Текст книги "Влюблен до безумия"
Автор книги: Рэйчел Гибсон
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Не помню такого.
Зеленые глаза Лайзы искрились смехом. Когда-то давно, еще в четвертом классе, Делейни привлекла в Лайзе именно легкость, с которой та могла рассмеяться. Лайза была удивительно беззаботной, свои темные волосы она носила собранными в тощий хвостик; Делейни держалась более скованно, ее светлые волосы были всегда идеально завиты. Душа Лайзы была свободна, душа Делейни рвалась на свободу. Они любили одну и ту же музыку, одни и те же фильмы и во многом словно дополняли друг друга.
Окончив среднюю школу, Лайза выучилась на дизайнера интерьеров, получила диплом. Она восемь лет прожила в Буазе, работая в дизайнерской фирме, где выполняла важную работу, но все заслуги доставались другим. Два года назад Лайза уволилась и вернулась в Трули. Благодаря компьютерам и Интернету теперь она весьма активно работала дизайнером, не выходя из дома.
Делейни посмотрела в хорошенькое лицо подруги. Сейчас, как и раньше, волосы Лайзы были схвачены в хвостик. Лайза была умной и привлекательной, но волосы все-таки были лучше у Делейни. Если бы Делейни задержалась в городе подольше, она бы занялась ее прической – подстригла бы волосы так, чтобы подчеркнуть красивые глаза, ну и, может быть, осветлила бы несколько прядей возле лица.
– Твоя мать сказала, что ты художник по макияжу в Скоттсдейле и что среди твоих клиентов есть знаменитости.
Делейни не удивляло, что мать попыталась приукрасить действительность. Гвен ненавидела работу дочери, возможно, потому, что она напоминала ей о жизни до Генри – жизни, о которой Делейни не разрешалось говорить, жизни, в которой Гвен делала прически танцовщицам в Лас-Вегасе. Но Делейни была совсем иной, чем ее мать. Ей нравилось работать в салоне. У нее ушло несколько лет на то, чтобы найти свою нишу. Ей нравился и запах, и собственные ощущения от использования средств «Пол Митчелл», нравилось получать благодарности от довольных клиентов. Важно было и то, что она стала настоящим мастером своего дела.
– Я работаю в Скоттсдейле, но живу в Финиксе. – Делейни слизнула соль с верхней губы. – Мне нравится моя работа, хотя мама ее стыдится. Можно подумать, я проститутка. Я не делаю макияж актерам, но однажды мне действительно довелось подстригать Эда Макмаона.
– Так ты парикмахер? – Лайза рассмеялась. – Это здорово. Хелен Маркем держит салон на Файервид-лейн.
– Ты шутишь? Я вчера видела Хелен, ее волосы выглядят просто ужасно.
– Я же не сказала, что она профессионал.
– А я профессионал.
Наконец-то Делейни нашла что-то, в чем она оказалась намного лучше своей старой соперницы.
Подошла официантка и поставила на стол еще две «Маргариты».
– Это вон от того джентльмена. – Официантка махнула рукой в сторону бара.
Делейни взглянула на мужчину и узнала в нем одного из друзей Генри.
– Поблагодарите его от нас, – сказала она.
С того времени как Делейни вошла в бар, сама она еще не купила ни одного напитка. Мужчины, чьи лица она лишь смутно помнила, один за другим присылали на ее столик выпивку. Делейни пила уже третью порцию и понимала, что так недолго и напиться, если не последить за собой.
– Помнишь, ты застукала Хелен и Томми, когда они занимались этим делом на заднем сиденье машины его матери? – спросила Лайза. Было видно, что она уже немного опьянела.
– Конечно, помню. Он мне сказал, что собирается с друзьями в кафе для автомобилистов. – Делейни допила стакан и потянулась за третьим. – Я решила сделать ему сюрприз. И сделала.
Лайза рассмеялась и тоже допила коктейль.
– Смешно получилось.
– Тогда мне было не до смеха. Самым противным было то, что моего первого парня увела именно Хелен Шнупп.
– Да, но, как выяснилось, она оказала тебе услугу. Томми – жуткий лоботряс. Он работает ровно столько, чтобы иметь право на пособие по безработице. У него двое детей, а семью в основном содержит Хелен.
