Текст книги "Разреженный воздух"

Глава вторая

Внутри клуба все по умолчанию было тусклым и сумеречно-синим. Я проскользнул через плотную толпу фигур и призрачных лиц, уворачиваясь от ярких лучей систем слежения, прорезающих подводный мрак, озаряя танцоров. По всему куполовидному пространству тут и там поблескивали не столь яркие вспышки света – их выпускали снующие в пространстве светлячки, настроенные так, чтобы роиться вокруг пропитанных феромонами девочек Долины, незаметно оставляя посетителей в покое. От стен доносились низкие ритмы и вихрящаяся звуковая гамма – архивная нарезка какого-то ремикса какого-то криопоп-трека, который, как я смутно помнил, был хитом пару лет назад. «Долгое падение спящего» или подобное слащавое дерьмо. «Но взгляни на это с другой стороны, приятель» – ни сирен, ни сигналов тревоги, никаких перебоев в сплетаемых танцорами ритмах. Дергач у меня в кармане – собственность заведения, поэтому, пока я шел по залу, датчики оружия на него никак не реагировали. И я был почти уверен, что не дал Дому или его приятелю времени нажать на тревожную кнопку прежде, чем уложить их.

«Две минуты, максимум три» – примерно столько времени было у меня, прежде чем бардак перед входом вскипит и последует за мной внутрь. Стараясь двигаться плавно и незаметно, я пробрался в самое сердце клуба. Спокойно, ребята, ничего такого, следите за выставленными перед вами товарами, если хотите. Не обращайте внимания на большого парня с лицом, которое испортит ваш вечер. Он не ваша проблема, и вы не хотите, чтобы он ею стал.

Я заметил Сэла за большим столом на балконе. Он развлекал несколько трезвого вида ребят с Эллады. Не большой сюрприз, по крайней мере не для меня. Между КОЛИН и китайским Кратером всегда бросается в глаза отсутствие любого официального сотрудничества – привычка, унаследованная обеими организациями от своих земных родителей. Но там, где давняя земная геополитическая вражда препятствует братским отношениям, на Марсе мягкая торговля найдет лазейку. Деньги из Кратера уже десятилетиями стекались в Разлом с черного входа, и, похоже, Сальватор Кирога лакал из этого ручейка в точности, как и все остальные.

Я неторопливо поднялся на балкон по широкой винтовой лестнице, врезанной в заднюю стену клуба. Музыка здесь была более приглушенной и перемешивалась с гулом погруженных в беседу громких голосов. Я лавировал между танцевальных площадок, держа курс на сидящего за столом Сэла. Когда приблизился, одна из одетых в костюм китаянок извинилась, поднялась и направилась в туалет. Она прошла достаточно близко, я мог коснуться ее рукой. Взглянула она на меня или нет, черт знает, – в тусклом свете ламп линзы ее гарнитуры казались непроницаемо черными.

За столиком впереди сидело еще четыре человека таких же, как она, – костюмы и гарнитуры играли роль формы, стирающей индивидуальные различия. Трое мужчин и одна женщина, насколько я могу судить, все излучали одну и ту же спокойную, бесстрастную силу. Невозмутимая аудитория сосредоточенно слушала скрипучий монолог вошедшего в раж Сэла Кироги. Свободно владея испанским и кечуа, в этот вечер из уважения к своим гостям он говорил по-английски. Впрочем, судя по тону его речи, выбором языка его уважение и заканчивалось.

– …и если, друзья мои, вы думаете, что я буду сидеть спокойно из-за таких процентов, то вы выбрали не тот ебаный клуб. У вас нет такого влияния на меня. И не забывайте, кто пустил сюда подобных вам. Я не собираюсь…

Я приземлился на освободившийся стул.

– Привет, Сэл.

Вокруг стола пробежала короткая нервная рябь. Один из обитателей Кратера потянулся за чем-то под мышкой, затем опустил руку, когда товарищ успокаивающе положил ладонь ему на плечо. За спиной Сэла такая же рябь прошла по его охране – двум местным мордоворотам в одежде такого свободного кроя, что ей удавалось скрывать большую часть навешанной брони. Та, что справа, затараторила в свой комм-чекер. Полагаю, пыталась связаться с ребятами на входе.

