Текст книги "Цветок страсти"

Глава 16

Тьма на лагерь спустилась рано. Низкие облака, казалось, давили своей тяжестью, хотя Уинн знала, что дождя не будет. Птицы неторопливо клевали корм, воздух был мягок от влажности, и в нем не чувствовалось приближения грозы. Самое худшее, чего они могли ожидать, это моросящий дождик, несущий мягкую прохладу на разгоряченную летнюю землю.

Уинн сидела у входа в палатку, глядя в никуда и прислушиваясь к треску кузнечиков и шелесту ночного ветра в березовых ветвях.

Все мужчины улеглись спать, и до нее не доносилось никаких голосов. По крайней мере, никто не разговаривал. Но у ее в голове – нет, скорее в сердце – раздавался зов так ясно, словно чей-то голос разрывал тишину ночи, произнося ее имя.

Что ей было делать?

Ее тело уже начало трепетать в ответ на этот зов. Неужели она действительно готова все потерять, сдавшись на милость победителя?

Уинн повернула голову и ласково улыбнулась при виде ребятишек, полностью занявших палатку. Все они крепко спали, сморенные здоровой усталостью после целого дня беготни. Она пожалела, что тоже не может провалиться в забытье и обрести тем самым глубокий покой, которого ей очень не хватало.

Стараясь не думать, куда может завести ее этот поступок, она бесшумно поднялась и вышла из палатки. Воздух стал прохладнее, легкий ветерок ласково трепал ее распущенные волосы. Она уверенно шагала, направляясь к валу и знакомому холмику, где провела большую часть дня, глядя на Уэльс.

Клив уже ждал ее.

Он расстелил на траве ковер и лежал на спине, закинув руки за голову. Когда она остановилась в шаге от него, он взглянул на нее снизу вверх. Было темно, луну скрывали облака, и все же она почти ясно его разглядела. Он тоже ее рассмотрел, потому что сна почувствовала на себе его взгляд, скользнувший от темноволосой головы до босых ног, на секунду задержавшийся на губах, а потом груди и животе. Затем взгляд поднялся снова вверх, лаская всю фигуру, и замер на лице.

– Я приготовил для нас гнездышко, любовь моя. Иди ко мне. – Он сел и протянул к ней руку.

Но Уинн не шевельнулась. Она нервно облизала губы и, только когда он опустил руку, заговорила:

– Дело в том, что мы должны поговорить. Нам нужно понять друг друга.

– Я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь, Уинн, – ответил Клив таким низким и хриплым голосом, что у нее задрожали колени. – Ты тоже понимаешь. Иди ко мне, и вскоре ты в этом убедишься.

Уинн покачала головой:

– Погоди. Сначала нам нужно договориться.

Он повернулся на бок и подпер голову рукой.

– О чем же? Мы ведь обо всем договорились. Я здесь. Ты здесь.

– Не все так просто.

Он вздохнул и провел рукой по волосам.

– Если кто все и усложняет, так это ты.

– А ты бы предпочел думать, что это так же просто, как… как переспать с какой-нибудь… шлюхой! – Ее внезапно охватила дрожь. – Какая же я дура, что пришла сюда!

Она повернулась, готовая убежать, умчаться и спрятать свой жгучий стыд. Зализать раны. Но Клив оказался проворнее. Не успела Уинн добраться до вершины вала, как он вскочил, поймал ее за руку и с силой остановил. Грудь ее высоко вздымалась от накативших чувств и от усилий убежать прочь, когда она стояла перед ним. И хотя он удерживал ее перед собой, безжалостно схватив за плечи, она не смотрела ему в глаза.

– Я знаю, что это не просто, Уинн. Далеко не просто. Между нами глубокая пропасть. Но есть еще эта… эта страсть. Она появилась в тот миг, когда я впервые увидел тебя в лесу, ты тогда была похожа на какое-то дикое волшебное создание, готовое исчезнуть в мгновение ока. Как какая-то фея, плод моего воображения, существо не из этого мира.

