Текст книги "Стрэнжвилл. Книга первая"

От испуга я соскочила с кровати и через минуту после того, как отдышалась, до меня дошло, что – это всего лишь сон. С потерянным взглядом, я ощупала своё лицо, осмотрела серую комнату, шкаф с зеркалом на дверце и небольшое кресло. Спустя ещё несколько минут я пришла в себя, но спать уже не хотелось. Истеричный будильник напугал меня, отчего я вздрогнула, а сердце чуть в пятки не провалилось. Уже 5:00 утра. Нужно сходить к Кристине, Джонатану и Инессе.

Надев джемпер, я тихо вышла из комнаты в коридор, шмыгнула в ванную комнату, где быстро умылась и привела себя в порядок, а затем натянула кеды и схватила валяющуюся на тумбе для обуви чёрную кожаную куртку. Выходя из квартиры, я постаралась не хлопать дверью. Спускаясь вниз на лифте, я решила пройтись пешком шесть кварталов и подумать, что же им скажу.

Задремав в инвалидном кресле и услышав, как Эммилия покинула квартиру, Роллс открыл глаза и тяжело задышав, посмотрел на ящики тумбочки, а затем на книжный шкаф. Вспоминая о том, куда же он положил одну старинную вещицу. Роллс принялся выгребать все вещи отовсюду, устроив жуткий беспорядок в комнате, лишь бы только найти эту загадочную вещицу. Взявшись за последнюю книгу на полке, что располагалась на уровне глаз, он устало и невнятно что-то пробурчал и в это же мгновение сложенная в несколько раз бумажка, сильно пожелтевшая от времени, упала ему на колени. Поняв, что это именно то, что он искал, Роллс загадочно улыбнулся и отбросил книгу в сторону.

Всю дорогу я думала о том, как преподнести ситуацию. Вдруг, они как-то не так всё воспримут? Шагая в раздумьях по серым и грязным, забросанным всяческим мусором улицам, я даже не заметила, как подошла к станции техосмотра, которая располагалась на территории старого склада с заброшенными контейнерами. Да, наша станция техосмотра была собрана из восьми огромных контейнеров. Слегка проржавевшие двери невозможно было не заметить. Двери оказались открытыми. Я остановилась и немного постояла. Через некоторое время подошла ближе и прислонилась спиной к двери, отчего слой бирюзовой краски осыпался. Стряхивая с кожаной куртки хлопья краски, я услышала, как Джонатан разговаривает с Инессой и Кристиной.

– Может, всё не так уж и плохо! Может быть, она передумает! – успокаивал Джон девчонок, разбирая старый двигатель.

– Не понимаю, почему она так решила? – задумчиво спросила Инесса, раскатывая гайку на столе.

– И кто теперь её заменит? – возмущённо спросила Кристина.

– Девчонки успокойтесь, всё будет хорошо! Может, её просто парень бросил! – подшучивал Джон.

Я не сдержалась и усмехнулась, потому что с моей работой и больным отцом никакой личной жизни быть не может. Джон перестал стучать, а Инесса остановила раскрутившуюся гайку, прихлопнув ладонью. Я решила всё же войти в гараж и встала на пороге. Мне хотелось обнять их, но я не смогла – это глупое молчание и грусть поглотила мой голос и тело. Кристина не выдержала и сорвавшись с места, бросилась обнимать, в ответ я тоже её обняла. Инесса стояла с выпученными глазами и выронила гайку из рук. С грохотом гайка рухнула на стол, отчего Инесса вздрогнула. Джон немного потянулся и пошевелил мышцами накаченного торса, а затем посмотрел на меня украдкой то поднимая взгляд, то опуская его. Наконец-то Крис отлипла и заплаканным голосом сказала:

– Эмма, не уходи.

Я осторожно посмотрела на Джона, он внимательно смотрел на меня и ждал ответа. Я вновь посмотрела на Крис. Смахнув слезу с её щеки, я сказала:

– Кристина, я не могу остаться.

Кристина тут же разнервничалась. Чего я и ожидала от неё.

– Чем же ты будешь заниматься?! – спросила Инесса.

– Перестань, Эмма. И скажи, наконец, хоть что-то вразумительное! – спокойно потребовал Джон.

