Текст книги "Новый сюрприз"

День четырнадцатый, 28 августа

Утро было солнечным.

Диана вышивала с улыбкой. Робин не мог налюбоваться на неё. Его дежурство закончилось, и влюблённый мужчина сразу отпросился у Джона в Лондон. Воскресная прогулка и разговоры ни о чём помогли – девушка раскрылась навстречу своему любимому и перестала прятать от него глаза.

– Я уже почти закончила работу, Роберт, – произнесла мисс Шеллер, аккуратно протыкая батист иголкой. – Если бы знала, что ты придёшь сегодня с утра, то постаралась бы накануне сделать её.

– Не спеши, мне нравится смотреть, как ты вышиваешь, – отозвался страж.

Он сидел верхом на стуле, сложив на его спинку руки, на которых покоилась светлая голова, и с широкой улыбкой на губах наблюдал за проворными ручками невесты.

– Я хочу сделать тебе приятное, Роберт… В благодарность за ту прогулку, что была в воскресенье. Мне давно не было так хорошо. С детства.

– Ди, я просто счастлив, что ты это говоришь! Если тебе понравилось, то мы будем так гулять каждый свободный день!

Девушка подняла на мужчину добрый взгляд, и Робину показалось, что его сердце растаяло. По телу пробежала приятная тёплая волна – так возлюбленная ещё никогда на него не смотрела.

– И такие прогулки будут всегда?

– Конечно! – поспешил уверить её рыцарь. – До тех пор, пока ты того желаешь. Ты – моё сокровище, и я готов исполнить любой твой каприз.

Диана обрезала нить и сняла свою работу с валика, деловито осматривая её:

– Я вовсе не капризна, Роберт. Наверное, более покладистого нрава тебе и не сыскать во всём Беркшире…

Едва девушка поднялась, страж вскочил на ноги, приученный не сидеть в присутствии стоящих дам. Диана преподнесла ему кружевной воротничок, который лично прикрепила на батистовую рубашку молодого мужчины, заставив его предварительно снять колет.

Критично осматривая свою работу, дочь Шеллера произнесла:

– Кажется, впору… Тебе очень идёт!

Робин рассмеялся. Ему хотелось заключить любимую в объятья и закружить над собой, но мужчина сдержал порыв, помня о том, что рассказал ему отец Дианы. Он только склонился перед девушкой в поклоне и нежно поцеловал её белые пальчики.

– Теперь я буду настоящим франтом! Никто из рыцарей Красного ордена не может похвастаться кружевным воротничком, исполненным заботливыми руками его невесты!

Диана съёжилась. Робин взял её руки в свои:

– Ведь я могу тебя назвать своей невестой? Любимая моя, единственная и неповторимая Ди!

– Если только… назвать… – тихо пробормотала девушка.

– Я помню, что тебе нужно время. Я дам его тебе. И буду рядом, чтобы ты могла привыкнуть ко мне. Обещаю, в этом году на зиму я никуда не уеду.

Пробило полдень.

Джон вошёл под тёмные своды собора. После придорожной пыли и жаркой спины Вихря полумрак и прохлада храма казались манной небесной. Собор был пуст, если не считать маленькой фигурки в траурном платье с накинутым на голову чёрным кружевным платком. Девушка поставила большую свечу за упокой и медленно отошла от распятья. Не глядя по сторонам, она направилась к скамейкам третьего ряда и опустилась на одну из них – посередине.

Стараясь ступать как можно тише, Райт медленно подошёл к ней. Девушка не шевелилась, глубоко погружённая в свои думы. Аккуратно садясь рядом, мужчина произнёс вполголоса:

– Леди Мелани… Это Вы?

Интриганка вздрогнула и повернула к нему своё личико.

Она была бледна как полотно, и Джон заметил в уголках её глаз блеск слёз. Что-то пронзительное в лице леди Кендбер так ошеломило Райта, что он слегка отпрянул и почувствовал, как по всему телу пробежала дрожь.

– Вы рано, – сдавленным голосом произнесла Мелани.

– Простите, но я торопился, – учтиво склонил голову рыцарь Красного ордена.

– Я ставила свечу за упокой Вашей матушки… Сделайте то же.

