Текст книги "Новый сюрприз"

Страж подбоченился и стал недовольно расхаживать по коридору. Поведение его сестры давно наводило на мысли, что пора бы обуздать её, выдав, наконец, замуж. Но подходящей кандидатуры он никак не мог отыскать… Посмотреть в сторону своих друзей, рыцарей Красного ордена, Кеш не додумывался – их образ жизни мало вязался в его сознании с семейным очагом.

Спустя две минуты тяжёлая позолоченная дверь отворилась, и из неё выскользнула стройная фигурка Марии Рид.

– Чем могу быть полезна, сэр?

– Вот, – почувствовав, как розовеют щёки, ответил Мейсон, опустил взгляд и протянул девушке записку. – Это сэр Джером просил передать лично в руки принцессе Уэльской. Но она уже куда-то умчалась с утра, я не смог её отыскать в Виндзоре.

Мария с книксеном приняла бумагу. Мейсон почувствовал, что девушка смотрит на него, и поднял взгляд. Её внимательные глазки не без восхищения рассматривали золотые локоны рыцаря.

– Мне кажется, мы с Вами лично ещё не знакомы, сэр Мейсон… – улыбнулась девушка.

– Я рад, что это упущение исправлено, мисс…?

– Рид, – подсказала фрейлина. – Мари Рид.

– Вы сестра Стива и Джаспера! – догадался страж.

– Да, – снова улыбнулась дочь Северского.

– У вас отличная семья! – расплылся в улыбке Мейсон. – Мне посчастливилось сопровождать Стивенсона этим летом в Кент к его невесте.

– Это грустная история…

– Да, согласен, – кивнул страж и снова покраснел.

– Я передам записку от сэра Джерома, как только Её Высочество вернётся, – пряча бумагу за корсаж, произнесла Мария. – Обещаю Вам…

– Благодарю! – поклонился Мейсон.

В ответ девушка мягко улыбнулась, сделала книксен и уже затронула ручку тяжёлой резной двери, когда рыцарь вдруг остановил её:

– Мари… Мы увидимся с Вами ещё?

Фрейлина смущённо пожала плечами:

– Приезжайте… Мы часто свободны…

Получив записку из рук любимицы, Ирена, не теряя драгоценных минут, прочла её сразу же в парке. «Всё хорошо, родная, Джон тебе сам расскажет подробности. Жди». Перечитав строчки несколько раз, принцесса вопросительно посмотрела на Марию.

– А кто передал её?

– Сэр Мейсон Кеш.

– Самого Джерома не было тут?

Девушка отрицательно покачала головой.

«Странно… Значит, не всё так просто, коли мой названный брат побоялся лично сообщить мне вести…» – догадалась принцесса.

– Мария, что говорят фрейлины про Мелани Кендбер?

– Всякое, – пожала плечами Рид. – Гадают, кто её папа. Сесиль Бланш уверяет, что это поместье уже лет 20 переходит от одного хозяина к другому. Все стремятся от него быстро избавиться. Проклятое место какое-то…

– Понятно, ничего путного никто не знает, – ответила Ирена, глядя сквозь желтеющую листву косточкового сада на пустующие окна отца.

День шестнадцатый, 30 августа

В последние дни лета погода стояла замечательная.

Едва проснувшись, Джером решил, что он должен поехать в Кент – несмотря на происходящее вокруг, образ Присциллы манил к себе, заставляя забываться. Но чтобы уехать за пределы Беркшира, нужно было отпроситься у командира, и юный страж, оставив едва проснувшегося Джима коротать выходные в одиночку, ускакал в Эшер.

Джон похлопал друга по плечу и разрешил взять маленький отпуск.

Остин Вендер знал, что у него всего два дня – в воскресенье первое звено заступало в дежурство, – но желание увидеть любимую было сильнее разума, и юноша, вмиг вскочив на жеребца, помчался на юг острова.

Бывший в карауле вокруг полянки Крус Маэстро Эрреро[8]8
  У испанцев обычно две фамилии.


[Закрыть] услышал топот копыт и напрягся. Всадник ломился сквозь заросли, цепляясь за ветки одеждой. Пара секунд ожидания, и перед ним появилась Мелани верхом на гнедой кобыле. Её взор, как всегда, метал молнии. Лошадь встала на дыбы, но девушка твёрдо держалась в седле.

