Текст книги "Казни Дьявольского Акра"

Миллард на пару секунд задумался.

– А что, если мы вернем тебе бедренную кость от часов?

Клаус почесал белоснежную бороду.

– А кто-нибудь из вас вообще знает историю этих костяных часов? Это весьма необычный образчик странной горологии[6]6
  Горология (орология) – наука о часах и об измерении времени.


[Закрыть].

– Я лично не знаю, – сказал я и бросил взгляд в сторону Милларда.

– Не-а, – сказал тот.

– Ну тогда я вам расскажу. – Клаус устроился на стуле поудобнее и сложил мясистые руки на груди.

– Давным-давно в городе Праге жил один странный часовой мастер по имени Миклаус. Он построил башенные часы на главной площади, и это было настоящее чудо света. Другие города завидовали Праге и хотели, чтобы Миклаус смастерил такие же часы и для них. Но Прагой правили недобрые, ревнивые люди. Они решили ослепить Миклауса, чтобы он больше ни для кого не смог построить часы и другие города не затмили бы славу Праги. Лишившись зрения, а с ним и возможности работать, мастер сошел с ума. Однажды ночью он бросился в механизм городских часов, и его раздавило насмерть огромными шестеренками.

– Какой ужас, – прошептала Нур.

– Его сын тоже был часовщиком, – продолжал Клаус, – и хотел сохранить память о своем отце. Он разрыл могилу Миклауса, взял его кости и сделал из них другие часы – как говорят, еще лучше пражских. Так оно или нет, сказать не могу – не бывал я в Праге. Но часы из костей Миклауса точно непростые: в них будто бы обитают духи. А еще у них есть какие-то странные свойства – я пока еще не совсем понял какие. Я уже много лет с ними вожусь на досуге.

– А откуда у тебя эти часы? – полюбопытствовал Миллард.

– Достались в наследство. Миклаус – мой двоюродный прадедушка и тезка.

Он сказал это так небрежно, что я на секунду опешил, прежде чем понял, что и как.

Клаус вздохнул с таким видом, будто все потеряно:

– Я попытался вломиться в кабинет к Перплексусу и забрать кость, но охрана меня вытолкала в шею. А какой-то их большой начальник сказал, что, если я посмею еще раз что-то такое учинить, меня вышвырнут из Акра. Вообще-то, я не хотел сюда переезжать… – Он пожал плечами и как-то весь обмяк. Внезапно он показался мне совсем маленьким, несмотря на всю свою грузную комплекцию. – Но теперь тут мой дом.

Мне было интересно, что сталось с его женой – ну, той, которую твари захватили в плен. Но коль скоро ее тут не было, спрашивать не имело смысла. К тому же его реакция на предложение использовать амброзию многое объясняла.

– Если мы добудем тебе эту кость, – сказал я, – и принесем склянку амбро, ты сможешь перезапустить экспульсататор?

– Мне это все не нравится. Совсем не нравится, – пробормотал Клаус, и на лбу его выступила испарина. Вытащив из кармана куртки какую-то грязную тряпку, он вытер пот. – Расскажите мне, зачем он вам нужен.

Я посмотрел на Нур. Этот вопрос явно был ей не по душе, но я все равно сказал:

– Твоя очередь.

– Однажды он уже спас нам жизнь, – сказала Нур. – Наши друзья считают, что он может еще раз понадобиться для того же.

– Нур – это наш ключ к спасению, Клаус, – вполголоса добавил Миллард. – Без нее, скорее всего, не удастся остановить Каула. Так что если случится самое страшное и он прорвется через защиту имбрин…

– Вам понадобится аварийный выход, – закончил за него Клаус, и даже его громоподобный голос в этот миг упал почти до шепота. – Приносите кость и амбро, и я сделаю все, что в моих силах. Но имейте в виду, – он предостерегающе наставил на нас кривой палец, – я не даю гарантий! До сегодняшнего дня я ни разу не держал в руках настоящего экспульсататора, а на повторное употребление эти штуки, как вы знаете, не рассчитаны. Он может просто взорваться и разнести вам головы.

– Если это в принципе возможно, то у тебя все получится, Клаус, – сказал Миллард. – Ты в этих делах лучший.

Часовщик усмехнулся.

– Ну, где там твоя рука, парень?

