Текст книги "Хеппи-энд на две персоны"

– Вскрой коробку.

И все. Гудки.

А до гудков из трубки донеслись другие звуки, но невнятные. Голоса человеческие? Или телевизор включенный?

И что значит: «Вскрой коробку»? Он же сам недвусмысленно велел, чтобы ни за что и ни при каких обстоятельствах Сандра посылку не вскрывала.

Станет она ее вскрывать, как же. Не дура.

И вообще, что за фамильярности? «Тыкать» мне еще будет, хам трамвайный.

Сделав еще несколько безрезультатных попыток ему дозвониться, Сандра решила приберечь все ласковые слова до их личной встречи, а жестянку со снадобьем сунуть хозяину в рожу нетронутой, путь видит, что ее на мякине не проведешь. А то заявит потом, что первое слово дороже второго и тому подобную ерунду. Или того хуже – обвинит, что из коробки что-то пропало.

Сандра заспешила обратно к перрону. Хоть крытого закутка для ожидания там нет, а на скамьях сидеть – это попу приморозить, она не огорчалась, рассчитывая на скорое прибытие поезда. Так Кущин в путеводителе написал. Но и в этом он ее одурачил.

В течение следующих двадцати минут, несчастная и злая, она расхаживала вдоль перрона, чтобы совсем не окоченеть, и ожидала электричку в сторону Тулы. Потому что на этой клятой Кузьмичевке поезда в сторону Москвы останавливаются дважды в сутки. Билетерша посоветовала ей прокатиться в обратном направлении, до райцентра, откуда без большого труда Сандра сядет в поезд до Курского вокзала. Пришлось ее совету последовать. Путь к дому делался все длиннее.

– На, – верзила за рулем протянул через приспущенное стекло внедорожника зелененькую хрустящую бумажку. – Но лучше нас не динамить. Доступно изъясняюсь?

Чего же тут непонятного? Серьезные люди интересуются соседом, лучше их не сердить. А если их поручение с «шапочкой» исполнить, то таких приятных бумажек можно будет получить поболе.

В салоне «УАЗа Патриот» завибрировал смартфон. Или у этих ребят айфоны?

У этих ребят вообще кнопочные могут быть. Судя по нестатусной тачке, понтов они избегают.

Верзила сказал в трубку:

– Да. Не появлялась. Могу. Лады.

Повернув голову к сидящему сзади напарнику, оповестил:

– Босс отмашку дал. Едем на базу.

Махнул информатору пятерней, ставя точку в их разговоре, поднял стекло, повернул ключ в замке зажигания, включил фары и неторопливо, чтобы избежать юза на скользкой разъезженной дороге, тронул внедорожник с места.

Она мечтала о пиалке горячего чая. И только после чая она подумает о бутерброде. Даже о двух – один с вареной колбаской, а второй с мелкодырчатым «российским» сыром. Объяснение с подлым работодателем пойдет третьим пунктом. Теперь им с Йоханом никакой скандал не страшен – после подставы, которую позволил себе «людоед».

Сандра промерзла и чувствовала себя усталой и разбитой, хоть и сидела бо`льшую часть времени в электричке. Ее злило, что день проведен бездарно и нудно. Ее обижал Васин поступок.

Он не специально ее заслал, это ясно, он просто в спешке написал ошибочный адрес или не тот маршрут. Когда она так думала, ей становилось легче.

Выйдя на станции Старая Иринеевка, она заторопилась к Васиному дому, стараясь шустрее переставлять ноги, чтобы поскорее оказаться в тепле. Зимние сумерки загустели в синеву, в конусах света от уличных фонарей мошкой рябили реденькие снежинки.

У дома номер четыре по Коперника тоже имелся фонарь. И окна двух этажей светились, отбрасывая белые клинья на заснеженную площадку перед фасадом и утоптанную дорожку, ведущую к подъезду.

Сделав несколько шагов в его сторону, Сандра приостановилась, обратив внимание на следы от колес, распахавших снег справа от дорожки, и слева, и поперек. И много отпечатков рифленых подошв от зимних сапог и ботинок.