– Мне нужно видеть сэра Джонатана! – приказным тоном крикнула Кендбер.

– А не слишком ли Вы торопитесь, миледи? – прищурился мужчина и поймал вспененную кобылу под уздцы.

– Не твоего ума дело! – злобно сверкнула на него глазами сестра Джона и пришпорила лошадь.

Крус отпустил повод – что ему ещё оставалось?

Въехав на полянку, Мелани внесла в жизнь стражей суматоху. Её лошадь, не останавливаясь, гарцевала по кругу. На траве расселись около половины лесных друзей – каждый был занят своим делом: кто-то чинил одежду, кто-то варил обед, кто-то упражнялся в метании дротиков и кинжалов, кто-то просто травил байки. При появлении девушки все замерли.

Волосы и юбка Мелани развевались по ветру, а жёсткий голос с металлическими нотками требовательно произнёс:

– Мне необходимо видеть герцога Джинджеффера!

Друзья озадаченно смотрели на неё и не двигались с места. Кто-то хотел ругаться, кто-то удивлялся, как эта девица вообще попала на полянку, но никаких движений, которые могли бы служить ответом для Мелани, никто не совершал.

Находившийся в своей комнате Джон увидел сестру через окно и обратился к сидящему рядом Робину:

– Мэл приехала. Робби, принеси мои документы, пожалуйста.

Юноша кивнул и вышел из комнаты. Доставая бумаги из заветного сундучка, он взглянул в окошко, злобно сверкнув глазами на младшую сестру друга. Тем временем Райт стремительно выскочил на улицу и подошёл к Мелани, которая, едва увидев его, громко и строго произнесла:

– Барон Эшер, граф Мор и Лот, герцог Джинджеффер! Немедленно следуйте за мной!

Красный Джон нахмурился, понимая, что разговаривать придётся с грозовой тучей, и взял лошадь Мелани под уздцы. Посмотрев в холодные глаза сестры, он тихо спросил:

– Может быть, ты спустишься? Поговорим?

– Вот ещё! – блондинка недовольно передёрнула плечиками и повела головой. – Я не собираюсь спускаться на эту землю!

В голосе девушки было столько пренебрежения, что всем стражам стало обидно за свою родную полянку.

– Мне нужны документы, – добавила дочь лорда Джинджеффера.

– Я знаю, сейчас Робин вынесет их.

– В таком случае, догоняйте меня, герцог! – развернув лошадь, резко произнесла Мелани. – Я не намерена оставаться здесь более ни минуты!

Кобыла девушки с победным кличем встала на дыбы и рванулась вперёд. Джону ничего не оставалось, как бегом направиться к конюшне. На ходу он принял у Робина бумаги и проворчал себе под нос: «Вот ненормальная! Зачем так вызывающе вести себя? К тому же Джеймс уже распряг Вихря… Что делать?»

Действительно, любимый конь Райта вольно стоял в стойле без седла. Чистивший денники Томпсон вопросительно посмотрел на вбежавшего командира, который сходу запрыгнул на златогривого коня.

– Вихрь не осёдлан, Джон!

– Ничего, справлюсь…

Вцепившись в гриву любимца, герцог пришпорил его каблуками, заставив подчиниться своей воле.

Выбравшись с полянки, Джон стал ломать голову, куда могла направиться его непутёвая сестрица. Заметив, что ветки орешника, растущего вдоль узкой тропки, сломаны совсем недавно, страж пустил коня рысью. Впереди промелькнула лошадь Мелани.

Девушка мчалась, не останавливаясь и не оборачиваясь, не чувствуя удары веток и вовсе не интересуясь тем, догоняет её брат или нет. Через несколько минут она услышала позади себя его голос:

– Стой! Мэл, остановись!!!

Но девица и не думала повиноваться приказу. Напротив, она только пришпорила кобылу и вывернула на луг.

Джон мчался во весь опор и был счастлив, что Мелани наконец-то выехала из леса. Теперь догнать её стало проще. Почти поравнявшись со строптивой девчонкой, мужчина крикнул:

– И что ты пытаешься мне доказать? Остановишься ты сегодня или нет?!

