Текст книги "Увидеть маму. Сборник"

Как ты мог?

 
Как тяжко мне, что вот осталась
Одна совсем, и четверо детей!..
С твоим уходом жизнь моя пропала,
Любимый мой, и подлый змей!
 
 
Что ты наделал? Как ты можешь
Уйти, убив себя, семью оставив!?
И злость с обидой сердце гложет,
Так поступить ты был не вправе…
 
 
Как дальше жить, скажи на милость,
Одна детей я разве подниму?..
Любимый мой, чего тебе не жилось,
Какой пред Богом грех, я не пойму…
 
 
Ну что ж!.. Детей я не оставлю,
Пусть тяжко мне, я вытяну, стерплю,
Печаль свою я в гордость переплавлю,
Пусть предал нас, но я детей люблю!..
 
 
Твои три сына, дочь, кровинка от тебя,
Пусть ты ушел, но ты остался с нами…
Детей я подниму, я – мать, и их любя,
Отброшу боль, спеку я нервы в камень.
 
 
Ты в землю лёг, а обо мне подумал?..
Мне тридцать пять, кому вдова нужна?
Как ни крути, а надо жить!.. И эту думу
Отброшу!.. Да – вдова, навек твоя жена!
 

На сенокосе

 
У Брагиных с полдюжины,
Считай, что, ребятишек,
От сосунков, до школьниц,
С полметра и повыше.
 
 
И я у них вдобавок
Гощу с утра до ночи,
Ведь не чужой ребенок,
Сродный, между прочим.
 
 
В страйке чушек трое,
Теленок и корова,
Там кролики и куры,
Петух, драчун, здоровый.
 
 
Заноз после войнушки
Я нахватал в ладошки.
Мой меч – обычно палка,
Ручка стругана немножко
 
 
Складником небрежно,
Сойдет и так для боя.
Сестрицы: зрители на лавке
Сидят, а бьются двое.
 
 
Кто победил, неважно,
Я, братец мой, Николка…
Ой, больно, тетя Клава!..
Терпи казак – орудует иголкой.
 
 
Прижгла зеленкой ранки:
До свадьбы заживет!..
Идите дети в хату
Пить молоко – зовёт…
 
 
Большие сани трактор
Волочит с ближних гор,
С дом сена наложили,
Коровам вкусный корм.
 
 
Уж за полночь, и звезды
Одни во всей вселенной,
Дремлю под тарахтенье,
Поджав к груди колено…
 
 
Подъехали, а мамка,
Схватив меня в охапку:
Тебя я потеряла! – кричит…
Мне страшно, или зябко?..
 
 
Предупредила б, Клава,
Я вечер весь на нервах,
Что сын на сенокосе…
Рассвет восходит серый.
 

Последний сезон

 
«Королевство кривых зеркал»
В деревенском смотрели клубе,
Без излишеств, обычный зал,
И давно дом, по виду, рублен.
 
 
Мест не более, чем пятьдесят,
Уместился в нем все же лагерь,
В старых креслах ребята сидят,
Увлеченные сказочной магией.
 
 
Дети лета мы, третьей волны,
То есть те, кто по случаю собран,
Главным праздником обделены,
Без торжеств и занятий особых.
 
 
За два сезона обслуга утомлена,
Половина пустых помещений,
На площадках везде тишина,
Скучно детям, страдают от лени.
 
 
Мне же нравится это безлюдье,
Первый раз оказаться вне дома,
Без присмотра рыбешку удить,
Зарываться глубоко в солому.
 
 
По грибы мы ходили отрядом,
И наткнулись на кладбище старое,
Кресты с крышей заросшие рядом.
Староверы здесь жили недаром,
 
 
Сторож дед, говорит, мои предки,
Больше века скрывались в лесах;
В кельях жил, говорит, малолеткой,
Детский дом потом… Ну, чудеса!..
 
 
Ссора-стычка лучилась, бывает,
Слово за слово, стали толкаться,
Мне он рубашки рукав надрывает,
Я подножкой сумел поквитаться.
 
