Текст книги "Эти Золотые мальчики"

Глава 4

УЭСТ

Лето для команды, по сути, закончилось две недели назад, в тот момент, когда начались обязательные тренировки по два раза в день. С тех пор мы часами торчим на солнце, перерывов очень мало, а сочувствия ноль. Когда мы не на поле, мы в тренажерном зале.

Так как больше половины команды – старшеклассники, сегодня нам разрешили пропустить зал и сходить на инструктаж. Но завтра в восемь утра мы возвращаемся к рутине, к субботней тренировке основного состава.

Иногда я задаюсь вопросом, зачем подвергаю себя этому каждый год, но потом вспоминаю, что такой кайф доставляет мне только футбол.

До того момента, как толпа хлынет в холл «Сайпресс Преп», остается еще десять минут. Я вытираю капли воды, стекающие с зеркал машины после быстрой мойки. Если все звезды сойдутся, моя драгоценная Chevelle скоро будет готова к дороге. Возможно, если повезет, даже к осеннему балу.

Когда мимо проходит очередная девица в короткой юбчонке, я поднимаю взгляд. Красотки машут мне, едва почуяв мое внимание, и я уже знаю, что год обещает быть отличным.

Дэйн позирует у пассажирского места. Поставив ногу на колесо, он наклоняется, чтобы сделать селфи, так, что половина его лица оказывается на солнце. Эта тщеславная задница считает, будто подписчики помешаны на его зеленых глазах. С другой стороны, учитывая, с какой увлеченностью они поглощают все это дерьмо, думаю, он прав.

– Я слышал, Южный Сайпресс в этом году может нам проблемы учинить, – вздыхает Стерлинг, прислоняясь к капоту.

Я поднимаю взгляд.

– В смысле?

– Очевидно, недавно произошел трансфер из Огайо. Этот пацан якобы какой-то футбольный феномен.

– Позиция? – спрашивает Дэйн, отрываясь от фотосессии.

– Квотербек, – отвечает Стерлинг.

– Статистика? – мне любопытно, но я не волнуюсь.

– Бросает пас на семьдесят ярдов. И глазомер хороший. Считывает поле как профессионал.

– Подумаешь. Я бросаю на семьдесят, – парирую я.

– Да, но… в девятом классе не бросал.

Теперь я заинтригован. Они наверняка догадались, потому что я даже перестал возиться с машиной.

– Я слышал, они наглеют, – добавляет Стерлинг. – Вся команда несет чушь, мол, за ними весь район, а может, даже регион.

Черта с два. Если я закончу этот сезон без чемпионства за плечами, то не потому, что какой-то придурок-десятиклассник умыкнет его у меня из-под носа.

Пусть победа – главная цель нашей команды, мне она нужна по личным причинам. В качестве своего рода подстраховки, хорошего основания для тренера NCU подыскать мне место, которого я заслуживаю как игрок. Такая победа затмит все слухи о моих школьных выходках.

Ведь едва ли я прослыл ангелочком.

– У нас есть кто-нибудь, чтобы его проверить? – я скрываю, что расстроен, но напряжение в плечах все же чувствуется.

– Пока нет, но согласен, мы должны заняться этим вопросом как можно скорее. Я уточню у Трипа, – предлагает Стерлинг.

Я киваю и бросаю использованную тряпку в багажник, а после захлопываю его. Затем, прежде чем я успеваю сказать что-то еще, Дэйн прерывает меня протяжным «Че-е-е-ерт…».

Мы со Стерлингом следим за его взглядом, пока не замечаем, на кого он таращится.

Кто-то все же заставил его отложить телефон, несмотря на толпы алчущих сетевых поклонниц, которых он бросил в одиночестве.

Это уже само по себе немалое чудо.

Я определенно не ожидал, что его внимание привлекла Джосс. Тем не менее, она единственная девушка, мчащаяся к моей машине через всю стоянку с широкой улыбкой и счастливым визгом. Она уже раскидывает руки для объятий, пусть и находится на полпути.

Впрочем, понятно, почему Дэйн заметил ее. Лето, которое она провела в гостях у многочисленной родни – сначала на Гаити, затем на Кубе, – определенно пошло ей на пользу. Она была чертовски сексуальна еще до отъезда, но теперь «че-е-е-ерт» – самая правильная реакция на ее появление.

