Электронная библиотека » Ричард Пратер » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Шеллшок"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 20:37


Автор книги: Ричард Пратер


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Родимому пятну?

– Да, маленькой мушке… нет… пчелке?

– Мухопчелке? Это что еще за новый вид насекомого?

– Пчелке, просто пчелке. Знаешь, мед, соты, воск. Такие маленькие жужжащие мушки с желтыми полосками на брюшке. Летают от цветка к цветку, едят нектар…

– Ах, вот ты о чем! – Ее лицо просветлело, тучки рассеялись, вышло красное солнышко. – Ты хочешь сказать "бабочка"?

– Бабочка?

– Я и думать о ней забыла.

– Бабочка… да, пожалуй, это можно назвать так. Почему мне этот термин сразу не пришел в голову? Словом, что-то на нее похожее, расположенное на твоей левой, нет правой? Кстати, где оно расположено это родимое пятнышко?

– Вот здесь, – прижала Спри пальчики к левой стороне груди, скрытой то ли широким серапе, то ли узким парашютом. – Здесь, у меня на теле.

– Правильно. По идее, тут оно должно быть. Разглядывая его в линзу, я все ломал голову, как мне назвать это насекомое. Жучок-паучок, тоненькие ножки…

– Никакие не ножки, Шелл, а крылышки. И ты никак не мог их разглядывать, так как я его никогда никому не показывала… Скажи, откуда тебе…

– Все очень просто, – перебил я ее. – Разве я тебе не говорил? Что-то с памятью моей стало. У меня же есть его фотография.

– Фотография родимого пятна?

– Да нет же, не его, а тебя шестилетней, в бассейне. Ее мне дал твой отец. Это была самая свежая твоя фотография, что у него была. Ты там в купальных плавочках, а на груди при желании можно разглядеть это родимое пятно.

Ее искреннее удивление понемногу прошло по мере моего объяснения, и она понимающе кивнула:

– Ясно, а то я сначала ничего не поняла. Ну да, естественно, по прошествии стольких лет папа вряд ли отличит меня от Эмили Зилох. Даже если я брошусь к нему на шею со словами: "Папочка, милый, это я – твоя маленькая Спри!"

– Н… да, он будет ошеломлен… благо, сердце у него здоровое. Знаешь, крошка, у него в отношении тебя маленький… э… пунктик. Он все еще думает, что ты – желторотый утенок, а ты… А ты!!!

– Я только хотела сказать, что это пятно должно сохраниться у настоящей Мишели Эспри Романель, сколько в лет не прошло. И это – единственная возможность доказать ее подлинность, то есть подтвердить мою личность.

– Резонно. Знаешь, мне кажется, что мистер Романель дал мне фотокарточку именно с этой целью… – я запнулся и продолжил – …а также с рядом серьезных, если не зловещих предупреждений, чтобы никто не мог обидеть его маленькую Спри. Твой папочка – человек с характером.

– По-моему, мне следует показать его тебе.

– Кого? – опешил я.

– Пятно, конечно. Это самый быстрый способ убедить тебя в том, что я Спри. – Она замолчала и решительно добавила: – Раз надо, я пройду свой путь до конца. Папа действительно настаивал на том, чтобы я подписала эти бумаги… на миллионы долларов?

– Да. Миллионы. Много миллионов.

– В таком случае… мне лучше сказать тебе сразу.

– Говори, я тебя слушаю.

– Понимаешь… моя бабочка, то есть, я хочу сказать, родимое пятно несколько выросло и… находится здесь. – Спри поводила рукой по стратегически важной области своей женской анатомии. – И одно ее крылышко спрятано в моем… бюстгальтере.

– И это все, что от нее осталось? Ни туловища, ни ножек, ни усиков, или…

– Остальная часть там… под моей грудью.

Либо мне это почудилось, либо на самом деле ее нежные щеки порозовели. Скорее всего почудилось. В наши дни от смущения не краснеют ни куртизанки, ни монашки, ни даже если в дамскую уборную по ошибке заглянет мужчина. Нет, дать ему в глаз – это они могут, но покраснеть – никогда.

– Но сначала я должна тебя предупредить. Это мой долг. Прошло уже столько лет, а я все равно не могу к этому привыкнуть. Смущаюсь, как дура.