 
Растащили постарше ребята,
Журит нас воспитатель Наташа:
Как не стыдно, ведь вы октябрята!..
Вот узнают родители ваши…
 
 
Визг, шум, свет зажигается разом,
Где девчонки спят – переполох:
Нас измазали пастой, заразы!..
Вот нахал Витька, чтобы ты сдох!..
 
 
Мы шептались потом до рассвета,
Наш «герой» строит новые козни,
Петухи заорали уж где-то…
Мы проспали побудку сегодня…
 
 
 «Взвейтесь кострами» нестройно поём,
И костер не костёр, а костёрчик,
В ночи квакает-крякает нам водоём,
Наши песни он слушать не хочет.
 
 
К молоку подаётся картошка в мундире;
Горкой хлеб, огурцы, помидоры….
Хлынул дождь на рассвете, в четыре,
Разбудив всех, закончился скоро…
 

Окрошка

 
Мам, а мам, свари хоть кашу.
Сынок, мне нечего сварить…
Сходи Володя к теть Наташе,
Покормит, может… Ну, иди.
 
 
От нас до них мне путь знаком,
Идти почти что по прямой,
Не заблужусь, найду легко,
А я ходил ведь к ним зимой.
 
 
Живут на третьем этаже.
Вбежал, стучусь: «Кто там?»
Теть, это я – и оробел, стыдясь, уже.
А, Вовик, с кем пришел? Я сам.
 
 
Ну, проходи, мой руки и к столу.
Хлебать пойдешь окрошку?
Сейчас покличу детвору,
Ты подожди немножко…
 
 
Домашний квас, яйцо и лук,
Огурчик мелко резаный, колбаска.
О миску слышен ложек стук,
Еда голодным просто сказка.
 
 
Поели? Брысь на двор гулять!..
А ты останься, Вова…
Сестру я знаю – твою мать,
Поди, без денег снова?..
 
 
Вот здесь в кульке горох и рис,
Кусочек сала, сахар…
Лечу по лестнице я вниз
От радости и страха.
 

Зимой утро

 
Три комнаты и кухня —
Квартира для семьи.
Зимой, лишь печка тухнет
На ночь, к часам семи
 
 
Вползает в щели холод,
Пол всюду ледяной.
«Вставайте дети в школу,
А Толик в сад со мной —
 
 
Мать кочегарит печку,
Готовит легкий завтрак —
Снег завалил крылечко,
Юр, разгреби лопатой
 
 
Хоть узенькую тропку»
Тепло под одеялом,
Вставать с постели знобко,
Бельё своё, бывало,
 
 
В кровать погреть засунешь,
Потом уж быстро-быстро
Надеть, а ноги босы в чуни.
«Эй, завтракать, артисты!
 
 
А мне пора на смену, —
Мать в катанках, фуфайке, —
Кричит нам через стену —
Галина – за хозяйку!..»
 
 
Сестра большая – в пятом,
А Юрик в третьем классе,
Я в первом, с младшим братом
Уходит мама в ясли…
 
 
«Дорогу помнишь, Вовик,
До школы?» Ну ты скажешь!
Конечно… – хмурю брови, —
На ТЭЦ ходил я даже,
 
 
С углем, где вагонетки
По рельсам мама возит.
Засунув в рок конфетку,
Чтоб нос не приморозить,
 
 
Шарф натянул повыше,
Обулся – вон наружу!
Взял рукавички? слышу
Вдогонку, нынче стужа!..
 
 
Ушел и Юрка следом,
У зеркала Галина,
Еще укутанная пледом,
Снимает гроздь резинок…
 
 
На ней шаль с пухом козьим,
Пальто чуть не до пяток,
На вырост, при морозе
И Галка, ходят так девчата.
 

Рубль мелочью

 
Два слова Саша мне шепнул,
Сосед по парте в школе,
Я не расслышал, в классе гул,
«После уроков», что ли?..
 
 
После уроков погулять
Я с ним всегда согласен.
Отец шофер его, а мать
В цеху сушильном мастер.
 
 
Так что гуляй хоть до пяти,
Пока мать на заводе.
Могу и я домой пойти
Не сразу. С Сашей бродим.
 
 
А нынче он мне напрямик:
Смотри, какой богатый! —
И что-то ищет среди книг,
Руль достает он смятый.
 
