Текст книги "Книга дракона"

Уэллен собрал бумаги.

– Всегда находишь что-то новое. Иные перспективы, свежие мысли – да все, что угодно!

– Что угодно, говоришь… Словом, хоть ты и главный, а я приказываю тебе отправляться на боковую. Если, конечно, не хочешь завтра вывалиться из седла.

Спать… При мысли о сне вдруг стало так хорошо! Уэллен взглянул на свой ужин, съеденный лишь наполовину.

– Вот только доем.

Тогда не читай за едой, – предложил старый моряк. – Да, еще, чтоб ты знал: голубой дьявол отправился с парой человек на охоту. Сказал, тут полно дичи.

– Если только он не спутал с оленем кого-то другого. Яльзо помрачнел.

– Вот этого ему лучше не делать.

Вглядевшись в лицо капитана, Уэллен покачал головой. Он сомневался, что Прентисс Асаальк пойдет на такую жестокость, как убийство. Северянин был слишком горд, ему наверняка хотелось доказать, что именно он должен быть лидером экспедиции, для того он и демонстрировал все свои таланты. Но Яльзо прожил бурную жизнь. Среди пиратов и прочего подобного им люда поневоле начинаешь видеть все в мрачном свете.

Капитан, видя, что Уэллен пропускает его предостережения мимо ушей, перешел к более прозаическому предмету.

– Тучи надвигаются все быстрее и быстрее. Может, они и не дождевые, но сомневаюсь, что завтра будет солнечно.

После дневной жары это звучало для Уэллена обнадеживающе.

– Значит, сможем пройти на несколько миль больше. А за погодой станем следить внимательнее. Нигде не упоминается, насколько она здесь переменчива. Не хотелось бы, чтобы ливень застал нас врасплох.

– Я буду помнить. У меня на сегодня все. Давай-ка отдохни малость. Ты нуждаешься в этом. – Кряжистый старый моряк направился к выходу, но на пороге остановился. – Если через час не будешь спать, велю часовым привязать тебя к кровати!

С этими словами капитан ушел, а Уэллен рассмеялся. Он отлично знал, что Яльзо вполне на такое способен. Собрав свои записки аккуратной стопкой, он уложил их в непромокаемый мешок и сел доедать ужин. У него еще будет достаточно дней, чтобы перечесть все это сотню раз, а капитан был совершенно прав, заметив, что он, Уэллен, нуждается в отдыхе. Освободившись от гипнотического притяжения работы, ученый почувствовал, что усталость нахлынула с новой силой.

Он даже усомнился, сможет ли доесть ужин прежде, чем сон окончательно одолеет его.

Ахнув, Уэллен сел в постели. Он никак не мог понять, сколько времени прошло с тех пор, как он заснул, но был уверен, что ночь на исходе. Снаружи доносились только обычные ночные голоса — насекомых, птиц и прочих мелких ночных созданий. Ученый нахмурился. Встревожил его не какой-нибудь из этих звуков, скорее он ощутил, что снаружи есть что-то еще – нечто, никогда не встречавшееся ему раньше.

Он быстро, но тихо оделся. Вполне возможно, что встревожили его всего лишь шаги часового, однако Уэллен сомневался в этом, сам не зная почему. И не понимал, откуда берутся дурные предчувствия.

Большая часть неба была затянута тучами, и ночь от этого сделалась еще темнее. Выбравшись из шатра, Уэллен окинул взглядом окрестности, стараясь разглядеть, что представляют собой доступные его зрению предметы. Он видел лишь неясные тени спящих, один из которых внезапно закашлялся во сне. Ничего необычного.

Сделав несколько осторожных шагов, он остановился во тьме, озадаченный и даже обиженный тем, что творилось в его голове. Что же это было, если оно вообще было реальным? Если все это – лишь игра воображения, не страдает ли он паранойей? Вот Асаальк обрадуется… Молодой ученый понимал, что не сможет оставаться главой экспедиции, если ему будут чудиться воображаемые опасности справа и слева…

И — сверху.

Оно было над головой. Уэллен вдруг понял: чем бы оно ни было, оно скрывалось прямо над его головой.

Среди раскидистых ветвей ближайшего из деревьев.

