Текст книги "Кругом одни лжецы"

Глава 3

Я прыгнул к двери и выбрался на веранду, едва успев остановить Дэйна, вознамерившегося прыгнуть с веранды на потерявшего сознание и распростертого внизу парня. Силой удерживая его, я прокричал:

– Эй, Эм, охолони! На время он уже вышел из строя.

– Сукин сын! – Дэйн повторил ругательство раз восемь, словно забыл все остальные слова.

По дорожке загрохотали быстрые шаги – кто-то бежал к нам от фасада дома.

– А вот и его подручные! – воскликнул я. – Охолони, Эм!

Я прислонился к стене, нацелив револьвер на то место, где должен был появиться бегущий… или бегущие. Из-за угла выскочил парень, забуксовал и остановился как вкопанный, увидев неподвижное тело Смита. Высокий костлявый парень с лысиной на макушке и с «пушкой» в правой руке. Вслед за ним появился второй парень, поменьше ростом, тоже размахивающий «пушкой». Оба, несомненно, слышали выстрел и, может, подумали, что разразилась война. Она таки разразилась.

Наставив кольт на длинного типа, я позвал:

– Эй!

Он крутанулся на месте, поднимая правую руку, но увидел ствол, нацеленный прямо на его нос, и уставился на оружие так, будто оно было самой очаровательной игрушкой в мире. Мне не пришлось ничего говорить. Его пальцы разжались, и пистолет 45-го калибра звякнул о бетон. Второй парень стоял ко мне левым боком, неестественно вывернув голову. Увидев мой кольт, он часто-часто заморгал, продолжая тем не менее сжимать свой автоматический пистолет. Он словно продумывал про себя свое следующее движение.

Я учтиво произнес:

– Пожалуй, я подстрелю тебя.

Он явно прекратил мысленные дебаты, и его «пушка» присоединилась к той, что уронил костлявый.

– Эй! – выкрикнул костлявый. – Он кокнул Реннера.

– Не думаю, – возразил я. – Не пришил ни одного из вас, пока. А теперь, парни, поднимите своего приятеля и пройдите сюда, в угол веранды. Тихо и культурненько!

Они схватили Смита, или Реннера, и, кряхтя, поднялись с ним на веранду. Дэйн спустился с крыльца, собрал их «пушки» и, вернувшись, сказал:

– Позвоню-ка я Бетти. Ей не помешает узнать о случившемся.

– Заодно вызови и копов.

Он вошел в дом. Пристально глядя на костлявого, я бросил:

– Петь будешь ты, раз уж Реннер в отключке. На кого вы пашете и, вообще, какого черта?

Костлявый встряхнул головой:

– Мы просто подвезли сюда Реннера. Не знаю, чего он хотел, а ты его подстрелил.

– Угу. Я задал ему вопрос, а он стал идиотика из себя корчить. – Я снова прицелился в его нос своим тридцать восьмым, и он опять посмотрел как зачарованный, но не произнес ни слова. Молчал и парень поменьше. И на все мои вопросы оба отвечали безучастными взглядами.

Дэйн вернулся на веранду, и в этот момент Реннер застонал и пошевелился. Минут через пять я услышал, как перед фасадом дома завизжали шины, а в отдалении взвыла сирена. Двухместный коричневый «форд» приткнулся к моему «кадиллаку», и из него кто-то выбрался. По бетонной дорожке простучали каблучки, из-за угла рысью выбежала девушка и поднялась на веранду.

Некоторые девицы могут взбежать рысью вверх на четыре ступеньки так, что у них ничего не вздрогнет, но эта милашка была явно не из таких. Ростом в пять футов три или четыре дюйма, в строгом сером костюме, затруднявшем точную оценку форм и достоинств ее фигуры, она все равно «звучала на очень привлекательной волне». И что бы там ни скрывалось под ее костюмом, лицо ее заслуживало самого пристального внимания. Лицо необычное, поразительно загорелое, гладкое, мягко обрамленное темными волосами со здоровым блеском и играющими в них солнечными бликами. Из-за очков в черной оправе смотрели светло-карие, почти бежевые глаза. Высокие скулы, одна бровь выгнута выше другой, слегка выпяченные полные губы придавали чертам лица пикантный и чуть проказливый вид.