Джон молча встал и выполнил то, что и надлежало сделать в соборе. Блики от свечей играли на его камзоле, отражались в глазах, придавая им особенную глубину, ласкали мягким светом лицо и волосы. Немного постояв в задумчивости у статуи Богоматери, мужчина вернулся к Мелани.

Её бледность не прошла. Снова взглянув в лицо странной девицы, Джон опять ощутил дрожь, но теперь он даже не удивился этому. Весь облик блондинки был насквозь пропитан таинственностью и безысходностью. В какой-то момент Райту показалось, что он боится этой маленькой авантюристки… Вернее, тех тайн, которые она скрывает.

– Герцог, – не глядя на Джона, едва слышно проговорила Кендбер, – я должна сказать, что мой человек ещё не прибыл… Но я уже удостоверилась в том, что Вы и есть наследник имений герцогини Джинджеффер э Лот.

На несколько секунд в воздухе повисла пауза. Мелани по-прежнему не смотрела на стража, а он, силясь унять щемящую боль в сердце, не отрывал взгляда от её профиля…

Тонкий, чёткий профиль… Совсем детский, но в то же время такой взрослый. Острый носик говорил об упрямстве и самоуверенности, а припухшие, вздрагивающие губки – о беззащитности… «Господи! Да где я её видел?» – мысленно воскликнул Райт.

Мелани резко повернула голову и, поймав взгляд Джона, быстро проговорила:

– Просто я хотела ещё раз увидеть Вас и… Хотела, чтобы Вы сделали это… Ведь Вы же не были в церкви?

Мужчина опустил голову:

– Я как-то совсем забыл об этом, леди Мелани.

– Джонатан… – позвала его девушка, и в голосе её прозвучала нотка недосказанности.

Но настолько же легко улавливалась и нежность.

Красный Джон поднял голову и поразился тому, насколько близко оказалось рядом с ним лицо леди Мелани. Она снова смотрела ему в глаза своим пристальным и каким-то невероятно пронзительным взглядом. Её светлые ресницы дрогнули, на лбу промелькнула складка.

– Неужели Вы до сих пор ничего не понимаете?

Её голос снова показался Джону укоряющим… Но нежным и… до боли знакомым. Мелани откинулась назад и отвернулась, её тёмная накидка немного сползла с головы, обнажив светлые пушистые волосы, которые сегодня были распущены и лишь слегка прихвачены на затылке.

Райт нерешительно протянул к девушке руку, которая так и осталась в воздухе, и назвал её по имени. Она резко, до боли сомкнула ресницы и сжала зубы.

– Вы напряжены, что с Вами? Неужели Вы так были привязаны к моей матушке?.. – участливо спросил Красный Джон и всё-таки коснулся плеча девицы.

Мелани повернула к нему голову. Её шея и подбородок дрожали, она едва сдерживала рыдания. И в этот момент из глаз надменной красавицы потекли слёзы. Совершенно беззвучно.

Словно гром раздался в ясном августовском небе. У Красного Джона потемнело в глазах. «Точно так же плакала мама…» – пронеслось в голове Райта. Очаровательное и совершенно беспомощное личико леди Мелани Кендбер с каждой секундой заметно краснело. Когда на её щеках заиграл румянец, и она обеими руками обхватила себя за плечи, словно пытаясь унять дрожь, герцог почувствовал, что его тело стало совершенно мягким.

Не своим голосом он произнёс, поднеся ладони к лицу:

– Господи… Мелани, неужели ты… Быть не может!..

– Да! Я твоя родная сестра!!! – с надрывом выкрикнула девица и резко отвернулась от Джона.

Это признание не прошло даром. Она расплакалась. Тихо, почти беззвучно – так, как редко, но всё же плакала при жизни герцогиня Джинджеффер э Лот.

Райт взъерошил волосы. Он почувствовал, что кровь остановилась в жилах. Теперь мужчина видел, насколько эта маленькая девочка похожа на его мать. Только леди Анна Мария Элизабет Олдерс была всегда печальной, а кожа её лица – нежно-розовой. Джон начал узнавать знакомые черты в этом тонком профиле, в этих густых светлых ресницах, пушистых волосах, в этой привычке передёргивать плечиками, когда что-то происходит не по плану…

Обняв сестру за плечи, молодой герцог спросил:

– А почему же ты, глупышка, ничего мне сразу не сказала? Как я, по-твоему, должен был догадаться о твоём существовании?