 
А дома, знаешь, сколько их
Нашел я в шифоньере?..
Поделим деньги на двоих.
Хочу, и страшно верить.
 
 
Пошли, купили порожки,
Шесть штук на целый рубль.
Друзья, как братья мы близки,
Довольны, в масле губы.
 
 
А на другой он день принес
Бумажку красную – десятку.
От шоколада грязный нос,
Во рту до рвоты сладко…
 
 
В кармане мелочь завелась,
Гремят, звенят монеты…
А то, что плохо – деньги красть,
Что попадет за это,
 
 
Кто думал?.. Первого меня
Разоблачили вскоре…
Нашла руль мелочью, гремя
Им, кричала мама: Горе!..
 
 
Кто мог подумать, сын мой вор,
А мы?.. А мы как день без хлеба…
Потом был тайный разговор,
Не помнить его мне бы…
 
 
Потом и Сашка получил
Ремня от папки вдоволь.
От шкафа спрятали ключи,
Замок поставив новый.
 

У Сливиных в раю

 
Через забор и к Сливиным в усадьбу-огород,
Где сад, и пасека, телячий выгул, грядки…
Дом рубленный, сарай, за ним горой зарод.
С весны до осени мы здесь играли в прядки.
 
 
Дед Сливин рыболов, охотник, и по слухам
В парнях отчаянный был бабник и задира…
Но обуздать смогла одна: жена его, старуха
И до сих пор, и пьяного принудит его к миру.
 
 
Семь пацанов и девок, а выжили лишь двое:
Война взяла и голод, дитём кого, и старших.
Сын-Сливин шоферит, он с дедом дом построил
Еще в пятидесятых, давно в поселке нашем.
 
 
Два сына: Сашка, Славка: погодки, и деваха.
Мне Сашка был ровесник, и Славка тоже друг.
Сестра была замужней, мы натерпелись страху
От строгих её правил, от крепких её рук…
 
 
Дед Сливин, как напьется, зовет нас: шалопаи,
Мёд пробовать идём-ка, гречишный нынче мёд.
Под руку, если злится, не попадайся, знаем,
Когда готовит взбучку, когда на мёд зовет.
 
 
У Сливиных под осень на сказку сад похожий,
Плоды пригнули ветки, ешь вдоволь, не ругают.
Подсолнухи поспели, свисают вдоль дорожек,
Там воробьи-синички кружат над ними стаей.
 
 
А заигрался, слышишь, кричит уж мама: Вова!
Домой пора, голодный поди, весь день гуляешь…
Минули детства годы, не повторятся снова,
А мамин голос слышишь, как музыку из рая.
 

А дочь против

 
«Нет, мама, нет!.. я против, чужой он нам мужчина.
А как же папа? его забыть? ах, мама, невозможно!»
«Нам легче будет жить, Иван поможет нам, Галина.
А папа давно не с нами, твои, дочь, чувства ложные»
«Я против всё равно, чужой мужчина в доме,
Нет, нет, не нужно нам отца, родного кроме»
«Родной, но не по крови, а отчим, я повторяю заново,
В метриках Владимировичи все, а ты одна Ивановна,
И хорошо, что так, пусть люди думать будут,
Что ты родная дочь Иван Петровича, не удочерит покуда»
«Да пусть и не отец, а отчим, он мне навек родной,
А этот Иван Сергеевич противен мне…». «Одной
Мне будет очень трудно растить вас четверых,
Во-первых, тебе тринадцать, доча, это, во-вторых.
Что ты в свои-то годы о жизни знаешь толком.
Как на цепи собакой, завоешь диким волком,
Когда детей орава, а муж лежит в могиле…»
«Я не ребенок, мама!.. ведь как-то мы прожили
Четыре года после здесь, и в Коми, и вернулись
Опять в поселок этот …, я помогу, мамуля!..
Не нужно тебе замуж, мы проживем, мы сдюжим,
Я не могу представить твоим чужого дядю мужем!»
 
