Текст книги "Стихи. Избранное, том 2"

Стихи
избранное
Римид Нигачрок

© Римид Нигачрок, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Том 2. Прозрение

Негромкая тишина

 
Для нас последний этот полигон,
Ну, что, ребята, будем ставить крест,
Пусть памятью о нас послужит он,
Кто из каких служить приехал мест,
 
 
Кто с Питера, Москвы, а кто с Урала,
А кто-то из Хакасии далекой.
Из рельса крест вмуруем, чтоб стоял он,
Как памятник в Германии, без срока.
 
 
Две перекладины с названьем городов
Привинчены, приварены надежно,
Крест дембельский, товарищи, готов,
Теперь на память фото сделать можно.
 
 
Бросали в яму прямо в мокрый цемент
Монеты, пуговицы, в общем, кто, что мог,
И, может, в двадцать первом веке немец
Найдет следы солдат советских ног.
 
 
Отдельный грозный наш дивизион
Стоял в далеком прошлом в Виттенберге,
Найдет в архивах через годы, может, он,
ГСВГ, и кто служил, их слава не померкнет!
 
 
На службу крест поставили, ура!
Пусть прапорщик, его ломая, злится.
Ну, что, ребята, в лагерь нам пора,
Еще чуть-чуть и станем вольной птицей.
 

 
Я не такой, как другие,
Стать похожим хотелось.
Нервы рвутся тугие,
И страдает всё тело.
 
 
Основное страданье,
С ним явился я в свет,
Осуждаю заранее
И за то, чего нет.
 
 
Страх навис надо мною,
И пугать он давай,
Не дает мне покоя,
Адом делает рай.
 
 
Ночь ли, люди, гроза,
Или школьный урок,
Он бросает в глаза
Пыль, ложится у ног,
 
 
Вяжет руки стыдом,
Отнимает язык,
И по жизни с трудом
Я идти уж привык.
 
 
И отчаянный крик
Сердце рвет на куски,
Юный я как старик,
Удавлюсь от тоски.
 
 
Не такой, не такой!
Как себя изменить?
И безжалостный бой
Как в душе прекратить?
 
 
Вдруг душа говорит
Чувством мысли без слов:
Дверь стихам отвори,
Путь ты к ним не готов.
 
 
Страх свой в них опиши,
Стыд и чувство вины,
И пиши от души…
А с другой стороны
 
 
Поэтический дар
Можешь ты разбудить,
Пусть пока что угар
Не дает тебе жить.
 
 
Через годы поймешь,
Как была я права.
Я попробую, что ж,
Чувства вылить в слова.
 

 
Невольно ли сознательно назад
Оглянешься, что душу беспокоит,
И в нынешнем как отзвуки утрат,
Навек особое и сердцу дорогое.
В саду под осень радуют плоды,
Те, что душой спасались от беды.
 
 
Почти не веришь, глядя на дитя,
Что сам таким бывал ребенком,
Вихры внучонка, в шутку теребя,
Счастлив, как он смеется звонко.
И в день рожденья капля грусти
Пусть радость тронет и отпустит.
 

 
Уеду, завтра из села
Учиться в город на пять лет,
Все завершил свои дела,
Душой волнуюсь, внешне нет
 
 
Прощай мой дом и комбинат,
Друзья прощайте, мама, братья,
Вернусь когда я к вам назад,
О том гадать и думать хватит.
 
 
Уложив в сумку книги, вещи,
Пишу в стихах дневник под вечер,
Три раза каркнул ворон вещий
Напротив окон, ветки ветер
 
 
Бьет по стеклу: Прощай, прощай!
Мне в ту минуту грустно стало:
Ты, ворон с ветром не стращай,
Настрой душевный мне не путай.
 
 
Уеду в город я учиться,
А к маме буду приезжать,
Со мной не знаю, что случится,
И не хочу заранее знать.
 

 
На лестнице с учебником в общаге занимаюсь.
К экзаменам готовлюсь? Да нет, душою маюсь.
А Катя разве любит?.. Она хотела замуж.
И этот случай пошлый с её подпитой мамой?..
 
 
И ревность, что за глупость, не Кати, той же тещи.
Порву я связь, наверно, письмом, так будет проще.
Как началось-то с нею? Известно как – обычно.
У друга на встречинах с глаз пьяных симпатичной
 
 
Она мне показалась, ну и назначил встречу.
Пойдем, мол, погуляем, на завтра, как просплюсь.
Минутную влюбленность похмелье, мол, излечит,
На девушку, подумал, ум трезвый взглянет пусть.
 
