Текст книги "Сны ветра"

Глава 2

Ранним утром Лерснер спешит в аэропорт, а в то же время ее друзья отправляются к западной границе исследовать пещеры. Больше всего девушка хотела бы присоединиться к ним. Она обожает спелеологию и все, что как-либо с ней связано. Когда ей было лет шестнадцать—семнадцать, она обнаружила со своими друзьями в Жигулевских горах пещеру с необычной наскальной живописью. В связи с этой находкой их группу даже показали по федеральному телевидению, но всего раз и большой сенсации это не вызвало. С тех пор, почти в шутку, но не без гордости именуя себя сталкером, она исследует заброшенные здания, пещеры, и не представляет своей жизни без этой страсти. Похоже, теперь ей придется отвыкать от увлечения, которое всегда заряжало ее энергией и дарило яркие эмоции.

С момента взлета в ее душе царит невероятное спокойствие. Она даже тихонько посмеивается над соседом, который боится летать. Над облаками сияет утреннее солнце, а в плеере играет ее любимая музыка. Полет проходит идеально, и самолет уже начинает снижаться для посадки.

Самое время отложить немного денег в карман на мелкие расходы. Венера открывает кошелек… и от шока ее обдает холодом. Во вчерашней суматохе она, как оказалось, упустила нечто очень важное. В связи с частыми поездками, у нее два кошелька: для рублей и для евро. Последний, она «благополучно» забыла дома вместе с банковскими картами, а в кошельке для рублей, который она по рассеянности не проверила, оказались только две мелкие купюры и горстка мелочи. Вчерашний стресс здорово выбил ее из колеи, что привело к таким глупым ошибкам. Вся эта ситуация была бы значительно легче, если бы Венера предупредила хоть кого-нибудь о своем приезде и попросила бы ее встретить. Несколько человек из ее окружения без раздумий пришли бы ей на помощь. А теперь что? Звонить друзьям или тете и умолять, чтобы ее забрали из аэропорта? Опять же, кто-нибудь из них согласиться, но помощи придется ждать несколько долгих часов. Или созвониться с родственницей и договориться, чтобы она заплатила за такси по приезду? Ну, нет! Такое обернется выслушиванием совершенно ненужных нотаций, а нервы девушки и без того на пределе. Внушить водителю такси, что он должен отвезти ее в другой город бесплатно? Нет! На такую подлость она не пойдет, даже если придется проторчать в аэропорте часов пять, ожидая, пока ее заберут. Комично даже: салон красоты поправит ее безрадостное финансовое положение всего за день или два, но сейчас между ними сотни километров, возможности преодолеть которые у Венеры нет.

Самолет приземляется в начале третьего по Москве. Пройдя таможню и получив багаж, Лерснер всерьез озадачилась, как поступить. Поддавшись унынию, она уже теряет веру в то, что кто-то согласиться придти, вернее, приехать ей на помощь.

– Венера! – внезапно как будто кто-то ее окликает, но она не реагирует. Мало ли, что причудится? – Лерснер! Вера!!! – слышится уже отчетливее. – Вот глухомань!

Девушка поворачивается и видит молодого человека, который, уловив ее внимание, машет ей рукой. Среднего роста, аккуратный шатен, одет по моде – это Роман Левицкий, тот самый Роман, с которым Венера еще вчера говорила по телефону.

– Какого черта ты здесь делаешь, ты же был в Туле? – вместо приветствия произносит Лерснер.

– Я тоже рад тебя видеть! – без малейшей обиды в голосе усмехается Рома.

– Прости, – улыбается она. – Но как?! Опять прочитал в газете?

– Да, в разделе «Что делать, если вашу подругу зовут Венера Лерснер». Увлекательный раздел. Я правильно понял, что тебя надо было встретить?

– Все правильно, но как?! Я понимаю, интуиция или во сне приснилось, но как ты узнал, где и когда?

– «Когда» – приснилось. А с «где» возникли проблемы: я колебался между Домодедово и Шереметьево – пришлось кидать монетку.

– Шутишь?

– Разумеется. Ну, пойдем?

– Конечно, пошли! Но, Ромка, как ты понял, что меня надо встречать?!