Она подняла на него глаза, движимая убедительной силой его слов. Неужели он возжелал ее уже тогда?

Их взгляды встретились и обменялись тайнами в полуночной тьме.

– Мне нельзя было… нельзя было чувствовать эту страсть к тебе, – прошептала она. – Ты мой враг.

Он покачал головой:

– Нет, я тебе не враг. Я никогда бы не смог быть тебе врагом, – повторил он хрипло. – Никогда. Уинн постепенно смягчалась в его руках. Когда он притянул ее к себе, она почувствовала, что буквально тает. А когда он приблизил к ней лицо, она потянулась навстречу его поцелую. Их губы слились, и она облегченно вздохнула, хотя смятение в ее душе увеличилось стократ. Но это смятение совсем не походило на прошлое – оно было требовательным, а не сомневающимся. Радостным, а не внушающим страх.

Он приподнял и прижал ее к себе – живот к животу, грудь к груди. Как получилось, что они так идеально подошли друг другу? Он такой высокий и сильный, она такая маленькая и хрупкая. Это был не тот человек, не из той страны, и все его мысли были не те. И все же он заставлял ее тело петь, а сердце изнывать.

Его язык требовательно прижался к ее губам, пробуя проникнуть внутрь, и Уинн моментально раскрылась. Она хотела, чтобы он пробудил ее к жизни. Прикосновения его языка, который полностью заполнил ее рот, а затем отступил, лаская ее губы, как теплый бархат, вызвали в ней самые греховные ощущения.

Он держал ее в неистовом объятии, опустив одну руку ниже талии и крепко прижав к чреслам. Тут же их охватило пламя, и, не сознавая, что делает, Уинн положила руку на изгиб его мускулистых ягодиц. Он порывисто дернулся в ответ на эту безыскусную ласку.

– Боже мой, как долго ты меня мучила, – прошептал он ей на ухо.

Уинн задохнулась и выгнулась дугой от невероятного удовольствия – или, может быть, боли? Видимо, они очень похожи друг на друга. Желание, растущее в ней, готово было вырваться за пределы хрупкого тела. Уинн была уверена, что этот взрыв будет изумительным, и она жаждала его больше всего на свете.

– А теперь ты меня мучишь, – задыхаясь, проговорила она, и ее руки скользнули вверх по его спине.

Через мягкую ткань рубахи она чувствовала каждый его мускул, каждую выпуклость, изгиб и впадинку на его торсе. Он весь горел как в огне, который вскоре должен был поглотить их обоих, потому что она тоже почувствовала, будто ее опалило пламя.

– Я и дальше тебя буду мучить. Всю ночь напролет, – пообещал он, сопровождая свою хриплую речь возбуждающими поцелуями. Вниз по шее, вдоль ключицы, прижимаясь к впадинке, затем еще ниже, к вырезу платья, пока наконец горячие губы не нашли выпуклость груди. Только тогда Клив замер. – Ты на самом деле колдунья, моя дикая валлийская роза. Колдунья, которая поработила меня. Вещунья, пленившая меня своими чарами.

Внезапно Клив поднял ее на руки и быстро и уверенно понес сквозь темноту, шагая по высокой траве. Он остановился, только когда достиг ковра, который заранее приготовил.

– Ты околдовала меня, – пробормотал он. – То ли каким-то черным зельем, то ли темным блеском своих глаз, не знаю. Но я должен владеть тобою сегодня, Уинн, ничего другого быть не может.

Он поставил ее на ноги и вновь притянул к себе. Его руки медленно погладили ее спину, отнимая у девушки последние силы. Ее заволок туман страсти. Но прикосновение Клива, пусть и неспешное, было настойчивым.

– Стань моей, любовь моя. Здесь и сейчас. Навсегда, – тихо и горячо прошептал он ей на ухо.

– Навсегда? – переспросила Уинн, находя его губы, пытаясь проникнуть в его рот, чтобы так же пробудить в нем чувственность, как это всегда ему удавалось. Потом она чуть отстранилась. – Не может быть никакого навсегда, – прошептала она скорее для себя, чем для него. – Есть только сегодня. Вот и все, что для нас существует.

