Текст книги "Одной дождливой ночью"

7

– Эй, ребятки, давайте-ка почистим ее, – сказал Бадди, аккуратно тыкая в тело носком ботинка. – Посмотрим, как наша Смоляная Телка выглядит подо всей этой херней.

– Мне кажется, лучше вызвать полицию, – сказала Шейла.

– Не дури, – отмахнулся Бадди.

– Я серьезно. Она напала на тебя.

– Никаких легавых не потерплю.

– Согласен, – включился Дуг. – Оставим ее себе. – Усмехнувшись в сторону Бадди, он сказал: – Глянь-ка, нам не хватало одной девчонки для тебя – а она возьми и сама явись!

– Двинутая сучка, – пробормотал Бадди.

Лу не мог отвести взгляд от молодой женщины. От ее вида ему становилось дурно. С тех пор как он вышел в фойе со всеми остальными и увидел ее, все его тело морозило и потряхивало. Вчера ночью они разобрались с Чайди… а теперь доставщица пиццы, вся с ног до головы в какой-то черной дряни, сделавшей ее похожей на негра, пыталась грохнуть Бадди.

Как будто мстила.

Чертовски странно.

Как они успели понять, «черной дрянью» оказался дождь… если, конечно, то, что сейчас лилось с неба, можно было назвать дождем.

Лу пытался убедить себя в том, что перед ним – обычная женщина, доставлявшая им пиццу и застигнутая непогодой. Но это нисколько не умаляло его страхи. С каких это пор дождь – черный? Зачем, черт побери, ей понадобилось бросаться на Бадди с камнем наперевес?

Он не мог избавиться от ужасного чувства, подсказывавшего, что во всем этом как-то замешан мертвый Чайди.

Бадди и Дуг были напуганы до чертиков. Они могли перемигиваться, подшучивать над всем, что произошло, и все такое прочее – но он видел застывший ужас в их глазах.

– Что ж, – заявил Бадди после нескольких минут всеобщего молчания, – давайте оттащим ее в сортир.

– Не знаю, стоит ли нам вообще ее касаться, – произнесла Шейла.

Дуга явно развеселила дрожь в ее голосе.

– Божечки-святы, оно заразное! – противным фальцетом вывел он.

– Да хватит ржать! Мы не знаем, что это за черная штука на ней!

Бадди развел руками и улыбнулся ей. Его рубашка и джинсы были замараны – результат борьбы с женщиной. Сами руки выглядели незапятнанными, но черная субстанция на них явно попала – просто позже он обтер их о штанины. Тускло-серые пятна все еще виднелись на внутренних сторонах его запястий.

– Если это какая-то зараза, я ее уже схлопотал. Сейчас и тебя заражу! – он рванулся вперед, к Шейле, протянув руки.

– Прекрати! – вскрикнула она пятясь. – Это не смешно, дурак.

Оскалив зубы, Бадди развернулся к Синди. Она осталась стоять на месте.

– Кончай балаган, – бросила она ему.

– Ладно, ладно, – он опустил руки. – Эй, братва. Я вымазался – и вроде жив, сечете?

– Никогда не слышал про инкубационные сроки?

– Какие-какие сроки? – спросил Дуг ухмыляясь.

– Ну, это, я так понимаю, когда девчоночьи инкубаторы подтекают, – пояснил Бадди.

– Да все вы прекрасно поняли, – надулась Шейла.

– Вот-вот, – вступился за нее Лу. – Ящик, что ли, не смотрите? Инкубационный срок – это промежуток времени, который должен пройти, прежде чем болезнь выкажет первые симптомы.

– Я знаю, о чем она, щегол, – фыркнул Бадди. – Но это тупо. Дождь шел-то только минуту – ну две от силы, – пока не пришла эта бешеная манда. То есть с учетом наших с ней терок прошел пяток-другой минут.

– Твоя правда, – поддакнул Дуг.

– В общем, я что хочу сказать, дотрагиваться до нее ни фига не опасно, – подвел черту Бадди.

Дуга его слова, похоже, убедили окончательно:

– Я подсоблю, – сказал он.

Бадди взглянул на Лу.

– Ну хорошо, – протянул тот.