Неожиданно дочь Джинджеффера натянула повод, и её кобыла, видимо, неоднократно выполнявшая подобные команды, резко остановилась. Джон быстро отреагировал, но всё же Вихрь сделал ещё несколько огромных скачков, прежде чем сбавил скорость, поэтому пришлось вести его назад – к стоящей как вкопанная лошади леди Мелани.

Когда Райт приблизился, девушка отвернулась и обиженно сказала:

– Никогда не пытайся командовать мной!

– Я и не собирался.

В душе мужчина восхищался грацией и смелостью своей сестры. Он ещё никогда не видел, чтобы девушка её возраста так безрассудно скакала верхом сквозь заросли леса. Платье Мелани было изорвано в нескольких местах, но её это ничуть не волновало.

– Как ты нашла наш лагерь?

– Это было нетрудно, – передёрнула плечиками Мелани. – Ты думал, никто не догадается, где вы расположились? Посмотри, – девица указала рукой на середину леса. – Очень заметно, что среди вершин деревьев образовалась плешь. Видишь? А зная направление, легко вычислить дорогу.

Райт только кивнул в ответ, встретив пронзительный взгляд Мелани. Она оказалась очень умной девочкой.

– Документы, Джон?

– Возьми. Я оставил себе только письмо отца. Ты не против, я думаю?

Мужчина протянул девушке свёрток. Мелани молча приняла пакет и мельком просмотрела, после чего непринуждённо спрятала за корсаж. В этот момент она обратила внимание на то, что конь брата не осёдлан, и усмехнулась:

– Ты, видимо, очень торопился, чтобы догнать меня.

– Просто ты не оставила мне выбора.

Ещё на несколько секунд повисла пауза, после которой Джон решился спросить:

– Почему ты так вызывающе себя вела на полянке?

– А что не так? – снова капризно передёрнула плечиками Мелани. – Я вовсе не собираюсь разговаривать с тобой в присутствии этих верзил, которые так невежественно обращались со мной на дне рождения наследницы. Особенный привет передай своему блондинистому приятелю с широкими бровями. Этого нахала я никогда не прощу! И вообще, я не привыкла ограничивать себя в чём-либо. Что думаю, то и говорю, что желаю, то и делаю.

– Да… – задумчиво произнёс Джон. – Это, наверное, у нас, Райтов, в крови. Я тоже привык называть вещи своими именами и говорить правду в лицо, не ограничивая свои поступки предписанием нормы.

– Да? – искоса посмотрела на него Мелани. – А как же обстоят дела с твоей принцессой?

У герцога дрогнуло сердце, но он и бровью не повёл.

– Послушай, Мэл, сколько можно говорить намёками! Что ты этим неуважительным отношением к наследнице хочешь мне доказать? Я не понимаю, почему ты так относишься к Элиссе Английской.

– Но ведь вы все с принцессой на одной ноге, – пожала плечиками девушка.

– У нас иные отношения, – тихо заметил Райт.

– Оно и видно, – прошипела Мелани.

– Мэл, не груби. И не смей называть её «моей принцессой». Ты же знаешь, что это некрасиво.

– Но это близко к правде.

– Тогда говори «наша принцесса», поскольку ты имеешь на неё столько же прав, сколько и любой из нас. Но не надо намекать на то, чего нет.

– А кто-то только что хвастался, что называет вещи своими именами и не ограничивает себя ни в чём, – обводя свою лошадь вокруг брата, хитро произнесла Мелани.

– Просто я умею контролировать свои желания, – сухо ответил Райт. – Давай сменим тему, хорошо?

– Ты знаешь, Джонатан, – вдруг смягчившись, произнесла блондинка, – мы с сестрой всегда мечтали, как приедем ко двору, встретим короля, Дочь Англии и саму Маркизу Прилондонских краёв… Сможем приветствовать их по праву происхождения… Ведь мы долгое время не знали, к какой знатной фамилии принадлежим! Нам намекал пастырь, что отец наш – весьма и весьма состоятельный вельможа. Правда, мы никак не хотели признать его в том хмуром мужчине, который приезжал иногда в нашу обитель и подолгу разговаривал с отцом Михаилом… И наблюдал за нами, играющими в мяч. В такие дни нас всегда надолго отпускали в сад и не заставляли учить псалмы… Он, наверное, думал, что мы, увлечённые игрой, не замечаем его… А это было не так.