Но Клив не обратил внимания на ее слова. Он как будто сражался с их общими сомнениями, когда снова нашел ее губы.

– Это мы еще посмотрим, – пробормотал он и потянул ее на ковер, на котором они оказались рядом, стоя на коленях, лицом к лицу, соприкасаясь бедрами и прижавшись, друг к другу грудью. – Посмотрим.

Уинн, однако, продолжала бороться с порабощающей силой его прикосновения.

– Нет. – Она покачала головой. – Есть только сегодня. Ты должен это знать.

Наступила пауза.

– Не только сегодня, Уинн. Если бы ты позволила.

Она отпрянула от этих слов, как от холодного порыва ветра.

– Ты глупец, раз все еще так думаешь, – прошептала она, чувствуя боль в сердце оттого, что в этот сладчайший миг волшебства вторгается действительность.

– Проклятие! – выпалил он, хотя и не выпустил ее из кольца своих рук. – Если ты веришь в это, зачем же ты тогда пришла ко мне? Если ты собираешься днем видеть во мне врага, то зачем ты приходишь ко мне ночью как к любовнику?

Уинн не нашлась что ответить, по крайней мере, вслух. Не могла же она сказать, что он единственный мужчина в ее жизни, которого она ставит выше всех. Она бы ни за что не призналась, что ее чувства давно переросли обыкновенную страсть. Признание в любви ничего бы ей не дало, а стоило бы очень многого.

Но ее молчание только усилило его раздражение.

– Так зачем же ты пришла ко мне? – потребовал он ответа, встряхнув ее как следует.

– Я хотела… я хотела дать выход этой страсти! – с досадой выкрикнула она. – Ничего больше. Ничего, – повторила она.

– Ты ведь не тронута, не так ли?

Уинн стиснула зубы.

– Да, я девственна, – подтвердила она. – Но какое это имеет значение?

– В Англии девушку вроде тебя держат подальше от мужчин. Ее чистота – это награда, которую берегут для мужа.

– Но мы не в Англии! – закричала она, выведенная из себя бессмысленным спором.

Он рассмеялся.

– Нет, мы как раз в Англии, моя любовь. За валом начинается Уэльс, а там, где мы сидим, английская земля.

Да, тут он ее перехитрил. Даже если и так, Уинн все равно не видела смысла в этом разговоре.

– Нечего растолковывать мне, что ценится в Англии. Если бы англичане ценили невинность девушек, они бы не насиловали всех подряд. А сам-то ты? Тебе наплевать на мою невинность, иначе бы ты так рьяно не старался забрать ее!

Он с минуту внимательно смотрел на нее в темноте.

– А мне и стараться-то, особенно не пришлось.

– Да ты… самый настоящий негодяй! – Уинн попыталась высвободиться из его рук, но хватка у него была немилосердная. В глубине души она знала, что он весьма близок к истине, но все же ей не хотелось принимать всю вину на себя. – Если ты считаешь, что я поступаю… так беспечно, тогда убирайся отсюда! И оставь меня в покое.

Несколько секунд они не сводили друг с друга озлобленных взглядов. Затем он виновато хмыкнул.

– Не могу, – признался он. – Быть может, ты соблазняешь меня, чтобы я отступил перед твоей кровожадностью, быть может, ты думаешь таким способом перетянуть меня на свою сторону в споре с лордом Сомервиллом – это уже не имеет значения. Я хочу тебя, вот и все. Я хочу тебя и должен владеть тобой.

Как порыв горячего летнего воздуха, эта декларация страсти растопила ее ледяной гнев. Они вернулись к тому, с чего начали. Они желали друг друга против всякой логики. Уинн дрожала, несмотря на все усилия казаться спокойной.

– Ты не доверяешь мне, а я, будь уверен, не доверяю тебе. Все что у нас есть – это взаимная страсть. Так нужны ли нам еще какие-то причины, чтобы быть вместе? – закончила она тихим, почти просительным тоном.