– Вы, парни, берете ее за ноги. И держите крепче, мать вашу. Если она упадет на ковер, ковру будет кобздец.

Лу с Дугом заняли позицию у ног растянувшейся женщины. Она носила низкие каблуки. Там, где обувь не была заляпана черным, проглядывал зеленый цвет. Колготок на ней не было, голени и лодыжки были мокрыми. Влажный подол платья забился ей между колен и облепил бедра, будто посаженный на клей. Кое-где ткань еще сохранила свой первозданный цвет – тоже зеленый.

Лу вдруг понял, что отстает – Дуг уже оторвал ее левую лодыжку от пола.

Он не хотел дотрагиваться до нее, но все же сомкнул руки на ее правой лодыжке. Он ожидал, что кожа будет холодной. Ничего подобного – теплая. И внезапно часть его страхов отступила. Вроде как он даже почувствовал себя лучше.

Она – обычная женщина, – сказал он себе, и на пару с Дугом они подняли ее ноги в воздух. Бадди, сидя на корточках, ухватил ее под мышками – и выпрямился вместе с ними. Внезапное перераспределение нагрузки едва не вырвало ее лодыжку из рук Лу.

– Тяжела бабенка, а? – отметил Дуг.

Да, тяжелее, чем выглядит, – подумал Лу, делая осторожные шажки назад.

Женщина была хорошо сложенной… и довольно высокой.

– Это ее юбка по полу, что ли, волочится? – спросил Бадди.

– Есть немного, – кивнула Синди.

– Ну так поправь это дело, черт возьми.

Морща нос, Синди подошла к ним и расправила юбку женщины – теперь та равномерно свисала с обоих сторон ее тела, не касаясь пола. Отойдя, Синди нахмурилась, глядя на черные пятна, оставшиеся на руке.

– Говорю тебе, – произнес, проходя мимо нее Бадди, – не о чем волноваться.

Он вышел вперед Дуга с Лу и взял в сторону лестницы.

– Мы потащим ее наверх? – спросил Дуг.

– В мою комнату, – счел нужным уточнить Бадди.

Лу поначалу думал, что они отнесут ее в гостевую уборную на первом этаже, но тут до него дошло, что там были только раковина и туалет – ни ванны, ни душевой. Спальня Бадди, что была на втором этаже, была сопряжена с отдельной, персональной умывальней – с личным толчком и большой ванной.

Видимо, туда он ее и собирается положить.

Он подумал над тем, станут ли они снимать с нее одежду.

Нет, если до этого дойдет, Шейла с Синди вряд ли захотят участвовать. Или наоборот, возьмутся сами, а нам скажут, чтоб вышли и не глазели. Женская солидарность – странная штука.

Бадди начал подъем по лестнице. Голова женщины была прижата к его животу.

Бретельки ее платья, напоминавшие широкие ленты, были всем, что закрывало ее плечи. Платье было хоть и с низким вырезом – но с приличным низким вырезом: ни сами груди, ни ложбинку между ними он не открывал. Хотя то, что грудь неплохая такая, славненькая, было видно уже по тому, как облепила ее ткань.

Парень, ты пялишься на сиськи, – прозвучал в голове Лу насмешливый голос. Раньше он вклинивался в его мысли всякий раз, когда он брался за что-нибудь вроде вырезок из журнальчиков или кассет с киношками определенного жанра – опять спускаем, скрипач? Смотри клешню-то не выверни! Выше руку, легче кисть! Но с возрастом он научился затыкать его. Я что, не мужик, что ли? Да. Смотрю на сиськи. Ты сам глянь, как они классно трясутся.

Шейла и Синди, оставшиеся позади, молчали.

Им-то, наверное, вся эта затея была не по душе.

Он вдруг захотел, чтоб они и вовсе ушли. Как бы Шейла ему ни нравилась, она была та еще недотрога. Вместе они были с лета, и она ни разу не давала ему даже шанса. Синди, конечно, не такая ханжа – но непременно поднимет вой, если Дуг предпочтет ей какую-то замарашку, подобранную на улице.

Вот непруха.