– Ну ладно, думаю, как-нибудь переживу. Что у тебя там такого… странного.

– Вот именно, "странно-необычного"… – Она вконец смешалась и закончила скороговоркой, покраснев до корней волос: – Это началось, когда мне было лет двенадцать-тринадцать. У меня выросли такие большие груди, что все глазели на них, в основном мальчишки. Я росла, взрослела и они тоже росли, так что к 16 годам они стали та-а-кие, что я начала их стыдиться, хотя мальчишки не переставали повторять при каждом удобном случае, что они у меня просто об-а-а-лденные. Наконец, они меня так с этим достали, что я начала их прятать, чтобы не привлекать всеобщего внимания.

– Ты начала их прятать? Но где, как?

– Прикрывать их свободной одеждой, такой, как этот балахон. – Спри с отвращением дернула себя за полы своего "серапе-канапе".

– А… Ну да… Понятно.

– Когда на мне такой мешок, никто не догадается, плоская у меня грудь или как дирижабль. Никто не заметит моего уродства. Они у меня и в самом деле такие огромные, так выступают. Мне кажется, что на метр.

– Расскажи мне о них еще, Спри. Это я из чисто профессионального интереса.

– Я и говорю, когда мне исполнилось 16, я изменила свой стиль и понемногу перестала краснеть и смущаться. Хотя иногда это со мной бывает, вот как сейчас. Ненавижу себя за это!

– Брось, по-моему, тебе это очень к лицу. Так ты становишься еще красивее…

– Ну ладно, я тебя подготовила…

Сказав это, она принялась разматывать свой кокон, как бедуин собирает свою палатку в пустыне, намереваясь перекочевать на новое место.

– Что-то я чересчур с тобой разговорилась, Шелл. Это от смущения. Но… все равно… рано или поздно придется ее тебе показать, а ты уж расскажешь остальным.

– Представь, что я – врач.

Легким плавным движением она сдернула через голову свое рубище и бросила его на кресло. Под грубым балахоном у нее оказалась голубая атласная кофта с четырьмя перламутровыми пуговицами спереди, натянутыми прекрасными грудями так, что казалось вот-вот выстрелят все разом, и блузка распахнется, как лопнувший перезревший стручок.

Спри положила нервно подрагивающую руку на колено, а правой расстегнула одну пуговицу цвета слоновой кожи, затем вторую, третью… Я напомнил себе, что мы только проводим важный следственный эксперимент. Однако мой интерес выходил за рамки. Наконец под ее изящными пальцами пала последняя четвертая пуговица. У меня от напряжения занемели скулы. Возникло опасение, что я их вообще больше никогда не разомкну.

Спри повела плечами, блузка плавно соскользнула сначала с одного плеча, потом с другого, как спадает накидка при открытии памятника. У меня заломило зубы, а она небрежно бросила бледно-голубую кофточку на соседнее кресло и смиренно сложила руки на коленях в ожидании вердикта.

Я был поражен почище всякого Пигмалиона. И даже не тем, что Спри скрывала самые восхитительные в мире груди. Меня приятно поразило открытие того, что я ошибся, приняв поначалу девушку за милую толстушку, чему виной было ее несуразное полосатое верхнее одеяние. У Спри оказалась изумительная фигура: тоненькая талия, роскошные бедра без намека на полноту, длинные безупречные ноги. Создавая это идеальное женское тело, природа, видно, немало поработала циркулем и линейкой, не поскупившись на главные символы женственности, которые тоже были строго пропорциональны всему остальному.

Некоторое время Спри сидела как изваяние. О том, что она все-таки жива, свидетельствовали лишь равномерное, в такт дыханию, вздымание и опускание умопомрачительной груди, стянутой тугим, преднамеренно меньшего размера, голубым бюстгальтером.

Н… да… И как только выдерживают доктора, проводя медицинский осмотр подобных, вернее бесподобных, экземпляров. Подобный "следственный эксперимент" явился для меня тяжелым испытанием. Мне невольно вспомнились предостерегающие слова Клода Романеля, словно их нашептывал мне в ухо сам черт: "Не завидую тому, кто осмелится обидеть мою маленькую девочку". Сейчас и я готов был подписаться под ними.

