Текст книги "Кровавое наследие"

Та же перчатка, которую он видел на скелете Бартука.

Это ошеломляющее открытие еще не до конца угнездилось в мозгу Норрека, а с его губ уже сорвалось слово, которого он не понял, и мощное эхо его загремело в покоях. Драгоценные узоры на стенах вспыхнули ярче, еще ярче, и мистические враги троих друзей оцепенели.

Еще одно слово, такое же невразумительное, вылетело изо рта обескураженного ветерана. Узоры стали ослепительными… и взорвались.

Страшная волна чистой энергии прокатилась по покоям, накрывая восставших мертвецов. Черепки сыпались градом, и Норреку пришлось свернуться клубком – он старался стать как можно меньше. Солдат молился, чтобы конец был относительно быстрым и безболезненным.

Магия уничтожала нежить на месте. Кости и иссохшая плоть вспыхивали с готовностью промасленной растопки. Оружие таяло, громоздя горы окалины и пепла.

Но пламя не тронуло никого из троицы живых.

– Что происходит? Что происходит? – слышался безостановочный крик Сэдана.

Пылающий ад двигался с точностью и аккуратностью, поглощая лишь стражей гробницы, и ничего больше. Число нежити сокращалось, и с ним угасала и мощь колдовства, пока, наконец, дело не завершилось. Зал гробницы погрузился во тьму, теперь его освещали лишь два факела да блики на множестве драгоценных камней.

Норрек, видя столь опустошительный результат, аж задохнулся, удивляясь, что же он только что наделал и не накликал ли беды еще похуже. А потом он перевел глаза на перчатку, боясь снять ее, в равной степени страшась и того, что может случиться, если он сбросит железное облачение.

– Они… они все уничтожены, – выдавил Фаузтин, с трудом поднимаясь на ноги.

Балахон мага был рассечен во многих местах, тощий заклинатель баюкал руку, из которой все еще обильно струилась кровь.

Сэдан спрыгнул с груды, на которой он сражался. И, что примечательно, выглядел он совершенно нетронутым.

– Но как?

Действительно как? Норрек пошевелил пальцами в перчатке. Металл казался уже ему второй кожей, в нем было куда уютнее, чем можно было себе представить. Страх исчез, уступив место размышлениям, что еще можно сделать при помощи древних доспехов.

– Норрек, – раздался голос Фаузтина, – когда ты натянул это?

Норрек не обратил внимания на вопрос, думая о том, что неплохо бы попробовать надеть и вторую перчатку – а еще лучше – все облачение, – интересно, как себя в нем почувствуешь? Когда-то, будучи молодым рекрутом, он мечтал возвыситься до главнокомандующего и от победы к победе накапливать богатства. Теперь эта старая, давно поблекшая мечта воскресла, и впервые ее осуществление казалось таким возможным…

Над рукой солдата нависла тень. Он поднял глаза и обнаружил озабоченно разглядывающего его чародея.

– Норрек. Друг мой. Пожалуй, лучше тебе снять эту перчатку.

Снять? Внезапно сама мысль о подобном потеряла для него всякий смысл. Перчатка – это ведь она и только она спасла им жизни! Зачем ее снимать? А может… может, визджерей просто решил захапать ее себе? Когда дело касается магии, такие, как Фаузтин, забывают о верности дружбе. Если Норрек не отдаст ему перчатку, Фаузтин способен просто отобрать ее…

Часть разума ветерана пыталась отмести ненавистное предположение. Фаузтин не раз спасал ему жизнь.

Они с Сэданом были лучшими (и единственными) друзьями Норрека. Маг Востока наверняка не способен на подлость… или способен?

– Норрек, слушай меня! – Какие-то эмоции, то ли зависть, то ли страх, окрасили голос говорившего. – Сейчас жизненно важно и единственно правильно будет снять перчатку. Мы положим ее обратно на постамент…

– Что это? – вскрикнул Сэдан. – Что это с ним, Фаузтин?

Норрек всецело убедился, что был прав в своих подозрениях. Маг хочет заполучить его перчатку.

