Текст книги "Никогда не целуй маркиза"

Глава 9

Ранним туманным утром, сидя в экипаже, Джеймс смотрел на траурный венок, висевший на двери его лондонского особняка на Белгрейвской площади, где он не был уже больше года. Почему он не продал этот дом? И почему Джеймс содрогнулся при мысли о том, что придется сюда войти? Но он приказал бы кучеру ехать дальше, если бы не надеялся, что Нина остановилась именно здесь.

Выходя из экипажа, Джеймс провел ладонью по лицу и поморщился, когда пальцы коснулись поврежденной челюсти. Рейли вышел вслед за ним и сочувственно похлопал его по плечу.

Сняв с двери венок с выгоревшей черной лентой, маркиз вставил ключ в замок и открыл дверь. В нос тотчас ударил застоявшийся воздух, характерный для давно необитаемых домов.

Джеймс со вздохом положил венок на стол в прихожей. Интересно, здесь ли Нина?

Он окликнул сестру, но ответа не последовало.

Направившись к лестнице, Джеймс тяжело вздохнул и начал подниматься, стараясь не вспоминать прошлое. Но, увы, не вспоминать не получалось. Он прекрасно помнил глухой удар, когда Генриетта упала с лестницы. И отчетливо помнил звуки собственных шагов, когда бросился на лестницу из своего кабинета. А следом за ним бежал Энтони…

Джеймс сглотнул подкативший к горлу комок и ускорил шаги. Переступив порог гостиной, осмотрелся. Вся мебель была накрыта чехлами, а зеркала затянуты черным крепом. В комнате было темно и сыро – точно в склепе.

Выбежав из комнаты, маркиз бросился обратно к лестнице.

– Нина! – прокричал он, но и на сей раз ответа не последовало.

Проклятье, его преследовали воспоминания! И слышался пронзительный голос Генриетты, когда она оправдывала свою неверность, обвиняя во всем его. Но он-то сохранял ей верность на протяжении всего их несчастливого брака.

Стараясь отбросить ужасные воспоминания, он зашагал по коридору, направляясь в спальню Генриетты. Но и там было пусто. Чуть помедлив, Джеймс вошел в свою спальню. Как и все остальные комнаты, она выглядела необитаемой. Даже Энтони, когда бывал в Лондоне, не останавливался в этом доме. Джеймс отодвинул шелковые занавески, и комната в лучах утреннего солнца перестала казаться угрюмой. Открыв венецианское окно, Джеймс сделал глубокий вдох.

За спиной скрипнули половицы, и он резко обернулся. В комнату вошел Рейли.

– Я проверил внизу, – сообщил слуга. – Непохоже, что там кто-то был.

Джеймс приподнял бровь, и Рейли добавил:

– Едва ли ваша сестра заходила на кухню или в кладовую.

– Ей же надо было поесть… – пробормотал маркиз. Но он знал, что его сестра не стала бы готовить. Вероятно, Нина ни разу не была и на кухне в Трент-Холле. Уж скорее она перекусила в чайной или купила что-нибудь у булочника.

Они осмотрели еще один этаж, но и там никого не обнаружили.

Спускаясь по лестнице, Рейли проговорил:

– А может, она отправилась на Парк-лейн?

Джеймс очень надеялся, что так и было. Но если сестра туда поехала, то наверняка уже пожалела о своем решении.

В парадную дверь громко постучали. Неужели Нина?!

Джеймс ринулся вниз и рывком распахнул входную дверь. Перед ним стоял молодой лакей в хорошо знакомой ливрее. Отступив на шаг, он спросил:

– Дома ли лорд Хантингтон?

– Он перед вами, – ответил маркиз.

Глаза лакея округлились, и он, приосанившись, сказал:

– Вам записка, милорд.

Джеймс взял у юноши запечатанное послание и тут же сломал печать. С огромным облегчением он прочитал следующее:

«Хантингтон,

у меня находится нежданная гостья. Парк-лейн. Немедленно!

Любящая бабушка».