Другим немаловажным фактором явилось то, что, глядя в бездонные темно-зеленые глаза, которые она стыдливо отвела в сторону, я читал в них глубокую неподдельную невинность и незащищенность того угловатого гадкого утенка с фотографии, которого злые люди хотели столкнуть в воду.

Заметив мой отрешенный взгляд, Спри робко вернула меня к действительности.

– Шелл, с тобой все в порядке?

– Н… н… не-а.

Она, видимо, не поняла моего ответа, потому что продолжала:

– Теперь, когда я "прыгнула в воду", все не кажется таким уж страшным.

Как она прочитала мои мысли?

– Видишь, я даже перестала краснеть.

– Вижу.

– Теперь тебе понятно, почему я всегда смущалась, когда была маленькой.

– Да.

– Я хотела сказать, когда была подростком.

– Да.

– Вот. Видишь краешек?

– Что-о-о?

– Краешек крыла. Вот, взгляни.

Она приподняла левую грудь на несколько сантиметров и показала пальцем на небольшое темное пятно. Потом взглянула на меня, отстранившись назад.

– Шелл? – удивленно спросила она, – ты что, зеваешь?

– Конечно, нет! – спохватился я. Просто разминаю челюсть. Что-то она у меня затекла. Извини.

– Тебе так видно?

– О, конечно… кое-что… не так, чтобы очень… хотя…

– Может быть, тебе лучше придвинуться ко мне поближе?

Я придвинулся к ней на несколько сантиметров.

– Ну, а теперь?

– О, да. Довольно отчетливо.

На гладкой безупречной коже, под нижним краем бюстгальтера на какой-то сантиметр выступало светло-коричневое пятно, уходящее вверх и прятавшееся под голубым шелком.

– Ну, конечно же, это та самая родимая… – с энтузиазмом проговорил я. – Вне всякого сомнения это то… насекомое, которое мы ищем. Только оно куда-то спряталось.

– Насекомое? – воскликнула Спри, все так же поддерживая грудь.

– Ну, эта… как ее…

От волнения я позабыл, как называется эта штука, которой она была отмечена от рождения.

– Понимаю, что это не птица, – пробормотал я, – и не мышка.

– Бабочка, ты хочешь сказать.

– Точно! Бабочка! Помнил и вот, надо же, забыл.

Я склонился к Спри и внимательно изучил родимое пятно, едва не прикасаясь плечом к восхитительно ароматной груди.

– Конечно, это лишь часть ее.

– Вижу. Кусок крыла, как ты правильно ее описала. Остальное, должно быть… в этом сачке. Бьется, хочет улететь – и не может.

– Если бы ты увидел ее всю…

– Не плохо бы, но… она не улетит?

– Думаю, нет.

Спри, или, во всяком случае, Мишель, хотя теперь я был абсолютно уверен, что передо мной действительно Спри, сунула руку за спину и принялась возиться с китайской головоломкой, которую женщины используют для соединения концов своей подпруги, держащей под арестом их прелести. И какой кретин изобрел бюстгальтер? Повстречайся он мне – и я бы точно переломал ему все что можно. Процедура открывания "сейфа" несколько затянулась, и я подумал, не забыла ли она шифр.

– Фух… кажется, справилась… такая тугая защелка.

Но мне показалось, что она справилась с нею уже давно, так как руки ее вернулись в исходное положение, то есть под чашечки ненавистного бюстгальтера.

– Сейчас посмотрим, уговаривала она себя. Только… как это сделать?

– А ты знаешь какой-то другой способ, кроме как…

И тут Спри отважно сняла чашечку с левой груди, поддерживая правую другой рукой, и, покрыв часть ее (довольно незначительную) ладонью, продемонстрировала мне контрольный участок. Внутри у меня все завибрировало, как будто кто-то включил мощный генератор.

– Ты что-то сказала? – переспросил я.

– Она и вправду похожа на бабочку, тебе не кажется, Шелл? Как ты ее находишь?

– Очаровательной! Только, по-моему, она больше похожа на голубку.

– Да? Ты так думаешь? А мне казалось, на бабочку. У тебя же есть фотография? Так что можешь сравнить. – Вдруг глаза ее округлились. – А что, если это другая девочка и другое родимое пятно?!

