Текст книги "Diablo. Луна Паука"

Глава седьмая

Генерал Торион был человеком действия. Бездействие сводило его с ума, и таким было его настроение этой ночью. Оставалось еще два дня до того, как славный Корнелий будет упокоен. Это совсем не устраивало Ториона. Король умер, и его следовало похоронить, чтобы преемник мог занять законное место на троне, твердо обозначив тем самым свои притязания. Чем дольше откладывалось последнее, тем больше ходило толков о том, что, возможно, кто-то другой должен претендовать на Вестмарш.

Желающих претендовать на Вестмарш хватало. Согласие Сейлин Несардо поддержать Юстиниана помогло бы образумить другие дома, но список возмутителей спокойствия, по мнению командующего, был все еще слишком велик. Торион поймал себя на мысли, что скучает по простым временам, когда те, кто служил трону, могли действовать прямо. Принимать превентивные меры, так сказать.

Сопровождаемый личной охраной из шести человек, он направился ко дворцу – серому каменному строению с остроконечными башнями, выступающими контрфорсами и горгульями на каждой крыше. Дворец был построен как крепость, с высокими крутыми стенами, утыканными шипами, и глубоким рвом с гладкими неприступными склонами. Нижние окна располагались на уровне третьего этажа и были закрыты металлическими решетками.

Сравнение с крепостью первым приходило на ум лишь потому, что дворец действительно начался с нее. Дворец построили до того, как появился город. Он возводился как первый оплот нового государства, фундамент, с которого начал разрастаться Вестмарш. Торион изучал только ту историю, где речь шла о войне. Он знал о сынах Раккиса только благодаря их могущественному наследию и восхищался тем, что они создали. Они же возвели первую из внешних стен города, которую более поздние архитекторы продлили и покрасили. Столица сама по себе была твердыней, продолжением дворца в некотором смысле.

Конечно, любая твердыня, как бы хорошо она ни была построена, могла пасть изнутри. Трон должен иметь надежную защиту.

«Никто не усомнился бы в способности парня править, будь у него стальной стержень, как у отца», – уже не в первый раз подумал генерал.

Горожане, закутанные в меха или толстые суконные пальто, склоняли головы, когда он шел мимо по вымощенной улице. Торион время от времени кивал в ответ. Лавочники и ремесленники выглядывали из своих заведений, чтобы взглянуть на человека, известного как Меч Королевства. Некоторые скорее всего удивлялись, почему Торион сам не решится отобрать трон у слабого наследника. Однако генерал пренебрежительно относился к разговорам такого рода. Долг перед страной – это все, что имело для него значение. Неподъемный и гнетущий груз власти не привлекал Ториона. Пусть уж лучше он достанется Юстиниану.

У окружавшей дворец стены стояли бдительные стражники. Все в красных мундирах, серых стальных нагрудниках и ребристых шлемах. Длинные пики наготове, мечи в ножнах. Над их головами неистово развевались королевские знамена, а вздыбившийся черный медведь в центре каждого из них, казалось, отплясывал безумную джигу.

Стражники быстро расступились. Торион был одним из тех, кто не нуждался в представлении. Он и его отряд въехали через кованые ворота. Выл ветер, но командующий не замечал этого – его мысли были сосредоточены на более важных вещах. Торион не следил ни за дорогой к дворцовым ступеням, ни за подъемом к огромным железным дверям с бросающимися в глаза волчьими головами – символами древних хозяев. Только тогда он остановился, чтобы полюбоваться силой, присущей этим образам. Пусть сыны Раккиса и вымерли как правящая династия, но их наследие было повсюду, в том числе и в крови многих людей Вестмарша.

Высокий серый зал, по которому шел Торион, освещался факелами. Вдоль стен выстроились самые доверенные люди генерала. Волчьи образы не прерывались, одно рычащие животное сменялось другим. Впрочем, предшественник Юстиниана уже пытался продемонстрировать, кто правит здесь теперь – он подвесил к потолку огромные, вычурные и, по мнению генерала, аляповатые гобелены с эмблемой собственного рода. Гигантские медведи висели над головой, но Ториону они казались скорее испуганными, чем пугающими. Казалось, что они держались так высоко, чтобы быть вне досягаемости от челюстей древних волков.

