Текст книги "Королевство душ"

12

Есть всего несколько заклинаний и чар, которые могли бы помочь мне найти демона. Проблема в том, что для большинства из них нужна какая-то личная вещь. У Оше есть свитки всех пяти племен, и я нахожу ритуал Мулани, который не требует личной вещи. Согласно пояснению в свитке, заклинание раскроет что-то или кого-то, скрытого от посторонних глаз. Интересно, использовала ли моя мать подобный ритуал в Храме, если, конечно, она прибегала к ритуалам. Те, кто обладает особо сильным даром, не всегда нуждаются в ритуалах, чтобы сфокусировать свою магию.

Мои руки дрожат, когда я развязываю свиток Мулани и кладу его на стол рядом со свитком шарлатана. Во-первых, я должна провести ритуал, чтобы создать мост между магией и мной в час осаны. Еще есть время, но ко мне в голову начинают закрадываться сомнения. Этот ритуал приблизит меня к смерти. И нет причин считать, что моя затея сработает. Я никогда не была сильна в магии, но это не помешает мне хотя бы попытаться. Я цепляюсь за надежду, что мой природный дар проявит себя, прежде чем станет слишком поздно. Даже если я совершу ритуал, еще остается шанс сломать порочную связь. Но что если моя способность видеть магию и не позволять ей влиять на мой разум – это единственный дар, который я когда-либо получу? Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, позволяя сомнениям свернуться клубочком рядом с надеждой. Сомнения дают мне силы продолжать, а надежда напоминает никогда не сдаваться.

По ночам между полками с сушеными травами, костями и амулетами в лавке моего отца часто вспыхивают искры магии, словно привлеченные пламенем мотыльки. Тени собираются в углах, складываясь в неясные очертания. Когда-то в детстве они пугали меня. Даже сейчас я нервничаю. Магия бесцельна – она рассеивается, если ею не управлять. Есть какое-то зловещее предзнаменование в том, что я здесь без своего отца. Никогда раньше я не пробиралась в магазин одна. Не могу избавиться от ощущения, что вторгаюсь в его личное пространство, что мне не следует быть здесь.

Оше хранит свои инструменты для приготовления кровяных снадобий в маленькой комнате в задней части магазина. Вдоль стен висят горшки, ножницы, постельное белье, ножи и другие инструменты для извлечения крови. Пол покрыт почвой с территории племени Аатири. Отец говорит, что это делает его магию сильнее.

Мне следовало послать домой весточку, что я останусь с Эсснай сегодня вечером. Это могло бы объяснить мое отсутствие, но уже слишком поздно. Если Арти захочет найти меня, она найдет. Войдя в кладовку, я закрываю глаза и прижимаю пальцы ног к прохладной почве. Делаю глубокий вдох.

Предвкушение и страх пульсируют в моем теле. Больше никаких неудач. Кофи нуждается в моей помощи. Но за чувством долга скрывается еще что-то, чего я не могу отрицать. Мои мотивы не совсем бескорыстны. Я отчаянно хочу призвать магию и управлять ею, как мои родители. Поймать ее на кончиках пальцев. Если я совершу ритуал и мой собственный дар никогда не проявится, то это будет моей единственной связью с истинной магией.

Я нарушаю обещание, данное отцу. Мне очень жаль. Я не хочу разочаровать его или вновь ощутить на себе тот опустошающий взгляд, который он бросил на меня в саду, когда сказал, что моя магия может никогда не прийти. Из-за Арти я всегда чувствовала себя ничтожеством без магии – даже если моя мать и не унижала меня специально. Всю свою жизнь я наблюдала за тем, как она никогда не сомневалась в себе и своих решениях. Даже ее шаги звучат с чистой, ничем не омраченной уверенностью. Я всегда хотела быть сильной и уверенной, как она, обладать хотя бы частью ее таланта. Для отца отсутствие у меня магии никогда не имело значения. Хотела бы я, чтобы и мне было все равно, но сейчас слишком поздно анализировать свои чувства по этому поводу. Времени уже нет.

Я присела на корточки перед охапкой дров и развела огонь, чтобы приготовить кровяное снадобье для ритуала Мулани. Уже закипел котел с нужными травами – горьким листом, сенной и козьим пучком. Теперь остается ждать. Я смотрю на пламя и пытаюсь сопоставить видения бабушки и Арти. Тэм почти подтвердил, что зеленоглазый змей – это демон. Демонам нужны души, и нет ничего чище, чем детские ка. Теперь у меня не осталось сомнений, что поиски зеленоглазой змеи приведут меня к похитителю детей.

