Текст книги "Перси Джексон и море Чудовищ"

– Чао!

Кроме того, нас настигала колесница Гефеста.

Бекендорф нажал на кнопку, и в боку его колесницы открылась откидная панель.

– Извини, Перси! – прокричал он. Прямо в колеса нашей колесницы полетели три железные цепи с закрепленными на концах шарами. Казалось, авария неминуема, но Тайсон ловко отбил цепи в сторону своим шестом. А потом с силой отпихнул колесницу Гефеста, так что она вылетела на обочину, а мы понеслись дальше.

– Отличная работа, Тайсон! – завопил я.

– Птицы! – крикнул он.

– Что?

Мы мчались так быстро, что трудно было что-либо услышать или увидеть, но Тайсон указал в сторону леса, и я увидел, что его беспокоит. Голуби покинули деревья и летали кругами, как гигантский торнадо, постепенно приближаясь к трассе.

«Подумаешь, – сказал я себе. – Это же просто птицы».

И попытался сосредоточиться на гонке.

Мы прошли первый поворот, колеса судорожно заскрипели, колесница угрожающе накренилась, но зато от Аннабет нас теперь отделяло не более десяти футов. Если бы я только смог подобраться чуть-чуть поближе, Тайсон смог бы пустить в ход свой шест…

Воин, сопровождавший Аннабет, перестал ухмыляться. Он вытащил из своей коллекции дротиков одно метательное копье и прицелился в меня.

Но прежде, чем он успел его швырнуть, раздались пронзительные крики.

Голубиный рой пикировал на зрителей на трибунах и на другие колесницы. Бекендорф бранился. Его воин пытался отбиться от птиц, но он ничего не видел. Колесница сбилась с курса и улетела на клубничное поле, пропахав на нем глубокую борозду; из механических коней вырывались струи пара.

В колеснице Ареса Кларисса рявкнула на своего воина, и тот быстро накинул над их колесницей защитную камуфляжную сеть. Птицы облепили повозку, клевали и царапали руки воина, пытавшегося удержать сетку, но Кларисса только стиснула зубы и продолжала править. Ее скелетообразные лошади оказались для птиц неуязвимыми. Пернатые агрессоры напрасно клевали их пустые глазницы и пролетали сквозь ребра, жеребцы упрямо продолжали скакать.

Зрителям повезло меньше. Голуби царапали все, до чего могли дотянуться, так что народ моментально ударился в панику.

Теперь, когда птицы подлетели ближе, стало ясно, что это не простые голуби. Их глаза-бусинки горели злобой. Клювы были сделаны из бронзы и, судя по воплям обитателей лагеря, резали как бритва.

– Стимфалийские птицы! – пронзительно закричала Аннабет. Она придержала коней и подъехала вплотную к нам. – Они обглодают всех до костей, если мы их не спровадим!

– Тайсон, – велел я, – поворачиваем!

– Мы не туда заехали? – спросил тот.

– Как обычно, – прорычал я, направляя колесницу к трибунам.

Аннабет держалась рядом. Она прокричала:

– Герои, к оружию!

Но не уверен, что кто-то ее услышал из-за визгливых криков птиц и всеобщего хаоса.

Я сжал вожжи одной рукой и сумел вытащить Анаклузмос.

Птичья лавина ударила мне в лицо, щелкая металлическими клювами. Я рубанул тварей мечом, и они рассыпались в прах, а по ветру полетели перья. Но вокруг по-прежнему роились тысячи и тысячи. Одна клюнула меня в спину, и я едва не выпрыгнул из повозки.

Аннабет тоже приходилось несладко. Чем ближе мы подъезжали к трибунам, тем плотнее становилось птичье облако.

Некоторые зрители пытались отбиваться. Отпрыски Афины подняли щиты. Лучники из домика Аполлона схватили луки и стрелы, чтобы истреблять нападавших, но птицы смешались с обитателями лагеря, так что стрелять было небезопасно.

– Их слишком много! – крикнул я Аннабет. – Как от них избавиться?

Она проткнула одного голубя ножом.

– Геракл использовал шум. Медные колокола! Он отпугнул их самыми ужасными звуками, какие только смог…

Ее глаза расширились:

– Перси… Коллекция Хирона!

Я мгновенно уловил ход ее мыслей:

– Думаешь, это сработает?