– У тебя такая плохая память, что ты не только орфографию забыла, но и не помнишь, как сама просила тебя встретить?

– Чего?

Вместо ответа Роман, покопавшись в телефоне, показывает подруге сообщение. Девушка замирает, глядя на экран.

– Я этого не отправляла! – наконец, говорит она. – Ром, я вообще не пользуюсь мессенджерами, у меня ни одного не установлено. У меня телефоны ломаются так часто, что я не загружаю их ни чем лишним. А это… Да ты посмотри! Здесь вместо «помоги» написано «па моги», а вместо «встреть» – «врстеть». Как ты вообще понял?

– Ну, да, так скажем, стиль меня удивил. Но моей сестре четырнадцать, и к подобным перлам я привык. Я подумал, что ты слегка приняла на грудь жидкости для снятия стресса. Нет?

– Нет! Я не пила, не писала тебе ничего и мессенджерами я не пользуюсь!

– Значит, я должен был тебя встретить, и меня направили к тебе. А что у тебя случилось, что тебе понадобилась помощь? Неужели те сектанты тебя и здесь нашли?

– Н-нет, тут другое… Мне, правда, нужна была помощь. Видишь ли, я забыла дома и деньги, и карты.

Роман от души рассмеялся, услышав такое. Разумеется, положение у Венеры незавидное, но его смех является, своего рода, разрядкой для него самого. С момента получения странного сообщения от подруги он только и представлял, как они будут уносить ноги от безумных сектантов. Рома никогда не искал приключений, поэтому, узнав истинную причину Венериных неприятностей, испытал огромное облегчение.

– Двадцать первый век! Люди расплачиваются часами, браслетами и телефонами. Ты вообще в курсе, что так можно? – произносит он с улыбкой.

– Я же тебе говорю, не выдерживает меня электроника! Фитнес-браслет сдох за месяц, телефонов хватает месяца на три.

– Не обижайся, я к слову это сказал. У меня тоже постоянно все ломается. Так что я, как никто, тебя понимаю.

– Ты меня повезешь в Тулу?

– А ты не хочешь?

– Ну, я…

– Вер, – перебивает ее Левицкий, – мне сейчас почти все равно куда ехать: с одной стороны, я не против вернуться в Тулу, но с другой, я хотел бы побывать дома и увидеться с родными. Так что все зависит от тебя.

– Тогда домой!

– Отлично! Пошли!

Венера молча кивает, улыбается и следует за своим другом. Роман подводит ее к новенькому темно-синему седану. Лерснер, как сторонница пешего туризма, с предубеждением относится к чемоданам, поэтому во всех поездках ее, как верный спутник, сопровождает большой туристический рюкзак. Положив его в багажник, девушка занимает место на переднем сидении. Машина быстро покидает территорию аэропорта и встраивается в монотонный поток автомобилей на транспортном кольце.

– Ром, что это за «Седьмая Атлантида»? – спрашивает она после долгого молчания. – Саня прислал мне ссылку на их сайт, но мне как-то не хочется по ней проходить.

– И не ходи. Там нет ничего интересного. А вот интересно то, что мы никак не можем понять, что это за организация, кто за ней стоит, и чем мы им помешали. По слухам, достоверность которых ты сама знаешь на каком уровне, они зачем-то на нас охотятся, и даже вроде бы кого-то довели до самоубийства.

– Серьезно?!

– Вера, я не знаю, я передал тебе то, что слышал сам. Кем бы они ни были, а встречаться с ними мне бы не хотелось.

Дорога – привычная и однообразная, не вызывающая никаких эмоций, кроме тоски. По обе стороны от асфальтного полотна лежит грязный весенний снег. Кое-где над равнинами кружат ястребы, высматривая мышей. Друзья брезгуют питаться в придорожных забегаловках и сетевых кафе, которые так и манят своей рекламой. Их придирчивость в еде приводит к чувству голода, которое ощутимо портит настроение обоим.

Родной город встречает их промозглым ветром и низкими серыми тучами, роняющими на землю редкие капли дождя.

– А как вообще тебя занесло в Тулу? – спрашивает девушка, глядя в окно.