– Как он выглядит? – Делейни решила перейти к более важным для нее вещам.
– По-прежнему симпатичный.
– Черт! – Делейни надеялась услышать как минимум, что он полысел. – А его друг? Помнишь, тот парень, который вечно ходил в бейсбольной кепке? Ты еще была в него по уши влюблена.
Лайза нахмурилась.
– Джим Башихэд.
Делейни щелкнула пальцами.
– Точно! Ты с ним некоторое время встречалась, а потом он тебя бросил ради той девчонки с усами и большими сиськами; не помню, как ее звали.
– Тина Уберанга. Она наполовину итальянка, наполовину из басков… бедняжка.
– Я помню, ты была в него безумно влюблена и после того, как он тебя бросил.
– Нет, не была.
– Была, была. Помню, мы по пять раз на дню ездили к его дому.
– Ничего подобного.
На столе появились еще два коктейля, присланные кем-то из друзей Генри. Делейни помахала рукой в знак благодарности и повернулась к подруге. Они продолжали предаваться воспоминаниям под бесплатную «Маргариту», которая лилась рекой. В половине десятого Делейни посмотрела на часы. Она уже потеряла счет выпитым коктейлям и порядком отсидела, себе зад.
– Небось вТрули нет такси.
Делейни прикинула, что если остановиться прямо сейчас, то за те три часа, что оставались до закрытия бара, она успеет протрезветь и сможет сесть за руль.
– Не-а. Но у нас наконец-то появилась заправка с мини – маркетом. Правда, она закрывается в одиннадцать. – Лайза показала на Делейни пальцем. – Ты даже не представляешь, как тебе повезло жить в городе, где можно запросто купить буррито в два часа ночи.
– Ты очень опьянела?
Лайза наклонилась к Делейни и призналась:
– Да, и знаешь, что еще? Я выхожу замуж.
– Что-о?! – Делейни поперхнулась коктейлем. – Ты выходишь замуж и до сих пор об этом молчала?
– Ну, вообще-то мы пока никому не рассказываем. Он хочет прежде поговорить с дочерью, а дочь сейчас с матерью в Вашингтоне.
– И кто этот счастливчик?
Лайза посмотрела Делейни в глаза и сказала:
– Луи Аллегрецца.
Делейни оторопело заморгала и расхохоталась:
– Хорошая шутка!
– Я серьезно.
Делейни продолжала смеяться, мотая головой:
– Сумасшедший Луи! Не может быть, ты шутишь!
– Нет, не шучу. Мы встречаемся уже восемь месяцев. На прошлой неделе он сделал мне предложение. Конечно, я ответила «да». Мы поженимся пятнадцатого ноября.
– Брат Ника? – Делейни перестала смеяться. – Так это действительно серьезно?
– Очень. Но мы пока ничего не афишируем, Луи хочет сначала поговорить с Софи.
– Софи?
– Это его дочь от первого брака. Ей тринадцать лет, и она настоящая папина дочка. Луи считает, что если он скажет ей, когда она вернется, то у девочки будет еще полгода, чтобы привыкнуть к этой мысли.
– Сумасшедший Луи, – повторила Делейни, ошеломленная. – Неужели он не угодил в тюрьму?
– Нет. Да он давно уже не совершает никаких безумств. – Лайза помолчала и покачала головой: – И вообще, не такой уж он был сумасшедший.
Делейни засомневалась, все ли в порядке у Лайзы с головой и не страдает ли она потерей памяти.
– Лайза, он еще в пятом классе угнал машину.
– Нет. Это мы были в пятом классе, а он был в девятом. И уж если говорить правду, он как раз ехал, чтобы вернуть машину владельцу, когда налетел на бордюр и возле аптеки его засекли. – Лайза пожала плечами. – Он и вообще бы не попался, если бы не вильнул, чтобы не задавить Баки, собаку Ольсенов.
Делейни быстро заморгала, пытаясь прояснить мысли.
– Так ты обвиняешь Баки?
– Этот пес вечно бегал где хотел.
В Трули все собаки бегают где хотят.