– Что тут происходит? – спросила она.

– Су… парень нокаутировал меня, а Шелл аккуратно продырявил его. Это надо было видеть, Бетти, – его перебросило через перила, – сказал Дэйн.

Бетти взглянула на меня, жестко сжав губы, молча и вовсе не улыбаясь. Я-то ожидал, что она наградит меня широкой улыбкой, и сам уже ухмылялся до ушей.

Дэйн кратко ввел ее в курс дела, и она делала быстрые пометки в маленьком блокнотике. Сирена приблизилась и смолкла только перед домом. В следующее мгновение к нам присоединились двое полицейских – оба в форме, один – тяжеловатый сержант за тридцать, другой – стройный, тонколицый патрульный лет двадцати пяти.

Они поднялись на веранду, и сержант спросил:

– В чем, черт побери, дело? Дэйн, звонил ты?

Он был широк в кости, но жира в нем было явно больше, чем мышц. Лицо обвисло, темные круги под глазами. Говорил он так, словно привык задавать вопросы из-под слепящей лампы. Второй, хоть и моложе и стройнее, тоже выглядел усталым и невыспавшимся. Он лениво оперся о перила, небрежно держа в руке служебный револьвер. Если бы у меня был выбор, я бы вызвал любую другую пару копов.

Дэйн кивнул, и я рассказал сержанту о происшедшем. Они назвались: детектив-сержант Карвер и полицейский Блэйк. Более молодой Блэйк надел наручники на двух непострадавших парней, пока Карвер осматривал плечо Реннера. Я сообщил сержанту все и даже подноготную происходящего в городе.

– Вы говорите, что этот парень чуть не оглушил Дэйна?

– Определенно. Я сообщил вам, все, что знаю. Вне всяких сомнений, была попытка оказать силовое давление, чтобы вынудить Дэйна продать его участок.

Он пожал плечами:

– Ограничьтесь, пожалуйста, только тем, что случилось, приятель. Остальное я вычислю сам. – Он склонился над Реннером, который уже сидел, зажимая левой рукой рану на правом плече, и спросил: – Ну, приятель, что за дела?

Реннер свирепо вытаращился на копа, потом перевел взгляд на меня, как будто собирался плюнуть, но не проронил ни слова. Карвер повторил свой вопрос и, не получив ответа, отвесил Реннеру отменную оплеуху сначала по одной щеке, затем по другой. Проделал он это внезапно, жестко и одновременно как-то небрежно. И равнодушно бросил:

– Я задал тебе вопрос, дружок.

Реннер тупо пялился. Карвер сказал:

– Поговорим в участке.

Он грубо развернул Реннера, выкрутил руки за спину и защелкнул наручники на кистях. Из раны на плече у громилы еще сильнее заструилась кровь.

Я раскрыл было рот, но Бетти опередила меня:

– Вы хотите упоминание в репортаже, Карвер? Я начну: сержант Карвер с типичной жестокостью…

Он встал, уставился на нее:

– Какого черта вы тут делаете? – и обратился к Дэйну: – Вы позвонили ей раньше, чем нам?

– После вас, – ответил Дэйн. – Вы имеете что-нибудь против?

Карвер пожал плечами. Полицейские собрали безнадзорное оружие и запихали трех головорезов в патрульную машину. Вдруг Карвер вернулся, подошел ко мне, раскрыл небольшой блокнот в черной обложке, занес над ним огрызок карандаша и спросил:

– Так ты сыщик, а?

– Верно. – И я показал ему свое удостоверение.

– Что ты тут делаешь?

Я нахмурился:

– Какое это имеет значение?

Он усмехнулся:

– Откуда мне знать, пока я не спросил? Не артачься, приятель.

Вмешался Дэйн:

– Я пригласил его в гости, Карвер. Он оказался здесь, когда заявились эти парни. Весьма кстати.

Карвер опять обратился ко мне:

– О'кей, парень хотел оглоушить Дэйна. Тебе пришлось стрелять? Иначе остановить его ты никак не мог?

Тип начал доставать меня, и я постарался ответить не менее противным тоном:

– Иначе не мог. Просто не было времени.

– Посмотрим на твою «пушку».

