Текст книги "Башня Нерона"

– Не терпится от нас избавиться? – спросила Мэг.

Дионис расхохотался:

– А люди еще говорят, что не бывает глупых вопросов. Но если ты веришь своей подруге Лулулимонке…[23]23
  Lululemon – бренд спортивной одежды.


[Закрыть]

– Лугусельве, – прорычала Мэг.

– Как скажешь. Не лучше ли поскорее вернуться к ней?

Нико скрестил руки на груди:

– Мне нужно подготовиться. Если я хочу попросить своих новых друзей об услуге, то не могу явиться к ним с пустыми руками.

– Ой, фу! – скривился Уилл. – Ты же не собираешься…

Нико поднял бровь, словно спрашивая: «Ты серьезно, дорогой? Мало тебе досталось?»

Уилл вздохнул:

– Ладно. Я пойду с тобой… собираться.

Нико кивнул:

– Это займет почти весь день. Аполлон, Мэг, может, пока побудете в лагере и отдохнете? А утром вчетвером отправимся в город. Времени нам должно хватить.

– Но… – я осекся. Я хотел было возразить, но не нашел доводов. Всего один день в Лагере полукровок, прежде чем рвануть навстречу разрушению и смерти? А как же попрокрастинировать? – Я… э-э… Я думал, что квест должен быть официально одобрен.

– Я официально его одобряю, – сказал Дионис.

– Но в квест должны идти только трое! – воскликнул я.

Дионис обвел взглядом Уилла, Нико и меня:

– Я и вижу здесь только троих.

– Эй! – возмутилась Мэг. – Я тоже иду!

Дионис демонстративно ее проигнорировал.

– Но у нас даже нет плана! – настаивал я. – Что нам делать с секретным входом, когда мы его отыщем? С чего начать?

– Начнем с Рейчел, – сказал Уилл, по-прежнему мрачно ковыряясь в маффине. – «Сумеет Дэр на тайный путь взглянуть».

Эта мысль пронзила меня, как игла для акупунктуры.

Ну конечно, Уилл абсолютно прав. Наша дорогая подруга наверняка дома в Бруклине, только-только вернулась с летних каникул и совершенно не ожидает, что мы вломимся к ней и попросим о помощи.

– Рейчел Элизабет Дэр, – кивнул я. – Моя дельфийская жрица.

– Прекрасно, – сказал Дионис. – А теперь, когда вы выяснили детали своего самоубийственного квеста, можем мы закончить завтрак? И хватит налегать на сироп, Маккаффри. Другие тоже хотят блинчиков.

Глава 11

Простите,

Стрела, и белье,

И все остальное

Что бы вы сделали, останься у вас всего один день в Лагере полукровок? Может, поиграли бы в захват флага, покатались на пегасе по пляжу или понежились на поляне, наслаждаясь солнышком и сладким ароматом поспевающей земляники.

Прекрасные занятия. Но ничего этого я делать не стал.

Я весь день носился в панике, стараясь подготовиться к неминуемой гибели.

После завтрака Нико отказался делиться подробностями о загадочных друзьях в пещерах, сказав только:

– Завтра узнаешь.

Тогда я спросил Уилла, но он замолчал, и вид у него был такой грустный, что у меня не хватило духу мучить его дальнейшими расспросами.

Возможно, на этот счет меня мог бы просветить Дионис, но он уже вычеркнул нас из списка своих дел:

– Я же сказал, Аполлон: в мире полно проблем. Сегодня утром вышло исследование о том, как газировка связана с гипертонией. Если ученые не прекратят поносить доброе имя диетической кока-колы, я кого-нибудь грохну! – И он умчался обдумывать свою месть фармацевтической промышленности.

Я надеялся, что хоть Мэг-то останется со мной готовиться к квесту. Но вместо этого она решила все утро сажать сквош вместе с ребятами из домика Деметры. Да-да, дорогой читатель. Она предпочла мне бутылочную тыкву.

Сначала я заглянул в домик Ареса узнать, нет ли у Шермана Яна какой-нибудь ценной информации о башне Нерона.

– Это крепость, – сказал он. – Лобовая атака будет…

– …Самоубийством, – кивнул я. – И тайного хода нет?