На миг Мелани замолчала. Её личико выглядело таким беспомощным, в нём не осталось и следа былой спеси, и Джон едва сдержался, чтобы не наклониться и не обнять хрупкие детские плечики.

– Мы долго жили, ничего не зная о нашем происхождении. И даже настоящей фамилией никогда не пользовались, называясь повсюду как Кендбер. Мама приезжала к нам очень редко и ненадолго. Она говорила, что это необходимо для того, чтобы нас не нашли враги. Эти Кеннеди… Мы с детства их жутко боялись… И даже ненавидели, не зная их совсем.

Голосок Мелани дрогнул. Джон почувствовал, как защекотало в горле. Закрыв глаза, он с трудом проглотил колючий комок.

– А потом мама в один из визитов сказала, что придёт время, и наш брат или отец привезёт нас во дворец, мы станем служить фрейлинами самой Дочери Англии. Мы с Вэй каждый вечер засыпали с мечтами о том дне, когда судьба наконец-то вырвет нас из оков сиротского приюта, и мы будем счастливы… А потом до нас стали доходить слухи о подвигах Красного Джона…

Мелани подняла на брата взгляд, заметив, что он вздрогнул.

– Который, по слухам, носил ту же фамилию, что и мы. Если бы ты знал, Джонатан, как мы мечтали о том, что этот легендарный герой окажется нашим отцом… Мама была ещё молода, а о точном возрасте Красного Джона мы ничего не знали. Мы мечтали, что однажды он приедет в наш пансион и заберёт нас с собой… Представь наши чувства, когда мы узнали о том, что это на самом деле может оказаться правдой! – Мелани пристально посмотрела в глаза Джону и, приблизив к Вихрю свою лошадь, схватила брата за руку. – Понимаешь? Отец уже умер, мы едва успели попрощаться с ним в феврале. А потом Вэй, когда была с приказчиком по делам в Беркшире, случайно оказалась на том заседании суда… Она увидела живого Кеннеди – последнего в роду виконтов Грендберов. И ТЕБЯ. Последнего герцога Джинджеффера! Тебя – предводителя Лесных стражей, о котором мы столько слышали и могли только мечтать познакомиться лично!..

В глазах девушки дрогнули слёзы. Чтобы не проявлять слабость, Мелани порывисто отвернулась.

– Я прекрасно понимаю тебя, сестрёнка… – тихо сказал Райт.

– Да что ты можешь понять!.. – воскликнула Мелани. – Ты о нашем существовании даже не догадывался… Ты не знал, что стал герцогом. Ты жил в своё удовольствие в лесах с этими вольными стражами… Был на короткой ноге с наследницей… Какое тебе было дело до своих младших сестёр?..

– Мэл, расскажи мне о нашей сестре. Как её зовут? Она тоже похожа на маму, как ты?

– Более чем ты думаешь… – тихо пробормотала Мелани. – Мою сестру зовут Вайолетт. Она вполне отвечает своему имени – добрая, наивная и нежная…

«Странные имена выбрала мама своим дочерям, – подумал Райт, но предпочёл ничего вслух не говорить. – Мелани означает «чёрная», а Вайолетт – «фиалковая». Похоже, что в именах, действительно, прослеживается характер».

– Почему ты такая жёсткая со мной?

Девушка снова повернулась к брату.

– А почему я должна быть другой? Я ведь не знаю тебя.

– У тебя буря сменяется штилем каждые пять минут.

– Просто я не скрываю своих чувств.

– Могу я увидеть Вайолетт? – перевёл разговор в другое русло герцог.

– Не сегодня. Она ещё не приехала.

– Когда же она приедет?

– Я дам тебе знать.

– Хорошо. Только сама больше не приезжай в лес. Дороги всё-таки небезопасны…

– Что? – округлила глаза Мелани, а её ресницы описали огромную дугу. – Как это – небезопасны? Ведь в этом лесу живёте вы, и он принадлежит тебе?! Или придорожные бандиты уже не боятся Красного Джона?

– Бандиты боятся нас по-прежнему, но ты настолько ярко продемонстрировала свою связь с нами, что многие, и агенты Тайного совета, и злодей по кличке Принц, могут попробовать навредить нам через тебя. Ты можешь попасть в беду.

– Джон, я даже гипотетически не могу попасть в беду! Я же – Райт!!! – жёстко отрезала Мелани.