Она знала, что в ее отсутствие к Кущину иногда приезжают гости на автомобиле – соседи доложили. Однако сегодня на снегу можно было разобрать протекторы целых трех машин. Судя по колеям, среди них был и микроавтобус.

Ну и ничего особенного. Просто к Савчукам родственники заглянули. А к сестрам-пенсионеркам – приятельницы на чашечку кофе и пасьянс разложить. Ну и у «людоеда» кто-то побывал. На микроавтобусе подкатил, да.

Рассудив, что скоро все подробности узнает от хозяина, если тот соизволит экономке их доверить, заторопилась по дорожке дальше, а взбежав на крыльцо, чуть было не получила по носу подъездной дверью, которую со всей дури распахнул Петя Волобуев.

Петя держал в обеих руках по мешку с мусором.

– Блин, – сказал он, притормаживая, – напугала. Ты чего по ночам шляешься?

– Только начало шестого, – возмутилась Сандра, которая вообще-то никогда не вступала в перепалки с Петечкой, но ей не понравилось, что он сказал про нее, что она шляется, да еще по ночам.

– А твоего увезли. Пока ты где-то шлялась. Прикинь?

Волобуев перехватил мусорные пакеты в одну руку, собираясь устроить перекур, раз уж собеседница нарисовалась. Потом посмотрел на тощенький пакетик в ее руке и предложил:

– Я все равно на помойку. Давай твой прихвачу.

Сандра машинально отвела руку с пакетом за спину и спросила, запинаясь:

– Кого это – моего? Куда увезли?

– Так ботаника твоего. На неотложке. Приступ сердечный случился, вот и вызвали ему друганы медицину. Ну, пошел я. Заболтала ты меня, я задубел весь. На лестнице потом перекурю. Прикинь, Череп никотин не выносит. Прям как дите малое. И ничего не поделаешь, приноравливаться приходится…

Сандра, не слушая, что он мелет, бросилась в дом, на ходу шаря в сумочке в поисках связки ключей. Ненужная жестянка, оттягивая своим весом пакет, нанизанный белесыми лямками на правое запястье, опять била ей по бокам и мягко чем-то внутри громыхала.

Скрючившись у двери, Сандра нервно перетряхивала содержимое ридикюля, собираясь уже вывалить все на пол, как ключи отыскались. Она вошла.

Первое, что она узнала – во всех комнатах горел свет. Даже в той, что считалась ее.

На вешалке в прихожей топорщился Васин овчинный тулуп, под вешалкой стояли его ботинки: пятки вместе, носки тоже вместе. Одной пары тапок не хватало.

Дальше осмотреться не успела, затренькал дверной звонок.

Она вздрогнула.

– Кто? – спросила, отчего-то боясь отворить.

– Сашенька, это Валентина Сергеевна. Я вам ключики хочу вернуть.

– Вот, держите, – проговорила соседка, не переступая порога. – Такие порядочные молодые люди… Вызвали для нашего Васи неотложку, на все замки квартиру заперли, ключи мне передали. Чтобы я вам, значит, вернула. Еще спрашивали, когда вы появитесь, хотели в машине подождать, а я говорю: «Кто ж ее, Сашеньку, знает… Дело молодое, может, и вовсе нынче не придет. Василий Петрович ведь никто ей, не муж, не жених». Правильно я им ответила? А чего это у вас свет везде жарит?

– Порядочные молодые люди выключить забыли, – сдержанно проговорила Сандра. – Спасибо, Валентина Сергеевна. Извините, войти не приглашаю. Сама только вошла. Хотя вам это известно.

Настроение упало ниже некуда.

Вася никогда не жаловался на сердце.

И что с того? Не хотел, вот и не жаловался. Не обязан посвящать прислугу в подробности своей медкарты.

Или потому что сам не знал о своей проблеме, пока не стряслось.

Если бы ей было известно, кто к нему заезжал с визитом, можно было бы их расспросить.

Ничего страшного, Сандра все выяснит сама, обзвонив справочные «Скорой помощи» – и московскую, и подмосковную.

А пока нужно попить чайку. Успокоиться. Может, ничего угрожающего с ним не произошло.

Отдохнуть, потом немного прибрать после гостей.

А после всего этого звонить по справочным. В другом порядке не получится. Хотя уборку можно и отложить.