– Мне просто не верится, что ты обвиняешь беднягу Баки. Похоже, ты действительно влюбилась.
Лайза улыбнулась:
– Конечно. А тебе доводилось влюбляться так сильно, что, кажется, хочешь забраться любимому человеку под кожу и там оставаться?
– Несколько раз, – призналась Делейни. Она немного завидовала подруге. – Но через какое-то время это проходило.
– Жалко, что ты живешь так далеко, а то я бы пригласила тебя на свадьбу. Помнишь, как мы собирались быть подружками невесты друг у друга?
– Да, – вздохнула Делейни. – Я собиралась замуж за Джона Крайера, а ты – за Эндрю Маккарти.
– «Красотка в розовом». – Лайза тоже вздохнула. – Классный был фильм. Сколько раз мы с тобой плакали, когда Эндрю Маккарти бросал Молли Рингуолд потому, что она происходила из низов!
– Раз сто, не меньше. А помнишь, как…
Закончить Делейни не удалось: ее прервал голос бармена.
– Последний заказ! – объявил он. Делейни посмотрела на часы.
– Последний? Но еще нет даже десяти!
– Сегодня воскресенье, – напомнила Лайза. – По воскресеньям бар закрывается в десять.
Делейни запаниковала.
– Как же мы доберемся до дома? Мы обе слишком много выпили, чтобы садиться за руль.
– За мной заедет Луи. Он и тебя может подвезти.
Делейни представила выражение лица матери, когда та выглянет в окно и увидит, что по ее подъездной дороге катит сумасшедший Луи Аллегрецца. Эта мысль вызвала у Делейни улыбку, но она вспомнила о количестве выпитых порций «Маргариты».
– Если ты думаешь, что он согласится…
Но пять минут спустя в бар с хозяйским видом вошел вовсе не Луи. В бар вошел Ник. Он накинул поверх футболки клетчатую фланелевую рубашку, оставив пуговицы расстегнутыми, и полы рубашки свободно болтались на уровне бедер. Делейни приросла к стулу. Трезвая или пьяная, она не была готова встретиться лицом к лицу с Ником. Во время их сегодняшней встречи он ни словом не упомянул об их прошлом, но Делейни не могла поручиться, что он не сделает этого когда-нибудь еще.
– Ник! – закричала Лайза, махая ему. – А где Луи?
Ник посмотрел на Лайзу, потом перевел взгляд на Делейни. Он шел к их столику, не сводя с нее глаз.
– Ему позвонила Софи, она была чем-то расстроена. – Ник остановился возле их столика. Помолчав, он снова перевел взгляд на будущую невестку. – Луи попросил меня за тобой заехать.
Лайза поднялась.
– Ты можешь подвезти Делейни до дома?
– Не беспокойтесь, – поспешно сказала Делейни. Она схватила сумочку и быстро встала. – Я сама доберусь.
Зал покачнулся, и Делейни оперлась о стену, чтобы не упасть.
– Не такая уж я пьяная.
Губы Ника сложились в усмешку.
– Ты вообще никакая.
– Я просто слишком резко встала!
Делейни стала искать в сумочке двадцатипятицентовую монету – ей нужно было позвонить матери. Она не жаждала звонить, но если мать пришла бы в ужас при виде Луи, то появление Ника ее вообще с ума сведет.
– Ты не можешь вести машину! – настаивала Лайза.
– Я и не… Эй! – закричала Делейни вслед удаляющейся спине Ника.
Он уходил с ее сумочкой! Любой другой мужчина выглядел бы нелепо с дамской сумочкой, но не Ник. Делейни и Лайза последовали за ним. На улице было совсем темно. Делейни надеялась, что мать уже легла спать.
– Черт, как холодно! – пробурчала она.
Холодный воздух предгорья, казалось, проникал во все поры. Делейни обняла себя за плечи и почти бегом побежала по тротуару, чтобы догнать Ника, который ушел уже довольно далеко. Делейни отвыкла от летних ночей в горах Айдахо. В Финиксе к ночи температура тоже снижалась, но далеко не так сильно. Делейни уже с нетерпением ждала, когда уедет отсюда.