Он смотрел на нее не мигая.

– Если так рассуждать, то нет. Взаимная страсть – достаточно веская причина. – Туг его задумчивость перешла в деловитость. – Но такое случается редко. Особенно с нетронутыми девушками.

– У валлийцев к этому другое отношение, нежели у вас, англичан. Мы считаем, что девушка сама может распоряжаться своей невинностью, которая не должна служить для ее отца или братьев предметом купли-продажи.

– Так почему ты решила отдать свою невинность мне?

Уинн с трудом проглотила слюну. Казалось, разговор пошел по второму кругу, вернувшись к тому предмету, который она не могла с ним обсуждать.

– Я… мне просто любопытно, – довольно неуверенно ответила она.

Его пальцы скользнули вверх и вниз по рукам Уинн, заставив ее ощутить огромную разницу между прохладным ночным воздухом и его прикосновением.

– И нет других причин? – спросил он. – Или скрытых мотивов?

Она вся сжалась.

– Я не собираюсь отравить тебя, если именно этого ты опасаешься.

Он еще раз расхохотался.

– Нет. Если я чего и опасаюсь, так это того, что ты меня доконаешь своими поистине смертельными поцелуями и разрушительными прикосновениями. Я могу испустить дух от одного удовольствия, когда твое тело прижато к моему. – Он притянул ее к себе и наклонил голову, чтобы поцеловать нежную шею. – Ты поступишь так со мной, Уинн? Дашь мне погибнуть от восторга, упиваясь твоим прелестным телом?

У нее перехватило дыхание, когда она подставила шею ищущим губам. Как может один человек вызывать одновременно и возбуждение, и досаду? Она облизнула губы, почувствовав, как на нее нахлынула обжигающая волна.

– Если ты хочешь, чтобы я доконала тебя таким образом, тогда, я попытаюсь, – с трудом выдавила она из себя.

В мгновение ока она оказалась прижатой к колючему ковру твердым теплым телом.

– Тогда постарайся, моя милая колдунья.

Этими словами он как будто высвободил всю подавляемую внутри ее страсть. Они слились в одно целое. Его руки нашли те уголки ее тела, которые больше всего жаждали прикосновения. Его губы принесли божественное спасение ее истомившейся плоти.

Он точно так же отреагировал на ее смелые ласки. Когда ее ладонь двинулась вверх под рубашкой по напряженным мускулам спины, скользя по влажной коже, он застонал и беспокойно заметался. Он поднял край юбки и обнажил ее ноги. Нежной кожи бедер коснулась грубая ткань его одежды. В этом была и угроза, и ласка. То, чего она боялась и желала. Потом, когда там оказалась его рука, она громко выдохнула:

– Клив… подожди…

– Чего ждать, милая колдунья? Пока мы оба не расплавимся от этого жара? Если мы еще подождем, боюсь, от нас ничего не останется, кроме лужицы на траве. Нет. – Его рука скользнула выше. – Ждать больше нет времени.

Он был прав. Она поняла это, когда его пальцы нашли ее влажную сокровенность, и она закричала от дикого восторга, порывисто выгнувшись. Ждать больше не было времени. Его магия оказалась слишком сильной для нее. Он приманивал ее к себе, заставляя извиваться под его рукой, так что она забыла обо всем на свете.

Уинн слышала, как тяжело он дышит, втягивая воздух, пока одаривал ее дразнящими ласками. Его палец скользнул внутрь ее тела, и она чуть не скатилась с ковра.

– Расслабься, моя любовь, не сопротивляйся. Просто прими все, как есть, – пробормотал он.

Он прижал ее к ковру и поймал губы властным и долгим поцелуем.

Она тонула в упоительном экстазе ощущений, которые обрушились на нее. Слишком сильных, чтобы их можно было выдержать. Но ей было мало.

– Дотронься до меня, – услышала она сдавленный шепот. Он опустил голову ниже и нашел сквозь ткань платья твердую вершинку ее левой груди. Сначала он пощекотал ее, затем забрал в рот и слегка прикусил.

