Текст книги "История возвышения вампиров, рассказанная людьми"

Я вернулся на главную площадь Ватикана в прекрасном расположении духа. Когда возвращаешься из долгого путешествия, все воспринимается намного ярче, не так ли? Цвета кажутся более насыщенными, словно на фотографии, которую передержали при проявке. Ты бродишь среди арок и гранитных стен, украшенных фресками с библейскими сценами, по мощеным извилистым улочкам и словно переносишься в другое время. В каждом уголке тебя встречают новые запахи: от аромата сирени и гардении до благоухания ладана и свечей. Около садов на стенах высотой в тридцать футов можно созерцать чудесные фрески, изображающие кораблекрушение святого Павла на Мальте. Массивная колоннада опоясывает площадь по обе стороны от собора, словно окаменевшие лапы огромного паука. Я мог сидеть, погрузившись в молитву, в одном из залов Ватиканской библиотеки и рассматривать изображенные на полу круги с названиями ветров: трамонтана, сирокко, остро. Бесконечные нефы и коридоры, стены которых украшены росписями, всегда привлекавшими мой взгляд. Каждый раз, рассматривая их, я находил в них что-то новое.

Ватиканская апостольская библиотека располагается в Ватиканском дворце. Войти в нее можно через двор дворца Бельведер, где находилась построенная в пятнадцатом веке триумфальная арка, и откуда открывался вид на противоположный берег реки Тибр. Просто поразительно, но длина полок в библиотеке, старинных и современных, из дерева и металла, составляет более двадцати пяти миль! Чудесные запахи бумаги и пергамента наполняют каждый из ее коридоров.

Библиотеку возглавляет кардинал-библиотекарь и архивариус Священной римской церкви, ему подчиняются двое прелатов: префект Ватиканской апостольской библиотеки и префект Ватиканского секретного архива. Им, в свою очередь, подчиняются два заместителя, помогающие выполнять их обязанности. А заместители являются руководителями смотрителей. Я понял, что должен был сначала выяснить, какая работа мне предстоит, прежде чем соглашаться на нее. Радостное предвкушение быстро сменилось отчаянием, когда я осознал, что оказался на самой низшей должности в библиотеке: я был помощником помощника куратора библиотеки.

Но главное, я снова оказался в Риме! Когда я прибыл в Ватикан, меня поздравляли с тем, что я смог благополучно выбраться из Америки и не подхватить вирус НОЗК. Впрочем, на это можно было посмотреть по-разному. И было бы неплохо, если бы вы подсказали мне, какая точка зрения является верной.

Как бы то ни было, но мы еще не знали, что НОЗК уже переместилось в Европу и Азию – задолго до моего возвращения.

Журнал «Пипл», 29 марта

Отец, пытавшийся вылечить свою дочь от рака, обратился к спасительной крови Сумеречных

Роберт Аллен в отчаянии наблюдал за тем, как его восьмилетняя дочка Дженнифер – милая девочка с лучезарной улыбкой – страдает от множественной миеломы, рака плазматических клеток. Девочка мучилась от страшных болей в костях и многочисленных переломов, вызванных хрупкостью костной ткани, и отцу постоянно приходилось носить ее на руках. Из-за недостатка красных кровяных телец Дженнифер начинала задыхаться при малейшей физической активности.

«Каждый день был для нее тяжелым испытанием, – рассказывал Роберт в интервью журналу «Пипл» в марте. – Она любила играть в саду, рассматривать цветы и насекомых. Но когда ее состояние ухудшилось, она оказалась прикованной к постели. Я видел, как сильно ей хотелось выйти на улицу. Но она могла лишь смотреть из окна. И даже это давалось ей с большим трудом».

Роберт отвез дочь к доктору Трэвису Маккаули в недавно отстроенный Институт Рио-Гранде в Альбукерке – этот медицинский центр занимался изучением здоровья Сумеречных. Институт добился значительных успехов в исследовании крови и влияния на нее вируса НОЗК. Доктору Маккаули удалось модифицировать клеточные элементы крови, зараженной вирусом НОЗК, и при этом нейтрализовать сам вирус. Иными словами, это позволило сохранить все те особенности, которые человек приобретает благодаря вирусу НОЗК, за исключением его превращения в Сумеречных.