– По крайней мере, я о нем не знаю. Но если бы он и был, его бы хорошо охраняли и уставили ловушками. – Он уперся вдаль невидящим взглядом. – Скажем, огнеметы с датчиками движения. Это было бы круто.

Я подумал, что Шерман со своими советами пригодился бы скорее Нерону, чем мне.

– Возможно ли, – спросил я, – что Нерон держит там оружие Судного дня? Например, такое количество греческого огня, которого хватит, чтобы нажатием кнопки уничтожить Нью-Йорк?

– Ого… – На лице Шермана отразилось восхищение, как у того, кто впервые увидел Афродиту. – Это было бы потрясно. То есть ужасно. Да-да, ужасно. Но… да, такое возможно. С его-то богатством и возможностями! И учитывая, сколько времени у него было, чтобы все спланировать. Конечно, ему понадобилось бы обустроить центральное хранилище и систему подачи, чтобы обеспечить быстрое рассеивание. Знаешь, о чем я подумал? Я бы разместил его под землей, чтобы воспользоваться городскими трубами, туннелями и прочим. Считаешь, у него и правда есть что-то такое? Когда мы идем в бой?

Тут я понял, что, вероятно, сболтнул Шерману Яну лишнего.

– Я потом зайду, – пробормотал я и поспешил убраться.

Следующей моей остановкой был домик Афины.

Я спросил у старосты Малкольма, нет ли у него какой-нибудь информации о башне Нерона или о существах, которые могут бегать в пещерах, а также не знает ли он, с чего бы галлийке вроде Лугусельвы служить Нерону и стоит ли ей доверять.

Малкольм походил по домику, задумчиво рассматривая висящие на стенах карты и книжные полки.

– Я могу поискать, – предложил он. – Можем собрать полную информацию и составить план наступления.

– Это… это было бы отлично!

– На все уйдет недели четыре. Три, если очень постараться. Когда тебе нужно выдвигаться?

Домик Афины я покинул в слезах.

Перед обедом я решил прибегнуть к последнему средству и посоветоваться со своим оружием – Стрелой Додоны. Я направился в лес, решив, что, возможно, пророческий дар стрелы усилится, если я принесу ее ближе к месту, где она родилась – Роще Додоны: там все деревья шепчут о будущем и каждая веточка мечтает, когда вырастет, стать снарядом, болтающим на шекспировском языке. К тому же мне хотелось уйти подальше от домиков, чтобы никто не увидел, что я разговариваю с неживым предметом.

Я посвятил стрелу в последние новости и прочел ей новые строки пророчества. А затем, да помогут мне боги, попросил у нее совета.

– РЕКЛА Я ТЕБЕ ПРЕЖДЕ, – сказала стрела. – НЕ ЗРЮ ИНОГО ТОЛКОВАНИЯ. ДОЛЖНО ТЕБЕ ДОВЕРИТЬСЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ПОСЛАНЦУ, В ЧЬИХ РУКАХ ОКАЗАЛСЯ.

– То есть Лугусельве, – кивнул я. – Значит, я должен сдаться Нерону, потому что едва знакомая галлийка заявила, что только так получится остановить императора.

– ИСТИННО ТАК, – подтвердила стрела.

– А зришь ли ты… Видишь ли ты, что случится после того, как мы сдадимся?

– НЕТ.

– Может, увидишь, если я отнесу тебя обратно в Рощу Додоны?

– НЕТ! – Она была так неистова, что чуть не выскочила у меня из рук.

Я уставился на стрелу, ожидая, что она скажет что-то еще, но, судя по всему, этот выпад стал неожиданностью и для нее тоже.

– Значит… теперь ты просто вопишь?

– ФИГУ! – выругалась стрела. По крайней мере, я решил, что это ругательство, а не заказ к обеду. – НЕ ВЛЕКИ МЕНЯ В РОЩУ, ЗЛОПАКОСТНИК ЛЕСТЕР! НЕУЖТО ДУМАЕШЬ, МНЕ РАДЫ БУДУТ ТАМ, ПОКУДА Я НЕ ВЫПОЛНИЛА СВОЙ КВЕСТ?

Трудно было понять ее тон, потому что ее голос раздавался прямо внутри моего черепа, но, кажется, я уловил нотки… обиды.