Она передала поводья своему воину и перепрыгнула из своей колесницы в мою (вот бы я умел так прыгать).

– Гони к Большому дому! Это наш единственный шанс!

Кларисса только что пересекла финишную черту и только теперь заметила, что, кроме нее, гонку никто не продолжает. Тут и до нее дошло, насколько серьезную угрозу представляют птицы.

Потом она увидела, что мы уезжаем, и заорала:

– Вы что, убегаете? Битва здесь, трусы!

Она выхватила меч и кинулась к трибунам.

Я послал лошадей галопом. Колесница, подскакивая, пронеслась по клубничным полям через волейбольный пляж и, накренившись, остановилась перед Большим домом. Мы с Аннабет вбежали внутрь и рванули через холл в комнату Хирона.

Его проигрыватель все так же стоял на тумбочке, рядом лежали любимые компакт-диски.

Я схватил один, показавшийся мне самым противным, Аннабет подхватила проигрыватель, и мы со всех ног понеслись обратно.

На трассе полыхали колесницы. Повсюду метались раненые обитатели лагеря, а птицы рвали на них одежду и дергали за волосы. Тантал бегал вокруг трибун, преследуя блюдо с выпечкой, и время от времени выкрикивал: «Все под контролем! Беспокоиться не о чем!»

Мы подбежали к финишной черте. Аннабет вставила в проигрыватель диск. Я молился, чтобы в батарейках еще остался заряд.

Я нажал кнопку «проиграть», и грянули любимые песни Хирона – «Величайшие хиты Дина Мартина». В воздухе разлились звуки скрипки, зазвучал джаз, и кучка мужиков завыла что-то по-итальянски.

Голуби-демоны обезумели. Они принялись летать кругами, сталкиваясь друг с другом, как будто хотели вышибить друг дружке мозги. Потом разом устремились вверх и гигантским темным облаком понеслись вдаль.

– Давайте! – закричала Аннабет. – Лучники!

Теперь, когда мишень стала ясно видна, лучники Аполлона сработали безукоризненно. Почти все они умели пускать по пять-шесть стрел зараз. За несколько минут землю усеяли мертвые голуби с бронзовыми клювами, а уцелевшие твари как дым растаяли на горизонте.

Лагерь был спасен, но масштаб разрушений удручал. Большая часть колесниц оказалась полностью разрушена. Почти все ребята получили ранения – множество кровоточащих царапин и порезов, оставленных птичьими клювами. Девочки из домика Афродиты рыдали, потому что их прекрасные прически теперь напоминали вороньи гнезда, а платья превратились в лохмотья.

– Браво! – сказал Тантал, не глядя на нас с Аннабет. – А вот и наш первый победитель!

Он подошел к финишной черте и возложил венок из золотого лавра на голову ошеломленной Клариссы.

Потом повернулся ко мне и улыбнулся:

– А теперь поговорим о наказании для смутьянов, сорвавших гонку.

Глава седьмая
Я принимаю подарки от незнакомца

Тантал представил все так, будто стимфалийские птицы просто пролетали через лес по своим делам и ни за что не напали бы на лагерь, если бы мы с Аннабет и Тайсоном не потревожили их покой своим неумением управлять колесницами.

Услышав такую вопиющую несправедливость, я послал Тантала гоняться за пончиком, и это отнюдь не улучшило его настроение. Он на весь день отправил нас в наряд на подземную кухню отскребать горшки и блюда наравне с гарпиями-чистильщиками. Гарпии вместо воды пользовались лавой, чтобы добиться суперблеска посуды и убить девяносто девять процентов всех известных микробов, так что нам с Аннабет пришлось надеть асбестовые перчатки и фартуки.

Тайсон не протестовал. Он погрузил голые руки в лаву и принялся скрести, но нам с Аннабет пришлось несколько часов подряд выполнять эту опасную работу, изнывая от жары, особенно принимая во внимание горы дополнительных тарелок. Чтобы отпраздновать победу Клариссы в гонке на колесницах, Тантал приказал устроить специальный торжественный обед с несколькими переменами блюд, гвоздем программы стали стимфалийские птицы, зажаренные по-деревенски.

Но наказание имело и свои плюсы: у нас с Аннабет появился общий враг и масса времени, чтобы поговорить. Девочка снова выслушала рассказ о моем сне про Гроувера, и по выражению ее лица я понял: она начинает мне верить.

