Текст книги "Убить клоуна"

И протянул ему конверт.

– Что это? – спросил он. На его лице появилось очень странное выражение. Мои слова задели его. Ему до чертиков хотелось узнать, о чем идет речь. Но в то же время всем своим видом он показывал мне, что вообще-то ему на это наплевать и шумное исполнение моего приговора откладывается не больше чем на одну-две минуты.

Усевшись на стул у стойки бара, он повторил:

– Что там такое?

– Посмотри, – ответил я. – Там парочка фотографий. Фотографии. Именно из-за них я и пришел сюда, чтобы вручить их тебе.

– Вот как? – Он пожал плечами, запустил руку в конверт и извлек оттуда два снимка.

– И помни, приятель, – добавил я, – не позволяй этим жлобам дотрагиваться до меня. Окажись я у них в руках, они получат и эти снимки. И, можешь не сомневаться, тут же доставят их прямехонько к Квину.

Джей слышал мои слова, но не понимал их смысла – он не успел еще рассмотреть фотографии. С самодовольной улыбкой он бросил взгляд на верхнюю фотографию. И с этого мгновения у меня не осталось сомнений, попадется ли Джей на мой крючок.

Из груди его вырвался вопль.

Все случилось мгновенно. Сначала он небрежно взглянул на верхнюю фотографию, но тут же впился в нее глазами и просто окосел. Прижав обеими руками фотографии к стойке бара, он издал резкий лающий звук, и я понял, что он совсем потерял голову. Он обернулся ко мне, но, клянусь, глаза его смотрели в разные стороны. Челюсть у него отвисла, он разинул рот и опять завопил; а потом упал головой на стойку бара и медленно протянул пальцы к конверту, как игрок в покер, робко отгибающий уголок карты. То, что он увидел, не улучшило его настроения. Там были все те же снимки. Он помотал головой, придвинул фотографии к самому носу, а голова его все тряслась.

Потом Джей перевел взгляд на меня, на лице его отразилась вся гамма охвативших его чувств, от шокового потрясения до полной растерянности. Наконец он обрел дар речи и заорал:

– Что случилось... как это... кто... когда... кто... каким образом?

В ту же секунду забыв обо мне, он отвернулся к бару и уткнулся носом в фотографии, как будто, не доверяя глазам, хотел ощутить их запах и убедиться, что это не сон. Через несколько секунд я заметил, что он рвет одну из фотографий на мельчайшие кусочки. Поначалу я решил, что он свихнулся, но потом до меня дошло, что он делает. Он запихивал эти обрывки в рот. Хотел переварить вещественное доказательство.

– Джей, – тихо произнес я, – у меня в запасе есть и другие.

– Другие? – переспросил он, переставая жевать. Голос его упал. – Другие? – Он поднял голову и медленно повернулся лицом ко мне. Потом очень внятно, старательно выговаривая каждое слово, он произнес: – Человека... везде подстерегает опасность... везде... и всегда! – Он замолчал, тупо глядя прямо перед собой и продолжая по инерции двигать челюстями, как корова, пережевывающая жвачку, и наконец спросил: – Другие, говоришь?

– Да.

– Это все подстроено, – произнес он безучастно. – Ловушка. Не понимаю, как удалось сделать эти снимки, но... это все подстроено.

После долгой паузы он опять посмотрел на меня и спросил:

– Кто это сделал?

– Я.

Долгое молчание.

– Это все подстроено. – Опять долгая пауза. – Похоже, нам не удастся пристрелить тебя.

– Похоже на то.

– Очень жаль.

– Не так уж это плохо.

– Нет, очень жаль. Я бы ничего не пожалел, только бы прикончить тебя.

– Джей, по-моему, нам лучше подумать о том, как выбраться отсюда...

– Я бы ничего не пожалел, только бы пристрелить тебя.

– Если мы не поторопимся, одна из этих горилл забудет...

– Я бы ничего не пожалел...

– ...зачем находится здесь, и спустит курок по привычке.

Джей потерянно кивнул, перевернул конверт и занялся изучением его лицевой стороны. На ней я наклеил буквы, вырезанные из газеты, как обычно делают похитители детей. Это было сделано по двум причинам: во-первых, я не хотел надписывать конверт от руки, чтобы не оставлять образец своего почерка, а во-вторых, мне казалось, что это неплохая деталь. Криво наклеенные буквы гласили: «Фрэнку Квину – от друга».