– Вас, я вижу, хорошо учили в вашем пансионе… – обратив внимание на научную осведомлённость сестры, проговорил страж.

– Да, отец просил, чтобы к нашему женскому воспитанию прибавили и мужское образование. Мы изучали философию, геометрию, физику и алгебру.

– А также верховую езду, – указав глазами на лошадь, заметил герцог.

– Нет, это только моё увлечение. Вэй терпеть не может кататься верхом.

– Надеюсь, я скоро познакомлюсь с ней…

– Не торопись, тебе это может не понравиться. Вэй странная…

– Она моя сестра, как и ты! И это важнее всего.

– Только не надо устраивать нам протеже, – прошипела блондинка. – Я не намерена пользоваться твоими связями с принцессой для достижения своих целей.

– Как знаешь, конечно, но ты не можешь всегда оставаться леди Мелани Кендбер.

На миг девица опустила взгляд.

– Это отдельный разговор, Джонатан. Но, если ты заговорил об этом, я хочу, чтобы по праву наследования земель я смогла получить и это имя.

– Это твоё право, сестрёнка. Но, действительно, об этом лучше поговорить позже, когда приедет Вайолетт, и при нас будут все бумаги. А сейчас я провожу тебя до дома.

– Не надо меня провожать! Не привлекай внимание своих стражей. Ведь они же наблюдают за нами с той вышки, да?

Джон поразился наблюдательности сестры. Тем не менее он решил с ней поспорить.

– Мне абсолютно всё равно, кто и что будет думать, Мэл. Ты должна понять: в пределах нашего отряда мои поступки и чувства не обсуждаются.

– Да? А если какой-нибудь Робин расскажет всё твоей принцессе?

– Мэл, – строго покачал головой Джон.

– Хорошо, Джонатан, не твоей, а нашей принцессе.

– Тебя это задевает? – Райт решил говорить начистоту. – Если ты такая проницательная, что обо всём догадалась, то неужели нельзя просто не компрометировать меня и не провоцировать неприятности?

– Ладно, закончим этот разговор. Я поеду домой.

– Хорошо, поехали, но я провожу тебя, что бы ты ни говорила. И никуда ты от меня не денешься. Я прекрасно держусь на коне даже без седла.

– Я заметила, – со вздохом ответила Мелани и слегка пришпорила свою кобылу.

Смотрящий четвёртого звена – ирландец Кевин Зоркий Глаз, бывший подмастерье еврейского ювелира, сообщил друзьям, что Райт в ближайшее время не вернётся, поскольку уехал вместе с девушкой в сторону Лондона.

– Вот незадача, – нахмурился Эрик, сложив руки на груди. – Совсем мне это не нравится.

Робин обвёл друзей взглядом и произнёс:

– Хоть и не моя это тайна, сэры, но придётся её раскрыть, даже если Джон потом меня на дуэль вызовет. Но я не могу видеть, как в ваших сердцах зарождается недоверие к командиру.

Десятки глаз направились на Винтера в ожидании объяснений.

– Это не любовный роман. Он вовсе не пытается так позабыть свою боль. Леди Мелани – его сестра. Маленькая вредная сестра, которую 16 лет прятали и от Кеннеди, и от собственного брата. Вот и злится она теперь, как хищница, и рычит на Джона за то, что он не знал ничего о ней…

Вздох облегчения прокатился по полянке. Рыцари Красного ордена не могли себе объяснить почему, но безмолвная любовь Ирены и Джона стала для них уже чем-то само собой разумеющимся. Лесным стражам казалось, что именно это чувство стало связующим звеном между отрядом рыцарей барона Эшера и наследницей. И взрослые мужчины боялись даже думать о том, что случится, если незримая нить оборвётся…

Буран остановился в двух шагах от крылечка. Ирена спешилась, оглядывая старый дом, казавшийся совершенно пустым. Сложив кулачок, она громко постучала в дверь. Через несколько секунд в холле послышались гулкие шаги и звон шпор. По твёрдости шага девушка поняла, что дверь откроет Токкинс.

– О, милая моя! Не ожидал! – раскинув руки и расплывшись в улыбке, промурлыкал испанец.

Улыбнувшись в ответ, Ирена приняла объятия, а едва руки Джима отпустили её, нырнула в дом, проскользнув между ним и косяком двери так проворно, что мужчина не успел опомниться.