 
Под чувством ум, известно, не очень-то и умный,
Он, здраво размышляя, измученный сомненьем,
Себе противоречит…, всех одночленов сумма —
Стандартный многочлен, решенье уравненья…
 
 
Под утро мы прощались, стояли у калитки,
Она не торопилась уйти, но как-то нервно,
Или продрогла малость, наматывала нитку
На пуговицу кофты. Поцеловать, наверно,
 
 
Её мне полагалось, но как, я сам робею,
И ткнув губами в щеку, неловко получилось:
Прощай, пока, до встречи. Калитка вслед за нею,
Железом ржаво скрипнув, со стуком затворилась.
 
 
Законы Ома, цепи, магнитный резонанс,
И сила тока, емкость, и мощность, амплитуда —
Всё вперемешку, в кучу – экзамены, роман,
Что было так недавно, навряд ли я забуду.
 

 
Мне нравится с редким
негромким звуком тишина,
И пусть с журчаньем ручейка
и с пеньем птиц она,
С далеким громом, эхом,
с ветерком прохладным,
С грозой короткой с ливнем
в молниях, и ладно,
И снова солнце, пенье птиц
и в чаще рёв звериный,
Пусть тишина негромкая
как сутки будет длинной,
Пусть редкий и желанный
гость нарушит тишину,
И воробьи за червяка в траве
устроят пусть войну,
Кукушка в роще пусть кукует
и трещит в лесу сорока.
Мне нравится такая тишина,
мне с ней не одиноко.
 

 
В цеху с одной, с работы же с другою,
Крюк, делая немалый, провожаю,
Душа влюбленная не ведает покоя,
Всех девушек наивно обожает.
 
 
А все-таки скорей бы сделать выбор,
Пока что я в объятиях иллюзий,
С той или с той, ни с кем останусь либо,
Страсть укротить и поиски бы сузить.
 
 
И вышло так. Я занята, сказала
Одна из них, ушла за ней другая.
Расстроенный от этого немало,
Что долго выбирал, себя ругаю.
 
 
Так и ни с чем уехал из поселка
В Студгородок, там будет мне малина,
Свободным, где останусь я недолго,
И угодил в объятия Галины.
 

 
Сколько этих восклицаний
В адрес свой: Какой дурной!
И услужливая память
Всё с издевкой надо мной:
 
 
Угораздило жениться,
Потому что долг велел?
Молодые помню лица,
Страсть слепую глупых тел.
 
 
Ах, зачем я был когда-то
Так наивен и смешон!..
Память горькая – расплата,
Детство, юность – сладкий сон.
 
 
Знаю, что не поправимо,
Громко, как ни восклицай,
Сам собой теперь судимый,
Бог простит ли, угадай.
 
 
Мог ли я тогда иначе
Поступить? наверно, нет.
Ах, душа, о чем ты плачешь,
Ведь минуло столько лет.
 
 
Не казни, душа, не надо,
Это жизни лишь урок,
Опыт с мудростью – награда,
На ошибки впредь зарок.
 
 
Отпусти своё плохое
На свободу, пусть идет,
Ты себя тем успокоишь,
Иль меня, наоборот.
 
 
Чертыхаться толку мало,
Восклицай не восклицай,
Так в глазах своих ты жалок,
Тот час в петлю хоть влезай.
 
 
От удачи до ошибки
Жизнь течет, проходит век,
Из печали и улыбки —
Так устроен человек.
 

 
Зачем себя высматривать подробно,
Как доктору, как эксперту подобно;
 
 
На месте происшествия улики
Так ищет сыщик, так охотник крики
 
 
Зверей в лесу старается понять;
И молоком кормя, не знает мать,
 
 
Что вырастит из немощного крохи,
Счастливая, скрывая часто вздохи,
 
 
С лихвой его жалеет наперед,
Или завидует чуть-чуть наоборот;
 
 
Зачем мне знать подробности такие,
Узлы судьбы развязывать тугие,
 
 
И в душу проникать до самой боли,
Лечить царапину не мазями, а солью,
 
 
И полагать, что этим помогаю
Душе своей, как совестью стегаю;
 
 
И через тридцать лет освобожденье
Почувствовать, что ложны убежденья,
 
 
Владели мной так долго ни к чему;
К душе ли к духу, обращаюсь ли к уму
 
 
С вопросом этим, зная наперед,
Ответ был прост, и сам собой придет;
 
