Текст книги "Освобождение души. Как я боролся с концом света"

Глава 6
Страна Восходящего солнца

Итак, несколько лет я осмыслял учение Бытия, а между тем получил стабильную работу и трудился в рамках жесткого графика. Также я познакомился с Кейт, женщиной из среды экстрасенсов, которая выразила желание узнать побольше об учении Бытия с тем, чтобы постигнуть скрытую в нем мудрость. Ее интерес подстегивал меня в моих поисках, и я стал делиться с ней всем, что узнал. Меня приводила в восторг возможность учить о Бытии и самом его смысле. Не могу сказать, что умел тогда донести до слушателя свои идеи. Но Кейт чудесным образом подбадривала и поддерживала меня на путях толкования.

Однажды один из мастеров боевых искусств спросил меня, какой из стилей я считаю самым эффективным. Обычно я на такие вопросы не отвечаю, но в тот раз, прежде чем я успел это осознать, у меня вырвалось: «Айки». Я вовсе так не считал, но губы сами произнесли это слово. И я против желания почувствовал, что это правильно. Я тогда не знал, что это такое, но был знаком с айкидо. Я стал искать наставника, но никак не мог найти того, чтобы понял меня. Мне попалось видео о мастере боевых искусств из Японии, который обучал Дайто-рю Айки-дзюдзюцу[5]5
  Комплексная боевая система, включающая в себя нагэ-вадза (бросковые приемы), осаэ-вадза (приемы удержания), тораэ вадза (технику захватов), батто-дзюцу (выхватывание меча с одновременным нанесением удара – современное иайдо), яри-дзюцу (искусство владения копьем), кэндзюцу (искусство владения мечом), бо-дзюцу (владение шестом, примерно 180 см), дзё-дзюцу (владение палкой длиной примерно 127 см), нагинатадзюцу (работа с алебардой). А также с некоторыми другими видами оружия. — Прим. перев.


[Закрыть], искусству, из которого родилось айкидо. В его школе Дайто-рю основной упор делался на айки[6]6
  Принцип и тактика в японских боевых искусствах, согласно которому защищающийся сливается с атакующим без столкновения и овладевает им, используя внутреннюю силу или энергию ки для выполнения встречной техники. — Прим. перев.


[Закрыть], базовый принцип его стиля. На том видео человек повергал противников без труда, даже почти не шевелясь. Все это выглядело не по-настоящему, но движения мастера были столь текучи и уверенны, что противостоять его атакам было невозможно. Я слушал, как учитель объясняет принципы своего искусства и не почувствовал фальши. Я понял, что должен поехать в Японию и встретиться с этим человеком. Через две недели я распрощался со своей работой и уже сидел в самолете.

Захватив электронный переводчик, я с утра пораньше пришел в зал для тренировок. Местный спортивный центр напоминал наши центры ИМКА[7]7
  «Юношеская христианская ассоциация» – молодежная волонтерская организация. Основана в Лондоне в 1844 году, насчитывает около 45 млн участников в более чем 130 странах мира. Не являясь религиозной организацией, проповедует идеи христианского экуменического движения. — Прим. перев.


[Закрыть], только с матами для тренировок. Мы встретились с учителем еще до занятий, и он за легкой трапезой рассказал нам, новичкам, о древних традициях его искусства, и о том, что он – один из немногих, кто обучает ему открыто. И пригласил нас посмотреть на тренировку. Если кому-то из нас понравится то, что он увидит, то учитель примет его к себе.

Я понял, что должен поехать в Японию и встретиться с этим человеком. Через две недели я распрощался со своей работой и уже сидел в самолете.

После трапезы он переоделся в наряд для тренировок, и урок начался. Мы стояли по краям матов и смотрели, как учитель одного за другим легким движением повергает наземь учеников – не смотря на их габариты. В тот день мы были не единственными потрясенными зрителями. С нами за тренировкой наблюдал и репортер японского журнала, посвященного боевым искусствам, он пришел сделать пару снимков. Судя по недоуменному выражению лица, он также не мог поверить своими глазам.