– Сэдан. Обнажай клинок. Нам, может, придется…

– Мой клинок? Ты хочешь, чтобы я поднял его на Норрека?

Что-то внутри старого бойца взяло контроль на себя. Норрек словно со стороны наблюдал, как рука в перчатке метнулась и схватила визджерея за горло.

– С-сэ-эдан! Его кисть! Отруби…

Уголком глаза Норрек заметил, как второй его спутник замешкался, но все же занес оружие. Ярость, никогда прежде не испытанная, захлестнула опытного воина. Мир окрасился в кроваво-красный, а потом все поглотила непроглядная тьма.

И в этой тьме Норрек Вижаран услышал крики.

Глава 2

В песках Араноха, у самой северной границы жестокой пустыни, заполонившей почти весь край, стояла лагерем маленькая, но грозная армия командующего Августа Злорадного. Они разбили лагерь несколько недель назад по причинам, до сих пор оставшимся загадочными для многих солдат, но никто не осмеливался усомниться в правильности решения военачальника. Большинство этих людей следовали за Злорадным от самого Вестмарша, оставаясь верными фанатиками его дел и ни о чем не спрашивая. Но про себя они все же удивлялись, отчего он не желает сейчас двигаться дальше.

Многие были уверены, что это связано с самой пестрой палаткой – цветастой, кричащей и безвкусной, воздвигнутой неподалеку от командирской… палаткой, принадлежащей ведьме. Каждое утро Злорадный направлялся к ней в поисках предзнаменований будущего, дабы строить на них свои решения. А каждый вечер Галеона проделывала путь до палатки командующего – по более личным мотивам. Никто не мог точно сказать, велико ли ее влияние на решения командира, но влияние это, несомненно, присутствовало.

И вот, когда краешек утреннего солнца показался из-за горизонта, стройная, элегантная фигура Августа Злорадного покинула походные покои; его бледное, дочиста выбритое лицо – некогда описанное ныне покойным соперником как «лик самой Владычицы Смерти, от рождения лишенный доброты», – было абсолютно лишено выражения. На Злорадном ладно сидели черные как смоль доспехи, лишь по краям и вокруг шеи отделанные малиновыми вставками. Кроме того, грудную пластину украшало изображение красной лисы над тремя серебряными мечами – единственное напоминание о славном прошлом командующего. Два ординарца сопровождали командира, который на ходу натягивал черные с малиновым латные перчатки, выглядящие так, словно только что сошли с наковальни. По правде говоря, все облачение Злорадного выглядело превосходно. По ночам солдаты, научившиеся понимать, что даже крошечное пятнышко ржавчины может стоить им жизни, до блеска начищали доспехи своего командира.

Полностью защищенный сверкающими пластинами доспехов, оставив лишь голову открытой, Злорадный направился прямиком к своей волшебнице, к своей возлюбленной колдунье. Обиталище Галеоны напоминало стеганое одеяло, сшитое из кривых лоскутов, по меньшей мере, пары дюжин цветов, что сильно обескураживало привыкших к походным палаткам солдат. Лишь такие, как командующий, умеющие видеть не только внешнюю сторону, могли заметить, что различные краски создают особый узор, а познавшие самые глубины магии различили бы силу, заключенную в этих узорах.

Ординарцы следовали за Злорадным, один из них нес в руках какой-то сверток, напоминающий по форме голову. Офицер беспокойно дергался, словно груз внушал ему отвращение и немалый страх.

Командующий не позаботился объявить о своем прибытии, но не успел он дотронуться до задернутого полога шатра ведьмы, женский голос, глубокий и дразнящий, пригласил его войти.

Хотя солнечные зайчики уже вовсю играли, прыгая по лагерю, внутри палатки Галеоны царила почти полная темнота, и, если бы не слабо чадящая под потолком одинокая масляная лампадка, ни командующий, ни его подручные не разглядели бы ничего дальше собственных носов. А тогда бы они пропустили много интересного.

