Текст книги "Шуттовской рай"

Нажимая клавишу ввода, он почувствовал, как с души у него свалился камень, но тут же его сокрушил груз усталости. Шутт нетвердой походкой пересек каюту, рухнул на кровать и погрузился в глубокий сон без сновидений.

Глава 6

Дневник, запись № 209

Практические занятия и лекции, организованные во время полета моим боссом, преисполнили легионеров уверенностью в том, что они вполне готовы к выполнению задания. Это убеждение, разумеется, поддерживалось командиром и другими офицерами, которые тщательно скрывали свои подозрения и опасения от солдат. Поэтому после прибытия на место легионеры с нетерпением ждали начала дежурств, а руководство роты лишилось сна от треволнений.

Однако ни инструктаж, ни записи на пленках, ни брошюры на самом деле не подготовили их должным образом к встрече с самой Лорелеей.

Космическая станция, известная в галактике под названием Лорелея, была официально признана предметом старины. Когда-то она была одной из первых частных станций и называлась Оазисом. Ее построили по старому проекту – в форме колеса со спицами – в качестве аванпоста для снабжения отдаленных колоний и дальних исследовательских кораблей, и наверняка очень дорогого аванпоста, так как при отсутствии тогда конкуренции некому было сбивать цены.

Однако по мере распространения цивилизации так называемая граница передвинулась дальше, и станции пришлось конкурировать со все растущим числом космопортов и баз снабжения, которые имели более современную конструкцию и, следовательно, более низкие затраты на эксплуатацию. В этот период только одно спасло станцию от уничтожения: ее традиционная репутация «безопасной гавани» или «порта свободы». То есть хотя люди жили и работали в других колониях и космопортах, но когда им хотелось поиграть в казино или отдохнуть, они отправлялись на Оазис.

Правила на этом Оазисе устанавливало не правительство, а владелец, и почти все, что могло пополнить сундуки станции, было разрешено и законно. Неудивительно, что одним из основных развлечений, не только разрешенным, но и поощряемым, были азартные игры.

В конце концов группа инвесторов оценила возможности станции и выкупила ее у наследников первоначального владельца. Сотни миллионов вложили они в реконструкцию и модернизацию станции, не говоря уже о грандиозной рекламной кампании, предпринятой с целью изменить имидж станции и представить ее как курортное место для семейного отдыха на дальних рубежах. Станции дали новое имя – Лорелея.

Этим новым названием она была частично обязана маяку, который, по слухам, был настолько мощным, что мог создавать помехи в соседних солнечных системах. В подкрепление вездесущей рекламы маяк следил за тем, чтобы никто не пересек этот сектор пространства, не узнав об искушениях и прелестях Лорелеи. «Хоть раз посетите Лорелею, – кричала броская реклама, – и вам больше не захочется его покинуть!»

Действительность оказывалась немного более мрачной. Посетите Лорелею один раз, и вам, возможно, не удастся ее покинуть. Не то чтобы существовала физическая опасность – ни в коем случае, ведь пострадавший турист мог стать плохой рекламой. Реальную опасность на Лорелее представляли его знаменитые казино-кровопийцы.

Внутреннюю часть колеса космической станции закрыли и раскрасили так, что она выглядела как громадное колесо рулетки, которое, привлекая взоры пассажиров тех кораблей, где имелся внешний обзор, выполняло еще и практическую функцию. Поверхность этого колеса являлась в действительности огромной солнечной батареей, неустанно собирающей энергию звезд и подающей ее в многочисленные казино, которые ее потребляли, да еще как!

Казино источали внушающий благоговение ослепительный свет, каждое старалось затмить своим блеском соседей. Несмотря на то что на станцию не проникал солнечный свет, массивный круговой главный коридор не нуждался в фонарях, как не нуждались в фарах электромобили, перевозящие туристов по внутренним маршрутам. Та самая искусственная гравитация, которая не давала строить здания выше четырех этажей, заставляя казино расти вширь, а не вверх, позволяла громоздить на них световые рекламные панно. Световые панно являли собой впечатляющее зрелище, они почти парили в воздухе, наперебой привлекая внимание пролетающих туристов. Такие панно по всей Полосе заливали внутреннее пространство станции почти по-дневному ярким светом – почти по-дневному, так как интенсивность освещения тщательно контролировалась, чтобы создавать иллюзию темного неба над казино и таким образом усилить впечатление от световой рекламы. На Лорелее не было ни дня, ни ночи, только постоянные сумерки, сквозь которые туристы, отдыхающие и, конечно, игроки шагали, ехали или бродили в поисках удовольствий. Единственной уступкой нормальным человеческим потребностям было то, что на окнах номеров в гостиницах при казино висели плотные шторы и можно было при желании загородиться от света, например если хотелось спать.

Разумеется, на Лорелее старательно поддерживали иллюзию того, что здесь никто не спит. Казино никогда не закрывались, так же как рестораны и магазины. Развлекательные программы, рассчитанные на то, чтобы завлечь посетителей в то или иное казино, рекламировались без точного указания времени начала, просто как идущие «через каждые три часа».