Позже он с поклоном сказал учителю, что не может понять, отчего ученики так быстро падали на землю. И признался, что не верит в то, что эта техника работает по-настоящему. Сказал, что у него черный пояс по дзюдо и он не прочь сам проверить действенность этой техники. И добавил, что не собирается писать статью о фальшивом искусстве.

То, что произошло потом, явилось полной неожиданностью не только для нас, но и для самого репортера. Учитель вытянул перед собой руку и попросил журналиста схватить его, будто намерен арестовать. Дзюдоист взял руку старого мастера в зажим и завел за спину, заставив учителя прогнуться в пояснице. Учитель спросил, готов ли репортер, и получил положительный ответ. В следующую секунду дзюдоист уже растянулся на мате, а старый учитель стоял выпрямившись, такой расслабленный, будто только что выпил бокал вина.

Дзюдоист поднялся, недоверчиво потряс головой и попросил еще одну попытку – мол, он не успел подготовиться. Старик улыбнулся и снова вытянул руку, сказав дзюдоисту не заходить ему за спину. Тот зажал руку старика и встал в устойчивую позицию. Учитель сказал: «На счет три я начну проводить прием. Готовы? Раз… два… три…» Неожиданно репортер рухнул, крепко приложившись затылком о мат. В некотором оцепенении он поднялся, низко поклонился и поблагодарил учителя.

Не успев сообразить, что учитель вряд ли позволит чужаку испытывать себя подобным образом, я спросил, нельзя ли и мне попробовать. Я уверен в себе, силен и молод – меня не так просто провести. Учитель согласился показать на мне тот же прием. И я оказался на полу. Резво вскочил на ноги, и учитель вытянул указательный палец и велел схватиться за него. Не успел я покрепче ухватиться за него, как уже летел вверх тормашками. Я встал, и мы пошли в раздевалку.

С того вечера я стал постоянным гостем додзё, но через некоторое время дала о себе знать старая травма спины, и мне пришлось прервать тренировки. Дело в том, что когда мне было 17, меня едва не затоптала несущаяся лошадь, вследствие чего мой позвоночник сжался, как мехи аккордеона. После того случая я уже не мог тренироваться в боевых искусствах так же активно, как раньше. Я всегда мечтал принять участие в контактных соревнованиях, но активные тренировки каждый раз оборачивались болями в спине, что обрекало меня, по меньшей мере, на несколько недель без спорта. Силовые упражнения были мне заказаны. Я рассчитывал на то, что тренировки по айки не повлияют на спину, но одно неудачное падение привело к тому, что ходить мне пришлось, пересиливая сильную боль. Тренироваться я больше не мог, но все же посещал занятия, правда, лишь как зритель.

Однажды я наблюдал за тренировками и вдруг увидел, как в додзё входит ученик. Мне показалось, что он светится. Я подошел к нему и спросил, как он этого добился. Ученик удивленно посмотрел на меня и сказал, что идет с физиотерапии по методу сотай-го[8]8
  Метод терапии, разработанный японским врачом Кейзо Хашимото. Основан на возвращении телу присущего ему равновесия. Основной метод – работа с мышцами, направленная не на преодоление болевых и неприятных ощущений, а на разрабатывание их в сторону естественного баланса. — Прим. перев.


[Закрыть] Он дал мне визитную карточку врача, и я поспешил договориться с ним о встрече. И пусть терапия не решила моих проблем со спиной, она в значительно мере облегчила боль и позволила двигаться куда свободнее, чем раньше. Я даже смог вернуться к тренировкам – а это и было моей главной целью. Кроме того, я почувствовал, что мне следует взять уроки у лечившего меня массажиста, и стал его частным учеником.

Через несколько лет я получил лицензию за право заниматься терапией сотай-го и открыл свою клинику, которой управлял из своего токийского дома. Работая с этим методом, я обнаружил, что подобная терапия может помочь людям с самыми разными проблемами, поэтому решил попробовать усилить ее эффект с тем, чтобы лечить еще большее количество недугов. Я молил о мудрости, но ответа пришлось подождать.