Направляясь в сторону кухни, Сандра замерла у распахнутой двери кабинета. Такой разгром она не ожидала увидеть. Пьяные, что ли, были его гости?

По полу были разбросаны холщовые мешочки и крафтовые пакетики с засушенными травами. На некоторых явственно были видны отпечатки рифленых подошв. Поодаль валялись на боку две большие картонные коробки – пустые, те самые, что из-под пакетиков и мешочков. Содержимое несгораемого шкафа было тоже выпотрошено, однако толстостенным склянкам со снадобьями падение с небольшой высоты вреда не принесло, они просто рассыпались в беспорядке возле стеллажа.

Да что же это такое?!

Осторожно ступая между поруганным Васиным богатством, она приблизилась к письменному столу, обошла его и с беспокойством увидела, что крышка с системного блока, извлеченного из ниши, снята, а внутри компа, судя по пустотам, явно не хватало каких-то узлов. Похоже, демонтаж проводился в спешке – отвертка лежала тут же, у колесика компьютерного кресла. Педантичный Кущин никогда не позволил бы себе оставить инструмент разбросанным, после того как извлек из системника… Что он из него извлек, кстати? Даже ламеру понятно: жесткий диск и материнскую плату.

А зачем? Друзья взаймы попросили? Странные у него друзья.

Останки того и другого Сандра нашла в автоклаве. Компьютерное «железо» было сунуто в самую большую из имеющихся медную ступку. Было похоже, что над процессором провели вивисекцию мощным секатором, в настоящее время кособоко лежащим на верстаке, а по корпусу жесткого диска шарахнули тяжелым пестиком, которым хозяин растирал в ступке ингредиенты для своих снадобий. Пестик валялся на полу рядом с автоклавом. Камера автоклава была закрыта на герметичные запоры, но почему ее не обыскали, Сандре было непонятно.

А вот то, что в кабинете у хозяина проведен был самый настоящий обыск, она уразумела.

Сандра присела на краешек стула. От внезапного страха сердце заколотилось в горле, и руки принялись трястись мелкой дрожью, но у нее хватит мужества осмотреть все комнаты и закутки, прежде чем сбежать из дома, успевшего стать для нее своим.

Надо убедиться, что обыск действительно был.

Нужно выяснить, что в результате исчезло.

В спальнях если и рылись, то аккуратно, без спешки. Она бы и не заметила, если бы сама не присвоила здесь каждой вещи свое место.

Или все-таки ей показалось?

В кладовке все оставалось на своих местах, но там и предметов было немного – пылесос, кое-какие слесарные инструменты, запасы бытовой химии.

На кухонном столе, кроме тарелки с крошками омлета, вилки и кружки с кофейными потеками  – и это было странно, поскольку «людоед» грязную посуду неизменно переносил в мойку, не оставляя эту мизерную обязанность за домработницей, – стоял эмалированный ковшик, в котором Сандра обычно заваривала хозяину разнообразные чаи. Более чем на треть посудина была заполнена влажной гущей из смеси трав, каких именно, Сандре было не понять. А жидкости в емкости не было вовсе – видимо, была употреблена и выпита прямо через край. Судя по объему травяной гущи, напиток получился крепкий и забористый.

Опохмел для кого-то? Только не для него самого, поскольку не злоупотреблял. Да и гости его, похоже, ничем не угощались, если судить по отсутствию использованной посуды – как вилок с тарелками, так и рюмок с фужерами. Не с собой же унесли в пакетике? Нет, конечно. Вся посуда цела и на месте.

«Ну и чего ты переполошилась? Подумаешь – тарелку Вася не убрал, подумаешь – компьютер раскурочил. Наверняка беспорядку в его кабинете найдется какое-нибудь спокойное, бытовое объяснение, не связанное ни с чем ужасным. А ты сразу о плохом думаешь, Лилька. Не надо так».

Она не спеша перенесла в мойку посуду, вскипятила чайник, насыпала в ситечко крупнолистового кенийского, поместила его в пиалу. Залила кипятком.