Достав кольт из кобуры, я протянул его ему. Он откинул барабан, осмотрел его и вернул мне со словами:

– Будь поосторожнее с этой штукой, приятель. С такой не до шуточек. В Сиклиффе не любят тех, кто стреляет в людей.

– Вот как? Значит, я должен был позволить той обезьяне раскроить Дэйну череп?

– Ты знаешь, что я имею в виду, приятель.

– Не уверен. А зовут меня Скотт.

Он ухмыльнулся и обратился к Дэйну:

– Вы собираетесь подать жалобу?

– Я-то подам непременно, – вмешался я. – Кстати, меня не удивит, если по крайней мере один из них сидел. Может, они все трое уголовники? И у них у всех было оружие, так что…

– Уголовное преступление. Уж не собираешься ли ты подсказывать мне мои обязанности?

– О, ради Бога, сержант! – Я умолк. Еще немного, и я врежу ему, будь он хоть трижды коп. Пока же я добавил: – Вы желаете, чтобы я подписал жалобу сию минуту?

– В любое время. Но сегодня хоть один из вас должен явиться в управление.

Похоже, он получил всю необходимую информацию, поэтому спустился с веранды и завернул за угол, бросив через плечо:

– Полегче там со служебным револьвером. Я уже говорил, нам в Сиклиффе не нравятся крутые парни.

Я с изумлением воззрился на Дэйна и на девушку, прислонившуюся к двери:

– Что его так гложет?

– Он вообще такой, – отозвался Дэйн. – Знаешь, ведет себя так, словно весь мир ополчился против него. Второй не чище, просто молчаливее. Тут их называют братьями. Не потому что родственники – просто они постоянно вдвоем.

– Мистер Скотт, – заговорила Бетти, – теперь, когда полицейские ушли, скажите: вам действительно нужно было стрелять в того человека? – Она пристально глядела на меня из-за очков с каким-то странным выражением на весьма привлекательном лице.

– Ну, – запнулся я, – сколько раз я должен…

Дэйн прервал меня:

– Расслабьтесь, вы оба. Если бы Шелл промедлил, Бетти, мне бы раскроили череп.

Девушка улыбнулась ему – она и вправду становилась очаровательной, когда переставала строить из себя деловую женщину. А мне сказала:

– Извините, мистер Скотт. Просто я не нахожу ничего забавного в игре с оружием.

– Ошибочное употребление термина, золотце! Это вовсе не было игрой. И я сам не нахожу ничего хорошего в ней. – Я улыбнулся Бетти. – Так будем друзьями, а?

Улыбка исчезла с ее лица, но она не спускала с меня глаз.

– Да, разумеется. Я… – Она замолчала.

Была в ее облике какая-то напряженность, словно она нервничала или смущалась. Однако, сообразил я, не каждый день молодая девушка видит истекающих кровью парней на верандах, усыпанных «пушками».

– Пора возвращаться в редакцию. – Она бросила быстрый взгляд на Дэйна, стремительно спустилась по ступенькам и завернула за угол.

Я услышал, как отъезжает машина.

– Я собирался сообщить тебе побольше о Бетти. – Дэйн нахмурился. – Но не успел. Она была помолвлена с солдатом, погибшим в Корее. Это случилось полтора года назад, а она так и не может прийти в себя. С тех пор она практически не общается с мужчинами. У нее развилось нечто вроде фобии к оружию, к любому проявлению насилия. Не здорово, но ее не переубедишь. Слов не хватит. Она должна справиться с этим сама. Однако чертовски неприятно.

Помолчав с минуту, он спросил:

– Ну, что ты думаешь теперь о моих сумасбродных догадках?

– Не такие уж они и сумасбродные.

Он посмотрел на часы:

– Хочу познакомить тебя с Бароном и мисс Мэннинг. Мы уже опаздываем.

Раньше я слышал о Лилит Мэннинг, вернее о Мэннингах. Что-то вроде местных Рокфеллеров или Морганов, верхушка общественной пирамиды в Сиклиффе. Старшие Мэннинги, ныне покойные, были возмутительно богаты и оставили большую часть своей собственности городу: больницу «Мэннинг-мемориал», упомянутый Дэйном городской пляж, культурный центр, даже музей.