– А ты разве ничего о нас не знал? – обернулась девушка.

– О «вас»? – изумлённо переспросил Райт и отнял руки. – Что это значит?

– У меня есть сестра!

– Как – ещё одна?! – воскликнул Джон и, схватившись руками за голову, пробормотал: – Так, подожди, подожди – не всё сразу, пожалуйста…

Повисла пауза, изредка прерываемая едва слышными всхлипываниями Мелани, которая уже почти взяла себя в руки.

– Сестра, о Господи… Мелани, почему ты мне ничего не сказала? Зачем нужно было столько времени морочить мне голову? Ты не могла разве приехать во дворец как леди Мелани Райт?

– Я же специально назвалась Кендбер! – выпалила блондинка. – Чтобы всех сразу не удивлять. Но ты должен был догадаться. К тому же я похожа на маму. Или этого недостаточно?

– При чём тут Кендбер? Это даже не наши земли!

– Теперь наши! Я там родилась!

– Я этого не знал, правда, сестрёнка… – во взгляде и голосе Джона появилась нежность.

– Почему ты ничего не знал? – Мелани судорожно сжала плечи ладонями. – Почему ты всё время ни о чём ничего не знаешь?!

– Я не понимаю, как это произошло… А ты… вернее, а вы обе знали о моём существовании?

– Честно говоря, долгое время – нет, – тихо ответила девица. – Но нас прятали много лет от этих Кеннеди! По твоей милости и по милости нашего папочки мы не могли спокойно жить при дворе. Да какое там – при дворе! Мы не могли даже просто с мамой видеться! Мама с тобой жила!

– Послушай, Мелани, – снова проведя не слушающимися пальцами по волосам, спросил Джон. – А сколько тебе лет?

– Шестнадцать почти, – сухо ответила девушка.

– Понятно… И родилась ты где-то в конце зимы…

– Да, в феврале.

– Мне одиннадцать было… Мама тогда уезжала почти на полгода… И вернулась в марте…

Мелани закусила губу и отвернулась.

– Милая, пойдём отсюда. Наш разговор получился слишком эмоциональным… Нельзя такие вещи в церкви обсуждать.

– А ты один приехал? – жалобно взглянув в глаза брата, спросила девушка.

– Один, как ты просила, – кивнул Райт и помог ей подняться.

Брат и сестра поспешно вышли из собора.

Наследница неслась галопом по берегу Темзы, преодолев Лондонский мост. Она уже собиралась свернуть вглубь города, чтобы направиться к Вайтхоллу, где её ждал отец, сообщивший, что до конца недели не вернётся в Виндзор, как узнала на набережной два до боли знакомых силуэта.

«Быть не может!» – пронеслось в голове принцессы.

Но глаза не обманывали: Джонатан Райт, придерживая под локоток авантюристку из Кендбера, удалялся в противоположную сторону по берегу реки.

Сердце неприятно защемило – волна ревности, едва успевшая откатиться, нахлынула с новой силой. Плотно сжав губы, Ирена пришпорила Бурана и поспешила к своей цели, стараясь не оглядываться на тревожившую её душу пару.

«В конце концов, я не имею права ограничивать его. Если эта леди ему желанна, то мне ничего не останется, как уйти в тень. Не ты ли молила об этом Бога ещё несколько месяцев назад, Ирена? – сама с собой рассуждала девушка, несясь во весь опор по мостовой. – Нет… Та молитва исходила из уст принцессы Элиссы, конечно же… А просто Ирена не может отказаться от своей любви… Потому и ревность не уходит!»

Буран нёсся, как стрела, прохладный ветер бил в лицо. Слёз не было, только решимость во что бы то ни стало забыть увиденное.

Джон придержал Мелани, пока та осторожно поднималась по ступенькам.

– Я пришла. Спасибо.

– Позволь мне хотя бы обнять тебя на прощанье, – проговорил Райт.

Но девушка отрицательно покачала головой:

– В этом нет необходимости.

– Ты моя сестра.

– Объятия – это всегда выражение любви. А мы не можем любить друг друга, потому что совсем незнакомы.

– Хорошо, – вздохнул рыцарь. – Тогда я буду стараться познакомиться с тобой и нашей второй сестрой как можно лучше. Расскажи мне о ней.