– Какой-то друг, – сказал Джей. – Неужели ты действительно послал бы ему это письмо?

– Конечно.

– Ведь он убил бы меня, понимаешь.

– Да, так я и думал.

– Он бы все потроха из меня вытряс.

– У Фрэнка богатое воображение, он на это мастак.

– Он бы меня по стене размазал. И знаешь что? – Джей помрачнел, на его физиономии появилось печальное, просто траурное выражение. – Игра не стоила свеч.

– Джей, тебе не кажется...

– Да, – зло оборвал он меня. – Да. Наверное, ты прав. – Он вытащил из кармана миниатюрную «беретту», небрежно навел ее на меня и приказал отойти от стены. Когда я выполнил его требование, он бесцеремонно ткнул мне стволом в спину. – Подними руки! – приказал он.

Мы направились к выходу. По дороге Джей бросил несколько слов банде горилл. Он почти слово в слово повторил то, что предлагал ему я: дескать, он хочет собственноручно отправить меня на тот свет, не желает отказать себе в таком удовольствии... Парни, похоже, разочаровались, но возражать не осмелились.

До двери оставалось всего десять шагов, когда в зале появился Фарго. Он преградил нам путь и спросил:

– Куда это вы, черт возьми, направляетесь? – Не дожидаясь ответа, он обратился к Джею: – Босс доволен. Очень доволен. Говорит: «Делайте, как сказано. Убейте сукиного сына».

– Конечно, – хмуро ответил Джей. – Да. Конечно.

Фарго, естественно, не догадывался о том, что происходит. Он только видел, что Джей держит меня на прицеле, а я – в полной его власти. Пленник. Беспомощный. Поэтому он размахнулся и попытался ударить меня кулаком в лицо. Но делал он это так медленно и неуклюже, что уклониться от его удара не составляло труда. Я просто отвел голову в сторону, и его кулак просвистел мимо моего уха; тогда я сделал выпад справа и врезал ему прямо в правый глаз.

Кожа треснула. Брызнула кровь, испачкав мне костяшки пальцев. Фарго покачнулся, взмахнул руками и тяжело грохнулся на пол, перекатившись на спину. Он еще кое-что соображал и шевелил конечностями, но подняться не мог. Через несколько секунд он пробормотал что-то. На лице его застыло выражение недоумения. Потом опять пробубнил что-то.

Стоило, наверное, подождать и выяснить, что он пытается сказать. Стоило, наверное. Но я не стал.

Фарго все еще бормотал что-то невразумительное, когда мы с Джеем вышли на улицу.

Глава 10

Мы с Джеем сидели в его машине, нам надо было спокойно обсудить все дела. Я оставил свой «кадиллак» на стоянке, а Джей отвез нас в тихое, укромное местечко, неподалеку от бульвара Лорел-Каньон.

С первых же минут он проявил полную готовность к сотрудничеству.

Я объяснил ему, что, если он протянет мне руку помощи, а еще лучше – обе руки, в среду все улики будут уничтожены. К тому времени они уже потеряли бы свою ценность; ведь если до среды мне не удастся снять обвинение с Миллера, ему уже никто не поможет. Однако, если бы Джей заартачился, в течение часа ужасная фотография оказалась бы у Квина.

Пока что в нашей беседе Джей подтвердил большую часть тех сведений, которые я получил от других, – убийство Кейси Флегга, ложные показания Хеймана (это Квин заставил его сказать, будто Миллер приобрел у этого скупщика орудие убийства), еще кое-какие детали.

Я упомянул об информации, полученной мною от Пинки, и Джей сказал:

– Да, Папаша Райен расправился с Хейманом. – Он покосился на меня: – А тебе это откуда известно?

– Не важно. А кто раздавал взятки?

– Кейси, это правда. Но, как ты сам сказал, с тех пор Фрэнк взял это на себя.

– Как он делает это? И кто получает бабки?

– Ты достал меня.

– Джей, если ты откажешься...

– Черт возьми, Скотт, я же отвечаю на все вопросы, если хочешь, скажу даже имя служанки моей матери. А звали ее, было бы тебе известно, Абигайль Эмили...