Короткое платье, с завязками на талии, обнажает ее загорелые ножки. Солнечный свет переливается на ее коже при каждом шаге. То же самое происходит с золотистыми локонами, заплетенными в косы, что собраны на макушке.

Я практически слышу, как колотится сердце моего брата. Он чертовски жалок. Не в обиду Джосс. Такой уж безнадежный случай: Дэйн любил эту девчонку с тех пор, как мы с ней впервые встретились в двенадцать лет, а у чувака до сих пор не выросли яйца, чтобы наконец что-то с этим сделать.

До того, как она доберется до нас, остаются считанные секунды, и я наклоняюсь к Дэйну с широкой улыбкой на лице. Не могу упустить этот момент, не поднасрав ему. Поэтому пародирую «Девушку из долины», чтобы еще больше его позлить.

– Представь, что твоя лучшая подруга, типа, супергорячая штучка. Затем представь, что ты, типа, не… можешь это никак использовать.

Стерлинг смеется, прикрываясь кулаком, но Дэйну не до смеха. Его единственная реакция – удар локтем по ребрам. Затем Джосс оказывается прямо перед нами и сталкивается с Дэйном с такой силой, что практически выбивает из него дух. Его спина прижимается к широкому борту моей машины, а обе руки крепко обхватывают ее талию. Это просто объятие, да, но не такое, какого можно ожидать от «лучших друзей».

Они оба лжецы. Просто еще не осознали этого. В один прекрасный день им надоест ходить вокруг да около, и кто-нибудь сделает первый шаг.

Ставлю на Дэйна, но Стерлинг клянется, что это будет Джосс.

Посмотрим, чем все закончится. Но пока оба очень стараются убедить себя и всех вокруг, что у них никогда ничего не получится.

– Когда ты вернулась? – спрашивает Дэйн. – Не ожидал увидеть тебя раньше утра понедельника.

Когда между ними, наконец, намечается хоть какое-то расстояние, братишка не сводит с нее глаз. Она либо не возражает, либо настолько привыкла к тому, что он трахает ее взглядом, что больше не замечает. Вероятно, последнее.

– Я не хотела пропустить инструктаж. К тому же, нужно было вернуться до вечеринки в честь дня рождения Кейси, а она сегодня вечером.

Упомянув это имя, она смотрит на меня, и я вижу в ее глазах сожаление. Но если она ожидает, что я выйду из себя, этого не произойдет. Разбор полетов в «Ситуации с Кейси» займет намного больше энергии, чем у меня сейчас есть.

– Ей девятнадцать? – небрежно спрашиваю я, притворяясь, будто вся эта хрень уже не трахает мне мозг при каждом напоминании.

Джосс кивает.

– Ага. Она пригласила на празднование кучу девчонок из нашей группы поддержки и много кого из «Эверли Преп». Она приехала домой только на выходные, а завтра вечером возвращается в школу. Я передам, что ты о ней спрашивал, – предлагает Джосс.

– Лучше не надо.

Слова слетают с языка очень быстро, и, похоже, Джосс задумывается над ними. Она знает эту историю, поэтому нет необходимости объяснять мою реакцию. Лица моих братьев ничего не выражают, и то, что могло бы стать приятной беседой, сменяется неловким молчанием. Однако через мгновение Джосс словно перезагружается.

– Ну, ты скучал по мне? – задав этот вопрос Дэйну, она прикусывает накрашенную губу и медленно поднимает на него взгляд, едва заметно улыбаясь.

– Я… ну…

Я чувствую, что он собирается ляпнуть какую-то глупость, поэтому вмешиваюсь. Как бы мне ни нравилось доставлять ему неприятности, я не позволю брату выставить себя дураком.

Во всяком случае, не перед другими людьми.

– Мы все по тебе скучали, – поддразниваю я. – Северный Сайпресс совсем не тот с тех пор, как ты уехала.

Когда она смеется и закатывает глаза, настроение сразу улучшается.

– Наверняка. Вы, наверное, даже и не заметили, что меня не было. Трудно уследить, кто где, когда ты вечно либо пьян, либо под кайфом.

Джосс бросает взгляд на Дэйна, и тот трет рукой шею, издавая нервный смешок.

– Я так понимаю, ты следила за моими постами.