– Да нет, то же самое. Не паникуй. Замри! – Я скрипнул зубами, не знаю почему. – Странно, что я приказал тебе это. Обычно частные детективы говорят "замри" нехорошим ребятам, когда хотят застать их врасплох. Но мне почему-то хочется, чтобы ты оставалась так подольше. Впрочем, можешь забыть об этом.

– Но тебе действительно нужно удостовериться.

– Да. Нужно. Фото маленькой напуганной девочки, которое дал мне ее блудный отец. Что-то у меня разбегаются мысли. Ах, да! На этом самом снимке у девочки видно родимое пятно в форме бабочки на… грудной клетке. Поначалу мне казалось, что это просто мушка. Черт! Опять я не о том.

– О чем не "о том"?

Я энергично потряс головой, в которой не осталось ни единой мысли, кроме одной, вполне определенной. Да что это со мной, черт меня дери?! До сих пор ни одна женщина не действовала на меня так, как эта. Это просто какое-то наваждение. Нет, нужно собраться и попытаться мыслить трезво, логически.

– Да так, не обращай на меня внимания. Просто вспомнилась одна старая шутка. Да ты, наверно, знаешь этот анекдот.

– Расскажи.

– Стоит в музее один эстет перед картиной Пикассо и приговаривает: "Кикассо. Земечательно! Какая мысль, какие краски! Все-таки Кикассо – это Кикассо!" Стоящий рядом другой посетитель его поправляет: "Не Кикассо, а Пикассо". – "Я и говорю Кикассо", – отвечает первый. – "Не Кикассо, а Пикассо", – упорствует второй. "Кошел к черту, кридурок!" – не выдержал первый.

– Не поняла, к чему это ты?

– Да так, – буркнул я. – Порой мужики рассказывают глупые анекдоты, чтобы привести себя в чувство.

– А… ну если только так. Ну, ты убедился, что это не татуировка?

– Тату? Тута? Туту?

– Ну, вот. Опять. Неужели это так на тебя подействовало?

Спри шаловливо улыбнулась, продолжая направлять на меня свою базуку, то есть грудь, а, может быть, установку "град". Причем ее розовый упругий сосок дразняще подмигнул мне между ее указательным и средним пальцем.

– Ладно, взгляни еще разок и покончим с этим, а то я уже замерзла.

– Если ты так настаиваешь.

И я вновь внимательно всмотрелся в самое большое и прекрасное доказательство идентичности Спри Романель, которое мне пока что удалось обнаружить в этом деле. Родимое пятно могло сойти за бабочку, с которой до этого поиграла кошка, или которую обработали сильным пестицидом.

– Н… да, – многозначительно заметил я. – Она проделала большой путь от кокона-бутончика до такой… красавицы. Теперь сравним ее конфигурацию с той, что видна на фотографии. Только… куда я ее задевал?

– Да уж сравни, чтобы раз и навсегда поставить точки над "i". He могу же я сидеть так вечно?

– О'кей! Сейчас гляну в спальне.

В спальне ничего не оказалось. Тут я вспомнил, что в моей отделанной кафелем ванной есть одно потайное место за одной из плиток, где я иногда прячу всякие разности. Ну там, документы, фотографии, тысячедолларовые банкноты, если они у меня заводятся. Кажется, именно в моем "сейфе" я видел фото маленькой Спри, когда клал туда фотографии голой Кей Денвер, чтобы не таскать их повсюду с собой.

Еще и Кей. Вот уж правильно говорят: не было ни цента – и вдруг миллион. Я опять потряс головой как шелудивый пес, которого укусила за ухо блоха. Моя жизнь либо пошла наперекосяк, либо наоборот я попал в очень интересную, но пока что непонятную мне струю. Как бы меня ею не смыло.

И еще одно беспокоило меня: я ни разу не взглянул на фотографию шестилетней Спри через увеличительное стекло. Все, что я заметил на ее тщедушной груди – это какое-то бесформенное, похожее на грязь, пятно. Ничего даже отдаленно напоминающего уставшую бабочку, только что перелетевшую Анды. При более профессиональном подходе мне следовало серьезно изучить это пятно и поглядеть, экстраполируется ли оно в то, что только что увидел на прекрасной груди взрослой женщины, от которой я окосел, если не физически, то умственно уж точно.