 
Тогда и лупу можно бы отбросить,
На поле выросли отменные колосья,
 
 
И кое-где сорняк произрастает;
Не любопытство же потребности питают
 
 
Подробности высматривать напрасно,
Так душу вынимать на свет опасно;
 
 
Нормально ей, скрываясь за кулисой,
Быть автором трагедий, не актрисой,
 
 
Ошибки если есть, назвать уроком,
Усвоенным неполно, однобоко;
 
 
Перечеркну, что выше излагалось,
Есть провидение Божье, полагалось
 
 
Мне с самого начала утверждать;
За штилем рябь появится опять,
 
 
И без причин внезапные порывы
К земле прибьет к косьбе готовой ниву;
 
 
Что соберешь из выбитых колосьев,
Солому, чуть зерна, и то не горстью;
 
 
Высматривал себя, а высмотрел разруху;
Но успокоит смерть, как мать старуха.
 

 
Не то, что до седин дорос, до пониманья,
Пусть мудрости, как сор держу в кармане,
 
 
Что по углам скопился, будет на щепотку,
Себя не изменить, как не излечит водка
 
 
От сожалений горечи обиды бестолковой,
Как и искать утехи в прошлом, что такого,
 
 
Кроме наивной юности, надеешься найти,
Так личность, осознав примерно лет с пяти,
 
 
Не вдруг поймет, что многому учиться
Придется ей, как и желанному не сбыться,
 
 
Что смесь эмоций правит настроеньем,
На идеальном видеть пятна грязные и тени,
 
 
А сам реальный мир, как ширмами задернут,
Пусть искаженный, сделался он нормой,
 
 
Нормальной ненормальностью привычной,
И сам себе казаться там несимпатичным,
 
 
Завидовать другим за яркую обложку,
И эго побудить царапать черной кошкой,
 
 
Судьбу проклясть, и к Богу с покаяньем
Идти, страшась за дерзость, состоянье
 
 
Души кошмар тогда – отчаянье и злоба,
И совесть гложет беспощадная до гроба!..
 
 
Вот выдохнул всю копоть с облегченьем,
Работай над собой, понять предназначенье
 
 
И трудно, соглашусь, и просто, но потом,
Когда намаявшись, заснешь глубоким сном.
 

 
Судьба земного тела будто бы понятна,
Сознание мозга угасает безвозвратно,
 
 
Иль в духе человек потом себя осознаёт,
Нет точных сведений у нас на этот счет,
 
 
И остается строить лишь одни догадки,
Со смертью, словно бы играя в прядки,
 
 
Не размышлять – её и нет в помине,
Ведь всё равно, как жизнь она отнимет,
 
 
Зачем мне истина добыта с опозданием,
Зря думать тщетно утомительно заранее
 
 
О смерти тела, сокрушая разум страхом,
За гробом истина как высветится махом,
 
 
Так в мир земной заперты будут двери,
Святым ли магам, интуиции ли верить,
 
 
Или тайну смерти всё же не тревожить,
Чтоб жизнь земная стала нам дороже,
 
 
И каждый миг ценить существование,
Ведь к Богу в лоно не бывает опоздания.
 

 
Глаза слезятся будто бы от пыли,
Шутя, что ветер бросил мимолетом,
А может, дни былого не забылись,
Туда попасть приспичило с охотой.
 
 
Глаза слезятся, может, от печали,
Да и судьбу нескладную оплакать,
И чувства безвозвратно источались,
В глазах от них остаточная слякоть.
 
 
Смокну слезу платочком носовым,
Пусть думают, что вынул я соринку,
Иль влагу вызвал сигаретный дым,
Сморгнул раз-два – исчезла дымка.
 

 
Те знания напрямую, что не связаны со мной,
Небрежно держит память и совсем недолго,
Постыдные же, те, что душу делают больной,
Крепки на память, гнать их часто мало толку.
 
 
Пусть мелкие грешки давно никто не помнит,
Здесь совесть памятна злорадно целый век,
И голос внутренний на языке набил оскомину,
Твердя, что у тебя, мол, не оплачен долга чек.
 
 
И сколько не зубри потом наук теорий верных,
Под череп, сколько не клади обширных знаний,
Забудешь их легко, кроме тебе лишь скверных:
Страстей души слепых уроки жизни поле брани.
 

 
А мы не встретились. Была же ты счастлива
С другим – точь-в-точь родная половинка.
И от соперниц сберегаемый ревниво,
Он был окутан романтическою дымкой.
 