Когда травы закипают, я смешиваю их с имбирем и пастой из перца иру и кладу снадобье во флакон. Оно получилось густое, как патока. Запах такой острый, что у меня на глаза наворачиваются слезы.

Теперь, чтобы завершить ритуал, я должна добавить кровь, пропитанную магией. Она у меня будет, если сделка по обмену жизни на чары сработает. Я нервничаю – больше, чем перед испытаниями с бабушкой на фестивале Кровавой Луны. Что будет, когда магия ответит на мой зов? Когда она станет частью меня? Если все пойдет хорошо, то скоро я узнаю ответы на свои вопросы.

Даже что-то настолько простое, как заклинание для окрашивания волос в синий цвет, требует немного крови. Ритуал моего отца по продлению жизни требует ее в гораздо большем количестве. В этом и заключается главное ограничение нашей магии крови. За короткий промежуток времени человек способен отдать не так уж много крови. Мне доводилось смешивать снадобья самостоятельно. Хотя они и не работали без магии, сам процесс всегда давал мне ощущение покоя. На этот раз мое кровяное снадобье должно сработать.

Я тружусь над ним до позднего вечера и всю ночь напролет. Звонят первые утренние колокола, когда я нанизываю последний элемент костяного амулета. Он для защиты на случай, если что-то пойдет не так. Даже если я готова пожертвовать собой, все же лучше выйти из этого ритуала живой. Глупо думать, что простой защитный амулет защитит меня, но ожерелье дает мне хотя бы иллюзию спокойствия. Сейчас меня устроит самое малое утешение. Пот стекает по лбу, и я спешу навести порядок в магазине Оше. Возможно, он и не заметит пропажи – но если он спросит меня напрямую, я не стану лгать. Как только Оше узнает о том, что я сделала, то поймет, что у меня не было выбора.

Лунный свет омывает булыжники перед магазином. Все торговцы закрылись на ночь, и Западный рынок практически пуст. Факельные фонари освещают мне путь по темным улицам. Я избегаю пьяниц, ищущих себе на ночь овахьятов. Кто-то громко поет, обнявшись. Лунный свет указывает мне дорогу по более безлюдным кварталам. Здесь каждый звук заставляет мое сердце подпрыгивать.

Было бы безопаснее выбрать более оживленный маршрут, через Восточный рынок, но нужный час быстро приближается. К тому времени как я добираюсь до священного дерева Гаэр на северной окраине города, моя кожа покрыта каплями пота. Это дерево темнее самой ночи. На его ветвях не растут листья, а вокруг корней нет ни малейшего намека на траву.

Здесь похоронен первый жрец Ка Королевства. Говорят, что его магия была настолько мощной, что его внутренняя ка пустила корни и выросла в дерево, вместо того чтобы начать восхождение в смерть. За пределами Храма это самое святое место в Тамар – и самое подходящее для совершения ритуала.

Я погружаюсь в прохладные объятия почвы, черной и одновременно радужной, как обсидиановое стекло. Когда приближается час осаны, искры магии вспыхивают в синяках неба. Я жду, когда два бога пересекутся. Жду, когда мир проснется и магия проникнет в мои вены. Этот момент тянется так долго, что моя кровь начинает стучать в ушах. Я молю…

Это будет нелегко. Я не глупа, но я совершаю сейчас самый глупый поступок, который только можно представить. Магия никогда не дается бесплатно – даже тем, для кого это так же легко, как приготовление любимого блюда.

Но сначала нужно договориться о цене.

Магия либо начнет мне подчиняться, либо откажет. Она отвергла меня, когда я была маленькой девочкой в Имебье, и оставила меня на годы, проведенные с бабушкой. Теперь мне есть что предложить ей взамен.

Чтобы не потерять самообладание, я ударяю рукой по священному дереву, и шипы пронзают мою плоть с легкостью ножа тобачи. Приходит острая горячая боль, и я едва сдерживаю крик. Один из шипов пронзает мою руку насквозь. Я делаю глубокий вдох, чувствуя бешеное биение сердца.

Кровь собирается у меня на запястье и капает вниз, питая корни дерева. Все не так уж плохо, говорю я себе, но это только начало. Мне еще предстоит испытать много боли, прежде чем станет лучше. В свитке это было обозначено очень ясно.

