Текст книги "Ярость и рассвет"

– Один? – переспросил Рахим.

– Да. А тебя попрошу вернуться в Талекан и ждать там вестей от дяди. Я же буду присылать Зорайю каждые два дня с указанием моего текущего местонахождения.

– И ты бросишь меня на растерзание своим родителям?

– В твоей воле отказаться и поехать домой.

– К братьям и их вопящим детям? – фыркнул Рахим. – И постоянным попыткам женить меня на очередной уродливой сестре одного из приятелей моей родни? Вот уж нет. Предпочту оказать услугу своему лучшему другу. И еще больше я хочу помочь Шази.

– Благодарю тебя, – улыбнулся Тарик. – Думаю, я не так часто выказываю свою признательность, как следовало бы.

– Рад услужить, о эгоистичный сын эмира. Кажется, я уже знаю, чем буду особенно наслаждаться в этом секретном плане.

– И чем же?

– Полноценным сном… За который никто не выпустит стрелу мне в голову.

* * *

Впервые за все время, проведенное во дворце, Шахразада могла не бояться рассвета. Это казалось странным.

При виде первых солнечных лучей ее сердце инстинктивно сжалось. Однако она расслабилась, заслышав, как Деспина хлопочет в покоях, и откинулась обратно на подушки, с облегчением выдохнув и позволив себе насладиться новообретенной свободой.

– Вот бы он остался в Амардхе навсегда, – тихо пробормотала девушка себе под нос.

– А я как раз собиралась вас будить, – прощебетала Деспина. – Завтрак уже остывает.

Шахразада помедлила, но все же решила ответить, помня, что лаской можно добиться куда большего, чем угрозами.

– Хорошо, что ты сегодня не прибегла к обычной бестактной манере.

– Бестактной манере? – возмутилась служанка. – Вы и сами по утрам вежливостью не отличаетесь.

Шахразада ухмыльнулась, встала, отодвинув в сторону шелковую завесу, и прошла к столику, где уже ожидал поднос с едой. Затем оглянулась на Деспину и, к своему удивлению, заметила, что та кажется менее идеальной, чем обычно. Кожа ее приняла пепельно-серый оттенок, а нахмуренный лоб портили морщинки.

– Что с тобой? – спросила Шахразада.

– Все в порядке, – отмахнулась служанка. – Просто слегка вышла из себя.

– Вышла из себя? Ты выглядишь больной. Может, тебе стоит отдохнуть?

– Со мной все хорошо, Шахразада. Честное слово, – отозвалась Деспина и захлопотала над подносом.

Она сняла крышку с супницы, положила кусок сахара в чашу из матового стекла и взяла серебряный чайник с подставки, под которой теплился огонек, чтобы налить ароматный напиток. Однако руки Деспины так дрожали, что струя попала не в чашку, а на поднос.

– Прошу прощения, – пробормотала служанка.

– Всем иногда позволено совершать ошибки, – лукаво улыбнулась Шахразада. – Главное, не делать этого слишком часто.

– Мой опыт свидетельствует об обратном, – едва слышно выдохнула Деспина.

– Разве я когда-то выдвигала чрезмерные требования? – возмутилась Шахразада, но заметила, как побледнела собеседница, и снова обеспокоенно поинтересовалась: – Что случилось?

– Ничего!

Шахразада поняла, что служанка ее обманула. Снова. А потому принялась отрывать кусочки лаваша, искоса бросая на нее взгляды.

– Приношу свои нижайшие извинения за дерзость, госпожа, – спустя несколько минут произнесла Деспина, наливая чай в чашку. – Так что вы говорили про Амардху?

– Всего лишь комментировала визит туда халифа. Ты знаешь, с какой целью он отправился в Парфию?

– Вероятнее всего, навестить султана, который приходится нашему правителю дядей.

– Ясно. И часто они видятся? – спросила Шахразада, приступая к супу.

– Нет, – покачала головой Деспина. – Они не слишком-то… расположены друг к другу. Султан не является кровным родственником. Он приходился братом первой жене прежнего халифа. А мать нашего нынешнего правителя открыто презирал.

– Но почему? – с любопытством уточнила Шахразада.

