Текст книги "Шоколадное дельце"

День шестой, 19 июня

Второе звено заступило в дежурство в полночь, как и положено.

На рассвете Холл проснулся с первыми лучами солнца и, выйдя из ДЛД, с удовольствием потянулся. Смотрящий на вышке – снова Ник Хасли, от внимательных глаз которого не ускользало ничто, – приветливо махнул ему рукой. Американец улыбнулся в ответ и осмотрелся. На полянке было ещё тихо, но Эрик уже собирался в город вместе с Диланом.

– Ну что? Останешься тут или – в Лондон? Почтового коня мы сами можем вернуть.

– Нет, я в Лондон поеду, – тряхнул спутанными волосами Холл. – Мне ещё многое предстоит увидеть.

– Это верно, – согласился Эрик. – Выбирай себе скакуна.

– А можно? – округлил глаза американец.

– Нужно, – улыбнулся Вайт. – У нас лошадей на шесть штук больше, чем наездников. Бери любого из вот этих, не запряжённых. Правда, Джеймс спит, и придётся тебе самому заняться сбруей.

– Это не проблема, – ответил бывший моряк и выбрал себе рыжего коня с чёрной гривой. – Арабец… Мне нравится.

Спустя час два рыцаря Красного ордена, одетые под обычных воинов, и американец, ведущий рядом со своим жеребцом ещё и почтового, въехали в городские ворота. Здесь стражи расстались с новым знакомым, договорившись встретиться в половине шестого вечера на этом же месте.

Едва лесные друзья скрылись из вида, Холл отправился к почтарю, чтобы вернуть скакуна. Выполнив обещание, он почувствовал себя совершенно свободным и решил найти ласковую англичанку для приятного проведения времени.

Построив глазки молодым женщинам на базарной площади, Холл сумел с несколькими пообщаться, но каждый раз что-то мешало продолжить знакомство в более интимной обстановке. То красотка оказывалась дочкой сварливого мещанина, то и вовсе чьей-то молодой женой.

Мужчина решил привлечь внимание к своей персоне иным способом: усевшись на базаре прямо посреди дороги, он вынул трубку и закурил. Это сразу приковало к нему взгляды не только прохожих, но и торговцев. Лондонскому люду стало безумно интересно, как у незнакомца получается вытворять такие штуки. И Холл, почувствовав себя в центре внимания, начал рассказывать, откуда он приехал, с таким азартом, что жизнь на площади словно остановилась. Все от мала до велика обступили американца и, затаив дыхание, слушали его замысловатые истории про индейцев племени майя, про огромные плантации сахарного тростника, про чернокожих рабов, про палящее солнце и вечное лето, про удивительные свойства табака и обычай индейцев раскуривать Трубку мира.

Цель Сейлора была достигнута – его пригласила на обед хорошенькая мещаночка из числа тех счастливых вдов, которым зажиточные мужья оставляли не только состояние, но и собственное дело.

Эйда с удивлением посмотрела на пажа, принёсшего столь странную весть: Её Светлость маркиза Линкольн просит аудиенции у Её Высочества…

– Ждите здесь, – только и сказала камеристка наследницы, после чего захлопнула перед любопытным мальчишкой дверь и прошла в спальню Ирены.

– Миледи… к Вам желает наведаться Ваша кузина…

Принцесса, сидящая с ногами в кресле у окна и обернувшаяся на звук открывающейся двери, неподдельно удивилась.

– Вероятно, должно было что-то случиться, если она так официально о своём желании докладывает… Пригласи через полчаса.

Эйда сделала книксен и удалилась.

В назначенное время первая леди оказалась в приёмной своей сестры.

– Я удивлена, что ты пожелала видеть меня, – делая шаг навстречу Анжелине, проговорила Ирена, едва они остались одни.

– У меня есть на то свои причины, так же, как когда-то они были у тебя, – намекая на весенний визит двух принцесс в свои покои, ответила красавица.

– Я слушаю.

– Твои рыцари. Я хочу говорить о них.

Ирена нахмурилась и сложила руки на груди.

– Я уже узнаю многих в лицо, но продолжаю встречать в самых неожиданных местах. Твои рыцари, несмотря на то, что вошли в орден, не носят отличительных признаков. Это может быть чревато последствиями как для них самих, так и для моих кавалеров.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

– Буквально вчера я встретила одного из них в той кофейне, с которой наш камергер по какой-то непонятной причине решил заключить договор.