Ну, удачи, конечно.

Кирога снял гарнитуру, чтобы лучше сверлить меня взглядом.

– А ты еще, блядь, кто такой?

– Ты делаешь мне больно.

– Да ну? – Он покосился на закованного в броню бугая слева от себя. – Тупак сейчас тебе сделает куда больнее, если ты не расскажешь, кто ты, блядь, такой и что забыл за этим столом.

Женщина наклонилась и принялась шептать ему на ухо. Она, как и те двое на входе, прогнала меня через систему опознавания лиц. Нашла совпадения и все, что у них на меня было. По крайней мере, мое имя и недавнее прошлое.

На лице Кироги отразилось запоздалое удивление.

– Ты похудел? – с любопытством спросил он.

– Я три дня как вылез из резервуара, Сэл. Нет времени на болтовню. – Я небрежно навел дергач на двинувшегося в мою сторону Тупака. – Не вздумай.

Он застыл. Нелетальный – практически честное описание любого стандартного дергача, если не думать о стариках и людях со слабым сердцем. Но оно не берет в расчет то, насколько это невесело – биться в повторяющихся, словно в зеркальной комнате, эпилептических припадках, чувствовать, как многоножки в ботинках с кислотными подошвами маршируют туда-сюда по нервным волокнам и извиваются по центральной нервной системе, сраться и мочиться на месте и беспомощно лежать там, в бесконечно повторяющемся спазме с не покидающей ноздри вонью до тех пор, пока заряд, наконец, не иссякнет.

Если тебя разок подстрелят из такой штуковины, ты сделаешь все, чтобы это не повторилось снова.

Я кивнул Тупаку – «умный мальчик, давай и дальше обойдемся без глупостей» – и положил дергач обратно на колено. Женщина по другую сторону от Сэла даже не дернулась, но наблюдала за мной из-под своей гарнитуры с совершенно мертвым спокойствием. Искала малейшую возможность.

Сэл тем временем вспомнил, что у него гости.

– Слушай, у меня тут встреча, – прорычал он, – о каком бы дерьме ты ни хотел поговорить, Вейл, это может…

– Синтия.

– Син… – Он разинул рот. Провел связь. Испуганно хохотнул. – Быть того не может. Скажи мне, прошу, скажи мне, что ты пришел сюда не за этим. Долбоеб. Ты плохо понял в прошлый раз?

– Да. Я узнал, что ты нарушил условия нашей сделки и все равно ее прикончил.

– Эта сука меня обокрала!

– Она совершила дурацкую ошибку и поняла это. Поэтому пришла ко мне. Она жалела об этом.

Он ухмыльнулся.

– Уж в конце-то точно.

– У нас была сделка, – я старался говорить бесстрастно. – Ты получаешь свой товар обратно, она уходит целой и невредимой. Ты получил свой товар обратно.

Он вздохнул. Возможно, рисовался перед гостями – «послушайте, мы все здесь разумные люди, это просто бизнес».

– Ты всерьез думаешь, что я мог позволить одной из моих танцовщиц провернуть подобное дерьмо и просто уйти целой и невредимой? Думаешь, об этом не прознали бы?

– Я думаю, у нас была сделка и ты ее нарушил.

– Слушай…

– А когда я попытался войти сюда и переговорить с тобой по этому поводу, ты велел своим мордоворотам на входе избить меня до полусмерти и вышвырнуть на Бульвар.

– Я сказал им, чтобы они ничего тебе не сломали. Я велел не убивать тебя.

– Да, это была твоя вторая ошибка.

Как щелчок тающего в стакане льда. Под мягкую настойчивость клубного ритма над столом сгустилась давящая холодная тишина. Кирога мгновение сверлил меня взглядом, затем у него на лице что-то дернулось. На губах расплылась тошнотворная улыбка.

– Ты с ней трахался. Так?

Я промолчал.

– Я хочу сказать… а как еще она могла с тобой расплатиться? Должна была как минимум разок или два тебе отсосать.

– Ты упускаешь суть.

– Ты же знаешь, что она на самом деле даже не была девочкой. Наша Синтия.

Я подался вперед.

– Кем она была, Сэл… так это моим клиентом.