Кроме собственности, завещанной Сиклиффу, много земли и недвижимости было оставлено фонду Лилит Мэннинг, созданному ее родителями незадолго до смерти. В этой благотворительной организации Дэйн, как я знал, был членом совета директоров.

– Лилит странновата, Шелл, – начал, рассказывать Дэйн па дороге. – Она училась в частных школах на Востоке, и Сиклифф почему-то никогда ей не нравился. Обретается она в основном в Нью-Йорке или за границей. Но сейчас она здесь. Я познакомился с ней несколько дней назад – вместе с Бароном завтракали у нее, обсуждая нынешний бардак. Нужно было такому приключиться, когда она наконец появилась в городе.

– Ты говорил, что им обоим, как и тебе, предложили продать собственность. Что же их удержит от этого? Сам говорил, что девице Мэннинг не нравится Сиклифф.

– Во-первых, им предложили только половину настоящей цены. Меня самого это беспокоит, Шелл. Барон-то меня не очень тревожит. Здесь его дом, у него положение: он активист общественных организаций, член коллегии адвокатов и вместе со мной входит в совет директоров фонда Лилит Мэннинг. К тому же он прекрасный человек, с твердым характером, и, как и я, жаждет не пустить сюда банду. Мисс Мэннинг уверяет, по крайней мере пока, что и не подумает ничего продавать чертовой «Сико». Однако трудно сказать, как она поступит, если ей предложат большую сумму. На женщину легче надавить. – Он помолчал, потом медленно проговорил: – Знаешь, если они уступят «Сико», я останусь едва ли не единственным крупным владельцем недвижимости. В руках мазуриков окажется почти все. Как это тебе, Шелл? Целый город в руках гангстеров?

– Таков, пожалуй, их следующий логичный шаг, Эм.

Он посерьезнел еще больше:

– Если такое происходит в Сиклиффе, это же может случиться где угодно. Где угодно!

Загородное поместье Мэннингов находилось в трех-четырех милях от города и в полумиле от океана. Большая вилла одиноко торчала на склоне холма, чуть в стороне от Винсент-стрит, словно белое чудовище или, скорее, шрам на зеленом, усыпанном редкими деревьями откосе. Мы въехали на подъездную аллею, образующую как бы дугу перед особняком на просторном, но слегка заросшем газоне. Да и сам особняк явно нуждался в покраске и обновлении.

– Однако усадьба хиреет, – заметил я.

– Так здесь же никто не живет. Всего несколько дней, как вернулась Лилит. Смотритель бывает примерно раз в неделю, но и он не очень-то за домом присматривает. А вот и Барон.

Я припарковался на ответвлении подъездной аллеи, у боковой стены особняка. От его тыльной стены к нам направлялся высокий мужчина. Он махнул рукой и, приблизившись к машине, сказал:

– Привет, Эмметт. Мы уже заждались.

Я выбрался из-за руля и обошел машину, пока Дэйн объяснял:

– Случилась небольшая задержка. Сейчас все расскажу. Клайд, это Шелл Скотт.

Барон повернулся и протянул мне руку:

– Как поживаете, мистер Скотт? Рад, что вы с нами.

Лет сорока пяти, с тщательно причесанными, чуть поседевшими волосами, красивый мужчина с правильными, слегка мясистыми чертами лица и голубыми глазами. Широкоплечий, но немного полноватый.

– Лилит в доме? – спросил Дэйн.

– За домом, у бассейна, приготовила стол с сандвичами. – Он ухмыльнулся. – Не очень-то они аппетитны. Лилит не научилась готовить, и даже сандвичи у нее не получаются. Зато есть пиво.

По дороге, когда мы шли к тыльной стороне особняка, Барон сказал мне:

– У бассейна мы можем расслабиться. Несмотря на все свое богатство, Лилит ведет себя отнюдь не формально.

И тут я узрел Лилит.

– Эм, черт, почему ты меня не предупредил?

Глава 4

Не знаю уж почему, но у меня сложился некий образ мисс Мэннинг, а мое предвзятое мнение о ней сыграло со мной злую шутку. Я знал, что она жутко богата, воспитана в частных школах, не любит Сиклифф и, значит, «слишком хороша» для городка. Словом, я представлял ее эдакой солидной сорокалетней дамой с тяжелым клинообразным лицом-колуном.