– Она ещё не в Лондоне, – после паузы ответила девушка. – Я не хочу попусту сотрясать воздух разговорами. Когда Вэй приедет, ты непременно её увидишь. Обещаю.

Райт взял руку девушки в свои ладони и заглянул в её глаза:

– Я очень тебя прошу, Мелани… Не оттягивай наше знакомство. Теперь, когда я остался один, весть о вас, моих родных сёстрах – самая благостная, которую только мог ниспослать мне Создатель.

Блондинка скривилась и отняла руки:

– Я не думаю, что ты повторишь эти слова, когда увидишь завещание родителей…

– О каком завещании может идти речь, если у меня теперь есть ты и есть ещё одна маленькая сестра?! – воскликнул герцог. – Я словно снова обрёл семью.

– Хватит!

Встретив холодный взгляд девушки, Райт добавил:

– Во всяком случае, надеюсь на то, что обрету её.

– Джонатан… У меня к тебе есть одна просьба: не говори своим друзьям ничего раньше времени. Ты можешь выполнить это?

Немного подумав, Красный Джон утвердительно кивнул.

Вернувшись в лагерь, Райт заперся с Винтером в комнате якобы для совета, на самом же деле он не мог не поделиться с лучшим другом радостью.

– Робби, я смело могу сказать, что от леди Мелани нам ничего дурного ожидать не нужно.

Сидевший на краю кровати Винтер недоверчиво покосился на друга:

– Ты так сияешь, словно нашёл священный Грааль.

– Никакой Грааль не сравнится с тем, что я сегодня обрёл! – прошептал Райт и схватил друга за плечи, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от радости.

Робин ещё более недоверчиво посмотрел в горящие огнём глаза командира – таким Красного Джона он не видел давно… Пожалуй, с тех пор, как мужчина привёз на полянку странную девушку с жемчугом в волосах. В душу закрались нехорошие подозрения: «Уж не соблазнила ли эта милашка Кендбер нашего герцога?»

– Что с тобой, Джонни?

– Она моя сестра! – восторженно зашептал Райт, пригнувшись. – Родная законная сестра, дочь лорда Джинджеффера и герцогини Джинджеффер э Лот.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно!

– Как она тебе это доказала? Что-то из фамильных ценностей предъявила?

– Робби! – воскликнул Райт и, снова снизив тон, начал расхаживать по комнате. – Мне достаточно было взглянуть на неё, чтобы увидеть знакомые черты, она – копия мамы!

– Так, хорошо, предположим, всё это правда. Но зачем ей нужно было дразнить Ирену? Зачем ей было нужно мучить тебя молчанием?

– Она ещё ребёнок, обижена на то, что её старший брат не проводил с ней свободное время. Я же не знал об их существовании, понимаешь!

– «Их»? – уточнил Робин.

– Да, есть ещё одна сестра, младше Мелани.

– Ну и папенька у тебя… – помотал головой блондин. – Настрогал детей и раскидал по землям? Хочешь сказать, он прятал девочек из предосторожности?

– А как иначе? – остановился как вкопанный Красный Джон. – Я помню угрозу Кеннеди, что они успокоятся лишь тогда, когда все сыновья Райтов будут убиты, а дочери достанутся им в жёны.

– Хм… – Робин опустил взгляд, вспомнив Стефани Кеннеди. – А своих дочерей отдавать в жёны вам они, конечно, не хотели.

– Конечно, не хотели, – герцог присел на кровать, закинув на покрывало одну ногу и обхватив её в колене руками. – Это бы означало победу нашего клана. Вспомни объединение Алой и Белой розы.

– Да, династии словно примирились, а по сути Ланкастеры поглотили Йорков…

– Кеннеди решили взять реванш. В той войне мой предок был на стороне Ланкастеров.

– А предки Чёрного Джона, стало быть, оказались йорксистами? – догадался Робин.

– Вполне возможно, – кивнул Райт. – Во всяком случае, сто лет назад они активно выражали недовольство Тюдорами.

– Тогда всё понятно.

– Остаётся лишь одна загвоздочка…

Винтер вопросительно посмотрел на друга.

– Оствейские. Там три сына, и поручиться я бы мог только за Энтони. Остальные никогда не вызывали во мне доверия.

– Но ведь все Кеннеди, как я помню, дали зарок не являться ко двору?