Глава 7
Испытание

Годом позже я ощутил острую потребность провести поиск видений, обряд, о котором я узнал, когда жил среди дикой природы и учился принципам выживания. Почти каждая «примитивная» культура рано или поздно осознает ценность духовных практик и обладает (или когда-то обладала) умением искать видения. Древние японцы, к примеру, уходили в пещеры и постились там во тьме и одиночестве, ища просветления. Австралийские аборигены ради того же просветления на месяц уходят в одинокое странствие по диким землям. Коренные жители Северной Америки несколько дней остаются один на один с природой без пищи и воды и ждут откровения. Новый Завет рассказывает, что Иисус 40 дней постился в пустыне. Формы разные, суть одна.

Мой первый поиск видения случился на восточном побережье США, в глубине соснового урочища – леса, растущего на плоской песчаной равнине – сплошь сосны, дубы и голубика. Там собралось более 70 человек из разных уголков страны с намерением пережить поиск. Несколько дней мы прожили там в палатках, пока нас посвящали в тонкости проведения обряда и подготовки наших личных зон поиска.

Одни и те же беспокойные мысли и чувства все кружились и кружились, будто мухи, которых никак не удается отогнать от лица.

Все мы долго бродили по лесу, подбирая подходящие места. Меня занесло далеко от тропы в густые кусты, которые были далеко не идеальным местом, так как над ними не было густой сени деревьев, могущей защитить от злого августовского солнца. Более того, к этому месту не вела ни одна тропа, и оно было настолько отдаленным, что проведя там несколько дней без пищи и заработав головокружение, я мог не найти дорогу обратно в лагерь. Но другого такого умиротворяющего и недоступного для внешнего мира места мне было не найти. Наши инструкторы не советовали мне идти туда – мол, оно и уединенное, и местность труднопроходимая. Но ощущения Правильности моего выбора было таким сильным, что я отмел все возражения, включая и те, что говорили о возможных трудностях. Я отметил центр круга, очерчивающего мое место для видений, затем, натянув от него проволоку, прочертил окружность. Землю, оказавшуюся внутри нее, я очистил от кустов и листьев. Затем выкопал за пределами круга ямку под отхожее место. Грядущие четыре дня и ночи я проведу в этом круге, выходя из него лишь по нужде и еще для того, чтобы оставить для инструкторов знак, что со мной все в порядке. Вся моя жизнь сосредоточится в этом круге.

Первый день поиска был знойным. Солнце немилосердно жгло меня. Единственную тень – едва с меня размером – давала сосенка, росшая неподалеку. День я провел, перемещаясь за тенью, словно стрелка часов. Будто этого было мало: солнечные лучи, накалив баклажки с водой, сделали ее по вкусу похожей на пластмассу. И никаких откровений, которых я так ждал, – не день, а сплошное разочарование. Однако же это не помешало мне к полудню разобраться почти со всеми двадцатью вопросами, что я приготовил. Многое из того, что я полагал важным, показалось мне в тот день не заслуживающим внимания и даже неуместным. Большинство занимавших меня ключевых проблем на деле обернулось пустышкой, о которой более не стоило беспокоиться.

Но, несмотря на смену приоритетов, все же оставалось много нуждавшихся в разрешении задач. Одни и те же беспокойные мысли и чувства все кружились и кружились, будто мухи, которых никак не удается отогнать от лица. В современном мире человек этих мыслей и не замечает, ибо инстинктивно гонит их прочь – включая телевизор, слушая музыку, блуждая в Интернете, завязывая пустой разговор – короче говоря, занимая себя чем-либо. Всегда под рукой оказывается что-то, чем можно отогнать назойливых мух.

Ночное небо было полно звезд, и я много часов просто глядел на них, пытаясь успокоить разум. Даже комары, которые роились вокруг и изводили своим писком, не беспокоили меня так, как жужжание собственных мыслей. У меня с собой был кусок брезента на случай дождя. Я завернулся в него с головой и постарался задраить каждую лазейку, через которую комары могли бы проникнуть ко мне. Более или менее помогло – но ничто не могло заставить замолчать жучка в моей голове.

Утро встретило меня моросящим дождем, который не прекращался два дня и ночь. Мне даже захотелось – исключительно ради разнообразия – чтобы солнце начало вновь жечь мне голову. Монотонная морось отупляла, но муха у меня в голове так и не сбилась с ритма.