Эта женщина – у нас в плену. В нашей власти. Мы могли бы… ну… сделать что-нибудь с ней. Но пока здесь эти две ссыкухи…

Лу удивился, поняв, что не заметил, как миновал лестницу. Восхождение далось легко. Они прошли через спальню Бадди в его персональную уборную. Включив свет локтем, Бадди отдышался и сказал:

– Давайте ее прямо в ванну, ребята. Так, чтоб она не замазала тут все.

Так и поступили: сперва Бадди сгрузил свою часть ноши внутрь, следом – Дуг и Лу: сначала левую, затем – правую ногу женщины.

– Отличненько, – прокомментировал Бадди. – Теперь брысь отсюда.

У Дуга отвисла челюсть.

– Что?

– Идите вниз, оба. Пошарьтесь на кухне, найдите там чего-нибудь поесть-попить.

– Я думал, мы собираемся помыть эту красотку.

– Никаких мы, щегол. Я буду ее мыть. Она – моя.

– Эй, мужик, а как насчет того, что мы помогли тебе дотащить ее сюда?

Лу, чувствуя себя ограбленным, кивнул, но ничего не сказал.

– Да, спасибо вам, спасибо вам всем, – сказал Бадди. – Теперь катитесь.

– Это нечестно!

– Пошли, – в дверях ванной появилась Шейла и взяла Лу за запястье. – Мы в этом не участвуем.

Говори за себя, – подумал он. Но спорить не стал – позволил Шейле увести себя прочь от дверного проема.

– Мужи-и-и-к, – протянул Дуг. – Нехорошо так поступать.

– Пошли, – следом за Шейлой подоспела Синди.

– Мудак ты, Бадди! – не отступался тот.

– Оставь его, – в голосе Синди прибавилось раздражения. – Что ты с ней делать-то будешь, герой-любовник? Она для тебя старовата.

Но не слишком, – подумал Лу.

Помешкав еще немного, Дуг вышел следом за Синди из уборной Бадди. Его лицо было пунцовым. Он выглядел так, будто вот-вот расплачется или полезет на кого-нибудь с кулаками.

– Кто-нибудь, заприте дверь, – приказал Бадди.

Дуг обернулся и с силой захлопнул ее.

– Ну не дуйся, – сказала ему Синди.

Сунув пальцы под пряжку его ремня, она потащила его за собой.

Лу хотел бы, чтобы Шейла выкинула какой-нибудь похожий трюк по отношению к нему, но она продолжала тянуть его за руку:

– Пойдем-пойдем. Перекусим чем-нибудь. Синди права, оставь его.

8

Дениз, убедившись, что плита выключена, пересыпала попкорн из сковородки в пластиковую миску.

Кара копалась в шкафу в поисках напитков.

– Что Том любит больше – «Пеппера» или «Пепси»? – спросила она.

– Думаю, «Пепси». У тебя найдется?

– Конечно. Есть еще «Кола», но она вишневая. Слушай, поторапливался бы Том! Попкорн вкусный, пока теплый. Нет, в смысле, он и потом ничего, но – уже как-то по-другому, правда ведь?

– Сущая правда.

– Что мы будем делать, когда он придет? – Кара насупила брови от волнения. – Надо же что-то интересное придумать. Не будем же мы крутить ему мой день рождения?

– Как скажешь – так и будет.

Дениз извлекла из серванта три стакана, потом вернулась к холодильнику – за кубиками льда.

– У меня есть пара неплохих фильмов на кассетах. Мама записала их с разных каналов для меня.

Кара стала перечислять их, и Дениз пожалела, что оставила взятые напрокат кассеты дома. Конечно, для Кары ни один из тех фильмов, по-хорошему, не подошел бы, но…

Почему бы не позвать Тома потом ко мне? Лин сказала, что они с Джоном вернутся рано. Так почему бы и нет? Посидим потом вместе… наедине.

Сама идея взволновала ее. Конечно, родители бы это не одобрили. Но они же никогда не узнают. Главное – не увлекаться.

– …Так что думаешь? – вывела ее из водоворота мыслей Кара. – Что вам подойдет? Понимаю, для всей этой диснеевской чуши вы, ребята, староваты, но… может, «Шпана и пиратское золото» подойдет? Или «Вкуснятина»[5]5
  «Вкуснятина» (англ. «The Stuff») – американский фантастический фильм ужасов с элементами комедии 1985 года, снятый Ларри Коэном.