И я оказался не прав. Ей предстояло прожить еще лет пятнадцать до возраста, который я ей положил, а лицо ее отнюдь не походило на страшный колун. В первую очередь, мне бросилось в глаза, как ее обтягивает купальник и как обольстительно он выпячивает кое-что. Высокая блондинка, примерно пяти футов восьми дюймов ростом, с чудесно скомпонованными плотью и костями так, что чудилось, будто костей нет вовсе – тела лучше быть не может!

Она выбралась из бассейна и расслабленно ожидала нас, положив руки на бедра.

Когда мы приблизились, она произнесла:

– Привет, Эмметт! – Потом перевела свои ясные голубые глаза на меня: – Вы, должно быть, Шелл Скотт?

– Привет! Ага. Как поживаете? – залепетал я.

– Я знала, что Эмметт пригласил сыщика, – проговорила она приятным грудным голосом, – но, боюсь, была предубеждена против вас. Почему-то я представляла себе эдакого маленького человечка, который посыпает все вокруг порошком, ищет отпечатки пальцев, крадется тенью за людьми, надвинув шляпу на брови. Знаете ли, иными словами уцененный Шерлок Холмс. – Она улыбнулась. – Уж точно не думала, что вы такой большой.

– Если откровенно, мисс Мэннинг, я тоже не ожидал… э… ну… в общем, вы превзошли мои ожидания.

– Не желаете ли сандвич? – спросила она.

– Лилит, – встрял Барон, – у тебя паршивые сандвичи.

– Я с удовольствием съем сандвич, – ответил я.

Она рассмеялась, да и Барон хохотнул и сказал:

– Помните, я вас предупредил.

Мы все последовали за ней к маленькому столику рядом с бассейном и перекусили. Сандвичи были ужасны, но я мужественно съел целых четыре.

Пока мы их поглощали и запивали пивом, Дэйн рассказал о случившемся в его доме.

– Буду искренен, – вмешался Барон. – Меня они пугают. Не нравится мне общаться с людьми, которые размахивают «пушками». – Он повернулся ко мне. – Естественно, я не имею в виду вас, мистер Скотт. Очень рад, что вы на нашей стороне. Я говорю о тех, других. Разговаривавший со мной парень вел себя весьма воинственно, я и представить себе такого не мог. – Он сделал паузу. – Какая-то фантастика! Не понимаю, как у нас может происходить подобное?

– Как я и говорил Шеллу, Клайд, – заговорил Дэйн, – в городе пока не понимают, что происходит. До сих пор речь шла о серии изолированных сделок. Едва ли кто слышал о «Сиклиффской компании развития», кроме тех, кому были сделаны предложения о продаже участков. Но и они не знают о других сделках и что за ними стоит.

– Боюсь, и я не понимаю, что там за всем этим? – признался Барон.

Дэйн привез свою карту и разложил ее так, чтобы Барон и Лилит увидели общую картину.

– Я отметил усадьбы, проданные в последнее время, – те, о которых я знаю. Почти все они расположены на берегу, поблизости от делового центра, а некоторые в самом центре. Береговые участки по обе стороны города оценены сегодня около двух миллионов долларов, а может, больше. Более половины из них принадлежит вам, Лилит, и мне. Помните, пару лет назад некоторые из нас, владельцев, попытались приспособить участки для коммерческих целей? И как нам грубо отказали?

Я заметил, что Барон чуть не выронил вставленные челюсти – так он был напуган, а Лилит открыла рот от изумления.

– В чем дело-то? – спросил я.

Дэйн посмотрел на меня и вновь заговорил:

– У меня не было времени объяснить тебе, Шелл. Как прекрасно понимают Барон и Лилит, если прибрежные участки превратить в доходные кварталы, их цена сразу же подскочит вдвое, а то и впятеро.

– Ты хочешь сказать, что они будут стоить уже не два, а, к примеру, восемь миллионов? – спросил я.

– Вполне возможно. Теперь ты сам видишь, почему банда «Сико» жаждет заполучить здесь землю.

– Ага, причина – в нескольких миллионах, – подтвердил я.