– Я… прости, – сказал я. – Я не подумал…

– ВЕСТИМО, НЕ ПОДУМАЛ. – Ее оперение задрожало. – НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ Я ПОКИНУЛА ДОМ, О ЛЕСТЕР. СИЛОЙ МЕНЯ ИСТОРГЛИ, ОТБРОСИЛИ! СКРОМНАЯ ВЕТОЧКА, НИКОМУ НЕ НУЖНАЯ, ПОЗАБЫТАЯ, ИЗГНАННАЯ ИЗ ХОРА ДРЕВ, ПОКУДА Я НЕ ПОКАЖУ, НА ЧТО СПОСОБНА! ЕЖЕЛИ СЕЙЧАС ВОРОЧУСЬ – ВСЯ РОЩА БУДЕТ НАДО МНОЮ СМЕЯТЬСЯ. УНИЖЕНИЕ… – Стрела замерла у меня в руке. – ЗАБУДЬ МОИ РЕЧИ, – прогудела она. – КАК БУДТО НИКОГДА ЭТОГО НЕ БЫЛО.

Я не знал, что сказать. Долгие годы я был богом лучников, но оказался не готов стать психотерапевтом для стрелы. И все же… Мне стало ужасно жаль бедняжку. Я протащил ее через всю страну и обратно. Я жаловался на ее недостатки. Я недооценивал ее советы и насмехался над ее высокопарным языком. Мне и в голову не приходило, что у нее есть чувства, надежды, мечты, а возможно, даже семья, такая же разобщенная, как и моя, от которой никогда не дождешься поддержки.

Я с горечью задумался о том, есть ли хоть кто-то, кем я не пренебрег, кого не обидел или не проигнорировал, пока был смертным, нет – даже за четыре тысячи лет своей жизни. Оставалось благодарить судьбу за то, что моя обувь не обладает чувствами. И белье. О боги, мне пришлось бы извиняться вечно.

– Я плохо с тобой обращался, – сказал я стреле. – Прости. Когда мы вернемся из квеста с победой, я отнесу тебя в Рощу Додоны, и тебя встретят там как героя.

Древко у меня под пальцами запульсировало. Несколько мгновений стрела молчала.

– ВОИСТИНУ, – наконец заговорила она. – ТЫ ПРАВ, СОМНЕНИЙ НЕТ.

Факт о тревожных звоночках: когда Стрела Додоны говорит, что я прав – это самый тревожный из всех звоночков, какие только можно представить.

– Что такое? – испугался я. – Ты что-то увидела в будущем? Что-то плохое?

Ее наконечник дрогнул.

– НЕ СТРАШИСЬ. МНЕ ПОРА ВОРОТИТЬСЯ В КОЛЧАН. ТЕБЕ ЖЕ НАДОБНО ПОГОВОРИТЬ С МЭГ. – Стрела замолчала.

Мне хотелось знать больше. И я знал, что ей известно больше. Но стрела дала понять, что разговор окончен, и я решил хотя бы в этот раз уважать ее желания.

Я положил ее в колчан и направился обратно к домикам.

Может быть, моя реакция была слишком бурной. То, что я обречен, еще не значит, что стрела тоже обречена. Возможно, она отвечала так уклончиво потому, что, когда мои приключения закончатся – неважно, погибну я или нет, – собиралась продать историю моей жизни одному из стриминговых сервисов муз. И меня запомнят только как короткий сериальчик на «Каллиопе+».

Да, наверное, так и есть. Какое облегчение…

Когда я был почти на краю леса, то услышал смех. Смех дриад – подсказал мне опыт многих веков, в течение которых я не давал дриадам прохода. Я пошел на звук и обнаружил неподалеку скопление камней, где тусовались Мэг Маккаффри, Персик и полдюжины древесных духов.

Дриады, восхищенно воркуя, вились вокруг фруктового духа, который, не будь дурак, расточал пред дамами свое очарование: то есть не показывал клыки и когти и не рычал. А еще на нем была чистая набедренная повязка – ради меня он так никогда не выпендривался.

– Ах, он просто прелесть! – воскликнула одна дриада, взъерошивая зеленые волосы-листочки Персика.

– Какие крохотные пальчики! – восхитилась другая, массируя ему ноги.

Карпос мурлыкал и трепыхал крыльями-веточками. Дриадам, похоже, не было дела до того, что он выглядел как младенец-убийца, выращенный из набора с семенами чиа.