– Дали, – кивнул Райт. – Но кто им помешает нарушить его при большом желании?

– Значит, тебе снова придётся быть начеку, брат, – подходя к двери, ответил Робин. – Я могу впустить остальных?

– Да, только не говори им ничего пока. Пусть тайна останется тайной – так желала Мелани.

– Хорошо, хоть и не понимаю, что дурного может произойти, если ребята разделят твою радость…

Едва стемнело, смотрящий Ник Хасли получил из Виндзора сигнал, что Ирена желает видеть Джерома. Сообщив юноше эту новость, Ник с чистой совестью вернулся наверх и просигналил девушке, что её названный брат выезжает.

Остин Вендер сел на коня без промедления и отправился во дворец, предупредив друзей из своего звена, что он не вернётся – юноша посчитал, что ему будет проще остаться в Виндзоре или поехать в свой домик, чем будить ребят посреди ночи.

Валлиец быстрой рысью преодолел расстояние от Эшерского леса до Виндзорского замка.

Ирена не ложилась. Она ждала Джерома, не отходя от окна, а стоявшая рядом с ней кружка с шоколадом уже давно остыла. Едва тёмная фигура всадника показалась на дорожках парка, принцесса выскочила на балкон.

Джером понял, что медлить нельзя ни секунды, и, понадеявшись на вездесущего Брюса Вильямса, бросил коня посреди двора. Шустро вскарабкавшись по окнам, спустя мгновение рыцарь оказался рядом с Иреной.

– Что произошло, родная?

– Идём, – увлекая юношу вглубь покоев, тихо ответила принцесса.

Едва дверь кабинета затворилась за ними, Ирена тяжело опустилась на свой стул. Джером не решился оставаться через стол от неё, чувствуя, что названной сестре нужна сейчас его поддержка, и, обойдя преграду, присел рядом на столешницу.

Девушка помотала головой и запустила пальцы в распущенные волосы. На ней было простое домашнее платье без корсета, но Джером понял, что она и не думала готовиться ко сну.

– Прости, что сорвала тебя, но я не могу оставаться сегодня одна, – отняв руки от головы, прошептала наследница.

Остин Вендер схватил её ладошки и посмотрел в глаза. Этого оказалось достаточно, чтобы всё понять.

– Ты их видела вместе?

Ирена только кивнула.

– Она вчера назначила Джону свидание на сегодняшний полдень в соборе Святого Павла. Он поехал один. Что там происходило, не знаю. Но вернулся Райт в хорошем расположении духа. Никому не сказал ничего, только с Робином они пошептались немного.

– Я видела их вовсе не у собора… – простонала Ирена. – Он её, похоже, куда-то вёл. Джей, брат мой бесценный, научи, что мне делать? Как с этим бороться? Я снова вспомнила твои слова, которые ты произнёс в июле: я не знаю ревности, и потому мне кажется простым видеть Райта рядом с другими женщинами… Ты был прав, теперь всё изменилось. Я не знаю, смогу ли и дальше быть спокойной, как прежде.

Остин Вендер бессильно покачал головой – чем помочь подруге, как отвлечь её мысли от Джона и Мелани, он не знал.

– Родная, я тебе обещаю: завтра выясню, что произошло в соборе, что сказала ему эта Кендбер. Я обещаю не таить от тебя ничего. Но и ты пообещай мне кое-что, моя принцесса!

– Что? – едва слышно произнесла Ирена, чувствуя, как непрошеные слёзы наворачиваются на глаза.

Рыцарь наклонился, взял её лицо в ладони и проникновенно прошептал:

– Что Ваше Наследное Высочество не будет лить слёзы. Это вредно и не сможет ничего изменить, только душу вымотает. И будешь ты утром вся помятая-помятая!

Ирена, как маленькая девочка, утёрла ладошками глаза и тяжело вздохнула.

– Не уходи, Джером… Я сойду с ума, если останусь одна.

– Я буду с тобой, не уйду, моя родная, и мы будем говорить бесконечно – говорить только о приятностях! – схватив названную сестру за руки, рыцарь поднялся и потянул её за собой. – Пойдём разведём камин пожарче в приёмной! Я тебе кое-что покажу!..