 
Потоки времени реальности сдували
Покровы пестрые заманчивой легенды,
Чтоб оголить доселе скрытые детали,
Присовокупить к фактам эти аргументы:
 
 
Частей на стыках множество просветов,
Различий больше чем казалось изначально,
Ценилась золотом фальшивая монета…
Ты не могла признать открытие отчаянно.
 
 
И, слава богу, тропки наши не сошлись,
И я не сделался причиной бед-несчастий,
Для каждого из нас найдет замену жизнь,
Сойдутся где-нибудь не те, так эти части.
 

 
И мне уж кажется, что духи
Вели по жизни как слепца,
И в час беды спасали руки,
Как руки крепкие отца…
 
 
Они, незримые, с любовью,
И до сих пор вблизи витают,
Готов как буду, приоткроют:
Прощает Бог, но не карает.
 
 
И я уж верю, изначально
Такая быть судьба должна,
Она душе моей зеркальная,
Что я скопил, тем и полна.
 

 
Кричу: «Ну что это такое, я из иного мира,
Чужой среди своих, а может иностранец?..
Родной я вам по крови, но одинок и сирый,
Как квантовой волной из глубины, окраины
Являюсь лишь лучом на тряпочном экране?»
 
 
Что в голове моей – троится, торможение,
С ума схожу, иль мир давно сошел с ума?
Картина ясная, смотри, а где тут искажение,
Душа шалит умом, или заблудшая сама,
От Бога свет без фильтра, это словно тьма?
 
 
Проблема в том, что множество вопросов,
Чем меньше их, тем дышится свободней!?..
Вы смотрите на лоб, но не в глаза, и косо,
Я чертом вам кажусь, сама ли преисподняя?
Нет логики и ясности, и что со мной сегодня?
 

 
Пять дней недели отданы работе,
Не той работе, что душе угодно.
На Родину трудиться благородно,
И при деньгах, а может, и в почете.
Пусть труд за деньги лишь отчасти
Приносит радость, но не счастье.
 
 
Два дня недели отдых, выходной,
Но на диване, право, не лежится,
Терять земное время не годится,
И в праздности унылый и больной.
От прозы жизни вылечит досуг,
И дело для ума найдется и для рук.
 
 
Труд для души и вроде бы пустяк,
И денег за него никто не платит,
И время всё свободное потратишь,
И скажут свысока тебе: «Чудак!».
В досуге радость, счастье и спасенье
От глупости, бессмысленности, лени.
 

 
О чем душа таинственно молчит,
Что словно бы с годами тяжелеет,
Щадя меня ли, искренно жалеет,
Иль этот голос – безголосый стыд.
Но если чувство страстью не горит,
Наверняка души в глубинах тлеет.
 
 
С чего решил, душа моя таится,
Когда она секунды не молчит,
Особенно как тело ночью спит,
Фантасмагория её желаний снится,
Стыдить меня и вовсе не боится.
И всё ж душа как будто бы молчит!
 

 
Даётся редко осознать вполне себя во сне.
Здесь невозможное доступно будто мне,
 
 
Ногой от пола оттолкнись и вот уже летишь,
Окажешься, где хочешь быть, подумав лишь,
 
 
Здесь, даже выстрел был в упор, не умереть,
Когда опасность, но бежать ногам мешает сеть,
 
 
Как свой, чужой язык здесь запросто понять,
И будто в детстве ты опять, живая будто мать,
 
 
Но имя помнится с трудом, его как будто нет,
Лица не видишь своего, забудешь сколько лет,
 
 
И заповедные места похожи лишь отчасти,
И чувства ярки и чисты, и в самом деле счастье.
 
 
Но редко, редко нам дано такое пробуждение,
И сон реален будто бы, реальность – сновидение.
 

 
Мне бы влюбиться, влюбиться в одну,
И раз навсегда, и до гроба,
В какую из вас, я никак не пойму,
Приходится делать мне пробы.
 
 
Брюнетка, блондинка,
Хохотушка, с грустинкой,
Умная, дура, хозяйка,
Какая из вас, угадай-ка!
 
 
На танцах с одной, провожаю другую,
А к третьей я бегаю ночью,
С четвертой встречаясь, о первой тоскую,
Душа сделать выбор не хочет.
 
 
Брюнетка, блондинка,
Хохотушка, с грустинкой,
Умная, дура, хозяйка,
Какая из вас, угадай-ка!
 
 
Нравятся девочки все без разбора,
В супруги бы выбрать одну!..
Пока выбирал, замуж вышли вы скоро,
А я холостой – почему?
 