– Не важно. Ты – правая рука Квина.

– Верно. Только у этого подонка всегда рот на замке, из него лишнего слова не вытянешь, если ему это невыгодно, а практически так всегда и бывает. Понимаешь, он держит в тайне свои делишки – особенно после того, как Кейси запустил лапу в его денежки. Разве это не разумно?

– Разумно.

– Черт, даже те встречи, которые он проводит каждый месяц, – это просто клуб для избранных. Мне туда доступа нет, Папаше – тоже, никого не пускают, кроме Дудла. А он глухонемой.

– Постой, постой. Дудл? – Я вспомнил: Пинки что-то говорил о ежемесячных встречах. – А зачем устраивают эти встречи? Что на них происходит?

– Этого никто не знает, кроме Дудла, который со ста шагов может прострелить ухо кошке, и, как я тебе уже сказал, он глухонемой, так что ничего не услышит и не разболтает. Фрэнк, может, и ослепил бы его, да тогда Дудл промажет, если понадобится кого пристрелить. Так что, кроме Дудла, только Фрэнк да еще кошки, на которых тренируется Дудл, знают, что там происходит.

Джей продолжал развивать эту тему, и я наконец понял, что каждый месяц Квин встречался примерно с дюжиной людей в служебном кабинете клуба «Гардения-Рум» – в том самом кабинете распутного Салливана, Салли, куда я случайно попал сегодня вечером. Встречи предпочитали проводить там, а не в поместье Квина, чтобы не компрометировать важных шишек; если заметят, что они бывают в доме у Квина, это, естественно, вызовет подозрение, но кто угодно может зайти в отель «Баркер» или пропустить рюмочку в «Гардения-Рум» – а уж оттуда легко незаметно проскользнуть в служебное помещение.

Джей заверил меня, что это были чрезвычайно важные встречи, о чем свидетельствовала и атмосфера повышенной секретности, созданная вокруг них Квином. Несомненно, что именно на этих встречах Квин лично расплачивался со своими помощниками. Джей был уверен, что люди, с которыми Квин проводил ежемесячные встречи, являлись местными гражданами, обладавшими значительной властью и влиянием, тем не менее сотрудничавшими с Квином то ли из-за денег, то ли по другим, не менее важным причинам. «По-моему, это очень важные шишки, – сказал Джей. – Все они получают взятки или как-то иначе зависят от Фрэнка». Джей, конечно, выразился более грубо, но смысл был ясен.

– Когда состоится следующая встреча? – спросил я.

– На следующей неделе. В понедельник днем. Квин старается не высовываться до... ну, ты понимаешь, о чем речь.

Я понимал. До казни Росса Миллера. После смерти Миллера едва ли найдется много желающих доказывать, что это Квин убил Кейси Флегга. Какой смысл заниматься этим, если Миллера уже казнили за убийство Кейси Флегга. Если Квина не тронут до назначенной на среду казни, то есть до десяти часов утра, дальше все пойдет как по маслу.

– Тебе известны имена тех, кто вхож на эти тайные сборища? – спросил я.

– Слышал как-то пару имен, – нахмурившись, ответил Джей и покачал головой. – Земмельхаум... Семель... что-то вроде этого.

– Семмелвейн? Аира Семмелвейн?

– Верно. А ты откуда знаешь, черт возьми?..

– Кто еще?

– Какой-то тип по фамилии Смит. Имени его никогда не слышал.

Смит, великолепно. Еще один. Но Аиру Семмелвейна называл мне и Пинки; Аира был президентом страховой компании «Голден кост» в Лос-Анджелесе. Я попробовал назвать Джею второе имя, полученное от Пинки, – Джона Портера, но о нем Джей никогда не слышал.

– Джей, – сказал я, – мы попытаемся одурачить Квина. Ты не откажешься помочь мне, правда?

– Конечно, – нахмурился он, – я же получу от этого массу удовольствия.

– Когда сегодня вечером вернешься в поместье Квина, скажи ему, что тебе удалось кое-что вытрясти из меня, дескать, я испугался, что ты меня пристрелишь. И между прочим намекни, что мне известны имена тех, кто бывает на этих тайных сборищах. Скажи ему, что я назвал среди прочих имена Семмелвейна, Смита и Портера. – Я на минутку задумался. – Скажи также, что мне известно, зачем он встречается с ними. Может, это немного нарушит его душевное равновесие, и чем больше, тем лучше.