Его лицо снова дернулось. Женщина справа от него сделала маленький шажок в сторону. Я поймал ее взгляд и почти незаметно покачал головой.

Кратерные твари безмолвно наблюдали за происходящим.

Кирога фыркнул.

– Клиентом. Вейл, ты больше не Черный Люк, Вейл.

– Не важно. Она обратилась ко мне за защитой, и на эту работу я подрядился. – Я снова встретился с ним взглядом. – Думаешь, об этом не прознают?

На этот раз тишина продлилась дольше. Сквозь звучащий на заднем плане шум музыки и голосов пробились едва слышные звуки – панической болтовни, раздающейся возле входа. Моя отсрочка подошла к концу – пора с этим заканчивать. Я поднял пустую руку, спокойно и открыто, словно прося разрешения заговорить.

– Так что, сам понимаешь, нам нужно решить эту проблему. А потому мне нужно, чтобы ты кое на что посмотрел. И оно прямо здесь, у меня в кармане. – Я похлопал себя по груди. – Расслабься, Сэл, я не собираюсь в тебя стрелять, даю слово.

Очень медленно, не сводя пристального взгляда с охраны Кироги, застывшей с кривыми от напряжения лицами, я сунул руку в карман и вытащил наружу его содержимое. Женщина сразу расслабилась, когда поняла, что это не оружие. Тупак просто продолжал смотреть на меня так, словно хотел разломить пополам, будто хлебную палочку, и съесть обе части. Но когда я опустил руку на стол, его взгляд переключился на предмет в моей ладони. Охранник нахмурился.

Маленький цилиндр, десять сантиметров в длину, похож на тонкую питьевую канистру. Соединительные отверстия в основании, где он должен к чему-то крепиться, крошечный пустой экран наверху. Ребята на входе почти наверняка смогли бы сказать Сэлу, на что именно он смотрит. Но Тупак и женщина справа шли по более высокой ценовой категории. Чисто городские мускулы, они, скорее всего, построили себе карьеру в корпоративной безопасности или полицейском управлении Брэдбери и никогда в жизни не видели изнутри рабочего лагеря в Нагорье.

Однако они могли прогнать скан через гарнитуры…

– И на что мне предполагается посмотреть? – в голосе Сэла сквозило явное облегчение. – Я не в настроении для шуток, Вейл. Тебе лучше…

Патрон сигнальной аварийной ракеты взорвался прямо ему в лицо.

* * *

Яростное белое пламя растеклось по всему балкону. Оно остановило танцоров на платформах, оторвало тени от тел, словно с корнем вырывая их темные души. Вычистило все. Выбелило помещение.

На плато пользуешься модифицированной сигнальной установкой, чтобы запустить весь заряд на высоту в тысячу метров. Оттуда он заливал окружающий пейзаж резким сиянием, выпускал парашют и медленно опускался обратно, сияя, словно миниатюрное солнце. Даже на таком расстоянии, если попытаться взглянуть на подобный источник света, перед глазами все шло пятнами. Сэл Кирога получил полный заряд с расстояния в полметра и сразу ослеп. Не знаю, было ли в заряде достаточно ультрафиолета, чтобы обеспечить ему ожог сетчатки, но орал он так, словно нашлось предостаточно.

Не переставая вопить, он закрыл лицо руками и попытался подняться. Споткнулся о собственный стул и упал навзничь.

В моих собственных глазах захлопнулись патентованные мигательные мембраны БВ, блокируя белое пламя. Сквозь подаренное ими затуманенное желтоватое зрение я увидел, как охранники Сэла, превозмогая боль, шарят вслепую, пытаясь нащупать оружие. Я подстрелил их обоих из дергача – хрустальные осколки преодолели разделяющее нас расстояние, неслышимые из-за царящих вокруг криков паники и звуков музыки. Заряд прошел сквозь броню, что на них была, сквозь одежду и плоть, вытащил все их нейронные разъемы и замкнул каждый, от головы до ног. Они дернулись в спазме и повалились на пол.

Воздух заполнился нестройными криками.