Он запрокинул лицо, и его резкое движение все изменило. Большая темная фигура внезапно ожила. Уэллен не сумел сдержать крика – и в лагере тут же поднялась суматоха. Тварь же, сидевшая на дереве, несмотря на явное преимущество, не бросилась на ученого и не улетела во тьму. Вместо этого она путалась среди ветвей, словно растерялась или испугалась.

Свист возле самого уха заставил ученого шарахнуться в сторону. Увидев длинный тонкий предмет, воткнувшийся в ствол дерева, он понял, что это стрела. У него не было времени доискиваться, кто же это действовал с такой быстротой и точностью, потому как тварь, наблюдавшая за лагерем, наконец решила, что с нее довольно, и рванулась, выбираясь из путаницы ветвей.

– Что там?! Что случилось?! – проревел откуда-то справа от Уэллена Яльзо.

Вновь свистнула стрела. Крылатая фигура, едва-едва поднявшаяся в воздух, пискнула от боли. Уэллен смотрел, как она падает, кувыркаясь и отчаянно хлопая крыльями, чтобы приостановить падение. Через несколько мгновений тело ударилось о землю, издав неожиданно гулкий звук.

Господин магистр! – К ученому подбежал полуодетый Яльзо с факелом в руке. – Ты цел?

Уэллен был слишком поглощен зрелищем, чтобы отвечать. Подстреленное создание в колеблющемся свете факела казалось ожившей сказкой. Человеческий торс при птичьем обличии, малые размеры (стоя, создание едва достало бы макушкой до груди ученого) – все было точно таким, как описывалось в нескольких отрывочных повествованиях.

Искатель! Птицечеловек из легенд о лорде Дразери!

Вокруг столпились было члены экспедиции, но Яльзо оттеснил их назад. Искатель, трудно сказать, мужчина или женщина, пытался вытащить стрелу, вонзившуюся ему в бедро. На людей он не обращал никакого внимания.

Подросток, — решил Уэллен. Не удивительно, что замешкался, – просто растерялся.

– Я пристрелю его, так?

Сквозь толпу, с луком наготове, протолкался Прентисс Асаальк. Внезапно Бедламу захотелось схватить его за грудки и встряхнуть как следует. Хотя северянин все равно никогда не понял бы, за что.

Действовать следовало без промедлений.

– Всем стоять на месте! Оставьте его мне!

Уэллен медленно двинулся к истекающему кровью птицечеловеку, показывая ему раскрытые ладони. Поначалу создание не замечало его приближения – оно безуспешно пыталось вытащить стрелу. А когда наконец увидело, отреагировало однозначно: попыталось достать ученого когтями. К счастью, сил птицечеловека на осуществление этого намерения не хватило, и после резкого движения он без сил осел наземь. Ученый продолжал осторожно приближаться. Глаза пернатого неотрывно следили за человеком.

– Ближе не подходи, – предостерег Уэллена Яльзо.

– Ничего, все в порядке.

– Нужно его прикончить, так? То, что не может откусить тебе палец, изучать гораздо легче.

Замечание Асаалька заставило Уэллена взглянуть на клюв искателя. Несомненно, птицечеловек мог бы откусить не только палец, но, быть может, и всю руку. Однако ученый не остановился.

Когда он оказался в пределах досягаемости когтей, а молодой искатель и не думал нападать, Уэллен осмелился опуститься возле раненого на колени. Птицечеловек не сводил с него взгляда, но теперь он, казалось, понимал, что ему не собираются причинить вред. Ученый осторожно коснулся древка. Стрела глубоко засела в ноге. Боль, видимо, будет невыносимая…

– Будет больно. Извини, но тут я ничего не могу поделать. Иначе – никак.

Уэллен сомневался, что птицечеловек поймет его, но надеялся, что успокаивающий тон хоть чем-то поможет.

Уэллен Бедлам, хоть и провел почти всю свою жизнь в исследованиях, знал толк в подобных ранах. Это было частью курса обучения. Деревни постоянно подвергались набегам Сынов Волка и прочих им подобных, и потому странствующему ученому надлежало освоить навыки помощи раненым.