– Сделаю все, как ты просишь, Скотт, если только он не оторвет мне к тому времени голову. Что я скажу в свое оправдание, если убитого мной человека увидит живым и здоровым один из его подручных? Насколько я понимаю, ты не собираешься прятаться.

– Верно, не собираюсь. Но ты неправильно понял мой замысел: тебе не придется говорить Квину, что ты убил меня.

– Но... Ведь это я увел тебя из клуба. Фрэнк убьет...

– Скажи Фрэнку, что ты хотел застрелить меня, хотел сделать как лучше, но я избил тебя и удрал. Сочини что-нибудь.

– Сочинить?

– Скажи, что пистолет дал осечку.

– Это можно, – задумчиво кивнул он. – У меня иностранная пушка, маленькая «беретта». Этот пистолет уже как-то давал осечку, когда мы тренировались в стрельбе по мишеням. – Он помолчал. – Но тебе придется пару раз стукнуть меня, верно?

– Что ж... Не знаю, как с этим быть. Не хочется...

– Постой. Просто необходимо, чтобы ты ударил меня. Врежь мне как следует. Если у меня не будет синяков, Фрэнк мне не поверит.

– Ладно. Давай еще потолкуем.

Джей рассказал мне много интересного, некоторые факты могли бы доставить Квину немало хлопот, если бы Джей согласился явиться в суд и дать там показания – что он, конечно, решительно отверг, даже если я сделаю о нем цветной фильм, заявил он. Основное для него – спасти свою шкуру, а если он выступит на суде – ему крышка.

Его лицо приняло то же горестное выражение, которое я наблюдал ранее, когда он кричал: «Игра не стоила свеч!»

– Рано или поздно, меня прикончат, – с грустью сказал он. – Она ли убьет меня, ты ли убьешь меня, он ли убьет меня, – может даже, я сам застрелюсь. Но все это ерунда в сравнении с тем, что сделал ты, Скотт. Как меня угораздило вляпаться в такое дерьмо? Как? Как? – Он замолчал, покачав головой. – Не только из-за того, что я хотел насолить Фрэнку... ты понимаешь. Но меня тошнит от Мод. – Он застонал. – Приятель, меня тошнит от нее.

– Мод?

– Да, Мод. Мод Квин, кто же еще?

– Мод Квин? Тебя тошнит от нее?

– Мне уже невмоготу. Ее рожа, похожая на старый замызганный забор, снится мне по ночам. Сначала я не обращал на это внимания, понимаешь? Но теперь... нет слов. И у меня нет выхода. Если я брошу ее, она попросит Фрэнка убить меня. И он сделает это. А если и откажется, так она сама как-нибудь ночью... Будь проклят ты и твои мерзкие снимки.

Наконец я собрался уезжать, предварительно договорившись, что Джей позвонит мне, если узнает что-нибудь интересное после возвращения в поместье. Мы вылезли из машины и остановились, глядя друг на друга.

– Ладно, – нарушил он молчание. – Врежь мне.

Я замахнулся, сжав правую руку в кулак, но пальцы сами собой разжались.

– Джей, не могу. Не могу за здорово живешь ударить тебя.

Одно дело дать отпор тем, кто нарывается на неприятности, но без всяких причин наброситься на человека, который стоит перед тобой и просит оказать ему такую услугу, – выше моих сил.

– Чепуха какая! – сказал Джей. – Придется управляться с этим самому. Брось, давай врежь мне.

– Нет.

– Прошу тебя.

Выглядело все это ужасно глупо. Я чуть не расхохотался при мысли, что один из гангстеров Квина умоляет меня ударить его. Но тут Джей заорал во весь голос:

– Ты, вшивый подонок, ты, грязный сплетник, ты, мелкий проходимец! Не хочешь бить меня, да? – Он размахнулся и врезал мне в глаз.

И это помогло: натренированная нервная система включается автоматически. Левая рука взметнулась вверх, сжавшись в тяжелый костистый кулак, и отбила удары Джея. Я наклонился вперед, приготовившись нанести удар открытой правой рукой (удар тыльной стороной ладони по основанию черепа имеет тот же эффект, что удар топором), но вовремя остановился.