Рукав Милларда поднялся навстречу его протянутой руке. Со стороны выглядело так, словно Клаус трясет в воздухе согнутой ладонью. Покончив с этим, он наклонился, пошарил под верстаком и достал бутылку с какой-то мутной жижей.

– Ну что, на посошок?

– Нет, спасибо, – отказался Миллард. – Нам сегодня еще понадобятся мозги.

По лицу Нур скользнула тень какого-то неясного страха.

– А я, пожалуй, выпью глоточек.

Клаус плеснул ей в кружку добавки.

– Ты уверена? – спросил я ее на ухо.

Но тут с верстака донесся протяжный медный звон, и затейливые часы с кукушкой принялись отбивать очередной час – как видно, они сильно отставали. Распахнулась дверца, но вместо кукушки из часов выехала площадка с двумя фигурками: палачом в черном балахоне и коленопреклоненной жертвой. С каждым ударом часов палач опускал топор, и голова казнимого, приспособленная к телу на петлях, отваливалась, открывая дырку в шее, из которой тут же выскакивал на пружине «фонтанчик» красного войлока. Сцена казни повторилась десять раз кряду. За это время Нур допила виски, скорчила рожу и хлопнула кружкой о верстак.

Я начинал за нее беспокоиться. Пока мы торопливо шагали по сумрачным улицам на окраине Акра, Нур не произнесла и двух слов. Возможно, причиной было это кустарное пойло, но я подозревал, что на самом деле она слишком ушла в себя и потерялась в мыслях о том, что нам предстояло сделать. Как вообще можно спросить человека, готов ли он увидеть, как воскресят кого-то, кого он любил, но давно потерял? «Мягко, но решительно», – ответил я на собственный вопрос.

Когда мы пробирались через полузатопленный участок, где мостовая была частично разобрана и усеяна всякой мокрой дрянью из канавы, Нур споткнулась. Я подхватил ее под руку и не дал упасть.

– Шлепнешься носом в эту гадость – наверняка подхватишь плотоядную сыпь, – предупредил я.

– Еще один день в раю, – отозвалась она с невеселым смешком.

– Ты точно готова? – спросил я, все еще держа ее за руку. – Имей в виду, когда Енох берется за это дело, может выйти очень… в общем, некрасиво.

Я подумал о Викторе, бедном покойном брате Бронвин. И о Мартине, смотрителе музея на Кэрнхолме, которого искалечили до неузнаваемости, но после манипуляций Еноха он все равно ненадолго ожил и даже читал стихи. Эти сцены до сих пор возвращались ко мне во снах.

Нур пожала плечами:

– Ее убили у меня на глазах. Что может быть хуже?

– Никогда не знаешь заранее.

Минуту-другую мы шли молча, а потом она тихонько спросила:

– А ты никогда не мечтал еще раз поговорить со своим дедушкой?

– Что, с помощью Еноха?

– Нет, ну… неважно. Каким угодно способом.

– Когда я только попал в странный мир, я некоторое время только об этом и думал. Мне хотелось знать, что он думает обо всем, что со мной происходит. Я хотел рассказать ему, чем я теперь занимаюсь, показать, кем я становлюсь. Я думал, что он бы…

– Гордился тобой, – подхватила Нур.

Я кивнул, немного смутившись.

А она только крепче взяла меня под руку и сказала:

– Совершенно точно. Никаких сомнений.

– Спасибо. Надеюсь, что так.

Внезапно меня захлестнула волна эмоций. Я до сих пор скучал по деду, хотя тоска за эти месяцы притупилась. Но от некоторых воспоминаний острая боль в душе вспыхивала опять – мгновенно и почти нестерпимо.

Я сделал глубокий вдох. Нур прижалась ко мне боком, и мы вдвоем перемахнули через большую лужу. И тотчас на смену боли пришла всепоглощающая благодарность. Этой девушке хватало пары слов, чтобы пробудить во мне такие глубокие, такие мощные чувства! А все потому, что я не сомневался: она говорит искренне. Она никогда не врала мне, никогда не притворялась – ни на секунду. Ей можно было доверять. И сама она была доверчивой – но не наивной. Вот и еще две строки в списке того, что я люблю в ней, – длиннющем списке, который продолжал расти день за днем.

– Но, в конце концов, – произнес я, собравшись с силами, – настал момент, и я понял: больше я в этом не нуждаюсь. По крайней мере, не так сильно. Важнее стало не то, что он бы обо мне подумал, а то, что я сам думаю о себе. Так что да, я очень по нему скучаю, но все-таки… пусть все остается как есть.