– Конечно, следила, и готова поспорить, что приемная комиссия в NCU тоже, – предупреждает она.

Именно тогда я вспоминаю, почему между этими двумя существует пропасть, из-за которой они оба остаются в обоюдной френдзоне. Джосс – это книги, оценки и курсы повышения квалификации. Между тем, Дэйн никогда не упускает возможности хорошо оттянуться. Встретились два полюса… Различия во взглядах, конечно, некоторым помогают, но этим двоим – не особо.

– Ты хотя бы изучил программы стажировок, которые я отправила тебе по почте? – спрашивает она. – Они идеально подходят для сферы цифрового маркетинга.

Взгляд Дэйна задерживается на ней лишь на мгновение, но я точно знаю, что ему нравится ее пыл, то, как она одним взглядом может его приструнить, поставить на место при любом удобном случае.

– Изучил. Даже составил таблицу требований к каждой из них, – отвечает он, бесстыдно пялясь на ее бедра.

Джосс почти удается сдержать улыбку.

– Хорошо. Ведь работа у моего дяди вовсе не гарантирована. Тебе на всякий случай нужен запасной план.

– Есть, мэм, – говорит Дэйн, склонив голову набок.

Джосс удерживает его взгляд так долго, как только может, и с улыбкой бормочет еле слышное «умник». Затем она делает глубокий вдох и будто бы пытается разглядеть кого-то в толпе на парковке.

– Ладно, если не учитывать то, что ты явилась испортить мне кайф, как прошла твоя поездка?

Улыбка, которую Джосс пыталась сдержать, теперь становится шире.

– Отлично. Если не принимать во внимание тот факт, что отец ничего не позволял мне делать самой. Отслеживал каждое мое движение, – вздыхает она. – И все же, мне удалось выбраться и немного повеселиться.

Брови Дэйна приподнимаются, как и уголок рта, но он хорошо скрывает свое удивление за улыбкой.

– Держу пари, так и было. У твоего «немного повеселиться» есть имя? Или… имена?

Джосс снова прикусывает губу, но вместо ответа опускает взгляд.

– Что ж, на этой ноте я, пожалуй, откланяюсь, – объявляет она и бросает долгий взгляд на Дэйна. – Позвони мне попозже. Нам нужно многое наверстать.

Она уходит, а он, не отрываясь, смотрит ей вслед. Между этой парочкой искры летают, и я начинаю думать, что мы со Стерлингом сможем решить спор еще до окончания школы.

Снова оставшись втроем, мы отправляемся к зданию вместе с толпой. По пути нас несколько раз останавливают, но народ знает, что с нами лучше не связываться. Общеизвестно, что «дружелюбие» – не наша главная черта. Наш круг общения невелик, и таким он и останется.

Очереди у стоек регистрации уже похожи на дурдом. В одной получают обновленные студенческие удостоверения. В другой выдают расписания и ключи от шкафчиков. Третья – для тех, кто претендует на парковочное место на школьной стоянке.

Мне тоже приходится тратить тут время. Скучая в очереди, я оглядываю атриум, не высматривая ничего конкретного. Но затем замечаю человека, заставляющего меня насторожиться.

Очень сильно насторожиться.

– Какого…

Стерлинг следит за моим взглядом – и тоже видит ее. Ту, кого судьба, кажется, нарочно привела в «Сайпресс Преп». В место, где правлю я, место, где мое слово – закон.

– Ты ее знаешь или что?

– Да. Типа того, – я намеренно осторожен в словах.

Он не узнает ее, что неудивительно. Из нас троих именно я был тем придурком, что не мог перестать пялиться на нее у костра. Кроме того, это в моем телефоне спрятана ее компрометирующая фотография.

Мои братья ничего не знают о том, что я нашел в отцовском сейфе. И я, скорее всего, оставлю это при себе, если только у меня не будет веской причины раскрыть правду.

Спустя пару секунд и Дэйн, замечая новенькую, застывает с полуоткрытым ртом. Затем его бровь приподнимается, и он одну за другой подмечает все детали, которые я отказываюсь находить в ней привлекательными – узкая талия, загорелая кожа, длинные ноги, приличные сиськи, миловидное личико. Не такое, какое обычно видишь на обложке модного журнала. Оно уникальное, на него хочется смотреть. Хочется подобраться поближе.