– Ты была в «Шоколаде»? – нахмурилась Ирена.

– Была. Разве это запрещено? – повела бровями Анжелина.

– Ты не любишь шоколад, – напомнила ей кузина.

– Всё верно. Но я люблю звон монет. А девица, что открыла заведение, оказалась под защитой не только твоих рыцарей, но ещё и тебя самой.

– Что дурного ты в этом усмотрела?

– Странная связь не даёт мне покоя.

– Я доверяю этой девушке, и придворный кулинар будет получать продукты только после того, как их отсортирует она.

– Странные у Вашего Высочества прихоти, – усмехнулась маркиза и уже развернулась, чтобы уйти к двери, но, на миг замерев, снова повернулась к сестре. – Но это полдела, сестрёнка.

– Я слушаю тебя.

– Сможем ли мы быть уверены в надёжности твоих рыцарей и остальных твоих шпионов настолько, чтобы готовиться к войне с Францией?

Наследница повела бровями:

– Моя дорогая, ты меня с кем-то путаешь? Шпионами богат лишь Тайный совет, которым заправляет твой крёстный отец. Я же не прячу своих симпатий и не скрываю своих последователей.

– Своих последователей я также не оставляю в тени, – отпарировала Анжелина. – Но я говорила с Бекингемским сегодня утром.

Вопрос в глазах принцессы Уэльской заполнил долгую паузу, которую выдержала маркиза.

– Он настроен очень серьёзно. Если Ришельё станет премьер-министром Франции, мы будем готовиться к настоящей войне.

– Это я знаю.

– Тебе придётся почистить свои ряды. Католики среди подданных сегодня – это опасные элементы. И я не хочу, чтобы в рядах наших войск возникло сопротивление.

– Анжелина, ты, так же, как и я, прекрасно понимаешь, что это лишь слова. Никому на самом деле нет дела до того, в какую церковь ходят жители королевства и на каком языке они читают псалмы. Что ты хочешь сказать? Что поведал тебе Бекингемский? Зачем ты здесь?

Первая леди сузила глаза и тихо прошипела:

– Я понимаю, что не важно, кто из нас сейчас провозглашён наследницей английского престола. И ты понимаешь, что у меня в этой стране больший вес и больше сторонников, чем у тебя. Я предлагаю тебе союз на моих условиях. И тогда никаких религиозных распрей в столице не случится.

– Ты запугиваешь меня?

Голос Ирены прозвучал холодно.

– Нет, я лишь предупреждаю… Мы сейчас по одну сторону баррикад. Нам нужно укрепить Англию в борьбе против Франции. Иначе не на кого будет надевать корону. И твои Красные стражи должны считаться со мной и моей волей не меньше, чем с тобой. Мы в одной упряжке, и ты ничего не сможешь с этим поделать ещё очень долго…

Ирена промолчала.

Анжелина, просверлив её своими агатово-чёрными глазами, медленно развернулась и ушла прочь.

Два красавца вели лошадей шагом. Джером, по своему обыкновению, одетый в чёрное, восседал на вороном коне. Джим, всё ещё облачённый в мещанскую одежду, оседлал для себя пегого мерина.

Покинув лагерь в Эшерском лесу, оба держали путь в Лондон. Токкинс понимал, что ему нужно вернуться в снятые комнаты, поскольку злоупотреблять гостеприимством Красного Джона не стоило. Остин Вендер осторожно предложил другу вступить в ряды Лесных стражей, ведь в отряде было вакантное место. Но испанец лишь тряхнул головой в ответ: «Какой из меня рыцарь? Я вольный ветер, я не могу оставаться долго на одном месте». Потом появился Холл Сейлор, и Джим окончательно уверился в своём желании поскорей уединиться где-нибудь в столице.

Добравшись до гостиницы, Токкинс переоделся, прицепил на перевязь шпагу и обратился к другу:

– Джей, у меня есть невероятное желание напиться.

– Снова? – хмуро бросил Джером.

– Держу пари, что у тебя – тоже.

– Можешь даже не спорить – ты уже выиграл это пари.

– У каждого из нас есть на то свои причины. Но залить их нужно как можно быстрее, пока они не выползли наружу.