– Если бы он действительно нашел это, – пробормотала она, – и если бы мы смогли отыскать это…

– Минуточку, – прервал я. – Ты ведешь себя так, словно… Что бы там ни нашел Гроувер, это единственная вещь в мире, которая может спасти лагерь. Что это такое?

– Я тебе подскажу. Что получится, если содрать шкуру с барана?

– Кровь-кишки?

Она вздохнула:

– Руно. Шкуру барана называют «руно». А если у этого барана еще и золотая шерсть…

– Золотое руно. Ты шутишь?

Аннабет взяла тарелку, полную птичьих костей, и макнула в лаву.

– Перси, помнишь Седых сестер? Они сказали, что знают, где находится то, что ты ищешь. И упомянули Ясона. Три тысячи лет назад они рассказали ему, где найти золотое руно. Ты же знаешь историю про Ясона и аргонавтов?

– Ага, – кивнул я. – Смотрел старый фильм, тот, в котором были скелеты[10]10
  Имеется в виду фильм «Ясон и аргонавты», 1963 г.


[Закрыть].

Аннабет закатила глаза:

– Боги мои, Перси! Ты просто безнадежен.

– Что? – возмутился я.

– Просто слушай. Вот настоящая история руна: у Зевса в числе прочих было двое детей, Кадм и Европа, так? Их собирались принести в жертву, но они обратились с мольбами о спасении к Зевсу. Тогда громовержец послал волшебного летающего барана с золотой шерстью, и тот перенес их из Греции в Колхиду, это в Малой Азии. Ну, вообще-то донес он только Кадма. Европа по дороге свалилась с барана и умерла, но это уже неважно.

– Думаю, она бы с тобой не согласилась.

– Суть в том, что когда Кадм попал в Колхиду, то принес золотого барана в жертву богам, а руно повесил на дереве в самом центре царства. Руно принесло тем землям процветание. Животные перестали болеть. Растения лучше росли. Земледельцы собирали обильные урожаи. О болезнях позабыли. Вот почему Ясон хотел получить руно. Оно могло вдохнуть жизнь в землю, на которой находилось. Оно исцеляет болезни, придает силы всему живому, устраняет загрязнения…

– И оно могло бы вылечить древо Талии.

Аннабет кивнула:

– И сделать границы Лагеря полукровок крепкими, как никогда. Но, Перси, руно пропало много веков назад. Множество героев его искали, но безуспешно.

– Но Гроувер его нашел, – сказал я. – Он отправился на поиски Пана, а вместо этого нашел руно, потому что от него тоже исходит природное волшебство. В этом есть смысл, Аннабет. Мы можем спасти нашего друга, а заодно и лагерь. Как удачно!

Аннабет колебалась:

– Слишком удачно, тебе не кажется? Что, если это ловушка?

Я вспомнил, как прошлым летом Кронос манипулировал нами во время путешествия. Ему почти удалось нас обмануть, и мы почти помогли ему развязать между богами гражданскую войну, которая наверняка уничтожила бы западную цивилизацию.

– А разве у нас есть выбор? – вздохнул я. – Так ты поможешь мне спасти Гроувера или нет?

Аннабет мельком посмотрела на Тайсона: тот потерял интерес к нашему разговору и теперь весело плескался в лаве, используя вместо лодок и весел чашки и ложки.

– Перси, – тихонько сказала девочка, – нам придется сразиться с циклопами. А Полифем – самый ужасный из них. Его остров может быть только в одном месте: в море Чудовищ.

– А где это?

Приятельница уставилась на меня так, словно подозревала, что я прикидываюсь дурачком.

– Море Чудовищ. То самое, которое переплыли Одиссей, Ясон, Эней и другие.

– Ты имеешь в виду Средиземное море?

– Нет. То есть да… но не совсем.

– Очередной странный ответ. Спасибо.

– Слушай, Перси, море Чудовищ – это море, которое переплывают все герои, отправляясь на поиски приключений. Да, когда-то оно находилось в Средиземном море. Но оно перемещается, как и все остальное, как центр мощи Запада.

– Вроде горы Олимп, которая теперь на верхушке Эмпайр-стейт-билдинг, – покивал я. – А Подземное царство Аида теперь под Лос-Анджелесом.