– Дотронься до меня, – велел он, чуть ли не с болью в голосе. – Дотронься до меня, Уинн.

Она подчинилась, инстинктивно найдя твердую возбужденную плоть. Уинн знала, как все происходит между мужчиной и женщиной. Она знала, как устроены мужчины, ведь ей пришлось растить трех мальчишек. Но то, что она обнаружила теперь, такое горячее и твердое, повергло ее в изумление. Это было нечто совершенно отдельное от него и в то же время неотъемлемо ему принадлежащее, играющее столь важную роль в таинственной и мошной тяге, существовавшей между ними. Неужели в этом ответ? Она провела кончиками пальцев по всей длине его плоти, скрытой под одеждой. Он оказался таким огромным, что она с испугом подумала, как ей его принять. Тем не менее, только от одного прикосновения она почувствовала, что желание ее возросло.

– Матерь Божья! – выдохнул он. – Проклятие, но ты… ты околдовала меня!

Уинн улыбнулась и стала еще смелее. Значит, она тоже имеет над ним власть. Доставляя ему удовольствие, она почувствовала, что тем самым увеличивает свое желание.

Когда она застонала от восторга, он оборвал ее стон еще одним пылким поцелуем. И оторвался от нее, когда она совсем под ним обмякла. Ее так захватило сладострастие, что она едва заметила, когда он отнял от себя ее руку.

– Не спеши, милая. Я наверняка взорвусь, если ты тронешь меня еще раз.

– Клив… – Она произнесла его имя как молитву и потянулась рукой к его лицу.

Он прижал ее пальцы к щеке, а затем слегка повернул голову и запечатлел горячий поцелуй в самую серединку ее чувствительной ладони.

– Ты поистине колдунья, – пробормотал он с удивлением и… со злостью, как показалось Уинн.

– Пожалуйста… не сердись на меня.

Он раздраженно рассмеялся.

– Я сердит не на тебя, любимая. Нет.

Он встал и быстро сбросил с себя одежду. Но прежде чем она успела охватить взглядом всю красоту его мужского тела, он снова оказался на ковре, наполовину закрыв ее собой. Затем властно поцеловал ее.

– Не тебя нужно винить во всем, а меня.

Не дожидаясь ответа, он стянул с нее платье и отбросил в сторону. Его рука начала дразняще ласкать ее полные ноющие груди, пока соски не стали напряженными и твердыми. Облизнув палец, он дотронулся до соска, а потом до другого, отчего Уинн высоко взметнулась на ковре.

– Клив… о, прошу тебя… – задыхаясь, промолвила она.

– Тихо, любовь моя. Будь терпелива, – тоже с трудом проговорил он.

Его рука скользнула от груди к талии и легла на живот. С мучительной точностью он нашел мягкий холмик темных кудрей, приблизив пальцы к ноющему входу. Один палец проник вовнутрь, и Уинн приподнялась навстречу ему. Но Клив тотчас убрал его и стал ласкать маленький потаенный бугорок, который внезапно стал средоточием всех ее ощущений.

– Тебе нравится? – прошептал он, подкрепляя свои слова чувственным поцелуем в ухо.

Она кивнула, не в силах ответить, – такими невероятными были растущие в ней ощущения.

– Ты разве никогда себя здесь не трогала, Уинн? – Но в ответ она только неистово приподнялась навстречу его руке, вцепившись пальцами в ковер, и он снова поцеловал ее в ухо. – Это твое сладостное местечко. Источник самой сильной магии. То место, которым многие мужчины пренебрегают, торопясь обрести удовлетворение. Но я не слишком тороплюсь? – пробормотал он.

Ответа не последовало. Уинн была слишком поглощена тем, что творят с ней его прикосновения. Ее завертела буря чувственного и душевного восторга. Она охватила все ее тело от головы до кончиков пальцев, рождаясь где-то глубоко внутри.