Наконец я начал соображать рационально. Мне и в самом деле нужно убедиться до конца, чтобы затем убедить других. Естественно, мне очень хотелось, чтобы эта чудесная девушка, сидевшая сейчас в моей гостиной, оказалась настоящей Спри – той самой девчушкой у бассейна, только 20 лет спустя. Но тут мерзкой змеей в душу заползло сомнение. А вдруг эти чертовы пятна, куколки, бабочки не совпадут? Тогда это чудо в соседней комнате окажется самой умелой фальсификацией в мире? И я буду вынужден вместо адвоката и отца препроводить ее в тюрьму? Но я же не смогу заставить себя сделать это!

– В тюрьму? – эхом отозвалась Спри. – Ты, кажется, произнес слово "тюрьма"?

Я и сам не заметил, как достал фотографии и вернулся в гостиную.

– Откуда ты это взяла? – ошарашенно спросил я. – Ты что, умеешь читать чужие мысли? Надеюсь, ты не прочитала их все?

– Да нет… Просто ты что-то бормотал, и я уловила только слово "тюрьма". Я думала, ты разговаривал со мной.

– Нет, не с тобой. А что, я действительно бормотал вслух?

– А как еще можно бормотать?

– Спри, я серьезно.

– Да, очень тихо. Может быть, ты просто думал… вслух. Что-то насчет "тюрьмы" и того, что "не сможешь это сделать".

– Ах, только это. Как говорится, достукался. Вот что бывает, когда берешься за несколько дел сразу. Во всяком случае, я рад, что ты не читаешь чужие мысли. А то мне бы пришел полный конец. Да и любому на моем месте.

– Так об этой фотографии ты говорил? Дай-ка взглянуть.

– Сейчас! Одну минуточку!

Я опрометью кинулся в спальню, открыл ящик прикроватной тумбочки, схватил мощную лупу и уставился через нее на цыплячью грудь маленькой Спри. И что же вы думаете?

Глава 7

Эврика! Ни малейшего сомнения! Это та же самая бабочка! Ну, может быть, почти та же самая. Верхнее крыло сейчас, конечно, стало гораздо больше по вполне понятной причине – за прошедшие 20 лет и сама Спри стала больше, особенно та ее часть, на которую села отдохнуть перелетевшая через Анды капустница, махаон или как там их еще называют. В остальном же оба родимых пятна имели одинаковую конфигурацию. Я возрадовался, как будто выиграл миллион или два. Мне, признаюсь, стало так хорошо, что я пару раз вмазал кулаком по стене и поспешил обратно в гостиную.

– Эврика! – вновь воскликнул я, возбужденно расхаживая по золотистому ковру перед симпатичной, красивой, восхитительной, роскошно-умопомрачительной Мишелью Эспри Романель, потрясая фотографией в одной руке и лупой, которую держал в другой.

– Эврика? – эхом отозвалась она. – Это еще кто такая?

– Не "такая", глупышка. Это просто означает "открыл!". Я нашел твою фотографию.

– Это не значит, что ты должен был биться об стену головой.

– А что, разве было слышно? Вот такая у меня лобная кость, как у слона.

Она осветила меня белозубой улыбкой и с усмешкой проговорила:

– Я уж было подумала, что в это дело замешана еще и третья женщина Эвридика. Оказывается, ты кричал, как Архимед, только что вылезший из бочки.

– В бочке сидел Диоген…

– Так ты нашел снимок? Ну и что же?

– Нет. Эврика.

– Ничего не понимаю…

– Тебе ничего и не нужно понимать, Спри, дорогуша. Вот оно – до-ка-за-тель-ство! И я протянул ей пожелтевшую и поблекшую за столько лет фотокарточку, как мне показалось. Но черт! Порой рефлексы подводят меня, когда я перевозбужден или глубоко о чем-то задумаюсь. Вот и сейчас, вместо левой руки с фотокарточкой, я протянул ей правую, с лупой. Здоровенное стекло, сантиметров двадцать в диаметре, на длинной черной ручке почти коснулось ее оголенной груди, увеличив то, что я видел, еще раз в двадцать.

– Шелл! – воскликнула Спри. – Что ты делаешь? Неужели тебе мало?!