– Полагаю, причиной служит обычная ненависть к женщине, заменившей погибшую сестру, – пожала плечами Деспина. – Кроме того, мать нынешнего халифа оказалась красивой, умной и жизнерадостной. И по всем критериям превосходила первую жену.

– Тогда зачем наносить визит враждебно настроенному султану Парфии?

– Сама не знаю. Видимо, чтобы обсудить дипломатические вопросы. Лучше спросите об этом самого халифа, когда он вернется.

– Он мне не ответит.

– Рада, что вы снова со мной разговариваете, – широко улыбнулась Деспина.

– Хранить молчание – не лучший вариант для такой, как я.

– Мудрое решение. Для такой, как вы.

– Я сказала то же самое.

– Знаю.

Шахразада хмыкнула и потянулась за чашкой, но обратила внимание на небольшие темные пятнышки на серебряной поверхности чайника. Решив изучить их внимательнее, она взяла сосуд за ручку, поднесла к глазам и нахмурилась. Затем схватила льняную салфетку и попыталась оттереть металл.

Однако темные пятна никуда не делись.

Тогда Шахразада подняла чашку и, поджав губы, пролила несколько капель напитка на чайник. Как только жидкость коснулась сверкающей поверхности, так серебро изменило цвет.

Оно стало черным.

Как сама смерть.

– Деспина, – ровным тоном окликнула Шахразада.

– Да?

– Думаю, с моим чаем что-то не так.

Куда стремится сердце

Кто-то пытался ее отравить.

Дело было не в чае, как подозревала Шахразада, а в сахаре.

Джалал пришел в ярость и принялся допрашивать всех, кто имел доступ к еде жены халифа. Однако все настаивали на своей невиновности. Как было заведено при приготовлении пищи для высокопоставленных особ, повар пробовал каждое блюдо, прежде чем отправить поднос в покои госпожи. Тому нашлось множество свидетелей.

Хотя никому и не пришло в голову отведать сахар.

Остаток дня Шахразада не осмеливалась взять в рот ни крошки, что было неудивительно.

Теперь поднос с едой приносила совсем юная служанка, чьей единственной обязанностью являлось пробовать пищу и напитки непосредственно перед тем, как их отведает госпожа.

Эта юная служанка тоже наверняка приходилась кому-то дочерью и тоже была для кого-то важна.

Ситуация злила Шахразаду. Как и понимание, что она больше никогда не сможет чувствовать себя в безопасности. Беззаботные мгновения без нависавшей над головой угрозы неминуемой гибели исчезли до того, как удалось ими по-настоящему насладиться.

Но хуже всего было то, что Деспина тоже оказалась под подозрением.

В конце концов, именно она последней приняла поднос. И она же приготовила смертельный напиток.

Почему-то последнее обстоятельство особенно расстраивало Шахразаду. Она не доверяла служанке и раньше, но все же отчасти желала быть неправой. Надеялась, что однажды они сумеют стать настоящими подругами, несмотря ни на что.

Теперь же эти мечты разбились вдребезги.

Именно поэтому Шахразада так злилась.

Гнев не утих даже после трех ночей ничем не потревоженного сна.

На четвертый день девушка решила хоть как-то отвлечься и отправилась бродить по многоуровневому саду в поисках идеальной розы. Банальность задачи добавляла раздражения и без того сердитой Шахразаде.

Она переходила от одной цветущей клумбы к другой, щурясь на солнце и все сильнее хмурясь от нараставшего недовольства.

– Если вы сообщите мне, что ищете, я могла бы помочь, – предложила Деспина.

– Нет, не могла бы.

– Да, у кого-то сегодня прекрасное настроение, – язвительно фыркнула служанка.

– Ты на самом деле не сумела бы помочь. Обнаружить идеальный бутон розы – отдельный вид искусства. Все имеет значение: аромат, цвет, расположение лепестков. Отец утверждал, что слишком большое количество лепестков может погубить весь цветок… помешать ему вырасти.

– А я утверждаю, что самые красивые розы всегда обладают легким изъяном.

– Ну вот видишь? Ты совершенно неспособна мне помочь, – пожаловалась Шахразада, но, почувствовав, как напряглась Деспина, спросила: – В чем дело?