Она – человеческий эквивалент олеандра.

Красивая.

Нежная.

Опасная.

Чувства спутываются, как стропы парашюта. Меня бросает из крайности в крайность. Мужчина во мне видит, что она безумно горяча. Но в ней есть нечто большее, и именно эта скрытая правда подпитывает мою ярость.

Если ее фотка топлес что-то и доказывает, так это то, что эта девчонка трахалась с моим отцом, не опасаясь последствий. Она похожа на девицу, которая могла бы сделать все, что этот извращенец пожелает. Все что угодно, лишь бы он не захлопнул свой бумажник, пока ее жадные пальчики все еще в нем.

Она не первая. Когда дело доходит до таких вещей, у моего отца есть опыт. И он чертовски предсказуем. Ему нравятся молодые, обычно блондинки, которыми легко манипулировать, легко ослепить бриллиантами. Отправляясь с новым эскортом на шикарные каникулы, он объявляет матери об очередной «деловой поездке».

Я смотрю на новенькую, уверенный, что она даже не знает настоящего имени этого придурка. Он давно стал своего рода призраком. В его машине затемненные стекла. Он отказался от телевизионных интервью со всеми местными новостными агентствами. Для некоторых людей Вин Голден – призрак, который манипулирует этим городом, как марионеткой. Для меня он просто козел с деньгами.

Как бы то ни было, в этой ситуации важен лишь один факт. Эта девица захотела побыть игрушкой моего отца – пока он ее не выкинет, – что официально делает ее моим врагом.

Я наклоняюсь, чтобы услышать меня могли только братья.

– Гарантирую: то, что я собираюсь сказать, может показаться бредом, но мне нужно, чтобы вы оба меня выслушали.

В ответ я получаю два вопросительных взгляда.

– В чем дело? – Стерлинг сурово смотрит на меня, скрещивая руки на груди.

На миг во мне просыпается сомнение, но я знаю, что не смогу осуществить то, что задумал, если мы не объединим усилия.

– Эта девушка далеко не так невинна, как кажется, – объясняю я.

Дэйн смеется и бросает еще один взгляд в ее сторону.

– Окей. По мне, так невинность вечно переоценивают.

Качаю головой еще до того, как он заканчивает.

– Нет, поверь мне. Ты не захочешь иметь с ней ничего общего.

Смотрю на нее и тут же чувствую новый прилив злости. Я больше не хочу ходить вокруг да около и говорю прямо:

– Мы должны расправиться с ней. И не просто «заставить ее плакать и написать о нас в своем дневничке». Нет. Я хочу, чтобы эта сука сломалась, хочу стереть ее в порошок.

Теперь я полностью завладел их вниманием и вижу в глазах братьев плещется недоумение.

– Ты знаешь, мы всегда тебя прикроем, но…

– Никаких вопросов, – говорю я резче, чем хотел, но, снова посмотрев на нее, чувствую, что вот-вот сорвусь.

Мне никогда раньше не предоставлялось шанса разобраться с одной из отцовских шлюх так, как я считаю нужным. В прошлом я был либо слишком молод, чтобы вмешиваться, либо он чересчур хорошо заметал следы. На этот раз он не был так осторожен.

Я не мог рассказать маме о ночных телефонных звонках, которые подслушал, или о множестве других очевидных улик, найденных мною за эти годы. Если бы ей в лицо ткнули его неверностью, это разрушило бы ее мир. Полностью. Именно по этой причине она охотно игнорирует все знаки, прячет голову в песок и продолжает убирать и стряпать, как будто ее муж не трахнул полгорода.

Дэйн снова наблюдает за ней, моей новой целью. Она подходит к стойке с нервной улыбкой, вручает одному из администраторов директора Харрисона пакет документов.

– Все, что вам нужно знать: она заслуживает всего, что с ней произойдет, – заверяю я их.

Воцаряется ошеломляющее молчание, которое длится неприятно долго, но я предполагаю, что парням нужно переварить предложенную информацию. Мы не самые дружелюбные придурки на свете, но обычно мы не катим бочку на людей только ради забавы. Конечно, это слишком – просить их столкнуть кого-то в ад без каких-либо объяснений, – но они знают, что я не стал бы впадать в крайности без веской причины.