– Я ухожу! Потому что у меня нет другого выхода! – промолвила я.

– О чём ты говоришь? О каком выходе? Что у тебя за проблемы?! – спрашивала Инесса.

Я сдержала слёзы. Мне не хотелось всё рассказывать, но и остаться не могу.

– Мой отец умирает. И мне нужно уехать, – сказала я и медленно развернувшись, направилась к выходу.

Джонатан, Инесса и Кристина услышав мой ответ, опешили и с круглыми глазами посмотрели друг на друга.

– Эй! – закричал Джонатан.

В ответ я остановилась и развернулась. Мне было больно смотреть на то, как Инесса успокаивает Кристину, заливающуюся слезами.

– Если ты захочешь вернуться… Не уверен, что это когда-нибудь настанет, – мы будем тебя ждать, – сказал Джонатан.

Сорвав с запястья браслет, что когда-то Кристина подарила мне в знак благодарности за спасение её жизни, я подошла ближе и положила его ей в ладонь.

– Это твоё! Я тебе его подарила! – сказала Кристина и посмотрела на браслет.

Я долго смотрела на Крис суровым взглядом, но потом всё же расслабилась и улыбнулась.

– К сожалению, я не знаю, как сложится моя жизнь после переезда, поэтому прошу, храни его у себя… И пусть теперь этот браслет оберегает тебя, – сказала я.

– И всё же не понимаю, зачем уезжать? – волнительно произнесла Инесса.

– Просто так нужно, – успокаивающе сказала я.

– Тогда до скорой встречи, – печально сказал Джон.

– Надеюсь, ещё встретимся, – взволнованно сказала Инесса и обняла меня.

– Я тоже, надеюсь, что не потеряю вас никогда, – сдерживая дрожь в голосе, сказала я.

Джон, услышав мои слова, нахмурился и скрестив руки на груди, невзначай пошевелил мышцами.

– Просто не хочу, чтобы вы видели моё состояние после его смерти. Ведь я настолько ненормальная, что могу наделать таких глупостей, которые вам не понравятся, – слегка улыбнувшись, сказала я.

– Эмма! Это абсолютно нормально! Для этого мы и нужны, чтобы поддерживать друг друга, – сказала Инесса.

Я отрицательно кивнула головой и сдержав тяжёлый вздох, ушла. Когда я переступила порог гаража то почувствовала, как в груди образовался жгучий и тяжёлый ком. Меня никто больше не останавливал и не кричал всякие глупые шутки. Я просто ушла в тишине.

Не торопясь, я возвращалась домой, снова и снова прокручивая весь разговор. Шагая в толпе, мне казалось, что я невидимка. Обычно, когда иду по улицам города, на меня таращатся все кому не лень. Первое время меня это раздражало, но вскоре привыкла к ненавистному взгляду людей. А сегодня люди просто шли мимо, слегка толкая в плечи, и мне показалось это поведение очень странным. Что-то я долго иду и дождь вот-вот хлынет! Я прибавила шагу. Грозовые тучи быстро летели над городом и внезапно сверкнула молния, а через мгновение хлынул дождь. Добежав до подъезда, я положила руку на сканер.

– Введите комбинацию для подтверждения данных.

Я быстро ввела код.

– Данные подтверждены, – подтвердил оператор и дверь открылась.

Выйдя из лифта, я споткнулась обо что-то и чуть не упала. Руки успели схватиться за стены. Обернувшись, я так и не увидела никаких посторонних предметов. Подойдя к двери с возмущением на лице, я ввела код на цифровом замке и вошла. Случайно я громко хлопнула дверью и напугала отца, который с испуганным видом примчался на шум, держа телефон в руке. Навалившись спиной на дверь, я сползла вниз и упёрлась лбом в колени. Всё рушится на глазах, и я не в силах остановить этот ужас.

– Что-то случилось? – спросил отец.

Я подняла голову и набрала воздуха, чтоб выдохнуть его.

– Тебе плохо? – продолжал Роллс.

– Нет, со мной всё в порядке, – устало сказала я.

– А может… Ты случайно не беременна? А то что-то плохо выглядишь, – с лукавой улыбкой, спросил он.

Я с недоумением посмотрела на него.