Генерал Торион сделал резкий поворот направо, который увел его в сторону от тронного зала. Юстиниана никогда там не было; новый монарх предпочитал комфорт собственных покоев, где жил с младенчества. А еще он категорически отказывался сидеть на троне, чем только усугублял политическую напряженность.

– Генерал! – внезапно раздалось сзади. – Милорд генерал!

Торион сразу узнал этот гнусавый голос: Эдмунд Фейвезер, новый королевский помощник, юркий и льстивый человек, который завладел слишком большим вниманием Юстиниана.

– В чем дело, Эдмунд? – сказал генерал, оборачиваясь. Худощавый человечек в черном жилете и брюках, доверенный Юстиниана напоминал Ториону птицу. Королевский помощник был совершенно плешив, если не считать полоски коричневатых волос, идущей от уха до уха.

– Его величество… его величества вы там не найдете.

– Да ну? Он внизу, на кухнях? – Новый владыка Ториона считал себя немного шеф-поваром, и когда все еще думали, что он никогда не станет правителем, проводил много времени, играя с рецептами. Это было еще одной чертой, значительно принижавшей его в глазах многих представителей знати.

– Нет, милорд генерал! Его величество ожидает вас в тронном зале!

Генерал удивленно хмыкнул. Такое случилось впервые. Юстиниан всегда обходил тронный зал стороной, словно боялся подхватить там чуму. Торион старался себя не обнадеживать. Одно дело наследнику Корнелия набраться храбрости и посетить тронный зал, и совсем другое – выглядеть в нем так, словно он там на своем месте.

– Тогда ведите.

Эдмунд резко повернулся на каблуках и зашагал к тронному залу. У дверей, вытянувшись в струнку, стояли четверо часовых. Королевский помощник щелкнул ловкими пальцами, и двое открыли двери. Личная охрана генерала замерла при входе. Их присутствие в тронном зале могли расценить как пренебрежение к королю, а в этот момент Юстиниан не мог позволить себе даже малейшего недостатка уважения.

Но, когда Торион прошел внутрь, бровь его выгнулась дугой от увиденного. Не осознавая, что делает, он опустился на одно колено – настолько его поразил сидевший перед ним человек.

Юстиниан Четвертый – Юстиниан Большеглазый, как многие называли его за спиной, – торжественно взирал с трона на командующего войсками Вестмарша. Исчез испуганный, похожий на ребенка тюфяк. Тот, кто сидел перед Торионом, полностью походил на покойного, обожаемого Корнелия. Стройный, рыжеволосый юноша был бы красив, если бы не оспины, оставленные на каждой щеке ранним приступом болезни. У него были орлиные черты лица, унаследованные от отца, но глаза определенно принадлежали давно оплакиваемой королеве Нелли, умершей вскоре после его рождения. Эти глаза обычно казались невыразительными и водянистыми, хотя у матери такого никогда не замечали, но в этот день взгляд Ториона встретил пару насыщенных карих глаз, которые полностью завладели его вниманием.

– Милорд генерал Торион, – приветствовал его Юстиниан. В его обычно неуверенном голосе теперь сквозила та же сила, что и во взгляде. – Отрадно видеть вас. Пожалуйста, встаньте.

«Он говорит точь-в-точь как отец… – Командующий тайком подивился, как он подчинился приказу. – Совсем как славный Корнелий, когда был здоров».

Белая пижама, которую Торион так часто видел на наследнике, вне зависимости от времени суток, исчезла. Вместо нее на новом короле было царственное облачение, над которым портные трудились день и ночь с тех пор, как стало ясно, что отец Юстиниана не поправится. Оно очень напоминало мундир самого Ториона, но с круглыми, богато украшенными золотом и серебром эполетами и замысловатым гербом на золотом нагруднике. Вставший на дыбы медведь выглядел отнюдь не таким испуганным, как те, что висели на гобеленах вдоль стен, и он хорошо отражал природу своего нынешнего носителя. Рукава и штанины окаймляла золотая оторочка, а завершали впечатляющий образ высокие сапоги военного покроя из черной кожи. Торион знал, какое впечатление он сам производит на других, входя в комнату, и теперь испытал это чувство при виде Юстиниана. Генерал не ощущал ничего подобного с тех пор, как король Корнелий посвятил его в рыцари около двух десятилетий назад.