– Бизнес, Верочка. Филиал мы открываем. Я теперь до июня там за главного, – обреченно вздохнув, отвечает молодой человек.

– Что-то ты не рад.

– Да, блин, не мое это! Кому вообще может быть интересно руководство ЧОПом?

– Ой, не заливай! Нет ничего такого ужасного в твоей работе, нытик.

– Бессердечная ты.

– Реальность жестока, а я реалистка.

Тем временем они добираются до места своего назначения – четырнадцатиэтажного дома, где живет тетка Венеры. Роман останавливает машину у подъезда.

– Я оплачу тебе бензин. На днях перекину на карту, хорошо? – говорит девушка, решив хоть как-то отблагодарить его за заботу.

– Вер, ты хочешь меня обидеть? Я ни копейки от тебя не приму.

– Но ты же целый день из-за меня потерял!

– Целый день я не потерял, а провел с подругой, которую давно не видел. Ясно?

– Ясно, – улыбается девушка. – Спасибо, друг.

– Пожалуйста! – произносит молодой человек и открывает багажник. – Обращайся! Будет скучно – приезжай ко мне.

– Посмотрим. Пока!

– Счастливо!

Простившись, Венера забирает свои вещи и скрывается за дверью подъезда. Долгий, безумный день подходит к концу. После безрезультатной попытки вызвать лифт, Лерснер поднимается на шестой этаж по лестнице и звонит в знакомую дверь теткиной квартиры.

– GutenTag, Mari’11
  Добрый день, Мари. (нем.)


[Закрыть].У вас опять лифт не работает? – задыхаясь, обращается она к эффектной брюнетке, открывшей дверь.

– Wie immer, – очень надменно отвечает дама, одновременно жестом приглашая племянницу войти. – Hast du Deutsch schon vergessen?22
  Как всегда. Ты уже забыла немецкий? (нем.)


[Закрыть]

Тетя Венеры очень непростой человек. Она жеманная, высокомерная, своенравная. При всем этом в свои сорок шесть женщина выглядит великолепно. Дело даже не в ежедневных посещениях салона красоты, которым она владеет вместе с Венерой, не в безупречной фигуре, поддерживаемой строжайшей диетой, а в ее самоощущении или, вернее даже, в выбранном ею образе. Марина Генриховна всегда считала себя уникальной. Иногда кажется, что она живет не в своем времени. Ей куда больше подошла бы Викторианская Англия, где она стала бы уважаемой и очень чопорной леди. Так она и воспринимает себя – как леди из старых романов. Конечно, таким самомнением она отталкивает от себя многих достойных людей, но это только повышает планку ее самооценки. В какой-то момент она стала требовать от всех родственников говорить с ней только по-немецки или, по крайней мере, не смешивать русские и немецкие фразы в «лингвистическую кашу», как она выражается. В результате родственники, оставшиеся в России, свели общение с ней к минимуму. Именно с подачи Марины Генриховны ее племянницу назвали редким именем Венера. Своих детей у Марины Генриховны нет, поэтому к Венере она всегда относилась как к родной дочери. Решив открыть собственный салон красоты, она, не задумываясь, сделала ее совладелицей.

– У меня рюкзак килограмм, как минимум, десять весит, какой уж тут Deutsch? – возмущается, девушка, но все-таки переходит на немецкий, и первым делом спрашивает: – Что там с салоном?

– Все в порядке. Но я рада тебя видеть, – все так же надменно, отвечает Марина Генриховна. – Что ты там такое страшное написала Елене, я ее вчера весь день валерьянкой отпаивала?

– Она меня зачем-то вызвала из-за какой-то рядовой проверки, – признается девушка.

– Странно. Мне она ничего не говорила, может, что-то серьезное с бумагами? Ко мне они обращаются только, когда потеряют ножницы или сожгут фен.

– Да, нехорошо получается, – отвечает Венера, так и не поняв, обижается ли тетя на то, что подчиненные не обращаются к ней с серьезными проблемами, или ей все равно.