Уже через четверть часа Ирена наблюдала за игрой теней на стене, отбрасываемых умелыми руками названного брата. В свете пламени появлялись то зайцы, то медведи, то страшные рожицы, то бабочки, то волки…

Девушка заливалась смехом, почти позабыв о том, что недавно тревожило её душу, и совершенно не заботясь об озадаченных такими звуками гвардейцах, стоящих на часах у дверей в покои Её Наследного Высочества принцессы Уэльской…

День пятнадцатый, 29 августа

Едва забрезжил рассвет, Джером открыл глаза. Этой ночью его названная сестра ни в какую не хотела ложиться спать, поэтому ему пришлось выпросить у Эйды два пледа, под которыми они уютно устроились на софе напротив камина, потягивая вино и шоколад. Друзья увлекали себя разговорами о прошлом ровно до тех пор, пока светлая головка принцессы не упала на плечо Остина Вендера. Только тогда рыцарь позволил себе поставить на пол бокал и закрыть глаза.

Один из самых сложных вечеров, когда он был нужен Ирене, остался позади.

Юный страж по достоинству оценил прелесть окон, выходящих на восток: первые лучи солнца проникли в приёмную и наполнили её приятным теплом, несмотря на то что камин давно погас, а камеристки ещё не приходили.

Тело немного устало от неудобной позы, но Джером боялся пошевелиться, чтобы не разбудить девушку, прикорнувшую на его плече. «Видел бы меня сейчас Ландешот… Убил бы», – пронеслось в голове стража.

Пошарив за спиной, он нащупал диванную подушечку и аккуратно подложил её под голову Ирены.

Соблазн выйти на балкон был слишком велик, и от этого шага юношу не смогло удержать даже опасение быть замеченным охраной. Джером осторожно открыл дверцу, чтобы не издавать лишнего шума, и переступил через порог.

Тёплый ветер дунул в лицо, принеся запах розовых кустов, скошенной травы и свежего хлеба. На дворе стояла такая тишина, что было слышно, как хрипят лошади в стойлах конюшни. Остин Вендер сладко потянулся, расправив косточки. И в этот миг в парке запел соловей. На губах юноши появилась улыбка – давно он уже вот так не наслаждался жизнью.

 
В голове сами собой всплыли строчки:
Говорят, что я стал фаворитом,
Что судьба благосклонна ко мне.
Но душа нараспашку открыта
Лишь у тех, кто не жил при дворе.
Здесь интриги сплетаются в сети
И злословьем наполнился сад.
Но поёт соловей на рассвете
Потому лишь, что солнцу он рад!
Так души моей гордое пламя
Разжигает кострища у ног.
Если поднял Тюдоров я знамя,
То не страшен мне даже злой Рок!
Я за трон с красно-белою розой
Даже к чёрту в котёл бы залез:
Мне принцесса – не в сердце заноза,
А судьбы предначертанный крест.
 

Солнце заставляло жмуриться, по телу расплылась приятная нега. Рыцарь не отдавал себе отчёта во времени, которое он провёл на балконе наследницы, созерцая виндзорский парк.

Шорох внизу заставил стража опустить взгляд. «Смена караула, – догадался Джером. – Значит, уже шесть утра».

Разводящим был Джаспер Рид. Едва Остин Вендер подумал, что надо бы ретироваться незамеченным, третий сын Северского поднял глаза, и их взгляды встретились. Сперва на лице Рида отразилось недоумение. Джером догадался приложить палец к губам, призывая Джаспера молчать. Офицер отвёл взгляд, делая вид, что ничего не заметил.

«Видели ли меня караульные до развода? – задумался страж, входя назад в приёмную Ирены. – Впрочем, что ещё о нас с ней могут придумать более того, что уже придумано?»

Почти бесшумно в комнату вошла Эйда и глянула с опаской на спящую принцессу.

– Она отказалась идти к себе, – шёпотом произнёс Джером.

– Надеюсь, больше истерика не повторится?

– Я тоже…

– Завтракать будете, сэр?

– Можно немного, и я поеду.

Эйда кивнула и вышла прочь.

Через четверть часа Джером в кабинете уже уплетал вкуснейший тёплый хлеб с гусиным паштетом, обдумывая, как же ему поговорить с Райтом.

Едва переступив порог ДЛД, юный поэт отправился в комнату первого звена. Почти все рыцари проснулись – в лесном лагере не было заведено долго валяться в кроватях. Райт повернул голову. Он ждал возвращения Остина Вендера, как своего приговора.