– Да нет, теперь вполне достаточно, – успокоил я ее, глядя в сторону. Потом повернулся к ней и, увидев ее удивленно распахнутые глаза, поспешно извинился:

– О, извини, дорогая. Я просто протянул тебе не ту руку. Хотя увеличительное стекло тебе тоже понадобится. Взгляни через него на это.

Спри приняла из моих рук и лупу, и фото. Выражение обеспокоенности постепенно сошло с ее личика.

– Это точно моя старая фотокарточка! – радостно пропела она, прижимая снимок к груди. – О, Шелл, я не видела ее 20 лет, но все еще помню, когда она была сделана. Я была в общественном бассейне "Ривервью" и…

Она говорила что-то еще. Рассказала довольно много, но я пропустил все мимо ушей как несущественное. Поскольку, увлекшись, Спри держала фото обеими руками, совершенно забыв поддерживать правую чашечку бюстгальтера, но в то же время умудряясь скрывать часть "бабочки" на левой груди.

Она весело щебетала, предавалась воспоминаниям розового детства. Потом спохватилась, заметив мою неадекватную реакцию, и смущенно прикрыла руками свое голое великолепие. Округлив глаза, она пролепетала:

– О, я, кажется, увлеклась и… показала тебе больше, чем следовало.

– Я не в обиде.

– Извини, я просто не подумала.

– А я подумал…

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Прочитав в ее глазах нечто ободряющее, я присел рядом с ней на диван. Не в силах оторвать взгляд от поразительно красивого лица Спри, я наслаждался ее красотой, разлетом бровей, пушистыми натуральными ресницами цвета светлого пива, нежностью щек, мягким изгибом пухлых розовых губ, которые так и просились на поцелуй. Наклонившись, я утонул в зеленом омуте ее прекрасных глаз. А она… Она смежила веки, полураскрыла лепестки губ и слегка склонила головку на одну сторону. В следующий момент я порывисто прильнул к ее влажному ищущему рту, как припадает к роднику путник, пересекший без воды Сахару. Она обвила мою шею руками и нежно притянула меня к теплой благоухающей груди, которую я тут же покрыл страстными поцелуями.

Однако волшебный миг длился недолго, как все хорошее. В следующий момент она разомкнула объятия, и я почувствовал, что она отталкивает меня в грудь, нежно и в то же время достаточно настойчиво.

Я умоляюще взглянул ей в глаза и прочитал в них нерешительное "нет", подкрепленное артикуляцией губ.

– Нет, Шелл, не надо, – покачала она головой.

Я глубоко, с сожалением вздохнул и хрипло произнес:

– Иногда "нет" звучит как "да", но, кажется, это не тот случай?

– Нет, не тот.

– Кажется, я тоже слегка увлекся… Извини. Надеюсь, ты не…

– Нет, Шелл. Я на тебя не сержусь. Это скорее моя вина, чем твоя. Даже целиком моя вина. – Она помолчала, потом рассудительно проговорила: – Однако, Шелл, если я… действительно тебе небезразлична, тебе не кажется, что нам следует знать друг друга не час, а чуть-чуть побольше?

– Согласен, – весело ответил я. – Тогда почему бы тебе не разбудить меня минут через двадцать?

Она улыбнулась. Я тоже. Но очарование момента прошло, и мы оба это поняли.

Хотя воспоминание чуда осталось. Нет, теперь мне никогда не забыть сладостное ощущение ее мягких податливых губ, прильнувших к моим, прикосновение к ее божественным грудям, нежные руки вокруг моей шеи и… ожидание еще большего чуда.

* * *

В 9.30 утра я позвонил Клоду Романелю домой, в Парадайз Вэлли.

Спри согласилась поехать со мной в Аризону. Правда, она не была уверена, что подпишет бумаги, подготовленные Уортингтоном, но все же решилась сначала ознакомиться с ними, а уж потом решать, как ей поступить. И потом, несмотря на все "негодяйство" отца, она хотела вновь увидеться с ним.

Мы сидели в разных концах дивана, на котором все началось. Я придвинулся ближе к телефону и бросал на нее косяка, на который она отвечала благожелательной улыбкой, от которой у меня сладко ныло сердце и сосало под ложечкой от голода совершенно не гастрономического происхождения.

А улыбалась она много и с каждым разом все притягательнее и соблазнительнее.

– Хелло? – Тот же энергичный голос, только несколько грубее, глуше.

– Мистер Романель?