– Слава богу… – пробормотал Джеймс. Ему следовало бы сразу отправиться в их фамильный особняк в Мейфэре, но он надеялся, что вдовствующая маркиза Хантингтон не узнает, что наделала Нина. Однако у его сестры, видимо, не было опасений на сей счет. Бедная девочка…

Рейли откашлялся и спросил:

– Хорошие новости?

– Да, Нина у вдовствующей маркизы.

– Теперь вам не удастся от нее спрятаться, – ухмыльнулся Рейли.

Да, верно. Придется иметь дело с бабушкой. Но он поедет к ней только ближе к вечеру. Нина заслужила наказание, так что пусть помучается, общаясь с главой семейства.

Рейли похлопал хозяина по спине.

– Милорд, приободритесь! Будем надеяться, за последний год ваша бабушка стала мягче.

Маркиз шумно вздохнул.

– Ох, Рейли, мы оба прекрасно знаем, что это так же невозможно, как дьяволу получить благословение в церкви Святого Георгия [8]8
  Церковь Святого Георгия – усыпальница английских королей.


[Закрыть] в Виндзорском дворце.

Кэролайн украдкой посматривала на миссис Рот, держа у губ чашку из тонкого севрского фарфора. Стараясь ее умилостивить, девушка принесла в гостиную старенькой домоправительницы миндальные рогалики и заварила чай с бергамотом.

– Пожалуйста, миссис Рот, простите меня!

Пожилая женщина не сказала Кэролайн и двух слов с тех пор, как та вернулась в Лондон. Девушка очень любила свою старую домоправительницу. Когда Кэролайн была маленькой, она много раз сидела у нее на коленях – значительно чаще, чем на коленях у дорогой, но такой хрупкой матери…

И нельзя было осуждать миссис Рот за то, что та сейчас выражала ей свое неодобрение. Ведь она, Кэролайн, сама поставила пожилую женщину в столь затруднительное положение…

Опустив еще один кусочек сахара в свою чашку, миссис Рот стала молча помешивать чай.

– Не хотите ли попробовать печенье? – Девушка указала на вазочку с угощением.

Миссис Рот заправила прядь седых волос в шиньон и посмотрела на миндальные рогалики. Ах, она испытывала к ним слабость…

Сделав вид, будто ее совсем не интересует печенье, домоправительница строго проговорила:

– Когда вы вовремя не вернулись домой, мне бы следовало немедленно отправить сообщение вашему отцу в Париж.

«Какое счастье, что она этого не сделала!» – мысленно воскликнула Кэролайн. Придвинув вазочку поближе к миссис Рот, она с улыбкой сказала:

– И я очень благодарна вам за это.

– Я уже начала писать, – продолжала пожилая женщина, – но тут пришло письмо из Эссекса. Ох, еще немного – и я бы отослала записку в Париж.

Миссис Рот наконец-то взяла рогалик и, откусив кусочек, вновь заговорила:

– Трудно даже представить, как отреагировал бы ваш отец, узнай он, что вы посетили собрание суфражисток.

И ведь домоправительница не сказала, что отец стал бы волноваться из-за того, что дочь не вернулась домой, что она могла пострадать. Нет, его беспокоило только то, что она отправилась на собрание, посвященное правам женщин.

Коснувшись руки пожилой женщины, девушка проговорила:

– Мне очень жаль, что я поставила вас в такое положение…

– Когда вы не приехали домой вовремя, – продолжала миссис Рот, – мне пришлось солгать слугам и сказать, что вы остались на ночь у кузины. Я страшно волновалась за вас, ведь с вами могло случиться все что угодно.

– Но я цела и невредима, и мне очень жаль, что я доставила вам столько хлопот. Вы простите меня?

Молча кивнув, домоправительница взяла еще одно печенье.

– Спасибо вам! – с улыбкой воскликнула Кэролайн и украдкой посмотрела на часы. Она недавно завершила статью для «Лондон Реформер», и теперь ей нужно было ее отослать.

Снова улыбнувшись, девушка сказала:

– Не желаете сыграть партию в триктрак, миссис Рот?

Домоправительница любила эту игру почти так же, как чай со сладким печеньем. После нескольких партий в триктрак Кэролайн поцеловала миссис Рот в щеку и спросила:

– Значит, я прощена?