– Не так уж сейчас и холодно, – возразила Лайза. Они прошли мимо желтой «миаты» Делейни, стоящей возле тротуара. – Просто ты стала неженкой.
– Ты еще большая неженка, чем я! И всегда была. Помнишь, как в шестом классе ты упала на физкультуре с брусьев и потом ревела целых три часа?
– Я ушибла копчик.
Они остановились возле черного джипа Ника.
– Тебе было не так уж больно, – сказала Делейни. – Просто ты была ужасной неженкой.
– По крайней мере я в старших классах не плакала как маленькая, когда на уроке нужно было препарировать лягушку.
– Мне в волосы попали ее кишки, – стала оправдываться Делейни. – Если в волосы попадут лягушачьи кишки, кто угодно расплачется.
– Иисус, Иосиф и Мария! – Ник вздохнул, как утомленный священник. – За что мне такое наказание, что я сделал?
– Уж наверное, что-то очень грешное, – сказала Лайза. Она откинула спинку переднего сиденья и забралась на заднее.
Ник усмехнулся. Потом вернул спинку в вертикальное положение и как джентльмен придержал дверцу перед Делейни. Делейни понимала, что она пьяна и не может судить здраво, но у нее возникла мысль, что, возможно. Ник изменился к лучшему. Она посмотрела на него. Ник стоял так, что свет фонаря освещал только нижнюю половину его лица. Делейни прекрасно знала, что при желании он может очаровать кого угодно, да она и сама могла припомнить моменты, когда он был с ней необычайно мил. Например, когда она училась в шестом классе, был такой случай. Она вышла из супермаркета и обнаружила, что на ее велосипеде спущена шина. Ник вызвался помочь и толкал ее велосипед до самого дома.
Он угостил Делейни конфетой, а она поделилась с ним жвачкой. Возможно, он действительно изменился и превратился в хорошего парня.
– Спасибо, что согласился подвезти, Ник.
А может – и это было бы лучше всего, – он забыл про самую худшую ночь в жизни Делейни. Забыл, как она бросилась ему на шею.
– Всегда пожалуйста. – Чувственные губы Ника сложились в усмешку. Он протянул Делейни сумочку. – Дикарка.
Глава 3
Делейни застегнула молнию на дорожной сумке и в последний раз оглядела спальню. С тех пор как она ушла отсюда десять лет назад, ничего не изменилось. Те же розовые обои, тот же кружевной полог над кроватью, ее диски лежат на том же месте, где она их оставила. Даже моментальные фотографии, вставленные за рамку зеркала над туалетным столиком, остались на месте. Ее вещи ждали ее, но почему-то осознание этого не успокаивало, а угнетало. Стены словно смыкались вокруг нее, и Делейни хотелось вырваться.
Теперь ей оставалось только выслушать завещание, ну и, конечно, сказать о своем отъезде матери. Гвен изо всех сил будет стараться вызвать у нее чувство вины, и Делейни не ждала ничего хорошего от этого разговора.
Она вышла из своей спальни и спустилась на первый этаж, где располагался кабинет Генри и где должно было состояться оглашение завещания. Для удобства Делейни надела платье-футболку без рукавов из мягкого голубого хлопка. На ногах у нее были шлепанцы на платформе, которые легко можно было сбросить во время дальней поездки в машине, которая ей предстояла.
У входа в кабинет старый друг Генри, Фрэнк Стюарт, приветствовал Делейни так, словно он был привратником в «Ритц-Карлтон».
– Доброе утро, мисс Шоу.
За массивным письменным столом Генри сидел Макс Харрисон, адвокат Генри. Он посмотрел на Делейни, она кивнула и обменялась с ним несколькими словами, прежде чем сесть рядом с матерью в первом ряду. Рядом с ней одно кресло пустовало.
– Кого не хватает? – спросила Делейни.
– Ника. – Гвен вздохнула, перебирая тройную нитку жемчуга на шее. – Хотя я не понимаю, почему Генри упомянул его в завещании. За последние годы он несколько раз пытался с ним помириться, но Ник отвергал каждую попытку отца.