[Закрыть]? Видела «Вкуснятину»?

– По-моему, нет.

– Ой, он такой смешной и классный, этот фильм! Там про какую-то белую тягучую штуку, вроде патоки или сгущенки. В общем, она была вкусная и ее все ели, а потом стали превращаться в таких мерзких монстров! Брутальненько, а? Но и смешно тоже. Уж это-то точно не детское кино – вдруг Тому понравится? Он же у тебя любит ужастики?

– О да. Но ты-то его уже смотрела.

– А я не прочь посмотреть еще раз! Люблю пересматривать классные фильмы. «Вилли Вонку» я смотрела не меньше сотни раз, это уж точно.

– Сотни?

– Ну, если быть точной, думаю, где-то семьдесят восемь или восемьдесят раз. Никогда не считала.

Пододвинув миску с попкорном, она полила его маслом и посыпала солью.

Раздался звонок в дверь.

– А вот и он! – просияла Кара.

– Хорошо поспел, правда? – Дениз подхватила бутылку «Пепси». – Понесешь стаканы?

– Конечно! – Кара принялась собирать их, прижимая к груди рукой один за другим.

– Не боишься, что уронишь? – усомнилась Дениз в надежности такого способа транспортировки стеклянной посуды.

– Я же не папа, – фыркнула Кара.

В дверь еще раз позвонили.

– Иду! – откликнулась Дениз.

Сняв дверную цепочку, она выглянула в щель.

– Какой паро… Том?!

Острый наконечник зонта, с силой просунутый кем-то с той стороны двери, едва не выбил ей глаз. Она отшатнулась. Зонт рванулся в сторону, распахивая дверь.

– Привет, Дениз, – прошипело существо, вставшее в проеме.

То был, как ни странно, все-таки Том. С лицом, густо вымазанным чем-то черным и блестящим.

Замахнувшись зонтом, он хлестнул ее им поперек живота. Ахнув, Дениз согнулась. Следом трость обрушилась ей на спину. Мокрые складки смягчили удар, но его силы хватило, чтобы сбить ее с ног.

Падая, она умудрилась повернуться и вцепиться рукой в отведенный для нового удара зонт. Такого Том явно не ожидал – и, прежде чем она ударилась плечом об пол, оружие вылетело из его рук и полетело в коридор. Зонт шлепнулся о кафельные плитки, во все стороны от него сразу поползли зловещие черные струйки.

Том пнул ее ногой в бок.

– Эй! – послышался из коридора крик Кары. – Ты что? Хватит!

Последовал новый удар – под ребра.

И, несмотря на боль, сковавшую тело, Дениз поняла, что сознание – не оправившееся толком от шока – задается риторическими вопросами: за что? почему?

Вцепившись Дениз в плечи, Том рванул ее на себя, заставив встать на колени. Потом его руки переползли на ее горло.

Дениз выгнулась, но вырваться не получилось. Голову мигом окутали теплые, терпкие волны немоты. В ушах зазвенело. Все вокруг – стены, мебель, Кара с широко раскрытым ртом – вдруг поплыло и стало затягиваться какой-то мерцающей, будто сварка, синей дымкой.

Она попыталась лягнуть Тома ногой, вложив в удар весь остаток сил.

Попала ему по коленям.

Он рухнул, но захвата не ослабил, увлекая ее за собой. Вцепившись руками ему в запястья, она попыталась оторвать его руки от своего горла. С одной – почти получилось. Пальцы Тома, скрюченные и напряженные, поползли вверх по ее горлу к подбородку, оставляя длинные саднящие царапины. И, когда сторона его ладони поравнялась с ее ртом, Дениз судорожно мотнула головой вперед и вцепилась в нее зубами.

Закричав, Том ослабил хватку.

Дениз вырвалась и откатилась прочь.

Он успел схватить ее за руку. Рванул на себя.

Но тут из-за его плеча возникла Кара.

С каминной кочергой в руках.

Замахнувшись, она крепко съездила Тому по уху.