– Нет-нет, дорогая, документация – это твоя обязанность, я не против быть завхозом, – вопреки своим собственным правилам, слово «завхоз» Марина Генриховна произносит по-русски. – Как ты добралась? – наконец интересуется она.

– Нормально.

– Голодная?

– Да.

– Очень?

– Да.

Марина Генриховна всерьез задумывается: нормальная еда в ее доме бывает редко, а диетических продуктов, как правило, хватает только на одну порцию, которой, определенно, не хватит, чтобы накормить голодную племянницу досыта.

– Есть, как всегда нечего? – догадывается Венера.

– Есть салат из капусты, двести грамм, но в нем, кроме капусты и лимонного сока, ничего нет. Может, лучше съездим в ресторан, а потом заедем в супермаркет?

– С удовольствием!

– Тогда переоденься, причешись, ибо так приличные люди в публичных местах появляться не должны!

С тяжелым вздохом, девушка идет переодеваться. Она не привезла с собой ничего из «правильной», по мнению тети, одежды, но таковая в избытке хранится здесь, в шкафу. Марина Генриховна сама подбирает ее племяннице, руководствуясь тенденциями моды, в которых вполне может считаться знатоком.

Не проходит и пяти минут, как Венера переодевается в строгую блузку в голубую полоску, вроде мужской рубашки, и серый строгий, но торжественный брючный костюм с коротким приталенным жакетом.

– Офисный планктон. Отвратительно! – резюмирует тетя по-русски с легким акцентом.

– Я знаю, – отвечает Венера по-немецки, – но на улице очень холодно, и в ресторане тоже может быть прохладно, а вся остальная одежда слишком легкая или мятая, или неудобная.

– Ладно, это все же лучше, чем старые джинсы.

– Чем тебе джинсы не нравятся? Я камуфляжные штаны собиралась надеть, но они были грязными после похода. Я тогда еще здорово порезалась и перемазала их кровью. Так что пришлось надеть джинсы.

– Вера, что ты такое говоришь?! Ты же девушка! Представляю, как бы работники салона удивились, увидев тебя в окровавленных камуфляжных штанах! В Германии ходи в чем хочешь, но здесь я не позволю тебе меня позорить своим видом. Давай, садись на стул, будем причесываться!

Девушка молча повинуется, а Марина Генриховна принимается укладывать ее волосы сзади в аккуратный и очень сложный пучок.

– Хорошо, что приехала, но ты же могла позвонить, и я бы все уладила, – рассуждает женщина, закрепляя очередную прядь Венериных волос шпилькой.

– Дело не только в салоне, – отвечает ее племянница, стараясь не шевелить головой, – меня Саша просил приехать…

– Это хорошо. Он мне нравится, но у него ужасная фамилия.

– Паршин? – удивляется девушка, не видя в такой фамилии ничего ужасного. – Чем лучше любая другая фамилия?

– Ты не права, «Паршин» – это же от слова «парша»!

«О, боже, началось! Новый бзик!», – думает Венера, но сдерживается от того, чтобы сказать это вслух.

– Если вы поженитесь, не бери его фамилию, или пусть лучше он возьмет твою, – продолжает тетя.

– Поженимся?! – возмущается девушка. – Не надо этого!

– Смотри, а то будешь жить так, как я. Будешь старой и никому не нужной! Готово!

– Мари, ты совсем не старая! – возражает Венера, вставая со стула. – Ты очень красивая женщина, и тобой все восхищаются, и не ври мне, что у тебя мало поклонников!

– Я знаю, – улыбается Марина Генриховна, – просто напрашиваюсь на комплимент.

– Прекрасно, но перестань сводить меня с Сашей! Мы в состоянии самостоятельно разобраться в наших отношениях. А сейчас я очень хочу есть. Пошли уже!

– Пошли!

Женщины накидывают красивые, дорогие пальто и покидают квартиру. Если бы кто-то обратил внимание на то, какой Венера вошла в подъезд, и какой она вышла в компании своей тетки, то, несомненно, поразился бы ее внешнему преображению. Всего-то ее прическа стала аккуратнее и старая, поношенная, но бесконечно удобная одежда сменилась более женственной и изысканной, а уже создавалось впечатление, что она стала другим человеком.