Джей стукнулся о крыло автомобиля, колени его подогнулись, как будто ноги стали ватными, и с криком «Гад!» он приземлился на пятую точку. Но потом, кряхтя, поднялся на ноги.

– Как раз то, что надо, – объявил он. – Хороший удар. По-моему, этого достаточно.

– Извини, – сказал я, – не думал, что...

– Все в порядке, Скотт. Это был хороший удар. Да, этого должно хватить.

Он сел в машину, но, посмотрев на себя в зеркало заднего обзора, снова вылез из нее.

– Ты здорово заехал мне в глаз, – сказал он. – Но Фрэнк все равно не поверит.

– Джей, не напрашивайся на еще один удар...

– Нет. – Он отрицательно замотал головой. – Ты же хотел убить меня, верно?

– Даже не думал...

– Я видел твое лицо. У тебя было такое выражение, будто ты готов сожрать меня с костями. – Он помолчал. – Может, и сойдет. Будем надеяться.

– Ладно, – сказал я, – ты бы подбросил меня в город...

– Нет, сэр. Я пойду пешком или поймаю попутную машину – а ты бери мою. Нас не должны видеть вместе. Кроме того, если ты избил меня, то должен и забрать эту колымагу, разве не так?

– Да, ты прав. Идет. Но не забудь хорошенько вздрючить Квина. Скажи ему, что завтра же поделюсь собранной мной информацией с широкими кругами общественности. Скажи ему, что мне известно все: как он убил Флегга, утопил Хеймана... – Я остановился. – А что случилось с Вайсом?

– Что ты имеешь в виду?

– Квин убил его?

– Конечно. Поручил это дело своим ребятам.

– Как?

– Примерно с неделю назад Фрэнк заподозрил, что Вайс может все разболтать, – тот почему-то ушел с работы, – и приказал следить за ним. Вайс, видно, отбился от рук, и Фрэнк приказал доставить его к нам в поместье в пятницу вечером. Его завернули в одеяла, обвязали веревкой и заставили бежать за машиной, пока он не свалился. Потом повторили всю операцию с начала. В конце концов он рухнул и отбросил копыта. – Джей осторожно ощупал свой глаз. – Сложнее всего оказалось доставить его обратно, в отель, но ребята ухитрились затащить его с черного хода, пока было еще темно.

– В каком прекрасном обществе ты вращаешься, – покачал я головой.

– Понимаешь, у него было больное сердце.

– Да. Это и стало причиной смерти: сердечная недостаточность. Несколько секунд я сидел неподвижно, потом тихо попросил:

– А теперь расскажи о Лолите, Джей.

Глаза его заблестели.

– О чем ты, Скотт?

– Прекрасно знаешь о чем. Так рассказывай.

Он нервно сглотнул слюну.

– Так вот, Хейман, Вайс и эта цыпочка Лопес – единственные, кто мог прижать Фрэнка. А день казни Миллера приближался, да и ты в последние два дня поднял шумиху, так что Фрэнк всерьез забеспокоился...

– Я знаю, что ее убили. Просто скажи, кто это сделал.

– Тебе не удастся... тебе не удастся ничего доказать.

– Кончай базарить, черт возьми. Назови только имя.

Джей вздрогнул:

– Один из подручных Фрэнка, не знаю, кто именно. Правда, Скотт, не знаю. Это произошло вчера вечером. Все сделали так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Понимаешь, поскользнулась в ванне.

– А как ее нашли, Джей?

– Черт, это все, что мне известно. Только то, что Фрэнк приказал покончить с ней. Больше я ничего не знаю.

– Кто сделал это, Джей? – Он замотал головой, я схватил его за руку и сжал ее. – Кто, по-твоему, это был?

– Я могу ошибиться, Скотт. Не знаю. Но... Папаша расправился с Хейманом, ты об этом знаешь. И он принимал участие в расправе над Честером. Может, и это дело рук Папаши.

– Да. Это похоже на Папашу Райена. Узнай наверняка, Джей. И сообщи мне, как только выяснишь. Понял?

– Конечно. Я свяжусь с тобой, Скотт. Договорились.