– Верно.

– Но целое море, кишащее монстрами… как можно спрятать такое? Разве смертные не заметили бы, что происходят странные вещи… вроде проглоченных кораблей и тому подобного?

– Конечно, они замечают. Не понимают, в чем дело, но знают, что в этой части океана происходит что-то странное. В наше время море Чудовищ находится недалеко от юго-восточного побережья США, штат Флорида. Смертные даже придумали для него название.

– Бермудский треугольник?

– Точно.

Какое-то время я переваривал полученную информацию. Пожалуй, с тех пор, как я прибыл в Лагерь полукровок, мне доводилось слышать и более необычные вещи.

– Ладно… стало быть, мы по крайней мере знаем, где искать.

– И тем не менее район поисков огромен. Найти один крошечный остров в водах, кишащих чудищами…

– Эй, я же сын морского бога. Вода – мой дом родной. Что тут трудного?

Аннабет нахмурила брови.

– Мы должны поговорить с Танталом, чтобы получить разрешение начать поиски. А он не разрешит.

– А что, если попросить его сегодня вечером у костра, когда соберется весь лагерь? Все услышат его ответ. Это на него подействует, он не сможет отказать.

– Возможно, – в голосе Аннабет появилась надежда. – Лучше будет, если мы домоем эти тарелки. Ты мне не передашь пульверизатор с лавой?

* * *

Тем вечером обитатели домика Аполлона устроили вечер песни у костра. Они пытались подбодрить остальных, но после утреннего нападения птиц это оказалось нелегко. Мы все сидели перед полукругом каменных трибун, вяло подпевали и смотрели на костер, а ребята из числа детей Аполлона бренчали на гитарах и обрывали струны своих лир.

Мы исполнили полный набор юного героя: «По Эгейскому морю», «Я – свой собственный пра-пра-пра-пра-прадед», «Эта страна – Миноса страна». Костер был зачарован: чем громче поешь, тем выше поднималось пламя, а его цвет и жар менялись в зависимости от настроения поющих. Как-то ночью я видел ярко-сиреневое пламя, которое поднималось вверх футов на двадцать и было таким горячим, что у ребят, пытавшихся поджарить кусочки маршмеллоу, ничего не получалось: конфеты моментально сгорали.

Дионис ушел рано. Вытерпев пару песен, он пробормотал что-то про то, что сыграть с Хироном партию в пинокль и то веселее. Напоследок он неприязненно глянул на Тантала и направился обратно к Большому дому.

Когда последняя песня наконец закончилась, Тантал сказал:

– Что ж, чудесно попели!

Говоря, исполнительный директор небрежно помахивал прутиком с насаженным на него подрумяненным кусочком маршмеллоу. Будто бы случайно взмахнув рукой, он попытался укусить конфету, но не успел: та слетела с прутика. Тантал изо всех сил замахнулся, пытаясь поймать сбежавшую сладость, но кусочек маршмеллоу свел счеты с жизнью, прыгнув в огонь.

Тантал снова повернулся к нам, холодно улыбаясь.

– Итак! Небольшое объявление касательно завтрашнего расписания.

– Сэр. – Я решил попробовать.

У Тантала дернулось нижнее веко.

– Нашему кухонному мальчику есть что сказать?

Некоторые отпрыски Ареса захихикали, но я не собирался так просто засмущаться и умолкнуть. Я встал и посмотрел на Аннабет. Слава богам, она поднялась одновременно со мной.

И я начал:

– Мы придумали, как спасти лагерь.

Мертвая тишина. Но мне точно удалось всех заинтересовать, так как огонь костра полыхнул желтым.

– Вот как, – вежливо кивнул Тантал. – Что же, если это как-то связано с колесницами…

– Золотое руно, – выпалил я. – Мы знаем, где оно.

Пламя загорелось оранжевым. Прежде чем Тантал успел меня остановить, я на одном дыхании пересказал свой сон про Гроувера и остров Полифема. Аннабет подхватила мои слова, напомнив всем о чудесных свойствах руна. В ее устах наша теория звучала убедительнее.

– Руно может спасти лагерь, – заключила она. – Я в этом уверена.

– Чепуха, – фыркнул Тантал. – Разве нас нужно спасать?

Все уставились на него, так что в конце концов Тантал почувствовал себя неуютно.