– Кап… Капитан аль-Хури идет сюда, – запинаясь, промямлила служанка, заливаясь румянцем.

– И что с того? Почему ты так нервничаешь?

– Мне стало неприятно находиться в его обществе после того происшествия с отравленным чаем, – нерешительно сообщила Деспина.

– Ясно, – кивнула Шахразада и поджала губы, чтобы не разразиться потоком обвинений.

Когда Джалал подошел, служанка сделала все возможное, чтобы не попадаться ему на глаза, и попыталась спрятаться за Воина. Молодой капитан удивленно изогнул бровь, наблюдая за ее действиями, и обернулся к Шахразаде.

– Хорошо ли поживаете? – вежливо спросил он с поклоном и широко улыбнулся, откинув полу плаща с золотистыми краями, который ниспадал с плеча.

– Поживаю, и это уже хорошо, – язвительно отозвалась девушка.

– И я чрезвычайно рад этому обстоятельству, – рассмеялся Джалал, запрокинув голову назад. – Вы заняты чем-то важным?

– Конечно. Вот-вот совершу прорыв в исследовании. После этого собираюсь наметить план по реализации нового способа ведения морской торговли с привлечением слонов и шелковых парусов. Желаете присоединиться?

– Только если к исследованию, – улыбнулся Джалал. – Остальное звучит чересчур обыденно, на мой вкус.

– Само собой, – рассмеялась Шахразада и уже серьезнее добавила: – Нет, я не занята ничем важным. Наоборот, погрязла в скуке и нуждаюсь в немедленном спасении.

– А я как раз хотел попросить совершить нечто… царственное, чтобы помочь мне.

– Царственное? Что вы имеете в виду?

– Во дворец явился неожиданный гость. Не согласитесь ли вы принять его, пока халиф отсутствует?

– Что за гость?

– Это… ученый, если можно так выразиться. Он был первым наставником Халида, а до того занимался образованием его матери. Однако покинул дворец после ее смерти. Супруга прежнего халифа высоко ценила своего учителя, и мне бы крайне не хотелось отсылать его без официального приветствия. – Джалал подмигнул и многозначительно ухмыльнулся. – Кроме того, встреча с ним могла бы принести ответы на давно витающие в воздухе вопросы.

– Капитан аль-Хури, звучит очень интригующе.

– Значит, вы согласны? – рассмеялся он и, когда Шахразада с жаром кивнула, поманил ее за собой, возвращаясь тем же путем, что и пришел. – Однако считаю своим долгом предупредить: наш гость – довольно странная личность.

– В каком смысле? – уточнила девушка, следуя за спутником, а за ними по пятам шла небольшая процессия: Деспина и Воин.

– Его можно счесть пережитком прошлого. Старомодным и увлеченным древними науками. Но мне кажется, что вы друг другу понравитесь.

– Как его зовут?

– Муса Сарагоса.

– Какое необычное имя, – удивленно отметила Шахразада.

– Он мавр.

– А, теперь все ясно. Что ж, постараюсь произвести на него благоприятное впечатление.

– У вас обязательно все получится.

Они продолжили подниматься по ступеням, пока не очутились в прохладе мраморных коридоров дворца. Джалал привел Шахразаду в просторный зал со сводчатым потолком, раз в пять по высоте превышавшим рост человека. Стены были выложены изящной мозаичной плиткой и покрыты резными барельефами с изображениями сцен сражений, на которых давно забытые воины потрясали оружием в стремлении сразить противников.

В углу зала стоял очень высокий мужчина в цветастом облачении. Темно-синяя накидка-рида ниспадала до самого пола, а капюшон удерживал на месте кожаный налобный обруч с золотым тиснением. Оба запястья обхватывали манжеты-мангалы. Глубокий темный оттенок кожи гостя напомнил Шахразаде королевские финики.

Когда он обернулся и заметил ее, то широко улыбнулся. Ослепительно-белые зубы блестели на лице, точно жемчужины на эбеновом дереве.

Джалал и Деспина вышли. Воин же остался внутри, заняв место рядом и готовый в любой момент выхватить саблю.

Шахразада улыбнулась в ответ и направилась к гостю, размышляя, что ему сказать.

– Добро пожаловать во дворец, – поприветствовала она. – Меня зовут Шахразада.