– Никогда не могла долго на вас сердиться, – ответила домоправительница и похлопала девушку по руке.

– Тогда мне нужно идти, я должна отправить письмо.

– Зачем вам идти самой? Пошлите слугу.

Кэролайн никак не могла допустить, чтобы кто-то в доме увидел письмо, которое было адресовано редактору «Лондон Реформер» мистеру Хинкльсмиту.

– Нет-нет, я сама отправлю письмо, – ответила девушка. – Вечерняя прогулка полезна для здоровья.

Миссис Рот нахмурилась и заявила:

– Вы не должны в одиночку гулять по Оксфорд-стрит.

– Попрошу Мегги пойти со мной. – Ее горничная с удовольствием отправится на прогулку, тем более что клерк на почте ухаживал за Мегги, а та отвечала ему взаимностью.

Отправившись наверх, Кэролайн вдруг услышала какую-то возню в вестибюле. Обернувшись, она увидела кузину Анну и ее мужа Чарлза, а также нескольких лакеев, заносивших в дом сундуки.

«Слава богу, я успела приехать из Трент-Холла как раз вовремя», – подумала девушка.

Внезапно перед ее мысленным взором возникло лицо лорда Хантингтона с темными глазами и густыми ресницами. Ночью она никак не могла заснуть и все время вспоминала, как он ее целовал и как ласкал.

Помотав головой, Кэролайн попыталась отбросить эти воспоминания. Ох, как же она могла поступить столь безрассудно? Ни один мужчина не заставлял ее действовать так необдуманно. Возможно, это был результат падения или же действие настойки, которую дал ей доктор.

Постаравшись улыбнуться, Кэролайн бросилась навстречу кузине.

– Добро пожаловать, Анна! – Она обняла ее и поцеловала в щеку. – И ты, Чарлз! – Кэролайн обняла и его.

– О, дорогая Каро, – проговорила Анна, – я уже думала, мы никогда не доедем. Моя свекровь заявила, что нам нельзя ехать в Лондон, потому что она слишком больна, хотя доктор утверждает, что она здорова как скаковая лошадь. Мама Уоллес обиделась на то, что доктор сравнил ее с таким животным, и разразился ужасный скандал. Представляешь, она бросила в доктора вазу! Я сказала Чарлзу, что не останусь с его матерью, пока она в таком настроении.

Кэролайн поглядела на Чарлза, полное лицо которого покрылось красными пятнами.

– Энн, согласись, это был не такой уж неприятный эпизод, – сказал он.

– Ах, Чарлз, но как же вела себя твоя мать!..

Кэролайн стало жаль беднягу, разрывавшегося между властной матерью и такой же властной и требовательной женой.

А «бедняга» откашлялся и пробормотал:

– Да, это правда, мама стала в последнее время… невыносимой. Мы с Энн очень довольны, что уехали в Лондон – подальше от ее наставлений.

Анна сняла с головы соломенную шляпку, пригладила свои пепельные волосы и одарила мужа снисходительной улыбкой.

– Чарлз нанял для мамы Уоллес сиделку. Но мама была очень ею недовольна, и, возможно, она не станет разговаривать со мной, когда мы вернемся. Во всяком случае, я на это надеюсь. Да, Каро!.. – Анна схватила Кэролайн за руку. – Скажи, дядя Реджинальд не очень рассердился, когда прочел наше письмо?

– Отец уже уехал, когда оно пришло.

– Значит, он не знает, что мы приехали позже, чем обещали?

– Не беспокойся, – ответила Кэролайн, – все в порядке.

Анна радостно улыбнулась и воскликнула:

– О, Каро, мы замечательно проведем время! Посетим все балы, а также сходим на несколько музыкальных представлений и в театр. Ах, я ужасно хочу посмотреть пьесы Шекспира и несколько итальянских опер!

Чарлз глухо застонал, но жена похлопала его по пухлой щеке и заявила:

– Тебе понравится, милый, вот увидишь. Мы превосходно проведем время.

Кэролайн тоже улыбнулась, хотя мысль о долгом и скучном сезоне приводила ее в уныние. Но, увы, отец требовал, чтобы она появлялась в свете, поскольку желал выдать ее замуж.