– Кроме того, – быстро добавил он, – что значит «в море Чудовищ»? Это трудно назвать точным описанием нужного места. Вы даже не знаете, где именно искать.

– Нет, знаю, – возразил я.

Аннабет наклонилась ко мне и прошептала:

– Точно знаешь?

Я кивнул, потому что, когда Аннабет напомнила мне о нашей поездке на такси Седых сестер, у меня в голове словно выключатель щелкнул. Тогда мне казалось, что они подсовывают мне совершенно бессмысленную информацию. Теперь же…

– Тридцать, тридцать один, семьдесят пять, двенадцать, – процитировал я.

– Лааадушки, – протянул Тантал. – Спасибо, что поделился с нами этими ничего не значащими цифрами.

– Это географические координаты, – сказал я. – Долгота и широта. Мы это проходили по, эм… обществознанию.

Это произвело впечатление даже на Аннабет.

– Тридцать градусов тридцать одна минута северной широты, семьдесят пять градусов двенадцать минут западной долготы. Он прав! Эти координаты нам дали Седые сестры. Должно быть, это где-то в Атлантическом океане, у побережья Флориды. В море Чудовищ. Нужно отправиться на поиски!

– Минуточку, – начал было Тантал.

Но все вокруг уже начали скандировать:

– НА ПОИСКИ! НА ПОИСКИ!

Пламя костра взвилось еще выше.

– В этом нет необходимости! – настаивал исполнительный директор.

– НА ПОИСКИ! НА ПОИСКИ!

– Прекрасно! – рявкнул Тантал. В его глазах горела ярость. – Значит, вы, сосунки, хотите, чтобы я организовал поиски?

– ДА!

– Хорошо, – согласился он. – Я назначу воителя, который отправится в это рискованное путешествие, и пусть он отыщет золотое руно и привезет его обратно в лагерь… или же погибнет, пытаясь его добыть.

Сердце мое наполнилось волнением. Я не дам Танталу себя запугать. Я должен это сделать. Должен спасти Гроувера и наш лагерь. И ничто меня не остановит.

– Я позволю нашему воину спросить совета у Оракула! – объявил Тантал. – А также выбрать двух спутников, которые будут сопровождать его в этом путешествии. Полагаю, для всех очевидно, кого нам следует отправить.

Тантал так глянул на нас с Аннабет, словно хотел живьем содрать с нас кожу.

– Этим воином должен стать тот, кто завоевал уважение своих товарищей, проявил изобретательность во время гонки на колесницах и отважно защищал лагерь. Поход возглавишь… ты, Кларисса!

Огонь замигал тысячей разных цветов и оттенков.

Ребята из домика Ареса зааплодировали и разразились криками одобрения:

– КЛАРИССА! КЛАРИССА!

Кларисса встала, казалось, она была потрясена. Потом она сглотнула и надулась от гордости.

– Я отправляюсь на поиски!

– Погодите! – завопил я. – Гроувер – мой друг. И сон приснился мне.

– Сядь! – крикнул один из детей Ареса. – Ты уже показал себя прошлым летом!

– Точно, он просто хочет снова оказаться в центре внимания! – сказал другой.

Кларисса обожгла меня взглядом и повторила:

– Я отправляюсь на поиски! Я, Кларисса, дочь Ареса, спасу лагерь!

Дети Ареса поддержали ее одобрительными возгласами. Аннабет запротестовала, к ней присоединились и дети Афины. Все остальные закричали каждый свое, заспорили и стали швыряться друг в друга кусочками маршмеллоу. Я подумал, что вот-вот начнется традиционная потасовка у костра, но тут Тантал закричал: «А ну, замолчите, сопляки!»

Даже меня проняло.

– Всем сесть! – приказал исполнительный директор. – И я вам расскажу страшную сказку.

Я терялся в догадках, что он затевает. Все хоть и неохотно, но все же снова заняли свои места. От Тантала исходила аура зла, я такой еще ни у одного чудовища не видел.

– Жил-был один смертный царь, которого возлюбили боги! – Тантал приложил руку к груди, и у меня возникло подозрение, что он говорит о себе.