«Я считаю, что мое открытие поможет спасать жизни, – признался доктор Маккаули. – Главное – найти ему правильное применение».

Многие Сумеречные добровольно сдавали кровь, чтобы помочь Дженнифер. В подземном развлекательном центре «Мадрас-хаус» для Сумеречных были даже организованы ночные акции по сдаче крови, чтобы найти именно ту кровь, чьи характеристики соответствовали бы крови Дженнифер. На мероприятиях демонстрировались фрагменты из мюзикла «Пробуждение весны» в исполнении Киана Клери.

Доктор Маккаули приготовил специальную вакцину из зараженной вирусом НОЗК крови и ввел ее в костный мозг и в кровь Дженнифер. После пяти месяцев лечения у Дженнифер началась ремиссия. Теперь она играет на улице, изучает окружающий ее мир и живет жизнью нормального восьмилетнего ребенка. «Я хочу стать ученой, исследовать природу, а еще содержать приют для бездомных животных», – рассказала журналу «Пипл» Дженнифер, увлеченно поглощая мороженое – десерт, который был недоступен ей во время болезни.

«Сумеречные спасли ей жизнь, – сказал Роберт журналу «Пипл», держа на руках свою дочь. – Я никогда об этом не забуду. И она тоже».

Глава 3

10 февраляЧерез девять месяцев после обнаружения вируса НОЗК

Доктор Лорен Скотт

Врач-исследователь Центра по контролю за заболеваниями

Я услышала тихий стук по стеклу закрытого окна, а потом жужжание в наушнике – это означало, что кто-то вошел в лабораторию. Я положила пробирки обратно в контейнер для хранения биоматериалов и расстегнула пневмокуртку. Побрызгала дезинфицирующим средством на руки в перчатках, после чего обработала костюм в специальном душевом отсеке: обрызгала костюм химикатами, а затем высушила. Я изучала старые образцы крови с НОЗК, которые не подверглись распаду, сравнивала их с компьютерными моделями на предмет реакции разложения, лейкоцентарной формулы, уровня содержания тромбоцитов в пробах на коагуляцию, и в особенности меня интересовал протромбиновый индекс. Обычно образцы крови отправлялись для анализа в Центр комплексных исследований в Форте Деррик, что в штате Мэриленд, или в Национальный институт здоровья в Бетесде, но я получила разрешение самой провести исследования в штабе Центра профилактики и контроля заболеваемости.

По сигналу центрального компьютера дверь в шлюзовую камеру открылась, и я вошла в буферный коридор, где на меня была направлена струя фильтрованного воздуха. На компьютерной системе замигала зеленая лампочка, это служило сигналом к тому, что я могу покинуть буферную зону. В штабе Центра ПКЗ в Атланте, как всегда, зуб на зуб не попадал, а я оставила свитер в машине и теперь чувствовала, как холодок пробегает у меня по спине.

Майкл Спенс – представитель по связям с конгрессом от Центра ПКЗ – стоял около книжного шкафа: как всегда с неизменным галстуком-бабочкой и счастливым выражением лица. Я сразу поняла, что ничего хорошего эта встреча не сулит.

– Привет, Лорен, – поздоровался Майкл, по привычке раскачиваясь взад-вперед.

– Майкл, надеюсь, ты здесь по важному делу? Я знаю, как ты не любишь этот этаж – еще с тех пор, когда заподозрил, будто заразился ботулизмом, только потому, что посидел на стуле.

Майкл поморщился.

– Спасибо, что напомнила – воспоминания, кстати, не из самых приятных. Я до сих пор уверен, что в моей крови остаются латентные клетки ботулизма, но Центр ПКЗ отказывается брать у меня анализы.