Отовсюду свисали мешочки, пузырьки и разные безымянные вещички. Хотя у ведьмы были сундуки для хранения припасов, она по каким-то ведомым лишь ей причинам не пользовалась ими, развешивая все предметы на крючках и петельках, тщательно выбирая место для каждого. Злорадный не задавал вопросов по поводу этих странностей колдуньи; ибо пока он получает желаемые ответы, Галеона вольна развешивать под пологом хоть сушеные трупы, он слова не скажет.

Впрочем, она почти так и делала. К счастью, многие ее снадобья скрывались в непрозрачных сосудах, но среди тех, что свободно свисали со стен, имелись и засушенные тельца редких животных, и их разнообразные части. Вдобавок некоторые предметы наводили на мысль об их недавней принадлежности человеку, хотя определенно сказать можно было бы лишь после тщательного исследования.

К пущему беспокойству военачальника, любовника ведьмы, единственная лампа в этом святая святых колдуньи рождала тени, пляшущие вне всякой связи с отбрасывающими их предметами. Частенько люди Злорадного видели, как пламя клонилось в одну сторону, а тень перемещалась совершенно в другую. А еще из-за теней палатка казалась куда просторнее внутри, чем решил бы сторонний наблюдатель, – словно, переступив порог, входящие попадали в другое измерение.

И как сосредоточие всего тревожащего и сбивающего с толку в этих покоях, хозяйка, колдунья Галеона, являла собой самое поразительное и волнующее зрелище. Когда она поднялась с разноцветных подушек, разбросанных на узорчатом ковре, огонь вспыхнул в каждом мужчине. Пышные черные волосы каскадом ниспадали на спину, открывая круглое притягательное личико с пухлыми красными, манящими губами, длинноватым, но милым носиком и глубокими, невероятно глубокими зелеными глазами, цвет и сияние которых сравнить можно было разве что только с изумрудами. Густые ресницы полуприкрывали эти глаза, когда казалось, что ведьма пожирает по очереди каждого входящего, просто глядя на него.

– Мой генерал… – промурлыкала она, и обещание звучало в каждом слове.

Чувственная, сладострастная Галеона с пышным телом выставляла свои прелести напоказ, как оружие. Платье ее, обрезанное, между прочим, специально, было так коротко, что едва не теряло своего основного предназначения, а сверкающие самоцветы подчеркивали низкий вырез на груди. Двигалась она так, словно ее мягко подталкивает ветер, и тонкая ткань обольстительно колыхалась вокруг тела.

Чары колдуньи произвели на Злорадного нужный эффект, но она ожидала нечто большего, чем легкое прикосновение его руки в перчатке к своей темно-коричневой гладкой щечке. Ведьма приняла ласку так, словно ее погладили мягчайшей шерсткой. Волшебница улыбнулась, демонстрируя белые остренькие, как у кошки, зубы.

– Галеона… моя Галеона… хорошо ли тебе спалось?

– Когда я действительно спала, то да… мой генерал.

Он хохотнул:

– И со мной было то же самое… – Но улыбка командующего резко исчезла. – Пока мне не привиделся сон.

– Сон?

Секунда, потребовавшаяся Галеоне, чтобы втянуть в себя воздух, прежде чем переспросить, говорила о том, что колдунья отнеслась к замечанию вполне серьезно.

– Да… – Август зашагал по шатру, глядя на жутковатые экспонаты коллекции ведьмы, но словно не видя их. Наконец, в задумчивости перебирая какие-то кости, он произнес: – Кровавый полководец восстал…

Она метнулась к нему, черным ангелом замерев у плеча, глаза женщины расширились от ожидания.

– Расскажи мне, мой генерал, расскажи мне все…

– Я видел латы без человека, выбирающиеся из могилы, потом в доспехах появились кости, потом их обтянули мышцы и сухожилия. Тело обрело плоть, но это был не Бартук, каким мы знаем его по изображениям. – Офицер в черных доспехах, казалось, недоумевал. – Лицо обыкновенного смертного, но ваятели никогда не высекали его таким. Возможно, это и было лицо Полководца, хотя в моем сне он казался скорее испуганным…

– Это все?

– Нет, затем я увидел кровь, кровь на лице, и после того, как она появилась, он зашагал прочь. Я видел, как горы сменились холмами, холмы рассыпались песком, Полководец утонул в нем… И тут сон оборвался.