Джеймс вошел в гостиную семейного особняка на Парк-лейн и уставился на Нину, сидевшую на диване, обитом голубым шелком. Его сестра благоразумно опустила глаза. Джеймс перевел взгляд на бабушку, одетую во все черное. Вдовствующая маркиза сидела на стуле с прямой спинкой без всяких признаков обивки.

– Здравствуйте, бабушка! – Джеймс поцеловал старушку в бледную щеку.

Маркиза едва заметно поморщилась – видимо, из-за того, что такое бурное проявление привязанности сбило набок черные кружева чепца на ее седых волосах.

– Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, – продолжал Джеймс.

Бабушка внимательно посмотрела на него своими светло-серыми глазами – настолько непохожими на его, что даже трудно было представить, что они – родственники.

– Я не видела тебя больше года, Джеймс. И как я себя чувствую… по твоему мнению?

Дабы придать вес своим словам, пожилая маркиза ударила тростью по полу, покрытому ковром. Но звук получился тихий и глухой, и властная старуха снова поморщилась – она-то рассчитывала на другой эффект.

– Бабушка, вы по-прежнему вспыльчивы, поэтому мне кажется, что вы в добром здравии, – сказал Джеймс. – Может быть, вы запамятовали, что я несколько раз приглашал вас в Трент-Холл погостить.

Старуха что-то проворчала себе под нос – вероятно, сама мысль о поездке в деревню казалась ей абсурдной. Покосившись на Нину, она спросила:

– Но что делает моя внучка в Лондоне без сопровождения? Это же недопустимо…

Джеймс посмотрел на сестру и, пожав плечами, ответил:

– Думаю, этот вопрос нужно задать ей. И я точно так же, как и вы, бабушка, поражен ее поведением.

Маркиза еще крепче сжала золотой набалдашник трости.

– Я ее спрашивала, но все, что сказала мне эта дурочка, было про балы и розовые платья. Никогда еще я не слышала подобной чепухи!

Девушка густо покраснела и потупилась. А старуха, взглянув на внука, строго сказала:

– Сядь! – Она указала на стул.

– Я лучше постою, – пробурчал Джеймс.

– Вижу, ты по-прежнему упрям! – Вдовствующая маркиза явно рассердилась.

– Полагаю, это у нас семейное, – отозвался внук. Он никогда не боялся бабушку – даже в те годы, когда она частенько била его своей тростью по заду за малейшую провинность.

– Твоя взяла, мой мальчик! – Пожилая маркиза улыбнулась. – Я рада, что ты не растерял острый разум у себя в деревне. – Немного помолчав, бабушка снова ударила тростью по ковру, как будто желая привлечь внимание Джеймса, и заявила: – И раз уж ты здесь, то я хочу, чтобы ты на этой неделе сопровождал меня в театр.

«Вряд ли это возможно…» – со вздохом подумал Джеймс. Ему не хотелось надолго оставлять младшего брата на попечении Энтони. Ведь этот паршивец, возможно, уже учил Джорджи играть с лакеями в «двадцать одно».

Снова вздохнув, маркиз проговорил:

– Очень жаль, бабушка, но мне необходимо побыстрее вернуться. Я должен присматривать за младшим братом.

– В этом нет необходимости, – заявила пожилая леди. – Энтони и юный Джорджи вскоре будут здесь.

– Что?.. Что вы сказали?.. – изумился маркиз.

– Ты прекрасно меня слышал, – ответила бабушка. – После того как ты приехал сегодня утром, я послала сказать твоим братьям, что ты надеешься на их прибытие в Лондон.

Джеймс нахмурился. Проклятье! Значит, старуха отправила кого-то следить за его домом в Белгравии и поэтому узнала, что они с Рейли прибыли в город. Этим и объяснялось такое скорое появление лакея с запиской…

– Не надо было этого делать! – Джеймс заложил руки за спину и прошелся по комнате: «Черт побери, ведь теперь у болтунов появится кое-что основательное для сплетен…»

– Что сделано, то сделано, дорогой. И даже если ты сейчас пошлешь гонца, чтобы их остановить, то он все равно опоздает, – заявила маркиза.