– Ваше величество, – наконец произнес Торион, понимая, что ему впервые за много лет не хватает слов. – Для меня большая радость находиться в присутствии моего повелителя.

Юстиниан хотел что-то ответить, но вдруг замешкался. На короткое мгновение он взглянул в сторону, и на его лице промелькнула свойственная ему неуверенность. Затем, так же внезапно, уверенный в себе молодой монарх вернулся. Плавно поднявшись, Юстиниан сошел вниз и взял своего самого преданного слугу за руку.

– Я знаю, что вы беспокоились обо мне, генерал. И ценю вашу поддержку, несмотря на это беспокойство.

И снова Торион почувствовал себя так, словно он стоит перед своим прежним господином.

– Смена правителя – это всегда время некоторой неопределенности, но мои вера и преданность непоколебимы, ваше величество.

– Хорошо, доблестный Торион, – произнес король с внезапной улыбкой… улыбкой, которая вновь напомнила генералу о Корнелии. Юстиниан еще больше напугал его, хлопнув ветерана-офицера по спине. Только теперь стало ясно, что они одного роста. Обычно у молодого правителя была привычка сутулиться от неуверенности, но сейчас она исчезла. Этот Юстиниан был высок и горд, как любой из его рода.

Генерал подавил улыбку. Если то, что он видел перед собой, было окончательным преображением наследника, то тех, кто мечтал воспользоваться своими кровными притязаниями, чтобы отнять трон у его законного владельца, ожидал неприятный сюрприз.

– Позвольте мне сказать, как хорошо на вас сидит это облачение, ваше величество, – произнес Торион, чувствуя себя так же непринужденно, как во время поездок верхом.

– Не правда ли? Кто бы мог подумать?

Отстранившись, Юстиниан вдруг поднял руки вверх и рассмеялся в потолок.

Брови Ториона снова выгнулись, и он взглянул на Эдмунда, который благоразумно разглядывал что-то на своем рукаве.

Король быстро опустил руки. На его лице снова промелькнуло сомнение.

– Прошу прощения, генерал! Просто небольшая… хм… тревожность. Я еще не успел раздавить всех бабочек в своем животе.

Учитывая то, с какими ожиданиями Торион прибыл во дворец, он с готовностью принял это объяснение. Вместо слабого, неопытного мальчика командующий оказался в присутствии человека более способного, чем любой из претендентов. Можно ожидать некоторых странностей. Они есть у каждого монарха. Они у них в крови.

– Насколько сильна наша поддержка, Торион?

Несмотря на то, что он уже несколько минут был свидетелем чудесного преобразования Юстиниана, прямой вопрос застал командующего врасплох.

– Прошу прощения, ваше величество?

– Кому мы можем доверять? Кто уже твердо стоит на моей стороне?

Хорошо организованный ум Ториона взял верх. Он тут же назвал несколько имен, закончив теми, кому он доверял больше всего.

– И, конечно, леди Несардо.

Юстиниан пытливо посмотрел на генерала.

– Несардо с нами? Вы уверены?

– Она предоставила свою поддержку без колебаний… и, если позволите, стоит вам лишь предстать в таком виде перед теми, кто сомневается, и перевес, несомненно, будет в вашу пользу.

Рыжеволосый монарх снова посмотрел в сторону. На этот раз Торион просто ждал. Если это была единственная странность нового Юстиниана, то Вестмаршу очень повезло.

– Вы правы насчет этого, генерал, – наконец ответил король. С другой улыбкой, совсем как у отца, он добавил: – Эдмунд, при первой же возможности подготовьте аудиенцию! Созовите всех, кого старина Торион считает нужным пригласить!