Один из офицеров, сопровождающих начальника, заметил мелькнувшую в дальнем углу палатки тень. Она подкрадывалась к командующему. Наученный на собственном опыте не говорить о таких вещах, человек сглотнул и прикусил язык, надеясь лишь, что тень не повернет в какой-то момент в его сторону.

Галеона бросилась Злорадному на грудь, снизу вверх глядя ему в глаза.

– А тебе никогда не снился этот сон прежде, мой генерал?

– Ты бы знала.

– Да, знала бы. Ты же понимаешь, как важно, чтобы ты рассказывал мне все. – Женщина отстранилась от него, вновь опустившись на груду плюшевых подушек. Все обнаженные участки ее тела блестели от выступивших капель пота. – Это куда важнее всего остального… Потому что это совсем не обычный сон.

– Я и сам догадался об этом.

Он небрежно махнул рукой одному из ординарцев, тому, у которого в руках был замотанный в тряпку предмет. Человек шагнул вперед, одновременно срывая материю, чтобы открыть то, что пряталось внутри.

Шлем с зазубренным гребнем блеснул в тусклом свете одинокой лампадки. Старый, но невредимый, он прикрывал почти всю голову и лицо своего носителя – целостность его нарушалась лишь двумя узкими щелями для глаз, не менее узким желобком для носа и прорезью чуть-чуть пошире для рта. Сзади у шлема был выступ, защищающий шею, но оставляющий само горло полностью открытым.

Даже при столь слабом освещении любой мог ясно различить, что шлем окрашен в цвет запекшейся крови.

– Я подумал, тебе может понадобиться шлем Бартука.

– Возможно, ты прав.

Галеона потянулась к предмету. Пальцы ее будто ненароком погладили руку офицера, и мужчина содрогнулся. Командующий стоял спиной, второй помощник из своего угла ничего не мог видеть, и колдунья воспользовалась возможностью нежно сжать запястье человека. Она полакомилась им раз или два, когда ее аппетит требовал перемен, но знала, что он никогда не осмелится доложить своему командиру об их взаимоотношениях. Злорадный наверняка предпочел бы покарать его, а не свою драгоценную ведьму.

Женщина взяла шлем и положила его на землю рядом с тем местом, где изначально сидела. Командующий отпустил своих людей и присоединился к Галеоне, разместившись прямо напротив нее.

– Не подведи меня, дорогая. Ты знаешь, в этом я непреклонен.

В первый раз часть уверенности Галеоны развеялась. Август всегда был человеком слова, особенно когда дело касалось судеб тех, кто не оправдывал его ожиданий.

Скрывая тревогу, темная колдунья опустила ладони на шлем. Командующий стянул перчатки и сделал то же самое.

Пламя лампы мигнуло и съежилось до крохотной искры. Тени разрослись, набухли и, кажется, стали еще более живыми, более независимыми от хилого огонька. Однако то, что они обладали своей собственной неземной сущностью, в последнее время уже не волновало Злорадного. Он знал о некоторых силах, с которыми общается Галеона, и догадывался об остальных. Будучи военным с большими амбициями, он не гнушался любых средств для достижения своих целей.

– Как подобное взывает к подобному, как кровь взывает к крови… – Слова с готовностью соскальзывали с пухлых губ Галеоны. Она не раз уже бормотала эту литанию своему хозяину. – Пусть принадлежавшее ему призовет то, что тоже было его! Да восстановится вновь связь с тенью Бартука!

Пульс Злорадного участился. Мир словно ускользал от него. Звенящие эхом слова Галеоны – вот и все, что еще оставалось отчетливым.

Сперва он не увидел ничего, кроме безбрежного тумана. Затем из этой пелены начало что-то вырастать – что-то очень знакомое. Он вновь увидел доспехи Бартука и уверился в том, что кто-то облачился в них, но на этот раз командующий твердо знал, что человек перед ним не может быть легендарным Полководцем.

– Кто? – прошипел он. – Кто?