Мэг пощекотала ему животик:

– Да, он классный. Я нашла его…

И тут дриады заметили меня.

– Мне пора, – сказала одна и растворилась в вихре из листьев.

– Да, мне тоже надо сделать… кое-что, – сказала другая и исчезла, оставив после себя облачко из пыльцы, которое с хлопком разлетелось.

Остальные дриады последовали их примеру, пока наконец со мной не остались только Мэг, Персик и витающий в воздухе аромат биоразлагаемого шампуня «Dryadique™».

– Персик! – рявкнул Персик.

Что, без сомнения, означало «Чувак, ты распугал моих группи»[24]24
  Группи – поклонницы, фанатки музыкальной группы, которые сопровождают своих кумиров во время поездок на гастроли.


[Закрыть].

– Простите. Я тут просто… – Я помахал рукой. – Проходил мимо? Слонялся в ожидании смерти? Сам не знаю.

– Ничего, – ответила Мэг. – Садись на камень.

Персик заворчал, вероятно сомневаясь, что я захочу массировать ему ноги.

Мэг успокоила его, почесав за ухом, отчего он едва не растекся мурчащей от удовольствия лужицей.

Приятно посидеть, хотя бы и на шероховатом куске кварца. Солнце пригревало, но не слишком жарко. (Да, когда-то я был богом солнца. А теперь жалуюсь на жару.)

Мэг была в подаренном Салли Джексон наряде в стиле Дня святого Валентина. Розовое платье, слава богам, успели выстирать с момента нашего прибытия в лагерь, а вот на коленках белых легинсов после утреннего копания на грядках со сквошем темнели свежие пятна. Ее очки тоже были чистыми. Стразы в оправе блестели, а сквозь линзы наконец-то стали видны ее глаза. Вымытые волосы Мэг были забраны красными заколками. Наверное, кто-то из домика Деметры позаботился о ней и привел в порядок.

Хотя не мне ее критиковать – тем более в одежде, купленной Уиллом Соласом.

– Хорошо поработала в саду? – спросил я.

– Суперски! – Она вытерла нос рукавом. – Знаешь новенького, Стива? Он сделал так, чтобы у Дугласа в штанах бабах! – и вырос куст картошки!

– Звучит и правда суперски.

– Вот бы мы могли остаться. – Она бросила в траву кусочек кварца.

Мое сердце заныло, как открытая рана. Зная о том ужасе, который ждет нас на Манхэттене, я больше всего на свете хотел бы исполнить желание Мэг. Ей было бы лучше остаться в лагере, веселиться, заводить друзей, восхищаться тем, что из штанов ее соседей вдруг вырастает куст картошки, – в общем, заниматься делами, которыми занимаются нормальные дети.

Меня поразило, какой спокойной и довольной она казалась. Я слышал, что подростки умеют стойко переживать травмирующий опыт. Они гораздо крепче, чем среднестатистические смертные. И – да, мне хотелось хотя бы раз сделать так, чтобы Мэг могла остаться в безопасном месте и ей не надо было немедленно бежать спасать мир.

– Я могу пойти один, – вдруг сказал я. – Я могу сам сдаться Нерону. Тебе нет необходимости…

– Перестань, – приказала она.

У меня перехватило горло.

Я не мог ничего сделать – только наблюдать, как Мэг вертит между пальцев травинку.

– Ты так говоришь, потому что не доверяешь мне? – спросила она наконец.

– Что? – Ее вопрос позволил мне вновь заговорить. – Мэг, нет, это не…

– Один раз я тебя уже предала, – напомнила она. – Здесь, в этом лесу.

Если раньше она сказала бы это с грустью или стыдом, то сейчас в ее голосе этого не было. В нем звучало какое-то смутное неверие, она словно не могла вспомнить ту себя, которой была полгода назад. И я понимал ее чувства.

– Мэг, мы оба сильно изменились с того времени, – возразил я. – Я готов доверить тебе свою жизнь. Просто я волнуюсь, что Нерон… что он захочет обидеть тебя, использовать.

Она посмотрела на меня каким-то учительским взглядом, в котором читалось строгое «Это точно твой окончательный ответ?».

Я догадался, о чем она думает: я сказал, что не боюсь ее предательства, но боюсь, что Нерон станет ею манипулировать. Разве это не одно и то же?