Недрогнувшей (что несколько удивило его) рукой Уэллен осторожно потянул древко. Дыхание искателя участилось – тот боролся с заметно усилившейся болью. Ободряюще улыбаясь и надеясь, что пернатый правильно истолкует выражение его лица, Уэллен продолжал свою работу. Наконечник стрелы двигался, все время застревая, и ученый задумался о его форме. Этот голубокожий вполне мог оснастить его зазубринами или другой гадостью.

Наконец стрела вышла из плоти, и ученый едва не опрокинулся на спину. Искатель охнул и задрожал, но так и не потерял сознания. Оставалось лишь восхищаться его выносливостью. Сам Уэллен на его месте наверняка уже давно лежал бы в глубоком обмороке.

Он взглянул на наконечник стрелы. Конечно же, зазубрен. Любой зверь, которому выпало бы несчастье наткнуться на такую игрушку, только расширил бы рану, пытаясь вытащить стрелу зубами или когтями. А сам наконечник, по всей вероятности, так и остался бы внутри, и жертва погибла бы от заражения либо потери крови…

Вспомнив об этом, он снова взглянул на ногу птицечеловека. Рана продолжала кровоточить, она была добрых двух дюймов в ширину, а в глубину, пожалуй, уходила до самой кости. Нужна была повязка, но прежде – тщательный осмотр. Могли быть и другие повреждения.

Но как только пальцы его коснулись края зияющей раны, случилось невероятное. Уэллен отдернул руку, словно от готовой ужалить змеи – но только потому, что не ожидал этого последнего потрясения.

Рана закрылась. Птицечеловек исцелял сам себя!

Волшебство! Я должен был вспомнить об этом!

Искатели, согласно преданиям, правили Драконьим царством до появления лорда Дразери и сами владели магией.

– Что там? – осмелился наконец спросить Яльзо, слегка разочарованный тем, что не мог внести в происходящее свой вклад. – Что оно там делает?

– Исцеляет себя.

Странно, — подумал Уэллен. – Я думал, они унаследовали от предков большее.

Искатель шевельнулся и резко сел. Некоторые из сторонних наблюдателей решили, что он собирается напасть на их предводителя. Асаальк вскинул лук, но Уэллен жестом велел своим людям остановиться.

– Нет!

Он сделал успокаивающий жест и в адрес искателя. Страх мог заставить подростка совершить как раз то, чего и ожидали от птицечеловека люди.

Но искатель всего лишь осторожно коснулся затянувшейся раны. Коготь его легко скользнул но шраму – так, словно птицечеловек не мог до конца поверить в случившееся. Уэллен был ошеломлен. Быть может, юное создание еще не имело случая использовать свои способности таким образом? Но ведь оно наверняка видело, как лечились другие птицелюди!

Замешательство ученого усилилось, когда искатель осторожно коснулся его плеча.

Чувство благодарности – только так Уэллен мог описать его — нахлынуло на ученого. От силы этого чувства он даже покачнулся.

Поднявшийся ропот предупредил Уэллена о том, что люди подозревают недоброе. Встряхнувшись, он поспешил заверить их в своей безопасности. .

– Со мной все в порядке! Оно просто пытается поблагодарить!

И что нам с ним делать дальше? – спросил кто-то. – Подвесить над костром и зажарить?

В другое время Уэллен, может, и присоединился бы к общему смеху – но не сейчас. Медленно поднявшись на ноги, он повернулся лицом к своим.

– Мы отпустим его.

– Отпустим?! – Ученого вовсе не удивило, что громче всех прозвучало возражение Прентисса Асаалька. – Чтобы оно вернулось со всей стаей и этой же ночью убило бы всех нас, так? Его нужно прикончить, а шкуру его сохранить!

Многие одобрительно закивали. Уэллен подавил гнев.

– Господа, это дитя. Посмотрите сами. Кто из вас хочет убить ребенка? У кого хватит духу?

Холодное безмолвие опустилось на экспедицию. Как и надеялся ученый, действие, названное убийством ребенка, стало немыслимым в глазах людей. Быть может, в экспедиции и нашлись бы один-два человека, способных на подобное злодеяние, будь они одни, но сейчас никто не смел даже заикнуться об этом, чтобы не навлечь на себя неприязнь земляков. Уэллен старался отбирать в экспедицию холостяков, однако некоторых ждали дома собственные дети.