– Шустрая же ты всё-таки, – закрывая створку и приближаясь к гостье, произнёс испанец.

Принцесса обратила на него хитрый взгляд:

– А где Джей?

– В Кент ускакал к своей наречённой.

– Понятно, – кивнула девушка.

Джим ослепительно улыбнулся:

– Я Джерому даже завидую немного. Глядишь, и поженятся скоро.

– Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы у него всё сложилось… Джером достоин счастья.

По своему обыкновению испанец странно улыбнулся и, немного помедлив, ответил, беря девушку под руку и шагая по холлу:

– А кто из нас его не достоин?

– Не всем дано выбирать свою дорогу, – возразила наследница английского трона.

Токкинс усадил её на мягкую тахту и присел рядом – справа от принцессы.

– Это ты сейчас о себе, да?

– Сейчас – да.

– Ирена, – проникновенно произнёс Преподобный и коснулся плеча девушки, заставив её смотреть себе в глаза. – Я хочу, чтобы ты поняла: каждый человек имеет выбор всегда, вне зависимости от права рождения. Что бы ни было дано нам сверху, решение, как поступить, мы принимаем всегда только сами. И будем ли мы после этого себя уважать, зависит только от нас. Возьми хотя бы противостояние двух Джонов.

Девушка опустила ресницы.

– Ты имеешь в виду их родовую вражду? – бирюзовый взгляд снова поднялся и проник в душу испанца.

– Да. Продолжать её или нет – каждый был волен выбирать сам. Райт предпочёл отдать Кеннеди правосудию и забыть обо всём.

Принцесса снова опустила ресницы и повела головой – смотреть в лицо Джиму сейчас она не решалась, чтобы друг не прочёл её тайные мысли. Но Токкинс не унимался. Он положил руки на хрупкие плечи девушки и шепнул ей на ухо:

– Всё в твоих руках, вся жизнь – от начала до конца. Какой она будет, сможешь ли ты честно смотреть в лицо своим друзьям и найдёшь ли, что рассказать детям – всё это зависит только от тебя.

– Ты же знаешь… Не все решения я могу принимать по сердцу… – Ирена подняла взгляд на Джима.

– Райт, – произнёс Токкинс, и от его голоса в жилах девушки застыла кровь. – Он значит для тебя больше, чем бы ты хотела.

– Изменить это не в моих силах, – прошептала принцесса.

Мужчина развернул её корпус и взял в свои ладони вмиг похолодевшие августейшие руки. Глядя Дочери Англии в глаза, испанский изгнанник твёрдо произнёс:

– Милая, давай сейчас откровенно об этом поговорим. Другого случая может просто не представиться. Когда ещё мы побудем с тобой наедине?

– О чём? – раздался едва слышный вопрос.

– Что ты чувствуешь к Райту: страсть, привязанность, благодарность? Насколько это серьёзно? Это всё разные грани любви, – Джим, казалось, пытался проникнуть взглядом в самую глубь радужки принцессы. Ирена же снова ощущала, как её тело сковывает непонятный трепет, и судорожно искала слова, чтобы ответить испанцу. – Я знаю, что ты очень любишь Джея, но это другое.

– Да, другое. Я люблю и Джерома, и тебя. Но совсем не так, как его… У нас с вами словно одна душа на троих. А к Джону Райту меня влечёт иное.

– Он – рыцарь, спасший не только твои жизнь и честь, но и королевство, – кивнул Токкинс. – Ты не могла не полюбить его и как Ирена, и как Дочь Англии. Но ведь любить можно по-разному. Что объединяет тебя с Райтом? – чёрные глаза Джима буквально сверлили бирюзовую радужку девушки, а пальцы его сильнее сжали её ладони. Он с натиском продолжал допрос: – Тебя тянет к нему, как к мужчине? Закипает в жилах кровь при мысли о нём? Тело вздрагивает от одного его голоса?

Принцесса отрицательно покачала головой, не в силах произнести ни звука. Токкинс резко поднялся, выпустив её ладошки, и отвернулся:

– Понятно…

– Не говори таких слов, – едва переведя дыхание, ответила Ирена. – И, пожалуйста, не сжимай мои руки так сильно. Не разжигай этого трепета во мне снова…

Мужчина в недоумении повернулся к девушке и, глядя, как учащённо вздымается её грудь, всё понял.