За руль любимой машины Марина Генриховна Венеру не пускает, несмотря на то, что племянница тактично ей на это намекает. Лерснер за сегодняшний день уже устала быть пассажиром, и ей хотелось немного порулить самой.

Их совместный вечер проходит без сюрпризов. Перекусив в ресторане, дамы отправляются в супермаркет за продуктами, которые обе считают здоровыми. Сложив покупки в багажник, они мчатся по вечернему апрельскому городу домой.

Перед сном Венера снова звонит Саше и договаривается на завтра о встрече. Еще совсем не поздно, но девушка очень утомлена и, оказавшись в комнате, которую Марина Генриховна выделила для нее, когда Венера была еще подростком, она сразу засыпает, как только ее голова касается подушки.

Глава 3

Стрелки часов едва успели проскользнуть в начало двенадцатого, как в крупном салоне красоты в центре города работа полностью парализовалась, в связи с внезапным появлением строгой и несколько деспотичной хозяйки, за тяжелый характер получившей ироничное прозвище «Гестапа». Каждый сотрудник, чуть ли не с порога, получает от Лерснер хотя бы одно замечание, касающееся порядка на рабочем месте, качества работы, внешнего вида или нерасторопности. Венера целенаправленно идет к кабинету управляющей, Елены Тарасовны, по пути высказывая свое мнение относительно качества уборки. Кажется, ей ничем нельзя угодить, и она цепляется к людям только для того, чтобы расстроить их. Словно их обиды и боль подзаряжают ее энергией. Нельзя также отрицать, что благодаря пусть даже чрезмерной строгости, ее салон по качеству обслуживания считается одним из лучших в городе.

– Так что у вас случилось? Я же все проверила перед отъездом, и все было в порядке. Что вы за это время успели натворить такого, что потребовалось мое вмешательство?! – строго спрашивает Лерснер, сидя в небольшом кабинете директора и просматривая документацию.

– Ничего у нас не случилось, – бледнея от страха, бормочет директор.

– Как это ничего, а проверки, к которым вы не готовы?! Ты же мне сама писала! Кстати, к чему такой официоз, я же просила тебя не называть меня на «вы» и по имени-отчеству? Что случилось, Лена?!

– Вера, я тебе ничего не писала и на «вы» тебя не называла, – оправдывается Елена Тарасовна.

– Как это? Давай покажу! – с этими словами девушка обходит стол, склонившись над ноутбуком, входит в свою почту и показывает Елене письмо. – «Венера Эвальдовна»… я же говорила, что ненавижу, когда меня так называют!

– Я видела его, но Вер, я не могла отправить тебе такое письмо, – недоумевает директор. – Подожди! А ты дату видела, я же дату в теме всегда ставлю?

– Да, шестое апреля, – уверенно отвечает Лерснер, даже не глядя в монитор.

– А год? Год-то прошлый!

Венера внимательнее присматривается к письму и, указав на дату пальцем, произносит:

– Ты что живешь в будущем или не знаешь, какой у нас год?

– Не здесь! – со страстью продолжает Елена, уверенная в своей правоте. – Это автоматически ставится! Я пишу дату сама в теме письма! Считай это пунктиком, но это удобно, и получатель всегда видит…

– Ты пытаешься меня убедить, что сообщение шло ровно год?! – не желая выслушивать лишнюю информацию, перебивает ее Венера. – Ты просто перепутала цифры!

– Помнишь, я тогда только пришла работать? Кстати, я тогда тебя, действительно, на «вы» называла. И проверка у нас в том апреле была. Помнишь? И письмо я писала, я же тебя тогда из Воронежа вызывала, ты же тогда в России была в какой-то экспедиции! Помнишь?! – радуясь чему-то, восклицает Елена.

– Ну, допустим, но почему я получила это письмо в этом году, и в тот же день, вернее, ночь?! Разве такое бывает? – удивляется девушка, стараясь сохранить строгость.

– Понятия не имею… – Елена задумывается. – Может быть, если все письма автоматически копируются в «Черновики», произошел какой-нибудь сбой, и одно из них отправилось само собой?