Завтра она съездит навестить хозяина в больничку. Заодно уточнит у него, не нужно ли заявить в полицию на его знакомых. Первое, что приходит в голову, – это то, что, ожидая прибытия «Скорой», вороватые гости обшарили дом с целью вульгарной кражи. В таком случае пусть Кущин будет в курсе, какие у него друзья, и разберется с ними. А вот запланированную выволочку по поводу того, что он отправил ее неизвестно куда, придется отложить до лучших времен, а то еще сделается «людоеду» хуже из-за наезда. При болезни сердца людей волновать нельзя.

Кстати, что он ей сказал про посылку? Вскрыть? Ну что ж, сейчас, пожалуй, самое время. Пока чай остывает.

Она сходила за жестянкой в прихожую, вынув из мешка, который оставила висеть на ручке входной двери. Уселась поудобнее на стул, размотала скотч, крест-накрест поверх бутербродного пакета перетянувший коробку. Извлекла жестянку из пакета, обнаружила, что она также обмотана клейкой лентой. Улыбнувшись своей прозорливости, откинула скрипучую крышку.

Под крышкой нашлась свернутая вчетверо бумажка, неаккуратно вырванная из блокнота. Но не одна только она обнаружилась, а еще и стопка пятитысячных купюр, перетянутая синей аптекарской резинкой. Кроме пятитысячных, имелась и стопка тысячных, эта была пожирнее. Забавно. А что в бумажке?

Та оказалась запиской, знакомым почерком «людоеда» написанная. И было в ней всего три слова.

«Ты уволена. Уезжай».

Забавно.

Иными словами, Кущин знал и заранее планировал, что ни до какого Птибурдукова Сандра не довезет этот ларчик.

Тогда в чем смысл затеи? Зачем городить такие сложности, чтобы турнуть прислугу, тем более что подъемные он ей выплатил отнюдь не хилые?

Стоп. Кущин сначала пытался выпроводить ее в отгулы. Удалить, иными словами, из дома. И только после ее категоричного отказа куда-либо уезжать озадачил поручением. Друг у него, видите ли, внезапно занемог. В далекой деревне друган и занедужил так, что отчаялся получить помощь официальной медицины.

Может быть, Кущин ее старательно выпроваживал, чтобы она не узнала про его темные делишки? Похоже, что так. Но зачем денег так много? Видно же – много! Плата за молчание?

Сандра решила не пересчитывать купюры. Она не хотела даже прикасаться к ним. Боялась стать в чем-то замешанной? Брезговала грязными деньгами?

А отчего она вдруг так сразу сделала вывод, что деньги грязные?

Да потому, что до сих пор не знает, откуда их Кущин берет. А теперь в ее голове зародилось и крепло предположение, что работает ее «братик» на бандитов и за труды они щедро ему платят. Ведь специфика образования у ее хозяина весьма и весьма редкая. Практически уникальная.

Но дело было не только в этом.

Сандра не хотела себе признаваться, но пришлось. Не хватало еще себе самой врать. Вторым пластом сознания шла мысль, что если эти деньги она возьмет, то сценарий, придуманный не ею – и даже не им, – автоматически осуществится.

Кем – не им? И какой еще сценарий?

Такой. По которому с ее непутевым «старшим братом» произойдет непоправимое. И, как знать, возможно, не попал он в беду только потому, что попал в больницу. А если он уже в беде?

А ведь бандиты, или кто там они на самом деле, могут вернуться. Может быть такое, что Васин сердечный приступ попутал их планы? Если они не нашли, что искали, кто им помешает заявиться сюда, чтобы продолжить искать? Или чтобы побеседовать с Сандрой, ведь сказала же соседка, что «приятные молодые люди» про нее тоже спрашивали. Ключи побывали у них в руках, значит, у них есть возможность изготовить дубликаты.

И вот тут ей стало действительно страшно.

Они могут вернуться, чтобы пошарить в компьютере.

А потом примутся отыскивать жесткий диск в надежде, что хозяин не успел от него избавиться. А он не успел. И как-то уж очень глупо припрятал. Удар смешным пестиком по литому кожуху, в который накопитель инфы вмонтирован, оставил на металлической поверхности вмятину, но вряд ли повредил начинку.

Сандра залпом выпила холодный чай и кинулась в кабинет «людоеда».