– А мне от Ви ничего такого и не было нужно, – сказала Нур. – Я много лет думала, что она умерла, и слишком злилась на нее за это. Но если бы я тогда узнала правду, я бы сломалась.

– И все-таки, мне кажется, лучше тебе при этом не присутствовать.

– Нет. Я должна это видеть.

– Почему?

– А что, если это будет не просто марионетка Еноха? Вдруг какая-то ее частица вернется по-настоящему? Какая-то искорка?

– Не будет никакой искорки, Нур, – сказал я, а про себя подумал, что это, скорее, похоже на сцену из фильма ужасов. – Или ты хочешь, чтобы эта картина осталась в памяти до конца твоих дней? Хочешь запомнить Ви такой, какой она… пробудится?

Нур отпустила мою руку и на мгновение погрузилась в себя.

– А что, если она… испугается?

– Испугается?

– А ты бы на ее месте не испугался?

– Да она даже не будет знать, что с ней происходит!

Я пожалел, что Миллард не может сейчас вмешаться и поддержать меня. Но наш невидимый друг был слишком тактичен: сообразив, что у нас личный разговор, он убежал шагов на десять вперед.

– Я должна присутствовать, – твердо сказала Нур и тут же бросила на меня просительный взгляд: – И ты тоже побудь там, ладно?

– Конечно.

– Спасибо! – Она попыталась выдавить улыбку, но вместо этого лишь поморщилась. – Со мной все будет хорошо. – И повторила, как мантру, стараясь убедить уже не меня, а саму себя: – Все будет хорошо.

Глава девятая

Мы с Нур и Миллардом проникли в дом тем же окольным путем: нырнули в переулок, поднялись по лесам и залезли на третий этаж через открытое окно. Услышав снизу голоса, мы спустились в кухню и обнаружили, что мисс Сапсан и остальные уже вернулись. Мисс Сапсан вытирала волосы кухонным полотенцем, а мисс Королек сидела за столом, поглаживая курочку, которая задремала у нее на коленях. Эмма развалилась в кресле у огня – было видно, что она совсем выбилась из сил. Бронвин стояла над раковиной, стараясь смыть с предплечья засохшую кровь, а Оливия хлопотала над ней с аптечкой. Выглядели они точь-в-точь как и полагалось людям, протащившим окровавленный труп через город, растерзанный ураганом.

Фиона и Хью тоже вернулись. Но где же Енох? И где тело Ви?

Эддисон охранял закрытую дверь в гостиную и разразился лаем, пока мы еще спускались по лестнице. Увидев нас, он перешел на человеческий язык:

– Ну и где вас носило?

– Вы сбежали, – констатировала мисс Сапсан не столько сердито, сколько устало. – И не взяли с собой охрану, которую мы к вам приставили.

– Простите, мисс, – начал Миллард. – Это целиком и полностью моя вина. Я…

– Поговорим об этом в другой раз, – отмахнулась директриса. – Сейчас у нас есть куда более важные дела. – Она даже не спросила, где мы были. – Оливия, милая, не забудь: антисептик – и только потом пластырь!

– Да, мэм.

– Что, были проблемы? – спросил я.

– Можно сказать и так, – буркнула Эмма, потирая синяк на шее.

– Твои родители очень нелюбезны, – сообщила Бронвин.

– Не говоря уже о твоих дядьях, – подхватила Эмма.

– Они что, вернулись? – Я напрягся. – Вы с ними встретились?

– Да, и они очень не любят посторонних у себя на участке, – сказала Бронвин.

– Они сообразили, что странные пользуются чем-то у них на заднем дворе… и приняли меры, – пояснила Эмма.

– Наняли частную охрану, – уточнил Эддисон.

– Очень агрессивную частную охрану, – добавила Бронвин.

– Но мы привезли то, за чем ездили, и отделались малой кровью, – сказала мисс Сапсан, развешивая мокрое полотенце на спинке стула. – Так что операцию следует признать успешной.

– Это твоя кровь или их? – спросила Нур, глядя, как Оливия лепит пластырь на руку Бронвин.

Бронвин пожала плечами.

– И той и другой понемножку.

– И моя, – проворчал Эддисон, зализывая порез на боку.

– О нет! Ты тоже ранен? – Оливия схватила аптечку и бросилась к Эддисону. – У меня пластыри почти закончились!