Я шепчу слова, чтобы предложить свою жизнь в качестве платы за вкус магии, а затем жду. Я терпела все эти годы и могу продержаться еще немного. Но магия на этот раз нетерпелива. Черные лозы прорастают с дерева, как сорняки в саду. Они корчатся и набрасываются на меня. Когда я пытаюсь вырвать руку, они заползают мне под кожу. Я кричу, когда виноградные лозы тянутся вверх по моей руке, оставляя за собой след мучительной боли. Новый отросток выстреливает с дерева прямо в мой открытый рот, обрывая мой крик. Не могу дышать. Я хочу сорвать с себя эти плети, но я больше не контролирую свое тело. Я не могу поднять свободную руку. Горло жжет огнем, и я не могу больше сдерживаться. Паника накрывает меня. Я хочу все остановить, но уже слишком поздно.

Я справлюсь. Эти слова мучают меня так же сильно, как и виноградные лозы, что оплетают мои глазницы и сжимаются вокруг органов. Нет, я не справлюсь. Смерть уже близко. Это последнее, что приходит мне в голову, прежде чем вокруг смыкается темнота.

Потом я хватаю ртом воздух, наполовину зарывшись лицом в грязь. Моя правая рука почти не слушается, но я заставляю себя сесть. Кожа покрыта толстым слоем застывшей крови, и рана кровоточит. Мне требуется время, чтобы собраться с мыслями, и я прислоняюсь к дереву. Шипов уже нет. Я боюсь, что они вернутся, но у меня нет сил двигаться, не говоря уже о том, чтобы встать. Я вытираю слезы, которые оказываются кровью. Сработало ли? Не могу сказать. В ночном небе полно магии, но она не приходит ко мне.

Мой желудок сжимается. Я не могу снова потерпеть неудачу. Я прошла через слишком многое.

Костяной амулет вибрирует у меня на шее, напоминая о предостережении отца. «Когда ты меняешь годы своей жизни на магию, она забирает у тебя все, что захочет. Магия может забрать пять лет в качестве платы. А может и всю жизнь. Это никак не зависит от сложности ритуала, заклинания или чар. Нет никакой возможности предугадать последствия, пока не станет слишком поздно». Я не теряю времени: после добавления крови я пью лекарство, чтобы найти похитителя ребенка. Меня тошнит от мерзкого вкуса. Пульс учащается. Я должна прислушаться к словам отца и остановиться, пока не поздно, – но что тогда? Я не могу отвернуться от проблемы и сказать себе, что все в порядке. Кофи нуждается в моей помощи. Я должна была найти способ защитить его, когда увидела фамильяров на рынке.

– Хека, отец и мать магии, пожалуйста, пусть это сработает.

Слова кажутся мне ржавыми и горькими на вкус. Я жду знака, и над моей головой на голом дереве пронзительно кричит птица. Я сжимаю зубы так сильно, что челюсть болит. Я тщательно подбираю следующие слова:

– Помоги мне спасти Кофи.

Земля шевелится вокруг моих ног. Кусочки магии, пойманные ветром, кружатся перед моим лицом, и туман собирается у ног, змеясь по щиколоткам. Он теплый, и от него у меня подгибаются колени. Пот стекает по лбу, и я вытираю его ладонью. Сердце стучит в ушах, как бой барабанов. Сработало. Сработало! Отчасти я и не верила, что это произойдет. Магия отвечает на мой зов. Я одновременно рада и взволнованна после всех этих долгих лет попыток и неудач.

Туман ползет вверх по моим бедрам и торсу, окутывая меня в твердый, как камень, кокон. Холод растекается по моему телу, и пепел покрывает мой язык. Словно пиявка, что высасывает годы из моей жизни. Годы прошли за несколько вздохов. Волдыри появляются на моих руках в тех местах, где виноградные лозы впивались в кожу.

Заболели корни зубов. Я кусаю внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать крик. Похоже, магия скорее сломит меня, чем прислушается к моему зову.

Земля вылетает у меня из-под ног, когда я постепенно теряю сознание. Я там, где ничего нет. Место между явью и кошмарами, где тьма льнет к моей коже, подобно каплям пота. Ожидание и тоска душат меня, когда мой разум распадается на две части.

Что-то или кто-то цепляется за меня, выворачивая мой разум из тела. Я пытаюсь сопротивляться, но это нападение не физического характера – и оно очень сильное. То же самое было и на фестивале Кровавой Луны, когда моя ка почти отделилась от тела.