Нина радостно улыбнулась, а ее брат, покосившись на нее, сказал:

– Оставь нас.

Девушка тут же встала и вышла из комнаты. Когда дверь за ней закрылась, Джеймс гневно посмотрел на бабушку и проговорил:

– Вы прекрасно понимаете, что Нина пренебрегла всеми правилами приличий. И такое вопиющее своеволие не должно поощряться.

– Поощряться? Ха, придумал!.. По-твоему, девочка должна смотреть, как ты и твои братья наслаждаются всем, что есть хорошего в Лондоне, а она будет сидеть взаперти в этом доме?

– Миледи, вы не имеете права решать за меня мои семейные проблемы, – заявил маркиз. – Все, что происходит в моей семье, – это мое личное дело!

Тут пожилая женщина горестно вздохнула – Джеймс впервые видел ее такой – и тихо проговорила:

– Хантингтон, я уже стара, и мне недолго осталось… Неужели это так плохо, что я хочу увидеть своих родственников в последние месяцы… может быть, даже недели своей жизни?

О боже, неужели бабушка больна?! От этой мысли Джеймсу стало не по себе. Он внимательно посмотрел на пожилую женщину – землистый цвет лица и странная худоба. Ох, а он-то думал, что старуха его переживет…

– Бабушка, вы обращались к доктору?

– Мне не нужен лекарь, чтобы подтвердить то, что я знаю и без него. Я похоронила всех своих детей и скоро уйду вслед за ними. Ты хочешь, чтобы я поехала в деревню? Я скоро туда отправлюсь, только ногами вперед – чтобы меня похоронили на фамильном кладбище. Причем произойдет это уже скоро. Неужели я не заслужила того, чтобы мои внуки побыли со мной немного?

Джеймс в растерянности молчал. Ему никогда не приходило в голову, что бабушка могла бы этого желать. Она ведь никогда не любила детей и детский шум… Отчасти из-за этого он и купил собственный особняк, хотя по закону дом, в котором жила бабушка, принадлежал ему.

– Если мы побудем здесь некоторое время… вы обещаете, что пригласите доктора? – проговорил Джеймс.

– Да, конечно… – почти шепотом отозвалась старая маркиза.

Джеймс тяжело вздохнул. Возможно, бабушка не лгала: она действительно выглядела очень слабой. К тому же… Если Нина побудет под ее присмотром, то, наверное, чему-нибудь научится.

– Да, хорошо, бабушка. Мы останемся в Лондоне на некоторое время.

Глава 10

Со своего места в театральной ложе Джеймс видел, как несколько биноклей внимательно его разглядывали. Сплетники, видимо, обсуждали, что именно привело его в Лондон. Наверное, они думали, что он приехал в поисках новой жены… или очередной жертвы, – многие полагали, что маркиз Хантингтон приложил руку к смерти супруги.

Бабушка поднесла бинокль к глазам и осмотрела сидящих в ложах и в партере.

– Рада видеть, что ты не опускаешь голову, – сказала она, не выпуская из рук бинокль. – Важно, чтобы свет знал: тебе плевать на то, что они о тебе говорят. Ты всегда сам определял правила, а остальные им следовали. Но очень плохо, что ты сбежал…

– Я вовсе не сбежал, – перебил Джеймс, поморщившись. – Я уехал, чтобы проследить за устройством новой системы водоснабжения. – «А еще для того, чтобы следить за поведением своевольной сестры». Но он решил этого не говорить, чтобы снова не начать спорить с бабушкой.

Вскоре свет погас, и разговоры смолкли. В соседнюю ложу кто-то вошел, и тотчас же послышался мужской голос:

– Каро, садись рядом с Анной, я останусь сзади. Отсюда лучше видно.

Раздался женский смех – и Джеймс невольно вздрогнул.

Волосы на голове Джеймса зашевелились.

– О, Чарлз, – послышался знакомый голос, – скажи правду. Ты ведь не любишь Шекспира и терпеть не можешь оперу, верно? Ты хочешь сидеть сзади, чтобы спокойно заснуть.

– Ш-ш-ш… – зашипела другая женщина. – Вы оба просто несносны. Мне следовало оставить вас дома. А теперь помолчите, представление уже началось. Мне, например, интересно.