Я отвернулась от экрана и посмотрела на него:

– Чем черт не шутит…

– Вижу, ты хочешь, чтобы мне по ночам снились кошмары? – улыбнулся Майкл. – Что ж, я здесь действительно по очень важной причине. Комитет Конгресса хочет, чтобы представитель Центра ПКЗ явился к ним перед слушаниями по поводу вируса НОЗК.

Я кивнула и потянула спину – до этого я целый час провела в сгорбленном состоянии.

– Хорошо. И кто же будет давать показания? Я вкратце расскажу им обо всем, что имеет отношение к вирусу.

Майкл смерил меня долгим взглядом, затем снова улыбнулся.

– Хочешь знать, кого выбрал директор?

– Разумеется.

Он расправил плечи и приготовился сделать заявление:

– Лорен Скотт будет давать показания перед представителями Комитета по национальной безопасности Палаты представителей Конгресса США.

Я почувствовала, как краснеют щеки.

– О нет. Это невозможно. У меня недостаточно квалификации или опыта, чтобы…

Майкл сел рядом со мной, хотя, судя по выражению его лица, он тут же пожалел об этом, вспомнив свои прошлые страхи заболеть ботулизмом.

– Извините, мисс Скотт, но директор назначил вас. Вы больше всех в теме. Это станет для вас отличным опытом.

Я только кивнула, в животе у меня заурчало. Я всегда боялась выступать на публике, особенно перед камерами и журналистами. Слушания были запланированы на четверг – еще достаточно времени на подготовку.

Со мной связались представители комитетов партий большинства и меньшинства, они помогли мне советами по поводу вопросов, которые могли бы прозвучать от членов комитета. В Центре ПКЗ коллеги из отдела по связям с государственными структурами также внесли свою лепту в мою подготовку.

Перед отъездом из Атланты я звонила отцу каждый вечер. Он, как мог, пытался успокоить меня, но я чувствовала себя не в своей тарелке, как если бы пыталась навязаться на его встречу с друзьями по баскетбольной команде из колледжа. Когда я напомнила ему, что буду давать показания в Вашингтоне, он сказал:

– Если там у тебя все получится, перед тобой, девочка моя, откроются все пути!

– Пап, кажется, это из песни про Нью-Йорк.

– Ну да. Верно, – отозвался он.

В Вашингтоне я провела беспокойную ночь в роскошном до нелепости номере отеля, который оплачивался за государственный счет. Я встала рано и начала ходить по комнате, пытаясь успокоиться. «Черт!» Я поднялась на носки и глубоко вздохнула. Моя попытка помедитировать длилась, примерно, десять секунд, затем в голову снова полезли тревожные мысли. Вот-вот надо было выходить. Как всегда в последний момент я стала лихорадочно собирать бумаги, зная, что через несколько минут к отелю подъедет такси. Тут же раздался стук – кто-то стучал в мою дверь. «Почему так рано?» – подумала я, отпирая.

На пороге стояла моя сестра. Она широко улыбалась.

– О Господи… Дженни! Что ты здесь делаешь? То есть я, конечно, рада, что ты здесь… – Я в замешательстве отошла в сторону, пропуская ее в номер. А потом крепко обняла. Я уже почти год не видела никого из семьи. Мне хотелось усадить ее, расспросить о жизни, об учебе, о ее парне, но времени не было. Она появилась в самый неподходящий момент, и мне стало очень грустно.

– Папа сказал, что ты будешь выступать в Конгрессе… уму непостижимо, в Конгрессе! А я была в Филадельфии, гостила у Ханны и Элеоноры – у них небольшое турне по северо-востоку страны. Вот я и решила поехать проведать тебя.

Мы сели на кровать.

– У меня всего несколько минут, пока за мной не приехал водитель, – сказала я. – Так что…

– Почему ты ненавидишь Сумеречных? – спросила Дженнифер, отводя взгляд. Когда же она подняла глаза, ее лицо словно перекосило от боли.

Я не знала, что и подумать. Дженни наклонилась ко мне с мрачным и сосредоточенным видом.