Где-то в полдень третьего дня мой разум начал понемногу успокаиваться. Шум стал сменяться периодами тишины. Этим вечером облака разошлись, открыв дорогу лучам закатного солнца. Я взобрался на несчастное деревце, способное лишь на убогую тень, принудив его склониться под моим весом, и смог сполна насладиться закатом. Когда из твоей жизни исчезают привычные развлечения, начинаешь видеть красоту обыденности. Прекрасно понимаю, как приговоренный к одиночному заключению жаждет хоть краем глаза увидеть небо. Я пообещал себе, что отныне буду каждый день находить время полюбоваться подобной невзыскательной красотой.

Этим вечером мой разум успокоился, и я решил, что одолел подъем, но стоило солнцу закатиться, меня накрыла волна разочарования и досады. Внутри меня беспричинно кипели неприглядные чувства. Я спросил себя: «Ну почему я такой козел?» И, к своему удивлению, ответил: «Потому что голодный как волк». В этот момент и разочарование, и голод исчезли без следа.

Я спросил себя: «Ну почему я такой козел?» И, к своему удивлению, ответил: «Потому что голодный как волк».

В ту ночь я то спал, то просыпался от чувства, что что-то темное смотрит на меня из-за пределов круга. У меня с собой был фонарь, который я то и дело направлял в ту сторону, но не мог разглядеть никого. Я знал – что бы там ни было, оно не принадлежит физическому миру. Стоило мне осмотреться, как ощущение исчезало, но лишь я проваливался в сон, оно возвращалось. Я погрузился в медитацию и простер вкруг себя ощущение любви и тепла. Помогло, и тогда я распространил это чувство на весь лес, потом на штат, на страну, на всю планету. Оно росло, росло, и вот уже ничто не могло быть вне него. Даже Сатана, если он существует, был принят в этом кругу. И я погрузился в спокойный и глубокий сон.

На следующий день граница между темной и светлой сторонами духа пошла волнами. Я был в прекрасном, чистом месте, и из меня будто изливался во Вселенную свет, но это чувство вдруг сменялось ощущением напряжения и беспокойства. Беспокойство это было так сильно, что мне приходилось, прохаживаясь внутри круга, буквально втаптывать его в землю. А когда оно исчезало, я снова оказывался в свете. По мере очищения этот круговорот повторялся снова и снова. Что днем, что ночью я то и дело впадал в короткое, вроде бы случайное сонное забытье без сновидений.

В последний день я пробудился при роскошном восходе солнца. В этот день каждый должен был покинуть свой круг поиска – искание подошло к концу. Но теперь, когда оно завершилось, мне вовсе не хотелось прерывать его. Я наконец достиг совершеннейшей тишины, в которой был открыт всему, что меня окружало. Казалось все вокруг – и растения, и животные – все были моей семьей. Они поддерживали меня в моих духовных устремлениях, и теперь ничто не мешало нашему общению. Я чувствовал, что с деревьями мне общаться легче, чем с людьми, ибо им неведомы себялюбие и разобщенность. Еще час я говорил со своей новой семьей, но потом решил все же покинуть то место, так как меня могли начать искать. Строго говоря, поиск закончился. Но, по сути, он не закончится никогда.

Я прожил в лесном лагере еще несколько недель, а потом вернулся в суматошный и торопливый Токио. Я знал, что мне предстоит отыскать нового учителя боевых искусств, чтобы продолжить раскрываться в правильном направлении. Я попал к мастеру, который обучал обращению с мечом и коротким посохом. Я с головой погрузился в обучение, стараясь впитать всю его науку. Учитель подходил к тренировкам очень добросовестно, каждому ученику уделяя время, пусть и небольшое, зато каждый урок, что, по-моему, весьма благотворно влияло на процесс.

Я был несколько разочарован тем, что ни один из моих приемов не действовал на учеников этого мастера. К тому времени я уже был обладателем черного пояса, но моя тренированность оказалась бесполезной. Тогда я решил напрочь забыть все, чему учился ранее, и начать с чистого листа. Я не умел ничего.