– Вы слышали, что сказал господин магистр! – рыкнул Яльзо, башней возвышавшийся над остальными. – И решил он в самом деле хорошо! Я вот не желаю, чтоб на моей совести была смерть ребенка, чей бы там этот ребенок ни был!

Голубой человек, казалось, был слегка разочарован, однако опустил лук и даже убрал бесполезную теперь стрелу в колчан, чисто случайно оказавшийся у него за спиной.

Искатель поднялся, стараясь все время держаться за Уэлленом. Ободряюще улыбнувшись, ученый жестом пояснил, что тот может лететь восвояси, когда захочет. Искатель расправил крылья, но не взлетел, а подошел к низкорослому спасителю и опять положил когтистую лапу на его плечо. И снова Уэллен ощутил неизмеримую благодарность, какую мог выразить лишь подросток. Он покачал головой, пытаясь объяснить, что не сделал для птицечеловека ничего особенного.

Склонив голову набок, искатель отпустил плечо ученого. Широкие крылья пришли в движение и подняли птицечеловека в воздух. Все как один, члены экспедиции облегченно вздохнули. Хотя и их родные земли были не без чудес – особенно глушь, где, по слухам, скрывался сам Сирвэк Дрэгот, – искателя все видели впервые. К тому же не один Уэллен слышал в детстве сказки о птицелюдях.

А искатель на миг завис над ученым, затем развернулся и с невероятной быстротой скрылся в ночной темноте.

Вот она, молодость, — подумал Уэллен, вглядываясь в ночное небо, хотя ясно было, что больше ничего он не увидит. – Один любопытный юнец переполошил весь лагерь!

Яльзо же, как всегда, воплощавший собою рациональное начало, взмахом руки разогнал собравшихся со словами:

– Всё! Всем спать! Кроме часовых. Вам как раз спать не положено! Позволить этому шкету проскользнуть под самым носом… Срам! Если я найду здесь еще одного, то, будьте покойны…

Капитан удалился вместе со своими людьми, и голос его постепенно затих. Асаальк задержался из-за стрел. Словно не замечая крови, он подобрал ту, что Уэллен извлек из бедра птицечеловека, но другая при попытке вырвать ее из ствола дерева разломилась надвое.

– Жаль. Дорогая вещь.

Бедлам промолчал. Он смотрел на голубокожего до тех пор, пока Асаальк, казалось, не обращавший внимания на неприязнь ученого, не пожелал ему спокойной ночи и не удалился вслед за остальными.

Оставшись наконец один, усталый Уэллен в последний раз взглянул в небо и отправился в свой шатер.

Только там смог он дать волю чувствам. Искатель! Я видел искателя! Он никак не мог прогнать эту мысль. Сказания и легенды оказались более правдивыми, чем он ожидал. Если существуют искатели, чего еще можно ждать? Уэллен серьезно сомневался в том, что сможет снова заснуть этой ночью – так возбужден он был пережитым. Улегшись, он устремил взгляд к потолку шатра и принялся вспоминать птицечеловека во всех подробностях. Нужно все записать, пока воспоминания не утратили свежести. Значит, сейчас. Уэллен решил уделить несколько минут приведению мыслей в порядок прежде, чем засесть за работу.

И через три минуты захрапел.

А на дереве неподалеку от лагеря расположилась никем не замеченная крылатая фигура. Наученная опытом, тварь для пущей надежности окутала себя покровом защитных заклятий. Она ни на миг не спускала глаз с жилища главы этого нового для здешних мест народа.

Следить, несомненно, надлежало за предводителем. Он уже показал, что отличается от прочих. Несмотря на его отнюдь не внушительный вид, все остальные относились к его решениям почтительно. Это означало, что он – большее, чем кажется с виду.

Наблюдателю очень не хотелось делиться сведениями с кем бы то ни было, но он отлично знал, что с ним будет, если он ослушается. И некри, прикрыв глаза, связался с нежеланной партнершей. Человек по имени Забена наверняка заинтересуется предводителем нового народа, в этом некри был совершенно уверен.