– Да разве такое бывает, чтобы еще и дата совпала?! – возмущается Венера, но тут же сдается, – Ну, другого объяснения, похоже, нет. – Оценив состояние своей сотрудницы, она добавляет, ничуть не смягчив интонации: – Ты чего вся трясешься?! На тебе ответственность, Лена, ты директор, директор не может быть таким нервным! Приводи себя в порядок, не вздумай показаться перед подчиненными в таком виде! Это меня сейчас должно колотить! Я из-за твоих сбоев бросила все дела и примчалась спасать салон!

Несмотря на горячий накал разговора с директором, в душе Венера остается спокойной и мысли ее уходят все дальше и дальше от проблем салона красоты. Это письмо не было случайностью, как уверяет Елена. По какой бы причине и кем бы оно ни отправилось, это свершилось ради совершенно определенной цели. Осознав, что те странные личности, что приходят к ней во снах на протяжении всей ее жизни, которых она видела в ту самую ночь, почему-то очень хотели, чтобы она как можно скорее покинула Германию, Лерснер прекращает расспросы и придирки. Она прекрасно знает, что понять ее смогут только те несколько человек, которые видят такие же сны. Девушка не задерживается в салоне. Она спешит теперь на встречу с самым лучшим другом.

Квартира Александра Паршина находится почти в часе езды от салона. Перезвонив ему, Венера узнает, что мужчина уже закончил работу и ждет ее дома. Проходит еще немного времени, и он уже встречает девушку в своей прихожей. Она, как всегда шутит по поводу любимой одежды Саши, а именно, черной футболки с изображением скелетов и зомби.

– Пациенты бы тебя видели! Они сошли бы с ума во второй раз! – смеется она.

Люди, встречающие Паршина в частной жизни, очень удивляются, когда узнают, что он психиатр, работает в местном психоневрологическом диспансере, и на этой работе он, несмотря на свои 29 лет, находится на очень хорошем счету. В своих же любимых цепях, коже, агрессивных футболках он больше походит на пациента ПНД, чем на врача.

Еще в школе Саша определился с выбором профессии. Подобно Венере он видит сны, в которых общается с таинственными и могущественными существами. Кроме того, он может похвастаться еще многими необычными талантами и способностями. Такие люди, как они с Лерснер, часто ищут себе подобных, и Паршин не стал исключением. В начале поисков ему сопутствовал успех – он нашел несколько ребят. Однако один из его новых друзей не выдержал частого контакта с потусторонними силами, и к шестнадцати годам сошел с ума. Скорее всего, именно это повлияло на Сашу. После той печальной истории он понял, что психика человека не всегда может справиться с такими вещами. Неизвестно, хотел ли он, выбирая психиатрию, вовремя заметить и предотвратить симптомы душевной болезни у себя или стремился защитить от нее друзей. Впрочем, возможно, ему всего лишь приснилось, что его призвание – лечить ментальные расстройства.

С Лерснер Паршин познакомился три года назад, и в этом тоже оказались замешаны мистические персонажи из их снов. А дело было так: Александр сидел за столиком в кафе, куда частенько заходил после работы, и без особого интереса наблюдал за красивой блондинкой. Красавица привлекла его внимание тем, что всего минуту назад очень эмоционально разговаривала с кем-то по телефону на другом языке. Почувствовав его взгляд, она обернулась и застыла в немом удивлении. Присмотревшись к ней получше, Саша тоже обомлел, ведь сегодня ночью он видел ее во сне. Вот только за время, проведенное на работе, пророческое послание вылетело у него из головы, поэтому он не узнал ее сразу. А снилось ему, будто он так же сидел в этом самом кафе, а неподалеку разместилась компания из трех человек: эта девушка и двое эффектных мужчин, из которых один – брюнет в длинном темном плаще, а другой – русоволосый, в плаще болотного цвета. Их Александр видел часто, а вот девушку впервые. Во сне она подошла к нему вместе с русоволосым спутником, который произнес слова, сейчас отчетливо всплывшие в его памяти:

«Скучал по ней? Учти, ты отвечаешь за нее головой».