Короче, Лорелею пронизывало ощущение безвременья, продуманное и имеющее определенную цель. Чем дольше люди играют, тем лучше для казино. Хотя клиенту и достается иногда «случайное попадание в точку» или «жирный куш», но если игроки достаточно долго делают ставки, прибыль заведения все равно их перекрывает, и весь выигрыш плюс все то из привезенного, что они готовы проиграть, оказывается в конце концов в сейфах казино.

Вот где была подлинная ловушка Лорелеи, и многие из тех, кто прибывал сюда на личном корабле, покидали станцию на общественном транспорте. Те же, кто не мог уже позволить себе даже перелет на общественном транспорте, вливались в ряды рабочих станции, чтобы собрать достаточно денег на дорогу, но удавалось это редко кому, поскольку они обычно не могли устоять перед искушением попытать счастья за столом еще разок, а заведение со скучающим видом прикарманивало их сбережения. Наиболее упорные вырывались из ловушки с клятвой никогда больше не возвращаться, но их быстро сменяли вновь прибывшие пассажиры с горящими глазами и толстыми бумажниками, и каждый планировал повеселиться и, может быть, мгновенно выиграть целое состояние, поставив на счастливую карту.

Этот обновляющийся поток казался бесконечным, так как рекламная машина Лорелеи действовала с безжалостной эффективностью и постоянно изыскивала все новые способы расписывать публике соблазны Лорелея. Поэтому людей осведомленных не удивило, что журналисты уже были в курсе и ждали прибытия на Лорелею роты «Омега».

– Простите, мистер Шутт?

Командир легионеров остановился, не дойдя десяти шагов до конца трапа, и, удивленно моргая, посмотрел на фигуру, загородившую ему дорогу. Полный человек, одетый в ядовито-зеленый облегающий спортивный костюм с огромным синим галстуком-бабочкой, на мгновение создавал впечатление, что перед вами лягушка-рекордсмен.

– На службе меня зовут капитан Шутник, – мягко поправил Шутт.

– Но вы же действительно Уиллард Шутт? Мегамиллионер, ставший солдатом?

Шутт слегка поморщился, как всегда, когда ему прилюдно напоминали об известности, порожденной его богатством, и бросил быстрый взгляд в сторону роты. Легионеры высыпали из корабля, некоторые глазели на световые панно над казино, другие уже спешили узнать, что там происходит с их командиром.

– Действительно, – ровным голосом ответил он.

– Здорово! – воскликнул человек, хватая Шутта за руку и поспешно ее пожимая. – Я Джейк Хиркамер. Не могли бы вы дать нам интервью, всего несколько минут, и рассказать о вашем новом задании?

Произнося эти слова, он сделал жест фокусника, и в руке у него появился микрофон. Одновременно вспыхнули переносные юпитеры, предупреждая Шутта о наличии съемочных камер, которых он до этого мгновения не замечал.

– Хм-м... нельзя подождать с этим, пока я не размещу своих людей в отеле? – попытался уклониться Шутт.

– Замечательно! Эй, парни! Сделайте несколько снимков солдат, пока они не скрылись от нас в отеле!

Шутт почувствовал, как напряглись его мускулы, когда съемочная группа начала послушно снимать столпившихся легионеров, которые дурачились или свирепо хмурились перед камерами в зависимости от настроения. Хотя он и знал с самого начала, что это задание привлечет к его роте повышенное внимание, но знал также и то, что некоторые из его солдат поступили в Легион именно с целью убежать от прежней жизни и поэтому очень нервничают, видя, что их снимают для передачи, способной выдать их нынешнее местонахождение.

– Рембрандт, Армстронг!

– Есть, сэр!

– Здесь, сэр!

Оба лейтенанта материализовались рядом с ним.

– Постройте роту вон там, а этим я займусь сам. Если через две минуты не освобожусь, ведите всех в отель. Уберите их подальше от камер.

Младшие офицеры бросились выполнять приказ, а Шутт повернулся к репортеру, натянуто улыбаясь.

– Полагаю, я мог бы уделить вам несколько минут, – сказал он.

– Великолепно! – засиял репортер. – Эй, парни! Сюда! Начинаем снимать. Поехали!

Он наклонился к микрофону, демонстрируя впечатляющее количество зубов.

– Сегодня мы беседуем с Уиллардом Шуттом, или, как его называют в этом таинственном Космическом Легионе, капитаном Шутником. Он со своим элитным подразделением только что прибыл на Лорелею. Скажите, капитан, вы и ваша рота здесь по делу или ради развлечения?

Разумеется, я не могу сказать, как интервью по поводу нашего прибытия на станцию было воспринято всеми зрителями, так как его транслировали по межзвездному каналу, а я, как уже упоминалось ранее, не вездесущ.

Тем не менее, основываясь на последующих событиях, я могу, как мне кажется, с достаточной точностью описать, как его восприняли по крайней мере в двух местах: на планете Хаскина, откуда мы прибыли, и здесь, на Лорелее.