Значит, Генри пытался помириться. Делейни это не очень удивило. Она давно поняла, что, поскольку у Генри нет законных наследников, он рано или поздно обратит взор к сыну, которого до сих пор игнорировал.
Не прошло и минуты, как в кабинет вошел Ник. В черных вельветовых брюках и шелковой рубашке-поло под цвет глаз он выглядел почти респектабельно. В отличие от дня похорон сегодня он оделся соответственно случаю. Волосы он зачесал назад и даже серьгу оставил дома. Ник оглядел комнату и сел в кресло рядом с Делейни. Она покосилась на него краем глаза, но он смотрел прямо перед собой, расставив ноги и положив руки на бедра. Делейни почувствовала чистый запах его лосьона после бритья. После того как вчера вечером он назвал ее Дикаркой, она с ним больше не разговаривала, однако всю дорогу до дома матери Делейни чувствовала то самое унижение, которое, как ей казалось, она уже давно в себе преодолела. И теперь у нее не было намерения разговаривать с этим типом.
– Благодарю вас всех за то, что пришли, – начал Макс. Делейни переключила внимание на адвоката. – Чтобы сэкономить время, попрошу вас всех воздержаться от вопросов до тех пор, пока я не закончу. – Он кхекнул, поправил лежащие перед ним бумаги и начал ровным голосом адвоката: – «Я, Генри Шоу, в настоящее время проживающий в Трули, округ Вэлли, штат Айдахо, объявляю настоящим свою последнюю волю. Данное завещание отменяет все предыдущие завещания и дополнительные пункты, которые я составлял до этого.
Параграф первый. Я назначаю моего надежного друга Фрэнка Стюарта исполнителем настоящего завещания. Я прощу, чтобы в этом качестве для исполнения какого бы то ни было поручительства поданному официальному обязательству не привлекался никакой другой исполнитель или наследник…»
Пока Макс зачитывал раздел завещания, касающийся обязанностей исполнителя, Делейни смотрела мимо него и слушала вполуха. Обязанности исполнителя ее не интересовали, ее ум занимали более важные вопросы – как, например, то, что по одну сторону от нее сидела мать, а по другую – Ник. Они друг друга терпеть не могли, и напряжение в кабинете было почти осязаемым.
Ник положил руки на подлокотники кресла и задел плечом Делейни. Ткань его рубашки ненадолго коснулась ее обнаженной кожи. Делейни постаралась сидеть неподвижно, как будто ничего и не было, словно она и не почувствовала прикосновения гладкой ткани к своей коже.
Макс перешел к разделу завещания, касающемуся обеспечения людей, долгое время работавших на Генри. Затем адвокат сделал паузу, и Делейни снова перевела взгляд на него. Макс аккуратно отложил прочитанную страницу в сторону и продолжил:
– «Параграф третий.
Пункт А. Я завещаю половину моего материального имущества и половину недвижимости, относительно которых сделано иных распоряжений, приведенных ниже, вместе с действующими страховыми полисами, моей жене, Гвен Шоу. Гвен была мне прекрасной женой, и я глубоко любил ее.
Пункт В. Моей дочери, Делейни Шоу, я завещаю остальное материальное имущество и остальную недвижимость, относительно которых не сделано иных распоряжений, приведенных ниже, при условии, что в течение года она будет оставаться строго в пределах Трули, штат Айдахо, чтобы присматривать за своей матерью. Отсчет года начинается с момента оглашения данного завещания. В случае, если Делейни откажется подчиниться условиям этого завещания, упомянутая собственность отходит к моему сыну, Нику Аллегрецце».
– Что это значит? – перебила Делейни.
Если бы не мать, схватившая ее за руку, она бы вскочила с места. Макс взглянул на Делейни и снова обратился к завещанию:
– «Пункт С. Моему сыну, Нику Аллегрецце, я завещаю участки земли, известные как Энджел-Бич и Силвер-Крик, которыми он может распоряжаться по своему желанию при условии, что в течение года воздержится от вступления в сексуальные отношения с Делейни Шоу. В случае если Ник откажется или нарушит это условие, вышеупомянутая собственность переходит к Делейни Шоу».