– Надо перевезти вашу семью, мистер Портман, – сказала мисс Королек.

Курица у нее на коленях проснулась и теперь клевала хлебные крошки с ладони.

– Перевезти? Зачем?

– Каул объявил награду за твою голову. Можно предположить, что он попытается похитить твоих родителей.

– Я бы точно попытался, – согласился Хью. – Ну, в смысле, не я как я, а если бы я был Каулом…

– Куда вы хотите их перевезти? – спросил я. – И надолго?

– Это все частности, – сказала мисс Сапсан. – Предоставьте их нам. Мы просто убедим их отправиться в отпуск куда-нибудь подальше.

– Они только что вернулись из отпуска, – заметил я.

– Значит, убедим их, что одного было недостаточно, – отрезала мисс Королек. – Если, конечно, вы не хотите пойти на риск, что их возьмут в заложники.

– Конечно, не хочет, – ответила Эмма за меня. – Или я ошибаюсь?

– Конечно же, нет! – воскликнул я, уже начиная закипать. Оно и понятно – все мы были на нервах.

– Не будем ссориться, – сказала мисс Сапсан. – Джейкоб, мы будем с ними кротки, как агнцы, даю вам честное слово. А когда все закончится, вернем их домой.

– И сотрете им память, – подхватил я. – И будет все так, как будто ничего и не было.

– Совершенно верно.

То ли она не расслышала в моем голосе тень сарказма, то ли предпочла сделать вид, что не слышит. «Как будто ничего и не было» – это все утешительные сказки для малышей. Все равно мои родители уже никогда не будут прежними. Жизнь их перевернулась вверх тормашками и смешалась в кашу. Даже если они и не помнят самые огорчительные из событий минувшего года… даже если от всех этих бесконечных стираний у них не повредились мозги… все равно шрамы останутся навсегда.

Но с этим ничего нельзя было поделать, и не имело смысла злиться на имбрин только за то, что они пытаются защитить моих родителей лучшим способом, который знают. Поэтому я только вздохнул, сосредоточился и постарался переключиться.

– А что насчет вас, мисс Прадеш? – спросила мисс Королек. – Есть ли такие люди, которых Каул мог бы захватить и пытать, чтобы управлять вами? Какой-нибудь близкий человек?

– Каул уже убил ее, – горько усмехнулась Нур.

– А твоя подруга? – напомнил Миллард.

Нур вздрогнула и напряглась:

– Думаешь, он способен причинить вред Лили?

– Подлость Каула не знает границ, – ответил Миллард.

На лицо Нур легла новая тень.

– Если и с ней что-нибудь случится, я не смогу с этим жить.

– Я тоже, – сказал Миллард. – Мисс Сапсан, я хотел бы лично заняться ее защитой.

– Очень благородно с вашей стороны, но вы нужны нам здесь. Я отправлю присматривать за ней одного из наших лучших охранников, – пообещала мисс Сапсан.

– Вот бы просто перевезти ее сюда! – вздохнула Нур.

– Было бы замечательно, – с сочувствием кивнула мисс Сапсан. – Но она нормальная.

– Она в любом случае поймет, что за ней следят. Может, этот телохранитель передаст ей от меня записку? Просто чтобы она знала: ее охраняют друзья, а со мной все хорошо.

Мисс Сапсан согласилась. Мы нашли бумагу и карандаш, и Нур села писать письмецо, чтобы телохранитель прочитал его Лили. Но не успела она закончить, как дверь в гостиную приотворилась и вышел Енох – в длинных черных перчатках и белом фартуке, забрызганном кровью.

– Она готова, – сообщил он и перевел взгляд с мисс Сапсан на Нур. – А вы?

Нур тяжело сглотнула и отложила карандаш. Эмма встала и двинулась к нам, но мисс Сапсан остановила ее, вскинув руку.

– Зрители нам не нужны. Только необходимые участники. Джейкоб, Нур. Мисс Королек, я и мистер О’Коннор.

Эмма вернулась в кресло.

– Как забирать ее, так я тоже была необходима…

– Ничего личного, Эм, – сказал Енох. – Когда тебя выдергивают из глубокого посмертного сна и начинают задавать вопросы, это само по себе неожиданно. А уж перед большой аудиторией… Мертвецы, знаешь ли, тоже могут стесняться.

– Ну и ладно, – кивнула Бронвин. – Я и сама не хочу смотреть. Мне после такого всегда всякая гадость снится.