– А меня – Муса, – мужчина скользнул к девушке, будто разноцветный вихрь, и протянул руки. – Огромная честь с вами познакомиться. – Его голос был очень необычным, как мед вперемешку с дымом – густой и обволакивающий.

Шахразада взяла ладони гостя в свои и, находясь так близко, поняла, что он гораздо старше, чем показался с первого взгляда. Темные брови уже припорошила седина, а лицо избороздили морщины, которые свидетельствовали о склонности к глубоким размышлениям и о веселом нраве. В ответном рукопожатии ощущалась доброта. А в темно-карих глазах промелькнуло какое-то странное выражение, которое Шахразада не успела распознать.

– Благодарю вас за визит, Муса-эфенди. И выражаю искреннее сожаление, что мой… что халиф не может приветствовать вас лично.

– Это моя вина, – покачал головой собеседник. – Не следовало являться без предупреждения. Я надеялся повидаться с бывшим учеником, так как проезжал мимо, но судьбе угодно оставить наше воссоединение до другого раза.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – Шахразада указала на подушки вокруг низенького столика возле правой стены. Они заняли места друг напротив друга. – Позволите предложить вам угощение?

– Нет, нет, спасибо, я не задержусь надолго. Повторюсь, этот визит был незапланированным, и мне уже нужно продолжать путь. Простите за причиненные неудобства.

– Никаких неудобств. Я не могу позволить, чтобы столь уважаемый гость покинул дворец голодным, – улыбнулась Шахразада.

– С чего вы решили, что я являюсь уважаемым? – рассмеялся Муса, и его глубокий голос эхом прокатился от стены к стене, а в глазах заблестело веселье. – Разве никто не позаботился сообщить вам истинное положение дел?

– И каково же оно, позвольте поинтересоваться, Муса-эфенди?

– А оно таково, что в прошлый раз меня приказали вышвырнуть из дворца, оставив из вещей лишь одежду на плечах.

– Что ж, – вздохнула Шахразада, стараясь не выдать удивления, и сложила руки на коленях. – Значит, вам причитается хотя бы достойное угощение, господин.

– Благодарение небесам и звездам за вас, прелестное дитя, – отсмеявшись, сказал Муса. – Должно быть, для моего бедного Халида вы стали настоящим светом очей.

Шахразада лишь слегка улыбнулась в ответ, подумав, что «свет» – уж точно неподходящее слово в данной ситуации.

– Как я и боялся, ваш брак основан не на гармоничных отношениях, – мягко произнес Муса, внимательно взглянув на девушку. – Есть ли надежда, что он станет таковым?

– Если позволите сказать от сердца, то пока слишком рано делать выводы. Церемония состоялась всего несколько дней назад. А быть женой халифа – немалое… испытание.

– До меня доходили слухи, – понимающий голос собеседника окрасился печалью. – Тогда спрошу по-другому: желаете ли вы гармоничных отношений?

Шахразада неловко поерзала на подушках. По какой-то причине ей не хотелось лгать этому странно одетому мужчине с искренним смехом и испытующим взглядом. Это казалось… неправильным.

– Я стремлюсь к браку, основанному на любви и взаимном уважении, Муса-эфенди. Возможен ли он с халифом, пока остается неясным.

– Честный ответ. Халид ценит искренность превыше остальных качеств. И жаждет видеть ее в окружающих. Даже в детстве он допытывался до истины с пылом, который я редко встречал в других людях. Вы замечали это?

– К сожалению, мне известно очень немногое о прошлом халифа.

– Поведайте мне, дитя, каким человеком стал сын Лейлы? – тихо попросил Муса. – До меня доходили слухи, но я хочу услышать все от его жены.

Шахразада замялась, внимательно вглядываясь в лицо незнакомца, который сидел напротив, и размышляя, ответит ли он на ее вопросы, если она удовлетворит его любопытство.

– Очень тихим. И умным.

– Это мне могли бы рассказать и жители Рея. Мне же интересно послушать мнение сообразительной девушки, пусть у нее было не так много времени, чтобы сделать выводы.

Шахразада задумчиво прикусила губу и прошептала:

– Он стал безрадостным. Расчетливым. Резким. – Она вспомнила разбитые костяшки пальцев и добавила: – Озлобленным.