– Этому царю, – продолжал рассказчик, – даже позволили пировать на горе Олимп. Но когда он попытался принести с собой на Землю немного нектара и амброзии, чтобы разгадать рецепт их приготовления – всего один маленький пакет с едой навынос, – боги наказали его. Они навечно отлучили его от своих чертогов! Его собственный народ насмехался над ним! Его дети осыпали отца бранью! И, мои дорогие герои, дети у него были просто ужасные. В-точности-как-вы!

Он ткнул узловатым пальцем в толпу, примерно в то место, где я сидел.

– Знаете, что он сделал со своими неблагодарными детьми? – мягко спросил Тантал. – Знаете, как он отплатил богам за их жестокую кару? Он пригласил олимпийцев на пир в свой дворец, просто чтобы показать им, что ничуть не обижен. Никто не заметил, что царские дети отсутствуют. А когда богам подали ужин, как вы думаете, мои дорогие герои, из кого приготовили тушеное мясо?

Никто не посмел ответить. Костер полыхал темно-синим, отбрасывая жуткие отсветы на искаженное злобой лицо Тантала.

– О, в загробной жизни боги его наказали, – прокаркал Тантал. – По полной программе. Но ведь он насладился местью, верно? Его дети больше никогда не грубили ему и не оспаривали его власть. И знаете, ходит слух… будто дух этого царя обитает в этом самом лагере и только и ждет случая отомстить неблагодарным, непослушным детям. Так что… кто еще желает высказать свое недовольство, прежде чем мы отправим Клариссу на поиски?

Молчание.

Тантал кивнул Клариссе:

– Оракул ждет, моя дорогая. Вперед.

Дочь Ареса поежилась, как от холода. Очевидно, даже ей не хотелось прославиться, став при этом ручной зверюшкой Тантала.

– Сэр…

– Марш! – рыкнул тот.

Девочка неловко поклонилась и припустила к Большому дому.

– А ты что же, Перси Джексон? – поинтересовался Тантал. – Наша посудомоечная машинка ничего не скажет?

Я промолчал. Я не собирался радовать его, давая повод снова меня наказать.

– Хорошо, – подвел итог Тантал. – И позвольте напомнить всем вам: никто не покинет этот лагерь без моего позволения. Любого, кто ослушается… что ж, если он не погибнет при побеге, то будет навечно исключен. Но, надеюсь, до этого не дойдет. С этого момента вводится комендантский час, лагерь будут патрулировать гарпии, а они вечно голодны! Спокойной ночи, мои дорогие герои. Сладких снов.

По мановению руки Тантала костер погас, и в наступившей темноте обитатели лагеря медленно разошлись по своим домикам.

* * *

Я не мог объяснить Тайсону, что случилось. Он понял только, что мне грустно. Он знал, что я хочу отправиться в путешествие, а Тантал ни за что меня не отпустит.

– Но ты все равно пойдешь? – спросил он.

– Не знаю, – признался я. – Это было бы трудно. Очень трудно.

– Я помогу.

– Нет. Я… эээ… я бы не смог просить тебя о помощи, здоровяк. Слишком опасно.

Тайсон посмотрел на лежавшие у него на коленях куски металла – пружины, шестерни и проводочки, – над которыми он колдовал. Бекендорф дал ему кое-какие инструменты и запасные детали, так что теперь Тайсон проводил каждый вечер за паянием. Не представляю, как он с его огромными руками управлялся с такими маленькими деталями.

– Что ты собираешь? – спросил я.

Тайсон не ответил, издав какой-то хныкающий горловой звук.

– Аннабет не любит циклопов. Ты… не хочешь, чтобы я находился рядом с тобой?

– Это не так, – не вполне чистосердечно возразил я. – Ты нравишься Аннабет. Правда.

Глаз малыша-циклопа наполнился слезами.

Я вспомнил, что Гроувер, как и все сатиры, умел считывать людские эмоции. Мне пришло в голову, что циклопы, возможно, тоже обладают такими способностями.

Тайсон завернул свою поделку в промасленный кусок ткани, улегся на кровать и прижал сверток к груди, точно плюшевого мишку. Когда он отвернулся к стене, я увидел странные шрамы у него на спине, как будто кто-то проехался по нему на тракторе. Я в очередной раз задался вопросом, как он их получил.

– Папа всегда заботился обо м-мне, – всхлипнул Тайсон. – Теперь… мне кажется, что ему не хотелось иметь сына-циклопа. Мне не следовало появляться на свет…

– Не говори так! Посейдон признал тебя, верно? Так что… он должен… очень сильно о тебе заботиться.