Она знала, как поступить. Деньги, конечно, возьмет, не идиотка. В жестянку уложит куски компьютерного железа и увезет подальше. Чтобы не нашли и не попытались восстановить. А с Василием она разберется после, когда все уляжется. По-родственному разберется. На правах сестры, хоть и младшей.

Декабрьские сумерки – лучшее время для его промысла. Ничего незаконного, просто местным про это знать ни к чему.

Речка здесь неширокая, однако шустрая, не замерзающая местами. Порожистая опять же. Опытный человек наметанным глазом сразу определит, в какую сторону забросить магнит.

Этой приспособой раздобыть можно много чего интересного. Однажды Волпер чугунный утюг вытянул, старинный, не новодел. Перекупщики за него чуть не подрались. Топоры, костыли, обручи от бочек тоже попадались, но мечтал он, конечно, бердыш выловить или старинный клинок. Или, на худой конец, немецкую каску времен Первой мировой.

А почему нет? С утюгом повезло, повезет и с секирой. Бабла выручить за нее можно много, главное, не продешевить. Не музею местному предлагать, а какому-нибудь коллекционеру в его частное собрание. Коллекционер, он без штанов останется, семью без штанов оставит, но приглянувшуюся шнягу приобретет. Азарт – вещь нешуточная, кабальная, Волпер по себе знает.

С мягким всплеском магнит упал в темную волну – суетливую, пузыристую, особенно возле валунов, развалившихся поперек речного русла. У Волпера налобный фонарик, но он, и не включая фонарик, знает, что волна именно такая – суетливая и пузыристая. Освещение ему сейчас не нужно, хватает луны и уличных фонарей, хоть и в отдалении стоящих. Вот подтянет за трос ловушку, вытащит на бережок, тогда и осветит, что там на нее налипло.

Со стороны дороги послышался шум приближающегося авто, потом стук захлопнувшейся дверцы, хруст снега под ногами. Волпер замер, присел на корточки. Натянул балаклаву до подбородка, чтобы рожей не светить. Он избегал ненужных встреч, но был любопытен.

Кого это сюда несет? Отлить, что ли, решил, не дотерпел до сортира? Достопримечательностей, кроме кустиков, здесь нет.

Сейчас узнаем, увидим, послушаем, запомним. Авось пригодится.

Однако на такую удачу он даже и надеяться не мог!

Из-за прибрежных ракит показалась невысокая фигурка. Сумерки не помешали Волперу узнать в ней кралю, про которую расспрашивали серьезные мужики. Экономка, говорит. Даже еще и секретарь, говорит, ага.

Но Волперу без разницы. Сейчас его интересовало, что она здесь делает. Точнее, что собралась сделать.

Утопая по щиколотку в скрипучем снегу, девица добралась до кромки воды. Остановилась совсем рядом от Волпера, метрах в пяти, но его надежно прятал кустарник, облепленный снегом. Зашуршала белесым пакетом. Утром при ней тоже имелся похожий пакет – обычный, из супермаркета.

Пакет-то обычный, а поведение ее необычное, поскольку никогда ручной кладью не обвешивалась, за исключением эпизодов, когда из автомобильного багажника перетаскивала в дом закупленный по дороге провиант.

Девица извлекла из пакета какую-то вещь, блеснувшую в свете луны лакированным боком. Пакет сунула в карман, а вещь, размахнувшись, швырнула в речку.

Прищурившись, Волпер проводил предмет взглядом. Небольшой, но тяжелый, раз затонул моментально. Если не алюминий и не медь, вещица достанется Волперу. Никаких обид, барышня. Нужные вещи не выбрасывают. Их бережно хранят.

– Это Волпер, – получасом позже проговорил он в трубку, бодрясь. – У меня кое-что для вас есть на продажу. Сколько хочу? Штуку баксов хочу по курсу ЦБ. Вещица одна любопытная, вам понравится.

Он тупо посмотрел на умолкший смартфон. Руки тряслись, под ложечкой вибрировала противная слабость. Не следовало ему хорохориться и задорничать. С такими перцами лучше поскромнее себя держать, потому как на их уровень по-любому не вскарабкаешься, а схлопотать от них влегкую можешь.