– Халид не всегда был таким, – вздохнул Муса. – В детстве он был очень добрым.

– Мне уже говорили. Но поверить в это очень сложно.

– Неудивительно, – кивнул он и после паузы спросил: – Позволите ли рассказать вам историю о той ночи, когда меня выгнали из дворца, драгоценная Шахразада?

– Да, конечно, Муса-эфенди.

– Эта история очень грустная.

– Истории, приведшие к такой концовке, обычно невеселые, как мне представляется.

Муса некоторое время молча сидел, собираясь с мыслями, а потом начал свое повествование:

– Я был наставником матери Халида, Лейлы – жизнелюбивой, красивой, талантливой девушки, любительницы книг и поэзии. Она вышла замуж за отца Халида в совсем юном возрасте и в пятнадцать лет уже являлась его второй женой. Я, по настоянию ученицы, отправился в Рей вместе с ней. К сожалению, этот брак оказался неравным и непростым. Муж был значительно старше и очень любил свою первую жену. Лейле же крайне не нравилось находиться в тени. Несмотря на мои старания держать в узде ее вспышки гнева и приступы отчаянья, преодолеть разницу в возрасте и интересах венценосных супругов зачастую не получалось. Полагаю, в том не было ничьей вины. Отец Халида стал заложником старых привычек, а Лейла оказалась слишком энергичной для него.

Опечаленный Муса сделал паузу, но все же продолжил:

– Я надеялся, что после рождения Халида все изменится. Лейла стала самой любящей матерью на свете и целовала ножки младенцу, пела ему колыбельные. А когда он вырос, то каждую ночь рассказывала перед сном сказки. Малыш души в ней не чаял.

Муса прервался и на секунду закрыл глаза.

Шахразада воспользовалась моментом, чтобы осторожно выдохнуть, пораженная совпадением: мать халифа тоже рассказывала ему сказки на ночь!

Гость тем временем собрался с силами и вернулся к повествованию:

– Я присутствовал в тот вечер, когда отец Халида прознал о предательстве Лейлы… Когда он обнаружил, что та имеет любовную связь с одним из дворцовых стражников. – Голос мужчины стал совсем тихим и мрачным. – Прежний халиф обошелся с супругой очень сурово: протащил ее за волосы по всем коридорам, пока Лейла вопила и выкрикивала оскорбления. Я пытался вмешаться, однако меня оттеснили телохранители. В конце концов муж моей ученицы выволок ее во внутренний дворик и велел позвать сына. А когда тот явился, велел охране держать его. Лейла повторяла Халиду, что все будет хорошо, что она его любит больше жизни. А затем…

Муса сделал паузу, и Шахразада невольно стиснула руки в кулаки, затаив дыхание.

– А затем халиф перерезал горло Лейле на глазах шестилетнего сына. Когда же тот заплакал, накричал на него. Никогда не забуду тех слов: «Женщина либо хранит верность мужу, либо будет казнена. Иного не дано». После этого меня вышвырнули из дворца, как бродячего пса, не позволив даже забрать вещи. И все же я должен был сопротивляться сильнее. Ради Лейлы. Ради Халида. Однако проявил слабость. Испугался. О чем всегда раскаивался всей душой. Особенно после того, как услышал, что стало с мальчиком. Сожаления теперь всегда будут преследовать меня.

Шахразада ощутила ком в горле, мешавший ей говорить, и сглотнула. Не зная, что еще сделать, она потянулась через стол и взяла Мусу за руку. Тот обхватил маленькую ладошку девушки обеими своими и какое-то время просто молча сидел так.

Спустя несколько минут Шахразада попробовала вежливо нарушить тишину:

– Муса-эфенди… Позвольте выразить свое скромное мнение. Вы не должны возлагать на себя ответственность за случившееся, как в тот вечер, так и в последующие дни. Я понимаю, что из-за недостатка опыта не обладаю пока некоторыми знаниями, но мне известно достаточно, чтобы утверждать: никто не в силах контролировать действия других людей. Можно лишь управлять собственными поступками после случившегося.

– Какие мудрые слова, – вздохнул Муса, чуть сильнее сжимая ладонь собеседницы. – Понимает ли Халид, какое сокровище ему досталось, моя прекрасная звездочка?