– А почему ты ни слова не сказал об этом раньше, о Лолите?

– Черт возьми, ты же меня не спрашивал, а я не вспомнил. Честное слово, не подозревал, что это так важно.

– Не подозревал? – У меня перехватило дыхание. Через несколько секунд я спросил: – Ты хотел, чтобы я как следует избил тебя, Джей?

– Да, хотел.

Если он и скрывал еще что-то, мне этого не узнать.

– Вот и получай, – сказал я, двинув его кулаком в рот. Он ударился о крыло машины и свалился на землю. На этот раз он не поднялся. Я оттащил его на несколько шагов в сторону, оставив лежать на спине.

Отблеск света упал на его лицо. Теперь Квин должен поверить Джею.

* * *

Я уже засыпал, когда меня разбудил телефонный звонок.

Бросив Джея, я поехал прямо домой, приготовил себе коктейль и прилег на диван в гостиной, ожидая его звонка. Я схватил трубку, отчаянно тряся головой, чтобы окончательно прийти в себя. Звонил Джей.

– Скотт? – В его голосе слышалась напряженность. Похоже, он был чем-то взволнован.

– Да. Что стряслось?

– Парень, сматывайся оттуда. Когда я рассказал Фрэнку, что ты удрал, он чуть с ума не сошел. Он направил по твоему следу всех стрелков в нашем городе, пообещал заплатить десять тысяч баксов тому, кто пришьет тебя. Но это не все...

– Что? Десять тысяч?

– ...он напустил на тебя копов, чтобы те тоже ловили тебя.

– Полицейских? Не может быть! Я...

– Не спорь. Сматывайся оттуда, слышишь? Если эти снимки попадут ребятам Фрэнка или легавым... Скотт, ты не станешь брать их с собой?

– Нет, они в безопасном месте.

– Так не забирай их оттуда. Уходи...

– Успокойся. Как Фрэнку удалось...

– Уходи, пожалуйста, уходи, слышишь? Понимаешь, я звоню из автомата, пробрался сюда тайком. Быстрей сматывайся из своей берлоги – с минуты на минуту там появятся парни, начнется стрельба, тебя убьют, если не поторопишься... И позвони мне, если хочешь спросить о чем-то. – Он дал мне номер телефона.

Я даже не записал его, просто запомнил. Повесил трубку и тут же выбежал из квартиры. Страх, звучавший в голосе Джея, передался и мне.

Двое мужчин весьма сурового вида вошли в парадную дверь в ту минуту, когда я покидал свой дом – через черный ход. Они меня не заметили, но я не сомневался, что мне выпала редкая удача – избежать встречи с ними, хотя и не знал этих парней. У одного из них, высокого, голова медленно и непрерывно поворачивалась из стороны в сторону, как башенка танка на боевом марше; на нем был черный костюм, пузырившийся у левого плеча. Второй был ниже ростом, худой и напоминал бесцветную личинку, на нем была серая фетровая шляпа с полями и слишком длинное для окопов пальто военного покроя. Их было двое – значит, по пять штук на каждого?

Я вышел через черный ход и быстрым шагом прошел четыре квартала, до того места, где оставил машину Джея. Направляясь на бульвар Беверли, я вернулся к Норт-Россмор и проехал мимо «Спартан-Апартментс-отеля». У входа стояла черно-белая полицейская машина.

Добравшись до телефона-автомата, я набрал номер, который дал мне Джей. Он ответил после первого звонка.

– Что происходит, черт возьми? – спросил я.

На меня обрушился поток слов, и через несколько секунд я взмолился:

– Помедленнее, Джей. Начни с начала, с того момента, как ты вернулся в усадьбу, и расскажи все по порядку.

– Ладно, – согласился он, и я услышал его глубокий вздох. – Так вот, когда я вернулся и сказал Фрэнку, что ты удрал, его чуть удар не хватил. Когда он немного успокоился, я рассказал ему все, как ты велел: что тебе известно практически все, кроме числа родинок на его ягодице. Об их встречах, и кто эти люди, и что завтра ты собираешься взорвать эту мину, понимаешь?

– Да. Так что случилось?