Опершись руками в барьер, Джеймс чуть повернул голову, чтобы рассмотреть людей, сидевших в соседней ложе. В первом ряду сидели две женщины. Та, что находилась подальше, была полной блондинкой с круглым хорошеньким личиком. Другая же в этот момент обернулась, чтобы поговорить с джентльменом, сидевшим сзади. Хотя Джеймс не видел ее лица, он сразу понял, кто она такая.

Мисс Кэролайн Армуа!

Кэролайн сняла свое скучное черное платье, и теперь она была в изумрудном шелке, поблескивавшем в слабом свете театральных ламп и облегавшем ее прекрасную фигуру.

Сердце Джеймса забилось быстрее, и даже час спустя актерам никак не удавалось овладеть его вниманием – он то и дело заглядывал в щелку между красными бархатными шторами, разделявшими ложи. А если откидывался в кресле, то видел ярко-зеленую юбку Кэролайн и того же цвета шелковые туфельки, выглядывавшие из-под юбки. Время от времени она постукивала ножкой в такт музыке.

Джеймс терпеливо ждал перерыва, но, казалось, прошла целая вечность, прежде чем занавес с золотыми кистями опустился и зажглись хрустальные люстры под потолком.

Маркиз посмотрел на бабушку. Та крепко спала, и это очень на нее не походило. Наверное, она действительно была серьезно больна. Завтра он непременно пригласит доктора.

Джеймс встал и отцепил золоченый шнур, державший одну из занавесок. Бархат закрыл от любопытных глаз вдовствующую маркизу, и Джеймс осторожно накрыл ее плечи пелериной. Чуть помедлив, он наклонил голову, чтобы лучше слышать голоса в соседней ложе.

– Чарлз, проснись! – раздался женский голос, принадлежавший той, которую звали Анной. – Я хочу пойти в буфет.

– А что, пьеса уже закончилась? – спросил мужчина сонным голосом.

– Боюсь, что нет. – Кэролайн засмеялась переливчатым смехом. – Это антракт.

– Хочешь пойти с нами в буфет, Каро?

– Нет, спасибо, дорогой Чарлз.

– Почему ты не хочешь пойти с нами, Каро? – спросила Анна. – В соседней ложе я видела лорда Керра. Он очень тобой интересовался в прошлом сезоне, когда приезжал в Лондон. Ну… еще до того, как у тебя начались эти ужасные головные боли.

«Лорд Керр?» – насторожился Джеймс. Он давно уже не видел этого человека.

– У меня нет желания жить так далеко на севере, – отозвалась Кэролайн.

– Да, верно. Там ужасно скучно. Да и твой отец вряд ли это одобрил бы. К тому же у Керра жуткий шотландский акцент. Пойдем, Чарлз. Мы скоро вернемся, Каро.

Дверь в ложе, где сидела Кэролайн, громко хлопнула, и тонкая стенка, разделявшая две ложи, задрожала. А вскоре дверь снова открылась и снова хлопнула.

– О, Кэролайн!.. – раздался низкий мужской голос.

Джеймс насторожился. Если судить по тону, каким было произнесено ее имя, они были хорошо знакомы.

– О, Эдвард, я не знала, что вы здесь.

Кэролайн произнесла это с радостью, и Джеймс почувствовал беспокойство. А голос мужчины… Он походил на голос графа Торнтона. Джеймсу граф нравился, но тот был известным донжуаном, и в этом смысле даже похождения Энтони выглядели весьма скромно.

– Кэролайн, кажется, вы совсем потеряли рассудок.

– Не понимаю, о чем вы…

– Неужели, кузина?

«Значит, кузина?..» – Джеймс с облегчением вздохнул.

– Мой отец попросил вас шпионить за мной в свое отсутствие, не так ли, Эдвард? Я этого не потерплю.

Немногие решались говорить с Торнтоном подобным образом. Ведь граф очень многих погубил не моргнув глазом. Джеймс невольно улыбнулся. Следовало отдать должное этой зеленоглазой девчонке…

– Вы меня прекрасно знаете, Кэролайн. И знаете, что я никому не подчиняюсь. Но я не позволю вам вести себя необдуманно, пока ваш отец в Париже.