Он вздохнул, гася трусливый мандраж, и, волевым усилием подстегнув себя к действию, набрал номер снова.

Ночевку в машине как вариант Сандра отмела сразу же. С включенным двигателем помрешь от угара, а не включая. закоченеешь от холода. В легком случае – простуда всего того, что только можно застудить, а в тяжелом – сладкая смерть по причине переохлаждения.

Вася велел в записке, чтобы она уехала. Жаль, что за отсутствием времени не добавил: куда подальше. Хороший совет. И наверняка компетентный. Однако она и без его указки понимала, что устраивать ночлег в жилище, куда протоптали дорожку воры, жутко и неумно.

Нужно ехать домой, в Москву. Кристинка, конечно, не обрадуется, но и возражать не станет, если квартирная хозяйка поспит пару-тройку ночей на собственной кухне, постелив на пол поролоновый матрасик, снятый с софы. Тем более Сандра снизит жиличке плату за эти дни.

Ей хотелось надеяться, что случившееся в кущинской квартире не более чем недоразумение, которое через несколько дней прояснится, и все станет на свои места. Если же это происшествие больше чем недоразумение, целая неприятность, то разрешится она легко путем обращения в ближайшее отделение полиции.

В противном случае придется с извинениями Кристинке от аренды отказать, и ничего тут не поделаешь. Варианты «противных случаев» Сандре перебирать в голове не хотелось.

Домашнего телефона в московской квартире Сандры не было, ибо незачем, а звонки квартирантке на мобильный результата не дали.

«Выключила звук и завалилась спать, набегавшись за прилавком», – догадалась квартирная хозяйка и не стала волноваться.

Звонить в дверь не будет, отворит своими ключами, а дальше – по обстановке. Если дрыхнет Кристя, разбудим ее аккуратно и в известность поставим, а не то с утра всполошится, обнаружив на кухне спящего кого-то и вызовет сгоряча наряд. Или, что хуже, ошпарит неподвижное Сандрино тело кипятком из чайника, решив, что с проблемой справится сама.

Если же квартирантка не улеглась, то все пройдет проще. Кстати, ее может и не быть дома, такой вариант исключать не следует. В этом случае Сандра выспится в собственной кровати.

Пробок в этот час на магистрали в сторону Москвы не было, только на МКАД незначительные в нескольких местах. И в городе заторы тоже практически уже рассосались, когда Сандра съехала с Кольцевой. Однако дорога заняла у нее больше часа – снег лепил, не переставая, – и в свой микрорайон она попала почти в девять вечера.

Окошко консьержки было забрано глухой створкой – рабочий день пенсионерки Болдиной тети Гали начинался с девяти утра и длился до восемнадцати ноль-ноль, а на круглосуточных дежурных жильцы так и не скинулись, запутавшись в цене вопроса.

Поднявшись в лифте на пятый этаж и подойдя к двери своей квартиры, она приготовилась вставить первый из ключей в скважину дверного замка, но даже прикоснуться к створке не успела, как та начала приотворяться.

Сандра в испуге отпрянула. Дверь отворилась шире, и Сандра увидела перед собой субъекта в черном, намеревающегося выйти, – мужчину, где-то недавно виденного.

Сандра ойкнула, прижав руки к губам. Тот тоже замер, подслеповато щурясь: в прихожей было темно, в общеквартирном коридоре горели яркие светильники.

Она отметила, что удивлен гражданин был хоть и неприятно, однако не сильно. После секундной заминки резко произнес: «Вы почему здесь?» – знакомым голосом и одновременно незнакомым.

– Я?! – поразилась Сандра, оправившись. – Но это моя квартира! А вот что вы тут делаете, неудачник на должность охранника? Кстати, носяру уже не больно?

Она узнала этого типа, и открытие ей здорово не понравилось.

И, кажется, она сглупила, сообщив об этом преступнику. Конечно, он преступник. Квартирный вор или похуже. Кем именно похуже может являться этот скользкий тип, Сандре думать не хотелось. Но и взломщика достаточно.