 
«Ты добрый, милый Ваня, не убоялся взять обузу —
Меня и малых деток, но дочь против нашего союза,
Я ей и так, и эдак, мол, жить полегче станет,
Когда мужчина в доме, нет-нет, кричит заранее,
Я не хочу, и всё тут!.. Ах, глупая малышка!..
Ревнует отца ко всем мужчинам слишком…
Прости, Иван Петрович, придется нам расстаться»
«Ошибка это, Шура, ведь девочке тринадцать,
Ребенок, но …, на силу мил не станешь…
Прости и ты меня, прощай, нет – до свиданья!»
 

Игры детства

 
«Шишел-мышел, взял да вышел» —
Всем знакомая считалка.
Мне водить, ах, ёлки-палки!
Разбежались все как мыши.
 
 
Галка спряталась в сарае,
Толик спрятался в кустах.
Детство в памяти играет,
«Шишел-мышел» на устах.
 
 
Чижик-пыжик – вот забава!
Лунка, бита и брусок.
Ловкий сделаешь бросок,
За чижом бежит орава.
 
 
И с утра и дотемна
На дворе играют дети.
Помню я забавы эти
С детства – чудная страна!
 
 
«На златом крыльце сидели» —
Мишка строго счет ведет,
Нынче кто голить пойдет.
Было так ли в самом деле?
 
 
Детство в памяти играет,
Повторяет всё считалки,
Не вернуть то время, жалко.
На дворе играл вчера я…
 

Персик

 
С авоськами шли с магазина
Я, мама и маленький брат.
«Попробуй-ка персика, сына» —
Подарку такому он рад.
 
 
И мякоть на землю бросает,
А косточку хочет разгрызть.
Слеза на глаза набегает
У мамы: «Сыночек, вернись.
 
 
Что бросил на землю, то – кушать,
А косточку выплюнь, не ешь…».
Поднял, удивленный из лужи
То персик, румяный и свеж.
 
 
«Мы дома от грязи отмоем, —
Свернула бумажный кулек, —
Немалую денюжку стоит…
На, яблочко, скушай, сынок».
 
 
Не знал пятилетний мальчишка,
Что в персике мякоть едят…
Да, редкие сладости слишком
В детстве мы видели, брат!..
 

Сгущенка

 
По копеечке – сорок восемь,
Как раз на банку сгущенки.
Мы с братом  в ту самую осень
Пили молоко струйкой тонкой.
 
 
По троечку, по  десятику у мамы тырил,
Да пустые бутылки, копеек по восемь,
В «стеклотару» сдал штуки четыре,
Всё подсчитал – ровно сорок восемь!
 
 
Пьем, блаженствуем, праздник что надо!
И к чему бы это, а ссора случилась:
Ты пьешь дольше!.. Нет – ты!.. И радость
Как вода молоком  замутилась…
 
 
Вечером мама с работы приходит,
Я во двор, как нашкодивший кот…
Не ругаясь, сказала: Не надо, Володя,
Брать без спроса, не кради наперед…
 

Корочки вкус

 
Вова, за хлебом сходи после школы.
Булочку белого, пару ржаного;
Сахар, муки, килограмм вермишели.
Булочки, что я пекла, уже съели,
 
 
Оладьи сготовлю на простокваше,
Крынку вчера принесла тётя Паша.
Ладно, схожу, если вдруг не забуду.
К бане в субботу зайдет тётя Люда.
 
 
Всё, мам, побегу я, а то опоздаю,
Училка на русском у нас очень злая,
Влепит мне кол, я боюсь, ни за что.
В валенки ноги, на плечи пальто,
 
 
Шапку и ранец схватил, за порог,
И по морозцу бегу со всех ног
По Стадионной на Ленина в школу,
Не замечая ни ветра, ни холод.
 
 
Только что хлеб привезли, он горячий,
Пахнет, в авоську я булку не прячу,
Рву тут же зубами хрустящую корку,
Вкусно, и радостно как от пятерки,
 
 
Треть булки умял по дороге домой,
Как, не заметил, влетит, боже мой!
Если ножом, где щипал, подравнять,
Может, Толик отрезал, подумает мать.
 
 
Вова, купил, что просила? Угу…
Я вкус той горбушки забыть не могу.
 