– Как она?

– Плохо. Ломается, – признался Джером. – Надо поговорить.

Близнецы и Рой вмиг исчезли из помещения, оставив командира и валлийца одних.

– Что вчера произошло у тебя с леди Мелани?

– Она моя сестра, – сразу ответил герцог, чтобы не объяснять долго. – Только просила пока не говорить ничего остальным.

Джером нахмурился.

– Родная?

– Да.

– Скрывали от всех? Даже от тебя?

– Да, её и ещё одну. Их две.

– Зная ваши распри с Кеннеди, я этому даже не удивляюсь, – Остин Вендер похлопал друга по плечу и отошёл в сторону. – Советую как можно быстрее ей всё объяснить. Она очень переживает. Между принцессой Элиссой и русалочкой Иреной разгорелась настоящая война… И я не поручусь, что победит вторая.

Советник смотрел в окно через занавеску, заложив руки за спину. Дверь бесшумно отворилась, и каблучки маркизы отстучали такт по полу.

– Я рад, что Вы пришли, дитя моё…

Девушка опустилась на стул в молчаливом ожидании – крёстный редко просил её прийти к нему официально, через камердинера.

– Подозреваю, что игры начинают принимать новый оборот, – сказал герцог и обернулся к любимице. – Король изволит устроить Праздник урожая для знати. Решение более чем странное, если помнить, что недавно с размахом праздновался день рождения наследницы. Я подозреваю что-то неладное.

– Например, милорд? – повела бровями красавица.

Роквелл прошёл по кабинету и сел на своё рабочее место.

– Кажется, наш монарх решил собрать коалицию вокруг дочери. Значит, нам пора начинать свою игру, Анжелина.

– И какова в ней моя роль? – бесстрастно поинтересовалась первая леди.

– Сделать так, чтобы большинство лордов оказалось на нашей стороне, разумеется, – ответил советник, бесцельно глядя между портьер, прикрывающих входную дверь.

– Популярность принцессы растёт, – кивнула каштановыми локонами красавица. – Мне сложно тягаться с ней – у неё 40 рыцарей в фаворе.

– Но право пэра из них имеет лишь один человек, – Роквелл обратил взор блёклых серых глаз на крестницу. – Вы были официально представлены герцогу?

Сердце Анжелины ёкнуло. Но в голосе не проявилось ни капли дрожи:

– Нет.

– Надо исправить это упущение. Такая жемчужина, как герцог, Вашему эскорту не помешала бы.

Маркиза едва заметно повела плечом: «Интересно, они с Говардом сговорились или просто мыслят одинаково?»

– Каким же образом это исправить, крёстный?

– Я вижу только одно средство – прийти на бал и попросить наследницу вас познакомить.

– Вопреки своему трауру? – подняла брови красавица.

– Дитя моё, траур можно соблюдать и на светских приёмах, – отпарировал советник и опустил взгляд на бумагу, лежащую перед ним на столе. – Вы скоро станете совершеннолетней. И, кстати, самое время подумать о Вашей помолвке с Фицаланом. Её пора обнародовать.

– Мы решили не спешить с этим, – напомнила Анжелина.

Роквелл снова обратил на красавицу взгляд, внимательно изучая её лицо.

– Вы же понимаете, крёстный, я не могу внезапно стать невестой виконта по учтивости. Мы не равны с Филиппом сегодня.

– Разумеется, виконт станет графом и герцогом по праву. Причём в ближайшее время. Я всё продумал. И как только он получит титулы и окажется приближенным ко двору наследницы, мы незамедлительно объявим о Вашей помолвке. Вы же тем временем приближайте к себе Джинджеффера э Лота, влюбите его в себя. Он должен почувствовать, что Вас уводят у него из-под носа.

Вместо ответа Анжелина поднялась на ноги. Внутренний протест подмывал сказать крёстному, что она сама вольна решать, что делать, с кем кокетничать, а с кем нет, но девушка лишь склонила голову в знак почтения и процедила сквозь зубы: «Я могу удалиться?» Советник кивнул, и маркиза поспешно покинула его кабинет.