– Я должна вернуться, – настаивала Мэг. – Должна проверить, хватит ли мне сил.

Персик прижался к ней. Его, похоже, подобные терзания не мучили.

Мэг погладила его поросшие листьями крылышки:

– Может, я и стала сильнее – но будет ли этого достаточно, когда я вернусь во дворец? Не забуду ли я, какая я теперь и какой… я быть перестала?

Вряд ли она ждала моего ответа. Но я задумался, не стоит ли и мне задать себе тот же вопрос.

После смерти Джейсона Грейса я провел множество бессонных ночей, гадая, смогу ли сдержать данное ему обещание. Если я вернусь на Олимп – буду ли я помнить, каково быть человеком, или снова превращусь в самовлюбленного бога, которым был прежде?

Перемены – вещь хрупкая. Им нужно время и расстояние. Те, кто, как Мэг, пережил жестокое обращение, должны держаться подальше от своих обидчиков. Худшее, что она может сделать – вернуться туда, где царит токсичная атмосфера. А тот, кто, как я, в прошлом был спесивым божеством, не может жить среди других спесивых богов, не рискуя перенять их привычки.

Но, наверное, Мэг права. Только вернувшись назад, можно узнать, насколько сильнее мы стали, даже если это значит поставить на карту все.

– Ну, хорошо, я волнуюсь, – признал я. – За тебя. За себя. Я не знаю ответа на твой вопрос.

Мэг кивнула:

– Но мы должны попытаться.

– Значит, вместе, – сказал я. – Еще раз в логово Зверя.

– Персик, – пробормотал Персик.

Мэг усмехнулась:

– Он говорит, что останется в лагере. Ему нужно заняться собой.

Терпеть не могу ситуации, в которых фруктовые духи ведут себя разумнее меня.

Днем я наполнил стрелами два колчана, отполировал лук, заново натянул тетиву. Покопавшись в запасах своего домика, вооружился новым укулеле – не таким красивым и прочным, как бронзовое боевое, которое я потерял, но все же это был устрашающий струнный инструмент. Затем я удостоверился, что у меня в рюкзаке достаточно медикаментов, еды, питья, а также смена одежды и белья. (Прости меня, белье!)

В течение дня я был словно в трансе, казалось, будто я готовлюсь к похоронам… точнее даже – к собственным похоронам. Остин и Кайла держались поблизости, стараясь помогать чем могут, но не вторгаясь в мое личное пространство.

– Мы поговорили с Шерманом и Малкольмом, – сказала мне Кайла. – Мы будем наготове.

– При первой возможности помочь вам, – добавил Остин, – мы тут же среагируем.

Я не мог подобрать слов, но, надеюсь, они увидели благодарность на моем залитом слезами помятом прыщавом лице.

Вечером мы, как обычно, пели у костра. Никто не заводил разговор о квесте. Никто не говорил прощальных речей и не желал удачи. Новички еще не привыкли к жизни полубогов, их еще так удивляло все происходящее вокруг, что они едва ли заметили бы мою отлучку. Возможно, это и хорошо.

Им лучше не знать, как много поставлено на карту: не только сохранность Нью-Йорка, но и то, сможет ли когда-нибудь Дельфийский оракул дать им пророчества и направить в квест, и не случится ли так, что будущее будут предрешать и контролировать злой император и гигантская рептилия.

Если я проиграю, этим юным полубогам придется взрослеть в мире, где тирания Нерона будет нормой, а богов-олимпийцев останется всего одиннадцать.

Я старался не думать об этом. Мы с Остином сыграли дуэт для саксофона и гитары. Потом к нам присоединилась Кайла, и все запели зажигательную версию песни «Колеса колесницы крутятся»[25]25
  Скорее всего, имеется в виду переделанная песенка «Колеса автобуса крутятся» («The Wheels on the Bus»).


[Закрыть]. А потом мы жарили маршмеллоу. Мы с Мэг старались насладиться последними часами среди друзей.

Ночью я спал без снов. И на том спасибо.

На заре меня разбудил Уилл. Они с Нико вернулись с таинственных «сборов», но рассказывать об этом он не пожелал.

Мы с ним встретились с Мэг и Нико на дороге, идущей вдоль дальнего склона Холма полукровок, где ждал автобус, чтобы отвезти нас к дому Рейчел Элизабет Дэр в Бруклине – и, как ни крути, навстречу последним дням моей смертной жизни.