– Да, согласен, – кивнул юный поэт.

И оба брюнета спустились в холл.

Вскоре они добрались до «Лебедя в заливе», который славился отличными винами и отсутствием оборванцев. Начали мужчины с нехитрой закуски и белого вина, после чего перешли на виски. На дворе стоял тёплый летний день, и двух красивых прилично одетых джентльменов, глушащих стаканы один за другим, не могли не приметить горничные «Лебедя». Девушки шушукались, придумывая варианты, кем посетители могли бы быть – такие хмурые и суровые, оба в чёрных одеждах, – и в итоге сошлись во мнении, что перед ними отдыхающие разбойники из шайки небезызвестного Принца. Остальные гости, лишь бросив взгляд в сторону странной парочки, спешили отвести глаза – слишком грозными казались им лица этих двоих.

Опорожнив третью бутылку виски, Джим решил, что пришло время песен: он попросил местного менестреля сыграть что-нибудь на гитаре и затянул жалобливую испанскую песенку, слов которой никто, кроме Джерома, не понимал. А слова были просты и пронзительны до боли: «Девушка, как одинокий остров в океане, прекрасная и манящая, как мираж, никогда не отвечает взаимностью своим женихам и всех гонит прочь. Есть у неё тайна, которая хранится за морями и горами, и знают эту тайну только рыбы, которые никогда её никому не расскажут. И девушка, как одинокий остров в океане, прекрасная и манящая, как мираж, всегда будет одинока и холодна. Но однажды рыбы проговорились птицам о её тайне, и птицы разнесли эту весть по всему свету: теперь найдётся тот смелый, кто сможет покорить сердце одинокой красавицы. Но песни птиц не понимают люди, и только я, одинокий рыцарь, томимый любовью, смогу разобрать за их трескотнёй золотые слова и разгадать тайну сердца девушки, похожей на одинокий остров в океане, прекрасной и манящей, как мираж…»

Дальше Джером уже не слушал. Он прекрасно понимал, что все мысли его приятеля заняты одной лишь маркизой Линкольн.

Джим, кружась по трактиру в своём замысловатом пьяном танце, наступил кому-то на ногу. Недовольный посетитель потребовал, чтобы испанец немедленно удовлетворил его задетую честь, тот отказался, и началась потасовка. Стражу пришлось вставать из-за стола, откинув и свои мысли, и мешающие табуреты заодно, а также оторваться от созерцания глубокого декольте хорошенькой горничной, что крутилась возле его стола уж чересчур откровенно.

Драка была недолгой. Несмотря на сильное опьянение, Джим никогда не терял координации. Джером же пил значительно меньше и поэтому в схватке с незнакомцами только размялся, что пошло ему на пользу. Преподобный, оправдывая своё прозвище, во время драки успевал ещё и нотации читать соперникам: «Не по-христиански это, братец! – хлоп, и невежда уже лежит без памяти. – Нужно прощать тех, кто наступил тебе на правую ногу!»

Раскидав драчливых посетителей по углам, два брюнета снова сели за стол и попросили ещё одну бутылку виски. Горничные мигом выполнили просьбу, добавив к выпивке отличную закуску за счёт заведения. Остин Вендер и Токкинс переглянулись – стало ясно, что коротать вечер в гордом одиночестве они сегодня не будут… На миг показалось, что вернулись старые добрые времена, когда ещё в их жизни не было ни «чёрных», ни «красных», ни Ирены с Анжелиной…

– Его Светлость князь Штарль! – объявил Форс и распахнул двери.

В кабинет короля вошёл стройный высокий и немолодой уже немец с очень красивыми чертами лица, которые выдавали его бурную молодость. Шикарная шляпа, дорожный плащ, высокие сапоги со шпорами – всё это намекало на довольно активный образ жизни гостя. Король и Дешторнак поняли, что мужчина самостоятельно ездит верхом.

– Моё почтение, князь, – выйдя из-за стола и приветствуя гостя на его родном языке, произнёс Тюдор.

– Прошу простить меня, Ваше Величество, что без предупреждения, но дело, с которым я прибыл, не терпит отлагательства, – сухим, привыкшим командовать, голосом произнёс немец.

– Я прекрасно понимаю это, Ваша Светлость, – ответил Ричард IV и указал гостю на кресло.