Я вскочил с кресла, одним прыжком перемахнул через стол и приземлился по другую сторону. Сэл Кирога корчился на полу, все еще крепко прикрывая лицо руками, грязно матерясь и приказывая убить меня. В полете я задел патрон от сигнальной ракеты, тот упал, прокатился по все еще охваченному пламенем столу, свалился на пол и ускакал прочь. По стенам и потолку плясал сонм безумных теней, казалось, весь клуб содрогается в тисках землетрясения. Буря белого пламени бушевала вокруг, окружила нас, похоронила в самом своем сердце.

Я выбросил дергач, чтобы не мешался. Сильно ударил Кирогу по ребрам. От боли тот забился в конвульсиях, свернулся в клубок и прижал руки к груди. Я оседлал его и перевернул на живот. Опустился на корточки, обхватил его шею локтем и уперся коленом в поясницу.

– Тебе это понравится, Сэл, – прошипел я. – Все дело в давлении.

Глава третья

Полиция Брэдбери нашла меня пару часов спустя в закусочной под названием «Учу» на Феррит-драйв. Довольно оперативная работа, но, с другой стороны, я же не прятался от них. Занял отдельную кабинку у окна и сидел там у всех на виду. Тарелка с едой стояла передо мной на столе почти нетронутая – когда ты разгорячен, то знаешь, что должен поесть, но тебе почти никогда не хочется. В руке – пустая стопка. Рядом со стопкой бутылка, содержимое которой уже уменьшилось на добрых несколько пальцев. Меня знают в «Учу». Несколько лет назад я оказал владельцу парочку услуг, и с тех пор специально ради меня он держит на Марсе бутылку «Марки» – она спрятана под барной стойкой с моим именем на этикетке. Наверное, ему обходится в круглую сумму постоянно держать ее полной, но, с другой стороны, оказанные мною услуги тоже были не из дешевых.

По другую сторону залитого дождем окна остановился узкий черный краулер БМВ. Машина без опознавательных знаков, ни на ком из выбравшихся наружу людей не было формы, но вы бы и так поняли, кто они такие. Они поспешили вперед и прошли мимо моего окна, направляясь к двери. Я услышал, как та открылась за моей спиной. Вместе с вновь прибывшими внутрь ворвался порыв холодного уличного воздуха и коснулся ледяными пальцами моего затылка. Я почувствовал, как они подошли ко мне, и мгновение спустя она скользнула на сиденье напротив.

– Привет, Вейл.

– Никки.

Она отлично выглядела, впрочем, как и всегда. Андские скулы, кожа цвета кофе с молоком, за прозрачными линзами гарнитуры прячутся глаза невероятного кобальтово-синего цвета. Густое облако волос опускается до плеч, черную как смоль гриву тут и там оттеняют вплетенные в нее седые пряди.

– Могу я что-то для тебя сделать? – поинтересовался я.

Она повернула голову и ребром ладони смахнула осевшую на волосах морось от дождя, вызванного «Партикл Слэм». Капли осыпались на столешницу и на едва тронутую тарелку с едой.

– Можешь ли ты что-то для меня сделать? Полагаю, ты можешь перестать убивать мелкую шваль на моей территории.

– Это было три года назад, лейтенант. Древняя история. С каких пор вы так долго держите обиды?

Никки одарила меня дежурной улыбкой и со всей силы пнула по голени. Стандартные форменные ботинки со стальными носками. Я хмыкнул, стараясь не корчиться от боли.

– Не еби мне мозги, Вейл.

– Даже не мечтал, – выдавил из себя я.

– Два часа сорок семь минут назад ты вошел в клуб Сальвадора Кироги на Бульваре. Ты вырубил вышибал на входе и направился прямиком к его столику на балконе, словно заранее знал, что он будет там. Ты сел за стол и начал говорить. Это все есть на записи с камер наблюдения, мы ее изъяли. Две минуты спустя Кирога умирает от перелома позвоночника. Так что… – Кончиками пальцев она смахнула со стола несколько упавших на него капель воды. – Не хочешь рассказать, что случилось?

– А что говорит запись с камеры наблюдения?

Она разок мрачно кивнула, и коп, стоящий у меня за спиной, подобно каменному обвалу обрушился на мою шею и плечи. Тарелка и столовые приборы звякнули от такого удара, стопка подпрыгнула и упала на столешницу. Никки Чакана подхватила закачавшуюся бутылку прежде, чем та последовала за стопкой. Коп прижал меня лицом к столу и повернул голову так, чтобы я мог видеть его босса.