Я умолк, вспомнив, сколько лет Тайсон жил беспризорником на улицах Нью-Йорка в коробке из-под холодильника. Как может Тайсон считать, что Посейдон о нем заботился? Что это за отец, который допускает, чтобы его ребенок так жил? Даже если этот ребенок – чудовище.

– Тайсон, лагерь станет для тебя хорошим домом. Остальные к тебе привыкнут. Обещаю.

Тайсон вздохнул. Я ждал, что он что-нибудь скажет. Потом понял, что он уже спит.

Я снова улегся и попытался держать глаза закрытыми, но ничего не выходило. Я боялся, что мне снова приснится Гроувер. Если эта мысленная связь действует… если с Гроувером что-то случилось… смогу ли я проснуться?

За окном сияла полная луна. Вдалеке шумел прибой. С полей веяло клубничным запахом. Я слышал, как в лесу смеются дриады, гоняющиеся за совами. Но что-то в этой ночи настораживало – болезнь древа Талии распространялась по долине.

Сумеет ли Кларисса спасти Холм полукровок? Думаю, скорее Тантал вручит мне награду «Лучший герой лагеря».

Я встал с кровати и кое-как оделся. Сгреб в охапку пляжное полотенце и прихватил упаковку из шести банок колы, которую хранил под кроватью. Пить колу запрещали правила: никаких закусок и напитков из мира смертных. Но если потолковать с нужным человеком из домика Гермеса (заплатив ему пару золотых драхм), он может контрабандой протащить в лагерь что угодно из ближайшего круглосуточного магазина.

Бродить по территории во время комендантского часа тоже было против правил. Если бы меня поймали, я либо вляпался бы в огромные неприятности, либо стал ужином гарпий. Но мне хотелось увидеть океан. На его берегу я всегда чувствовал себя лучше. Там легко думалось.

Выскользнув из домика, я направился к пляжу.

* * *

Я расстелил одеяло почти у самой воды и открыл банку колы. Почему-то сахар и кофеин всегда оказывали благотворное влияние на мой отягченный СДВГ мозг.

Я пытался придумать, как спасти лагерь, но идеи не появлялись. Вот бы Посейдон поговорил со мной, посоветовал что-нибудь или что-то вроде того.

На усыпанном звездами небе не было ни облачка. Я попробовал отыскать созвездия, которые мне показывала Аннабет – Стрелец, Геркулес, Северная Корона, – как вдруг раздался голос:

– Красиво, да?

Я чуть не выплюнул непроглоченную газировку.

Прямо рядом со мной стоял какой-то дядька в спортивных нейлоновых шортах и футболке с логотипом нью-йоркского марафона. Худощавый и подтянутый, волосы цвета соли с перцем и хитрая улыбка. Мне показалось, что я вроде бы уже где-то его видел… уж не знаю почему.

Сперва я подумал, что он, наверное, вышел на ночную пробежку по пляжу и забрел за границу лагеря. Этого не должно было случиться. Простые смертные не могут войти в долину. Возможно, он случайно зашел сюда из-за того, что чары древа ослабли?

Но посреди ночи? И вокруг на несколько миль никого нет, только сельскохозяйственные поля да природные заповедники.

– Можно к тебе присоединиться? – спросил незнакомец. – Сто лет не выдавалось возможности посидеть.

Итак, странный дядька под покровом ночи. Здравый смысл подсказывал, что полагается мне убежать, позвать на помощь и так далее. Но человек вел себя так спокойно и непринужденно, что я обнаружил, что мне совсем не страшно. И сказал:

– Ммм… конечно.

Он улыбнулся:

– Твое гостеприимство делает тебе честь. О, у тебя есть кока-кола! Можно мне тоже?

Он присел на другой край одеяла, со щелчком открыл банку и сделал глоток.

– Ах… то, что надо. Тихо, спокойно и…

В кармане у него зазвонил мобильник.

Спортсмен вздохнул и достал телефон. У меня глаза полезли на лоб: трубка светилась голубоватым светом. Потом он выдвинул антенну, и вокруг нее начали ползать две зеленые змейки, каждая размером с дождевого червя.