Штарль, не дожидаясь, когда сядет английский король, опустился в него. Монарх и премьер молча присели в ожидании речи.

– У меня к вам, господа, два разговора. О прошлом и о будущем. С какого начать?

Клиффорд нахмурился. Тюдор выдержал паузу и ответил:

– Начните с будущего.

Князь усмехнулся в красиво подстриженные густые светлые усы.

– С будущим всё ясно: есть два варианта развития событий и третьего не дано. В вашей стране нет наследника мужского пола. И это рано или поздно приведёт к недовольству масс и революции. Поверьте, я насмотрелся на это в Голландии и Польше. В моём маленьком княжестве также нет наследника мужского пола, что означает, что я нахожусь в той же ситуации, что и Вы, Ваше Величество. У меня есть лишь дочь. Дочь, которая, по законам салической Германии, не сможет стать правящей княгиней. И ей нужен муж.

– К чему Вы клоните? – нахмурил брови король Англии.

– К тому, что Вашему Величеству нужно подумать о втором браке. И я предлагаю Вам руку своей единственной дочери, княжны Элизы-Катерины Штарль. Настойчиво предлагаю. Пока Вы ещё полны сил, Вы вполне сможете сделать Англии наследника. И моему княжеству заодно.

– Князь, Вы заигрались в дипломатию, – ответил Тюдор. – Я не собираюсь жениться во второй раз. На ком бы то ни было. И это не обсуждается.

Немец снова усмехнулся в усы:

– Я предполагал, что Вы не будете в восторге от моего первого предложения. Но у меня в запасе есть второе.

– Какое же? – уже начиная злиться, спросил король островитян.

– Отдать мне руку Вашей принцессы.

– На руку Элизабет Английской слишком много претендентов, – холодно ответил Ричард Благостный. – А в свете последних политических событий в Европе мы не торопимся давать кому-либо положительный ответ.

– Узнаю почерк королевы Бесс, – улыбнулся гость как-то слишком хищно, чтобы это было можно не заметить. – Но Вам придётся согласиться на одно из двух моих предложений.

– Это ещё почему?

– Это потому, что есть ещё прошлое. И именно это прошлое станет залогом того, что Вы отдадите мне руку английской принцессы или возьмёте в жёны мою дочь.

Король и премьер ещё больше нахмурились.

– И имя этому прошлому – преподобный Августин, епископ Карлайлский.

Джером совсем не разбирал дороги. Его верный конь нашёл нужную тропку сам и вывел в стельку пьяного седока к нужной полянке посреди Эшерского леса. Красавец крепко держал повод и что-то бурчал себе под нос. Час назад он оставил спящего Джима в гостинице с обеими горничными из «Лебедя в заливе», понимая, что должен вернуться в лагерь.

На лес уже спустились густые сумерки, когда мерцающий впереди огонь костра подсказал юноше, что он близок к цели.

Конь раздвинул мощной грудью ветки кустов и въехал на полянку. Рей, сидящий у огня, присвистнул.

– Сегодня кому-то влетит, – прошептал Эрик на ухо командиру.

– Ему надо помочь, – поднимаясь, произнёс капитан второго звена и направился к всаднику.

Остин Вендер неуклюже соскользнул с седла – подоспевший вовремя Шервуд придержал его за спину. От стража шёл едва уловимый запах мускуса[14]14
  Парфюмерное средство, сильный афродизиак, который чувствуют не все люди.


[Закрыть].

– Где Преподобный?

– В объятиях двух очаровательнейших фей, – заплетающимся языком ответил поэт, сделал шаг и вцепился в рукав друга. – Вряд ли они излечат его от любовной хандры, но здоровье точно поправят!

– Хорошо, что ты вернулся. Эрик подаёт дурной пример, не являясь по ночам, но у него невеста.

– Я не злоупотребляю отсутствием, Рей, – покачиваясь на ногах и поднимая на друга мутный взгляд, проговорил Джером.

– Да у тебя ссадина на скуле. Вы дрались?

– Ай, – махнул рукой юный страж, – пришлось преподнести пару уроков хороших манер нескольким хамам, было дело… Прости, Раймонд… Я пойду… Мне хочется спать…

И Джером, отпустив рукав Рея, поплёлся в ДЛД.