– Это была плохая шутка! И к счастью, я не беременна, – недовольно ответила я.

Отец долго вглядывался в моё лицо и слушал вздохи.

– Звонил покупатель, и оставил номер. Сказал, чтобы ты с ним связалась, – сказал Роллс и вручил мне маленький клочок бумаги, на котором был написан номер телефона и имя Маркус, – кстати, по поводу «Линкольна», я уже договорился об обмене с другим покупателем, несколько часов назад. Обмен прошёл успешно.

Маркус – имя уж больно знакомое. Я вытащила свой телефон из кармана и набрала номер, но в ответ услышала автоответчик.

– Ладно, чуть позже позвоню ему, – сказала и отдала листок Роллсу.

Сбросив куртку с плеч и мокрые кеды, я прошла в свою комнату, взяла чистую одежду и полотенце. По пути в душ заглянула на кухню и ухватила кусок ветчины. С великим удовольствием слопав его и пытаясь ухватить ещё один, заметила строгий взгляд отца, да робко улыбнулась.

– Хорошо! Не буду гробить желудок сухомяткой! – ответила я и отправилась в душ.

Стоя под потоком горячей воды, я чувствовала, как каждая мышца моего тела расслаблялась. Закончив принимать душ, я надела чистую пижаму и присела на стульчик, стоящий в углу.

– Вот чёрт! – от боли вырвалось.

Случайно я задела рукой край сломанного шурупа, торчащего из стены. На этом месте, когда-то была вешалка, но шляпка обломилась, а вытащить стержень так никто и не пожелал. Чёрт возьми, а рана-то глубокая! Прижав на несколько секунд ладонью рану, я включила холодную воду и смыла кровь. Я даже не поняла толком, что произошло, так как на месте рваной, неглубокой раны ничего не осталось! Онемев, я присела на стульчик и покрутила-повертела руку, но ничего не обнаружила. Странно! Но мне же не показалось?! Я точно видела и почувствовала, как порезалась. В полном смятении, я задумалась. Внезапно в дверь постучался отец.

– Эмми! Детка! Звонит мистер Маркус, ответь ему! – сказал Роллс.

– Хорошо! – открыла дверь.

Отец заметил большие капли крови на одежде и грозно посмотрел на меня.

– Всё нормально, я просто порезалась, – попыталась успокоить его.

– Слушаю, – выхватив трубку из рук Роллса, я начала разговор.

– Добрый вечер, Эммилия! Меня заинтересовало ваше предложение. Предлагаю встретиться и обсудить всё, – сказал Маркус.

– Конечно, без проблем. Где встретимся? – спросила я.

– Быть может, будет лучше, если я к вам подъеду сразу с юристом? – предложил Маркус.

– Если это вас не затруднит, – ответила я с лёгким удивлением.

– Отлично, я подъеду завтра в 10 утра, – сказал Маркус.

– Великолепно, буду ждать! – ответила я.

Роллс, с подозрением вглядывался в капли крови, а затем в лицо Эммы. Я слегка улыбнулась и отдав телефон отцу, отправилась на кухню. Всё время, пока я ела салат, яичницу и пила сок, отец молча наблюдал за мной. Я же старалась не обращать внимания на его пристальный взгляд. Быстро поужинав, я затолкала в стиральную машину накопившиеся грязные вещи. Присев на пол возле стиральной машины, мой взгляд вновь упал на окровавленный стержень шурупа и плечи немного вздрогнули, когда потрогала кожу пальцами. От усталости, я вцепилась руками в лицо и тяжёлый вздох вырвался. Так и не дождавшись окончания стирки, я ушла в комнату, да легла на кровать, забравшись под одеяло.

Дождавшись отхода дочери ко сну, Роллс тихо приоткрыл дверь и осмотрел комнату: Эммилия лежала на кровати и крепко спала. Роллс осторожно въехал в комнату и приблизился к кровати. Его интересовали раны, и прикасаясь к тёплым рукам Эммилии, он осмотрел кожу. Следы повреждения сохранились, но были не такими заметными. Положив руку Эммилии под одеяло, Роллс томно вздохнул.

– Ты уже такая большая. Но настоящую природу, что томится в тебе слишком сложно удержать, — с грустью сказал Роллс и покинул комнату.