Глава 8
Амазонка

Пережив поиск видений, я пришел к заключению, что мне стоит пожить в джунглях в каком-нибудь тамошнем племени. Я не мог четко сформулировать когда, где и зачем мне делать это, однако в какой-то момент я почувствовал, что учиться этому обряду мне лучше непосредственно у людей, которые всю жизнь живут в тесном контакте с природой. Я понятия не имел, чему, собственно, собираюсь у них учиться – знал лишь, что должен. Поэтому через четыре года после моего первого поиска я в составе группы экотуристов[9]9
  Туризм, включающий путешествия в места с относительно нетронутой природой, с целью получить представление о природных и культурно-этнографических особенностях данной местности, который не нарушает при этом целостности экосистем и создает такие экономические условия, при которых охрана природы и природных ресурсов становится выгодной для местного населения. – Прим. перев.


[Закрыть] отправился в Эквадор. В рамках этого 10-дневного похода мы должны были, спустившись с Анд, пройти загадочными туманными лесами[10]10
  Иначе – моховые леса, влажный тропический горный вечнозеленый лес, произрастающий в полосе конденсации туманов, начинается, как правило, от высот 500–600 м и достигает высоты до 3500 метров над уровнем моря. Здесь значительно прохладней, чем в равнинных тропических лесах, ночью температура может снизиться почти до 0°С. – Прим. перев.


[Закрыть] и выйти в бассейн Амазонки, где за оставшиеся пять дней мы могли в полной мере погрузиться в быт и культуру местной деревеньки. В конце июля я прилетел в Кито, где меня уже ждали остальные члены группы – 13 замечательных людей, прибывших в Южную Америку из разных уголков планеты. Несколько дней мы провели в Андах и познакомились там с индейским шаманом из племени кечуа[11]11
  Индейский народ, проживающий в Эквадоре и Перу. – Прим. перев.


[Закрыть], который жил в долине между двумя вулканами. Перед нашим спуском в джунгли он предложил нам пройти церемонию очищения.

Церемония проходила в напоминающей подземелье комнате под кирпичным домом. Мы разделись, и шаман вместе со своим сыном обмыли наши тела и волосы настоями трав. Для изгнания тьмы в ход шли камни и яйца, нас даже окуривали с безопасного расстояния подожженным ромом. Удивительные энергия и тепло разливались по телу. Несмотря на всю странность этого ритуала, каждый из нас признал, что после него начал чувствовать себя значительно лучше. В один голос мы признали, что в целом наши тела стали легче и чище.

После церемонии, порядком проголодавшись, мы отправились в ресторан. Нас заранее предупредили, что из-за вызывающих диарею бактерий в эквадорской водопроводной воде можно пить только воду из бутылок. Без задней мысли я заказал себе салат. Лишь позже я понял, что его наверняка мыли в воде из-под крана, поскольку на следующий день со мной случился сильнейший приступ диареи. Я не мог ничего есть еще дня три, но, несмотря на бедственное положение моего кишечника, с воодушевлением встречал каждый новый день пути.

Наш спуск с гор проходил через городок Шелл (такое название он получил в честь нефтегазовой компании, которая его построила), стоявший на самом краю дождевых лесов. Местному племени индейцев ачуар[12]12
  Индейский народ, коренные жители Монтани – области предгорий Анд на востоке Перу, восточнее от р. Укаяли, примыкающей к равнинам Амазонии. – Прим. перев.


[Закрыть] принадлежал небольшой ангар с несколькими винтовыми самолетиками, на которых они доставляли людей в свою деревню в джунглях. Нам тоже предоставили самолет, управляемый специально обученным местным, и наше небесное приключение началось.

Наш пилот держался высоко над лесом, двигаясь вдоль излучины реки на восток. Джунгли под нами тянулись во все края горизонта. Едва мы приблизились к взлетно-посадочной полосе его родной деревни, пилот оглянулся на нас с усмешкой, и в этот самый момент мы резко нырнули к реке. Немного накренившийся самолет летел так низко над водой, что его крылья едва ли не скользили по воде вслед за стремительным речным потоком. Моя соседка, очень общительная австралийка, от страха схватила меня за руку, я же не мог унять совершенно счастливую улыбку.