Тип вытянул шею, всматриваясь ей в лицо, потом, распрямившись, расхохотался:

– Значит, это ваши апартаменты, девушка? Александра, кажется? Вот так встреча, ё-моё… Мир тесен…

– Я полицию сейчас вызову, – твердым голосом проговорила Сандра, на мягких ногах отступая в сторону лифтов. – И если с моей жиличкой что-то нехорошее случилось, смыться вам не удастся!

Мужчина в черном вытянул в протестующем жесте руки и убежденным тоном заговорил, сделав шаг по направлению к ней:

– Александра, не волнуйтесь, это просто недоразумение. Я в курсе, что это не ее квартира, она и не скрывала. Кстати, я был уверен, что Кристина с вами списалась. Ну, не лично с вами, я ведь не знал, что вы тут хозяйка, а с хозяйкой. Тьфу ты, запутался. Но вы ведь поняли? Она к себе на Тульщину уехала на несколько дней, а я…

– Куда? Она куда уехала? – переспросила Сандра, желая потянуть немного время.

Ее лопатки уперлись в противоположную стену коридора, а лифт еще вызвать надо. И дождаться.

«Кранты тебе, Лилька».

– Ну как куда? Она ведь с Тулы родом? Вот туда и свинтила, извиняюсь, уехала. Родных навестить, деньжат потратить. Их, говорит, лучше тама тратить. А зарабатывать – тута. Мы ж с одного села с ней, с Кристинкой-то. Она мне и говорит: «И зачем тебе, Серьга, на девяти квадратах с тремя еще корешами тесниться, не такие уж они кореша, а переезжай на пару деньков ко мне на хату, от этих придурков малек поотдыхаешь. А по деньгам потом сочтемся». Мы ведь с парнями на четверых угол снимаем, а они шебутные все, просто страсть.

Совсем Сандре сделалось нехорошо, когда он принялся изображать деревенского «лаптя». Тем более паспорт Кристины она смотрела и помнила отлично, что место постоянной прописки девушки – сам город Тула, а вовсе не его предместье.

Она решила не спорить. Спросила только:

– Ваши вещи в квартире остались? Советую забрать.

– Все мое ношу с собой, – радостно заявил он, растягивая губы в улыбке.

– Надо же, как бывает, – усмехнулась Сандра понимающе. – Ну, в таком случае всего вам доброго. Вы ведь уходить собирались? Счастливого пути.

Она сделала плавный жест рукой, предлагая нелегальному заселенцу отправиться, куда он хотел, а для начала пусть идет в сторону лифтов. Убежать от него не удастся, если он бандит, это ясно, значит, нужно укрыться в собственной квартире. Или хотя бы попытаться. А для этого непременно нужно провести с ним рекогносцировку, поменявшись местами. А затем вбежать в прихожую, захлопнув перед его мордой дверь.

Но он может ввалиться следом!

Значит, придется все проделать быстро. Чтобы не ввалился.

«Другого шанса спастись у тебя, Лилька, нет».

Мужик, сконфуженно улыбнувшись, вразвалочку пошел мимо.

Она проскользнула в квартиру, но тут ее осенила гениальная мысль, и вместо того, чтобы поскорее захлопнуть тяжелую створку, она бросила ему в спину:

– Если вы не домушник, покажите паспорт.

И кто ее за язык тянул?! Ничего гениального в идее не было, а лишь желание победоносно уличить во лжи.

«Этот порыв может обойтись тебе недешево, дорогая».

Он резко развернулся и спросил:

– Зачем?

– Глупый вопрос. Сфоткать хочу, – ответила она с вызовом, надеясь, что интонация замаскирует страх. – Вдруг вы что-нибудь стянули у меня. Или прихватили по рассеянности. По паспорту я смогу вас отыскать.

– А я вам свой номер мобильный оставлю, – сделав шаг в ее сторону, сказал он и еще один шаг сделал. – Кто ж по паспорту коннектится? Только по мобиле.

– Значит, не покажете паспорт? Или у вас его нет вовсе? – проговорила она, наполовину спрятавшись за дверью.

– Для вас у меня есть что-то более интересное, – ответил мужик в черном, приготовившись двинуть по створке открытой ладонью.

И ворваться у него получилось бы, но Сандра успела навалиться на дверь всем своим весом, толкнув ее вперед. Хоть плита ДСП не массив дуба, «заселенцу» неслабо досталось по оттопыренной пятерне, а на излете – по физиономии.