– Много чего! Он так побелел, будто креветки, которых он съел за обедом, ожили и запросились обратно. Он был ошарашен и даже прекратил пилить меня за то, что я оказался растяпой и сам чуть не сдох. – Он помолчал. – Этот последний удар, Скотт. Я не держу на тебя зла, но ведь ты мог пробить дырку...

– Так он проглотил наживку?

– Еще как. Когда лихорадка прошла, он отослал меня, но я подслушал у дверей. Фрэнк повис на телефоне и принялся обзванивать тех парней, с которыми у него назначена встреча.

– Откуда ты знаешь, что именно их?

– Как это – «откуда знаю», – ведь он менял время встречи. Говорит: ждать до следующего понедельника нельзя, надо встретиться побыстрее – завтра.

Я улыбнулся. Мне было не ясно, извлеку ли я выгоду из такого развития событий, но я прекрасно понимал, что их встреча в следующий понедельник интереса для меня не представляет. Сейчас была поздняя ночь, уже наступил вторник, и до раннего утра в среду оставались считаные часы, времени в обрез; но если эта встреча состоится сегодня, Миллер еще будет жив.

– На какой час назначена встреча? – спросил я.

– В полдень, потому что в обеденный перерыв все они будут свободны. Место встречи – то же, кабинет Салли, в служебных помещениях «Гардения-Рум».

– Ты слышал чьи-нибудь имена?

– Только одно, боялся торчать у его дверей слишком долго. Он говорил со Смитом. Но на этот раз я услышал его имя – Торнуолл. Фрэнк просил его обзвонить остальных.

– Торнуолл Смит? Но это же судья Смит.

– Да. Отпад, правда?

Судья Торнуолл Смит, воплощение добродетели. Судья Смит, который председательствовал на судебном процессе Росса Миллера.

– Вот когда Фрэнк трепался с судьей Смитом, – продолжал Джей, – я и услышал, что они договорились отправить в твою лачугу полицейских. Он велел Смиту заготовить все необходимые распоряжения и договориться со знакомым копом, чтобы тот устроил тебе светлую жизнь. В основном ему нужен был повод, чтобы полицейские арестовали тебя и немного подержали в участке. Слушаешь?

– Конечно, чтобы меня подержали до среды, часов этак до двенадцати. Но как им удалось так быстро подготовить для меня ловушку?

– Никакой ловушки, Скотт. Арест на законном основании.

– На законном? – не понял я.

– Именно: за угон машины. Понимаешь, ведь я рассказал Фрэнку, что ты забрал мою тачку, – все, как мы с тобой договаривались, ты же в курсе. Вот он и велел мне подать жалобу, и я, конечно, так и сделал. Фрэнк придумал бы и еще что-нибудь, но это первое, что пришло ему в голову. Сейчас, наверное, уже передали по радио всем патрульным машинам.

– Так оно и есть, – ответил я, ужасно расстроившись; так вот почему полицейская машина появилась у моего дома. И тут же вспомнил, ощутив при этом пустоту в желудке, что машина, объявленная в розыск, новенький синий «тандерберд», стоит сейчас всего в десяти ярдах от меня.

– И это еще не все, – сообщил Джей.

– Ты имеешь в виду такую малость, как десять тысяч баксов в награду за мою голову?

– Да, это самое. Он отправил на поиски тебя не только профессионалов, он поднял на ноги всех, кто умеет стрелять, и приказал им уничтожить тебя, если удастся, перед входом в полицейское управление. Но я не о том хотел сказать.

– Так это еще не все?

– Скотт, Фрэнк с удовольствием утопил бы в Атлантическом океане всю Калифорнию, если бы при этом погиб и ты. Он рассчитал, что с тобой покончат сегодня ночью, и едва ли успокоится, когда узнает, что ты еще жив. Понимаешь, ты загнал его в угол, он и пошевелиться не может, поэтому он пойдет на все, чтобы только утихомирить тебя.

– Джей, на что еще ты намекал?

– Так вот, он говорит, что на завтрашней встрече заставит их выполнить еще одно его требование: лишить тебя лицензии на розыск и на право ношения оружия. Применить статью или отобрать, придумать что-нибудь подходящее.

– Аннулировать. – Это слово вырвалось помимо моей воли. Четко выговаривая слова, я спросил: – Как такой подонок, как Квин, может лишить меня лицензии?