Галеона не ответила – глаза ее оставались закрытыми, голова откинута назад, – полная сосредоточенность. За ней колыхалась тень, смутно напоминающая какого-то гигантского насекомого. Затем, когда фигура увеличилась, все внимание Злорадного переключилось на опознание и определение местопребывания незнакомца.

– Воин, – пробормотала колдунья. – Участник многих боевых походов.

– Забудь об этом! Где он? Он близко? Доспехи Полководца! После стольких длинных, ложных путей…

Она вздрогнула от напряжения. Злорадного это не заботило, – будь в его власти, он бы заставил ее преступить пределы человеческих возможностей.

– Горы… холодные, мрачные пики…

Никакого толку. Мир полон гор, особенно на севере и по ту сторону Морей-Близнецов. Даже Вестмарш не обошелся без гор.

Галеона дернулась во второй раз.

– Кровь взывает к крови…

Мужчина стиснул зубы. Зачем повторяться?

– Кровь взывает к крови!

Она пошатнулась, едва не оторвав ладони от шлема. Колдовская связь чуть не разорвалась. Злорадный изо всех сил пробовал удержать видение, хотя его магические умения блекли в сравнении с мастерством Галеоны. И все же на миг ему удалось рассмотреть лицо. Простое лицо. В нем нет ничего от лидера. Можно даже сказать, тронутое паникой. Не трусливое, но явно лицо человека, оказавшегося в необычной, пугающей его ситуации.

Образ начал расплываться, и командующий беззвучно выругался. Латы обнаружил какой-то треклятый солдафон или дезертир, который наверняка понятия не имеет ни об их ценности, ни об их могуществе.

– Где он?

Видение исчезло так резко, что даже он удивился. Одновременно темная ведьма выдохнула и рухнула на груду подушек, полностью разрушая заклятие.

Чудовищная сила отбросила руки Злорадного от шлема, и изо рта командующего брызнул поток колких и грубых эпитетов.

Застонав, Галеона медленно села; чтобы посмотреть на Злорадного, ей пришлось подпереть голову рукой.

Он, в свою очередь, размышлял, стоит или нет высечь ее кнутом. Соблазнить его тем, что доспехи найдены, а потом бросить в неведении, где они!

Она прочитала его угрюмый взгляд, осознавая, что он ей сулит.

– Я не подвела тебя, мой генерал! После стольких лет наследие Бартука наконец всецело твое!

– Всецело? – Злорадный поднялся, едва сдерживая раздражение и ярость. – Всецело? Бартук повелевал демонами! Под его властью был почти весь мир! – Бледный командующий махнул на шлем: – Я купил его у коробейника как сувенир, символ той мощи, которой хотел достичь! Фальшивка, я думал, но отлично сделанная! Ну как же, шлем Бартука! – Командир хрипло рассмеялся. – И только надев его, я осознал правду – что это в действительности тот шлем!

– Да, мой генерал! – Галеона быстро встала и положила руки ему на грудь; пальцы ласкали железный панцирь, будто обнаженное тело. – И к тебе стали приходить сны, видения…

– Бартук… Я видел его победы, видел его славу, видел его силу! Я прожил его жизнь… – Тон Злорадного стал несказанно горек. – Но только в моих снах.

– Это судьба привела шлем к тебе! Судьба и дух Бартука, разве ты не видишь? Он наметил тебя своим преемником, поверь мне, – ворковала ведьма. – Ведь не зря же ты единственный, кто способен видеть эти картины без моей помощи!

– Верно.

После двух первых инцидентов, случившихся в то время, когда Злорадный носил шлем, командующий приказал нескольким самым преданным офицерам испробовать доспех на себе. Но даже те, кто проходил в нем несколько часов, признавали, что впоследствии их не преследовали никакие особенные сны. А это для Августа Злорадного было веским доказательством того, что он – избранник духа Полководца, преемник плаща его славы.

Злорадный знал о Бартуке все, что только мог узнать смертный. Он изучил все документы, исследовал все легенды о Кровавом полководце. Меж тем как многие отшатывались от темной демонической истории Бартука, опасаясь, что пятно может лечь и на них самих, командир раскапывал каждую кроху информации.