Чакана взвесила бутылку в руке, изучила этикетку.

– Не думала, что ты можешь позволить себе такие напитки. Нет никакой гребаной записи, Вейл. Твой осветительный патрон ослепил все камеры наблюдения на балконе на все время происшествия. Удивлен?

– Мхмф, – не самый удобный способ вести беседу, когда половина твоего лица впечатана в столешницу. – Не… думал об этом.

– Не сомневаюсь, что ты об этом не подумал. Зачем ты пришел к Кироге?

– Он задолжал мне денег.

Обрушившийся на мои плечи полицейский издал какой-то горловой звук.

– Так ты поэтому, блядь, его убил?

Я ухмыльнулся в стол.

– Ты, похоже, новенький. Из мертвеца долгов не выбьешь, приятель. Это же основы вымогательства, разве лейтенант тебе этого еще не объяснила?

Облеченная в куртку рука придавила голову еще сильнее. Виски обхватили тонкие осколки боли. Я напрягся и изо всех сил махнул назад левой рукой, метя ему в яйца. Плохо прицелился – я едва погладил его по ноге, но коп отшатнулся назад, и давление на шею ослабло. Я рванулся, метя пальцами другой руки ему в глаза. Он вскрикнул, и оставшиеся стражи закона навалились на меня, как минимум двое. Кто-то заломил мне руку и вывернул с такой силой, что до перелома оставалось миллиметра два. Я зарычал и лягнул ногой. Кто-то еще выхватил пистолет и ткнул его дуло мне под подбородок. В моем ухе раздался напряженный женский голос.

– Еще раз лягнешь, чувак, и я тебя грохну.

Я дернулся и сумел оттолкнуть пистолет. Он больно ударил меня по голове сбоку.

– Ну так давай, не бросай слов на ветер. Сделай это.

Чакана цыкнула, и столь же внезапно они от меня отстали.

Но поверьте, отошли не далеко, меня буквально окружало кольцо оскалившихся зубов. Коп с оружием все еще решительно целилась в меня из пистолета – зловещего вида «Глока Сэндмена» стандартной полицейской модели. Спусти она крючок, мне бы мозги вышибло.

Мы все перевели дыхание. Немного поправили одежду.

Сидящая напротив Никки Чакана яростно сверлила меня взглядом прищуренных глаз.

– Как давно ты выбрался из капсулы, Вейл?

– Три дня назад.

– Вот же сука, – она покосилась на тарелку с почти нетронутой едой и бутылку «Марки» в своей руке. – И как я это пропустила? Так, пакуйте его в краулер. Возвращаемся на Полис-плаза.

* * *

Повинуясь какому-то заранее условленному сигналу, который я не заметил, они прошли мимо клетки для задержанных в задней части краулера и вместо этого усадили меня на сиденье второго ряда, зажав между копом, который обрушил свой вес мне на плечи, и полицейской, которая тыкала своим пистолетом мне в глотку. Доносящийся сзади запах дезинфектанта пополам с антиадреналами все равно просачивался в салон через решетку переборки.

Чакана уселась спереди, рядом с водителем.

– Езжай по Восемнадцатой, а затем по Союзной, – велела она. – Мы потеряем час, если не больше, если попытаемся проехать через центр. Ебаные дождевые толпы.

Зажглись приборные панели, мягкий свет в уютной темноте. Магдвижок БМВ откашлялся, краулер приподнялся, и мы скользнули в уличный поток. Чакана подавила глубокий зевок.

– Мог бы и предупредить, что ты вылез всего три дня назад, – сказала она, не глядя на меня.

– Могла бы и спросить.

Чакана откинулась на сиденье и закинула ногу на приборную панель.

– Я и спросила. Если мне память не изменяет.

– Раньше. Ты могла бы спросить раньше, – я покосился на своих соседей, те с каменным выражением лиц меня проигнорировали. – Могла бы избавить нас от некоторых проблем.

Водитель оскалился:

– Все еще считаешь себя особенным, засранец?