Солнца и луны несутся по небу так быстро, что превращаются в сверкающие искры золота и серебра. Моя ка растягивается, оставляя позади разбитую оболочку в виде моего тела. В меня впились незнакомые глаза. Глаза, которые смотрят сквозь время – и словно из далекого будущего. Глаза, которые светятся, как зеленый туман, опускающийся на город после грозы. Глаза змеи из бабушкиного видения. Демон. Будь я в своем теле, мое сердце бы остановилось от страха.

– Тебе здесь не место, – шепчет демон мне на ухо.

Это голос ребенка. Причем очень маленького. Магия змеи царапает кожу. Она гремит моими костями, как будто пытается разорвать меня на части. У меня достаточно здравого смысла, чтобы забыть о зависти по поводу магии. Вместо этого я просто трясусь от страха. Мое сознание ускользает от меня, будто растягивается. Стоит ему уйти еще дальше, от меня ничего не останется. В таком случае я никогда не вернусь домой. Магия ребенка врезается в меня так сильно, что мой позвоночник напрягается, прижимаясь к дереву, – напоминание о том, что мое тело все еще на месте и ждет меня.

– Наше время еще не пришло, – добавляет дитя голосом, полным озорства. – Возвращайся и найди то, что ищешь.

Я ищу похитителя детей, но если это не демон крадет детей, то кто же? Неужели Арти все это время была права насчет кости крейвана и антимагии? Здесь замешан кто-то из семьи визиря?

Моя ка сжимается обратно в ночь, но я не возвращаюсь в свое тело. Одинокая луна садится на небе, я вернулась в свой мир. Моя ка парит высоко над Тамар – даже выше трех гигантов, которые охраняют город: Всемогущий храм на севере, Всемогущий дворец на западе и поместье визиря на юге. На востоке праздные лодки теснятся в гавани Змеиной реки, и пристань кишит людьми. Я спускаюсь вниз только по своей воле и скольжу по улицам вдоль домов богатых ученых. Затем я пролетаю мимо стоящих в ряд домов торговцев и глиняных хижин вдоль берегов реки. Мой путь прямым не назовешь. Моя ка колышется на ветру, подобно легкой ткани.

От своего первого ритуала я ожидала другого. Из-за колдунов всем кажется, что делать это не так уж и сложно. Но я чувствую себя так, словно перебираюсь через лес переплетенных ветвей, каждая из которых норовит поймать меня и заточить в неволю. В этом состоянии я словно ребенок, который учится ходить.

Я чувствую, как мое тело прижимается к дереву. Ствол обрастает новыми шипами, которые впиваются мне в спину, и вспышка боли пронзает мою ка. Да, магия течет во мне, но она же меня и убивает. Моя ка висит над детским приютом, словно зацепившись за бельевую веревку.

– Двадцать богов, Майк, – кричит Руджек. – Что случилось с твоим лицом?

Ужас проносится по моей ка, когда я замечаю их. Они оба одеты в черные элары с капюшонами, закрывающими их лица. Второй раз за сегодняшний вечер мое сердце почти останавливается. Что здесь делает Руджек в такой час? Я отказываюсь верить в худшее, и мой разум пытается найти правдоподобное объяснение.

– С ним случилась Кира, – стонет Майк, потирая лоб.

– Что ты натворил в этот раз? – Руджек смеется, и Майк пожимает плечами.

– Кажется, я приударил за ее сестрой.

– Радуйся, что Кира не сломала тебе руку, – отвечает Руджек, грозя пальцем. – А я было подумал, что ты достаточно умен, чтобы не раздражать девушку, которая всегда носит на себе дюжину кинжалов. Ведь она уже несколько раз одерживала над тобой верх на арене.

– Ты ей тоже проигрывал! – парирует Майк.

– То было лишь раз, – оправдывается Руджек. – И у меня были завязаны глаза.

– Лжец, – шипит Майк. – Не завязывали тебе глаза.

– А еще мне завязали одну руку за спину, – настаивает Руджек.

– Как же холодно. Да и отлить хочу.

Майк приобнимает его за плечи:

– Никто не придет сегодня. Здесь тише, чем на кладбище.

– Прекрати ныть, – говорит Руджек, хмурясь. Вдруг он резко вздрагивает. – Ты это чувствуешь?

– О чем ты?

Майк дергает головой, как испуганная птица.

– В чем дело?

Ладони Руджека скользят по рукоятям его скимитаров.

– Не знаю.

Эхо моего сердца, бьющегося в груди, спускается по духовной связи к моей ка.

Майк оглядывается по сторонам и говорит тихим голосом:

– А вдруг Арра ошибается насчет этого демона?

– Нет, я так не думаю. – Руджек обнажает лезвия. – Я ей доверяю.