Сразу отпустив Дениз, он обернулся к девочке, выпучив удивленно глаза. Потянулся к ней рукой. Потом его зрачки закатились куда-то под верхние веки, и он стал заваливаться на спину.

Кара занесла стальной прут для нового удара.

– Нет, погоди! – прохрипела Дениз.

Том рухнул на пол.

Дениз, потирая шею и тяжело дыша, встала на колени. Бросила взгляд на Тома. Его волосы – обычно того же светлого оттенка, что и у Дениз, – стали черными и прилизанными из-за той странной эбеново-черной жидкости, что залила его с ног до головы.

– Я его убила? – спросила Кара.

Голос ее стал необычайно тонким и оттого – страшным.

– Нет, – помотала головой Дениз. – Приглядись. Он дышит. – Грудь Тома взаправду ритмично поднималась и опускалась под пропитанной черным тканью. – Но он отключился, это точно, – она перевела взгляд на Кару. – Спасибо тебе.

– Почему он напал на тебя?

– Я… ох, Кара, я не знаю.

– Ёлки-моталки.

– Я никогда не видела, чтобы он дрался с кем-то. Ума не приложу… он как будто с ума сошел. Это какое-то… безумие.

– В чем это он?

– Не знаю.

– Это дождь, что ли, такой грязный? Ну дела. Я думала, все дожди – чистые. Может, он разозлился на тебя из-за того, что так выпачкался?

– Сомневаюсь. Может быть, этот дождь… ну, если это дождь… токсичный, или что-то в этом роде.

– В смысле, ядовитый?

– Может быть. Я не знаю.

Кара вытаращила глаза. Ее подбородок задрожал.

– Но, Дениз… – слезы выступили на глазах девочки. – Ты тоже вымазалась.

Дениз посмотрела вниз. Первый же удар зонтиком задрал полы ее замшевой рубашки и оставил на животе большую черную полосу, вдоль которой уже цвели синяки.

Подняв глаза, она увидела, как Кара тихо плачет. Ее лицо покраснело, слезы текли по щекам.

– Эй, – она мягко потрепала ее по щеке. – Ну что ты. Я себя хорошо чувствую. Меня просто поколотили зонтиком. Ну и почти задушили, но это пустяки. Я не чувствую себя… ну… зараженной или отравленной… или что-то в этом духе.

– Точно?

– Точнее некуда.

– Может, лучше пойдешь и смоешь это? На всякий случай.

– Пока давай подумаем о Томе, – она кивнула в сторону лежащего на полу тела. – У тебя найдется что-нибудь, чем я смогу связать его? Веревка, пояс… хоть что-нибудь?

Кивнув, Кара вытерла рукавом мокрое лицо.

– Дай мне эту железку.

Кара протянула Дениз каминную кочергу и выбежала из фойе.

Опершись о стальной прут, Дениз на коленях заковыляла к Тому. У самых его ботинок кое-как поднялась и приказала сведенным вместе ногам не дрожать.

Лицо Тома было безмятежным.

О боже. Вдруг он не придет в сознание? Впадет в кому?

Все с ним будет о’кей, – сказала она себе. – Людям, бывает, еще не так достается – и ничего, живут же как-то. Как бы ей не хотелось, чтоб Том очухался, она надеялась, что это случится не раньше, чем Кара вернется с чем-нибудь, чем можно было бы связать его по рукам и ногам.

Может, удар вправит ему мозги на место.

А может, наоборот.

Боже, не хочу больше бить его.

Ну а если он нападет на нас снова?! Кара, ну где ты там?

Из-за спины Дениз послышался поспешный топот. Девочка вбежала в комнату с парой скакалок.

– Пойдут? – выдохнула она.

– Вполне.

Сложив руки Тома на животе, она стянула их вместе. Так же поступила и с ногами. Длины скакалок хватило даже на то, чтобы скрепить оба узла один с другим.

– Как думаешь, стоит позвонить в полицию? – спросила Кара.

Дениз покачала головой.

– Нет. Не хочу, чтобы из-за меня Том вляпался в неприятности.

– Ну да, но он же хотел тебя убить, не так ли?

– Связанный, он может хотеть сколько угодно – все равно не выйдет.