– Даже не представляю, о чем вы говорите.

– Неужели? Тогда как случилось, что вас видели на вокзале Виктория, где вы без сопровождения сходили с поезда, прибывшего из провинции?

– Вот как?..

– Да, именно так! Но я убедил того, кто вас заметил, что для его здоровья будет полезно молчать об этом.

В соседней ложе воцарилось молчание. Затем послышался голос девушки:

– Спасибо, Эдвард.

– Подумайте о злобных сплетниках, – продолжал граф. – А также о гневе отца. Нам придется поговорить об этом позднее, понятно?

Дверь опять открылась и захлопнулась.

Джеймс посмотрел на бабушку – та по-прежнему похрапывала – и вышел в полутемный узкий коридор, оклеенный красными обоями. Быстро осмотревшись, он проскользнул в ложу Кэролайн и прикрыл за собой дверь. Девушка сидела лицом к сцене; рука же в перчатке лежала на барьере. Блестящие каштановые волосы были убраны в сложную прическу, нитки мелкого жемчуга вплетены в локоны, а несколько завитков падали на изящную шейку.

Ложа была довольно узкой впереди и расширялась сзади. Маркиз стоял, прижавшись к стене, там, где драпировки скрывали его от любопытных глаз. Он осторожно шагнул к креслу Кэролайн, но половицы под ним скрипнули, и девушка тотчас обернулась.

– Вы не ожидали увидеть меня здесь? – тихо произнес маркиз.

Зеленые глаза Кэролайн округлились, и девушка вскочила на ноги – вскочила столь стремительно, что казалось, вот-вот перевалится через барьер. Бросившись к ней, Джеймс обхватил ее за талию и увлек за бархатные занавески, подальше от края. И теперь их никто не мог увидеть.

Маркиз содрогнулся при мысли о том, что Кэролайн едва не упала. И ему тотчас же вспомнилось безжизненное тело Генриетты, лежавшее у подножия лестницы. Прижимая к себе девушку, он старался не думать о том, что могло бы случиться.

– Ох, вы меня напугали… – пробормотала она.

– Ради бога, простите меня, – отозвался Джеймс.

Целую минуту он просто держал ее, стараясь успокоиться.

– Значит, вы в Лондоне… – прошептала Кэролайн, чуть отстранившись от него.

– Да, – кивнул Джеймс, не в силах оторвать взгляд от ее губ.

Он всегда держал в узде свои чувства – будь то вожделение или сочувствие, – но, с тех пор как он встретил Кэролайн, ему все реже это удавалось. Вот и сейчас, не удержавшись, маркиз наклонил голову и коснулся губами ее губ. А затем, забыв обо всем на свете, уже начал целовать ее по-настоящему. Несколько мгновений она оставалась неподвижной, но потом, обвивая руками шею Джеймса, Кэролайн ответила на поцелуй со всей страстью.

«Господи, о чем я думаю?!» – мысленно воскликнул маркиз. Он заставил себя отстраниться и отступил на шаг. Кэролайн же стояла, тяжело дыша и прижимая кончики пальцев к губам, распухшим от поцелуев.

Остаток вечера его тело будет сожалеть о произошедшем.

– Простите меня, Кэролайн, я забылся, – пробормотал Джеймс.

Она ничего не ответила – молча смотрела на него своими волшебными зелеными глазами, делавшими ее похожей одновременно и на сирену, и на эльфа. «Если я сию же минуту не уйду, то совершу… что-нибудь необдуманное», – сказал себе Джеймс. Он резко развернулся и тотчас же, не оглядываясь, вышел из ложи и быстро перешел в свою.

Тут вдовствующая маркиза откашлялась, и Джеймс, взглянув на нее, увидел, что она проснулась. Неужели бабушка слышала их с Кэролайн беседу?

Бабушка же молча раскрыла свой черный кружевной веер и начала обмахиваться. Когда свет в зале начал меркнуть, Джеймс уселся. А маркиза закрыла веер и, хлопнув им внука Джеймса по колену, прошептала:

– Мисс Кэролайн Лоуренс – очень привлекательная девица, не так ли?