На следующий день, ровно в 10 утра, раздался звонок в дверь. Я с трудом проснулась, вылезла из-под одеяла и помчалась открывать, – на пороге стоял статный, высокий, темноволосый, кареглазый в сером костюме и розовой рубашке Маркус. Его лицо показалось мне очень знакомым, только не знаю почему? В правой руке он держал чемодан из змеиной кожи. Я впустила Маркуса, а следом за ним вошёл пожилой мужчина, седовласый, в чёрных брюках и белой рубашке, – еле передвигая ноги, строго и высокомерно посмотрел на меня. Маркус осмотрел квартиру, и она ему очень понравилась.

Спустя некоторое время я, Маркус и пожилой юрист присели за стол на кухне, чтобы заключить сделку. Моё сердце немного взволнованно забилось. Как же мне не хотелось уезжать из моей милой, хоть и бедно обставленной, – но всё же моей квартирки. Юрист мигом всё оформил. Марк положил чемодан на стол и достал несколько толстых денежных пачек. Я пересчитала деньги – всё верно, здесь ровно один миллион долларов. И мне казалось, что это слишком дёшево.

– Надеюсь, ничего страшного не случится от того, что я такую сумму наличными принёс? – спросил Маркус, поправляя печатку из золота и чёрного камня на безымянном пальце.

– Всё нормально, нал так нал! – сказала я.

– Ну! В таком случае я хотел бы уже завтра переехать сюда! По возможности, – пожелал Маркус.

– Завтра? Ну хорошо! – только я договорила, как седовласый вручил мне договор.

Я даже не задумываясь, подписала документ. Маркус и старик решили уйти не попрощавшись. Но не успел Марк дойти до двери, как вдруг, обернулся и вопросительным взглядом посмотрел на меня, спросив:

– Неужели вы меня так и не вспомнили?

Я неловко улыбнулась, и до меня дошло, – он был клиентом СТО.

– Конечно же, я вас узнала! – опомнившись, громко сказала я.

– Алекс мне подсказал, увидев ваше объявление. Кстати, а как же ваша машина? – поинтересовался Марк.

– Я хотела её продать, да уж больно она стара. Так что мне пришлось её обменять на автодом.

– Что ж, жаль, ваш «Линкольн» мне очень нравился! Модель была легендарная, – трогательно сказал Марк и удалился.

И перед тем, как начать сборы, я сходила в банковское отделение, которое располагалось напротив нашего дома и положила бо́льшую часть денег на счёт, оставив немного на дорогу. Остаток суммы по возвращении домой я спрятала в дорожную сумку.

Весь оставшийся день я медленно собирала, перебирала и упаковывала наши вещи в три чемодана; инструменты складывала в два больших пластиковых ящика, как вдруг, незаметно подкравшись сзади, Роллс постукал Эмму по плечу и вручил что-то.

– Здесь отмечен дом, куда мы сможем уехать и его координаты, – и уехал.

Рассмотрев карту, я недолго думала о том, откуда он её достал, и сколько лет этой «тряпочке»? На карте была помечена чёрным маркером дорога и река. Странно. Я решила расспросить отца об этом месте и отправилась к его комнате. Когда вошла в его небольшую, серую комнатку, моё внимание захватил старенький телевизор и новостной канал:

– Уже две недели полиция пытается разыскать виновного, совершившего серию жестоких убийств обычных граждан и четырёх полицейских. Их тела были растерзаны с невиданной жестокостью. Криминалисты предполагают, что это мог сделать сбежавший медведь.

Отец внезапно усмехнулся и выключил телевизор.

– А почему на карте отмечена только дорога и река? Там что никто не живёт? – спросила я.

Роллс, в ответ посмотрел на меня печальным взглядом и отвернулся к окну.

– Я так понимаю, что мне самой придётся разгадывать? Это так и будет продолжаться всю мою оставшуюся жизнь? – с упрёком спросила я.

Но так ничего и не услышав в ответ, я вернулась в свою комнату, да продолжила собирать вещи. Карту же, я с безразличием бросила в свою дорожную сумку. Чаще всего глубокое молчание и скрытность отца вызывали во мне жуткое раздражение. Вот куда мы поедем?! И зачем только я зациклилась на этой идее – уехать?