И вот она в реальности оказалась за соседним столиком. Вероятно, блондинке в эту ночь снилось что-то подобное, так как она тут же подошла к нему. Разговор, который возник между ними, напоминал диалог двух разведчиков.

– Знакомое лицо. У нас, случайно, не один учитель был? – спросила она, и в этот момент Паршин уже не сомневался, что перед ним стоит такой же феномен, как и он сам.

– Скорее всего, – ответил он, – ему очень идет его черное пальто…

С тех пор они стали почти неразлучны.

Сейчас он снова встречает ее у себя дома, однако, в этот раз с тревожными чувствами.

– Так, сначала расскажи, что произошло, – говорит он, садясь напортив дивана, на который только что усадил Венеру.

– Ты читал мое сообщение? – первым делом спрашивает Лерснер.

– Об этом после, птенчик. Рассказывай все, что было с того момента, как проснулась в тот день, – при разговоре, по своей профессиональной привычке Александр старается держать свое лицо на уровне ее лица и не сводить взгляда с ее глаз.

Венера подробно рассказывает обо всем, что интересовало его. Выслушав рассказ, Саша, наконец, резюмирует:

– Понятно. Хорошо, что уехала оттуда. Ты в опасности, поживи здесь какое-то время. Если я тебя понял, у тебя произошло что-то вроде сильного выброса энергии, это, правда, похоже на взрыв. Со мной такого, вроде, не случалось, по крайней мере в этой жизни, но я достаточно ярко представляю твои ощущения. Думаю, такое вполне могло убить кого-нибудь. Раньше с тобой что-то подобное было?

– Нет, но я могу, например, батарейку немного подзарядить, держа в руках. Когда злюсь, у меня электроника ломается. Уже два телефона вышли из строя с начала года, да и новый уже барахлит. Компасы мне вообще давать нельзя – размагничиваются, – отвечает Венера будничным тоном, словно говорит о вполне обыденных вещах.

Доктор, выслушав ее рассказ, берет со стола скрепку и прикладывает к ее лбу. Когда он убирает руку, скрепка падает девушке на колени. Она машинально прослеживает глазами за ее падением, и, недоуменно взглянув на друга, спрашивает:

– Что это было?

– Я уже подумал, что ты и предметы можешь притягивать, – усмехается он. – Забавно было бы. Скажи лучше, что ты чувствовала после того, как это случилось? Подавленность? Тоску? Тревогу?

– Н-наверное, тоску и подавленность, даже жить не хотелось.

– Когда ты пришла в себя? – продолжает допрос доктор Паршин.

– В небе.

Он задумывается, глядя куда-то в сторону, и затем, произносит, откинувшись на спинку стула:

– Понятно. Значит, я был прав: у тебя произошел, грубо говоря, выброс энергии, когда ты испугалась, поэтому ты почувствовала себя нервно истощенной. Тебе требовалось время, чтобы восстановиться. Постарайся в ближайшее время не волноваться. Сейчас-то желание жить появилось?

– Саш, если я не хочу умирать, это еще не значит, что я хочу жить, – с легким, но заметным раздражением, произносит она.

Паршин опускает голову и медленно, прикусив губу, выдыхает.

«Плохо, плохо. Неужели и ты?.. Надо бы за тобой понаблюдать», – думает он, а Венере говорит:

– Ладно, постарайся не оставаться надолго одна. И не волнуйся! Все у тебя хорошо! Устрой себе внеплановый продолжительный отпуск, развлекайся. Если что, я буду рад тебе с этим помочь.

Саша на минуту выходит на кухню и возвращается с открытой бутылкой белого вина и тарелкой нарезанных фруктов. Поставив все это на низкий столик, он подвигает его ближе к дивану, затем садится рядом с девушкой и достает из-под диванной подушки плитку белого шоколада.

– Будем пить из горла? – намекает она на отсутствие бокалов.

– Момент! – Саша снова отправляется на кухню и приносит два узких фужера из тонкого стекла.