– Да. Клод Романель. Чем могу?

– Шелл Скотт говорит.

– Мистер Скотт! С нетерпением ждал вашего звонка! Вы нашли мою дочь? Мою маленькую Спри?

– Я нашел большую Спри, мистер Романель. Вам нужно привыкнуть к мысли, что…

– Где вы находитесь? И где она? С ней все в порядке?

– Естественно, она в порядке. В данный момент мы с ней находимся… – Я оборвал себя. Не резон выкладывать по телефону, что она в моей квартире. – Сейчас мы в Голливуде. Все под контролем. Надеюсь, вечером будем в Аризоне.

– Великолепно! Хорошая работа, мистер Скотт. Уортингтон не преувеличивал ваши способности. Каким рейсом вы прилетите? Я поручу кому-нибудь вас встретить, а потом…

– Не так быстро, мистер Романель. Я еще не знаю, во сколько мы вылетаем. Необходимо еще кое-что сделать здесь, на месте. Кроме того, я не хочу, чтобы нас кто-то встречал. Когда мы приземлимся в Финиксе, то сначала сделаем то, о чем мы с вами договаривались, а уж потом я привезу Спри к вам. О'кей?

– Ах, да… А о чем мы с вами договаривались?

Подобный вопрос меня озадачил. Старый склеротик. У него явно начались осложнения после перенесенных потрясений. Глубоко в подсознании шевельнулось смутное подозрение, и я произнес четко и раздельно:

– Вы сами установили правила, мистер Романель. Я точно говорю с Клодом Романелем? У вас какой-то… возмужалый голос?

– Ну, конечно, это я, идиот!

– Приятно познакомиться.

– Извините, мистер Скотт. Конечно, мы имели в виду Уортингтона. Да, естественно, первым делом загляните к нему. Только поторопитесь. А то я перевозбужден, даже немного нервничаю. Как-никак, двадцать лет. Впрочем, вам не понять. У вас никогда не было детей…

Он зашелся кашлем, потом нервно похихикал, покашлял еще немного и, как я понял, шумно высморкался.

– Простите, мистер Скотт. Я себя не так хорошо чувствую, хи-хи-хи, как 20 лет назад.

– Простуда так и не прошла? – подкинул я контрольный вопрос.

– Какая к черту простуда? – рявкнул он раздраженно. – У меня болячки посерьезнее. А всю оставшуюся простуду клизмачи вычистили из меня вместе с четырнадцатью порциями метастаз в брюхе, которые подозреваю, перелезли ко мне в легкие. В медицинских кругах это называется, маленький клин большим клином вышибать или лечение зубов через задницу, а геморроя через рот… – Он подумал еще немного, потом добавил:

– Поэтому сейчас я здоров как бык после африканской засухи. Такой ответ вас удовлетворяет, мистер Скотт?

– Вполне, особенно ваш рассказ о наисовременнейших методах лечения, – ответил я, ухмыляясь. – Сейчас он разговаривал, как прежний Романель, не теряющий присутствия, если не бодрости, духа.

– Найдя в моем лице дойную корову, на которой можно еще и поэкспериментировать, эти клистирные трубки привили меня от всех болезней, известных медицинской науке, – бодро продолжал Романель, – так что теперь я могу со спокойной совестью отправиться к праотцам, нисколько не опасаясь, что заражу их каким-нибудь СПИДом или коклюшем.

Слушая его, я качал головой. Все-таки этот неунывающий чудак – большой оригинал. Очень остроумный, а может просто умный с отклонениями в криминальную сторону. Именно в этот момент в моем мозгу начала зреть некая концепция, как будто разрозненные мысли стали собираться в единое целое, но потом это вновь ускользнуло от меня.

– Рад слышать, что вам лучше. Увидимся сегодня вечером.

– Было бы здорово. Я тут приготовил вам скромные премиальные, мистер Скотт. Пять тысяч долларов наличными. Вы не против?

– Звучит красиво, – поблагодарил я его и положил трубку.

Полюбовавшись улыбкой Спри, я снова снял ее и набрал номер "Дорчестер Армс". Поскольку я буду отсутствовать предположительно весь завтрашний день, я посчитал своим долгом предупредить об этом Кей и сказать, что свяжусь с ней, как только вернусь. Когда я попросил девушку-оператора "Дорчестера" соединить меня с номером мисс Кей Денвер, Спри спросила:

– Кому ты еще звонишь, Шелл?