Он мог бы потягаться с Бартуком в искусстве стратегии или в физической силе, да только вот Злорадный обладал всего лишь искрой магических умений, – искрой, которой едва хватало на то, чтобы разжечь свечу. Галеона обеспечивала его колдовством – не говоря уже о прочих удовольствиях, – но чтобы действительно сравниться со славой Полководца, Злорадному требовалось что-то, чтобы призвать и повелевать не одним демоном, а многими.

Он пребывал в абсолютной уверенности, что доспехи открыли бы ему этот путь, и был буквально одержим этой мыслью. Всесторонние исследования Злорадного показывали, что Бартук вселил в латы могущественнейшие заклятия. Собственные, скудные силы командующего уже увеличились за счет шлема; наверняка магические доспехи Полководца дадут ему то, чего он так жаждет. Наверняка и тень Бартука желает этого. Видения – это знак.

– Я скажу тебе только одно, мой генерал, – прошептала колдунья. – Только одно, что вдохновит тебя в твоем поиске…

Он стиснул ее руки:

– Что? Что такое?

Женщина неуловимо скривилась от боли, столь крепка оказалась его хватка.

– Он… этот дурак, натянувший доспехи, – он приближается!

– К нам?

– Вероятно, если шлем и все остальное стремятся воссоединиться, но даже если и не так, чем ближе он окажется, тем точнее я сумею вычислить его! – Галеона высвободила одну руку и дотронулась до подбородка Злорадного. – Тебе придется подождать еще самую малость, моя любовь. Самую малость…

Отпустив чародейку, командующий решительно заявил:

– Будешь проверять каждое утро и каждый вечер! Не жалей усилий! Я должен узнать, где находится этот кретин, в ту же секунду, когда ты сможешь определить это! И мы выступим немедленно! Ничто не должно встать между мной и моей судьбой!

Он подхватил шлем и, не сказав больше ни слова, покинул шатер. Ординарцы быстро зашагали следом. Разум Злорадного застилало, когда он представлял себя в магических доспехах. Легионы демонов встают под его командование. Города падут. И вырастет империя… империя, охватывающая весь мир.

Вернувшись в свою палатку, Август Злорадный бережно обнял шлем, словно защищая его. Галеона права. Ему всего лишь надо быть немножко терпеливее. И доспехи придут к нему.

– Я свершу все, о чем ты только мечтал, – прошептал он отсутствующей тени Бартука. – Твое наследие будет моей судьбой! – Глаза командира заблестели. – И очень скоро…

Когда Злорадный исчез за пологом, ведьма задрожала. В последнее время он стал таким непостоянным, особенно когда надевает древний шлем. Однажды она даже поймала его на том, что он разговаривает так, словно сам был Кровавым полководцем. Галеона знала, что шлем – как, наверное, и все доспехи – содержит загадочную магическую силу, только вот она не могла ни распознать, ни контролировать ее.

А если бы получилось… этот любовник ей больше не понадобился бы. Жалко, конечно, чуток, но другие самцы всегда найдутся. Куда более покладистые.

Скрипучий, глубокий голос разорвал тишину – звучание его напоминало жужжание тысячи умирающих мух.

– Терпение – добродетель… этот-то знает! Сто двадцать три года на гнусной грани смертных в поисках Полководца! Так долго… и теперь все складывается…

Галеона метнула взгляд на тени, разыскивая среди них одну, особую. Наконец она заметила ее в углу палатки – колыхающуюся, похожую на насекомое фигуру, видную только тому, кто потрудится вглядеться попристальнее.

– Тише! Кто-нибудь может услышать!

– Никто не услышит, если этот захочет, – проскрежетала в ответ тень. – Ты отлично знаешь это, человечек…

– Тогда приглуши свой голос хотя бы ради моего рассудка, Ксазакс.

Темнокожая чародейка смотрела на тень, но не приближалась к ней. Даже по прошествии стольких лет она не до конца доверяла своему постоянному спутнику.