– Да, ваше величество, – ответил помощник с величественным поклоном.

– Я полагаю, что демонстрация силы тоже не помешает, не так ли, генерал?

Он продолжал приводить Ториона в замешательство.

– Ваше величество?

– Нужно создать видимость того, что военная мощь Вестмарша верна мне без сомнения. Вы можете это устроить?

Торион задумался.

– Большая часть собранных королевством сил принадлежит различным лордам, которые предоставляют их короне в знак своего доверия. Некоторых из них я не хотел бы видеть рядом с вами в это время… если вы понимаете, о чем я.

– Что вы можете мне предложить?

– Помимо тех, в чьей верности я уверен, полагаю, я могу призвать силы с окраины Хандураса.

Хандурас располагался на северо-востоке, и из этого региона в Вестмарш часто проникали разбойники. Эта страна неприкрыто завидовала богатству соседа, и Торион подозревал, что часть неправедных доходов разбойников поступает прямиком в казну Хандураса. К сожалению, последнее так и не было доказано.

– Некоторым это решение может показаться рискованным. Не слишком здравым для короля, – заметил Юстиниан.

– Ваша мудрость поражает меня, ваше величество.

Король нахмурился, потом вновь посмотрел в сторону. Мгновение спустя его взгляд снова стал стальным.

– Конечно! Как глупо с моей стороны! Городская стража – это же часть ваших личных сил, не так ли?

Торион не был уверен в том, что ему нравится, к чему клонит король.

– Да, но…

Сын Корнелия хлопнул в ладоши.

– Это прекрасно, разве вы не видите? Нам ведь определенно не нужно беспокоиться о вторжении сюда, а любой из аристократов, рассматривающих возможность занять мое место, вряд ли пойдет против них! Мы используем их, чтобы показать силу наших притязаний!

Чаяния Ториона о достойном преемнике слегка померкли. Он считал стены города важной частью защиты королевства, независимо от того, как далеко расположены Хандурас и Энштайг. Сильная столица придавала уверенности остальной части страны.

Но Юстиниан уже принял решение. Прежде чем генерал Торион успел предложить что-нибудь еще, король объявил:

– Да будет так! Я думаю, что мы сможем снять большинство людей со стен, обращенных к горам и лесу! Там не о чем беспокоиться, кроме нескольких вендиго, я прав, генерал?

– Очень может быть, – пробормотал командующий. Он сделал быстрый расчет. Да, при необходимости лучше всего освободить именно эти стены. Тем не менее, Ториону также нужно будет сменить расстановку часовых, и это займет некоторое время, как и сбор их вместе для общей демонстрации. – Над этим придется поработать, но все будет сделано.

– Превосходно! – Юстиниан снова похлопал его по плечу, еще раз в совершенстве подражая покойному Корнелию. – Тогда я оставлю вас, чтобы не мешать вам все уладить.

Торион почувствовал, словно все перевернулось с ног на голову. Когда он шел сюда, то совсем не ожидал, что произойдет нечто подобное.

– Да. Как пожелаете, ваше величество. – Тут офицер вспомнил причину, по которой прибыл. – Король Юстиниан, если позволите…

– Да, вы можете идти… с моей признательностью и благословением.

Юстиниан повернулся, чтобы поговорить с Эдмундом. Увидев, что аудиенция окончена, генерал Торион поклонился и вышел из зала. Его ум метался, пока он взвешивал все хорошее и плохое, исходящее от этой перемены в сыне Корнелия. Личная охрана генерала выстроилась вокруг него, но он едва обратил на это внимание.

«Стены должны оставаться хорошо защищенными. Так было всегда», – подумал он. Однако еще оставались разные вопросы вроде налогов, а ради того, что хотел Юстиниан, Ториону пришлось бы собрать немало войск. У него не осталось иного выбора, кроме как временно освободить городские стены.

Но, на время отложив этот вопрос, командующий покинул зал с новообретенными надеждами. Юстиниан продемонстрировал большую твердость духа, чем за все те годы, что Торион его знал. Под умелым руководством генерала эта твердость только умножится. Многие короли начинали неуверенными и неопытными, но лишь для того, чтобы возвыситься над собой и стать легендой.