Глава 12

Склад миллиардера

Хватай-ка шоколадный коктейль

Коровы на нас глядят

Бруклин.

Обычно самые большие опасности здесь – это пробки на дорогах, дорогущая гавайская еда и нехватка в местных кофейнях столиков для всех начинающих сценаристов. Но в то утро наш водитель гигант Аргус глядел во все глаза.

А это было непросто, потому что глаз на его теле сотня пар. (Вообще-то я не считал, как и не спрашивал, не раздавил ли он парочку задницей, постоянно сидя за рулем.)

Пока мы ехали по Флашинг-авеню, голубые гляделки у него на руках, шее, щеках и подбородке мигали и двигались, смотря во все стороны сразу.

Он явно подозревал, что что-то не так. Я и сам это чувствовал. Воздух был тяжелым, в нем ощущалось едва ли не электрическое напряжение, будто Зевс собрался вот-вот швырнуть на землю огромную молнию или Бейонсе решила выпустить новый альбом. Мир затаил дыхание.

Аргус остановил автобус за квартал до дома Дэров, словно опасался подъезжать ближе.

Если мне не изменяет память, с 1800-х годов на территории гавани располагались доки, где работали местные рыбаки. Потом здесь были в основном грузовые железнодорожные станции и заводы. Из воды по сей день торчат сваи обветшалых пирсов. Пустые старые работные дома из красного кирпича с бетонными трубами темнели, давно заброшенные, как руины храмов. Один участок железной дороги еще использовался, на путях стояло несколько густо изрисованных товарных вагонов.

Но, как и везде в Бруклине, все здесь активно обновлялось. На противоположной стороне улицы, в здании, где когда-то, похоже, была токарная мастерская, теперь работало кафе, в котором подавали бейглы с авокадо и чай матча с ананасом. Через два квартала маячили краны: там был вырыт котлован и шла стройка. Вывески на заборе гласили: «ОСТОРОЖНО: БЕЗ КАСКИ НЕ ВХОДИТЬ!» и «РОСКОШНОЕ ЖИЛЬЕ – В АРЕНДУ! СКОРО!» Мне стало интересно, заставляют ли здесь строителей носить роскошные каски.

Дэры жили в здании, которое раньше было промышленным складом, теперь превращенным в ультрасовременный жилой дом. Он занимал целый акр прибрежной зоны и был примерно в пять миллиардов раз больше, чем обычный нью-йоркский дом. Фасад из бетона и стали делал его похожим одновременно на художественную галерею и бомбоубежище.

Я никогда не встречался с мистером Дэром, королем недвижимости, но это было и не нужно. Я знал богов и знал, как устроены их дворцы. Мистер Дэр руководствовался теми же принципами: посмотрите, каков я, какой у меня здоровенный дом, расскажите всем о моем величии. Жертвы можете принести на коврике у двери.

Едва мы вышли из автобуса, Аргус ударил по газам и умчался прочь, оставив после себя лишь облачко выхлопных газов да крупицы дорогущего гравия.

Уилл и Нико переглянулись.

– Похоже, он считает, что обратно нас везти не придется, – сказал Уилл.

– Так и есть, – мрачно ответил Нико. – Пошли.

Он повел нас к главным воротами – огромным панелям из гофрированной стали. Ни открывающего механизма, ни даже интеркома я там не заметил. Видимо, если тебе нужно спрашивать разрешения войти, входить сюда тебе не полагается.

Нико просто стоял и ждал.

Мэг прокашлялась:

– Ну и что…

Ворота открылись сами собой. Перед нами стояла Рейчел Элизабет Дэр.

Как и все великие художники, она была босиком. (Леонардо было не заставить носить сандалии.) Ее джинсы были испещрены рисунками, которые с годами становились более замысловатыми и яркими. На белой майке пестрели пятна краски. По лицу, споря по выразительности с ее оранжевыми веснушками, растекалась ультрамариновая краска, судя по всему акриловая. Ее капельки, похожие на конфетти, виднелись и в ее рыжих волосах.

– Скорее заходите, – скомандовала она, словно уже битый час ждала нас тут. – Животные наблюдают.