Наконец слева от нас параллельно реке появилась грязная взлетно-посадочная полоса, вдоль которой выстроились дети-ачуар, пришедшие посмотреть на посадку самолета. В момент приземления брызнувшая во все стороны грязь залила окна нашего самолета. Мальчишки тут же побежали прятаться, девчушки же, как и подобает настоящим амазонкам, остались стоять на месте. Тем временем мы выбрались из самолета и, уйдя со скользкой грязной взлетно-посадочной полосы, воздали богам хвалу за успешное приземление.

Мальчишки тут же побежали прятаться, девчушки же, как и подобает настоящим амазонкам, остались стоять на месте.

За нами прилетел второй самолет, и мы, как перед тем индейские дети, выстроились вдоль взлетно-посадочной полосы посмотреть на приземление. Как только новая партия прибывших немного пришла в себя после полета, нас провели к берегу реки, где нас ждала пара моторных лодок. На них мы и направились вниз по течению к финальной точке нашего путешествия – маленькой окруженной озерами деревушке с традиционными хижинами ачуар, в которых нам предстояло жить.

Следующие несколько дней мы вместе с проводником-индейцем ходили в пешие походы по окрестным лесам, изучая особенности их экосистемы, тонкую взаимосвязь их флоры и фауны. Мы узнали, какие растения можно есть, какие лечат. Было удивительно, насколько много мог тропический лес предложить для создания чрезвычайно ценных, пока еще даже не открытых лекарств, и как мало пищи мог в нем найти человек. Удивило нас и то, что и в джунглях сельское хозяйство требует определенных навыков. В племени эта забота лежала на женщинах. Мужчины отвечали за рыбалку, охоту, строительство домов и защиту племени. Изо дня в день женщины были вынуждены тяжело работать, однако их жизнь не была сопряжена с таким количеством опасностей, как у мужчин.

Утром второго дня мы забрались так глубоко в джунгли, что возвращались по реке. Несколько часов мы медленно плыли по извилистым притокам, своими водами питавшим Амазонку. Желающие могли воспользоваться лодками, однако большинство из нас плыли сами. По пути мы встречали множество диких животных: речных дельфинов, красных обезьян, огромных черепах и ленивцев. Хотя в этих местах обитали анаконды, кайманы и пираньи, мы не особо о них беспокоились, поскольку за нами зорко следили наши проводники-ачуары.

Мы также слышали о крошечных рыбках, которых привлекает запах человеческой мочи. Учуяв соответствующий запах в воде, они забираются в мочеиспускательные каналы неосторожных людей, решивших облегчиться в воде. Их тонкие острые плавнички намертво впиваются в плоть жертвы и не дают им выбраться назад. Все это очень болезненно, и спасти бедолагу может только операция. Мы не были уверены в правдивости этих историй, но решили не испытывать судьбу.

Вечером, добравшись наконец до деревни, мы изнывали от голода и усталости. После того как мы насладились блюдом из пираньи и толченой маниоки, нас пригласили принять участие в обряде, который проводил шаман из соседнего племени. Чтобы впасть в транс, племя ачуаров, как и многие другие индейские племена, потребляло различные травяные составы. Мне с моим негативным опытом бегства от реальности с помощью самых разных веществ трудно было поверить, что эти составы могут действительно помочь духовному поиску. Несмотря на эти сомнения, я чувствовал, что мне стоит принять участие в обряде, ведь он непременно приведет меня к какому-то чрезвычайно важному откровению.

Инструктор нашей группы кратко описал нам суть предстоящей церемонии. С помощью особого галюциногенного травяного состава, который местные называли «натем», мы отправимся в своеобразное духовное путешествие, во время которого каждый из нас получит собственный ценный урок. Мы получим ровно то, что нам нужно, однако это вполне может оказаться совсем не тем, чего мы желали. Нас предупредили, что бояться или сопротивляться происходящему не следует, поскольку это может иметь дурные последствия. Натем не изменит наше самосознание или образ мышления. Он лишь поможет нам настроиться на некую Божественную частоту, которая передаст нам все необходимые знания. Лишь нам решать, как поступить с полученными уроками после окончания путешествия, но в ходе самого духовного путешествия мы должны быть максимально открыты. После обряда у нас будет достаточно времени, чтобы записать все, что нам откроется, обдумать и сделать собственные выводы. Пока же всем, решившимся принять натем, следовало поститься. Церемония была назначена на вечер следующего дня.