Делейни оцепенела. У нее было такое чувство, будто ее оглушили электрошокером. Лицо ее горело, а сердце как будто остановилось. Макс говорил еще некоторое время, но Делейни была так ошеломлена, что больше ничего не слышала. Для одного раза на нее свалилось слишком много информации, и она даже толком не поняла большую часть того, что услышала. Кроме фразы о том, что Нику запрещается вступать в сексуальные отношения с ней. Для обоих фраза была равносильна пощечине. Или напоминанию о том, как однажды Ник использовал ее, чтобы добраться до Генри, а она еще умоляла его это сделать. Даже после смерти Генри не перестал ее наказывать. Делейни была готова умереть от унижения. О том, что думает Ник, она могла только гадать – ей не хватало смелости посмотреть на него.
Адвокат закончил оглашение и поднял взгляд от бумаг. Несколько долгих мгновений никто не произносил ни звука, в кабинете повисло гнетущее молчание. Наконец Гвен произнесла вслух то, о чем думали все.
– Это завещание законное и обязательное?
– Да, – ответил Макс.
– Значит, я получаю половину имущества безо всяких условий, а Делейни, для того чтобы получить наследство, должна один год провести в Трули?
– Совершенно верно.
Делейни фыркнула.
– Но это же нелепо! – Она изо всех сил старалась вообще забыть о существовании Ника и сосредоточиться на собственном наследстве. – Мы живем в девяностые годы двадцатого века, Генри не может строить из себя Господа Бога. Не может быть, чтобы это требование было законным.
– Уверяю вас, оно законно. Для того чтобы получить свою долю наследства, вы должны согласиться с условиями, отраженными в завещании.
– Ладно, забудьте. – Делейни встала. Ее вещи были уже упакованы, и она не собиралась позволять Генри даже с того света управлять ее жизнью. – Я отказываюсь от своей доли в пользу матери.
– Вы не можете этого сделать. Этот пункт завещания с условием: вы получаете свою долю недвижимости, только если проживете в Трули в течение одного года. До окончания этого периода недвижимость находится в управлении доверительного фонда. Если говорить коротко, вы не можете отдать матери то, что вам не принадлежит. А если вы не принимаете условия завещания, то ваша доля недвижимости отходит к Нику, а не к Гвен.
Делейни понимала, что, если она так поступит, мать ее убьет, но ей было все равно. Она не собиралась продавать душу ради того, чтобы избавить мать от общества Ника. Близкая к отчаянию, она спросила:
– А если я оспорю завещание?
– Вы не можете оспорить завещание только на том основании, что вам не нравятся его условия. У вас должны быть на то веские причины – например подлог или умственная недееспособность завещателя.
– Вот-вот. – Делейни подняла руки ладонями вверх. – Генри явно был не в своем уме.
– Боюсь, что у суда будет другая точка зрения. Вряд ли может быть доказано, что завещание незаконно или противоречит общественной политике. Я могу согласиться, что завещание можно считать эксцентричным, но требованиям закона оно не противоречит. Суть в том, Делейни, что ваша доля недвижимости оценивается в три миллиона долларов. То есть завещание Генри делает вас очень богатой молодой женщиной. От вас только требуется прожить в Трули в течение одного года, и ни один суд не сочтет это условие невыполнимым. Вы можете принять условие или отказаться. Все просто.
Делейни снова села и откинулась на спинку. У нее даже дух захватило. Три миллиона долларов. А она-то думала, что речь идет о нескольких тысячах.
– Если вы согласны с условиями, – продолжал Макс, – то вам будет назначено подобающее месячное содержание.
– Когда Генри составил это завещание? – спросила Гвен.
– Два месяца назад.
Гвен кивнула, как будто это ей все объяснило, но Делейни ничего не было ясно.
– Ник, у вас есть вопросы? – спросил Макс.
– Есть. Один половой акт считается сексуальными отношениями?
– Боже правый! – ахнула Гвен.
Делейни сжала кулаки и посмотрела на Ника. В его серых глазах горела ярость, от злости он сжал губы. Это Делейни вполне устраивало, потому что она тоже была в ярости. Они воззрились друг на друга как два кулачных бойца перед схваткой. Затем Делейни вскинула голову и посмотрела на Ника как на грязь, которую ей хотелось поскорее соскоблить с подошв.