Спортсмен их словно бы не заметил. Он глянул на жидкокристаллический дисплей и выругался:

– Придется ответить… Подожди минутку…

Потом сказал в трубку:

– Алло?

Какое-то время он слушал. Мини-змейки ползали вверх-вниз по антенне прямо рядом с его ухом.

– Да, – говорил спортсмен. – Слушай, я знаю, но… мне плевать, даже если он прикован к скале, а орел клюет его печень, если у него нет номера трек-кода, мы не сможем определить, где его посылка… Дар человечеству, с ума сойти… Знаешь, сколько мы таких доставляем… Ладно, неважно. Слушай, просто перенаправь его к Эриде из отдела работы с клиентами. Мне надо идти.

Он дал отбой.

– Извини. Дел невпроворот, даже ночью названивают. Так, о чем это я…

– У вас на телефоне змеи.

– Что? А это. Они не кусаются. Скажите «привет», Джордж, Марта.

«Ну, «привет», Джордж, Марта», – произнес у меня в голове скрежещущий мужской голос.

«Не будь таким язвительным», – одернул его женский голос.

«А почему бы и нет? – возмутился Джордж. – Я и так делаю всю тяжелую работу».

– Ох, давайте не будем опять разводить дискуссию! – Спортсмен засунул мобильник обратно в карман. – Так, о чем мы говорили… Ах да. Тихо, спокойно.

Он скрестил ноги и посмотрел вверх, на небо.

– Как же давно я не позволял себе отдыха. Кручусь как белка в колесе. Перси, у тебя есть любимое созвездие?

Я еще с изумлением раздумывал, что это за зеленые змейки, обитающие у него в кармане шортов, но все же ответил:

– Эм… Мне нравится Геркулес.

– Почему?

– Ну… потому что ему везло, как утопленнику. Еще похлеще, чем мне. Когда я об этом думаю, мне становится легче.

Спортсмен тихо рассмеялся:

– Не из-за его силы и славы и всего прочего?

– Нет.

– Ты занятный молодой человек. Ну, так… что же теперь?

Я сразу понял, о чем он спрашивает. Что я собираюсь предпринять со всей этой историей с руном?

Прежде чем я успел ответить, из его кармана раздался приглушенный голос Марты: «Деметра на второй линии».

– Не сейчас, – сказал спортсмен. – Скажи ей, чтобы оставила сообщение.

«Ей это не понравится. В последний раз, когда ты от нее отделался, завяли все цветы в отделе доставки цветов».

– Просто скажи ей, что у меня встреча! – Дядька округлил глаза. – Извини еще раз, Перси. Ты говорил, что…

– Эм… А вы вообще-то кто?

– А ты еще не догадался? Ты же такой сообразительный мальчик.

«Покажи ему! – взмолилась Марта. – Я уже долгие месяцы нахожусь в этой крошечной форме».

«Не слушай ее! – возразил Джордж. – Она просто хочет повыпендриваться».

Человек снова достал свой мобильный.

– Исходную форму, пожалуйста.

Телефон запылал ярко-синим. Он вытянулся, превратившись в деревянный посох трехфутовой длины, из верхушки которого росли два голубиных крыла. Джордж и Марта, теперь уже размером с настоящих змей, обвивали посох. Это был кадуцей, символ домика номер одиннадцать.

У меня перехватило дыхание. Я понял, кого мне напоминает этот спортсмен с тонкими, как у эльфа, чертами лица и озорным блеском в глазах…

– Вы – отец Луки, – заявил я. – Гермес.

Бог поджал губы и воткнул кадуцей в песок на манер пляжного зонтика.

– Отец Луки… обычно меня представляют по-другому. Скорее, бог воров. А если хотят проявить вежливость, то говорят «бог посланников и путешественников».

«Бог воров» звучит убедительнее», – вклинился Джордж.

«Ой, не обращайте внимания на Джорджа. – Марта посмотрела на меня, ее раздвоенный язык по-змеиному затрепетал. – Он просто плюется ядом, потому что Гермес любит меня больше».

«А вот и нет!»

«А вот и да!»

– Ведите себя прилично, вы двое, – пригрозил Гермес, – или превращу вас обратно в телефон и включу режим вибрации! Итак, Перси, ты так и не ответил на мой вопрос. Что ты собираешься делать с поисками?

– Мне… мне не разрешили пойти.