– Ох. Он меня, ну, вроде того… пугает.

– Меня тоже. Но, может, когда он очнется, его отпустит.

– А если не отпустит, мы треснем его по башке еще раз?

– Если не будет другого выхода.

– Только в этот раз – твоя очередь, идет? Мне хватило.

Кивнув, Дениз закончила колдовать с узлами. Потянула основной на себя, затягивая покрепче.

– Из этого ему не выпутаться, – заверила она Кару.

– Дай-ка, – Кара протянула руку за свободным концом узла.

Заведя его Тому за шею, она села неподалеку и скрестила ноги.

– Начнет дергаться – придушится, – сообщила она.

– Как собака на поводке?

– Точно.

Дениз улыбнулась уголком рта.

– Хорошая идея.

– Держи-ка ты его. Он все-таки твой парень, – Кара встала и передала «поводок» Дениз. – Я пока схожу за «Пепси» и попкорном. И, может быть, за подушечками. Сидеть на полу не очень удобно. Эх, – девочка нахмурилась. – Жаль, телевизор сюда не притащить!

– Будем смотреть его, – кивнула Дениз на Тома, – вместо телевизора.

Кара тихо рассмеялась и покачала головой.

– И ты еще меня называла странной? Да ты страннее моего папы!

Сказав это, Кара поплелась на кухню.

Пленники

1

Вел он почти что вслепую. Прорези в мешке на голове напрочь лишили Трева периферийного зрения, черные дождевые струи разбивались о лобовое стекло слишком часто, чтобы «дворники» могли с этим как-то сладить. Фонари парковки будто подключили к реостату и выставили тот на самый маленький оборот – настолько тусклым их свет сейчас казался; а лучи фар автомобиля, врезаясь в черный поток впереди, проходили в лучшем случае пятьдесят-шестьдесят метров – и дальше сходили на неумолимое «нет».

Трев, хоть и не видел ни черта, вел быстро и надеялся на лучшее.

Прошло слишком много времени.

Чокнутые вполне могли уже ворваться к О’Кейси.

И добраться до Морин.

С ней все будет хорошо, – заклинанием твердил он про себя.

Колеса уткнулись в бордюр. Он поехал прямо через газон, почти вплотную к стене участка – ветки кустарника похрустывали, приминаемые колесами и передом машины, – и по гладкомощенной дорожке подрулил боком под навес. Капли дождя перестали бить по стеклу. Он подъехал еще ближе – остановившись только тогда, когда над головой смолк тихий перестук, – затем притормозил и глянул через плечо.

Задняя дверь была вне зоны ливня – и лежала на одной линии с выходом из участка. Перегнувшись через спинку водительского сиденья, он открыл ее и посигналил гудком.

Полоса света протянулась от участка, едва двери распахнулись. Франсина и Лиза вышли с оружием наперевес. Их головы и плечи спасали пластиковые мешки; прозрачный полиэтилен был обернут вокруг рук до локтей.

Франсина, вышагивая впереди, распахнула дверь и забралась к Треву в машину на заднее сиденье. Лиза втиснулась следом, закрыв за собой. Трев смотрел, как они стаскивают пакеты с голов.

– Всё у всех в порядке? – осведомился он.

– Безумная затея, – пробормотала Франсина.

– Всяко лучше, чем сидеть там и надеяться не пойми на что! – сказала ей Лиза.

– Я вот сейчас уже не уверена.

У этих двоих все, видимо, шло своим чередом. Отвернувшись, Трев начал сдавать назад. Машина медленно выехала из-под навеса и нацелилась в сторону парковочной зоны.

– И куда мы теперь поедем? – спросила Франсина.

– К пиццерии О’Кейси.

– Боже, как там, впереди, темно, – поежилась Лиза. – Вы сможете вести?

– Смогу.

Думаю, что смогу, – уточнил он про себя.

– Тут путь-то плевый – прямо вдоль Гатри, свернуть налево у Третьей, – пояснил он.

Передние колеса мягко сверзились с выступа на асфальт парковки.

В нормальную погоду такой путь занял бы не более пяти минут. С такой видимостью, как сейчас, будет хорошо, если они проедут без происшествий хотя бы до поворота.