– О Боже… Прости, я не подумал, что могу стеснять тебя своими прикосновениями.

– Раз уж мы говорим начистоту, – промолвила наследница, всё ещё пытаясь удержать ритм сердца, – то я должна признаться: тогда, в августе, едва ты схватил мои руки, я потеряла контроль над собой. Это было первое в моей жизни мужское прикосновение. Уверенное, жёсткое, не терпящее возражений. Страх сковал меня, я не могла на такое не откликнуться.

– И подчинилась, – на выдохе сказал Джим, приблизился к девушке, опустился перед ней на корточки, продолжая всматриваться в прекрасную радужку принцессы. – А я-то понять не мог, почему ты молчишь. Все вокруг орали и вырывались, а ты и не думала сопротивляться.

– У меня сил не было, – ответила Ирена. – Да и смысла я не видела: вас больше, вы вооружены.

– Прости, мне в голову тогда не пришло, что я могу так влиять на девицу. Я ведь не знал, что ты… – взгляд Токкинса непроизвольно скользнул вниз по лицу Ирены, на миг замерев на её неприкрытых губах, а потом и вовсе упёрся в пол. В памяти всплыл тот нежный поцелуй в королевском парке, которым одарила его наследная принцесса Туманного Альбиона, выпустив из Тауэра. Мужчина предпочёл не договаривать слов. – Да и кто ты вообще, тоже не знал.

– Когда я оказалась в твоих руках, то поняла, что больше не принадлежу себе. Но вопреки ситуации меня влекло к тебе, и этого я жутко боялась, – продолжила исповедь Ирена. – Нас разлучили, страх ушёл. Перед Кеннеди я не трепетала ни секунды. Впрочем, он-то меня не касался, может, суть в этом? А потом тебя не было рядом, но… незавершённость осталась, я недопережила того, что почувствовала, и мне хотелось понять, что со мной. Понять и сравнить, ведь в сердце уже закралась любовь к Джону… А с ним мы проводили много времени, гуляли, танцевали, даже ехали вместе на одном коне, но такого ощущения во мне никогда не рождалось.

Токкинс поднял взгляд и покачал головой.

– Потому я и приехала потом в ваш коттедж весной, чтобы уже раз и навсегда поставить точку. Чтобы больше не бояться.

Джим аккуратно взял ладони девушки в свои руки и спросил, не сводя с неё внимательных чёрных глаз:

– Ирена… если бы стражи не успели тогда, летом… или потом, весной… Если бы ты не влюбилась в Джона, а Джером не встал между нами, охраняя тебя на берегу, ты… ты смогла бы полюбить меня больше… вернее, иначе, чем сейчас?

Диалог глаз затянулся. Девушка не торопилась отвечать. Сердце уже почти успокоилось, тёплые ладошки Джима не пугали больше, скорее напротив – придавали уверенности в их непонятной близости. Наконец она произнесла:

– Возможно ли что-то большее, чем уже есть? Столько воды утекло – кто же даст ответ? Мы имеем только то, что чувствуем друг к другу сегодня.

– Ты права… – согласился испанец, качнув головой. – Когда мы встретились, я тоже не знал, что потом полюблю твою кузину. И в этом мне помогла ты. Если бы я не встретил тебя, то не задумался бы о том, что в мире есть что-то иное, кроме похоти. Если бы Кеннеди не связался с леди Линкольн, я никогда бы не встретился с ней лицом к лицу. Она поражала красотой, да. Но я увидел в ней женщину – бесконечно одинокую и несчастную, которая идёт к своей бессмысленной цели, возведённой в ранг настоящей мечты… И влюбился, как мальчишка. Встретил свою «даму в башне», прекрасно зная, что она никогда не разделит моих чувств, – усмехнулся сам себе Джим. – Мне хотелось петь. Если бы я умел слагать стихи, как наш друг Джером, то посвящал бы все сонаты ей одной…

Испанец сел по-турецки на пол, но рук Ирены не отпустил.

– У нас с тобой всё было иначе… – прошептала девушка. – Странно и необъяснимо. А для меня ещё и ново.