– Бронвин! – прошипела Оливия, исподтишка указывая ей на Нур. Бронвин вздрогнула и прикусила язык. – Уф-ф… Простите… Можно сказать себе, что ты в кино и смотришь какой-нибудь страшный фильм. Я обычно так делаю.

– Со мной все будет хорошо, – отрезала Нур. Ей, похоже, стало не по себе под устремленными на нее жалостливыми взглядами. – Мы просто выясним, где это место сбора, и всё. Остальное неважно.

– Правильно, – согласилась мисс Сапсан. – Ведите нас, мистер О’Коннор.

Ви лежала на длинном деревянном столе, который специально пододвинули к окну. Резкий дневной свет сочился сквозь жалюзи, расчерчивая тело желтыми полосками. Выглядела она как труп в анатомическом театре: ноги выпрямлены, босые ступни разведены в стороны, грудные клетка вскрыта. В ведро под столом мерно капала кровь. На подоконнике выстроились банки с заспиртованными органами; некоторые были открыты, и в комнате стоял остро-кислый запах.

– Я уже заложил в нее сердца двух овец, льва и быка, – разглагольствовал Енох. – Пришлось взять еще одно свежее, куриное – только не говорите Фионе. Славная вышла смесь, должна удержать ее в хорошем настроении. Осталось только добавить сердце поэта.

– Не стану даже спрашивать, откуда вы его взяли, – нахмурилась мисс Сапсан.

– Да уж, не стоит, – озорно подмигнул Енох.

Основную – и самую грязную – работу Енох уже сделал, и я порадовался за Нур, что она хотя бы этого не увидит. До сих пор я лишь однажды наблюдал, как он воскрешает человека – того самого Мартина, покойного куратора музея на Кэрнхолме. Это было и впрямь отвратительное действо, занявшее далеко не одну минуту и потребовавшее пяти овечьих сердец. Незачем Нур смотреть на все эти кровавые приготовления.

Я все никак не мог заставить себя посмотреть на Ви – казалось, будто даже взглядом я могу нарушить ее покой, вторгнуться во что-то личное. Но краем глаза я заметил, что ступня ее начала подергиваться, а потом вроде бы услышал тихое бормотание. Так люди иногда бормочут спросонья.

Енох пошарил под столом и достал какой-то комок, завернутый в сырую промасленную бумагу.

– Я был слишком ограничен во времени, так что раздобыть сердце кого-то из крупных поэтов не удалось, как это ни прискорбно. – Он развернул бумагу; из свертка показалось нечто серое в пятнах, размером с бейсбольный мяч. – Всего лишь жалкий, нищий рифмоплет.

– Она станет читать его стихи? – спросила мисс Королек.

Енох рассмеялся:

– Вряд ли. Это же сердце, а не мозг. Но оно поможет развязать ей язык.

С той секунды, как мы вошли в гостиную, Нур не вымолвила ни слова. Просто стояла и смотрела в стену, не решаясь даже взглянуть на Ви. Я подошел к ней, тронул за руку – она легонько вздрогнула. Только теперь я понял, что все это время она жужжала себе под нос мотивчик из одной старой телерекламы.

– Ну что, все готовы? – спросила мисс Сапсан, хотя смотрела она при этом только на Нур.

– Да, – кивнула та. – Пожалуйста, давайте уже начнем!

Еноха не надо было просить дважды, но никакой особой радости он не выказал. Не так уж много на свете нашлось бы вещей, к которым он относился серьезно, но одной из них определенно была его работа. Он повернулся к столу. Мисс Сапсан отступила на шаг и встала бок о бок с мисс Королек. Енох снял свои черные перчатки, взял в левую руку сердце поэта и поднял его над головой. Потом наклонился над телом Ви и погрузил правую руку в раскрытую грудную клетку. Я скривился. Нур по-прежнему таращилась в стену.

Енох, сосредоточенно прищурившись, шарил правой рукой во внутренностях Ви. Наконец, он нащупал то, что искал, и на мгновение замер – а в следующую секунду все его тело изогнулось и затряслось в чудовищной судороге. Я подавил порыв броситься к нему на помощь: это была неизбежная часть процесса, да и я ничем не смог бы помочь.

Сердце поэта, которое Енох по-прежнему держал высоко над головой, в левой руке, вздрогнуло и забилось.

– Начинается, – прошептала мисс Сапсан.