И почти жалел беднягу.

Глава 4

Во тьме пещеры открылись красноватые глаза длиной в человеческий рост – чудовищные глаза рептилии, исполненные неисчислимого знания.

Нечто странное вторглось в его царство, нечто более серьезное, нежели дурацкие вылазки ничтожных тварей, называющих себя Повелителями Мертвых.

Король-Дракон поднялся, заполнив своим телом едва ли не всю пещеру.

Что-то было не так.

Когти заскрежетали по каменному полу, когда он подумал об оскорблении, нанесенном его королевскому величеству. Кто же на сей раз осмелился покушаться на то, что принадлежит ему – и принадлежит по праву? Кто посягает на книгу? Чье присутствие он ощущает? Кто этот глупец?

При мысли о каре, которой он подвергнет наглеца, когти дракона прочертили в камне глубокие борозды. В пещере было темно, и никто не мог видеть его улыбку, зубастую и голодную.

Что-то было неладно в его королевстве, да, неладно… Но это – ненадолго.

Несмотря на полную переживаний ночь, караван тронулся в путь вскоре после рассвета. Общее настроение было неопределенным. Теперь многие припомнили сказки своего детства и задумались, какие еще потрясения готовит им Царство драконов.

Особенно Уэллен. Ему никак не удавалось избавиться от беспокойства, овладевшего им, когда он обнаружил искателя. Молодой ученый полагал, что тревога улетит вместе с птицечеловеком, но этого не произошло. Проснувшись поутру, он ощутил все то же смятение. Пожалуй, оно даже усилилось.

Отчего бы это?

Тучи, надвигавшиеся всю ночь, к утру так и не рассеялись. Дождь, впрочем, не угрожал – тучи были не дождевыми. Местами виднелись клочья синего неба – как окна в стене тумана. Вскоре Уэллен обнаружил, что ведет экспедицию от тени к свету и далее снова в тень. В другой обстановке он нашел бы это забавным. Но сегодня ему не давали покоя дурные предчувствия.

– Что стряслось? – спросил Яльзо. – На тебе лица нет. Ученый решил быть откровенным.

– Никак не избавлюсь от ощущения, что вот-вот что-то случится. Точно так же было, когда я проснулся ночью и обнаружил искателя.

Яльзо покосился на пресловутую серебряную отметину, украшавшую голову спутника.

– А я-то думал, ты вовсе никакой магией не владеешь. Хотя…

– Я и не владею! – огрызнулся Уэллен.

Они в упор посмотрели друг на друга. Смутившись, Уэллен отвел глаза и огляделся. Люди во главе колонны смотрели прямо перед собой. Но обернувшись назад, он увидел Прентисса Асаалька. Хотя голубой человек равнодушно встретил его взгляд, Уэллен был уверен, что это только маска. Про себя Асаальк наверняка наслаждался позором ученого. Бедлам всегда гордился своей выдержкой. Для большинства людей случившееся ничего бы не значило, но для него…

Тень перечеркнула пятно солнечного света и исчезла.

Прекратив до поры укорять себя, Уэллен вгляделся в облака. Ничего, способного отбросить такую тень, не наблюдалось.

– Там что-то есть?

Молодой предводитель покачал головой:

– Нет, ничего. Просто воображение разыгралось. – А-а…

Тема колдовства и волшебных способностей Уэллена более не поднималась. Следующие пару часов караван двигался в относительной тишине. Редкие замечания касались лишь местности, да еще – где будет удобнее свернуть на север. Наконец Бедлам решил дойти до самых холмов. Разведчики еще не вернулись, и он не мог больше терпеть. Где-то ведь должна быть брешь в холмах, которая позволит ему взглянуть на лежащие за ними земли!

Караван только что вошел в солнечное пятно на земле, но Уэллен не обратил внимания на столь ничтожное обстоятельство. Чем ближе они подходили к холмам, тем чаще он вспоминал слова командира разведчиков об ухоженном саде. Найдется ли в холмах брешь? Или они и вблизи стоят так же плотно?

Может, кто-то нарочно устроил это? Мысль казалась глупой, однако…

Светлое пятно снова накрыла громадная тень.