Едва войдя, Остин Вендер встретил недовольный взгляд Льюиса и прослушал многословную речь от старшего товарища, которую сложно было назвать хвалебной одой, не ведя бровью. Когда Ворчун выговорился, назвав Джерома «безответственным пьяницей» и «развратным мальчишкой», юный страж ответил экспромтом:

 
Льюис, я прошу, не злись.
Да, я пьян – не кипятись.
Виски было мне – бальзам
От душевных жгучих ран…
 

И более не глядя в сторону недовольного его поведением старшего товарища, поэт поплёлся в сторону комнаты своего звена.

День седьмой, 20 июня

– Музыканты заказаны, торт будет шоколадный, салют не планировали, – снимая очки, король Ричард IV посмотрел на дочь, которая стояла у окна в его покоях и наблюдала за покачивающимися в парке деревьями. – Ирена?

– Да, папа? – обернулась девушка.

– Ты о чём задумалась?

– А сколько в Англии ещё есть герцогов? – спросила принцесса, озадачив своим вопросом правителя. – Помимо тех, кто служит при дворе?

– Двое: Джинджеффер и э Лот.

Ирена промычала себе под нос что-то нечленораздельное, прошлась по комнате отца, слегка приподняв длинную домашнюю юбку, не покрытую платьем-робой.

– А почему они не при дворе?

– Даже не могу тебе ответить, – пожал плечами монарх, продолжая следить за движениями своей дочери взглядом. – На моей памяти ни того, ни другого в последние двадцать лет во дворце не было. Они живут в северных провинциях и, наверное, не спешат показаться в Виндзоре.

– Папа… – обратив к королю свой бирюзовый взор, промолвила Ирена. – Я думаю, что в скором времени один из них окажется на нашем балу пэров…

Тюдор внимательно изучил радужку дочери, словно видел её в первый раз. Пользуясь тем, что они абсолютно одни, монарх позволял себе слабость, поэтому Ричард Благостный с Элиссой Английской разговаривали просто как отец и дочь, а не как король и принцесса.

– Речь идёт о наследнике одного из них, я полагаю?

Девушка кивнула. Тюдор отложил в сторону список дел, касающихся планируемого торжества, откинулся на спинку стула и произнёс:

– Значит, барон Эшер оказался наследным герцогом… А не только графом Мором, как я думал.

– Это так, – подтвердила принцесса, чуть склонив голову.

– Откуда ты знаешь?

Наследница мягко улыбнулась:

– Джером рассказал. Не смог утаить… Но сам Джон Райт мне ещё ничего не говорил. Надеюсь, что у него было достаточно времени, чтобы смириться с фактом безвозвратной потери своего отца.

– Граф Мор был прекрасным воином, – опустив глаза, произнёс король. – Мне очень не хватало его при дворе после отставки. Он был лучшим среди равных. Чей же он сын? Джинджеффера или э Лота? Я не помню – надо смотреть в архивах, кто из них Райт[15]15
  Герцоги не пользуются титулами, поэтому запамятовать, к какой фамилии принадлежит тот или иной герцогский род, если при дворе нет сыновей или дочерей герцога, довольно просто.


[Закрыть].

– Мы это скоро узнаем. Хотя я думаю, что всё-таки э Лот – сэр Джон как-то говорил, что у его семьи есть одноимённый замок, и с Олдерсами барон Эшер в родстве. А почему его отец ушёл со службы?

– Он не объяснил, Ирена. Написал рапорт Четвёртому Ландешоту[16]16
  Имеется в виду отец герцога Ландешота – начальника королевской охраны при Ричарде Благостном.


[Закрыть] и ушёл в отставку. Я его лет двадцать не видел.

– То есть это было ещё до моего рождения?

– Почти сразу после приезда твоей матушки. Он сопровождал её карету от Дувра до Лондона в свите Ландешота.

Ирена отошла от родителя и снова направила взор в окно:

– Как забавно распорядилась судьба…

Едва выйдя из-за стола после ланча, принцесса уже велела седлать Бурана. Ей не терпелось поехать в лагерь Красных стражей. Спустившись во двор в голубой амазонке, наследница проворно добралась до конюшен и спустя несколько минут стрелой летела по Виндзорской дороге к Эшерской.