Друзья пьют вино с фруктами и шоколадом и болтают о всякой ерунде, как бывает почти всегда, когда они остаются вдвоем. После даже недолгой разлуки они чувствуют огромную потребность в общении друг с другом, поэтому каждая такая встреча для них является почти праздником. Фруктов еще много, а вот вино и шоколад заканчиваются быстро, но доктор это предусмотрел, и первую бутылку вина сменяет вторая, после чего он приводит Венеру в полный восторг, достав еще одну шоколадку из-за ее спины.

– Теперь можно продолжить серьезный разговор, – говорит он, наполняя бокалы свежим вином. – Я про твой сон. Что тебя удивляет?

– Что мы сначала напились, а теперь заводим серьезный разговор, – смеясь, отвечает она.

– Это нормально! Что тебя в твоем сне не устраивает? Нам и не такое снилось.

Венера задумывается, вспоминая свои ощущения и странный осадок в душе, возникший при пробуждении.

– Что он запретил мне лазить по развалинам, например, – говорит она первое, что вспоминает.

– Это разумно с его стороны, я бы тоже запретил. Еще!

– Ты мне просто завидуешь! Ты никогда не испытаешь того, что чувствую я, когда нахожу что-то интересное в каком-нибудь заброшенном бункере или пещере!

– Меня не тянет к такому экстриму. Тем более во всяких старых домах, которые ты так любишь, могут обитать неупокоенные души. Они способны взаимодействовать с восприимчивыми людьми, как ты. Привяжется кто-нибудь к тебе вот так, и будет сводить с ума, потом ты обратишься к немцу-психотерапевту, который не увидит духа, меня не окажется рядом, и он с чистой совестью поставит тебе диагноз и пропишет галоперидол.

– За психиатров, которые видят духов! – тут же выдает тост Венера.

– Рассказывай еще! – требует Паршин после того, как они выпили «за психиатров».

– Он мне рану вылечил, а она наяву исчезла, – произносит Венера, чувствуя, что пьянеет все больше и больше.

– А вот это круто! Что тебя тут не устраивает? Наоборот было бы хуже, – подмигивает он ей.

– Ну, еще он предлагал мне умереть ради него, а я отказалась, – равнодушно говорит девушка.

– А вот это ты правильно сделала! Он же тебя так проверял! Мне тоже подобное снилось, но с пояснением. Так вот, если бы ты согласилась, ты бы уже никогда не проснулась, он бы уничтожил тебя. Потому что если бы ты согласилась, он бы решил, что ты фанатик! Что ты готова на любую его прихоть, а зачем ему это? Там нужны только лучшие – Венеры, способные думать своей головой! – улыбаясь, поясняет Паршин. – Что еще расскажешь?

– А-а еще меня Святобор на шабаш пригласил, – хвастается она.

– Ну, съезди, может, познакомишься с колдуном или привезешь мне оттуда колдунью, – смеется Саша.

– Бабу Ягу, – кивнув, обещает ему девушка.

– Русалку.

– На уху.

– Ты ревнуешь меня к вымышленному персонажу? – Паршин смеется и делает глоток вина.

– Я никогда никого не ревную без причины!

– Конечно. Особенно, к русалкам.

– Ну, да, вообще-то, я иногда перегибаю. Поедешь со мной, а то одной мне страшновато?

– Постараюсь. А что значит «Святобор»? Он борется со святостью или за святость?

– Или на святках! – Венера с хохотом заваливается на диван.

– О-о-о! Да с тебя уже хватит, – он обнимает моментально затихшую подругу и прижимает ее к себе. – Что со мной сделает твоя Цербер Генриховна, когда увидит, что я тебя так напоил?

– Она же не узнает, – тихо отвечает блондинка, заглянув ему в глаза. – Чайку попьем, и я протрезвею.

– Ты ведь еще не торопишься домой, я надеюсь?

– Нет.

– Вот и хорошо! А когда уйдешь… – Паршин вдруг ощущает какое-то странное щемящее чувство, словно сердце, обвивая, сдавливает ледяная змея. – Главное, что бы ни случилось, не нервничай, и не оставайся надолго одна! Вера, у меня все-таки плохое предчувствие. Может, останешься у меня? Мне как-то боязно тебя отпускать.

– Все хорошо будет, ведь я уехала оттуда, – непринужденно улыбается она. – Саш тебе не о чем беспокоиться.