Теперь ее заметил не один Уэллен. Яльзо тихонько выругался, и даже Прентисс Асаальк, похоже, встревожился. Тень, однако, исчезла прежде, чем кто-либо из них успел поднять взгляд к небу. Уэллен вопросительно взглянул на своих спутников. Северянин пожал плечами: его не волновала погода, если она не называлась бурей. Капитан, поразмыслив, предположил:

– Тучи.

Ответ казался очевидным, но ученого не удовлетворил. Он бы первый признался, что не силен в метеорологии, но такие быстрые тучи…

Старый моряк, видя, что его не понимают, попытался объяснить:

– Я знаю, сухопутные-то большей частью на погоду не особо глядят, кроме, разве, крестьян. Но моряку приходится, а то в один прекрасный день он обнаружит свой корабль на мели, а в желудке у себя столько выпивки, сколько никогда в жизни не пил. Причем больше ему пить не придется.

– И как же это связано с нами? – спросил голубокожий.

– Там, в воздухе, течения, как в океане. Иногда, я сам видал, одно течение идет в одну сторону, а другое, что пониже, – в обратную.

– Ты хочешь сказать, сейчас наверху – то же самое?

В первый раз Уэллен удивился тому, сколько знаний он упустил, не обращая внимания на небо.

– Я хочу сказать, такое там может быть. Я видел, как тучи в высоте плыли не туда, куда плыли тучи пониже. И скорость их тоже разнилась.

– Тучи… – Голубой человек, видимо, готов был оставить эту тему. – У нас нет причин бояться туч, так? По крайней мере, пока.

– Возможно.

Однако разговор не удовлетворил Уэллена. Он снова поднял глаза, стараясь разглядеть что-нибудь в разрывах облаков.

– Капитан, я не думаю, что это была туча. По крайней мере, обычная. Слишком уж она быстро двигалась.

– И что же?

Разумного ответа у ученого не было. Что бы там ни отбросило тень, оно исчезло.

Но – исчезло ли? Дурное предчувствие усилилось настолько, что отогнало в сторону все остальные мысли. Прижав ко лбу ладонь, он закрыл глаза, пытаясь утихомирить бешено бьющееся сердце. Ни Яльзо, ни Асаальк не сказали ни слова.

Нет у меня никакого могущества! Ничего такого я не умею! Во всем виновато только мое воображение!

Уэллен старался дышать глубже.

И спустя миг в его сознание вторглось нечто совершенно нечеловеческое.

– Боги!

Голову пронзила боль. Он по-прежнему смотрел вперед, но его глаза больше не были глазами смертного.

Всесокрушающее чувство власти. Голод, который никогда не насытить. Презрение к тем, кто слабее… к крохотным теплокровным, ползающим внизу.

– Господин магистр! – заорал Яльзо. – Послушай… Бедлам схватил капитана за руку.

– Оно там! Там, наверху! Следит за нами!

– О чем он говорит? – вскричал Асаальк.

– Не зна… Мать-терь всех морей!

Караван взорвался криками. Уэллен, Яльзо и голубокожий обернулись. Об источнике паники спрашивать не пришлось. Оно обладало крыльями размахом в длину всей колонны путешественников. Когти, видимые даже с такого расстояния, способны были подцепить всадника вместе с лошадью. Еще был хвост, почти такой же длинный, как тело. Когда оно заревело, люди увидели в его пасти частокол острых длинных клыков. Оно было в основном зеленым, но не совсем, еще один цвет – пурпурный или что-то в этом роде – странным образом разливался но телу, так что глаз не замечал границ и переходов между оттенками.

Здесь водятся драконы, так говорилось в повествованиях.

Никто, включая и самого Уэллена Бедлама, на самом деле не верил в существование ужасных громадин из детских сказок. Но то, что появилось над ними в небе, так похожее на стервятника, кружащего над падалью, было не тем тяжеловесным, тупым зверем, какими были драконы дома.

Люди смотрели вверх, не в силах поверить своим глазам, а чудовище тем временем устремилось вниз.

– Разбегайтесь!!!

Крик Уэллена удивил его самого.