 
Брюнетка, блондинка,
Хохотушка, с грустинкой,
Умная, дура, хозяйка,
Замужем кто, угадай-ка!
 
 
Брюнетка теперь директриса,
Блондинка на «Мерсе» шикует,
Умная стала актрисой…
Вернуть бы пору золотую:
 
 
Брюнетку с блондинкой,
Хохотушку с грустинкой,
Пусть дура, но все же хозяйка.
Без вас-то я кто, угадай-ка?!
 

 
Мой друг из прошлого я сам,
Привет! Привет, а мы знакомы?
Конечно да, с тобой мы дома,
Я – стар, ты молод по годам,
Как сын и внук, ты – я сегодня,
И брата ближе, ты мне сродник.
 
 
Прости за то, что мы ругались,
За злую критику – прости!..
Я есть, что было, отпусти,
Довольно часа, повидались,
Да, молод я, а ты – старик,
В своём я времени, привык.
 
 
Но, посмотри, каким ты станешь,
Не повторяй ошибок глупых!..
Молчат уста, в усмешке губы,
Незримый ты моя лишь память.
Как память сердца, друг любезный,
Ты пропадешь, как я исчезну…
 

 
Не может дух родителей получше
За просто так найти среди людей,
Он только тех особенных получит,
Кто даст ему возможности верней
Учиться жить и прежде на плохом.
За счастье, если осознается потом.
 
 
За что, мол, Бог разгневался, за что?!
В такой семье да грешнику родиться,
Убить родителей, как вырастит, готов,
Но любит их таких, а на себя он злится,
Что, переняв плохое, это не исправил,
Не ведая закон возмездия и правил.
 
 
Он передаст потом ребенку эстафету,
В котором дух внедрится неизбежно
С душой мятежной в поисках ответа;
Преступник он, иль учится прилежно,
Зависит от него, родителей нашел он,
Достойно пройти ему земную школу.
 
 
Дух за хорошим в мир не воплотится,
Коль я святой, чему тогда учиться?!
 

 
Зима в начале лета —
на зелень снег и град.
Душа гуляет где-то,
от грусти, там, где рад,
Чему, не понимая,
ведь снег совсем не злой
В начале лета, в мае,
он мил вдвойне зимой,
Так в это воскресенье
остаться бы без грусти,
И снежный день весенний
её по ветру пустит,
И чуть земли касаясь,
пусть в зелени парится,
Или струя косая
вдруг по стеклу промчится…
 

 
От себя без отказа слиться
С миром, целое дополняя,
Даже то, что порою снится,
Наперед подноготную знает,
И наполнен я мутной водою,
Но останусь душою спокоен.
 
 
Я сейчас далеко и близко,
Есть, и нет, но и тесно связан,
От себя, отдавая без риска,
Любовь всю и хотя не обязан,
Даже если и злюсь порою,
Но останусь душою спокоен.
 
 
Тело терпит ума каверзы,
Там и тут возникает боль,
Неуёмная мысли дерзость
Воплотить, говорит, изволь,
Я судьбу неказисто построю,
Но останусь душою спокоен.
 

 
Кто из нас троих не может,
Кто довольствуется ложью,
 
 
Кто цепляется упорно
За иллюзии бесспорно,
 
 
Кто не может и не хочет,
Кто из нас троих, короче,
 
 
Так напуган, слеп и глух —
Тело ли, души ли, дух,
 
 
Кто движенье тормозит,
Донор кто, кто паразит,
 
 
Иль никто не виноват,
И отдельно каждый свят,
 
 
Каждый трудится, как может,
Но одно для всех дороже —
 
 
Жить с любовью, продвиженье
Через боль и пораженье,
 
 
Брать, что Богам нам дано,
И выискивать смешно
 
 
Виноватых, это чушь —
Не бывает скверных душ,
 
 
На различных мы ступенях,
Кто невежда, кто и гений,
 
 
Кто обычный человек,
И не нужен ему бег
 
 
То ли в гору, то ли вниз,
Бедный пусть, душою чист,
 
 
Он довольствуется малым,
Нет на свете идеала,
 
 
Нет гармонии ни в чем,
Дети, мол, семья и дом —
 
 
Вот и счастье и предел,
Скажет тот, кто не имел
 
 
Ни супруга, ни очага,
Скажем мы, какой бедняга,
 
 
Но зато мы молодцы,
Мамы, тетушки, отцы.
 