«Это хорошо, – убеждал себя генерал Торион, когда вновь встретился с непогодой. – Эта твердость духа сохранит королевство. Эта твердость духа сохранит Вестмарш».

В конце концов, это было важнее всего.

Слуга принес королю Юстиниану Четвертому кубок розоватого вина, пока Эдмунд бубнил о предстоящем собрании знати. Молодой монарх сделал один глоток.

– Достаточно.

Эдмунд остановился на полуслове.

– Ваше величество?

– Пожалуйста, оставьте меня, Эдмунд. Остальных возьмите с собой.

Помощник поклонился так низко, что Юстиниану показалось, будто он сейчас поцарапает пол своим невероятным носом.

– Как вам угодно, ваше величество.

Выпрямляясь, фигура в черном щелкнула пальцами стражникам. Владыка Вестмарша наблюдал, как все они медленно выходят шеренгой.

Повернувшись спиной к королю, Эдмунд и остальные не заметили, как его глаза резко округлились от тревоги, а губы скривились в глубоком отчаянии. Рука, держащая кубок, дрожала так сильно, что несколько капель пролилось на его безупречную одежду.

Когда, наконец, двери закрылись, и он остался один, с его напряженных губ сорвался вздох. Юстиниан выпустил кубок из рук, не обращая внимания на грохот и расползающееся пятно на каменном полу. Двигаясь подобно зверю в клетке, он вышел на середину тронного зала и огляделся.

– Ох!

Взгляд юноши вперился в пустое место в дальнем углу. С трепетом король протянул дрожащую руку в сторону теней.

– Отец! – промолвил Юстиниан. – Я все сделал правильно, отец?

Во мраке шторма в небе мерцал одинокий огонек. Те немногие, кто его заметил, могли подумать, что каким-то образом облака разошлись ровно настолько, чтобы пропустить к земле свет единственной звезды.

Но если бы они увидели, как она падает на землю, то назвали бы ее предвестником, знамением.

Эти наблюдатели были бы совершенно неправы… и правы тоже.

Однако поразительный источник света не просто летел по дуге, как это обычно бывает с падающими звездами. Он летел вниз – быстро и целенаправленно.

И остановился прямо над городом.

Стражник на внешней стене случайно посмотрел в его сторону, возможно, каким-то образом ощущая изменение в мире. Его глаза тут же остекленели, затем он отвернулся прочь. Стражник вернулся к своим обязанностям, а неземное видение улетучилось из его памяти.

Свет продолжал нисходить, опускаясь в Вестмарш. Оказавшись там, неестественное сияние померкло, слившись с серым царством внизу.

Прямо над домом Несардо он окончательно скрылся от взоров смертных.

Глава восьмая

Три фигуры в капюшонах стояли в ожидании, пока опустившийся на колени Зейл осторожно рисовал кинжалом узор на мягкой земле. Время от времени раздавались крики ночных обитателей кеджистанских джунглей – жуткие отголоски, подчеркивающие зловещий характер задачи жреца Ратмы.

Зейл начертил две дуги над кругом с косой чертой, пересекавшей его. Каждый символ вспыхивал красным, когда был закончен, а затем тускнел до слабого зеленого. По мере продвижения работы дыхание молодого некроманта учащалось.

– Почти закончен, – оповестил он старейшин.

– Чему нас учит Ратма, когда мы так касаемся Равновесия? – спросила средняя из трех старейшин, худая пепельноволосая женщина, с вытатуированными на щеках двумя одинаковыми черными звездами.

Зейл ответил без колебаний:

– Что малейший дисбаланс может привести к ужасной катастрофе.

Женщина поджала тонкие губы.

– Это заученный ответ. То, что каждому послушнику говорят в самом начале, чтобы они не воспринимали приобретенные навыки как нечто, что могут использовать, как им вздумается. Ты продвинулся гораздо дальше этого момента, Зейл, сын Ичариона.