– Ты… дьявол.
– А как насчет орального секса? – спросил Ник, не сводя взгляда с Делейни.
– Э… Ник… – напряженную тишину нарушил Макс. – Не думаю, что нам стоит…
– А я думаю, стоит, – перебил Ник. – Генри этот вопрос явно заботил. Настолько, что он даже включил его в свое завещание. – Он перевел суровый взгляд на адвоката. – Я считаю, мы должны четко знать правила, чтобы избежать недоразумений.
– Мне и так все ясно, – заявила Делейни. Ник продолжал, как будто не слышал ее:
– К примеру, я никогда не считал стоянку на одну ночь сексуальными отношениями. Два обнаженных тела всего лишь трутся друг о друга, потеют и получают удовольствие. Утром просыпаешься один. Никаких обещаний, которые ты и не собирался выполнять. Никаких обязательств. И никто не смотрит друг на друга за завтраком. Просто секс.
Макс прочистил горло.
– Полагаю, Генри имел в виду полное отсутствие сексуальных контактов.
– А каким образом это кому-то станет известно?
– Все очень просто. – Делейни свирепо посмотрела на Ника. – Я не собираюсь заниматься с тобой сексом даже под страхом смерти.
Ник взглянул на нее и скептически поднял бровь.
– Что ж, – сказал Макс, – следить за тем, чтобы условия завещания соблюдались, – обязанность Фрэнка Стюарта, исполнителя.
Ник посмотрел на исполнителя, который стоял у стены.
– Фрэнк, ты будешь за мной шпионить? Подглядывать в окна?
– Нет, Ник. Если ты согласишься выполнить условия завещания, я поверю тебе на слово.
– Ну не знаю, Фрэнк. – Ник снова повернулся к Делейни. Он задержал взгляд на ее губах, потом перевел его ниже, на грудь. – Делейни довольно сексуальная, вдруг я не смогу совладать с собой?
– Прекрати немедленно! – Гвен встала и направила на Ника палец. – Будь Генри здесь, ты бы себя так не вел! Ты бы держался более уважительно.
Ник встал и посмотрел на Гвен.
– Будь Генри здесь, я бы ему показал.
– Он был твоим отцом!
Ник фыркнул.
– Он был донором спермы, не более того! – Ник направился к двери, там остановился и бросил последнюю реплику. – Очень плохо для нас для всех, что он оказался стрелком одного выстрела.
И Ник ушел, оставив всех в ошеломленном молчании. Через некоторое время хлопнула дверь парадного входа.
– Как это похоже на Ника – испортить всем настроение, – сказала Гвен. – Генри пытался наладить с ним отношения, но Ник всякий раз его отталкивал. Думаю, дело в том, что он всегда ревновал к Делейни. И его сегодняшнее поведение лишний раз это доказывает, не правда ли?
У Делейни разболелась голова.
– Я не знаю. – Она приложила ладони к щекам, голова гудела. – Я никогда не знала, почему Ник делает то, что он делает.
Ник всегда, даже когда они были детьми, был для Делейни загадкой. Он был непредсказуем, и она даже не пыталась сделать вид, что понимает, почему он ведет себя так, а не иначе. То он вел себя так, будто с трудом выносил ее присутствие в городе, а на следующий день мог сказать ей что-нибудь приятное или одернуть в школе мальчишек, которые ее дразнили. Но едва она начинала думать, что он в общем-то неплохой парень, как он снова ее огорошивал, да так, что она могла только ахнуть. Как, например, сегодня. Или как тогда, когда он залепил ей в лоб снежком. Делейни тогда училась в третьем классе. Она стояла во дворе школы и ждала, когда за ней заедет мать. Стояла в сторонке и смотрела, как Ник с компанией мальчишек строят возле флагштока снежную крепость. Она помнила, что его темные волосы и смуглая кожа резко выделялись на фоне снега. Он был в темно-синем шерстяном свитере с кожаными заплатками на локтях, от холода его щеки покраснели. Делейни ему улыбнулась, а он с размаху бросил в нее снежок и попал в лоб, она тогда чуть сознание не потеряла. На следующий день пришлось идти в школу с двумя синяками под глазами, потом они позеленели, потом пожелтели и только очень не скоро исчезли.
– Что дальше? – спросила Гвен.
Голос матери отвлек Делейни от мыслей о Нике и прошлом.
– Если никто не оспаривает завещание, оформление пройдет довольно быстро. – Макс посмотрел на Делейни: – Вы собираетесь оспорить завещание?
– А какой смысл? Вы ясно дали понять, что я могу только принять условия Генри или отказаться от наследства.
– Это верно.
Делейни подумала, что она должна была ожидать от завещания Генри какого-нибудь подвоха. Можно было догадаться, что Генри попытается заставить ее принять руководство его бизнесом, попытается управлять всеми и всем даже из могилы. Теперь ей оставалось только сделать выбор: деньги или душа. Еще полчаса назад она бы заявила, что ее душа не продается, но это было до того, как она узнала, какую цену за нее предлагают. Теперь же все сразу стало не так четко и ясно, границы стерлись, и Делейни больше ни в чем не была уверена.
– Я могу продать имущество Генри?
– Как только получите его в собственность.
Три миллиона долларов в обмен на год жизни, а после этого она сможет поехать куда пожелает. С тех пор как десять лет назад Делейни уехала из Трули, она ни в одном месте не задерживалась надолго. Когда в ней просыпалась охота к перемене мест, она всегда уступала этому желанию. С такими деньгами она сможет поехать куда угодно; сможет заниматься чем угодно и, возможно, найдет наконец место, которое ей захочется назвать своим домом.
Меньше всего на свете Делейни хотелось вернуться в Трули. Она знала, что мать ее просто с ума сведет. Остаться здесь, потерять год жизни… – это было бы безумием.
Но и не остаться тоже было бы безумием.
Ник остановил джип в нескольких футах от обгорелых остатков того, что когда-то было большим сараем. Огонь полыхал так сильно, что строение рухнуло, сложилось как карточный домик, и от него осталась лишь кучка неузнаваемых останков. Почерневший фундамент и кучка золы слева – все, что осталось от сарая Генри.
Ник заглушил двигатель. Он готов был поставить на что угодно, что старик не собирался сжечь вместе с собой и лошадей. Ник был на пожарище в то утро, когда коронер извлекал из пепла останки Генри. Ник не ожидал, что испытает какие-нибудь чувства, и удивился, когда понял, что все-таки испытывает.
Если не считать тех пяти лет, что Ник жил и работал в Буазе, он всю жизнь оставался в том же городе, где жил отец, и оба они игнорировали существование друг друга. Только когда Луи перевел их строительную компанию в Трули, Генри решил наконец признать Ника. Гвен только что исполнилось сорок, и Генри смирился с мыслью, что она никогда не подарит ему детей. Время истекло, и он обратил взор к своему единственному сыну. К тому времени Нику было под тридцать и его уже не интересовало примирение с человеком, который столько лет отказывался его признавать. По его мнению, внезапный интерес Генри был слишком запоздалым.
Но Генри был настроен решительно. Он настойчиво предлагал Нику то деньги, то недвижимость. Он предложил заплатить ему тысячу долларов, если Ник сменит фамилию на Шоу. Ник отказался, тогда Генри удвоил ставку. Ник послал его вместе с деньгами.
Генри предлагал Нику долю в бизнесе при условии, что Ник будет действовать так, как, по мнению Генри, должен вести себя его сын.
– Приходи на обед, – сказал Генри, как будто это могло компенсировать годы равнодушия.
Ник отказался.
Однако в конце концов между ними все-таки установилось некое сосуществование, хотя и напряженное. Ник пошел отцу на уступки: прежде чем отказаться от его предложений, он их выслушивал. Даже сейчас Ник не мог не признать, что некоторые предложения были очень заманчивыми, но тогда он с легкостью их отвергал. Генри обвинял его в упрямстве, но скорее это было отсутствие интереса. Нику просто стало все безразлично. И даже когда искушение было велико, все имело свою цену, ничто не давалось просто так. Всегда пришлось бы идти на какой-то компромисс. Услуга за услугу.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?