Она слышала его затрудненное хриплое дыхание – или, быть может, она сама так дышала? Затем в разрушительном вихре пришел миг, это было как молния, ударившая в землю, неожиданно, хотя буря бушевала всю ночь. Этот миг настал, и Уинн закричала в острой агонии.

– Клив… Клив… – всхлипывая, произносила она его имя снова и снова, пока ее тело раздирали конвульсии.

– Я здесь, – прошептал он, вновь успокаивающе поглаживая ее ладонью, в которой, казалось, он держал все ее чувства. – Я здесь, – повторил Клив, подтверждая свои слова поцелуем, который был слаще всех предыдущих.

Этим поцелуем, он тронул ее сердце, и, ни секунды не колеблясь, она обхватила его руками и притянула к себе.

– Я лю… – Ее безыскусное признание было прервано жадным поцелуем.

Уинн так переполняли любовь, и благодарность, и желание подарить ему то же чудесное счастье, что она полностью ему открылась, отдавая всю себя – губы, руки, сердце. Когда он коленом раздвинул ей ноги, она уже не сомневалась. И, почувствовав, как он пытается в нее войти, подалась ему навстречу.

– Помоги мне, – велел он хриплым от напряжения голосом.

Она протянула руку и секунду удерживала в пальцах его разгоряченную плоть, дивясь ее гладкости, тогда как многие другие места на его теле были покрыты грубыми волосками. Он дернулся от ее прикосновения и воспылал сильнее, чем прежде.

– Помоги мне, Уинн. Сейчас.

Она направила его к своему влажному входу, чувствуя собственную потребность в этом. Как чудесно, подумала она сквозь туман, навеянный страстью. Самое чудесное, что с ней когда-либо происходило. Это была настоящая магия.

Тут он начал овладевать ею, и она широко распахнула глаза в смятении и шоке.

– Подожди, – задыхаясь, проговорила она, чувствуя, что его горячая плоть вот-вот разорвет ее пополам. – Подожди!

– Я не могу больше ждать, – пробормотал он.

Тем не менее, он замер, и секунду они как будто испытывали неловкость – то ли продолжить, то ли отпрянуть друг от друга. Он находился где-то в середине пути. Ее руки, панически толкавшие его в грудь, были незначительным препятствием, чтобы завершить начатое. Но он удержался, а Уинн, хотя и была переполнена слишком многими противоречиями, раздиравшими ее, тем не менее, оценила это. Каждый его мускул был напряжен и покрыт бусинками пота, руки дрожали от сдерживаемого порыва, но он замер.

– Просто расслабься, Уинн. Расслабься, и все будет хорошо. Она покачала головой, не замечая соленых слез, которые текли по вискам, терялись в волосах. В нескольких дюймах от ее глаз горели его глаза, призывая ее успокоиться.

– Просто постарайся расслабиться, – снова пробормотал он.

– Ты… ты слишком большой, – призналась она со стыдом. Ведь женщина устроена так, что должна принять своего мужчину. Неужели с ней что-то не в порядке? – Мне больше понравился твой палец, – выдавила она из себя и разрыдалась.

– Не плачь. Уинн, любимая, не плачь. Успокойся.

Он нашел ее губы и начал медленно целовать. Уинн тут же ответила на прикосновения его губ и языка. Такую ласку она уже научилась принимать. Такая ласка, она знала, приносила только удовольствие.

Постепенно, по мере того как поцелуй становился все более страстным, страх Уинн отступал и желание возвращалось. Руки ее соскользнули с его груди, обняли за шею и притянули вниз. Напряжение ее спало, и тогда он естественно слился с нею.

Он был осторожен и нежен, и, хотя Уинн чувствовала в себе что-то, она больше не боялась. Он переполнил ее через край. Она буквально упивалась наслаждением, так что, когда он начал уходить, острота чувственности усилилась.

– Тебе лучше? – разгоряченно прошептал он ей в ухо.