– Как и я, – ворчит Майк себе под нос. – Но если она права, тогда мы единственные, кто стоит сейчас между демоном и приютом. Это не сулит нам ничего хорошего.

Тепло разливается по моему телу, несмотря на боль от шипов в спине. Вот же глупый мальчишка. Разумеется, он жаждет помочь. Потому и сбежал сегодня ночью из дома. Так нелепо с его стороны верить, будто он способен в одиночку справиться с ситуацией. Хотя я ничем не лучше. Какое же это облегчение – видеть его здесь.

Что-то тянет меня за ка, уводя от приюта. На этот раз это не зеленоглазый змей. Я путешествую по яркой палитре лотков Восточного рынка. Серость льнет к городу, приглушая его краски. Даже барабаны, флейты и арфы уличных музыкантов звучат глухо. В воздухе витает аромат свежесваренного пива, дыма и копченого мяса. Раздаются звуки безудержного смеха и разговоров. Темные переулки рынка заполнены теми, кто торгует сыромятной кожей, слоновой костью и секретами. Ночные торговцы, которые могут прочитать желание вашего сердца с той точностью, с которой настоящий колдун читает судьбу по костям. И хоть город и наводнил страх, есть люди, которые отказываются поддаваться ему и менять свой обычный распорядок дня. Такие люди не перестают верить в лучшее.

Мое отражение смотрит на меня в луже воды. Я почти прозрачна – это лишь тень моего истинного «я». Люди проходят через мои очертания, не задерживаясь ни на секунду. Разрыв между моим телом и ка теперь ощущается как большая ноющая рана. Так и должно быть, или я зашла слишком далеко? Я лежу на прохладной земле рядом с деревом. Я стою на рынке. Мой разум явно затуманен всеми этими событиями. Ощущение, словно какая-то очень важная – и опасная – информация летит сквозь мои мысли. Как тайна, которую произнесли шепотом в сильный ветер.

Мое внимание привлекает какое-то яркое пятно. Оно бесформенно, как и я, но в его очертаниях явно больше четкости. Хотя покупатели не могут меня почувствовать, они двигаются вокруг пятна так, словно на их пути оказалась статуя ориши. Я следую за людьми, проходя мимо праздных покупателей, которые глотают пиво и делают ставки на петушиные бои. Люди сплевывают табак и подсчитывают выигрыш. Рядом на улице играют дети.

Кира и Эсснай пробираются сквозь толпу, всматриваясь в лица. Они идут так близко, что их руки соприкасаются, а ауры переплетаются в ярких оттенках синего. Эсснай держит свой посох, в то время как Кира сжимает клинок, вложенный в ножны у ее бедра. Судя по языку их тел, амы не только ищут похитителя детей, но и защищают друг друга.

И вновь я рада видеть, как мои друзья пытаются помочь. Я знаю, что за это надо благодарить Руджека – он всегда умел вести за собой людей. Рынок наполнен жизнью. Приливы и отливы толпы меня слегка успокаивают. Я могла бы бродить по улицам всю ночь. Совсем как в те дни, когда я прихожу сюда на несколько часов, чтобы успокоить свой беспокойный разум.

Яркий свет превращается в фигуру в капюшоне, которая движется сквозь толпу. Я замираю. Мое зрение фокусируется до тех пор, пока не остается только она. Все остальное расплывается и уходит на задний план. На ней длинное зеленое платье, которое волочится по грязной земле. Ее лицо скрывает шаль такого же цвета. От фигуры незнакомки исходит мягкий свет. На первый взгляд это выглядит прекрасно – но потом становится заметно, что эти яркие лучи острее, чем тонкое стекло. Если я подойду слишком близко, ее свет пронзит мою ка, и тогда от меня ничего не останется. И все же я не могу оставаться в стороне. Она и есть причина, по которой я здесь. Она – похитительница детей, и определенно зеленоглазая змея здесь ни при чем. Туман, застилающий мой разум, рассеивается, и моя цель снова становится ясной. Я знаю, зачем я здесь.

Тяжелые шаги похитителя вибрируют в моей ка и высекают искры магии с неба. Женщина расхаживает по рынку. Вскоре становится ясно, что она кружит вокруг детей, как стервятники кружат над падалью. Эхо моего сердцебиения напоминает мне о моем теле. Серый туман стелется по грязным дорожкам рынка. Из-за тумана мне трудно идти, но я стараюсь изо всех сил. С каждым шагом боль, пронзающая мое физическое тело, становится сильнее. Это дело рук похитителя детей? Она знает, что кто-то следит за ней? Или моя ка улетела слишком далеко от тела? Мои зубы сжимаются так сильно, что болит челюсть, но я не остановлюсь, пока не узнаю правду.