Погруженный в тихую песню-молитву, он благословлял неоново-оранжевое варево, томившееся на огне большую часть дня.

Назавтра после полудня мы в молчании и молитвах отправились в трехчасовой поход до деревни шамана. Подойдя к ней, мы решили утроить получасовой привал, чтобы подготовиться с помощью медитации и составить список вопросов, ответы на которые надеялись получить во время обряда. Уже тогда я знал, что увиденное мною откроет мне глаза на суть моей жизненной миссии.

После медитации мы продолжили путь. Дойдя до широкой и довольно глубокой речки с быстрым течением, мы разглядели на другом берегу несколько удивленного индейца в набедренной повязке, молча наблюдавшего за нашим приближением. Вслед за проводником мы по одному перешли речку по переброшенному через нее дереву, затем, минуя небольшое ущелье, поднялись на возвышенное плато, где располагалась деревня. Оттуда открывался удивительный вид на бесчисленное количество притоков Амазонки.

Местные приветливо встретили нас и указали место, где нам можно было поставить палатки, – чуть в стороне от хижин, рядом с огородами. После того как мы закончили ставить палатки, нам еще раз объяснили суть грядущей церемонии. Нужно было решить, кто из нас первым примет натем, а кто будет им помогать. Помощникам следовало сопроводить путешественников до подходящего места в лесу и обеспечить их безопасность во время церемонии и при возвращении.

С высокой скалы открывался чудесный вид на освещенные прощальными лучами закатного солнца бесконечные леса и реку, шириной, должно быть, в сотни метров. В благоговейном молчании мы ждали ночи и начала церемонии. Где-то через полчаса нас пригласили в хижину шамана и попросили присесть на скамейки, расставленные по стенам комнаты. Хижины индейцев-ачуар представляют собой навесы, покрытые сверху пальмовыми листьями, так что, по сути, мы сидели на открытом воздухе.

Инструктор нашей группы предложил мне первым принять натем. Я согласился и пересел поближе к шаману, одетому в традиционный наряд с оранжевым оголовьем из перьев попугаев. Погруженный в тихую песню-молитву, он благословлял неоново-оранжевое варево, томившееся на огне большую часть дня. Еще несколько раз с любовью перемешав натем и доведя его тем самым до готовности, он наконец обернулся и поприветствовал нас.

Шаман попросил меня сеть на табуретку перед ним и благословил меня пером. Пристально глядя мне в глаза, он наполнил красивую глиняную чашу оранжевой жидкостью. Передав ее мне, он пояснил переводчику, что я должен залпом выпить все до последней капли.

Чаша была полна до краев, и мне стоило труда не разлить ее. Нас предупреждали, что натем – напиток горький и выпить его одним духом может быть непросто, однако он оказался не так уж плох. Тем не менее выпил я его хотя и быстро, но все же с трудом, поскольку мой желудок, изнуренный голоданием, напрочь отказывался принимать что-либо.

Опустошив чашу, я прополоскал рот водой и вернулся на свою скамью в ожидании путешествия.

Со своего места на скамейке я прекрасно видел, какие порции шаман наливал каждому из участников. Непонятно почему, но большинство из моей группы получило напитка в разы меньше, чем я, хотя почти каждый из них весил больше меня и постился меньше. Было очевидно, что меня ожидает невероятный аттракцион.

Когда последний из нас допил свою порцию, шаман предупредил, что действие напитка начнется примерно через час и продлится приблизительно столько же. При первых же признаках начала путешествия помощники отведут нас в лес, где мы сможем очиститься и наконец увидеть то, что нам послано.