Ви застонала – поначалу тихонько. Потом раздался такой звук, словно она задыхается. Ну, или прочищает свое мертвое горло.

– Восстань, мертвая женщина, – нараспев произнес Енох. – Восстань и глаголь!

Он опустил руку с сердцем, а правую быстро выдернул из грудной клетки Ви, коротко втянув при этом воздух, как будто его ударило.

Ви села на столе. Я знал, что это случится, но все равно не был готов. Верхняя половина ее тела просто поднялась одним рывком и перешла в вертикальное положение, но мышцы оставались расслабленными, как у тряпичной куклы. Голова свесилась набок. Глаза были открыты, но зрачки вращались, то и дело закатываясь под веки. Челюсти двигались, но беззвучно, словно она жевала жвачку.

Наэлектризованные волосы Еноха торчали дыбом, от обеих рук валил пар. Он казался оглушенным и немного растерянным – но быстро совладал с собой, пригладил волосы и повернулся к мисс Сапсан.

– Прошу вас!

Голос у него все-таки слегка дрожал.

Мисс Сапсан шагнула к столу.

– Это Альма Сапсан, – сказала она и, чуть помедлив, продолжила: – Ви… Велия… вы меня слышите?

Из горла покойной вырвалось бульканье. Не дождавшись другого ответа, мисс Сапсан сделала еще одну попытку:

– Мне очень жаль, но я вынуждена сообщить вам, что вы… – Тут она опять заколебалась. Легонько кашлянула, прикрыв рот ладонью. – Ну что ж, такую пилюлю не подсластить. Вы мертвы. Вас убил Персиваль Мурнау. И мне действительно очень жаль.

Голова Ви поднялась рывком, но глаза по-прежнему блуждали без цели.

– Она меня слышит? – спросила Еноха мисс Сапсан.

– Продолжайте говорить, – сказал Енох. – Иногда нужно время, чтобы до них достучаться.

Но его напряженная поза явно говорила о том, что в некоторых случаях достучаться не удается вовсе.

Мисс Сапсан перешла к делу:

– Нам нужна информация, Ви. Нам надо задать тебе один вопрос, а ты должна найти возможность нам ответить. Это очень важно.

Тут у мисс Королек лопнуло терпение. Она рванулась вперед и выпалила:

– Где находится место сбора? Тайное место, в котором должны встретиться семь имбрин?

Лицо Ви исказилось, голова дернулась, как от боли.

– Слишком громко, – проговорила она.

Голос скрежетал, как наждак.

Нур подпрыгнула и вцепилась в меня обеими руками.

– Мисс Королек, ну что же вы так! – с укором промолвил Енох. – Она не глухая, просто мертвая.

– Слишком светло, – прохрипела Ви.

– Слишком светло! – воскликнула мисс Сапсан и, метнувшись к окну, опустила жалюзи. В комнате сгустился полумрак.

Ви подалась вперед и тут же обмякла. Застонала, сделала несколько резких вдохов и вновь подняла голову. Зрачки ее все так же бегали, не фокусируясь ни на чем.

– Кто-о-о-о-о-о… Кто здесь?

– Альма Сапсан, – повторила мисс Сапсан.

– А я – мисс Королек.

Енох коротко поклонился:

– Енох О’Коннор. Имею честь выступать вашим воскресителем.

Ви не реагировала. Мисс Сапсан посмотрела на меня, и я назвался. Ви чуть наклонила голову набок. Рот ее открылся… и снова закрылся.

Наконец, Нур заставила себя посмотреть на Ви.

– И Нур.

Ви дернулась. Глаза ее перестали вращаться и сосредоточились на Нур.

– Детка? – просипела мертвая женщина. – Это ты?

Нур дернулась, как ужаленная, и отвернулась. Даже мне было жутко услышать это слово, «детка», от кого-то, кто был так явно и живописно мертв.

Я взял Нур за руку и легонько сжал. Она в ответ тоже сжала пальцы, как будто черпая во мне силу. А потом снова повернулась к Ви.

– Да. Это Нур.

– Подойди. Дай мне на тебя посмотреть.

Нур застыла в нерешительности.

– Ви, нам нужно задать тебе вопрос, – вмешалась мисс Королек.

Рука мертвой женщины поднялась, потянулась к Нур.

– Подойди ближе. Дай на тебя посмотреть. Я хочу к тебе прикоснуться.