А что еще было делать? Люди не были вооружены для боя с таким чудищем, и даже снизойди один-два заклинателя до участия в их опасном и бессмысленном путешествии, это мало что изменило бы. К тому же волшебники его родины были слишком заняты войной друг с другом либо просто не интересовались неизведанными землями. И сейчас это оказалось равнозначно смертному приговору.

– Некуда нам бежать! – заорал в ответ Яльзо. – Эта тварь повыдергивает деревья, если мы скроемся в лесу! А может, вообще выжжет всю округу!

– А что нам еще делать?!

Времени на разговоры уже не оставалось. Дракон был слишком близко.

Уэллен погнал свою лошадь к холмам. Яльзо и Асаальк последовали за ним. Холмы, похоже, были лучшим убежищем, и ученый от всей души надеялся, что сможет увести людей туда. Весь отряд оказался перед угрозой уничтожения, и виноват в этом был он, Уэллен!

По земле скользнула огромная тень. Рев дракона оглушил людей. Обезумевший ученый подумал, что тварь едва ли не смеется, но это было уж вовсе невероятным. Или нет?

Тут всадников накрыло вихрем, поднятым крыльями дракона, и вопрос так и остался нерешенным.

– Нужно остановиться и сделать что-нибудь! – крикнул голубокожий.

Во взгляде его появилось какое-то странное выражение, но у Бедлама не было времени разгадывать, что оно означает. Он лишь пытался спасти самого себя и тех, кто последовал за ним в этот хаос…

– Так попробуй! – ответил северянину Яльзо, не отрывая взгляда от брюха снижающегося дракона.

Первый заход твари не причинил каравану значительных повреждений, а крови не было вовсе. Однако никто не надеялся, что и в следующий раз им повезет так же.

Прентисс Асаальк тем часом, похоже, примеривался к своему оружию. Уэллен затряс головой:

– Нет! Убить эту тварь ты все равно не сможешь! Спрятаться – вот наша единственная надежда!

Дракон развернулся, описав громадную дугу, и пошел на второй заход.

Ученый, несмотря на приближение опасности, колебался. Он постоянно оглядывался назад – там его люди либо в панике бежали, не разбирая дорога, либо пытались схорониться, где только позволяла местность. И то и другое выглядело жалко; вряд ли хоть кому-то удастся выжить – дракон с высоты видел все.

– Мы ничего не можем сделать для них! – крикнул капитан, схватив Уэллена за плечо.

Страдание звучало в его голосе. При всей своей мрачности Яльзо заботился о команде, как о детях родных. Примерно так же он относился и к прочим членам экспедиции – они ведь были вверены и его заботам…

Дракон, настырный, как все большие драконы, снова устремился к земле, но на этот раз он не просто пронесся над головами и взмыл к облакам. Из его пасти вырвалась струя дыма, окутавшего землю. Дракон промчался дальше, а люди, попавшие в дым, вскочили и бросились врассыпную.

Самым сильным удалось пробежать пять или шесть шагов, прежде чем они, схватившись за горло, ничком попадали в траву, уже побуревшую и увядшую.

– Нет!

Уэллена едва хватило на шепот – так сильно потрясла его смерть людей. Чем же вооружен этот дракон – ядовитым дымом?

– Нет!

Развернувшись, он направил обезумевшую лошадь к умиравшим. О своей жизни он уже не думал.

– Вернись! – С этими словами Яльзо устремился за ним. – Бедлам, ты им ничем не поможешь! Только погибнешь сам!

Тут их накрыла растущая с угрожающей быстротой тень. Дракон возвращался.

На этот раз он не нанес удара – одной воздушной волны было достаточно, чтобы люди снова попадали наземь. Уэллен едва удержался в седле, лошадь его споткнулась. Что хуже всего – он до сих пор не знал, что делать. Знал лишь, что нужно сделать хоть что-то.

– Снова приближается!

Рядом с ним возник Прентисс Асаальк, лошадь голубокожего задыхалась от страха и ощутимого веса седока.