– Как нежны уши людские. – Фигура стала отчетливее, и теперь стало понятно, что напоминает она богомола. Разве что этот богомол был высотой футов семь, если не больше. – И как мягки и ущербны их тела…

– Кто бы говорил об ущербности.

Низкий, рокочущий звук заполонил шатер. Галеона одернула себя, вспомнив, как ее компаньон не любит, когда его перебивают.

Ксазакс заворочался, придвигаясь ближе.

– Расскажи этому о видении.

– Ты сам видел.

– Но этот еще услышит от тебя… Пожалуйста… не отказывай этому.

– Ладно.

Набрав в грудь побольше воздуха, она принялась подробно описывать человека и доспехи. Ксазакс, конечно, и сам все видел, но по каким-то своим причинам этот дурак вечно заставлял ее пересказывать видения. Галеона попыталась ускорить процесс, почти не касаясь человека и описывая сами латы и смутно прорисовывавшийся позади ландшафт.

Внезапно Ксазакс перебил ее:

– Этот знает, что доспехи настоящие! Этот знает, что они бродят по равнине смертных! Человек! Каков человек?

– Совершенно обыкновенный. Нет в нем ничего особенного.

– Нет ничего обыкновенного! Описывай!

– Солдат. Лицо гладкое. Простой боец, наверняка сын фермера – по крайней мере, выглядит он так. Ничего выдающегося. Какой-то жалкий дурень, наткнувшийся на доспехи и, думается, абсолютно не представляющий, что это такое.

И снова рычание. Тень слегка пошевелилась. Когда же Ксазакс заговорил, голос его звучал поистине разочарованно:

– Уверена, что этот смертный путник приближается?

– Да вроде бы.

Мрачный богомол замер. У Ксазакса явно было что-то на уме. Галеона ждала… ждала и ждала. Ксазакс понятия не имел о времени других, оно заботило его, лишь когда дело касалось его личных нужд и потребностей.

На миг две темно-желтые вспышки блеснули там, где полагалось быть голове тени. Мелькнули очертания трехпалой конечности и быстро растворились вновь.

– Тогда пусть идет. Этот после решит, чем одна кукла лучше другой… – Фигура Ксазакса расплывалась. Сходство с богомолом, да и с любым другим существом, исчезало. – Пусть идет…

И тень уползла в темноту углов.

Галеона выругалась про себя. Она многому научилась от этой грязной твари и во много раз увеличила свои силы благодаря его наставлениям. И все же куда больше, чем от Августа, она стремилась отделаться от Ксазакса, сбежать от этой ужасающей сущности. Командующим еще можно манипулировать, но только не тайным компаньоном колдуньи. С Ксазаксом приходилось вечно играть в кошки-мышки, и слишком часто во время этой нескончаемой игры чародейка чувствовала себя вторым из двух упомянутых зверьков. Однако разорвать договор с такими, как Ксазакс, не так-то просто; если не позаботиться о предосторожностях, можешь обнаружить, что осталась без рук и ног, и лишь потом тебе наконец-то оторвут голову, позволив умереть.

А значит, надо придумать что-то иное.

Тот, кто носит сейчас доспехи Бартука, выглядит воином, бойцом, да еще к тому же, по ее собственному описанию, человеком простым. Другими словами, дураком. Галеона отлично знала, как вертеть такими. Как мужчина, он окажется беззащитен перед ее чарами; а как дурак – никогда не осознает этого.

Она посмотрит, как пойдут дела с командующим и Ксазаксом. Если покажется, что тот или другой по-прежнему действуют в ее интересах, Галеона уж постарается сместить равновесие в свою сторону. Злорадный, заполучив латы, наверняка свяжется с ее теневым партнером. Однако если магические доспехи достанутся Ксазаксу, поистине будет правильно последовать за ним.

И еще остается возможность использовать незнакомца. Его наверняка легко можно водить за нос, указывая, что делать. Он, в отличие от двух других, представляет собой не риск, а благоприятную возможность.

Да, Галеона намеревалась следить за простофилей ради собственной выгоды. Он куда лучше будет воспринимать ее страстные желания, чем честолюбивый и слегка тронутый военачальник, – и уж наверняка солдат куда менее опасен, чем демон.