– Что между нами происходило там, на площади у ювелирки, и во время пути в замок, я до сих пор не понимаю, – прижав ладони Ирены к своей груди, признался Джим. – Жутко не хотелось выпускать тебя из рук… Тогда мне ещё не было известно, кто ты, а допустить мысль о такой преграде между нами я, конечно, не мог. Молил Бога, чтобы атаман отдал мне тебя… Но пришли стражи. Потом мой пыл немного утих, когда появилась леди Линкольн. Но ты преследовала меня везде. Не буду скрывать, ты была желанна с первой встречи. По-земному желанна, маня своим неповторимым очарованием, – испанец покачал головой: таких признаний он не делал ни одной женщине в своей жизни. – Я долго не мог понять, что нашёл в тебе, Ирена, что почувствовал тогда, при первом прикосновении… Понимал лишь, это не та любовь, о которой поют менестрели[9]9
  Менестрель – то же, что трубадур, певец.


[Закрыть]. Но тянуло к тебе безбожно. И ты права, мы не договорили, не успели разгадать друг друга летом и должны были встретиться ещё раз, наедине.

Лицо Ирены во время этой речи залилось краской – слушать мужчину было сложно, а не слушать нельзя.

– Мы наблюдали за тобой долго… Сначала я решил, что ты девушка Вайта, но вскоре понял, что это не так. Я не знал, есть ли кто-то в твоём сердце, не мог этого понять. Потом мой атаман изъявил желание выкрасть тебя… Словно для того, чтобы было кому прислуживать принцессе, но я же понимал, какие у него планы на самом деле…

Ирена опустила взгляд.

– Он жаждал хоть как-то насолить стражам, и отнять у них тебя было самым простым и в то же время болезненным, что он мог придумать. А я не привык перебегать дорогу другим мужчинам. И отступил, признавая его право на трофей. Но снова явились стражи. Потом весной, когда твоя кузина пришла ко мне с тем же предложением, я иначе посмотрел на тебя. Уже зная, кто ты, но ещё помня свои ощущения, я хотел испытать их вновь – не скрою. Соглашаясь на эту авантюру, где-то глубоко в душе я лелеял надежду, что у нас будет возможность объясниться. Кеннеди уже не стоял между нами, но вдруг появился Джером… Я думал тогда, что он любит тебя как женщину. И снова был готов отступить, если бы он решился уехать с нами.

– Но я пришла к тебе раньше…. – взмахнула ресницами Ирена, и взгляды их встретились.

– Зачем? Только лишь, чтобы понять себя? Или были иные причины?

– У меня в душе тогда всё смешалось: чувства к Джону Райту, этот трепет при воспоминаниях о тебе, нежелание надевать корону, непонятная мне ненависть Анжелины и страх перед необходимостью выходить замуж по велению парламента… Я какое-то время даже желала, чтобы моя жизнь резко изменилась… Пусть даже таким варварским способом…

– Когда ты приехала, в моей голове многое перевернулось, – на миг прикрыл веки Джим, вспоминая то странное чувство, что родилось в его душе под навесом конюшни. – Но я ещё не до конца понимал тебя. Видел лишь, что ты готова была уехать со мной. И более того – я уверен – готова была стать моей…

Девушка вновь опустила ресницы, погружаясь в воспоминания.

– Я же чувствовал это… – прошептал Токкинс. – Готов поклясться – чувствовал. Ты была на грани, играла с огнём… Если бы мы уплыли вдвоём, не знаю, смог бы я устоять перед соблазном… Да и ты вряд ли бы смогла.

– Я знала, чем рискую, Джимми, но понимала, – подняла глаза Ирена, – что благородный Красный Джон никогда не согласится изменить мою судьбу. Он не пошёл бы на то, что готов был сделать ты, даже если бы я стала его умолять об этом. Скорее он силком притащил бы свою принцессу во дворец, чтобы отдать её королю. А ты смог бы преступить и эту черту…

– Да, я увёз бы тебя… – прошептал Джим, утопая в глазах своей странной подруги. – Вот, ей-Богу, увёз бы, потому что видел, как тягостен тебе сан. В Англии женщины могут править… Я не понимал этого никогда. У нас в Испании такое невозможно. И я был готов дать тебе твою долгожданную свободу и себя в придачу, – мужчина мягко улыбнулся. – И жили бы мы с тобой где-нибудь в Новом Свете. Тихо и мирно. Как муж и жена. Я рассказал бы тебе правду о себе. Открыл бы, почему не могу отвезти тебя в Испанию…