Барон подключился к разговору:

– Идея коммерциализации вполне правдоподобна, Эмметт, должен признать. – Он криво усмехнулся. – Если превратить побережье в доходные кварталы, землевладельцы получат колоссальные сверхприбыли. Тем более нам следует удержать наши владения.

– Разумеется, – согласился Дэйн. – Однако не это главное. Мы не можем позволить гангстерам отобрать силой наши владения. Даже если мы лично извлечем из этого выгоду, ее ненадолго хватит. Вы прекрасно знаете, что у нас не будет ни малейшего шанса переиграть преступный синдикат. Если только мы позволим им окопаться, укрепиться. Мы должны – если удастся – остановить их сейчас, пока они еще слабы.

Барон кивнул, и Дэйн продолжил:

– У тебя, Клайд, больше возможностей проверить идею коммерциализации. Ты хорошо знаешь мэра и шефа полиции и пользуешься большим, чем я, влиянием. Вместе с Лилит ты можешь развернуть широкое расследование.

– Верно, – откликнулся Барон. – Сегодня же постараюсь разузнать все, что можно. – Он взглянул на Лилит. – Вы знаете, где зарыты некоторые из тел, Лилит. Поможете мне откопать их?

– С радостью.

Однако, судя по ее виду, ее не очень-то привлекала мысль о том, что ей придется прилагать усилия. В самом деле, что там для нее какой-то миллион долларов? Она взглянула на меня с легкой усмешкой:

– А вы, мистер Скотт, почему так мрачно молчите? Что скажете?

– Все это не совсем по моей линии. Я ведь думаю как сыщик. – Я взглянул на Барона. – Что за копы в вашем городе? Каков ваш мэр? Любая банда, пытающаяся проникнуть в город, захватить его, нуждается в местной поддержке, в чьей-то протекции.

Барон задумчиво потер подбородок:

– Тут я мало чем помогу. Я хорошо знаю шефа полиции Турмонда и могу поручиться за него. Может, он и не идеальный полицейский, но, во всяком случае, он абсолютно честен. Если бы он знал о жульничестве и коррупции, то искоренил бы их. Однако я плохо знаю других офицеров.

– Ну что ж, я разнюхаю в округе, что смогу, – сказал я. – И повидаю этого Джима Норриса. Вы что-нибудь знаете о нем?

Лилит отрицательно покачала головой, а Барон заметил:

– Только то, что он связан с отвратительными типами, возможно преступниками. Слышал, что некоторые его партнеры по коктейль-бару «У Бродяги» с уголовным прошлым.

Мы беседовали еще минут пятнадцать, то взвинчивая себя, то настраивая на энтузиазм и надежды. Действительно, исходя из того, что мы знали, мы прикидывали, что нам будет нетрудно положить конец происходящим неприятностям. Жульничество было столь очевидно, что казалось вполне возможным упрятать всех мазуриков за решетку. Что ж, и я могу ошибаться.

Наконец мы все встали и направились в сторону моего «кадиллака». Мы с Лилит шли сзади, она положила руку на мое плечо и, когда Барон и Дэйн приблизились к машине, просто сказала:

– Сожалею, что мы встретились при таких неблагоприятных обстоятельствах, мистер Скотт, но очень рада нашему знакомству. Надеюсь, в следующую нашу встречу происходящее будет менее гнетущим.

– И я надеюсь, что мы еще пообщаемся.

– Странная фраза. Я имею в виду это «пообщаемся». Мы говорим столько вещей, которые не подразумевают буквально ничего, не правда ли? «Заскочу»… «С глаз долой»… «Пообщаемся».

– Ага. Ну, мне надо бежать. Ух, я заско… пообща…

Черт! Я вернусь.

Она рассмеялась:

– Ну а я поплаваю еще. Как бы там ни было, я рада, что вы будете помогать нам. Вы выглядите весьма внушительно.

Я усмехнулся:

– Для чего?

Она скорчила гримасу:

– Для чего угодно, я полагаю. До свидания, мистер Скотт.

– До свидания, мисс Мэннинг.

– Лилит.

– Пока, Лилит.

Она повернулась и пошла. Я пристально следил, как она достигла бортика бассейна и то ли нырнула, то ли просто наклонилась вперед и отдалась земному притяжению. Со щелчком я захлопнул слюнявую от вожделения пасть и подошел к «кадиллаку».