– Он и есть особенный, – устало протянула Чакана. – В этом-то и проблема. Это все равно что выйти на ринг и попытаться арестовать Корки Свободу после второго гонга. Моя ошибка, народ. Я недоглядела. Блюз падающего челнока. Я уже почти тридцать гребаных часов на ногах, бегаю по поручениям Малхолланда.

– А я-то думал, что это работа Сакаряна, – вслух заметил я, – следить за тем, чтобы все блестело и выглядело по-колониальному для гостей с Земли. Поддерживать видимость, когда новая партия квалпро выйдет на прогулку.

– Заткни пасть. Ты не имеешь права говорить о подобных вещах.

– У меня сложилось впечатление, что ты сама хотела со мной об этом поговорить.

– Нет, – Чакана выгнула спину, упираясь в спинку сиденья. Я готов был поклясться, что услышал, как хрустнул ее позвоночник, когда напряжение спало. – Я бы хотела, чтобы ты признался. Но не волнуйся. Мы до этого дойдем.

– Не могу дождаться.

– Придется подождать. Тебе придется посидеть в кутузке недельку-другую, Вейл. Понимаешь, у меня прямо сейчас куча дел, важных дел. Так что до тех пор, пока химия твоего тела не опустится до уровня, чуть более готового к сотрудничеству, я не собираюсь тратить на тебя время. Ну что за хрень, а это еще что за дерьмо?

Галогеновые фары краулера высветили скопление людей на другой стороне улицы. Колышущийся клубок переплетенных фигур сновал туда-сюда по всему фронту, бранегелевые плакаты пьяно вздымались в дождливом воздухе, когда их владельцы присоединялись к схватке. В толпе маячило приличное количество людей в форме, как полиция, так и некоторые другие, которых я не сразу узнал. На нанобетоне лежала парочка тел, которым задавали отличную взбучку.

Водитель хмыкнул.

– Смахивает на демонстрантов Паблито.

Он медленно остановил краулер метрах в двадцати от преградившего нам путь хаоса. Приземлившийся мне на плечи коп приподнялся и подался вперед, глядя через плечо Никки.

– Опять Паблито? Я думал, эта херня затихла несколько месяцев назад.

– Они знают, что челнок только что прилетел, – Чакана указала вперед. – Посмотри на гели. «Красная планета, красные руки». «Нет справедливости на Марсе». Шанс произвести впечатление на землян. Черт побери, кого они поставили за этим следить?

– Это не твои люди, Никки. Там на заднем плане парни в форме «Эм-Джи-4», частная вечеринка. Твои люди просто занимают место.

– Я вроде велела тебе заткнуться.

Я пожал плечами.

– Лады. Кто такой Паблито?

Нет ответа. Они все глазели на хаос впереди. Чакана начала нервничать – боролась с желанием выйти и взять все под контроль. Когда ее должность занимал Сакарян, то куда меньше пачкал руки, но, с другой стороны, от него и пользы-то особой не было. Для Сакаряна должность главы убойного отдела была лишь промежуточной ступенькой, его лифт ехал на самый верх, и он принял это назначение с карьеристским апломбом. Управлял департаментом в командно-приказном порядке, не высовывая носа из офиса, и к тому же строго по уставу. Он показывался на улице только тогда, когда случался какой-то пиздец и нужно было отделаться немногословным устранением последствий для новостных сводок. На контрасте Никки Чакана принципиально держалась как можно дальше от журналистов, оставляя их на совесть пиар-ботов департамента. Едва ли во всем марсианском архиве найдется более чем стосекундная запись с ее участием. Публика практически не знала о ее существовании. Но всякий раз, когда офицеры сталкивались с проблемами на улице, в открытую или нет, чаще всего Никки оказывалась в самой гуще событий.

– Я мог бы сдать назад и свернуть на Одиннадцатую, – с сомнением в голосе предложил водитель, – посмотреть, если…

– На хер. Оставайся тут, – Чакана достала из кармана силовой кастет и прикрепила к руке. Тот зарядился с быстрым, усиливающимся воем. Она ударила по кнопке открытия двери, повернулась на сиденье и, пока дверь поднималась, пригвоздила меня взглядом. – А ты сиди на жопе ровно, Вейл. Вы двое – следите за ним. Он разгорячен. Весь его метаболизм ищет повод вляпаться в неприятности. Если он начнет доставлять проблемы, не сдерживайтесь. Сломайте ему что-нибудь.