Ученый, даже понимая, что огромный дракон несет смерть, не мог не восхищаться его грацией и красотой. Драконы его родины по сравнению с этим зверем действительно были лишь тупой неповоротливой скотиной. Перепончатые крылья были столь огромны, что на каждом свободно разместилась бы дюжина верховых, и ни им, ни лошадям не было бы тесно. Чешуя зверя так и сверкала в лучах солнца. Да, на такое чудо и вправду стоило смотреть и смотреть… Но не тогда, когда оно пытается перебить всех зрителей.

Следить за людьми стало невозможно – они разбежались кто куда. На миг Уэллен пожалел, что не может, как дракон, озирать окрестности с высоты. Тогда он хотя бы мог видеть всех своих…

Внезапно перед его взором появился ландшафт, озираемый словно с вершины движущейся вперед горы. Там, внизу, суетились крохотные, глупые человечки, ослепленные ужасом, понимающие, что он – их гибель, падающая с небес. Все они – лишь дичь, игрушки; все, кроме одного верхового, чье сознание, казалось, было устремлено…

Ахнув, Бедлам осознал, что все так же сидит в седле. Может быть, ему почудилось? Или сбылось – пусть хотя бы на миг – его желание, и он обрел способность видеть окрестности глазами дракона? Как это могло быть?

А-а, это ты!..

Голос звучал в его сознании. И хотя больше ничего не было сказано, ощущение нечеловеческой пресыщенности не исчезало, несмотря на все старания ученого избавиться от него. Он с силой рванул поводья, останавливая скакуна, чем удивил Асаалька и Яльзо. Им не сразу удалось развернуть своих перепуганных лошадей. Пока они возвращались к ученому, для последнего стала совершенно ясна грозившая им опасность.

Он поднялся в седле.

– Назад! Скачите прочь! Подальше от меня!

Северянин заколебался, придержав лошадь, но капитан Яльзо продолжал мчаться вперед. В его обветренном лице читалась твердая решимость не бросать друга.

Уэллен развернул лошадь и отчаянно пришпорил ее. Но взмыленное животное не нуждалось в понукании. Лошадь пустилась в галоп, быстро оставив двух остальных всадников далеко позади.

– Господин магистр! Уэллен!

Яльзо не собирался сдаваться. Оглянувшись, Уэллен увидел, что моряк приближается, а за ним с явной неохотой следует Асаальк. Он понял, что оба, сами того не желая, несутся за ним навстречу смерти.

Если что-то и способно остановить крылатое чудовище, то Уэллен не знал, что именно. Единственной надеждой было – ехать вперед и постараться блокировать чужие мысли. Между ним и чудовищем каким-то образом установилась связь, работавшая в обе стороны. Однако Уэллен не думал, что дракон может так уж легко разобраться в его сознании – ведь мысленное послание дракона, казалось, с трудом прорвалось в человеческий мозг. Обезумевший ученый понимал, что может жестоко ошибаться, и в таком случае дракон сейчас просто молча посмеивается над его предположениями, но тут уж он ничего поделать не мог.

Огромная тень, надвинувшаяся сзади, вновь предупредила его о приближении дракона. Странно, но боялся ученый не за себя, а за тех, кто следовал за ним…

– Прыгай!!! – завопил кто-то.

Уэллен инстинктивно бросился из седла наземь.

Лошадь завизжала от ужаса и боли, но кувыркающийся Уэллен видел лишь пыльную землю, которая вдруг вздыбилась и нанесла ему безжалостный удар. Он услышал грохот копыт и голос, похожий на голос северянина. Затем его снова перевернуло лицом вниз, и он ударился о землю носом. Нос свернуло на сторону, хлынула кровь, и Уэллен застонал. Мир сделался призрачным, то появляясь, то исчезая. Пока это продолжалось, сил Уэллена хватало лишь на то, чтобы удерживаться в сознании. Хоть и оглушенный, ученый не хотел поддаваться слабости: от драконьих когтей обморок не спасет. Уэллен, вопреки воспитанию, был из тех, кто предпочитает умереть, сражаясь до конца, сколь бы горек он ни был.

Он почувствовал вкус крови на губах, перевернулся и попытался разобраться в повреждениях. Сломанный нос, разбитые губы – чепуха. Счастье, что все остальное цело. Будь почва каменистой, могло быть хуже.