Посмотрев в последний раз из любимого и старого окна моей маленькой комнаты, я увидела, что на улице идёт несильный дождь, и надела коричневую кожаную куртку. Такое чувство, что небеса Нью-Йорка плачут, провожая нас.

Этот переезд я не желала и даже немного боялась, ведь мне придётся везти Роллса в неизвестную даль, – а он в таком тяжёлом состоянии. Тоска поглощала меня ещё сильнее, когда я начинала думать о том, что пришлось бросить любимую работу, продать квартиру, которая располагалась в престижном районе Нью-Йорка, а «Линкольн» обменять на автодом. И почему я не стала искать другого пути? Может, потому что так и должно быть? Но теперь, это уже неважно. Отцу нужен свежий воздух, тишина и спокойствие.

Обращаясь к врачам за помощью, я почему-то думала, что они смогут помочь, но, увы, только спустила кучу денег, а толку никакого. Врачи так и не смогли выяснить, что с ним. По какой причине у него останавливается дыхание, и происходит паралич всего тела, почему его кожа стала такой прозрачной? Что же, попробую сама продлить его жизнь настолько, насколько это возможно.

Ящики с инструментами были на колёсах, поэтому первым делом я вывезла их на улицу поближе к обочине дороги, а пандус оставила возле подъездной двери, затем вынесла два больших чемодана. Забросив себе на плечо небольшую чёрную дорожную сумку с предметами первой необходимости, да забрав оставшиеся четыре пакета с вещами отца, я посмотрела на Роллса, который ожидал меня в подъезд возле лифта. Захлопнув входную дверь и заблокировав цифровой замок с помощью пароля, я бросила пластиковую карту-ключ под коврик и ушла.

Спускаясь на лифте, я взглянула украдкой на отца и с трудом сдержала вздох, а вообще от уныния уже хотелось рыдать. Выйдя из подъезда, мой унылый взгляд столкнулся с подъезжающей машиной транспортировочной службы, где на специальном прицепе располагался автодом, а точнее, сарай. Разглядывая этот хлам, которому уже лет 30, если не больше, моё лицо скривилось. Сумки просто вывалились из ослабевших рук. Невозможно было оторвать взгляд от того, что назвали машиной.

– Что-то не так? Эмма? Ты что-то забыла? – взволнованно спросил Роллс.

Я ошарашенно посмотрела на отца.

– Как ты мог! Обменять мой «Линкольн» на этот курятник?

– На фотографии в интернете он выглядел, конечно, лучше, – с неловкостью ответил отец, – может, откажешься? Хотя, твой «Линкольн» ничем не лучше, знаешь ли, – выдал он.

Я прикрыла лицо ладонями, а затем только рот от ужаса, что охватывал меня. Мурашки пробежались по телу. Закончив разгрузку автодома, курьер, одетый в красную форму, подошёл ко мне и вручил лист доставки. В документе было сказано, что оценочная стоимость моей машины с учётом пробега приравнивается к 500 долларам, плюс доставка 300 долларов. Мой тяжёлый вздох вырвался. Я достала деньги из внутреннего кармана куртки и поставив подпись, спросила у курьера:

– Она вообще на ходу?

Курьер, пересчитав деньги, ухмыльнулся и молча пожал плечами, да ушёл. Настолько неловко я ещё себя не чувствовала никогда. С недовольством на лице я посмотрела на отца.

– Вот скажи мне папа! Ты хоть раз в жизни покупал мотоцикл вслепую? – с возмущением спросила я.

Роллс замешкался и сказал:

– Нет.

Я вспылила.

– Вот именно! А это что? – указала пальцем в сторону сарая, – папа, в современном мире, тачка за 500 баксов не ездит – это же хлам, металлоломом. Какой у неё пробег? – отец промолчал, – продав квартиру за миллион баксов, можно было купить новый бюджетный автодом! – усмехнулась от ужаса.

Прохожие, слыша сумму мигом отрывали взгляды от смартфонов и таращились на меня.

– Я думаю, что твои переживания напрасны, Эмма. Продавец уверял, что пробег там незначительный. Он почти не пользовался машиной. Она просто стояла в гараже.