– Какая же чертовщина, – произнесла тихо Лиза.

Трев вел прямо, полагаясь на фары. Два световых круга вскоре уткнулись в узкую полосу кустарника, что разделяла парковку участка и пешеходную дорожку вдоль Гатри-авеню. Он подумал было проехать прямо сквозь препятствие, но благоразумие взяло верх: могут пострадать шины. Поэтому Трев свернул направо и, выехав с подъезда к участку прямиком на Гатри, позволил себе чуть увеличить скорость.

Ни по правую, ни по левую сторону ничего не было видно.

Может, нам повезет, – подумал он. – Никому в голову не придет разъезжать по такой дрянной погоде. Только отчаянному идиоту.

Или кому-то, у кого попросту нет другого выбора…

Или чокнутому, успевшему вымокнуть и сохранившему достаточно мозгов, чтоб прыгнуть за руль.

Желтая в свете фар, по середине дороги его вела одна лишь разметка.

Глаз с нее не спускай, – приказал себе Трев. – В нужном тебе месте она либо оборвется, либо перетечет в левосторонний «поворотник».

Он припомнил названия улиц, идущих поперек. Выходит, до Третьей улицы от него – семь кварталов.

– Может, попробуете включить радио? – подала голос Франсина.

Разметка оборвалась. Трев посмотрел влево-вправо. Огней надвигающейся машины нигде не наблюдалось, но в этой чернильнице их не увидишь вплоть до самого конца, это как пить дать. По газам: чем быстрее проедут перекресток, тем лучше. Едва разделительная линия показалась снова, он замедлил ход и протянул руку к ручке радиоприемника.

Глен Кэмпбелл пел «Уичиту Лайнман»[6]6
  «Wichita Lineman» – песня, написанная американским композитором Джимми Уэббом в 1968 году. Она была впервые записана американским кантри-музыкантом Гленом Кэмпбеллом при поддержке членов группы «Wrecking Crew» и широко использовалась другими артистами.


[Закрыть].

– Попробуйте поймать новости, – сказала Франсина.

– Эта волна – самая ближняя к местным станциям из всех доступных.

– Откуда это передают? Бейкерсфилд, что ли? – спросила Лиза.

– Он самый.

– Стали бы они крутить музыку, если бы?..

– Сомневаюсь. Значит, в Бейкерсфилде все спокойно.

– Может быть, этот дождь идет только…

– …да-да, мы прослушали старину Глена Кэмпбелла! – затараторил диктор. – С вами в эфире – Боб Бронко с KLRZ, а раз уж я здесь – самое лучшее кантри вам обеспечено. На волнах музыки мы с вами, дорогие радиослушатели, вплываем в половину восьмого вечера. Погодка снаружи прохладненькая, так что завернитесь поплотней в свои пледики, заварите чайку покрепче и слушайте нас дальше: Ронни Милсэп, «The Judds», мисс Робин Трэвис…

– Ни слова о дожде, – сказала Лиза.

– Ну, от нас до Бейкерсфилда – тысяча с лишним миль.

– Похоже, идет он только здесь.

Трев проскочил еще один перекресток. Осталось еще пять.

– Если все это безумие ограничивается нашим городом, – сказала Франсина, – нам еще повезло. Потому что если так, как у нас, сейчас везде…

– Похоже, что из наших соседей мало кто в курсе событий.

Трев вздрогнул, когда что-то надавило ему на плечо. Потом он понял, что это была всего лишь рука Франсины.

– Знаете, – сказала она, – может, мы просто будем катить прямо до тех пор, пока этот дождь не кончится? Если из-за него люди сходят с ума, нам достаточно просто выехать из-под туч, и…

Он ударил по тормозам и с криком «Осторожно!» вцепился в руль. Перед машины «поцеловал» борт автобуса, перекрывшего дорогу. Трева резко качнуло вперед. Из-за спины понеслись охи да вздохи.

– Никто не ранен? – спросил он, поворачиваясь.

Франсина привалилась к Лизе, Лиза – к правой дверце.

– Я вроде бы в порядке, – сообщила она.

– Хорошо, что окна не побило, – кивнул Трев.