– Загляни глубже в себя и свою работу, – предложил лысый мужчина. Плоть на его лице усохла и практически отсутствовала, совсем как у костей, с помощью которых некроманты проводили свои таинственные обряды.

– Сосредоточься, – пробормотал третий, чье лицо даже не было видно из-за просторного капюшона. В его голосе слышалось странное эхо, словно он говорил из глубины какой-то пещеры. – Подумай о себе, ведь именно с тебя начинается каждое заклинание и каждое последствие.

– Заверши узор, – прибавил уродливый мужчина.

Зейл добавил к рисунку волнистую линию – символ воды. Он отстранился, изучая каждую деталь, и не находя ничего неправильного. В то же время другая часть его разума проанализировала вопрос. Значит, это как-то связано с тем узором, над которым он работал. Вопросы старейшин всегда были связаны с настоящим моментом, ибо настоящий момент всегда был самым важным аспектом времени. Настоящее определяло будущее, определяло курс, который служители Ратмы должны избрать, чтобы сохранять Равновесие таким, каким оно и должно быть.

Он изучил знаки – расколотое солнце, воду, дуги, символизирующие жизни, зубчатые символы огня. По какой-то причине они задели глубоко внутри Зейла струну, которая пробудила давно похороненные чувства.

Затем он увидел и смысл узора, и ответ, который они желали услышать.

– Нет…

– Чему учит нас Ратма, Зейл? – настаивала женщина.

– Не заставляйте меня это делать…

– Урок должен быть усвоен, чтобы ты занял свое место среди нас, – эхом отозвалась безликая фигура.

– Порази узор, юноша. Высвободи заклинание. – Скелетообразный инструктор поднял костлявую руку в сторону ученика. – Но сначала… ты должен ответить на вопрос.

Рука Зейла дрожала. Он чуть не потянулся свободной рукой, чтобы стереть нарисованную мерзость, но выучка взяла верх. Зейл сосредоточился на узоре, пытаясь взглянуть на него бесстрастно, без эмоций. Они ожидали от него не меньшего.

– Ратма учит нас, что использование Равновесия таким образом, – он непроизвольно сглотнул, – сведет на нет наши усилия и, следовательно, погубит наши души. А если это произойдет, мы станем той самой угрозой, которую стараемся держать в страхе.

– Практически верный ответ, – провозгласила женщина. – Закончи заклинание, Зейл.

Стиснув зубы, ученик вонзил кинжал в середину, погрузив священный клинок по самую рукоять в мягкую землю.

В джунглях воцарилась полная тишина… и тут новые вопли разорвали воздух. Это не были крики животных, скорее, они исходили из другого места, места, открывшегося в мир смертных при помощи узора Зейла.

Эфирные сгустки энергии вырывались из центра, поднимаясь вверх и кружась вокруг заклинателя. Волосы и плащ Зейла встали дыбом, словно наэлектризованные.

Даже одежды скелетообразного мужчины и татуированной женщины отреагировали, хотя их погруженный в тень спутник казался нетронутым ни малейшим образом.

Зейл наблюдал, как сгустки закружились вокруг него. Выражение его лица оставалось бесстрастным, но в глазах читались глубокие, темные эмоции.

Множество сгустков поднялись под полог джунглей, где они заметались туда-сюда. Вопли сменились стонами, от которых по телу Зейла пробежала дрожь.

Затем… два сгустка вернулись к ученику, кружась вокруг него, прежде чем, наконец, проплыть обратно, к узору.

– Посмотри на них, – приказал мужчина в капюшоне.

Зейл предпочел бы держать свой взгляд подальше, но подчинился.

Даже если бы старейшина не приказал, собственная вина заставила бы его посмотреть. Когда он сосредоточился на сгустках, они ненадолго обрели формы. Смутные, едва различимые очертания…

Мужчина. Женщина. Оба имели отчетливое сходство с ним.

Зейл умоляюще протянул к ним руки.

– Я не хотел, чтобы это случилось! Я…

Фигура в капюшоне протянула железный сапог к узору, стирая внешний край рисунка Зейла.