Он охнул, ухватившись за нос, однако ему удалось сунуть башмак на толстой подошве между створкой и косяком.

Он продолжил отжимать дверь снаружи, и Сандра, холодея от страха, поняла, что долго ей не продержаться. Ее ждет самый жуткий сценарий.

Ну почему, почему она не озаботилась оснастить свою квартиру второй дверью, бронированной, которая к тому же распахивалась бы в коридор?

Упершись ногами в пол и налегая на створку лопатками, она спешно сунула руку в сумочку, извлекая оттуда крохотный баллончик с освежителем для полости рта. На секунду выглянув в узкое пространство между дверью и косяком, пшикнула ментоловым средством прямо в физиономию подонка.

Ботинок он не убрал, но рефлекторно прикрыл пятерней рожу. Она с удовольствием и от души двинула ему твердым мыском ботильона по коленной чашечке, и еще раз. Бандит, матерясь, взвыл и отдернул конечность, а Сандра, захлопнув дверь, заперла ее на все запоры.

Перевела дух. Посмотрела в дверной глазок. Мужика в черном под дверью видно не было. Убрался? Или затихарился?

И что этому типу от нее надо?

Она не поверила в совпадение, тот явно ее пасет. Но зачем? Или все-таки просто совпало?

Ей нужно срочно связаться с Кристей и выяснить подробности. Сандра тут же в прихожей набрала номер жилички еще раз, но та на вызов не ответила.

Не разуваясь, она пробежалась по квартире, отмечая, что уборку давно не делали, однако в мойке нет грязной посуды и что холодильник пуст, если не считать полуфабрикатов в морозилке.

А еще до нее дошло, что в квартире она осталась одна и скоро ее накроет дурацкая фобия, но тут уж ничего не поделаешь, ночь где-то нужно провести, не в дешевом же гостиничном номере с храпящей соседкой через хлипкую перегородку.

Тем более что спать не хотелось. Она перекусит Кристинкиными наггетсами, заварит Кристинкин чай и примется названивать в справочные, чтобы узнать, в какую клинику доставили хозяина.

Про «заселенца» она решила на время забыть. Что толку ломать голову, если мало исходных данных? Но на всякий случай она придвинет к входной двери тумбочку и поставит на нее оцинкованное ведерко с какими-нибудь кухонными предметами внутри – терка и несколько вилок с ложками из нержавейки вполне подойдут, чтобы загрохотать со звоном, если кто-то попытается проникнуть в квартиру ночью.

Тем не менее сон ее сморил, застав сидящей в кресле. Сказалось раннее вставание и безумная суета прошедшего дня. Однако, в какой больнице отлеживает бока хозяин, выяснила. И будильник поставить на восемь утра не забыла.

Завтра новый день, а будет день – будет и пища.

Откуда эта цитата? Она не знала.

Выяснилось, что Васю с приступом увезли в больницу Егорьевска, что в пятнадцати километрах от Иринеевки. Сандру это не удивило, но огорчило отчасти. Снова пилить за МКАД – полтора часа времени терять. Снегопад начался, ехать будет сложно, и не расслабишься под музычку, и не отвлечешься на мысли.

С другой стороны, если хозяин решит заявить в полицию по поводу своих якобы друзей, то кто-то же должен будет предоставить операм доступ в кущинскую квартиру? Сандра понимала, что этим кто-то может быть только она сама.

Автонавигатор не подвел, Сандра без проблем нашла в незнакомом городке трехэтажное строение тяжеловесной архитектуры, со стенами, выкрашенными в блекло-желтый цвет. Хотя оно и располагалось на одной из центральных улиц города, но было неприметным, укрывшись за забором, чугунно-решетчатые секции которого перемежались толстыми кирпичными столбами, а также за кронами елей, высящихся под окнами больничного корпуса. Шеренга кустарника, сейчас бело-пышного от снега, рассаженного вдоль изгороди со стороны двора, тоже отвлекала внимание праздных глаз от собственно здания, которое не было приговорено под снос лишь потому, что строилось в эпоху генералиссимуса и простоять могло еще столько же лет и еще половину столько.