Нур отпустила меня, подошла к столу и поймала руку Ви, тянувшуюся к ней. Когда их пальцы соприкоснулись, по телу Нур пробежала дрожь.

Ви вцепилась в руку Нур, сжала ее, принялась мять.

Нур замерла.

– Поговори с ней, – шепнул Енох.

– Мама, – промолвила Нур. – Прости меня.

Ви начала понемногу раскачиваться – влево-вправо, влево-вправо.

– За что?

– За то, что с тобой случилось. Это я виновата.

– Ничего страшного, детка. Купим новый телевизор.

Нур ахнула и вырвала руку из ее хватки.

– Куда же ты? – простонала Ви. – Вернись!

– Это было очень давно, мама.

– Вы теперь мертвы, мадам, – вмешался Енох, так церемонно и вежливо, будто говорил с престарелой леди, выжившей из ума. – Вы больше не живая…

Нур остановила его, подняв руку. Пару секунд Ви молчала, а потом вдруг разразилась смехом, словно услышала самую забавную в мире шутку. Крохотные капельки крови брызнули из ее разверстой груди и повисли в воздухе красным туманом.

Мы понятия не имели, что делать. Никто, даже Енох. Отсмеявшись, она обвисла, как марионетка с обрезанными ниточками, и вдруг испустила протяжный, горестный крик, от которого у меня мороз прошел по коже.

Енох зашипел на Нур и покрутил пальцем в воздухе – мол, давай, закругляйся, времени в обрез.

– Мама! – громко позвала Нур.

Ви медленно выпрямилась и опять посмотрела на Нур. Лицо ее исказилось от муки.

– Мне нужно задать тебе вопрос, – сказала Нур.

Я заметил, как при этих словах мисс Королек расслабилась.

– Никаких перекусов после ужина, – произнесла Ви. – Ты знаешь правила.

– Я не об этом, мама. Нужно кое-что другое.

Нур оглянулась на мисс Сапсан, и та одобрительно кивнула.

– Мама, нам позвонили по телефону. Сказали, что надо прибыть на место сбора. Я так поняла, что мы должны были отправиться туда вместе. Ты и я. Но ты не можешь, так что мне придется поехать без тебя. Ты не скажешь мне, куда надо ехать?

Некоторое время Ви сидела тихо. Было слышно, как в руке Еноха бьется сердце поэта. Было слышно, как топчутся под дверью наши друзья, пытаясь подслушать, что тут у нас происходит.

А потом Ви издала долгий стон, полный страдания. Звук, говоривший о том, что она все поняла. Поняла, что случилось самое страшное. Несмотря на все труды и жертвы, случилось то, что она пыталась предотвратить всю свою жизнь.

Мисс Сапсан сурово кивнула.

– Ви, послушай меня. Каул вернулся. Нам нужно собрать семерых…

Нур опять подошла к столу. Совсем близко к Ви, почти вплотную.

– Мама, пожалуйста! У нас беда! Помоги нам! Пожалуйста, скажи мне, мама, где это место? Где место сбора?

Ви прекратила стонать и рывком запрокинула голову, устремив взгляд на Нур.

– Скоро уже пора в кроватку, – проворковала она. – Но пока ты не почистишь зубы, никаких сказок на ночь! Ты все зубки почистила?

Нур глубоко вздохнула и внезапно выдала:

– Только те, которые хочу сохранить!

Синие губы Ви изогнулись в улыбке.

– А пижаму надела?

– Да.

– А Пенни? – не унималась Ви. – Где наша куколка Пенни?

– Тут, со мной, – соврала Нур; конечно, никакой куклы у нее не было.

– Так-так. Что же нам почитать сегодня на ночь? Про Лягушку и Жабу? Или, может, про Элоизу? Нет, нет, погоди… я знаю. Почитаем наши с тобой особенные сказки.

– На это сейчас нет времени, мама!

– Иди, возьми книгу с полки. Давай-давай. Ты ее помнишь: такая старая, тяжелая. Да-да, знаю, переплет оторвался. Мы ее починим, только нужно немного бумажного скотча и новый корешок. Нет, ну что ты, глупышка! Нельзя заклеивать книги бактерицидным пластырем! Ладно, неси ее сюда. Вот молодец!

Нур не сдвинулась с места: вся сцена разыгрывалась исключительно в памяти Ви.

– Открой главу… правильно, да, твою любимую. А теперь иди к маме на ручки.