– Да неужели!? А гараж этот был без крыши? – проворчала я, – сейчас проверим! – огрызнулась я.

Осматривая трейлер, я с грустью и тоской мельком посмотрела на курьера, который пристраивал погрузочную платформу к моему «Линкольну». Приблизившись к водительской кабине, я посмотрела на воткнутый в дверной замок ключ и повернула его. Открыв дверь и увидев старый пыльный салон с сидениями из замши, я нервно вздохнула и забралась внутрь. К слову, водительская кабина была отделена от жилой части глухой стенкой, что мне не понравилось. Вытащив носовой платок из кармана кожаной куртки, я быстро протёрла панель с датчиками и присмотрелась к километражу.

– 280 000 км! – ошарашенно сказала я, – да, действительно! Совсем не пользовался! И наверное, в ремонте эта машина тоже не нуждается! – саркастично проворчала я.

Я вся кипела изнутри и смотрела на то, как курьер сел в мой «Линкольн» и заехал на погрузочную платформу. Закрепил колеса. А затем умотал восвояси. Просто сгорая от ужаса, я тяжело и громко вздохнула, да отправилась за вещами. Я всё ещё не могла поверить всему, что происходит!

Багажное отделение располагалось снаружи. Я молча затолкала два больших ящика с инструментами и чемоданы в багажник и заметила 2 канистры для бензина, 2 запасных колеса, а также 2 бутылки с водой. Захлопнув дверцу багажника, я недовольно посмотрела на отца, схватила валяющиеся на мокром тротуаре пакеты с вещами и подойдя к двери трейлера, снова опешила, потому как дверь оказалась значительно уже ширины инвалидной коляски! Чёрт возьми. Ещё раз взглянув на отца, я чуть не взорвалась, потому что коляска не пройдёт здесь. Открыв дверь, я вошла и всё осмотрела: небольшой диванчик, стол, стул, грязные окна, повреждённое покрытие пола и на этом, пожалуй, всё. Присмотревшись к дверце какого-то шкафа, я открыла её с осторожностью и с мыслью о том, что какой-нибудь хлам непременно сейчас свалится мне на голову и пришибёт, но увидела унитаз, покрытый столетней паутиной, а через днище прекрасно виднелся асфальт.

– Прямой сброс, – проворчала я и захлопнула дверь.

Бросив вещи в угол возле диванчика, я отправилась за отцом.

– Что-то не так? – спросил он.

– Дверь узкая. Коляска не пройдёт. Придётся на спине, – сказала я и повезла его к трейлеру.

Отключив и отсоединив трубки от кислородного баллона, я достала из специальной сумки, расположенной за спиной отца мобильный преобразователь кислорода, который стоит огромных денег и включила его. Особо ёмкостные аккумуляторы позволяли долго работать аппарату. Вставив трубки в специальные отверстия, я положила аппарат в глубокий капюшон куртки отца и повернувшись к нему спиной, встала на одно колено.

– Извини, но посвятить тебя в рыцари я не смогу, – сказал отец и обхватил мою шею истощёнными руками.

Я усмехнулась над его сарказмом. Протиснувшись через узкие двери и ударившись левым плечом об косяк, я быстро дотащила Роллса до дивана и сбросила его, да вышла. Пыль разлетелась по сторонам. Роллс начал чихать и кашлять. С тоской в душе, я посмотрела на подъезд и соседей, которые то входили, то выходили. Ловко я сложила инвалидную коляску, занесла её в трейлер, где вновь её разложила, чтобы Роллс мог сесть.

– Вроде, всё готово к отъезду, – подумала про себя и отправилась к кабине водителя, – если что-нибудь понадобится, постучи в стенку, – сказала я отцу.

По пути я вспомнила про специальный переносной пандус, оставленный возле подъездной двери, который мне не пригодился и дорожную сумку. Затащив пандус в трейлер, я вновь вышла и хлопнула дверью, отчего её тут же заклинило.

– Отлично! Просто замечательно! Развалина! – раздражительно пробубнила я.

Забрав свою дорожную сумку, я залезла в кабину водителя и швырнула её в противоположную сторону салона. Сумка на большой скорости проскользнула по материалу и завалилась за сидение. Быстро усевшись за руль и глубоко вздохнув, я повернула ключ зажигания, – машина мигом завелась, и мы поехали.