– Что… почему ты меня об этом спрашиваешь? – сказала я.

– Потому что это очень грустно. Ты испытываешь предубеждение против полноценной группы нашего общества.

Я встала.

– Почему ты решила заговорить об этом именно сейчас? Мы не виделись уже несколько месяцев.

– В последнее время я много думала об этом. Я читала все эти твои статьи. В них столько ненависти! Я встречала некоторых Сумеречных, они замечательные люди. – Выражение лица Дженни немного смягчилось.

Что-то в ее словах показалось мне странным.

– Кто-то надоумил тебя спросить об этом? Это были они?

Дженни буквально выросла у меня на руках, и я безошибочно могла понять, когда она лжет, замечала малейшие неконтролируемые движения мускулов ее лица. И сейчас мимика выдала ее.

– Нет, – ответила она. – Я… Кое-кто из них, мои друзья, попросили узнать, почему ты их ненавидишь. Вот и все. Я знаю, на самом деле ты не такая.

Я снова обняла ее. У меня не было времени сердиться.

– Дженни, ты должна быть осторожной. Они опасны. Я своими глазами видела, какими жестокими они бывают. А ты – нет. Они преследуют исключительно свои интересы. Они могут использовать тебя…

– Нет, не могут, Лорен! Они заслужили право на жизнь, как и все остальные… как и все люди! – Она вырвалась из моих объятий и подошла к окну, указывая на видневшийся вдали купол Капитолия. – Те люди должны защищать их, а не пытаться уничтожить. Мы не должны быть такими. Ты знаешь об этом.

Дженни была расстроена, взволнована. Я не стала давить на нее. Просто положила руку на плечо и сказала:

– Знаю. Но все равно будь осторожна.

Я поцеловала ее на прощание. Мы расстались по-хорошему. Я села в такси, стараясь сосредоточиться на предстоящем выступлении. Но в тот момент мне хотелось лишь одного: вернуться, найти сестру и никогда больше не отпускать ее.

Я все еще была взволнована после встречи с Дженни, когда около девяти утра подъехала к Капитолию. Один из многочисленных сотрудников у входа поздоровался со мной и отвел в маленькую, но изысканно обставленную комнату ожидания.

– Располагайтесь поудобнее, – сказал он и исчез.

В комнате были закуски и напитки. Я налила себе кофе, но не смогла выпить больше одного глотка. А вдруг я описаюсь во время слушаний? Только об этом мне еще не хватало переживать! Я пыталась утешить себя мыслью, что это будет не так трудно и опасно, как преследовать Сумеречную убийцу на юго-востоке страны. Но мне это не помогло.

Через пару минут дверь открылась, и в комнату вошел высокий импозантный мужчина с коротко стриженными седыми волосами. Его поведение свидетельствовало о том, что ему часто приходилось бывать здесь. Одернув пиджак, я протянула ему руку…

Я обратила внимание на исходивший от него цветочный запах. Он показался мне знакомым, но я не могла понять откуда. Странно, но в тот момент я сама ощущала себя словно цветок, который этот мужчина должен был опылить.

– Здравствуйте, – сказала я. – Меня зовут Лорен Скотт.

Мужчина не пожал мне руки. Он указал на стул и сел напротив. У него были холодные, словно выточенные из безупречного зеленого камня глаза. Неужели все сотрудники Конгресса такие невежи?

Я села и сделала глубокий вдох, но от этого моя голова закружилась еще сильнее.

– Я могу поговорить с вами, доктор Скотт?

– Да, – ответила я. – Позвольте поинтересоваться, кто вы?

Он проигнорировал мой вопрос.

– Я хочу обсудить ваше сегодняшнее выступление.

– А что именно?

– Я хочу, чтобы вы пересмотрели некоторые ваши выводы. Я читал ваш отчет и конспект вашего выступления и…

Я вскочила со стула.

– Извините, но как вам попал в руки мой конспект?

Мужчина поднял руку, жестом приказывая мне замолчать. Он снова проигнорировал мой вопрос.