Завывания и стенания прекратились. Сгустки исчезли в одно мгновение… пара перед молодым некромантом сгинула последними.

Падая ничком, Зейл закричал:

– Нет! Вернитесь! Пожалуйста…

– …Пожалуйста!

Он вскочил. Видение все еще горело в его памяти. Дрожа всем телом, Зейл отчаянно огляделся в поисках этих двоих.

Но он не вернулся в джунгли Кеджистана, не вернулся в тот момент, когда дары Ратмы наконец-то полностью стали его достоянием.

Не вернулся в тот момент, когда наставники навсегда сокрушили его тайное желание.

Нет, это была та самая комната, которую предоставила Зейлу Сейлин Несардо. Он был за Морями-Близнецами в Вестмарше. Воспоминания нахлынули снова… таверна, грабители, эманации дома Несардо, борьба против изверга склепа.

Но… потом был пробел. Что-то ускользнуло из его разума. Зейл приложил руки к голове, пытаясь сосредоточиться…

И тут же ощутил холодное прикосновение костей правой кисти.

– Нет… – некромант уставился на руку, ее осуждающие пальцы и жуткий вид. Чтобы ее вернуть, он совершил нечто, шедшее вразрез с учениями Ратмы, но Зейл в тот момент не думал об этом. Для него это было необходимостью.

Но Сейлин все видела, и, осознав это, Зейл почувствовал, как у него внутри все сжимается. Он не испытывал подобного с тех пор… с тех пор, как в юности его собственная глупость сгубила двух самых важных для него людей.

Стиснув зубы, он оглянулся через плечо. Череп Гумберта Вессела сохранял молчание, но Зейла это не обмануло.

– Ты не можешь спать, Гумберт. Притворство ниже твоего достоинства.

– Ниже моего достоинства только этот стол!

Служитель Ратмы соскользнул с кровати. Мышцы ныли, но он не обращал внимания на неудобства.

– Избавь меня от своих острот. Что случилось в склепе?

– Чего только не случилось… – череп быстро поведал детали, добавив штрихи, которые обычно содержались в рассказах наемника-нежити. Зейл больше не перебивал его, пока слушал, анализируя рассказ и вычленяя по кусочкам факты из преувеличений Гумберта.

О смерти Полта он уже знал, и, хотя детям Ратмы следовало быть выше скорби – ибо разве смерть не просто иной вид существования? – Зейл сожалел о жертве телохранителя. У Сейлин стало на одного защитника меньше, чего аристократка не могла себе позволить.

Она была вовлечена в дело, простиравшееся за пределы царства смертных и даже за пределы царства мертвых. В нем таилось некое зло, которое беспокоило некроманта, зло, которое, как он чувствовал, было частично связано с уничтожением Камня Мироздания.

«Темные зашевелятся, – поведал ему дух из джунглей во время призыва, который он сделал перед отплытием. – Даже заблудшие…»

– Она хорошо отнеслась к… делу рук твоих, парень, – добавил Гумберт. – Конечно, сначала у нее был шок. Когда я рассказал ей, как ты ее потерял…

– Что ты сделал?

– Полегче, парень, полегче! Она сильная, эта девочка! Не хуже тебе подобных, по крайней мере, по части воли! Правильно поняла, что ты пытался проделать в Урехе, и почему ты захотел по возможности приделать себе конечность обратно.

Слова ничуть не успокоили Зейла.

– И ты рассказал ей, что я…

Надбровный гребень черепа, казалось, почти сморщился.

– Конечно, нет! Некоторые вещи лучше оставить неизвестными или забытыми!

– Да… – у Зейла вдруг сильно разболелась голова, и он даже откинулся на подушки. Он дышал осторожно, позволяя размеренным вдохам его успокаивать. Боль стихла. – Ничего плохого не случилось, пока я был без сознания?

– У леди был посетитель. Насколько я понял, лорд Джитан.

Это оживило интерес некроманта.

– В самом деле? Жаль, что я не смог с ним встретиться.

Гумберт фыркнул.