– Да, я сказала «животные», – кивнула она, предупреждая мой вопрос, когда мы шли по дому. – И нет, я не сошла с ума. Привет, Мэг, Уилл и Нико. Идите за мной. Дом в нашем распоряжении.

Это было все равно что сказать, что Янки-стэдиум[26]26
  Янки-стэдиум – бейсбольный стадион в Нью-Йорке.


[Закрыть] в нашем распоряжении. Круто, конечно, – но что с ним прикажете делать?

Особняк в римском стиле был выстроен вокруг центрального атриума: окна смотрели внутрь, чтобы простые смертные на улице не портили вид. Но у римлян были хотя бы сады. А мистер Дэр, похоже, доверял лишь бетону, металлу и гравию. В атриуме красовалось гигантское нагромождение железа и камня – то ли восхитительная авангардная скульптура, то ли куча ненужных стройматериалов.

Вслед за Рейчел мы прошли по широкому коридору из крашеного цемента, затем поднялись по «парящей» лестнице на второй уровень, который я назвал бы жилой зоной, да только в этом особняке почти не ощущалось присутствия жизни. Сама Рейчел казалась здесь крохотной, не принадлежащей такому пространству, нарушающей его законы – теплая, яркая, шлепающая босыми ногами по архитектурному мавзолею.

Но по крайней мере в ее комнате были окна во всю стену, выходящие на железнодорожные пути, за которыми виднелась река. Все заливало солнце: дубовые полы, куски брезента в пятнах, служащие еще и ковриками, несколько кресел-мешков, открытые банки с краской и огромные мольберты, на которых Рейчел работала сразу на шести разных холстах. Поодаль на полу лежало еще одно неоконченное полотно – здесь Рейчел писала, разбрызгивая краску в технике а-ля Джейсон Поллок. В угол были задвинуты холодильник и простенький диван, похоже, еда и сон были для нее вопросами далеко не первого порядка.

– Ого. – Уилл подошел к окнам, наслаждаясь видом и солнцем.

Мэг сразу рванула к холодильнику.

Нико приблизился к мольбертам.

– Потрясающе. – Он поводил рукой в воздухе, следуя за витками краски на картинах.

– Э-э… спасибо, – рассеянно поблагодарила Рейчел. – Это я немного тренируюсь.

По мне, так если уж сравнивать со спортом, то это была полноценная тренировка: широкие резкие мазки, краска, толстым слоем нанесенная на холст мастихином, огромные пятна, на каждое из которых ушло не меньше банки краски. На первый взгляд это вроде бы абстракция. Но я отошел подальше – и фигуры сложились в картины.

Бордовый квадрат – Станция в Индианаполисе. Завитки краски – грифоны в полете. На втором холсте полыхал Горящий Лабиринт, а в верхнем правом углу тянулась цепочка мутных светящихся кораблей – флот Калигулы. Третья картина… Мне на глаза вновь навернулись слезы. Это был погребальный костер – последние почести, возданные Джейсону Грейсу.

– К тебе вернулись видения, – сказал я.

Она посмотрела на меня с обидой и тоской, словно человек, отказавшийся от сахара, у которого перед носом размахивают шоколадкой.

– Только проблески. Каждый раз, когда ты освобождаешь оракул, на несколько мгновений я снова вижу ясно. Затем опять туман. – Она прижала пальцы ко лбу. – Пифон словно пробрался мне в голову и играет со мной. Иногда мне кажется… – Она замолчала, как если бы то, что она хотела сказать, было страшно произносить вслух. – Пообещай, что прогонишь его. Как можно скорее.

Я кивнул, не решаясь заговорить. Одно дело – что Пифон занял мою священную Дельфийскую пещеру. И совсем другое – что он вторгается в разум моей избранной Пифии, жрицы моих пророчеств. Рейчел Элизабет Дэр была моим главным оракулом. Я был за нее в ответе. Если я не сумею победить Пифона, он будет становиться все сильнее и в конце концов сможет управлять будущим. А так как Рейчел неразрывно связана с Дельфами… Нет. Я даже подумать не мог, чем это обернулось бы для нее.

– Вау! – Мэг вынырнула из холодильника Рейчел как дайвер, нашедший золотые дублоны. У нее в руках был шоколадный напиток «Ю-ху». – Можно мне один?

Рейчел вымученно улыбнулась.