Через пятнадцать минут все сосуды а моем теле начали вибрировать, кровь словно наполнилась статическим электричеством, затем начала кружиться голова. Я сказал об этом своему помощнику Ларри. Он же уверил меня, что это лишь мое воображение, потому что пятнадцати минут слишком мало для того, чтобы напиток возымел действие. Однако, когда я признался ему, что меня тошнит, он без дальнейших препирательств помог мне выйти из хижины, и мы направились к лесу. Все кружилось перед глазами, желудок протестовал, ноги дрожали так, что я не мог самостоятельно двигаться и всем весом опирался на Ларри – а ведь мы не прошли и полпути. Никогда в жизни я не ощущал такого головокружения и полной дезориентации.

У самой кромки леса я упал на четвереньки и меня вырвало. После нескольких сильных приступов рвоты я повалился на спину, благословляя едва покачивающуюся подо мной твердую землю. Тут мне на лоб сел комар и впился своим жалом в мой третий глаз. Путешествие началось.

Я услышал волнообразную вибрацию, словно разом запели миллионы цикад. Звук то усиливался, то затихал, наращивая интенсивность и темп по мере того, как промежутки между пиками сокращались. Я ощущал, как от центра моего тела к голове поднимается энергия. Достигнув макушки, эта нестерпимая, пронзительно острая от нарастающего давления энергия наконец взорвалась, вулканом извергнувшись из моей головы.

Первое, что я увидел, была маленькая голубая бабочка с похожими на глаза пятнышками на крыльях. Затем передо мной мелькнула необычно окрашенная флуоресцирующая ящерица. Я понял, что я больше не в лесу, а в самом сердце земли. И тут пугающе мощный голос воззвал ко мне. Пришло время мне получить свой урок.

Сначала мне поведали о цели жизни на Земле. После голос рассказал о разрушении и обновлении, которые принесет нам ближайшее будущее. Мне поведали о пришествии Христа и о том, как оно приведет к постепенному сдвигу в сознании всего человечества, объяснили суть моей миссии, дав несколько наставлений на сей счет. Голос сообщил, что человечество находится на пороге чудесного просветления, однако сначала необходимо изобличить людские пороки.

Свет сознания, исходящий из центра Галактики, все быстрее будет заполнять Солнечную систему. И вместе с ним коррупция, жадность и эгоизм обратятся против самих себя, уничтожая все, чего они коснутся. Быстро, один за одним падут три столпа человечества – экономика, экология и общество. Все, основанное на лжи и эгоизме, развалится, обнажив свою суть.

Я увидел два возможных исхода, которые будут определены в зависимости от того, какую позицию займет человечество в момент обрушения сущего. Если люди останутся такими же эгоистичными и отрицательно настроенными, будут сопротивляться позитивным переменам, их ждут поистине адские страдания. Человеческая популяция так же, как и большая часть флоры и фауны Земли, практически вымрет. Невыносимые страдания, грозящие человечеству, охватили меня, никогда я не испытывал подобного ужаса. С другой стороны, если люди примут грядущие перемены позитивно, с максимальной любовью и уважением ко всему живому, пережить этот период будет значительно легче. Но и при таком условии страдания будут невыносимыми, так много накопили мы отрицательной энергии. В обоих случаях население Земли сократится, после чего оставшаяся его часть перейдет к поистине вдохновляющему, осознанному и жизнеутверждающему образу мышления и бытия. После всех этих перемен жизнь на Земле станет богаче. Люди будут вести яркую вдохновенную жизнь, ощущая неразрывную связь со всем сущим. То, что сегодня мы называем чудесами, станет обычным делом, людям они будут казаться совершенно нормальными и естественными.

Земля – это и школа, и учитель. Здесь человека тренируют так же, как спортсмена перед важными соревнованиями. Разве тренер нянчится со своим подопечным, кормя его пустыми обещаниями грядущих мастерства и успеха? Конечно нет. Он подвергает его суровым испытаниям, поскольку знает, что только тяжелые тренировки развивают и силу, и мастерство спортсмена. Вопрос лишь в том, готов ли к этому его ученик. Так же и жизнь на Земле – своего рода тренировка для нас. Только направлена она не на то, чтобы дать нам что-то, а напротив, на то, чтобы убрать все то ложное, что мешает нам постичь суть бытия.