? Я велел сидеть тихо, так что ж, по-твоему, для этого не было самых серьезных причин? – В бешенстве он запустил кружкой в съежившегося собеседника. – Из-за твоей глупости и жадности дело может обернуться так, что для нас все будет кончено! Все!

Не распрямляя угодливо согнутой спины, провинившийся исподлобья бросил настороженный взгляд на разъяренного господина:

– Уж больно легкая была пожива. Гляньте только, сколько мы всего понавезли! Вино! А наряды какие! Вы их можете…

– Это жалкие крохи по сравнению с тем, что мне требуется. Добыча ничтожная, золота – ни единой унции, а из-за вас путники побогаче станут еще осторожнее! И так-то не просто было устроить западню для того рыцаря, который совал нос куда не надо, – будь проклята его шкура! – а потом подкупить мэра, чтобы он не вздумал проводить дознание и поторопился с казнью. Когда поднимется крик о последнем нападении…

– Н-н-никто ничего не узнает. Живых-то не осталось, – стало быть, и жаловаться никто не побежит, – запинаясь, оправдывался подручный. – Мы всех прикончили.

При этих словах глаза сэра Гилберта сузились.

– Всех? Ты уверен в этом?

– А как же! – Бандит лгал без колебаний: приходилось спасать собственную шкуру.

– Где трупы?

– Мы их в реку побросали. Они сейчас, должно быть, уже полпути до моря проплыли.

В комнате установилось напряженное молчание. Наконец, все еще не остывший сэр Гилберт встал и принялся мерить шагами комнату, потирая ноющую руку, плотно примотанную к боку. Повернувшись, он устремил на сообщника водянистые голубые глаза:

– На сей раз ты получишь только половину обычной доли добычи. Вторую половину я заберу за твое ослушание: будет вам всем вперед наука. – И, как бы предупреждая возражения со стороны собеседника, он поднял длинный меч, лежащий на крышке высокого деревянного сундука, и сделал вид, что любуется закаленным клинком. – За последние месяцы мы оба неплохо поживились. Я нужен тебе, чтобы обращать в звонкую монету твои «товары», а ты мне – чтобы добывать их. Нам нет никакой нужды ссориться. – Он замолчал и холодно улыбнулся:

– Ты согласен?

Тот, к кому был обращен вопрос, открыл было рот для ответа, но тут его взгляд упал на зловещий клинок в руках сэра Гилберта. В освещаемой факелами комнате странный эбонитовый блеск поверхности редчайшего булата внушал невольный страх. Казалось, то был меч самого дьявола. Главарь разбойников сжал челюсти и посмотрел в холодные, выжидающие глаза сэра Гилберта.

– Мне и в голову не приходило ссориться с вами, милорд, – неохотно протянул он, – но нельзя же слишком долго держать моих молодцов без дела. Они, чего доброго, взбунтуются, если заставить их вечно прятаться среди холмов.

– Разве я сказал, что так будет продолжаться вечно? К этому времени в Данмоу уже повесили разбойников. С той стороны нам нечего опасаться. – Новоиспеченный лорд Дакстон еще раз покрутил мечом в воздухе, и свет заиграл на безупречных гранях. – Но теперь мы перенесем свои труды на те нивы, где еще не жали. – Он разразился злобным смехом и рассек воздух мечом. – Да, отныне мы будем поджидать богачей в других местах, подальше от наших краев.

Когда его напарник покинул комнату, сэр Гилберт положил меч на стол и снова потер раненую руку. В скором времени у него отпадет нужда в услугах такого отребья, подумал он. Конечно, от этого скота и его дружков была польза, и немалая. С карманами, набитыми золотом, сам Гилберт беззаботно проводил время в Лондоне, пока нанятая им шайка, следуя его указаниям, разбойничала в сельских местностях Эссекса и Восточной Англии. Но теперь, когда его ненавистного родителя прибрал сатана и в замке Дакстон господином стал сам Гилберт, лишняя осторожность не помешает.

Замечательно он тогда придумал – «поймать злодеев», державших в страхе всю округу. Он не только снискал горячую признательность у здешнего люда, но и отделался от других воров, не входивших в его шайку и бесчинствовавших по своему усмотрению.

Черт возьми, благодарные горожане ползали у его ног, когда он приволок эту пару жалких подонков.

Но самым упоительным было повергнуть в прах этого ублюдка, рыцаря-бастарда.

Дьявольская улыбка искривила лицо лорда, когда его пальцы обхватили рукоять красавца-меча. Вот так-то, ликовал сэр Гилберт. Для того глупца все случившееся должно было послужить хорошим уроком: напрасно, ох напрасно посмел он унизить сэра Гилберта на турнирном поле! Выбить его из седла – да никакой бастард об этом и помыслить не должен! Чтобы какой-то безвестный, безземельный странствующий рыцарь сломал руку молодому лорду Дакстону на глазах у всей лондонской знати и ушел безнаказанным – не бывать такому во веки веков!

Он-таки заставил молодчика расплатиться, торжествовал сэр Гилберт. Расплатиться сполна. Одной стрелой он убил двух зайцев, когда выдал этого человека за разбойника. Пара золотых монет – и толстяк-мэр, не задавая лишних вопросов, охотно согласился уладить дело ко всеобщему удовольствию при помощи виселицы. Что ж, сейчас самонадеянный выскочка осужден, повешен и гниет в какой-нибудь яме. Жаль только, что наглец так и не узнал, кому обязан столь бесславным концом. Это было бы чересчур рискованно.

Сэр Гилберт громко расхохотался, и смех глухо прозвучал в пустынных покоях. Все встало на свои места. Этот глупец – кажется, его звали сэр Эрик – убран с дороги, власти успокоятся на радостях, что разбойники схвачены и казнены, а он отныне – лорд Дакстон, и, должно быть, пришло время развязаться со своей бандой головорезов. Теперь он может пользоваться доходами от поместья, как ему заблагорассудится. Осталось только обзавестись женой – богатой женой, разумеется. Тогда его положение упрочится раз и навсегда. Пусть супруга вынашивает ему наследников, а он будет наслаждаться жизнью при дворе.

Он снова схватил меч и окинул его жадным оценивающим взглядом. Плохо, что этот меч ни с каким другим не спутаешь – слишком заметен. Сэр Гилберт с удовольствием воспользовался бы им в следующем турнире, но это может быть опасно, по крайней мере в Лондоне. Но в другом месте…

С самодовольной улыбкой Гилберт поднял меч и вложил его в отделанные металлом кожаные ножны, висевшие на стене. Великолепное оружие, но главное, оно – символ его победы. Он снова наполнил кубок вином и выпил за свою удачу.

Ее мучили демоны. Безликая масса настигала ее и в жутком кошмаре рассыпалась на множество наводящих ужас лиц. Ее неумолимо преследовали, загоняли в нору, откуда не было выхода, и там ее приветствовали злобные пьяные морды. Вдали она слышала зовущий детский голос. Джайлс, с несказанной радостью подумала Розалинда. Но стоило ей обернуться, бледное личико брата расплывалось, а вместо него проступало искаженное болью лицо Клива.

– Клив… – громко всхлипнула Розалинда, пытаясь дотянуться до него, потому что он звал ее. – Клив!

Но когда она смогла дотронуться до него рукой, это был совсем не Клив. Черты таинственного лица были жестче, и хотя на нем играла ободряющая улыбка, Розалинда знала, что ближе подходить нельзя. Она повернулась, чтобы убежать, но этот некто снова возник перед ней, загораживая дорогу. От страха у Розалинды заколотилось сердце. она кинулась в другую сторону, но он снова был тут как тут.

Теперь улыбка на лице стала шире, а ясные глаза были серьезны и наблюдали за ней со сверхъестественной прозорливостью. Люцифер, ужаснулась она, опрометью бросаясь прочь. Люцифер!

Розалинда села рывком, очнувшись от страшного сна. Сердце едва не выпрыгивало из груди, каждая жилка была натянута, как струна, и все тело свело судорогой от пережитого ужаса. Она дико повела глазами, высматривая привидевшийся лик, ибо пара дьявольских глаз ее тревожного кошмара нагнала на Розалинду больше страха, чем все другие омерзительные морды, тянувшиеся к ней. Но вокруг царили тишина и спокойствие. Девушка несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоить расстроенные чувства. Увы, то, что она видела вокруг, напомнило ей, что действительность не лучше ее мучительного сна. Они по-прежнему прятались в руинах замка, Клив, спавший довольно мирным сном, был тем не менее тяжело ранен, и до родного дома предстояла долгая дорога.

Розалинда разом вспомнила все и широко раскрыла глаза. Где он? Где тот человек, которого она отвоевала у смерти, который обязался сопровождать и защищать их до самого дома? Сон как ветром сдуло. Розалинда вскочила на ноги. Где Черный Меч?

В густых предрассветных сумерках почти ничего не было видно. От костра осталось лишь несколько тлеющих угольков. Клив свернулся в клубок под плащом и дышал ровнее.

Прикоснувшись к его лбу, Розалинда с огромным облегчением ощутила нормальное, здоровое тепло. Но то место у стены, где накануне расположился их ненадежный спутник – этот окаянный Черный Меч, – опустело. И только примятые листья указывали на то, что здесь раньше кто-то был.

Он бросил их! Скорбь и разочарование больно сжали сердце. Ничто не смогло удержать его: ни их обручение, ни обещание награды – он их бросил. Сокрушенная полнейшей безнадежностью, Розалинда, шатаясь, прошла несколько шагов до входного проема и бессильно привалилась к бугристой стене. Что же ей делать? Разве они с Кливом сумеют благополучно добраться до Стенвуда? На глаза навернулись слезы – слезы бессилия, растерянности и неизбывного страха. Но тут же, рассердившись на свою слабость, Розалинда энергично стерла слезы маленьким кулачком. Обернувшись, она взглянула на Клива, изо всех сил стараясь сдержать сотрясавшую ее дрожь. Снова она потерпела неудачу, с горечью подумала Розалинда. Если бы она выбрала кого-то другого… Если бы она не настаивала на своей поездке к отцу… Если бы смогла вылечить Джайлса…

Сплошные «если» Розалинда решительно тряхнула головой и вытерла последние слезинки. Какой смысл сожалеть о том, что могло бы случиться! Да и от слез мало прока, трезво напомнила она себе. Она снова бросила взгляд на спящего мальчика. Может быть, сегодня ему станет лучше, и они решат пуститься в дорогу. Если они будут пробираться лесами и идти ночью, то, возможна» счастье улыбнется им и они уцелеют. Может быть…

Розалинда глубоко вздохнула, снова ощутив всю тяжесть свалившихся на них напастей. В потемках трудно чем-нибудь заниматься, но если не делать вообще ничего, то она снова начнет терзаться бесплодными опасениями. Надо взять себя в руки. Кливу нужны целебные отвары и еда. Сейчас она первым делом принесет воды и хвороста и приготовит что-нибудь поесть. А уж потом будет думать о возвращении домой.

Настроившись на бодрый лад, Розалинда вышла за порог их убогого приюта, дав себе слово быть сильной и храброй ради Клива. Однако, нагибаясь за каждой веткой, она мысленно награждала самыми оскорбительными прозвищами! неблагодарного злодея, так предательски покинувшего их. Вот уж презренная тварь, кипятилась она, находя в гневе некую отдушину. Неблагодарный пес с сердцем змеи.

По мере того как росло ее негодование, росла и кучка хвороста; веток и щепок уже вполне хватало для приличного костра. Потом Розалинда схватила кувшин и отправилась к колодцу, не переставая поносить бесчестного мерзавца, от всей души сожалея, что не оставила его качаться в петле вместе с двумя другими красавцами. Несомненно, он и есть главарь шайки, как предполагал тот старик на ярмарке. Какой же дважды проклятой дурой она оказалась, если хоть на миг возымела надежду, что подобный висельник может иметь малейшее понятие о благодарности!

Розалинда ощущала прилив праведного гнева, откапывая в памяти самые страшные проклятия, какие ей только доводилось когда-либо слышать, чтобы обрушить их на негодяя. Хотя она никогда не сквернословила – и даже не могла уразуметь, зачем это людям надо, – теперь-то она их прекрасно понимала. Подходя к колодцу, Розалинда настолько отдалась мстительном мыслям, что почти споткнулась о предмет своего негодования, не сразу осознав, кто перед ней.

– Боже милостивый! – воскликнула она, замерев на месте. При виде сцены, отрывшейся взору, глаза у нее стали круглыми. Разбойник, известный Розалинде под именем Черный Меч, по-видимому, совершенно не испытывал смущения – ни от неожиданного появления девушки, ни от ее ошеломленного вида. Он только на мгновение прервал свое занятие, кинув через плечо спокойный взгляд и продолжая скрести лицо острым лезвием кинжала.

Вся злость, клокотавшая в душе Розалинды, мгновенно улетучилась. Он здесь, никуда не делся, зря она его ругала. Но теперь, наблюдая, как Черный Меч невозмутимо бреется, Розалинда ощутила, что ее бросило в жар. Это тоже от злости, подумала она. Еще бы не злиться: сначала она так из-за него перепугалась, а он, видите ли, умывается не торопясь и ничуть не смущен, что его застали в такой неподходящий момент. Он обнажен до пояса, а стоит на виду у леди как ни в чем не бывало! Горячая волна поднималась от шеи к лицу, заливая его ярким румянцем, а Розалинда как будто примерзла к месту.

Зачерпнув в колодце воды, Черный Меч вытащил бадью и опрокинул ее на себя. Розалинда остолбенело наблюдала, как вода струится по его телу. Затем он поднял кусок мыльного корня, лежащий на камне у колодца, и принялся энергично намыливаться. А она стояла и просто смотрела на него.

Что он силач с широкими плечами и могучей мускулатурой, Розалинда видела и вчера. Он большой и грозный на вид, оттого-то она и выбрала его. Однако она была застигнута врасплох, увидев перед собой столь совершенное воплощение чисто мужского начала. Он производил впечатление великолепного дикого зверя, наделенного первобытной мощью.

Холодок пробежал по спине у Розалинды, и она невольно отступила, прижимая к груди глиняный кувшин. Но она не в силах была оторвать от него глаз. Пока грязная пена медленными ручейками стекала по его телу, оставляя на коже белые дорожки, он выгнулся и потянулся, как огромный хищник, исполненный сознания своей силы. Потом бадья снова плюхнулась в колодец, он еще раз окатил себя водой, и взору Розалинды явился совсем новый человек. Слегка поежившись. Черный Меч тряхнул головой, так что брызги разлетелись в разные стороны, и, покончив с умыванием, обернулся и взглянул в лицо Розалинде. Причесав пятерней длинные волосы он отбросил их назад и изобразил на лице предупредительную улыбку.

– Если не ошибаюсь, миледи ждет, что ей приготовят ванну? Вопрос был поставлен в самой вежливой форме, и на секунду Розалинда обрадовалась, что Черный Меч по крайней мере признал в ней леди. Но от нее не укрылась и саркастическая нотка в его голосе, а когда пренебрежительный взгляд скользнул вниз по ее фигуре, до нее дошло, что он имел в виду. Она была грязна до омерзения. Изодранная, заляпанная глиной одежда, пыльные, растрепанные волосы, а уж на что должно быть похоже ее лицо, Розалинде даже думать было противно. Она неловко заправила за ухо длинную спутанную прядь, но не смогла побороть раздражение, которое вызывал в ней Черный Меч своим насмешливо-снисходительным обращением. Он просто разбойник, напомнила она себе, а она высокородная дама, несмотря на нынешний убогий вид.

– Сейчас совсем неподходящий момент, чтобы принимать ванну, – раздраженно пробормотала в ответ Розалинда. – Мне надо находиться около Клива. А тебе… – Она состроила высокомерную мину. – Тебе не мешало бы подумать о том, как нам выбраться из этих опасных мест.

Черный Меч пропустил мимо ушей желчный выпад Розалинды и нагнулся, чтобы стянуть с ног мягкие кожаные сапоги.

– Мне известно, что у знатных господ заведено умащивать себя благовонными маслами, чтобы перебить запах собственного тела. – Он бросил выразительный взгляд на Розалинду. – Я же предпочитаю смывать грязь.

Она тоже предпочитала смывать грязь, но сейчас Розалиндой овладел дух противоречия.

– Если не возражаешь, я наберу воды, чтобы промыть раны Клива. – Розалинда сделала глубокий вдох и отважилась приблизиться, надеясь, что страх не написан у нее на лице. Упрямец признал, что она леди, несмотря на ее жалкий вид, и, самое главное, он остался. Очевидно, его привлекла возможность получить награду, которую она ему посулила. В таком случае – он наемный работник, он нанялся к ней в услужение, и очень важно, чтобы он сам это осознал.

– Будь любезен, зачерпни для меня бадью воды, – попросила она ледяным тоном.

Ответом даме был лишь саркастический взгляд, и, к великому облегчению Розалииды, Черный Меч опустил-таки бадью в глубокий колодец. Когда он вытаскивал ее назад, полную воды, Розалинда поневоле отметила, как плавно перекатываются мускулы на его руках. Она уже на собственном опыте знала, как трудно поднять тяжеленную бадью, потому что достаточно намучилась с ней вчера. Когда подъемное устройство колодца не работает, набрать воды и вытащить ее – почти подвиг, а он справлялся с этим играючи.

Когда бадья оказалась наверху, Розалинда передала Черному Мечу кувшин, чтобы тот налил туда воды. Вместо этого он поставил кувшин рядом с бадьей и начал распускать завязки штанов.

– Я дам тебе воды, когда закончу мытье, – кратко пообещал он. И без малейшего колебания потянул штаны вниз. Его бесстыдная наглость так потрясла Розалинду, что она просто остолбенела и в безмолвном ужасе наблюдала, как соскользнула с талии полотняная ткань, явив миру жесткие завитки волос, дорожкой сбегающие к чреслам. Очнувшись, она резко отвернулась. Он и впрямь дикарь, подумала Розалинда, и все страхи ее воскресли. Грубый разбойник. Бездушный убийца. Способный на любое насилие…

При этой мысли у Розалинды от страха застучали зубы и засосало под ложечкой. Но обращаться в бегство и тем самым обнаруживать свое смятение было бы неосмотрительно, и потому усилием воли она заставила себя удалиться степенно и неторопливо. Если он задумает напасть на нее, то бегство не поможет. Розалинда исчерпала все силы, сохраняя невозмутимость при отступлении. По ее глубокому убеждению, тот, кто способен на убийство, кто живет за счет грабежа других людей и кто может спокойнейшим образом раздеться перед посторонней женщиной, вряд ли остановится перед изнасилованием. Каждую минуту она опасалась услышать позади тяжелые шаги или ощутить хватку его рук.

Только дойдя до обвалившейся стены, Розалинда осмелилась остановиться и пугливо оглянуться назад. Слава Богу, ее никто не собирался преследовать, но то, что она увидела, было не менее обескураживающим. Черный Меч сбросил чулки и штаны и теперь стоял совершенно нагой. Он опрокинул на себя еще одну бадью, и обращенная к Розалинде мокрая спина блестела в лучах рассветного солнца. Ноги и ягодицы были светлее верхней части тела, но тоже, казалось, состояли из одних лишь стальных мышц, которые играли и перекатывались при каждом его движении.