Надо женщину любить

 
Надо женщину любить —
Говорила разве мама?
Разъясняла, как любить,
Чтоб любовь не стала драмой?
 
 
А любить, что значит слово?
Нежность, ласка, пониманье?..
И любить весь мир готовый,
Где берет ребенок знанья?
 
 
Видит он, как папа нежен
И приветливый с супругой,
Или видит он иное:
Как враги они друг другу?
 
 
Или мама скажет сыну:
Папа твой плохой мужчина!
В голове уж у ребенка
Каша, хаос, чертовщина…
 
 
То ль любовь такая штука,
Когда любят, но дерутся,
Иль она бежит за двери,
Как об пол разбилось блюдце?
 
 
Когда мама лечит ранку
На коленке шалуна,
И тогда на нежность пальцев
Так похожая она?
 
 
Иль с букетом в дом приносят
Эту чудную любовь?
Сам смекает, но не спросит,
Не ответят, отругают:
 
 
Ты пока еще не вырос,
Что ты можешь понимать!?
Слышит он, как папа злится,
Костерит как папу мать.
 
 
В книгах, фильмах, всюду,
Всюду о любви да по любовь,
Что же значит это слово,
Он гадает вновь и вновь:
 
 
«Когда девочка мне скажет,
Ты хороший, мальчик, друг!?
Когда бабушка мне скажет,
Ай, помощник, вырос внук!?
 
 
Когда папа отругает
За испорченную вещь,
А потом меня научит
Ремонтировать, беречь?».
 
 
Все как будто лучше знают
Про любовь и как любить.
То голубками воркуют,
То не могут дружно жить.
 
 
Он кричит: Какая стерва!
Сволочь ты! – кричит в ответ.
Вот такие представленья
У ребенка с малых лет.
 
 
Вырос он, семью бы надо,
В нем же страх: Не торопись!
Пусть она неотразима
Красотой, душою – рысь!
 
 
Про любовь мурлычет нежно,
А потом ударит больно
Прямо в сердце: Сволочь, гад!..
Холостому же привольно,
 
 
Ты мужчина, а не раб!..
А найди, чтобы любила…
Ищет, ищет, не находит,
Тратит время, деньги, силы,
 
 
Перебрал немало женщин,
В каждой видит только мать,
Но не ту, какую любит,
Нежно хочется обнять,
 
 
А другую, всё плохое,
Что в ней видеть не хотелось.
Стыд и страх в нем поселился,
Любит женщин неумело,
 
 
Потому что не учили
Его женщину любить!..
Самому придется парню
Научиться  как-то  жить.
 

Андрюша

 
Еще до наводнения пастух Петров недорого,
За водку, похмелиться, принес продать ягненка.
Мать стряпала вареники с картофелем и творогом,
Муку с ладоней сбила двумя хлопками звонко,
 
 
Поправила косынку: День добрый, дядя Коля.
Возьму барашка, ладно. Не краденный с отары?..
Носки и рукавицы нужны ребятам к школе.
Баран за самогонку считай достался даром.
 
 
Собака, кошки, куры, с пяток, петух задира,
Свинья по кличке Маша и плюс баран Андрюша.
Чужой во двор не ходит, не то, чтобы в квартиру:
Охранники бесстрашные, загонят в пятки душу.
 
 
Петух вонзает шпоры с налета, бьет крылами,
Рога баран опустит, с разбега в зад поддаст,
Собака Джанка тявкнет и тяпнет. Служит маме
Каждый беззаветно, случись – и жизнь отдаст.
 
 
До магазина с мамой баран ходил всё лето,
Гоняла – бесполезно, запрет – часами блеет.
А осенью в кудряшках он ходит разодетый,
Как облако на травке, как снежный ком белеет.
 
 
С него настригли шерсти с мешок, а то и пару,
Напряла мама нити, клубков с десяток может…
Еще до наводнения баран достался даром,
До старости Андрюша в хозяйстве нашем прожил.
 

Мама

 
После ночной поспит часа четыре
И за работу, дома дел невпроворот,
Сварить, помыть полы в квартире,
Бельё прокипятить, полить и огород.
 