– Я представляю интересы тех, кто не желает, чтобы неоправданные подозрения и клевета высказывались по поводу вируса НОЗК и его носителей. Полагаю, это разумная просьба. – С этими словами он положил на пустой стул папку. – Я внес некоторые поправки в текст вашего выступления и хочу, чтобы вы воспользовались ими, когда будете отвечать на вопросы.

Я не могла поверить, что это происходит на самом деле. Он что, сумасшедший?

– Вы в своем уме? Кого вы представляете?

Мужчина встал и поправил свой дорогой галстук.

– Так будет лучше. Возьмите папку.

Когда он открыл дверь, в комнату вошел один из сотрудников Конгресса.

– Ой, доброе утро, сенатор, – произнес он с дежурной улыбкой на лице. – Рад снова видеть вас.

Сенатор ничего не ответил, только кивнул и удалился.

Ассистент повернулся ко мне и с улыбкой хлопнул в ладоши.

– Итак, через пять минут начинаем! Вы готовы?

– Да, – ответила я, хотя чувствовала себя неуверенно. – А кто этот человек, который вышел из комнаты?

– А, это сенатор Гай Бэйл – он был сенатором от штата Висконсин два срока подряд. Сейчас он – влиятельный лоббист.

Мне оставалось только кивнуть в ответ. Вскоре я вышла из комнаты, и меня повели в зал для слушаний. До начала оставалось всего несколько минут, но я твердо знала, что ничего не изменю в своем заявлении. Однако чувство тревоги не покидало меня.

В тот день я во второй раз встретилась с Сумеречными.

Глава 4

Отец Джон Рейли

Католический священник, иезуит

Дознаватель – крупный мужчина в панаме и мешковатом жилете с накладными карманами – сидит на скрипучем складном металлическом стуле в центре тесного помещения. Он все время ерзает, словно никак не может принять удобного положения.

Дознаватель: Отец Рейли, вы готовы?

Отец Рейли: Мы сейчас в Монтане? Вы только что с рыбалки?

Дознаватель: Как оригинально. Шутка, что называется, удалась. Впрочем, большинство моих подопечных считают, что с юмором я на «вы».

Отец Рейли: И вы этому верите?

Дознаватель: Ваш предшественник посоветовал мне почитать «Голый завтрак». Я рекомендовал ему ознакомиться с творчеством графа де Лотреамона.

Отец Рейли: Воистину неисповедимы пути Господни.

Дознаватель: Вы рассказывали нам о вашей новой работе в Ватикане.

Отец Рейли: Да, к сожалению, моя новая должность в Ватикане оказалась не слишком интересной. Даже академики, которые с таким рвением изучают исторические книги, заскучали бы от монотонной работы по составлению книжных каталогов или тщательного выискивания материалов, которым была необходима реставрация. Коллектив нашей библиотеки взял на себя реализацию глобальной или, как сказали бы некоторые, бесполезной задачи – перевести в цифру обширное собрание библиотеки, хотя я и представить себе не могу, сколько времени уйдет на то, чтобы оцифровать все книги на двадцати милях полок.

Мы использовали самые совершенные сканеры – модель «Better Light Super 8K-HS». Эти большие сканеры с высоким разрешением используются только в музеях для особенно четкой передачи всех деталей. Они сконструированы таким образом, что наносят рукописям минимальный вред. Если книга оказывалась слишком хрупкой, мы использовали широкоформатный фотоаппарат, чтобы снять и перевести материал в цифру. Это был очень медленный, монотонный процесс. Иногда, чтобы добиться хорошего изображения, приходилось сканировать по несколько раз.

Каждый день до отвращения походил на предыдущий, поэтому я искал какой-нибудь отдушины от этого монотонного существования. Эти поиски привели меня в Ватиканский секретный архив. Как мы все знаем, он не такой уж и секретный. Разумеется, в Интернете строят разные теории заговора о том, какие тайны скрыты в этом архиве. Но на самом деле архив был открыт для ученых и студентов, получивших разрешение на доступ к нему для написания своих работ. Каталоги по многу лет не обновлялись и сведения в них были неполными и плохо организованными.