Взгляд Шахразады потеплел от улыбки, которая так и не коснулась ее губ.

– Мальчик перенес множество страданий, – покачал головой необычный гость. – Меня безмерно печалит, что в результате он заставляет страдать других, в особенности потому, что Халид, которого я знал, не поступил бы так ни за что на свете. Но если вы молоды, то меня можно считать стариком, а в моем возрасте от людей ожидают мудрости. Самое же важное, что я узнал в своей жизни: никто не может достичь настоящих высот без поддержки ближних. Мы не созданы для одиночества. И чем яростнее человек отталкивает окружающих, тем сильнее ему в тот момент нужна любовь.

«Я никогда бы не смогла полюбить такого человека… такое чудовище».

Шахразада попыталась отнять ладонь, но Муса удержал ее и поинтересовался:

– Давно ли вы уже владеете даром? – Заметив непонимающий взгляд девушки, он испытующе вгляделся в ее светло-карие глаза и кивнул: – Значит, вы пока и сами не знаете о нем. Похоже, он еще не пробудился в крови.

– О чем речь? – настойчиво уточнила Шахразада.

– Возможно, дар передался от родителей, – рассуждая сам с собой, продолжил Муса и спросил: – Ваш отец или мать обладают какими-либо… уникальными способностями?

– Отец, – отозвалась Шахразада, наконец начиная понимать, к чему клонит собеседник. – Он умеет делать разные вещи. Но лишь мелочи, так как никогда не мог научиться контролировать их.

– Если пожелаете когда-нибудь овладеть своим даром в полной мере, сообщите мне. Я буду рад поделиться своими скромными познаниями. И хотя тоже не претендую на звание искусного мастера, управлять способностями все же умею. – Муса улыбнулся и перевел глаза на пламя в лампе.

Проследив за его взглядом, Шахразада заметила, как огонек то гаснет, то вновь появляется, и пораженно прошептала:

– Но как?.. И я смогу этому научиться?

– Если говорить начистоту, я не знаю. Невозможно оценить дремлющие способности. Мне известно только то, что удалось ощутить при прикосновении: ты обладаешь даром. Каков он – и проявится ли, – покажет жизнь. Но заклинаю вас, ясная звездочка… зрите за пределы тьмы. В мальчике, которого я знал, заложен потенциал безграничной доброты. Поверьте, сегодняшний халиф – лишь тень того, что таится в глубине. Если сумеете найти в своем сердце милосердие, подарите ему любовь, чтобы он сам узрел это. Для потерянной души подобное сокровище будет на вес золота. На вес величайшей мечты. – Произнося это, гость склонился над их по-прежнему сомкнутыми ладонями, и широкая теплая улыбка озарила его лицо.

– Спасибо вам, Муса-эфенди. За совет, за историю и за вашу мудрость.

– Это вам спасибо, дражайшая звездочка, – отозвался собеседник, опуская руки и вставая из-за стола.

– Вы разве не разделите со мной трапезу? – снова попыталась проявить гостеприимство Шахразада.

– Мне уже давно пора отправляться в путь, – покачал головой Муса. – Однако обещаю нанести повторный визит в ближайшее время. В этот раз я не стану откладывать его на несколько лет. И буду жить надеждой, что в следующую нашу встречу вы с Халидом будете вместе. Бок о бок и счастливы.

Странное чувство вины полоснуло Шахразаду по сердцу.

Муса подошел к своей суме, которую оставил в углу, поднял ее с пола и помедлил, о чем-то размышляя. Затем сунул руку внутрь и достал потертый, побитый молью коврик, плотно скатанный в рулон и перевязанный пеньковым шнуром.

– Позвольте преподнести вам дар, бесценная Шахразада.

– Благодарю, Муса-эфенди.

Она вежливо приняла сверток и прижала его к груди, подумав про себя, что более странного подарка еще ни разу не получала.

– Всегда держите его под рукой. Этот ковер особенный. Он поможет найти путь, когда вы потеряетесь, – сказал необычный гость с многозначительным блеском в глазах и погладил Шахразаду по щеке. – Он отнесет туда, куда стремится твое сердце.