В этой части рынка люди жмутся друг к другу, и нет ни одного покупателя, который пришел бы сюда без оружия. Здесь можно увидеть все, что угодно, – от скимитаров до мясницких ножей и посохов. Городская стража тоже вышла в полном составе, вместе с большим контингентом жандар. Я отвлекаюсь на них, как вдруг меня возвращает на место аромат этой женщины – запах меда и кокоса. Почему-то ее аромат мне знаком, и это смущает.

Я изо всех сил отталкиваюсь ногами, но это бесполезно. Моя ка движется так, словно я пробираюсь через болото. Мое физическое тело почувствовало вкус крови на языке. Связь между ним и моей ка готова вот-вот разорваться. Нет смысла гадать, что произойдет со мной в таком случае. Ничего хорошего. Я стараюсь запомнить все, что касается этой женщины. Она ниже меня ростом, широкоплечая. У нее тонкое тело и блестящие золотистые глаза. Мое сердце готово разорваться в груди, когда она ныряет в переулок. Оставаясь в тени, женщина следует за девушкой ненамного моложе меня. Девушка все время оглядывается через плечо, как будто чувствует опасность. Когда лунный свет падает на овальное кольцо на левой руке женщины, я перестаю дышать. Мое тело сжимается. Нет, этого не может быть. Это всего лишь сон. Проснись, Арра. Прошу тебя, просыпайся. Переулок вращается вокруг меня, и я перестаю что-либо видеть. Я снова в двух местах: лежу на земле и стою на рынке, наблюдая за тем, как передо мной разворачивается нечто ужасное.

Я наблюдаю за похитителем ребенка, наблюдаю за моей матерью. Моя ка возвращается к телу. Я лежу на земле под лысым деревом, хватая ртом воздух. И хотя я снова целая, мои кости как будто готовы сломаться пополам. Луна изгибается в злой улыбке. Увиденное не может быть правдой.

Все это не имеет смысла. Горячие слезы текут по моему лицу, когда я проваливаюсь в темноту.

Пришло время расплачиваться за магию.

КОРЕ

ОРИША ЛУНЫ

КОРОЛЬ-БЛИЗНЕЦ

Что ж, интересный поворот событий. Должен признаться, не ожидал подобного.

А ты не терял время даром – не так ли, старый друг? Творить свою злую магию прямо у меня под носом. Мы были вместе долгое время, ты и я. С каждым днем ты становишься сильнее. Казалось бы, это невозможно. Но вот мы здесь. Моя шкатулка не сможет удерживать твою душу вечно.

Война была долгой и кровопролитной – а порой и весьма занимательной. Но ты просто не мог успокоиться, не так ли? Наша сестра умерла, и все, что тебе нужно было сделать, – это перестать есть души, прожить остаток своей неестественной жизни и умереть. Неужели это так трудно? Но нет, для тебя такой исход событий – скука. Когда сестра умерла, ты показал свое истинное лицо. Лицо, что скрывалось под маской. Возможно, именно она подавляла твоего внутреннего зверя.

Вы двое всегда понимали друг друга на непостижимом для меня уровне – настолько были переплетены ваши души. Очень мило, не будь вы оба такими наивными. Не сомневаюсь ни на мгновение: останься она в живых, ты бы все равно поступил так же.

Природу не изменить. Даже без пожирания душ тебе было суждено стать чудовищем. Наша сестра лишь усложняла ситуацию. Оглядываясь назад, я вижу, какими глупцами мы были. Думать, что после ее смерти ты просто растворишься.

Мне больно, что двадцать моих собратьев пожертвовали собой, чтобы заковать тебя в цепи своими собственными ка. Предполагалось, что шкатулка – лишь временное решение, пока я не найду другой способ, но время – сложная штука, не так ли? Пять тысяч лет – это лишь мгновение в жизни ориши. И все же любой на твоем месте сошел бы с ума в заточении.

Думаешь, ты единственный, кто умеет планировать наперед?

В любой броне есть слабое место, старый друг. Какой бы мощной она ни была.

Я посвятил свою жизнь смертным, и я не позволю тебе разрушить все. Да, было глупо давать клятву защищать людей, но они – отражение меня. Подобие, хоть и слабое.

Но довольно болтовни, старый друг. Пора точить ножи.