Мотор этой старушки жутко ревел и казалось, что в скором времени она развалится. Такое ощущение, что трейлер тащит за собой целый танкер с нефтью. В обычные дни я бы не выдержала терпеть этот шум, но сегодня, к сожалению, не те дни.

Не успели мы даже отъехать от города, как машина заглохла посреди трассы, – а это огромный риск для жизни. Мне пришлось лазить под капотом, чтобы найти причину. Немного покопавшись в проводке, я заметила, что один из проводов системы зажигания был обмотан синей изолентой, которая высохла.

– Как эта машина вообще работает? – вытащив провод, я оторвала старую намотку и осторожно закрутив тонкие жилки, вновь намотала свежую изоленту.

Я решила снова попробовать завести её и, о чудо! На третий раз она всё же завелась. Через двадцать километров показалась заправка. Я заправила полный бак и две канистры по пятьдесят литров, купила еды. Надеюсь, что этого нам хватит. Так, нужно не забыть про карту и положить её на видное место.

Жуя сандвич, я копалась в дорожной сумке и вскоре обнаружила карту, да отбросила сумку в сторону. Рассматривая с недоверием широту и долготу, я занесла данные в навигатор смартфона, но на экране спустя секунды возникла надпись: «Ошибка ввода». Далее система перебросила якорь на берег. Рассматривая прибрежную зону, я увидела несколько домиков, пляж и речку. Тогда я решила переключиться на спутниковые карты и приблизила место, но кроме леса ничего не увидела. Дожевав остатки сандвича, я с возмущением вздохнула и посмотрев на заправщиков, сделала выводы, что отец решил уйти в лес умирать, как поступают животные!

– Что ж в путь! – подумала я про себя, бросив карту в бардачок.

Пока мы будем двигаться по столь длинному и жаркому пути под палящим солнцем пустыни, я решила погрузиться в размышления о себе и своей жизни. Меня пугала эта ситуация, пугало это скоропалительное решение, и что вся жизнь в одно мгновение пошла наперекосяк. Я не знаю куда направляюсь, не знаю, что меня там ждёт, – да я вообще в полном неведении! В какой момент и, что я сделала не так?

Мне двадцать два года, родилась в Нью-Йорке, окончила высшую физико-математическую школу-интернат с отличием. Изучала параллельно двигатели автомобилей и мотоциклов. Высшего образования у меня нет, всё никак не получается до него добраться. Сразу после школы устроилась на СТО и проводила там всё время с утра до ночи, зарабатывая деньги на лечение отца.

Пока училась в школе, у меня были вечные проблемы с одноклассниками. Каждый тыкал пальцем, смеялся надо мной и распускал сплетни о том, что я из непутёвой семьи несмотря на то, что все дети, учившиеся в этом интернате, были из непутёвых семей, но я оказалась хуже всех. В школьной столовой я сидела одна позади всех и слушала, как про меня пускают слухи. Не обращать внимания было сложно. Мне хотелось иметь много друзей, но никто со мной не хотел дружить, а некоторые и вовсе боялись…

Отец в прошлом каскадёр. Роллс был очень позитивным человеком, до того момента, как стал инвалидом. По какой причине, – я не знаю и он не говорит. В жизни люди совершают множество роковых ошибок: одни винят во всех грехах Бога или родителей, а другие винят себя. Когда смотрю на Роллса мне кажется, что он в чём-то винит и проклинает себя. Но за что? До сих пор не понимаю. А когда спрашиваю, он молчит. Отец очень хорошо и тщательно скрывал от меня кто он и чем занимается. Потому что Роллс боялся, что я увлекусь опасным делом. Но как бы ни пытался однажды он всё же взял меня с собой на соревнования, которые проводились в пустыне. Как обычно было много народу, потому что все желали повеселиться от души. Роллсу пришлось оставить меня с его другом Бобби, чтоб тот присматривал за мной. А в место присмотра, Бобб сказал мне:

– Мы сейчас съездим в одно место и быстро вернёмся назад. Хорошо?