– Угощайся, Мэг. Эй, ди Анджело, – она шутливо отпихнула его от холстов, от которых он никак не мог оторваться, – не трись о картину! На нее мне наплевать, но если перемажешься краской – испортишь свой черно-белый стиль.

– Пфф, – фыркнул Нико.

– Так о чем мы говорили? – задумчиво продолжала Рейчел.

Уилл, стоящий у окна, постучал костяшками в стекло:

– Ты этих животных имела в виду?

– Ах да! – Рейчел потащила нас к нему.

Примерно в сотне ярдов между нами и рекой на железнодорожных путях стояли три вагона для перевозки скота. Все они были заняты, о чем свидетельствовали порой появляющиеся между решеток жующие морды.

– Как-то нехорошо, что их оставили здесь, – сказал Уилл. – Сегодня будет жарко.

Рейчел кивнула:

– Они тут со вчерашнего дня. Накануне вечером вагоны появились как из ниоткуда. Я позвонила в транспортную компанию и на горячую линию по вопросам жестокого обращения с животными. Но вагонов словно вообще не существует. Они нигде не значатся. Никто не приходит, чтобы проверить, что с ними. Животных никто не кормит и не поит.

– Мы должны их выпустить, – решила Мэг.

– Это очень плохая идея, – заметил Нико.

Мэг нахмурилась:

– Ты что, ненавидишь коров?

– Я не ненавижу… – Нико замолчал. – Ладно. Не сказать, что я очень люблю коров, но суть не в этом. Это не обычные животные. – Он посмотрел на Рэйчел. – Ты сказала, что они появились из ниоткуда. Люди считают, что их не существуют. И еще ты сказала, что они наблюдают?

Рейчел тихонько отошла от окна:

– Иногда я вижу между прутьями решетки их глаза: они как будто смотрят прямо на меня. А перед вашим приходом коровы прямо обезумели и начали раскачивать вагоны, будто хотели выбраться. Тогда я проверила камеры и увидела, что вы стоите у ворот. Обычно я не отношусь к коровам так подозрительно. Но эти… Не знаю. Что-то тут не так. Сначала я подумала, что это имеет какое-то отношение к нашим соседям… – Она указала на север, туда, где у берега стояло несколько старых жилых высоток. – Они порой делают странные вещи.

– Люди из многоэтажек? – спросил я.

Она удивленно вскинула брови:

– Вы что, не видите большой особняк?

– Какой еще особняк?

Она посмотрела на Уилла, Нико и Мэг, но они лишь покачали головами.

– Что ж, – заключила Рэйчел, – придется вам поверить мне на слово. Там стоит большой особняк. И в нем творится много странного.

Спорить с ней мы не стали. Рейчел была смертной, но обладала редким даром ясновидения. Она видела сквозь Туман и другие магические преграды лучше, чем большинство полубогов, и явно лучше большинства Лестеров.

– Как-то раз я даже видела пингвина, ковыляющего по их террасе… – пробормотала она.

– Чего-чего? – переспросил Нико.

– Но запереть коров в клетках на несколько дней без еды и воды – это что-то новое, – продолжала она. – И куда более жестокое. Ничего хорошего эти коровы не сулят.

Мэг нахмурилась:

– Вид у них мирный. Давайте их все-таки выпустим.

– И что потом? – спросил Нико. – Даже если они не опасны – мы что, позволим стаду бродить по Бруклину? Я согласен с Рейчел. Есть в этом что-то… – он словно пытался докопаться до чего-то спрятанного в недрах памяти, но безуспешно. Как мне это знакомо. – Давайте оставим все как есть.

– Это подло! – возмутилась Мэг. – Мы не можем…

– Друзья, пожалуйста. – Я встал между Нико и Мэг, прежде чем их ссора переросла в самый огромный конфликт Аида и Деметры со времен свадебной вечеринки Персефоны. – Раз уж животные пока ведут себя спокойно, давайте вернемся к этому вопросу после того, как обсудим проблему, которую пришли сюда обсудить.

– Башню Нерона, – догадалась Рейчел.

Уилл округлил глаза:

– Ты видела будущее?!

– Нет, Уильям, просто размышляла логически. Но у меня все же есть информация, которая может быть вам полезна. Так что берите по пачке «Ю-ху», садитесь в кресла, и давайте поговорим о самом неприятном из императоров.