Меня интересовали показания очевидцев и данные расследований о явлениях Святой Девы Марии. В нашей церкви Святая Дева несколько раз появлялась перед верующими, чтобы оставить послания или пророчества о грядущем и о том, что нужно было сделать для спасения людей, потерявших надежду. В архивах содержалась информация о некоторых видениях Девы, которые были подтверждены церковью, а также о других, более многочисленных фактах, достоверность которых церковь не подтверждала.

Особенно меня заинтересовало Фатимское видение Девы Марии в Португалии. Перед тремя девочками явилась Святая Матерь, воссиявшая «ярче солнца». От нее исходили лучи света, что были «гораздо ярче и чище, чем хрустальный кубок, наполненный чистой водой и пронзенный обжигающими лучами солнца». Всего Дева Мария являлась перед детьми шесть раз в промежутке между тринадцатым мая и тринадцатым октября 1917 года. И за эти месяцы Святая Матерь поделилась с детьми тремя тайнами.

Первой тайной стало видение ада, которое открылось перед всеми тремя девочками.

Вторая тайна была связана с необходимостью почитания Непорочного Сердца Марии для спасения души и обретения покоя.

Третья тайна была записана старостой местного прихода. Только ему доверились дети. Затем письмо было передано приходскому священнику, а тот отправил копию Папе Бенедикту XV, который впоследствии заявил: «Пусть эта тайна никогда не будет обнародована».

Дознаватель: Ах, святой отец, вы, несомненно, последний истинно верующий на Земле!

Отец Рейли: Принимаю это как комплимент.

В последующее столетие возможное содержание третьего секрета обсуждалось неоднократно, однако церковь не позволяла раскрывать его. И когда я фотографировал и сканировал страницу за страницей гораздо менее интересных работ, во мне росла своего рода одержимость желанием узнать эту тайну. Месяцами я размышлял о том, что это могло быть за послание. Мне оно даже снилось по ночам, иногда я просыпался в темноте, представляя, какие катастрофы ожидают нас в будущем. Я убедил себя, что мне необходимо найти это письмо и непременно узнать третью тайну.

Дознаватель: Постойте, вы не голодны? Пауза. Пусть камера зафиксирует, как допрашиваемый отрицательно качает головой. Ладно, надеюсь, вы не возражаете, если я съем сэндвич, пока вы продолжаете рассказ? Пауза. Пусть камера зафиксирует, как допрашиваемый кивает в знак согласия. Я знал, что вы не станете возражать. Продолжайте.

Отец Рейли: В общем, количество носителей вируса НОЗК стало увеличиваться, и они начали называть себя Сумеречными. Термин впервые был использован в статье в «Нью-Йорк Таймс», где обсуждалась новая организация в Нью-Йорке, Берлине и Лондоне для людей, зараженных НОЗК. Бобби Смитсон, носитель НОЗК, организовала нью-йоркскую группу и сообщила репортеру газеты, что ее участники решили называть себя «Сумеречными». По ее словам, этот безобидный термин позволял создать «положительный образ», в отличие от прежней установки рассматривать их как побочный продукт деятельности какого-то «вируса».

Внедрение термина «Сумеречные» в других странах проходило не так гладко. В Германии использовался грубый и довольно неуклюжий перевод Zwielicht, в Италии – crepuscolo – что означает «сумерки». Однако вследствие того, что это слово постоянно использовалось американскими СМИ и благодаря Тейлор Свифт, которая регулярно употребляла его во всех соцсетях, термин у нас прижился.