– Могу сказать, что он, несомненно, оставил ее в плохом настроении.

Зейл решил поговорить с Сейлин о злобном аристократе, когда представится возможность. Но сейчас ему нужно было собраться с силами и попытаться заполнить пробелы в памяти.

– Итак, – вмешался череп. – Что за персонаж этот Карибдус?

– Карибдус? – служитель Ратмы уставился на неживого компаньона. – Что ты имеешь в виду?

– Ты боролся, даже когда был в отключке, парень. Единственная, кто помог вернуть тебя назад, была леди. Полагаю, у нее такой же дар, как и у тебя, но она не знает, как правильно им пользоваться.

Поначалу Сейлин неплохо справлялась, спустившись в склеп. И все же, у интуиции тоже был предел. Аристократке нужно было пройти надлежащее обучение у волшебника. Не у Зейла, конечно, но у кого-то, чья область знаний была более подходящей.

Он вернулся к теме разговора:

– И вот тогда я упомянул… Карибдуса?

– Вроде того. Итак, кто он?

– Я понятия не имею, – ответил Зейл, нахмурившись.

– У тебя есть привычка произносить незнакомые имена? Не замечал такого с самого начала нашего партнерства, парень.

– У меня ее нет. – Некромант снова задумался над этим именем, перекатывая его на языке и перебирая в мыслях. Карибдус. В нем было что-то знакомое, но ничего не приходило на ум.

Провалы в памяти…

– И больше я ничего не сказал.

– Жаль, что я не могу ответить тебе иначе.

Зейл отложил имя для дальнейшего расследования. Возможно, Карибдус был демоном. Несомненно, это многое бы объяснило.

И все же…

Поднявшись, он направился к двери.

– Куда ты собрался?

– Мне нужно вернуться в склеп Несардо.

– Только не в таком виде, – заметил Гумберт. – Не стоит.

Некромант остановился, чтобы посмотреть на себя. На нем были лишь штаны – единственная вещь, которую оставила ему скромная Сейлин. И они были порваны. Забытые в спешке сапоги стояли у кровати. Это многое говорило о царившем в голове Зейла хаосе. Он стоял босиком, практически голый, но готовый вернуться в предательское царство склепа. Некромант даже не подумал взять с собой кинжал.

– Думаю, тебе стоит еще чуть-чуть полежать, парень.

– У меня нет…

Раздался осторожный стук в дверь.

– Войдите, – не раздумывая, произнес Зейл.

Дверь распахнулась, и вошла Сейлин. Она взглянула на Зейла и ахнула. Некромант инстинктивно поднял руки, запоздало сообразив, что теперь он позволил хозяйке еще раз хорошо рассмотреть правую.

– Простите мне мой внешний вид, миледи, – буркнул он, пряча руку за спину.

Сейлин уже отвернулась.

– Мне показалось, что я слышала ваш голос, но я думала, что вы в постели. Это было неосмотрительно с моей стороны! Я так обрадовалась, узнав, что вы в сознании!

Оглядевшись, служитель Ратмы обнаружил остатки своего плаща. Он накинул его на себя и, несмотря на разорванное состояние, плащ помог прояснить мысли.

– Я был неосмотрителен. Вы можете повернуться.

Когда она обернулась, он заметил румянец на ее щеках. Не привыкший к подобным реакциям у женщин, некромант взглянул на сверток в ее руках.

– Одежда?

– Вы почти одного роста с Сардаком, так что я осмелилась подобрать кое-какие одежды. Простые, но похожие на те, что вы носите. На плаще нет знаков вашего призвания, но…

Зейл взял у нее одежду.

– Но этого вполне достаточно. Я у вас в долгу.

Выражение лица Сейлин стало совершенно серьезным.

– Ничего подобного. Не после… всего, что там было.

– Я сожалею о Полте. Я знаю, что он много значил для вас, как и вы для него. Такая преданность не покупается монетой.

– Отец Полта служил моему отцу, – Сейлин опустила голову. – Как и его отец до него. Проклятие Несардо, по-видимому, лежит и на его семье, поскольку он был последним в своем роду.