 
«Кто дома? Вовик, Юры снова нет?»
«Поел, портфель под стол поставил
И по друзьям» Увел полпачки сигарет,
Ремня бы дать, но… не исправить…
 
 
У печки теплой выкурила «Север»,
Плеснула кошке в миску сливки,
Прикрыла на ночь крепче двери,
Стянула косынкой шелковой завивку.
 
 
Прошлась по комнатам тихонько,
Спит дочка, спят и сорванцы,
Поговорила с кошкой Сонькой,
Пробили раз настенные часы…
 

Хоть разок

 
Мама бредила Амылом,
Кужебар ей снился сказкой,
Будто ноги в речке мыла,
И воды холодной ласка
Боль в руках могла утешить,
То себя увидит пешей,
 
 
Босой ветряной девчонкой
На покосе, в поле, в хате,
В кринке квас, в горшке толченка,
Сапог чинит – стучит батя…
Под щекой, проснется, мокро,
Так тоскливо, одиноко,
 
 
Что завыла б волком диким,
Но за стенкой дети, встанет,
Сновиденья смахнет блики…
За окном морозец ранний.
Печь затопит, папироску
Закурив, и в тазик плоский
 
 
Крошит курам корм, а чушке
Шелуху с крупой заводит,
И прикрыв на печке вьюшку,
Говорит: вставай, Володя,
Заодно толкни и брата.
Мам, ворчу я, рановато,
 
 
Только семь, посплю чуток,
Про контрольную подумал,
И заснуть уже не смог,
Но недолго был угрюмым,
Напишу – трояк законный,
Будто с плеч я сбросил тонну,
 
 
Прыг с постели словно кошка,
Эй, вставай, трясу я брата,
Мамка сделала окрошку,
Один съем, он чуть не матом
Огрызнулся. Иди к бесу!..
А проспишь – без интереса.
 
 
Мама вымыла посуду,
Глянув мельком в образок:
На Амыл я съезжу, будут
Деньги если, хоть разок,
Там бы в земельку мне лечь,
Все заботы, горе с плеч…
 

Баня

 
«Сарайку мы с тобой построили,
Её не смыло в наводненье.
Соорудить и баню б стоило,
Но брус купить не хватит денег.
 
 
Дешевле будет засыпная,
Доска, опилки по карману,
Вдвоем осилим мы, не знаю,
Ты строй, я помогать советом стану»
 
 
Копали ямы в две лопаты,
На козлах доски раскроили…
Год, помню, был семидесятый,
По Стадионной тогда жили.
 
 
А старший брат мне не помощник,
Поспал, поел и за ворота,
И, как всегда, вернется к ночи,
В шестнадцать, мол, пойду работать.
 
 
Учиться в школе не желает,
Довольно, мол, и восьмилетки,
На Юрку мать за это злая:
«Пока жива, учитесь детки
 
 
Сначала в школе, потом выше,
Даст волю вам образованье…
Что говорю я, Юра, слышишь?»
«Ругаться, так всегда я крайний!..
 
 
Вот Галя выйдет скоро замуж,
Так все учения по боку…
Я в Казахстан уеду, мама,
На два-три года, может, сроком»…
 
 
Столбы глубоко в землю врыты,
Доска к доске поднялись стены…
Устал, довольный и умытый,
Борща поел – уснул мгновенно…
 
 
В июле печку протопили,
Мать заварила в тазу веник,
Потом по очереди мылись,
В пару потели с упоеньем.
 