– Какого черта вы вытворяете? – рявкнула Франсина, выпрямляясь.

Здорово, – подумалось Треву, – она начинает забывать про наше положение.

– Вы, главное, не волнуйтесь… – начал он.

– Не волноваться? Вы нас чуть не убили, водила безмозглый!

– Мам, не начинай, – попросила ее Лиза.

– А что? Разве не так?

– Откуда я мог знать, что кому-то придет в голову сунуть автобус поперек дороги? – пожал плечами Трев.

– Да если бы вы так не гнали!..

– Мне жаль, миссис Уолтерс. Мне действительно очень жаль.

– Много ваше «жаль» стоит.

Трев переключил внимание на окна. Машину занесло и прижало к борту автобуса. Был ли кто-то в салоне – никак не увидеть.

Но, осмотревшись повнимательнее, он заметил еще один автомобиль – на который падали лучи его фар, компактный «Додж», ютившийся аккурат перед бампером автобуса.

– Еще чего не хватало, – проговорил Трев.

– Что не так?

– У нас гости.

– Какие еще гости?

Баррикада, – пришла убийственно простая мысль в голову.

Трев дал по газам. Машина поползла вперед, под скрежет сминаемого металла. Когда они отделились от борта автобуса, мерзкий звук стих.

– Что происходит? – занервничала Франсина.

Трев не стал отвечать. Он вытянул голову и пригляделся. Все верно: там, позади автобуса, – массивный грузовик-пикап.

– Трев! Ответьте мне!

– Это западня, – бросил он, стараясь, чтобы голос прозвучал негромко.

– Что?

– Проверьте, хорошо ли закрыты дверцы, – сказал Трев, напряженно глядя вперед.

Одна лишь тьма, ничего не разглядеть. Ни фигуры, ни силуэта, ни смутной тени. Но в свет фар то и дело что-то попадало. Какие-то странные мельтешения. Определенно тут кто-то был.

Что-то с силой врезалось в заднее стекло. Он рванул машину назад и услышал приглушенный крик.

– Трев?! Мы что, наехали…

– О да, потеряли попутчика, – хохотнул Трев, выкручивая баранку на себя и отводя машину прочь от дорожной блокады.

Наконец-то их стало видно. Три… нет, похоже, четыре оборванных черных фигуры. Наступают. Мужчина с топором. Женщина с монтировкой. Женщина без какого-либо видимого оружия и парень лет двенадцати, с чем-то, напоминающим большой мяч для софтбола в сумке с длинной ручкой.

– О боже мой… – застонала Франсина.

Никакой это не мяч, – понял Трев, придавливая педаль к полу. То была голова какой-то девчонки, и парень держал ее за волосы, собранные в «конский хвост».

Трев стал думать, сможет ли он как-то проехать сквозь них, никого притом не задев.

Ага, стоит только попробовать – и этот мужик с топором высадит лобовое стекло. И на нас польется дождь. Так что он нацелился на «лесоруба».

Тот даже не попытался отпрыгнуть. Он встретил машину лицом к лицу, замахнувшись и резко опустив топор, будто перед ним был не несущийся на него бампер, а ствол деревца. Лезвие ударилось о крышку мотора и застряло в ней – и, прежде чем атакующий успел выхватить топор, его длинная рукоятка врезалась ему в живот, сбивая с ног.

Что-то ударило по лобовому стеклу прямо перед Тревом.

Голова. Лицом вперед. Удар расплющил нос о стекло, зубы осколками полетели из распахнутого рта. Невидящие глаза уставились на него. Потом голову уволокло куда-то назад, и через боковое стекло Трев увидел, как оступается парень, все еще держащий свой жуткий снаряд за вихры.

– Боже! – проорал он.

Салон заполнился криками.

Отъезжая от баррикады, он осознал, что верхом на капоте следом волочится один из нападавших.

Лезвие топора торчало из крышки. А на рукоять был насажен его хозяин.

Разметка кончилась.

Перекресток.

– Объезжаем! – крикнул Трев.

Он резко рванул машину вправо. Недостаточно резко, чтобы их непрошеный гость слетел. Мужчина удержался – рассекая дождь подобно варварскому бортовому украшению на носу древней боевой ладьи.