– Хорошо, – сначала соглашается Стерлинг.

Затем устало кивает и Дэйн:

– Я за.

Мы трое поворачиваемся в ее сторону, сосредоточенные исключительно на нашей ничего не подозревающей жертве. Я убежден – ее привела сюда судьба. Понятия не имею, какое еще дерьмо она натворила за свою жизнь, но кое-что становится для меня кристально ясным.

Вселенная хочет, чтобы она страдала. Это очевидно. Будь это не так, она бы больше не попалась мне на пути.

Весь мир этой девушки вот-вот погрузится во тьму, и я буду наслаждаться каждой секундой этого кошмара.

#ПодпишисьНаМеня

@КоролеваПандора:

Что тут у нас, дорогуши? Мои источники вовсю голосят, что любимица Северного Сайпресса – она же умница и красавица – мисс Джослин «Джосс» Франсуа в конце концов вернулась из своего эпического путешествия. Но… вернулась ли она незапятнанной? Или же Дева-Лисица, как я люблю ее называть, наконец избавилась от своей драгоценности? Некоторые из фотографий в Инстаграме[2]2
  Деятельность социальной сети запрещена на территории РФ по основаниям осуществления экстремистской деятельности (согласно ст. 4 закона РФ «О средствах массовой информации»).


[Закрыть] подсказывают нам, что на Кубе она приобрела не только коробку сигар, которую вручила директору Харрисону. Разобьется ли сердце Красавчика Ди, когда правда выплывет наружу?

В качестве отступления скажу: пусть это послужит всем вам уроком – не забывайте управлять своими эмоциями, дорогие. Ждете слишком долго, чтобы высказаться? Что ж, тогда тот, кого вы не можете выбросить из головы, наверняка найдет путь в чужую койку. Не так ли, Красавчик Ди?

До скорого, птенчики!

П.

Глава 5

БЛУ

Мне следовало взять с собой Джулс. По крайней мере, было бы с кем поговорить. Очереди были просто кошмаром, но я быстро сориентировалась. Теперь приходится ждать в аудитории, куда старшеклассников согнали на собрание.

Весь мой ряд пуст, но, вероятно, я сижу очень далеко от трибуны. Одиночество хлестко ударяет меня по лицу. Впереди целый год подобного чувства. Это будет сущий ад, но я знаю, зачем так поступаю.

Из-за Скар.

Самой себя.

И разнообразия.

«Ты там еще жива, Преппи?»

Я улыбаюсь сообщению от Джулс, уже не чувствуя себя невидимкой.

«Едва-едва. Придется посидеть на каком-то дурацком собрании, потом домой. Слава Богу».

Кто-то слегка приглушает свет, и женщина средних лет, одетая в не по сезону теплый клетчатый блейзер поверх кремовой блузки, выходит на сцену. Когда она берет микрофон, я быстро отправляю Джулс сообщение «Мне пора» и опускаю телефон в сумочку.

Дамочка рассказывает о стандартных вещах: короткая речь о прошедшем насыщенном лете, объявление о новом дресс-коде – они решили отказаться от униформы в этом году, – а затем краткое перечисление разрешенных в кампусе предметов одежды.

Сразу после этого я перестаю слушать.

Дело не в том, что я внезапно оглохла и ослепла. Нет. Это вина парня, который буднично проскальзывает в мой ряд с противоположного конца. Он самое восхитительное создание, которое я когда-либо видела.

Бейсболка, надетая задом наперед, скрывает темные взъерошенные волосы. Помню, как мне хотелось запустить в них пальцы. Это определенно он. Его покрытые татуировками руки сегодня обнажены. Бейсболка на нем, безусловно, противоречит дресс-коду, который женщина только что покорно продекламировала со сцены, но мне не кажется, что этот парень хоть кого-то или чего-то боится.

Откровенно дерзкая походка подтверждает – я права.

Белая ткань в рубчик облегает его грудные мышцы, а также заметные бугорки твердого пресса. Прикусив губу, я уже бесстыдно «инспектирую» его богоподобные черты: полуулыбку, обнажающую идеальные белые зубы, пухлые губы.