С этими словами она нырнула под все еще поднимающейся дверью и зашагала сквозь дождь по направлению к драке. Схватила одного из ошивающихся на задворках «Эм-Джи-4» за воротник, причем, судя по виду, не слишком дружелюбно, и начала орать на него. Слова за гневным гулом толпы были неразличимы. Водитель ткнул в приборную панель, и дверь опустилась на место, отрезав нас от шума и дождя.

– Так кто такой Паблито? – снова поинтересовался я.

Сидящая по левую руку от меня полицейская, та самая, что тыкала стволом в глотку, фыркнула.

– Что с твоей гарнитурой, красавчик?

– Осталась дома, давится обновлениями. – Я в принципе не соврал. Хотя прежде всего я не взял ее с собой из-за того, что записи системы можно было представить в качестве доказательств. – Я был в гиберноидной коме с конца Тельца, потому как-то не особо в ней нуждался.

– Так ты действительно гиб? – с любопытством поинтересовался коп справа. – Должно быть, непросто жить с таким дерьмом. Не думал, что таких, как ты, еще выращивают.

– Я – взрыв из прошлого. Так кто такой Паблито?

– Какой-то долбоеб-строевик, который выиграл в лотерею «Полет домой» во вришике, – мистер Силач, походу, простил мне нашу потасовку в «Учу». – И сразу после этого пропал. Никто не смог его отыскать, так что свой рейс на Землю он пропустил. Потом профсоюзы неделями вопили об убийстве, коррупции и классовой войне. Потом к делу подключились сакраниты. В Нагорье случились беспорядки, маршалам пришлось отправиться туда и разбить пару голов. Здесь тоже были всякие помехи, в конце концов Сакарян был вынужден вмешаться. Он запустил большое расследование о пропаже людей.

Вришика – последний полный месяц марсианской зимы и лучшая часть последних семнадцати месяцев. Я это время провалялся в постельке – моя предпоследняя гиберноидная кома в этом марсианском году – и, очевидно, пропустил все веселье. К этому привыкаешь. Ты спишь четыре месяца из каждых двенадцати, а остальной мир продолжает вращаться, и наряду с бесчисленными шутками и модными трендами ты пропускаешь огромное количество сплетен о текущих событиях.

Я изогнул изящную бровь.

– Семнадцать месяцев, значит? И они до сих пор его не нашли? Даже тела?

Коп с мрачным видом кивнул в сторону нарастающего хаоса демонстрации по ту сторону лобового стекла.

– А сам как думаешь?

– Может, они его нашли? – предположил водитель. – Тогда бы все закрутилось по новой.

Девчонка с пистолетом покачала головой.

– Мы бы услышали. К тому же Сакарян оцепил бы это место, как только поползли слухи.

«Это место». До меня начало медленно доходить, что фасад, перед которым столпились демонстранты, принадлежал новому зданию «Хоркан Кумба Ультра». Они уже начинали его возводить, когда я залез в резервуар, но тогда тут еще не на что было смотреть выше уровня фундамента. С наностроительством вообще редко когда удается на что-то посмотреть – они неделями закладывают фундамент, не слышно ничего, кроме тихого шипения «протокольных кроватей», а затем однажды утром ты просыпаешься и видишь вздымающийся памятник корпоративным прибылям и колониальной синергии. «Перевозки Вектор Рэд», занимающаяся космическими полетами дочерняя компания ХКУ, выиграла обновленную франшизу на челночные перевозки еще в начале года, так что их лицензия на печать денег будет действительна в течение следующих тридцати лет. Ну и все эти деньги надо же на что-то тратить.

– Так какая рабочая версия? – рискнул я. – Несчастный случай или какой-то завистливый ублюдок?

– Наверное, завистливый ублюдок, – мрачно заметила девушка с пушкой. – Если бы это был несчастный случай, то его бы нашли.

– Смотря как искали. Кому поручили дело, старому придурку Томайро?

В краулере внезапно воцарилась ледяная тишина. Все резко нашли, на что поглазеть за окном.

– Справедливо. Кстати, как там Гравий Родригес, преуспела на 101-й стене в этом году?