Думаю, мы все слышали о таком явлении, как вампиризм, благодаря популярной культуре, литературе, фильмам и фольклору. В каждой культуре присутствуют древние легенды о существах, питающихся кровью невинных людей. Мне сложно сказать, когда именно в Европе и Америке стали терпимее относиться к этому новому слову – «Сумеречные». Я жил в Ватикане и был несколько оторван от действительности. Но Сумеречные стали отстаивать свою идентичность и обрушили критику на людей, называвших их «вампирами» и «кровопийцами». Они заявляли, что эти слова являются оскорбительными, хотя один философ из числа Сумеречных сказал, что сами Сумеречные могут использовать их в своей среде. В штате Калифорния была вынесена официальная резолюция о запрете слова «вампир». Когда Ник Байндон Клэрмонт во время своей кампании за кресло губернатора штата Нью-Мексико заявил, что «С момента моего возрождения меня не называли вампиром так часто, как за последние тридцать дней», оппоненты обвинили его в том, что он разыгрывает «вампирскую карту», чтобы спасти свою политическую карьеру.

Многие стали высказывать романтические идеи о сходстве Сумеречных с вампирами из популярных книг и фильмов и искали любовных отношений с Сумеречными. Но подобные отношения быстро заканчивались, так как вскоре все эти мужчины и женщины осознавали существенную разницу между Сумеречными и людьми. Сумеречные – насколько это было изучено специалистами – имели выраженную склонность к нарциссическому расстройству личности и психопатии. Я знаю, что многие организации опровергали эти заявления, но их опровержения были голословными. Проводились и другие исследования, доказавшие, что не все Сумеречные обладали подобными качествами от рождения. Однако похоже, что акт возрождения изменял определенные биологические процессы в их мозге. Дебаты на тему «природа или воспитание» велись постоянно. Это анекдотично, но всем быстро стало ясно, что Сумеречные, как мужчины, так и женщины, обладали набором общих признаков: высокий интеллект, презрение и жестокость по отношению к окружающим, аморальность, амбициозность и авторитарность. Однако в отличие от людей, наделенных подобными чертами, Сумеречные ничуть не страдали от комплекса неполноценности.

Дознаватель: Значит, вы уже были одержимы Сумеречными, еще до того, как начались ваши архивные исследования?

Отец Рейли: Сестра звонила каждую неделю и все время обсуждала со мной последние новости о Сумеречных. Мужчины и женщины, пытавшиеся вступать в романтические отношения с Сумеречными, вызывали у нее живейший интерес. Она отправила мне по электронной почте интервью с Бекки Беннетт – знаменитой телеведущей на местной телестанции Си-би-эс в Лос-Анджелесе, – которая в деталях рассказала о таких отношениях. Бекки встретилась с Сумеречным по имени Захари Говард – известным британским художником-реалистом – на премьере последнего супергеройского боевика студии «Марвел». Он приехал поздно, так как выходил на улицу только после того, как солнце полностью скрывалось за горизонтом. Бекки стояла у входа в кинотеатр, ожидая, пока все звезды пройдут по красной ковровой дорожке. Заметив Говарда, она завязала с ним беседу, так как рядом никого больше не было. Отношения Бекки и Зака складывались вполне нормально. Правда, Бекки признавалась, что играла более активную роль, учитывая сдержанную натуру Сумеречных. Их первое свидание состоялось в ночном баре, где они большей частью говорили о картинах Зака, о том, как он раскрывает глубины своего подсознания, чтобы в полной мере исследовать грань, разделяющую людей и Сумеречных. Бекки отметила, что он даже не спросил о роде ее занятий – она сама рассказала о себе без каких-либо наводящих вопросов со стороны Захари. «Мне показалось это грубым и эгоистичным, – призналась она репортеру. – Ему было интересно говорить только о себе. Он часто исчезал на несколько дней и не выходил на связь. Я никогда еще не чувствовала себя такой одинокой, как во время нашего романа. С этим человеком просто невозможно было наладить личное взаимодействие».

Репортер спросила ее, почему она так долго оставалась с ним.