Смотрящий на вышке в лагере стражей – на этот раз Дабл-Би – не мог не узнать её прекрасного коня и сразу же сообщил друзьям, что к ним направляется августейшая особа.

Следом за Иреной королевские конюшни покинула и Анжелина. Она так же, как и сестра, была одета в амазонку, только чёрного цвета. Но направилась маркиза Линкольн, вопреки обыкновению, не в Лондон и не в свои владения, а… на берег Темзы!

Остановив коня между гладью воды и тем самым валуном, за которым несколько месяцев назад Ирена с названным братом прятались от разбойников, маркиза стала всматриваться в противоположный берег.

Ветер дул в лицо.

Внезапно захотелось плакать. Плакать сильно, навзрыд, так, как в детстве, когда это было ещё можно… И грозная первая леди дала волю чувствам. Она прекрасно знала, что её никто не видит и не слышит. Пришпорив коня, девушка во весь опор помчалась по берегу реки, уже не разбирая дороги перед собой, поскольку глаза её покрывала пелена слёз, которые тщетно пытался выбить из ресниц встречный ветер.

Стражи упражнялись в стрельбе, используя те новенькие стрелы, что недавно были изготовлены. Мишенями служила мягкая древесина пробкового дерева – в таком случае наконечники не портились, и их можно было использовать после учения в бою.

Ликование на полянке, длившееся больше часа, не могло оставить Ирену равнодушной. Искоса поглядывая на Райта и улавливая хмурый отпечаток дум на его лице, наследная принцесса понимала, что Красный Джон ещё не готов говорить с ней о тех новостях, что принесла ему девушка с волосами цвета шоколада.

Тед и Туд оспаривали первенство. Эрик всё время мазал и улыбался в ответ на колкие замечания друзей о том, что любовь совсем свела его с ума.

– Это ещё Джей с нами не играет! – заметил Вайт, уступая место у черты Винтеру.

Робин согласно кивнул и сделал свой коронный выстрел: три стрелы в одну точку.

– Не зря ты имя Робина Гуда носишь! – воскликнула принцесса. – Но я это так не оставлю!

Прицелившись, Ирена выпустила одну за другой свои три стрелы и полностью повторила подвиг молодого мужчины. Стражи аплодировали.

– В отличие от своей кузины, она нам не проиграет, – шепнул на ухо брату Туд.

– Конечно, – согласился Тед. – Она стрельбища любит больше всех нас вместе взятых!

На полянке появился Бен и грозно скомандовал:

– Так, безобразники! Немедленно марш обедать! У меня уже всё накрыто, а вы тут прохлаждаетесь!

– Дядюшка, откуда ты знаешь, что мы проголодались? – желая задобрить мужчину, приласкалась к нему девушка.

– Я всегда знаю, что эти обормоты не думают о своём пузе до тех пор, пока в нём не зарычит медведь! – назидательно поднял палец ворчливый повар стражей. – Не будь я Бенджамин Виллис!

Рыцари рассмеялись по-доброму и весело направились под навес летней кухни, где их ожидали поджаренные куропатки.

…Ирена огляделась и поняла, что на полянке до сих пор нет Джерома. Невидимые иголочки неприятно кольнули в сердце. Девушка неспешно отошла от близнецов, всё ещё подсчитывающих, у кого больше баллов, и скрылась за стволами деревьев. Ощущения её не обманули: недалеко от лагеря весёлых стражей тихо раздавалась грустная мелодия гитары.

Почти бесшумно Ирена приближалась к старому полусгнившему пню, покрытому тёмно-зелёным мхом – любимому месту Джерома, где ему легче думалось. Он сидел лицом на север – спиной к подходящей наследнице – и что-то напевал себе под нос. Прислушавшись, принцесса поняла, что стала свидетельницей душевных мук юного поэта.

 
Девушка с левого берега Иден,
Девушка, как мне тоскливо без Вас…
Девушка… такая красивая с виду…
Девушка… А что на душе-то у Вас?..
 

– Джером… – тихо позвала юношу его названная сестра.

Он обернулся.

Глаза – огромные, как два бездонных озера, чёрные, как угли, и печальные, как сама скорбь, – пронзили её душу. Лицо юноши выглядело так, словно он пребывал в глубокой задумчивости о тяготах вселенских и совершенно не осознавал происходящего вокруг.