– Не спрашивай меня, Скотт. Может, за то, что ты украл мою машину. Они собираются обсудить этот вопрос на встрече. – Он помолчал. – Не знаю, как ему удается, но он всегда добивается своего. Держу пари, что и на этот раз не оплошает. У него по всему штату расставлены свои люди, на всех постах.

Постепенно передо мной вырисовывалось реальное положение дел: дружки Квина занимают более высокие посты и обладают большей властью, чем мне казалось вначале. По крайней мере, среди них такие важные шишки, как судья Смит и Аира Семмелвейн, – оба они, как мне стало известно, должны присутствовать на этой полуденной встрече. Вместе с другими, о которых я ничего не знал, но очень хотел бы узнать как можно больше, особенно сейчас. Я получил бы немало информации о всех его дружках, не говоря уж о самом Фрэнке Квине, если бы мне удалось пробраться на эту встречу. Это был бы богатый улов. Но мне нельзя даже приближаться к отелю «Баркер».

Нельзя и торчать слишком долго в этой телефонной будке. Я посмотрел на машину Джея и спросил его:

– Есть еще новости, Джей?

– Нет, наверное, это все.

– Я задал тебе один вопрос, на который пока не получил ответа, помнишь?

– Ты имеешь в виду ту девушку?

– Угадал.

– Я тебе уже называл его.

– Папаша Райен?

– Да. Это сделал Папаша.

– Что еще?

– Это все. Они все еще у тебя... гм... эти снимки?

– Да. Но наш уговор остается в силе, Джей. Я сдержу свое обещание. – В ответ послышался тяжелый вздох. – Надеюсь, – продолжал я, – до среды ничего не изменится, если только ты не наврал мне.

– Не волнуйся, я на твоей стороне. Не волнуйся. Только... не забудь о том, что ты обещал мне в среду.

– Не забуду, Джей. – Я замолчал. – Если, конечно, не помру.

Наступила продолжительная пауза. Когда он заговорил, в голосе его звучало отчаяние:

– Скотт, ты не имеешь права... не имеешь права так поступать со мной!

На этой безрадостной ноте мы расстались. На секунду я представил 4300 сотрудников полицейского управления Лос-Анджелеса, брошенных на то, чтобы разыскать меня и засадить за решетку. И о приказе Квина, переданном по подпольному беспроволочному телеграфу и полученном в шикарных ночных клубах и в шумных винных погребках, в подпольных игорных притонах, в конторах букмекеров, в многоквартирных домах на Сансет-Стрип и в центре Лос-Анджелеса.

А затем я с головой погрузился в дела.

Отъехав около мили от телефонной будки, я занялся проверкой машин, стоявших у обочины. Мне это не доставляло удовольствия, но ехать дальше в машине Джея было опасно. Надо было срочно угнать другую. Первые две машины оказались заперты, но дверца третьей, уже не нового «форда», поддалась моим усилиям; две минуты спустя я соединил провода зажигания, и «форд» тронулся с места. Оставалось надеяться, что его не объявят в розыск до семи-восьми часов утра. Сейчас было четыре часа, так что в запасе у меня было очень мало времени.

Но если Квину удастся выполнить все задуманное, фактор времени не играет существенной роли, меня может спасти только чудо. Особенно если учесть, что дорога в полицию мне заказана; что бы я ни придумал, рассчитывать придется только на свои силы. Остановив машину на тускло освещенной улице, я постарался спокойно проанализировать сложившуюся ситуацию. Мысленно перебрал все факты, относящиеся к этому делу, все, что знал и о чем догадывался, все, что добыл сам и что узнал от других.

Дело это не имело аналогов в прошлом. Я не добыл ни одного доказательства, которое приняла бы во внимание полиция, а тем более – суд. Особенно в наши дни, когда многие законы и даже явные симпатии публики, похоже, направлены на защиту и поощрение криминального мира, будь то несовершеннолетний хулиган, торговец наркотиками, коммунист или профессиональный убийца. Так что я находился в дурацком положении: знал о преступлениях, знал, кто совершил эти преступления, но ничего не мог сделать. В данный момент самое главное для меня не сбор улик против Квина, чтобы покончить с ним раз и навсегда. Надо раздобыть какие-нибудь доказательства, чтобы отменить или, по крайней мере, отсрочить казнь Миллера.