Уинн кивнула в ответ, слов у нее не было. Она едва могла дышать из-за поразительных ощущений, всколыхнувшихся в ней. Он почти покинул ее, и она уже подумала, что на этом все кончено. Но ошиблась. С тихим стоном он вернулся обратно, на этот раз чуть быстрее, заставив се задохнуться от удовольствия.

– Тебе лучше, милая?

Она снова кивнула, затем приподняла бедра, чтобы полностью принять его. Как можно было бояться этого? Вдвоем они составляли одно целое. Словно две половинки, которым нужно было соединиться.

Она оплела его напряженные бедра ногами, сомкнув ступни. С хриплым стоном Клив начал двигаться более настойчиво, так что они оказались ввергнутыми в почти безумный водоворот страсти.

И вновь ее охватила буря, дикая и сильная, полыхающая изнутри, подогреваемая неуемной энергией Клива.

Затем он издал крик, и как бы в ответ на это на нее обрушился настоящий ураган, сметающий все на своем пути.

После такой бури они лежали усталые и опустошенные, словно пережили кораблекрушение и их выбросило на берег. Так валяются в лесу никому не нужные деревья, вырванные ураганом.

Клив лежал, наполовину закрыв собой ее тело, влажный от испарины. Он зарылся лицом в ее волосы, и его горячее дыхание обжигало ей шею. Ее рука, согнутая у него на плече, касалась его шеи, пальцы вплелись в волосы. Одна нога была перекинута через его бедро, а другая вытянута вдоль его тела, касаясь бедра, колена и икры, покрытых жесткими волосками.

Она могла бы так лежать вечность, упиваясь самым невероятным чувством завершенности. Ее охватило удовлетворение, как магия, которую она никогда по-настоящему не понимала. До этих пор.

Она услышала, как он, вздохнув, застонал от удовольствия, и улыбнулась при мысли, что они чувствуют одинаково. Слегка повернув голову, она нашла его сильную жилистую шею и поцеловала влажную кожу, почувствовав ровное биение пульса и солоноватый вкус на губах. Она облизнулась, а затем слегка прикусила его, испытывая странное и почти легкомысленное желание вызвать в нем ответный порыв.

И ей это удалось. Он зашевелился, и она удивленно открыла глаза.

– О!

– Если ты дразнишь мужчину, – пробормотал он, чувственно дергая ее за мочку уха, – то должна быть готова к последствиям.

Она инстинктивно выгнулась навстречу его растущему желанию и была вознаграждена сладостной лаской, которая заставила ее застонать от удовольствия.

– Последствия? – удалось проговорить ей с вызывающей улыбкой.

Он приподнялся и взял ее лицо в ладони. Но улыбки на его лице больше не было, и Уинн сразу поняла, что он не шутит.

– Все, что мы делаем, имеет свои последствия, Уинн. Вот это, – он медленно скользнул в нее, заставив задохнуться от восторга, – имеет последствия, за которые мы оба в ответе.

Но Уинн ничего не хотела слышать. Она ничего не хотела говорить, или видеть, или знать, ее сейчас волновало только то, что происходило с ней благодаря ему. А еще она никак не желала думать о будущем.

Она обхватила голову Клива, крепко вцепившись пальцами в волосы, и с силой притянула к себе его лицо. На этот раз она выступала в роли завоевателя, раздвигая языком его губы, смело, лаская его рот и заманивая к себе его язык. Она соблазняла его, как это делал он, и вскоре его бедра начали ритмично двигаться, и они вновь слились в диком порыве.

На этот раз все длилось дольше. Но, хотя их движения были ровнее, а ритм не таким быстрым, результат был не менее восхитительным. Первый раз сопровождался страхом. Потом удивлением. Этот раз служил скорее подтверждением. Клив действовал более настойчиво и властно, унося ее все выше и выше. Он был, словно одержим идеей доставить ее на вершину, где ее ждал миг болезненного восторга.

И все же, когда она закричала от величайшего наслаждения, в душе ее промелькнула тень.

Последствия. Это слово пронеслось у нее в голове в самый решительный момент.

Последствия. Всегда, всегда будут последствия.