Но улыбается он не мне. Я даже не уверена, что он меня вообще видит. Он улыбается им, тем двоим, с которыми разговаривает. Парням, которые, скорее всего, являются его братьями. Возможно, они тройняшки, учитывая, что все вместе пришли на инструктаж. Они похожи, но не до конца. Каждый из троих, очевидно, прекрасно знает, что мог бы заполучить любую девушку в мире, но все же они пытаются показать, будто им плевать на взгляды одноклассниц.

О, но им не плевать.

Я нервничаю в обществе парней. Всегда нервничала. Потому, когда понимаю, что они не собираются сидеть в конце ряда, а вместо этого подсаживаются ближе ко мне, я срочно хочу как-то занять руки и засовываю в сумочку кипу бумаг, которые сегодня получила.

Затем он поднимает глаза, и его сногсшибательная улыбка буквально околдовывает меня. На секунду я задаюсь вопросом, помнит ли он меня – с той вечеринки в Беллвью-Хиллз, – но нет, вряд ли. С тех пор он, наверное, уложил на спину штук тридцать девчонок. А может, они стояли на коленях.

Я улыбаюсь, но ощущения кажутся странными, как будто я слишком много задумываюсь о том, как растянуть губы и кивнуть. Он по-прежнему движется в моем направлении, и я начинаю думать, что он заметил меня раньше, чем я увидела его. Может, даже сначала заметил, а потом решил подойти.

Хватит нести чушь, Блу. Они всего лишь парни. Да, очень, очень симпатичные парни, но тем не менее просто парни.

Он останавливается и нависает надо мной, и я говорю себе не поднимать глаз. Однако прятать взгляд еще более неловко, чем признать его присутствие. Поэтому я рискую, тут же осознавая, что и близко не готова к разговору.

Красавчик облизывает губы, и я задерживаю дыхание.

– Здесь кто-нибудь сидит? – спрашивает он и указывает на сиденье рядом со мной. Я пытаюсь прийти в себя от его шокирующе глубокого голоса. Он плавный, мелодичный. Готова поспорить, некоторые девушки отдаются ему, только заслышав этот идеальный тембр.

В горле ужасно сухо.

– Э… э, н-нет! Только я.

Голос звучит очень нетерпеливо, и я это просто ненавижу. Чтобы как-то поправить ситуацию, мягко улыбаюсь.

– Круто. Не возражаешь, если мы присядем?

Я моргаю, а затем качаю головой.

– Конечно. Без проблем.

Я отворачиваюсь, когда троица опускается на сиденья рядом со мной. Но тут внезапно осознаю, что все взгляды устремлены на нас. Даже при приглушенном свете все, кажется, заметили, как эти трое меня выследили.

Супер.

Не очень-то это помогает оставаться незамеченной.

Повернувшись, я чувствую, что тот, кого Джулс опознала как Царя Мидаса, пристально смотрит на меня, и я права. Он и правда смотрит. Его взгляд медленно перемещается вверх, от моих ботинок, прислоненных к спинке сиденья передо мной, к коленям, прижатым к груди. Осознав неловкость позы, я опускаю обе ноги на пол. Внезапное движение заставляет его глаза – идеального оттенка под названием «Зеленоглазый Сердцеед», как называет это мама, – встретиться с моими. Она придумала этот термин давно и часто его использовала. Так часто, что я знаю: она имела в виду ирисы такого темно-зеленого цвета, что на свету их лепестки покажутся настоящими изумрудами.

– Я Уэст. Это мои братья – Дэйн и Стерлинг, – добавляет он.

– Привет.

– Как дела?

Оба брата коротко здороваются, и я машу им рукой, затем решаю задать вопрос, на который, как мне кажется, я уже знаю ответ.

– Значит… вы тройняшки?

Уэст кивает, и когда он улыбается, у меня внутри все сжимается.

– Так очевидно?

– Типа того, – мне удается выдавить из себя супер-слащавую улыбку. – То есть, вы, конечно, похожи, но раз пришли на инструктаж вместе, значит, скорее всего, погодки. Сложила два и два.

Он снова кивает, и я понимаю, что до сих пор не назвала своего имени.

– О, я Блу. Блу Райли, – делюсь я.

Уэст смотрит на меня так же, как смотрят все, когда я им представляюсь.

– Это сокращение от чего-то? Или прозвище?

Щеки становятся пунцовыми, и я рада, что тут темно, ведь все мое лицо, скорее всего, красное.