Похоже он забыл, что мне всего одиннадцать лет! И, что пообещал моему отцу присмотреть за мной. Я сразу почувствовала, что случится что-то плохое и сказала:

– Не хочу никуда ехать!

Но он всё же усадил меня на мотоцикл. Неторопливо мы подъезжали к железнодорожному светофору. Пока горел красный свет, я смотрела в небо. Ни единой тучи, жуткая жара! Раскалённый воздух душил меня. Было тяжело дышать и капли пота стекали по вискам. Только мы сдвинулись с места, как в нас на всей скорости, влетел бензовоз. Всё произошло так быстро! Водитель не подавал никаких тревожных сигналов и Бобб не услышал, как тот приблизился. От удара мотоцикл снесло с дороги. Несколько секунд Бобб удерживал равновесие, а потом мы свалились. Удар оказался настолько сильным, что, упав с мотоцикла, я летела за ним переворачиваясь пятьдесят метров, с силой ударяясь головой и спиной об камни и песок, периодически теряя сознание. Всё моё тело было изуродовано множественными ушибами и открытыми переломами. Было много крови, слёз, паники и страха, но самое ужасное – это боль… Боль была настолько невыносимо жуткой, что я не могла кричать! Я лежала и издавала какие-то звуки, похожие на задыхающиеся стоны. Мне так хотелось, чтобы всё это прекратилось раз и навсегда. В тот момент я думала, что это мои последние минуты жизни, но не понимала, почему они должны быть такими болезненными? Моя боль была бы намного легче, если бы я находилась в бессознательном состоянии. Но я видела, как Бобби лежал в нескольких метрах от меня, рядом с дымящимся мотоциклом.

Водитель бензовоза резко развернул цистерну вправо и задел проезжающий автобус. От удара автобус сбросило с дороги и перевернуло несколько раз. Многие водители останавливались и помогали вытаскивать людей из перевернувшегося автобуса. Через некоторое время цистерна, потеряв равновесие, перевернулась. Тонны горючей жидкости пролились через образовавшиеся бреши, которая быстро продвигалась к горевшему мотоциклу. От высокой температуры воздуха горючее резко вспыхнуло. Водитель бензовоза успел вылезти и через несколько секунд прогремел сильный взрыв. Цистерну разорвало на части. Образовавшаяся волна выбила стекла и подбросила стоящие рядом автомобили. Скопившееся огненное пламя, напоминало кучевые облака, которые давили друг друга и пытались вырваться в небеса.

Наблюдая за тем, как люди бегают вокруг в панике и в слезах что-то крича, я пыталась сделать что-нибудь, чтобы меня заметили, но никто, кроме маленькой девочки, так и не заметил. Истекая кровью, я лежала, стонала от невыносимой боли и периодически теряла сознание.

Кто-то из напарников, опоздавших на соревнования, увидел и доложил Роллсу о том, что его друг попал в аварию неподалёку от того места, где они проводили гонки. Отец тут же примчался, бросив свой старт. Конечно же, он не ожидал такого поворота событий. Он вообще не думал, что Бобби догадается взять меня с собой. Я смотрела на Роллса то теряя, то приходя в сознание. Отец крутился возле Бобби и вызывал скорую помощь. Я пыталась крикнуть или издать какой-то звук, чтобы привлечь внимание. Но было бесполезно пытаться что-либо издавать, моё тело онемело. Внезапно маленькая белокурая девочка, подбежала к моему отцу, подёргала его за штанину и указала своей маленькой ручкой в мою сторону. Роллс стоял, как статуя и всматривался в лицо этой девочки, а затем посмотрел вдаль… И, когда отец пригляделся, он сорвался с места и побежал в мою сторону, позабыв о Бобби. Я приходила в сознание, и моментами вновь теряла его. Лицо Роллса было бледнее мрамора. Отец бежал ко мне и кричал:

– Нет! Нет! Не может быть! Эмма?!

Я так хотела обнять его, но не могла.

– О! Боже! Да на тебе нет живого места! – разочарованно сказал Роллс.

Когда отец схватил меня на руки, я громко застонала, отчего он перепугался ещё сильнее. Не дождавшись скорой помощи, Роллс, бросив свой мотоцикл в пустыне, угнал чью-то машину и увёз меня в больницу.