Нур напряглась и хотела было отступить на шаг, но Ви схватила ее запястье и удержала.

– Садись.

– Ответь на мой вопрос, мама.

Ви тянула ее к себе. Нур попыталась вырвать руку, но Ви держала крепко.

– Садись, садись. Мама по тебе соскучилась.

– Пожалуйста, мама! – взмолилась Нур. – Это очень важный вопрос!

– Давай почитаем вместе.

Нур прерывисто вздохнула. Енох таращил глаза и все настойчивее выписывал пальцем круги, призывая поторопиться.

– Ладно, мама.

– Нур, – с тревогой в голосе сказала мисс Сапсан, – ты уверена?..

– Да. Все хорошо.

Она села на стол, а Ви притянула ее к себе на колени. Нур не сопротивлялась. Ви обхватила ее руками под мышки и крепко прижала к собственной вскрытой груди.

Нур была на грани обморока, но все-таки еще держалась.

– Расскажи мне сказку, мама.

Ви опустила подбородок на плечо Нур, прильнула щекой к ее щеке и начала рассказ, а мы смотрели на все это со смесью ужаса и изумления.

– Когда-то, давным-давно, жила-была девочка, у которой на спине росли большие иглы, как у дикобраза. Люди ее боялись и избегали, а родители беспокоились, что с ней станет, когда она вырастет. Однажды пришла суровая зима, а с ней – болезнь, сгубившая многих. Отец девочки тоже заболел, а мать умерла от голода еще прошлой зимой. И вот, когда душа отца уже покидала тело, он вдруг услышал, как девочка напевает: «Возвращайся, милый папа, возвращайся поскорей!»

Имбрины многозначительно переглянулись.

– Отец так любил свою дочь, – подхватила Нур, вспоминая сказку, – что решил остаться. Душа его не ушла на небеса, а вселилась в любимую дочкину куклу.

– Правильно, милая, – прохрипела Ви. – Совершенно верно. – Казалось, она совсем обессилела от таких долгих речей. Голова ее поникла на плечо Нур. Енох опять завертел пальцем. Сердце поэта в его руке билось все медленней.

– А теперь, мама, ответь на мой вопрос…

– Прости, солнышко, но с этим придется подождать до утра. А сейчас пора спатки. Баю-баю-бай… – сонно пробормотала она и, отпустив Нур, рухнула плашмя на стол и застыла.

Мисс Королек ахнула.

– Ох, ну давай же! – выкрикнул Енох, сердито встряхивая сердце, как трясут остановившиеся часы.

Нур соскочила со стола. Ее била дрожь.

– Как ты? – спросил я, притягивая ее к себе.

Енох отшвырнул сердце и заорал на Ви:

– И это все? Я угрохал столько сил, чтобы поднять тебя из мертвых, а ты нам рассказала сказочку на ночь?

– Это была одна из «Историй о странном», – сказала мисс Королек. – Ну, то есть самое ее начало.

– В детстве это была моя любимая сказка, – сказала Нур, все еще дрожа.

Я усадил ее на одну из подушек, лежавших на полу, и сам сел рядом. Она вроде бы по-прежнему держалась неплохо, несмотря на потрясение. Но кто ее знает! Эта девушка умела скрывать, что творится у нее внутри, и порой мне казалось, будто у нее тысячи масок: снимай одну за другой, сколько сможешь, но до самых глубин не докопаешься все равно.

– Напрасная трата сердец, – горестно вздохнул Енох.

Тут в гостиную ввалились остальные наши друзья, подслушивавшие у двери: бороться с любопытством у них уже не было сил. Мисс Сапсан не возражала: она была слишком поглощена беседой, которую вполголоса вела с мисс Королек.

Оливия подбежала к нам с Нур:

– Как это было? Ужасно? Удивительно? С вами все хорошо?

Нур посмотрела на нее безо всякого выражения, словно не понимая, о чем ее спрашивают.

– А-а, поняла, вам надо прийти в себя, – закивала Оливия. – Простите, я поторопилась.

Мисс Сапсан и мисс Королек закончили обсуждать, что они там обсуждали, и перешли к распоряжениям.

– Оливия! – скомандовала мисс Сапсан. – Ступай и принеси «Истории о странном», полное издание, без сокращений. Секция 3-F на минус седьмом этаже архивов. Возьми с собой Бронвин, книга очень тяжелая. Чтобы вынести ее из здания, вам понадобится мой значок.