На чердаке

 
Как много книг, какой бы сделать выбор?
«Эй, мальчик, можно вас? А Твена взяли Вы бы?
Про Тома Сойера, или прочитайте про Тимура.
Пора мне закрывать, пол моет тетя Нюра,
А вы мешаете». Ну, ладно, вот эти запишите.
Научная фантастика, земли чужих открытие.
Бегу домой читать, в руках тяжелый томик,
И в ранце – три, тетрадок тонких кроме,
Жуль Верн, Беляев, есть что читать на месяц,
На десять дней дают, такие сроки бесят,
Не успеваю и прочесть, зубрить еще заданья
По два часа, и с просьбой мать пристанет,
Сходи, мол, в магазин, иль наколи дрова,
Или еще чего, читать начнешь едва.
Ребята прибегут: пойдем гулять на речку!..
Так я на чердаке нашел себе местечко,
Прохладно, но и пусть, и голуби воркуют,
Я Немо, капитан, мой Наутилус атакует
Из глубины морской, как чудище и дьявол,
Весь королевский флот, заслуживает славу.
Или корабль звездный несет меня к далеким
Неведомым планетам, забыт я, одинокий
Во всей большой вселенной… Взлаивает пес,
И мамин голос: Вова! Черт куда тебя унес?
Я здесь!.. «Слезай, щи в печке истомились,
Поешь, пока горячи». Штаны отряс от пыли,
Вошел. «А руки, сынок, помыть бы стоит».
Погромыхал соском, чтобы успокоить
Всё видящую мать. А Юра где, а Галя?
«Поели час назад, тебя и ждать не стали».
 

На праздник дом

 
На праздник мать в большой посуде тесто
За день до выпечки готовила, сквозь сито
Муку просеяв, и, где теплей у печки место,
Посуду ставит, сверху рушником закрытую.
 
 
А на другой лишь день стряпня большая.
Какой ждем праздник – варятся-пекутся:
Блины, яйцо, пельмени – он за нас решает,
Сметана, масло ли, варение на блюдце.
 
 
А запахи! – кто сыт, голодный будет снова.
Пирог ли булочку, ватрушку с молоком
Умял – не первую, и съесть еще готовый…
На праздник сказочный, особый новый дом…
 
 
Да, у детей острее вкус и травы зеленее,
И время медленней, и ночь страшна тенями…
Всю гамму чувств в словах навряд ли я сумею
Здесь передать – хранит другое память…
 

Валенки

 
Зимой гулять охота на каток.
Нет рукавиц, и валенки дырявы.
От старого пальто отрежу лоскуток,
Пошью голички теплые на славу.
 
 
А дыры можно в обуви заделать
Огнем расплавленным капроном.
Подошву вырезать, размеченную мелом,
Не первый год я этому ученый.
 
 
И через час, одетый, на дворе
Креплю веревками снегурки на ногах.
Меня уж ждут ребята на горе…
Ты катишь вниз, испытывая страх!..
 
 
Или кругляш гоняешь вместо шайбы.
На речке лед прозрачный как стекло.
Так и гулял до поздней ночи я бы,
Уроки выучить бы надо, как назло.
 
 
С работы мама вечером приходит
Уставшая – в сушилке кочегаром
Который год. Как день прошел, Володя?..
А мне бы валенки, совсем худые старых.
 
 
Терпи пока – неделя до получки.
Фуфайку купим, варежки, ушанку…
А Юрик где? Придет – получит взбучку.
У Карабанова. Опять, наверно, пьянка…
 
 
Сидит у печки – курит «Беломор»:
Вот отдохну, варить поставлю кашу.
Ты за дровами сбегай-ка на двор, —
И разгоняя дым, перед собою машет.
 
 
Зима в тот год была богата снегом,
Лишь к февралю удалили морозы.
А в новых валенках не холодно мне бегать,
И рукавицы есть, не мерзнут руки тоже.
 

Обновка

 
Радость от обновки длилась лишь мгновенье…
Выбежал из школы с пятого урока,
А навстречу мама с Галкой, что за невезенье:
«Вова, как ты кстати! – Галя, что сорока
 
 
Затрещала громко, – скидывай-ка ранец,
Примеряй-ка куртку!» Прямо здесь, на людях?
Неудобно, стыдно, нет! кричу заранее.
«Надо бы примерить, куртка впору ль будет, —
 
 
Просит меня мама, – если что, заменим»
Мам, ребята смотрят, отойдем в сторонку,
Лучше было б дома. «Куртка стоит денег,
Говорят, что теплая, а по мне так тонкая»
 
 
Жутко неудобно примерять обнову
Прямо здесь на улице, на глазах прохожих.
Мам, а можно дома? – я канючу снова.
Галка восклицает: вот упрямый, боже!
 
 
Пацаны смеются кучкой у забора,
Я предполагаю, надо мной хохочут,
От стыда под землю провалиться впору.
Мама догадалась: неудобно, доча…