– Э-э, нет, – признаюсь я. – Мама подумала, что было бы круто назвать меня и моих сиблингов в честь цветов. Она… с позволения сказать, немного эксцентрична. В общем, она назвала нас Блу, Скарлетт и Хантер[3]3
  Цвет хаки.


[Закрыть].

Очередной кивок, улыбка становится шире. Я не совсем уверена, как это воспринимать. Он пытается сдержать смех – скорее всего, счел мою мать слегка чокнутой.

Что было недалеко от истины.

– Я ненавидела это имя большую часть жизни, но потом привыкла, – делюсь я.

Уэст на секунду задумывается, но остается спокоен. И в этот момент я еще больше осознаю его доминантную энергию. Он уверен в себе, вот почему не отводит взгляда. А я борюсь с желанием снова поерзать.

– Блу, – когда мое имя слетает с его уст, он, похоже, все еще над чем-то размышляет. Мой взгляд опускается к полным губам, и тут он добавляет: – Мне нравится.

– Спасибо, – румянец на моих щеках теплеет.

Зеленые глаза-сердцееды сканируют меня еще несколько секунд, а после он отворачивается к сцене, чтобы послушать инструктаж. Мы молчим до конца собрания, но это неловкое молчание. То, при котором меня переполняет желание повернуться в сторону Уэста, просто чтобы посмотреть, правда ли он сидит рядом.

В аудитории зажигают свет, и я тянусь за своей сумочкой, лежащей на полу между нами. Вытащив бланки, которые мне дали ранее, встаю. Когда я это делаю, мы с Уэстом снова встречаемся взглядами. Ну, вроде того, учитывая, что он намного выше.

Чувствуя необходимость оставить между нами хотя бы немного пространства, я иду к дверям, и парни следуют за мной. Ко мне устремляется все больше гневных взглядов. Вероятно, некоторые девушки очень хотели бы сейчас оказаться на моем месте, но я пытаюсь не думать об этом.

Они просто парни, Блу.

Из папки, которую я держу, выскальзывает листок, и, прежде чем я успеваю наклониться, Уэст поднимает его. Затем читает заголовок вслух.

– У тебя физкультура. Во что играешь? – спросив, он возвращает листок мне.

– Баскетбол. Играла все три года в Южном Сайпрессе.

Уэст вздергивает бровь. Отвечает он не сразу, но, когда делает это, я замечаю особую интонацию.

– Ты с южной стороны?

Не уверена: то ли он осуждает, то ли просто удивляется.

– Э-э, да. Родилась и выросла, – говорю я бодро, отказываясь устыдиться. Я такая, какая есть, принимает он это или нет.

– И все еще там живешь?

Я киваю.

– Вообще-то, в том же доме, в котором родилась.

Лица всех троих непроницаемы.

– Значит, стипендиатка.

От формулировки Дэйна меня передергивает. «Стипендиатка». Звучит как ярлык. Как одно из тех жалких оскорблений, которыми разбрасываются богатые детишки с самодовольными ухмылками.

– Не совсем, – вру я. – Мое обучение уже оплачено.

Взгляд Уэста становится любопытным. Я никогда еще так сильно не жалела, что не могу читать чьи-то мысли. Может, он знает, что это ложь, но то, что я на самом деле стипендиатка, никого не касается. Ежегодно в «Сайпресс Преп» выделяется несколько бюджетных мест. Это распространенная программа по работе с населением, разработанная советом директоров. Тем не менее, они принимают только учащихся с наиболее высокими оценками, и к этому прилагается несколько довольно серьезных предостережений. Например, их и без того строгая дисциплинарная политика еще более строга для переведшихся из других школ.

Вот почему я благодарна своей счастливой звезде за то, что меня все-таки приняли, учитывая драку, в которую я ввязалась в конце прошлого учебного года. Короче говоря, я буду ходить по очень тонкому льду, и мой психолог, доктор Прайор, позаботится о том, чтобы я ничего не нарушила.

Уэст секунду молчит, затем кивает в сторону дверей аудитории.

– Раз уж ты новенькая, почему бы мне тут все тебе не показать?

Я нервно втягиваю воздух, потом киваю.

– Ага, ладно. Мне, наверное, в любом случае понадобилась бы помощь в поисках шкафчика. Спасибо.