– Что с тобой, родной? – едва вымолвила Ирена.

– Так, – отрешённо ответил страж и отложил инструмент. – Меня снова прокатили…

– Как это – «прокатили»? – не понимая речи названного брата, переспросила принцесса и подошла к нему ближе. – На тебе лица нет.

– Удивительно, но на тебе – тоже, – попытался отшутиться грустный поэт.

– Расскажи мне, что тебя тревожит, если можешь. Обычно, когда выскажешься, становится легче, – присаживаясь на пень рядом с юношей, попросила Ирена.

– А что тут рассказывать?.. Очередная девушка посчитала меня недостойным её внимания.

– Серьёзно?

Удивление наследницы было вполне искренним: такого красавца, как Джером, редкая девица пропустила бы мимо, не попытавшись завлечь в свои сети. Юноша прикрыл длинные чёрные ресницы и начал рассказ:

– Осенью, когда мы ехали на север, во владения Джона, остановились на правом берегу реки Иден. До замка Мор, где планировалось зимовать, оставалось совсем недалеко, но и лошади, и мы уже устали. Поэтому решили на пару дней разбить лагерь прямо на берегу.

На секунду Джером замолчал и опустил голову. Ирена не произнесла ни звука, ожидая продолжения истории. Юноша сидел к ней боком, и его красивый профиль казался принцессе фарфоровым. Тёмные пряди пушистых волос спустились на гладкий лоб и скрыли сильно пульсирующую жилку на виске романтика.

– Я пошёл на разведку, как и полагается, в местное поселение на левом берегу… Увидел её – гордую, прекрасную, с горящим взором и голосом, подобным греческим сиренам… Проследил и всё выяснил. Она мне сразу понравилась. Представь мою радость, когда я узнал, что красавица свободна: не замужем и не помолвлена. Вечером взял лодку и поплыл к ней… Знаешь, там жилища рыбаков стоят прямо у воды, – подняв взор к подруге, продолжил Джером. – Тропинка спускается к сетям. Приплыл я к её хижине у излучины – она в садике прогуливалась. Окликнул – так, мол, и так, да только красавица и слушать не стала.

Снова повисла пауза. Ирена почувствовала, как напряжение скапливается в воздухе.

– Сказала, что таких, как я, она видела достаточно и не верит ни единому моему слову, что бы я ни стал ей говорить…

Остин Вендер закрыл глаза, и картинка из прошлого явственно встала перед его взором…

– Милая девушка, позвольте засвидетельствовать Вам своё почтение! Наш с друзьями лагерь расположен на противоположном берегу Иден. Сегодня я увидел Вас на ярмарке и был поражён Вашей ослепительной красотой. Вероятно, я не буду первым, кто говорит Вам подобные слова, но поверьте, что они идут от сердца. Ваши лучистые глаза смотрят прямо в душу и не приемлют лжи. Я никогда не переживал такого детского восторга от созерцания столь очаровательной девушки, какой являетесь Вы…

Джером учтиво поклонился, демонстрируя самые изысканные манеры. Но девица только усмехнулась, что показалось юноше вовсе не хорошим знаком.

– Простите, мистер Неизвестный мне странник, будь Вы хоть достопочтенным, хоть лордом, хоть принцем крови, но я не намерена выслушивать из Ваших уст ни похвал, ни комплиментов, – пытаясь говорить в тон Джерому, ответила жестокая красавица.

Юноша опешил. В голосе рыбачки было столько колких кусочков льда, что озноб пробежал по его телу.

– А попросту говоря, сударь, – более сдержанно, но так же холодно проговорила девушка, – мне не нужны эти светские ухаживания и подачки. Я заранее знаю всё, что Вы мне можете сказать. Проходили и не раз! Не верю ни единому слову. Правда Ваша – моя красота волнует многих и часто. Но это не значит, что я с каждым первым встречным стану любезничать!

– Милая девушка, Вы напрасно пытаетесь найти в моих словах подвох и растолковать мои действия превратно…

– Так, ладно! – махнула рукой дочь рыбака и добавила более резко: – Можно подумать, что ты не говорил тех же красивых слов и другим девицам! Пусть даже мордашки у них были попроще. Я же не слепая, я вижу, кто стоит передо мной – сердцеед и соблазнитель юных дурочек. Только запомни, что я не такая, и со мной этот номер не пройдёт!