– Что?.. – Джеймс замер.

– Я полагаю, что это с Кэролайн ты беседовал, так как именно ее отец, Реджинальд Лоуренс, имеет подписку на соседнюю ложу.

Значит, Реджинальд Лоуренс?! И тут Джеймс понял, почему эта девушка скрывала свое имя. Лоуренс очень заботился о своем положении в обществе и о соблюдении всех возможных приличий. С ним может случиться настоящий припадок, если он узнает, что Кэролайн отправилась слушать речи Беатрис Уолкер. А уж если бы старик увидел, как он, Джеймс, целовал его дочь… О господи!

Кэролайн спускалась по театральной лестнице, внимательно осматривая толпу, собравшуюся внизу. Нет ли здесь лорда Хантингтона? Или он уже уехал? Она очень на это надеялась. Девушка снова потрогала пальцем губы, в которых ощущалось приятное покалывание.

Вернувшись из Хелмсфорда, Кэролайн старалась забыть лорда Хантингтона, но ей это плохо удавалось. И вот теперь, когда она увидела его у себя за спиной, ей показалось, что это иллюзия. Но затем, когда он дотронулся до нее, когда прижал губы к ее губам, все тело ее словно вспыхнуло. Она попыталась не реагировать на это, но тело ей не подчинялось.

Внезапно шум в вестибюле усилился, и все взгляды устремились на лестницу.

– О боже, – прошептала Анна, обернувшись. – Ты заметила, кто здесь присутствует?

Кэролайн глянула через плечо. Лорд Хантингтон стоял на несколько ступеней выше их, поддерживая под локоть седовласую даму. Но кого именно имела в виду Анна – пожилую леди или лорда Хантингтона, сопровождавшего ее?

– Кто она? – тихонько спросила Кэролайн.

Анна наклонилась к ней и заговорщическим шепотом сказала:

– Это вдовствующая маркиза Хантингтон, но не она, а сопровождающий ее джентльмен привлекает всеобщее внимание. Это ее внук, маркиз Хантингтон.

– Но почему?.. – пробормотала Кэролайн; ее охватило неприятное чувство.

– Дорогая, разве ты не знаешь? Ох да, ты же тогда была в Харроугейте вместе с матерью. Но мне кажется, я писала тебе о том скандале…

– Да, верно, писала, – закивала девушка. – Но все же напомни, в чем там было дело…

– Как ты могла забыть такое?! Хотя… Твоя матушка была очень больна, так что твоя забывчивость понятна. Видишь ли, он убил свою жену, в приступе гнева сбросил ее с лестницы. Конечно, палата лордов, обсуждавшая этот случай, признала его невиновным, но все знают, что он – убийца.

Кэролайн в изумлении уставилась на кузину. Они спустились с лестницы и оказались в толпе зрителей, которые не расходились дольше обычного. «Такого не может быть, это неправда, – думала Кэролайн. – Мужчины, которые бьют своих жен, – это ведь порождения дьявола!» Она оглянулась на маркиза.

А тот внимательно смотрел на нее своими темными глазами – как будто знал, что нашептывала ей кузина.

Кэролайн быстро отвернулась и тихо сказала:

– Ах, Анна, я плохо себя чувствую. У меня голова разболелась. Мне необходимо побыстрее вернуться домой.

На лице кузины отразилось разочарование.

– Но мне хотелось бы ненадолго задержаться и послушать, что говорят люди… Интересно, что заставило его приехать в город?

– А я хочу немедленно уехать. – Кэролайн прижала ладонь к животу.

– О, дорогая, ты побледнела! Тебя тошнит?

Притвориться, что ее тошнит, – это был единственный способ заставить кузину двигаться быстрее, и Кэролайн молча кивнула.

Глаза Анны забегали, и она пробормотала:

– О, я умру от конфуза, если тебя стошнит в таком месте…

Кузина зашагала быстрее; повернувшись к мужу, она сказала:

– Чарлз, мы должны поспешить. Не мешкай, иначе вся толпа обратит на нас внимание. И ни один разумный мужчина не станет просить руки Кэролайн, если ее стошнит при людях.