 
Это, в общем, здесь понятно,
Я вернусь к себе обратно,
 
 
В чем во мне неразбериха,
Притаилась, где же лихо,
 
 
Что мешает славно жить,
Из троих кого хулить,
 
 
Дух ли тело, может, душу,
И кого опасно слушать,
 
 
Кто мой враг, а кто мой друг,
Я помру и им каюк?
 
 
Или я пустое место,
А душа моя невеста,
 
 
Дух же просто генерал,
Будет, что со мной, он знал,
 
 
И не вмешивался грубо,
Но зато накрыл как шубой
 
 
Нас с душой в одно горнило,
У кого побольше силы,
 
 
Тот и выйдет победитель,
Дух святой, земной ли житель.
 
 
Тройка резвая бежит,
А в карете кто сидит?..
 

 
Мой ангел-хранитель висит за спиной,
Что делаю я, наблюдает,
И мысли читает он все до одной,
Шаги наперед мои знает,
 
 
И если потребность с желаньем сошлись,
Он выполнит просьбу конечно,
Его не увидишь, сто раз оглянись,
Он рядом и всё же нездешний,
 
 
Со мною до смерти так скучно ему,
Что часто меня покидает,
А если совет мне дает, не пойму,
Язык, ведь его я не знаю,
 
 
Беду отвести ли меня заслонить
Он может, но только не сразу,
Как подопечного жизни учить?
Личный ведь опыт так важен,
 
 
Пусть ошибусь, но зато и пойму,
Как правильно было бы надо,
Что толку ответ без решения уму,
А личный успех как награда.
 
 
Мой ангел-хранитель не спит и не ест,
Бессменный он преданно служит,
И даже тогда, когда будто исчез,
Он рядом в тот миг, когда нужен,
 
 
И пусть забываю о нем иногда,
Что он есть на свете, не верю,
На помощь приходит мой ангел всегда,
И держит открытыми двери,
 
 
Пусть в тысячный раз ошибусь я опять,
Он знает, что это мне нужно,
И будет, где надо от бед заслонять,
Если живу я с ним дружно.
 

 
Приходи ко мне в гости,
Тебя встречу, не прогоню,
До утра оставайся, коль хочешь,
Жарче будет поближе к огню.
 
 
Посидим за бутылочкой молча,
Или спьяну я стану болтать,
Душу рвать откровением в клочья,
Ах, судьба, ах, любовь… бога мать!..
 
 
Может, я к тебе в гости нагряну
С покаянием и с чувством вины,
Залечи, мол, сердечную рану,
С той ли, с этой, другой стороны
 
 
Нет у нас никаких оснований
В этой жизни встречаться, увы,
Знай же, рад тебе буду заранее,
Рад, признаюсь, что оба живы.
 

 
Защищался от гнева я годы,
Не прощенным готовился жить,
Не поймет меня женщина сроду,
Когда с горла срывал эту нить.
 
 
А она и не сердится вовсе,
Через сорок сказала шутя,
И прощение, кажется, просит:
Вспоминала я часто тебя.
 
 
Вот так на, это я тебя предал,
Не поверил, что ты влюблена,
И для встречи назначил уж небо,
Я прощаю, сказала она.
 
 
Может быть, потому и простила,
Что любовь не горела в груди,
Не успела набрать еще силы,
Или вспыхнуть могла впереди.
 
 
Щит мой дымом развеялся разом,
Но как поздно, ведь мы старики,
Нет, не верю, перечит мне разум,
Верить женщине мне не с руки.
 
 
А она мне, хотелось бы встречи
На земле, а на небе потом…
Груз незримый не давит уж плечи,
В горле сам растворился уж ком.
 
 
Но, увы, это память проказит,
Это то, что нельзя нам вернуть,
И в бесстрастной теперь уже фразе
Мудрость жизни, сама её суть.
 

 
Ну да, конечно, можно успокоить
Себя уж тем, что Богом все дано,
Кто знает, счастье как, и что такое,
Я жил, надеялся, любил и всё рано,
 
 
Ну да, конечно, Богом поскромнее
Мне жизнь дана, наверно, по заслугам,
Душа уж тем как порох пламенеет,
Коль я влюблен, до ужаса ль напуган,
 
 
Себя как чувствую, как умонастроение,
Тщеславие ли, упрямство ли сильно,
Убийственно ли творчество горение,
Я жил, любил, страдая, всё равно,
 
 
Ну да, конечно, молодость сгорела
Впустую ли, кто знает, я же – нет,
Вернуть бы глупость юности и смелость,
Тех опрометчивых, но славных лет!