«Потому что ему невозможно было противостоять, – ответила Бекки. – Я стала сомневаться в собственной вменяемости, так как постоянно думала только о нем. Сами посудите, я живу в Лос-Анджелесе всю жизнь и хорошо знаю людей подобного сорта. Надеюсь, это звучит не слишком странно, но он напоминал мне некоторых наркоманов, в которых я была влюблена. Склонность к зависимостям, странная самооценка и невероятный дух противоречия. Но я не пытаюсь очернить Лос-Анджелес, это прекрасное место, и здесь живут замечательные люди».

Репортер спросил, не сожалеет ли она.

«Думаю, мне очень повезло, что я не исчезла. Вы понимаете, о чем я», – холодно ответила она.

После этого репортер быстро сменил тему. Бекки намекнула на сообщения об исчезновениях женщин и мужчин после отношений или свиданий с Сумеречными, в том числе о пропаже многих женщин в Великобритании, откуда был родом Захари и где у него было три дома. Некоторые тела позже были найдены полностью обескровленными, и это породило подозрения, что Сумеречные в определенный период времени становятся опасными для людей, поскольку испытывают потребность в их крови. Однако Сумеречные считали подобные утверждения оскорбительными.

Ученые приступили к более тщательному изучению Сумеречных: их силы и выносливости, их непереносимости солнца. Они выяснили, что их тела разлагаются очень медленно, практически незаметно, и по представлению ученых, продолжительность жизни может составлять от двухсот до трехсот лет. Эти гипотезы подтвердились после того, как в приграничном городе Ногалесе обнаружили массовое захоронение. Было извлечено восемь тел, но семь из них неизвестные воры украли из морга. Однако последнее тело ранее было отправлено в университет Аризоны, и это спасло его от кражи. Исследования с помощью радиологического датирования установили, что в момент смерти субъекту было от двухсот пятидесяти до трехсот лет, и смерть наступила в силу естественных причин. Таким образом, ученые смогли определить среднюю продолжительность жизни Сумеречных.

Некоторые исследователи установили также, что под действием вируса ДНК Сумеречных постоянно изменялась. Я не претендую на роль ученого, но это кажется мне поразительным. И потом, все эти истории о том, что они, якобы, способны исчезать, гипнотизировать взглядом и голосом – что, если все это были не просто слухи? Ничего из этого не было доказано, и я не доверял подобным теориям. Но это было совершенно безумное время.

Дознаватель: Как духовенство отнеслось к этим новым существам? Вы ведь тогда имели тесные связи с церковью.

Отец Рейли: Церковь не сразу определилась со своей позицией. Она лишь в очередной раз напомнила о том, что поддерживает все живое. Но один из священников католической церкви сразу стал высказывать свои опасения по поводу нового вида. Это был епископ Лоуренс Томас.

Дознаватель: Давайте на минуту сосредоточим внимание на нем. Когда вы впервые узнали о епископе Томасе?

Отец Рейли: Когда он выступил на конференции Братства католических священников в Цюрихе. Большинство выступавших освещали общие проблемы духовенства. Но затем на кафедру поднялся епископ Томас и заговорил о «великом пробуждении» паствы. Он призывал к тому, что церковь должна значительно преобразиться, чтобы противостоять людской злобе. Он обращался к духовенству, включая высокопоставленных кардиналов. Но его слова понравились немногим.

Дознаватель: А вам?

Отец Рейли: Я был… (Пауза) Зачарован его словами.

Дознаватель: Вам, конечно, известно, что епископ Томас родом из Алабамы. Что он болен симптоматической очаговой эпилепсией, вызванной родовой травмой головы. Это общедоступная информация. Об этом неоднократно писалось в прессе. И то, что он и его последователи считают видениями… разве это не было результатом приступов? Оцените его поступки – этого человека назвали Пещерным епископом. Он в одиночестве поднимался на Аризонские горы, чтобы днями напролет молиться в тишине. Вам не приходило в голову, что этот человек вовсе не пророк, а… (Пауза) При всем моем уважении к вам, святой отец, это слишком уж эксцентричное поведение.

Отец Рейли: При всем моем уважении к вам, но то, что вы называете эксцентричностью, другие считают отшельничеством нового времени.