До совершеннолетия оставалось всего два с половиной месяца. Нужно было продержаться это время, а дальше уже никто, даже герцог Роквелл, не сможет заставить её делать то, чего она не хочет. А дядя… с дядей проще всего: стоит заломить руки и пустить слезу, он тут же и растает.

Джером бросил клич, кто из стражей сегодня планирует выезжать в сторону Виндзора. Отозвались Мейсон, спешивший увидеться с сестрой, и Рей, которому опять не сиделось в лесу. Юный поэт быстро начеркал несколько строк на клочке бумаги, свернул его и отдал Объяснялкину:

– Передай, пожалуйста, Ирен. Скажи, что я поскакал в особняк, проверить, как там Преподобный без меня поживает.

На самом деле Джером жутко боялся, что принцесса выведает у него все сведения о Мелани ещё до того, как их расскажет ей сам Райт. А такие вести не должны были обгонять виновника переполоха. Юноша прекрасно понимал, что скрыть правду от названной сестры он не сможет, поэтому лучшим способом не проболтаться было не видеться с ней лично.

Рей и Мейсон, ничего не подозревая, отправились в сторону Виндзора.

Остин Вендер гнал коня к своему дому. Он старался приучить себя к мысли, что крыша над головой – это не любимый ДЛД, а тот особнячок, что остался ему от родителей. Тот, в котором когда-то жил дед… Было сложно находиться там, но нужно было учиться этому снова. А сейчас, когда в доме практически всегда присутствовал Джим Токкинс, страж не боялся туда возвращаться.

Переступив порог, рыцарь сразу заметил беспорядок и усмехнулся: испанец оставался в своём репертуаре.

– Преподобный, ты где? – крикнул Остин Вендер, вешая алый плащ на крючок возле входа.

– Наверху, – был глухой ответ.

Джером поднялся по скрипучим ступенькам, догадавшись, что голос доносился из его спальни. Войдя, страж увидел, что испанец с бутылкой вина стоит у полочки и рассматривает акварельную картинку – портрет девочки в обрамлении светлых волос.

– Привет, – поздоровался Джером.

– И тебе не чихать, – ответил Токкинс, отхлёбывая из бутылки, после чего повернулся и спросил: – Откуда у тебя портрет маленькой Ирены?

Джером насупился и сел на кровать:

– Это не Ирена.

– Да? А кто? Похожа очень.

– Это моя сестра. Родная, младшая.

Джим снова обратил взор на рисунок, сравнивая черты английской принцессы и девочки из рода Вендеров. Крупные глаза, тёмные ресницы, маленькие губы и крохотный носик – всё это казалось до боли знакомым.

– Надо же какое сходство… – пробормотал Токкинс. – А она знает об этом?

– Нет, – мотнул головой Джером. Поднявшись, он подошёл к другу вплотную, взял из его рук бутылку, отхлебнул и вернул испанцу тару. – И я не хочу, чтобы она знала.

– Почему?

– Не хочу, чтобы Ирена думала, что я привязался к ней только из-за сходства с Лизи.

– Где она сейчас? – указывая на рисунок бутылкой, спросил Джим.

– Она умерла через полгода после того, как был написан этот портрет. Ей было 8 лет.

Токкинс скривил страдальческую мину, выпятив нижнюю губу по-габсбургски[7]7
  Представители династии Габсбургов имели характерную черту: слегка (или не очень слегка) выступающую нижнюю губу.


[Закрыть], и, искоса взглянув на рисунок, отхлебнул ещё глоток вина:

– Понял. Буду молчать.

Лина провела Мейсона самой короткой дорогой до фрейлинского корпуса.

– Если бы она была у себя, это было бы проще, а отдать записку Джерома в руки гвардии я не рискну, – оправдывался страж перед сестрой.

В ответ она только усмехнулась:

– Ладно-ладно, рыцарь, угомонись! Видишь, и тебе иногда бывает нужна помощь простых смертных!

Поднимаясь по ступенькам, сестра Объяснялкина мило улыбалась всем караульным, чем весьма раздосадовала стража.

– Ты чего это так многозначительно на них смотришь? – одёрнув Каролину за рукав, шепнул ей на ухо Мейсон.

– Не твоего ума дело! – поддразнивая брата, ответила девушка и в следующую же секунду указала ему рукой на резную скамью: – Оставайся тут! Во фрейлинские покои мужчинам нельзя!