– Дорогому потенциальному клиенту, вернее клиентке. Пока у меня с нею лишь предварительная договоренность, но думаю вплотную заняться ею, когда вернусь.

– И ею тоже? – сверкнула белозубой улыбкой Спри.

Тут ответили из "Дорчестера".

– Мисс Денвер выехала от нас, сэр.

– Что? Выехала? Но когда?

– Один момент. В 8.55 утра, то есть полчаса назад.

– Вы бы не могли мне сказать… Впрочем, это неважно. Спасибо.

Я положил трубку, размышляя "какого черта". Решив, что это стоит проверки, я повернулся к Спри:

– Сейчас позвоню и закажу билеты на вечер. Но прежде чем мы отправимся в аэропорт, заскочим в одно место. Не возражаешь? Необходимо кое-что выяснить в отеле "Дорчестер Армс".

– Не возражаю. О Кей Денвер?

– Да. Ты ее знаешь? – удивленно воззрился я на нее.

Она помотала головой, вернее золотистой гривой.

– Не-а. Просто ты назвал ее имя, разговаривая по телефону. – Спри помолчала некоторое время и сказала, забавно склонив на бок прелестную головку:

– Может быть, это плод женской интуиции, но ответь мне на один вопрос: эта Кей – очень красивая молодая женщина? Смуглая, черноволосая, с отличной фигурой. Бросающаяся в глаза, особенно когда утром одета в изящный черный вечерний костюм.

Я остолбенело уставился на свою не перестававшую удивлять меня собеседницу.

– Одетую… в вечерний… рано утром? Вообще-то такое описание ей вполне подходит. Но каким непостижимым образом ты догадалась, что именно о ней идет речь?

– Я просто описываю тебе красивую женщину, которую видела в вестибюле гостиницы, когда поднималась к тебе сегодня утром.

– В вестибюле, говоришь? Но это же было спустя пять-десять минут после того, как она ушла… "О-хо-хо", – подумал я и добавил: – Она заскочила ко мне на минутку, сказав, что страшно торопится на крекерную фабрику и далее в том же духе. А сама ждала чего-то в холле, или кого-то.

Я не знал, что и подумать. Спри тем временем продолжала:

– Я обратила на нее внимание только потому, что она смотрела на меня чересчур пристально. Тут я заметила, насколько она красива, но почему-то одета не по времени.

– Н… да, все это более чем странно.

– Я и раньше ловила на себе ревнивые взгляды других женщин. Но в ее глазах сквозила не только ревность, но что-то еще. Я ее раньше никогда не видела, она меня тоже. Отчего бы ей так на меня смотреть?

– Вот именно, отчего? Скажем, где именно стояла эта странная женщина в тот момент, когда ты ее увидела? Свисала на паутине с потолка?

– Нет, конечно, нет, – рассмеялась Спри. – Она сидела в вестибюле в одном из кресел.

– Извини, я сейчас.

Я катапультировался вниз и спросил Эдди, дневного клерка:

– Сегодня утром ко мне явилась очаровательная блондинка. По делу. Судя по тому, как ты окосел, парень, я делаю вывод, что ты ее заметил. А поскольку ты окосел на оба глаза, старый развратник, то не мог не заметить и великолепно сложенную брюнетку, которая в 8.30 сидела вон в том кресле. Правильно?

"Старый развратник", которому на вид было года двадцать два, утвердительно кивнул головой в сторону низкого дивана в углу.

– Точно так, Шелл. Она спустилась, куда-то позвонила и уселась вон там, положив одну обалденную ногу на другую. А потом вошла эта сногсшибательная, но на мой вкус немного полноватая блондинка. И тут я упустил обеих из виду, так как пошел настраивать телевизор этой старой кочерыжке миссис Мерчисон из 318.

– Так, говоришь, она куда-то позвонила? Это точно?

– Точнее не бывает. По платному телефону.

Для полной убедительности он указал на два платных телефона в дальнем углу фойе.

– Ты случайно не заметил, по какому телефону она звонила: местному или междугородному?

– Скорее всего второе, судя по тому, сколько она опустила в него четвертаков.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации