Текст книги "Женщина в бегах"

Глава 6

Этот кардиолог явно играл в какую-то игру, так что Грей оставила Фарре, Бет и Нэн свой номер на случай, если у них появятся идеи, что это за игра.

Хотя в конечном счете задача Грей проста: найти доказательства того, что Изабель и Кенни Джи живы.

А теперь она стоит в Центре выпускников перед огромным зеркалом во всю стену в туалете, и ничего кроме отвращения ее отражение у нее не вызывает.

Заляпала себя шоколадом. Одежда вся измята. Ноги опухли и онемели. Мобильник сел. Обезболивающего с собой нет. Ручки тоже нет. Да что за черт?

– И я наверняка подхватила гепатит, когда облизала палец.

Она помыла руки, а затем пронаблюдала, как коричневая вода – гепатит? – закрутилась и стекла в канализацию.

Было почти четыре, когда Грей прошла через кафельный вестибюль обратно на улицу, где ее ждали духота и липкий воздух. Она полезла в сумку за ключами от машины и услышала, как рвется подкладка.

Эту сумку она терпеть не могла и тосковала по тем сумочкам, которые носила в старые добрые времена. Мягкие и большие «Живанши», в которые помещалась и книга, и пара обуви, и связка ключей, и билеты на самолет куда-нибудь далеко. Но такие вещицы привлекают внимание, а ей не нужно, чтобы женщины ее запоминали.

Ой, да, эту тетку с сумочкой «Фенди» из лимитированной коллекции я помню, потому что я в тот день взяла салат с клюквой, а с утра надела красные джинсы с дыркой на левом колене.

Так что теперь она выбирает сумки дешевенькие и неброские. Ее нынешняя – песочного цвета «Лиз Клейборн» через плечо. Черный ремешок, искусственная кожа и подкладка (рваная) из полиэстера. На сайте «Мейсиз» – пять звезд. Сейчас, правда, звезды уже две, потому что с безудержным ритмом жизни Грей она явно не справилась, а в эксплуатации пробыла всего два года.

Сев в машину, Грей поставила телефон на зарядку – ура! – а затем написала Иану О’Доннеллу: «В каких числах она пропадала?» Тут же появились три точки – он печатал ответ. Разве он не должен сейчас сидеть и изучать рентгеновские снимки пациентов? Ну или утешать очередную красотку. На этот раз не со сломанной лодыжкой, а, допустим, с шалящим сердечком. У него ведь под ветряной турбиной наверняка припрятано тело, которое нужно перепрятать.

Ожидая ответа, Грей наконец нашла в бардачке ручку и еще раз открыла дело Изабель Линкольн.

«Последний раз видел 27 мая, – написал Иан О’Доннелл: – Уезжала в середине марта и в конце мая».

Грей записала даты в пустой блокнот.

Получается, что прошло четыре дня, прежде чем Иан понял, что его девушка пропала. Или он понял, но копам сообщать не спешил? Фарра Таррино говорит, что Изабель брала три дня отгула в декабре, но о декабре Иан сейчас ничего не сказал. А ведь в декабре они уже встречались. Может, она взяла отгул, но никуда не поехала? Сидела дома?

Грей решила переслушать разговор с Фаррой Таррино и Бет Шарп, но как только директор перешла к деталями, телефон снова сел.

В замешательстве Грей пролистала две страницы с каракулями. «И что мне теперь делать?»

Омар. Она нашла сообщение Иана О’Доннелла с его номером. Неужели Изабель махнула рукой на нашего доброго доктора и решила поразвлечься с этим чуваком?

Или Омар просто двоюродный брат? Или консультант в автосервисе?

Грей набрала номер таинственного человека.

Пошли гудки.

– Привет, – ответил мужской голос – Это Оз.

А Оз и Омар – это один и тот же человек?

– Оставьте сообщение.

Молчание, а затем:

– Почтовый ящик переполнен. До свидания.

Грей провела рукой по своей поникшей челке, а затем несколько по экрану телефона в поисках приложения «ОРО», которое разработали в «Рейдер Консалтинг». Автоматический считыватель номерных знаков. Любое время.

Везде и всегда – вы у нас на глазах.

От этого слогана Грей становилось не по себе, но приложением тем не менее она пользовалась.

Она установила автоматический трекер на черный «Рендж Ровер» с невадскими номерами (VGSKING) и красный «Ягуар» (тоже невадские номера – CAQTINLV). Если какая-то из этих машин появится в Лос-Анджелесе, то ей придет оповещение и фотография с автомобилем. Три недели назад она подумывала, что, может, «ОРО» не работает или машины продали и у них новые владельцы, но потом вдруг телефон зазвонил и она увидела оповещение. Джип заметили днем возле вокзала. И три следующих дня Грей приходили все новые оповещения. Из Санта-Моники, Вествуд-Виллидж и Калвер-Сити. А потом все стихло.

Но целых три дня джип кружил по Лос-Анджелесу.

В поисках Натали Диксон.

Глава 7

На каждом перекрестке, на каждом светофоре, к которому она направлялась, Грей бросала взгляд на английские дорогие автомобили. Иногда она опускала окно «Камри» и прислушивалась к басам, к невнятному тексту. Вот Карди Би. Вот Джей Зи. Вот звук ее тяжелого дыхания, его тоже было слышно. Но Ноториуз Биг ни у кого не играл.

Как всегда, она резко и без предупреждения сворачивала направо, раздражая водителей позади и заставляя «Камри» быть более маневренной, чем задумали конструкторы.

Но Грей было плевать, хвост ей совершенно не нужен. Что сказала Нэн? Женщины делают то, что должны делать, чтобы выжить. Все, что угодно, чтобы еще хоть день походить по Земле.

Так называемая «любовь» Иана… Милая и симпатичная, в состоянии вынести какие-то повреждения, но слишком уж много дождливых дней выпало на ее долю, она покрылась плесенью, деформировалась. Этакая бамбуковая любовь.

Грей поехала на юг по авеню Ла Бреа в сторону Болдуин-Хиллз. Из причудливого черного квартала наверху открывался вид на центр Лос-Анджелеса и на Тихий океан. Дома в районе внизу, первоначально прозванном «Джунглями», но не из-за расистских представлений какого-нибудь дедули, тоже выходили окнами на город и океан, если, конечно, не были заколочены или оклеены фольгой.

В этой части города было меньше пробок, чем в Вестсайде. Больше смуглых лиц. Больше девушек с африканскими косичками. Барбекю, баптисты, мексиканская кухня, бразильские бары. Больше «Макдоналдсов» и «Дель Такос», сцепившихся в борьбе между диабетом и гипертонией.

Изабель Линкольн жила ближе к более красивому району. Серо-белые кондоминиумы на Дон Лоренцо Драйв находились напротив тропы для хайкинга. Удивительно, почему это такая «белая девушка» живет в таком цветном районе.

Грей припарковалась к югу от поста охраны.

Приехала на пятнадцать минут раньше.

Телефон зазвонил. Писал Иан.

Встретились с ее коллегами?

Да, но если я сейчас вам все расскажу, о чем мы будем говорить при встрече?

Он отправил улыбающийся смайлик.

Увидимся в квартире Из в пять. Ее не так-то просто найти. Поаккуратнее там, район маргинальный.

Знавала Грей таких «продвинутых» ребят, для которых все черные районы – «маргинальные». Это ведь тоже своего рода расизм и общение с такими мужчинами – вечная необходимость терпеть эту молчаливую враждебность. Секс, правда, с ними восхитительный.

И вот опять.

Она нашла профиль Изабель Линкольн в «Фейсбуке». Пропавшей женщине нравились мемы «Сохраняйте спокойствие», котики, баскетбольная команда «Юкла Брюинз», сериал «Друзья» и булочки «Синнабон».

Последняя фотография, размещенная 20 мая, – групповая. Изабель и ее друзья тесно прижимаются друг к другу. Изабель стояла сзади, глаза ее скрывали тени. Если тяжело, хорошо, когда вокруг тебя твои девчонки.

17 мая. Рыжий кот по кличке Моррис развалился в корзине для белья. В комментариях – грустные смайлики, «Покойся с миром» и «Как жаль, Иззи». От Иана О’Доннелла – ничего.

6 апреля. Компания друзей, дегустация вин. В бокалах – красное, белое и игристое. Изабель, которой в кадре нет, вероятно, фотографировала. Если жизнь преподносит одни лимоны – пейте вино.

Семейное положение – отсутствует. И ни одной фотографии Иана О’Доннелла. А его профиль, напротив, полон любви – в основном к себе и к Кенни Джи.

Последний пост: фотография, на которой он выступает в Калифорнийском фонде, говорит, что надо создавать как можно больше благополучных районов. А вот они с Изабель на концерте Адель. Иан и Кенни Джи на парусной лодке, в кабриолете «Порше», на другой фотографии – вместе едят мороженое. Была фотография рекламного щита медицинского центра Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе с изображением Иана.

Простой поиск в интернете дал почти пять миллионов результатов по запросу «Изабель Линкольн», но только две из них имели отношение к Калифорнийскому университету. И очевидно, что только они могли иметь отношение к пропавшей женщине, которую Грей надо найти. Она просмотрела список друзей и родственников Изабель и выбрала контакт «Ти». В СМС она пояснила, что занимается делом Изабель и что хотела бы поговорить с Ти как можно скорее.

Ти не отвечала.

Грей вылезла из «Тойоты», чтобы размять ноги. Солнце все еще обжигало деревья и склоны холмов, и по спине Грей струился пот. Она чувствовала вкус воздуха – молотый черный перец и древесная стружка. Чтобы размяться, она прошлась ко входу в кондоминиум.

Крыльцо Изабель Линкольн находилось всего в нескольких футах от ворот. Не было ни груды газет, ни пожухлых листьев, занесенных ветром на коврик перед дверью… А вот въездные ворота с неповоротливым замком скрипели от легкого дуновения ветерка. И открываются запросто… Грей проскользнула в ворота и потянула их на себя, пока не услышала щелчок замка. Не хотелось бы, чтобы злоумышленники пробрались внутрь и создали проблемы. Она подошла к крыльцу Изабель, будто пришла сюда по делу, затем постучала в дверь, потому что была вежлива и, возможно, пропавшая женщина не пропала, а сидела на диване с бутылкой пино нуар и пачкой шоколадного печенья, смотрела сериал, скрывая ото всех, что вообще-то она чернокожая.

– Дома никого нет, – пожилая женщина с широким веснушчатым лицом, как у правозащитницы Майи Анжелу, и в цветочном старушечьем домашнем халате, стояла в открытом дверном проеме через проход, который она делила с Изабель Линкольн. Из гостиной звучал голос судьи Джуди.

«Поймали», – вздрогнула Грей, но затем улыбнулась.

– Здравствуйте! Меня зовут Майя, я подруга Иззи.

Она кивнула в сторону двери.

– Она должна скоро вернуться. Завтра у нее день рождения, и мы планируем устроить сюрприз.

Старуха усмехнулась, и ее затуманенные глаза блеснули.

– Рада слышать, что с ней все в порядке. Она обычно не уезжает так надолго, всего неделю или две, но на этот раз…

– Как вас…

– Беатрис Томпкинс.

– Приятно познакомиться.

Грей склонила голову.

– Да, мы все были застигнуты врасплох, когда она уехала в последний раз. Тем более уезжала она расстроенной.

– Да, я знаю, когда она и этот ее доктор ссорятся, – сказала Беатрис Томпкинс. – Иногда слышу, как они кричат. Кажется, будто там кого-то режут. Но потом, на следующий день, он выходит из квартиры как ни в чем не бывало. Все с гуся вода. Никогда не говорила с ним больше двух минут, но он тот еще тип. Уж я-то знаю.

Грей закатила глаза с притворным раздражением.

– Мы тоже его не слишком любим. Надеемся, что она наконец-то с ним расстанется.

Она подошла к старухе и увидела гостиную: диван, кресло, покрытое разноцветными вязаными одеялами, и современный телевизор с громкостью, вывернутой до максимума.

– Что ж, в то утро она вышла с чемоданом и след ее простыл, – Беатрис Томпкинс подняла руки, как Супермен в полете, – слиняла. Села в машину…

– В свою машину?

– Нет. Ее машина все еще припаркована здесь.

Женщина кивнула налево.

– Так когда же она села в машину?

– В прошлый понедельник. День памяти. Она села в черный грузовик, а не в машину, и полетела.

Снова Супермен.

Грей спросила:

– С ней была собака Иана?

– Собака? Я не видела. Да он вроде и не любит псов. А вот с Изабель он точно обращался так, будто она собака.

– Да нет, к своей собаке он относится совсем по-другому. Кенни Джи…

– Какой еще Кенни?

– Кенни Джи. Как саксофонист. Знаете, такой с кудрявыми волосами. Прямо как у этого пса.

Старушка хмыкнула.

– Я начала беспокоиться за Изабель, только когда пришла полиция. Задавали мне вопросы. Но если ты здесь, и она должна скоро быть дома, значит, беспокоиться не о чем.

– О чем спрашивали копы?

– Ой… О ней – ничего.

Она наклонила голову и прищурилась, глядя вдаль.

– Спрашивали о ком-то по имени… Ох… Вспомнить бы… Лиза, кажется. Спросили, живет ли у нас здесь некая Лиза. Спросили, не слоняются ли вокруг дома подозрительные люди. Я сказала им, что не знаю Лизы и к дому никто не подходит – нужен код от домофона или ключ.

А Грей вошла без ключа, и кода она не знала.

– Нет, вру, – сказала старушка. – Был какой-то парень. Скорее, великан, а не парень, он все стучал в ворота. Однажды кто-то впустил его, и он постучал в дверь Изабель. Ко мне тоже стучал, но я ему не открыла.

– Черный парень? Или белый?

– Опять вру, – сказала миссис Томпкинс. – Было двое мужчин. Один черный – он приходил в прошлом месяце. А потом был белый. Похож на итальянца. Он начал приходить на прошлой неделе. Я ему тоже не открыла.

– Что ж, Изабель должна вернуться домой завтра, но сейчас она очень непредсказуема.

Грей сузила глаза.

– А вы видели человека за рулем черного грузовика?

Беатрис Томпкинс поджала губы.

– Нет. Солнце стояло высоко. Из-за тени ничего не видела. Но я никогда раньше не видела этого грузовика. Другие машины – да, но не этот грузовик. Такая уродливая штуковина с большими колесами, металлическими решетками и громким двигателем, который, когда включен, рычит на всю округу – ра-та-та-та. Он уже уехал, а я его все равно слышала.

Грей оглянулась на входную дверь Изабель.

– Не вижу бутылок с водой или газет. Кто-то из ее друзей…

Беатрис Томпкинс засмеялась.

– Сюда больше никто не заходил. По крайней мере, я не припоминаю. У меня есть ключ от ее дома, поэтому я все вносила внутрь. Иногда я приглядывала за Моррисом. Знаешь, кормила его, чистила лоток, составляла компанию, когда ее не было в городе.

– Бедный котик, – сказала Грей. – Она его любила.

– Да, правда. Я могу впустить тебя, если нужно. Через несколько дней после отъезда она оставила записку на моей машине. Сказала, что ты придешь забрать почту и ключ.

Грей напряглась.

– Да?

Но старушка уже вернулась в свою квартиру.

– Долго же ты не приходила. Подожди-ка.

Страх охватил сердце Грей. Она сказала, что ты придешь. Что это значит? Она? Кто она? Ты? Кто ты?

– Я нашла ключ, – крикнула Беатрис Томпкинс.

В ворота вошел мужчина с короткой стрижкой. На нем была армейская форма и чистые ботинки. В ширину – как полузащитник, он был на несколько дюймов выше Грей – футов шесть.

– Могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он.

– Кевин, – позвала старушка, – это ты?

Он не сводил глаз с Грей и крикнул:

– Да, мама. Это я.

Грей протянула руку:

– Здравствуйте. Майя. – Она указала на дверь Изабель. – Подруга Изабель.

Эта ложь сделала Грей жизнерадостной и легкой, как воздушный шар. До сих пор ложь была ее любимой частью работы. Старушка вернулась к подъезду с тремя ключами на розовой ленте. Сыну она сказала:

– Как дела, дорогой?

Кевин поцеловал маму в макушку снежной головы.

– Мама, тебе следует отдохнуть.

Она махнула рукой.

– Как ты думаешь, чем я весь день занималась?

Он нахмурился.

– То, что бедро зажило, еще не значит…

– Тихо-тихо.

Она коснулась груди солдата, затем повернулась к Грей.

– Я впущу тебя.

Кевин посмотрел на Грей и покачал головой. Желудок у Грей дрогнул, ее открытый рот захлопнулся и снова открылся, чтобы сказать:

– Все в порядке, миссис Томпкинс. В самом деле. Кевин прав – вам нужно отдыхать.

Ее телефон покачнулся в руке, и она взглянула на экран. Ти!

– Точно? – спросила миссис Томпкинс.

Грей встретилась взглядом с Кевином – твердым, темным, решительным – и снова взглянула на телефон.

– Точно.

Она успокаивающе улыбнулась старухе.

– Большое спасибо за помощь Иззи. Вы невероятно добры.

– С нетерпением жду встречи с ней, – сказала Беатрис Томпкинс.

– Может, она пообедает с моим Кевином. Он в армии пятнадцать лет. Теперь он сержант. Ему нравится рыбалка и фотография, и он самый щедрый мужчина, которого я знаю. И он тоже красивый.

Кевин почти улыбнулся.

– Хватит, мама.

Грей он сказал:

– Приятно познакомиться, Майя.

Грей поспешила обратно к машине, молясь, чтобы сообщение Ти Кристофер приблизило ее на шаг ближе к Изабель Линкольн.

Глава 8

Вернувшись в «Камри», Грей прочитала сообщение от Ти Кристофер.

Вас нанял Иан? Мне нечего рассказать.

Разочарование, гнев, недоверие – все чувства заключены в этих шести словах.

Я не хочу, чтобы она возвращалась. Если вы с ним встречались, то понимаете, что он за тип.

Они встречались, и теперь Грей хотелось поехать обратно в университет и крикнуть Иану О’Доннеллу в лицо: «Да оставь ты ее в покое!» Все это дело – такое несправедливое, такое ненужное, и теперь Грей злилась, что Ник вообще ей его поручил.

Я сказала ей, что надо жить дальше, а теперь он хочет, чтобы она вернулась. А я не хочу, так что Я С ВАМИ РАЗГОВАРИВАТЬ НЕ БУДУ. Храни вас господь.

Грей засмеялась – храни вас господь. Напряжение в плечах немного прошло. Если Иан и правда агрессивен и издевался над Изабель, как предполагает Бет, то Ти, вероятно, – раздосадованная лучшая подруга, которая не ложилась спать поздно ночью, утешая обезумевшую Изабель. Ти, наверное, говорила, что сделает для Иззи все. Надо только уехать. Нельзя позволять Иану так с собой обращаться. Слова, которые все неравнодушные друзья говорят от отчаяния. Слова, которые в конечном итоге остались без внимания. Что они говорили? Ну например:

Давно пора было от него уйти.

Только послушай себя!

Да что это за жизнь вообще?

Но что есть слова? Просто отдельные элементы речи, используемые с другими элементами, чтобы составить предложение и сформировать мысль. Слова ускользают – точно воздух.

Грей замерла на мгновение, прежде чем ответить. Ее пальцы зависли над клавиатурой телефона. Ей снова стало жарко, и она наблюдала, как ястреб кружит по небу, ждала, пока пульс замедлится.

Три минуты, три вопроса. И вы больше никогда обо мне не услышите.

Возле дома Кевин толкал мусорное ведро к обочине. Одетый в камуфляж, он выглядел, как герой, сильный, как Америка еще в период своего расцвета. Как Америка до Второй мировой, до гимна, урана, стены, измен и порнозвезд.

Еще одно сообщение с неизвестного номера. Грей читала слова – отдельные элементы, такие же ускользающие, как и воздух. От этих слов перехватывало дыхание. Слова кричали с семидюймового экрана…

Глава 9

Пожалуйста, не ищите меня!

Для пропавшей женщины нетипично давать о себе знать с помощью сообщений. Не нужно быть полицейским, чтобы знать, что пропавшие женщины обычно дают о себе знать, когда находят их бедренные кости и вырванные ногти, забитые кожей их убийц. Но только не Изабель Линкольн. Она оказалась уникальной. И теперь у Грей есть доказательство, что Изабель Линкольн жива! Волнение охватило ее – она переписывалась со своей целью! И произошло это в первый же день расследования! Сообщение отправлено с телефона с кодом 702. Это Лас-Вегас.

Обещаю, искать тебя я не буду, но для начала ты должна мне помочь.

День на западе угасал, и уходящее солнце окрашивало небо в карнавально-розовый. В «Камри» было жарко, пахло вчерашним гамбургером и остывшей картошкой фри. Грей сохранила номер с кодом 702 в списке контактов «Дело Линкольн», затем отправила сообщение Клариссе, ее коллеге из «Рейдер Консалтинг»: «Пожалуйста, проверь хорошенько этот номер как можно скорее, где зарегистрирован, IP, что угодно. Спасибо!»

И как отреагирует Изабель Линкольн? Пропавшая женщина Грей не нанимала, Грей нанял ее парень-придурок. Так что? Как Изабель нашла номер Грей, который она создала всего несколько часов назад в «Бернере»? Номер попал к ней от Ти?

Кевин Томпкинс выкинул мусор, расставил мусорные баки у обочины и теперь собирал мусор с тротуара. Он что, в увольнении? И хотел ли он сам пойти на свидание с Изабель? Мама его явно была в этом заинтересована. Телефон Грей завибрировал.

Как ты поможешь?

Это Изабель!

Будет проще, если я позвоню.

Грей задаст три вопроса. Изабель ответит.

Ее телефон снова зазвонил.

Сообщение и селфи от Хэнка Векслера, того сексуального бармена из ресторана Сэма Хосе. Он держал в руках клубничную «Маргариту».

Тебе полагается эта «Маргарита». И еще кое-что…

Его яркие голубые глаза казались серебряными, как у Носферату. В животе у Грей что-то подскочило, и температура в «Тойоте» стала, как на Юпитере. Затем написала Изабель:

Не хочу звонить. Меня могут выследить. Вы не понимаете!!! Он убьет меня, если я вернусь. Пожалуйста, оставьте это дело!

Я все прекрасно понимаю.

Грей могла бы выступать на «ТэдТокс» на тему «Жизнь – отстой».

Она коснулась значка телефона рядом с именем Изабель. Пошел звонок. Не сбрасывай, только не сбрасывай. Дыхание у Грей участилось, пока она держала пульсирующий мобильник у уха.

Я не буду с тобой разговаривать.

Хорошо, – написала Грей, – пусть тогда Ти встретится со мной.

Нет ответа.

Изабель Линкольн нырнула обратно в свой бункер.

Восемь лет назад

Первый

Миссис Диксон всегда была крошечной. В детстве она не доедала и всегда выглядела голодной, будто еда попадала к ней в рот только по праздникам. Стоя рядом с Шоном – настоящим здоровяком, – она казалось бабочкой.

Ей нравились его руки. Нравились эти красивые длинные загорелые пальцы, которые он когда-то ломал, когда служил. Крепкие руки.

Они зарегистрировались в отеле и поднялись в люкс с джакузи на двенадцатом этаже в отеле «Белладжио», затем посмотрели знаменитое шоу фонтанов прямо из окна своей гостиной, а затем пошли по магазинам – «Армани», «Шанель» и «Гуччи» на Виа Белладжио. В «Картье» он купил ей бриллиантовую сережку в нос.

– Черт побери, – Шон поглядел на купленный ей камень, – какая же ты классная, детка.

Идеальные выходные в честь годовщины первого года совместной жизни. Отдых, которому позавидовали бы все друзья… если бы они о нем только знали.

Когда солнце над Городом грехов село, они пошли ужинать в «Ле Цирк», и он поднял за нее бокал:

– Ты моя жизнь.

Небо окрасилось в розовый, красный и синий, какой бывает в пустыне. Его любовь была поразительной. Раскаленная добела, сияющая. Он так ее любил, что миссис Диксон закрывала глаза и отворачивалась.

Ты все заслужила. После всего, что было… Заслужила. Заслужила такого мужчину. И такое счастье. Бутылка вина за двести долларов. Ризотто с лобстером. Выше нос. Ты все это заслужила.

От счастья у нее кружилась голова, как она кружится в чашечках в «Диснейленде». Теперь она знала, что это такое, ведь Шон свозил ее в это царство волшебства. Первый раз в ее жизни. И ей нравилось это чувство – в «Диснейленде» ничто не могло ей навредить. Ее любили, и ей это нравилось. В прошлом году любовь Шона взорвалась, как бомба. Как шрапнель, его любовь ранила – причем в самые слабые места. Но она этого не боялась.

Она думала, что из-за ее обручального кольца с бриллиантом (три карата, огранка «Принцесса», с двумя камешками поменьше с обеих сторон, обошлось в две зарплаты, как ей сказали) у других девушек из глаз искры летели. Но топать ногами с пеной у рта эти гиены на шпильках начинали, глядя не на него, а на простенький платиновый браслет. Она ухватила удачу за хвост (платиновый хвост) и, черт возьми, будет праздновать.

И этот праздник – их с Шоном дело. А уж он постарался в их особенный день. Хотя, конечно, жизнь в Лас-Вегасе потеряла свой блеск. Слишком уж шумно в этом городе. Мировой сортир, куда все приезжают справить нужду и ведут себя, как свиньи.

Но сегодня она сыграет.

Миссис Шон Диксон.

Целый год она носит его фамилию. Целый год она полирует свой платиновый браслет, который при определенном свете напоминает морскую пену. Целый год она носит дизайнерскую одежду и водит «Ягуар». Не жизнь, а мечта.

После обеда мистер и миссис Диксон вызвали такси и поехали потанцевать в клуб «Рио», где этой ночью проходило мероприятие одного из клиентов Шона. Натанцевавшись, она заняла место за столом, где играли в блек-джек. Минимальная ставка – двадцать пять долларов. Ей не нравилось играть с такой высокой ставкой, но Шону нужно было поддерживать репутацию.

Пятидолларовая фигня не для его жены. Его жены.

Сам он паршиво играл в блек-джек (утверждал, что это скучнейшая игра, где все зависит от случая, а не от умений игрока), но стоял позади ее стула и наблюдал.

Дилер положил перед миниатюрной леди в красно-черном платье «Бетси» шестерку бубен и четверку пик. У других игроков тоже были младшие карты, а значит, тузы, короли, дамы и валеты пойдут дальше.

Богатому краснолицему техасцу справа от нее не повезло: у него – бубновая десятка и трефовая тройка. Так что он удвоил ставку миссис Диксон. На эту десятку дилер уложил трефовый туз. Двадцать одно! Все – кроме Шона – кричали и хлопали.

Техасец похлопал ее по руке своей пухлой ладонью, затем сжал ее ладонь.

– Забирай деньги, дорогая.

Двести пятьдесят долларов. Деньги она оставила себе. Ее охватил трепет. Как будто она выпила слишком много вина.

Шон впился в нее взглядом. Не поздравил. Не сказал ей ни слова. Он шел перед ней. Не придержал дверь. Он был зол. Они вернулись в клуб «Рио», и Шон танцевал со стриптизершей Чайной – знал ее с давних времен. Он накупил анисовых коктейлей – это был первый раз, когда они пошли отдыхать, а на следующий день не нужно было на работу. Он нашел все причины не возвращаться к их столу и не разделить с ней бутылку «Моэта».

Играла песня Принца – их песня, а Шон остался на другом конце клуба, шутя с какой-то девицей, которая сутулилась и еле держалась на каблуках. Однако его тихий гнев лучше, чем громкий. Не то чтобы он ударил ее или что-то в этом роде. Но иногда казалось, что он вполне на такое способен.