Копы поерзали, тишина затянулась, но, на мой взгляд, температура в салоне поднялась на несколько градусов.

– Пришла второй, – неохотно ответил силач. – Проблемы с сухожилиями по-прежнему мешают ей на дальних подачах.

– Правда? Я думал, их починили еще весной.

Девица с пушкой фыркнула.

– Это никак не связано с построением сухожилий, Фрэнк. Это все эти гребаные турбины «Осмотех», с которыми она застряла. Ей никогда не следовало подписываться с этими мудаками.

– Эй, они предложили ей кучу денег, – возразил водитель.

– Да? А теперь смотри, как они превращают ее в испытательный полигон всякий раз, как высирают очередной недоделанный код. «Осмотеху» насрать на спорт, они просто…

– Она возвращается.

– Едва ли, чувак. С такими сухожилиями и…

– Нет, она возвращается, – водитель указал на приближающуюся фигуру Никки Чаканы и нажал на кнопку открытия дверей. – Похоже, мы сейчас поедем.

– Ага, или пойдем разбивать головы, – заметил силач. – Мне кажется, она вне себя от бешенства.

Я мысленно с ним согласился. С таким оскалом, как у Чаканы, можно было и медаль выиграть. Никки заглянула в салон.

– Так, народ, что я могу вам сказать… это ебаный бардак. Мне придется остаться здесь, или придурки из «Эм-Джи-4» доведут дело до полномасштабного бунта. Этот тупой суперинтендант не смог бы найти гору Олимп, даже если бы она была чирьем на его заднице. Фрэнк, мне бы не помешала твоя помощь. Вы двое сможете доставить нашего приятеля в участок?

– Поспорим? – сказала девица с пушкой, и водитель коротко кивнул.

– Хорошо. – Чакана обратила оскал на меня. – Вейл, ты знаешь правила. Будешь вести себя хорошо – окажешься в мягкой камере. Будешь страдать херней – и следующую неделю проведешь в гробу.

– Качество. Выбор. Свобода, – произнес я. – Приятно видеть, что статьи Хартии соблюдаются.

Она слабо усмехнулась. Затем, не сводя с меня взгляда, донесла основную мысль:

– Предупреждаю тебя, Вейл. Даже не думай о том, чтобы я опять нашла тебя в таком состоянии.

Лица́ водителя я не видел, но достаточно легко заметил реакцию девицы с пушкой. Теперь она сама хмурилась. Не могу ее винить – подтекст в словах Чаканы был столь же очевиден, как рекламный ролик «Партикл Слэм».

«Вейл, – неслышно сказала она, – я знаю, в каком ты сейчас состоянии, и знаю, что разобраться с этими двумя и улизнуть будет не сложнее, чем Гравий Родригес подняться по лестнице. Но если ты так поступишь, то сама Пачамама и все ее страдающие святые не помогут, когда мы возьмем тебя в следующий раз, потому что я превращу твою задницу в заводскую проходную».

– Лейтенант, мы справимся, – угрюмо заявила девица с пушкой.

Чакана не сводила с меня взгляда. Я кивнул.

– Так и есть, Никки. Они со мной справятся.

– Ну хорошо. Найма, оформи его и запри в камере, затем свяжись со мной из участка. Я скажу тебе, если мне понадобятся еще люди. Фрэнк, пошли.

Силач открыл дверь и выбрался наружу. Мы наблюдали за тем, как они устремились в сторону демонстрации. Девица с пушкой, как мне показалось, с чуть большей завистью. Затем водитель завел двигатель и краулер ожил. Сдавая назад, водила обернулся и посмотрел на меня, буркнув:

– Не доставляй нам хлопот, сам знаешь, так будет для тебя лучше.

Я бью Найму локтем в лицо и ломаю ей нос. Размазываю девку по сиденью и забираю ее «Глок». Тычу ствол под ребра, нажимаю крючок – два выстрела подряд, чтобы наверняка. Затем перевожу дуло на водителя быстрее, чем тот успевает среагировать – вижу, как его рот искажается в крике, которому так и не суждено вырваться из его глотки, – а затем вышибаю ему мозги, которые разлетаются по всему покрытому дождевыми каплями лобовому стеклу и светящейся приборной панели…