Уголки его рта изгибает легкая улыбка.

– Без проблем.

Теперь, когда собрание закончилось, все устремляются к выходу, и лишь несколько студентов задерживаются. Мы вчетвером выходим в коридор – Уэст справа от меня, Дэйн и Стерлинг слева. Будучи зажатой между ними, я чувствую себя крошечной, но это неплохое чувство. Меня поражают восхищенные взгляды парней, мимо которых мы проходим, и откровенная ненависть со стороны женской половины наблюдателей.

Более чем очевидно, что моя оценка этой троицы оказалась точна на сто процентов: они правили этой школой.

Несколько поворотов – и мы на месте. Я сказала Уэсту номер своего шкафчика, чтобы он точно знал, куда идти. Согласно моему расписанию и маленькой карте, прикрепленной над ним, это недалеко от нужного сейчас кабинета, что приятно.

– У нас где-то пять минут между занятиями, так что, наверное, тебе неплохо было бы запихать в сумку все, что нужно, – предлагает Стерлинг. – Учителя здесь не такие снисходительные, как там, откуда ты родом. Одно опоздание, и можешь рассчитывать на наказание после уроков.

На первый взгляд, его слова кажутся достаточно добродушными, но часть про «откуда я родом» задевает за живое.

Что, черт возьми, он знает о том, какие стандарты соблюдались в моей старой школе? Скорее всего, он считает, будто Южный Сайпресс – прибежище головорезов и воров. Как же типично. Он бы, наверное, спятил, если б узнал, что несколько моих школьных приятелей сейчас учатся в очень престижных университетах и получают стипендию.

Короче говоря, я чувствую, что меня осуждают.

Заставляю себя улыбнуться, но ничего не говорю.

– Пойдемте в кафетерий, – предлагает Уэст, ведя нас по коридору с окнами по обе стороны.

Мы резко поворачиваем налево, и я вижу столовую в конце коридора. Через двойные двери можно заглянуть внутрь. Судя по тому, что я вижу, все довольно стандартно.

– Когда позволяет погода, большинство ест во внутреннем дворе, – делится Уэст.

Не уверена, что это приглашение присоединиться к ним. Он не говорит об этом вслух, и я еще больше запутываюсь. Мы идем дальше, и я понятия не имею, куда мы направляемся, но мои спутники внезапно замолкают, что, мягко говоря, нервирует.

Мы сворачиваем в еще один коридор, но это тупик – лишь несколько пустых классных комнат по обе стороны. Сбитая с толку, я заглядываю в свое расписание, чтобы сравнить номера кабинетов, но они не совпадают. Черт его знает, почему мы пришли сюда.

– Так какие здесь учителя? – спрашиваю я.

Кто-то должен был нарушить эту проклятую тишину.

Дэйн бросает короткий взгляд в мою сторону, но затем быстро отводит глаза.

– Как и везде, думаю. Занозы в заднице.

У меня вырывается нервный смешок, остальные же молчат. Эта внезапная смена настроения явно не плод моего воображения, и когда мы остаемся в мертвой тишине, я в этом убеждаюсь. Уэст поворачивается ко мне лицом, и я поражаюсь тому, какой он все-таки огромный. Он подходит ближе, мрачно глядя на меня сверху вниз. Какая бы надежда на благополучный исход у меня ни теплилась, к этому моменту она угасла. Я и представить себе не могла, что мне на самом деле оказывают холодный прием. Возможно, я лишь вообразила ту доброту, что эти трое проявляли ко мне всего минуту назад.

Что-то во всей этой ситуации очень, очень не так. Все становится понятно, когда в следующую секунду Уэст говорит:

– Я спрошу напрямую, – с его губ срывается мягкий, но злой смешок. И когда он расправляет плечи, я чувствую себя настолько запуганной, насколько ему хочется. – Как так вышло, что ты можешь позволить себе все это? Твои родители, наверное, продали чертову тонну метамфетамина, потому что «Сайпресс Преп» стоит недешево.

Бум.

Я чувствую, как его слова бьют меня прямо в грудь. Все наше взаимодействие я истолковала неправильно. Абсолютно. И, конечно, гораздо больнее было услышать это от него, ведь я, как полная идиотка, решила, что между нами есть химия.