– Не нужно судить о человеке по внешности, – сухо ответил Джером.

– Твоя внешность везде открывает перед тобой двери, верно, красавчик? – усмехнулась девушка. – Да ещё манеры дворянина и платье не из дешёвых. Ты, наверное, незаконный, но любимый сынуля лорда, и потому считаешь, что тебе всё можно? Но нет, меня не купишь так просто! Разворачивай-ка лодку и возвращайся туда, откуда приплыл! Нечего здесь вынюхивать.

– Я ведь ничего от Вас не просил… А Вы, как и многие… – Джером отвернулся, чтобы скрыть вмиг загоревшийся блеск обиды в глазах, которые уже готовы были метать молнии. – Нехорошо так поступать, девушка…

– Всё, достаточно разговоров. Предоставьте мне, мистер Неизвестный, самой решать, что делать в этой жизни.

Страж оттолкнулся от берега, вдел весло в уключину и взглянул на воду. Со спокойной поверхности реки на него смотрели горящие болью чёрные глаза. С силой плюхнув веслом по отражению, Джером стал грести к другому берегу. Рябь пробежала по воде, но, к великой досаде юноши, не стёрла с неё идеальных черт.

…Джером вздохнул.

– И я повернул лодку назад. Знаешь, я не успел выйти из неё, как рыбачка таким холодным дождём меня обдала, что стало совершенно не по себе. Обвинила в красоте, обозвала соблазнителем. Вот и думаю, может, мне стоит порезаться хорошенько во время бритья, сломать себе руку или ногу, подраться и ходить с подбитой скулой и заплывшим глазом?..

Юноша повернул лицо к подруге и увидел изумление в её взоре. Его тон был абсолютно серьёзен, поэтому девушка не сомневалась в том, что Джером готов едва ли не в ту же минуту выполнить задуманное.

– Что за глупости? Тем более, скула у тебя уже рассечена. Когда успел?

– Вчера. В «Лебеде», – без эмоций ответил страж. – Мы с Джимом свою пьяную честь отстаивали.

– Это хорошо, – терпеливо кивнула Ирена, понимая, что друг уходит от разговора. – Но зачем себя калечить нарочно?

– Может, тогда меня не будут обвинять в том, что я слишком красив?! Надоело, честное слово, – буркнул Джером и отвернулся. – К какой девице ни подойдёшь, все считают, что у меня и в помине не может быть ни искренних чувств, ни серьёзных намерений!.. Словно у меня нет сердца. Словно я не могу любить. А в итоге смотрят все лишь на лицо и тело. И никто не видит душу. Девицы шарахаются, а замужние так и норовят в койку на ночь затащить. Надоело!

В голосе рыцаря проявилось столько злости, что девушка вздрогнула.

– Ладно, успокойся, пожалуйста! – обняв друга за плечи, произнесла Ирена, понимая, что разговор только растревожил его. – Я очень люблю тебя таким, какой ты есть, что бы ты с собой ни сделал. Но уродовать себя ни к чему. Ни одна девушка в мире этого не стоит, Джером, родной мой, поверь! А подраться – если за дело – ты всегда успеешь! Ведь так?

– Так, родная, – положив смуглую левую ладонь на пальчики принцессы, сжимавшие его плечо, ответил страж.

– Выброси из головы эту невежественную красавицу. Тебе не такие девушки нужны, Джером… – Ирена опустила голову на плечо страдающего поэта, продолжая обнимать его за плечи.

Юноша свободной правой рукой обнял подругу за талию.

– Спасибо, моя маленькая сестрёнка… Когда ты найдёшь ту, что мне подойдёт, сообщи о ней, ладно? Может быть, я доживу до этого приятного момента…

Ирена только грустно кивнула.

В то время как принцесса Уэльская посетила полянку Красных стражей, Питер Гаабс бродил под её окнами в надежде увидеть свою возлюбленную. Но он был в этом не одинок. Под балконом наследницы появился Брюс Вильямс и присвистнул. Питер внутренне напрягся, подозревая в конюхе наследной принцессы потенциального соперника. Но, к его величайшему облегчению, в окошке появилось лицо Эйды, которая приветливо улыбнулась мужчине и кивнула.