– Эй, Дженни! Подойди сюда на секунду! Тебе будет интересно на это взглянуть!

Раздраженная тем, что ее прервали, Дженни Хиггинс подняла взгляд от заметок, которые она просматривала, готовясь к ночной передаче.

– Что там такое? Я занята.

– Твой приятель дает интервью по межзвездному, его заарканил Джейк Плут.

– Неужели?

Дженни решила, что заметки могут немного подождать, и присоединилась к небольшой кучке журналистов из программы новостей, столпившихся у панели с экранами мониторов. Поскольку их работа требовала большого числа экранов, у них имелось оборудование с многочисленными дисплеями для передачи изображения на плоский экран, чтобы избежать хаоса многократных проекций.

«Это нечто вроде эксперимента, – говорил Шутт, – проверки, чтобы посмотреть, может ли Космический Легион эффективно действовать, выполняя обычные функции гражданской службы безопасности. Конечно, для моих солдат большое удовольствие – получить назначение сюда, на Лорелей. Это действительно живописное местечко. Могут ваши камеры показать световые табло позади нас?»

При этих словах Дженни слегка прищурилась, незаметно для своих коллег-репортеров. В течение нескольких недель перед отлетом роты с планеты Хаскина она виделась с Шуттом только мельком – объяснялось это его напряженной подготовкой к новому назначению. Стало быть, подготовка именно к этому особому заданию поглощала все его время и силы, а?

– Но не кажется ли вам, что огневой мощи целой роты Космического Легиона слишком много для обычного дежурства в охране? – не отставал журналист, игнорируя попытки Шутта переключить внимание со своих легионеров на световые табло казино.

– О, мы не станем брать свое обычное оружие на дежурства в казино, Джейк, – небрежно рассмеялся Шутт. – Но я всегда считал, что легче удержаться от применения имеющегося оружия, чем воспользоваться тем, которого у тебя нет, если вы меня понимаете. – На короткое мгновение он перевел взгляд с журналиста прямо в объектив камеры, словно обращался к кому-то из зрителей персонально.

– Должен признать, твой приятель умеет давать интервью, – сказал Дженни один из репортеров. – Он производит впечатление простецкого парня, но при этом как-то умудряется дать понять, что с ним лучше не связываться. Ничего такого, что может отпугнуть местных туристов.

– Да, но ты посмотри на некоторых из его уродов-легионеров. Я лично пугаюсь при одном взгляде на них.

– Эти-то как раз не самые страшные, – вставила Дженни. – Вот увидишь.

Голос ее замер, и она впилась в монитор, где как раз крупным планом показывали выстроившихся позади Шутта солдат. Будто читая ее мысли, камера медленно двигалась вдоль шеренги, показывая ее от одного фланга до другого.

Небольшая морщинка прорезала лоб журналистки, пока она вглядывалась по очереди в каждое лицо. Что-то тут было не так. Когда она брала у них интервью, не говоря уже о том времени, когда общалась с их командиром, она научилась узнавать многих легионеров и теперь поняла, что в шеренге кое-кого не хватает!

Где Шоколадный Гарри? Он выделяется в любой толпе. А женщина, стоящая рядом с Клыканини, – миниатюрная, но это не Супермалявка. И кстати, где Бренди? Старший сержант роты должна стоять перед строем, а ее нигде не видно.

– Ты это пишешь? – спросила Дженни, не отрывая глаз от экрана.

– Да, мне кажется, это может вызвать большой интерес, если мы решим прокрутить запись у нас. А что?

– О, ничего. – Дженни неожиданно заулыбалась с невинным видом. – Просто я в свое время забыла попросить у Уилларда фотографию, и эта запись может стать неплохим сувениром на память, пока мы снова не встретимся. Можешь сделать мне копию, когда передача закончится?

– Считай, ты ее уже получила.

Однако, когда оператор снова отвернулся к экрану, улыбка исчезла с лица Дженни, и она, потихоньку пятясь, отошла от монитора.

– Сидни, – прошептала она, увлекая в сторонку одного из фотографов. – У тебя сохранились снимки, которые ты делал для репортажа о команде, когда они еще служили у нас? Все снимки, не только те, что пошли в дело.

– Конечно. А что?

– Принеси их и поищи пленку с записью их соревнований с «Красными Орлами». Потом приходи ко мне в просмотровую номер два – срочно.

– Что случилось?

– Еще не уверена, – загадочно улыбнулась она, – но если меня не подводит интуиция, на Лорелее заваривается каша.

В полумраке гостиной в просторном пентхаусе одного из небольших казино Лорелеи, старательно отгороженной шторами от световых реклам, выстроились, словно шеренга привидений, голографические изображения роты «Омега».

Лаверна сидела в одном из углов дивана, уставившись на них характерным для нее неподвижным взглядом и застыв как статуя, так что ее можно было принять за предмет обстановки комнаты. Выражаясь точнее, она была похожа на торшер, так как ее кожа цветом напоминала черную эмаль, которой часто покрывают эти светильники, а длинное худое тело казалось просто скелетом. Тем не менее в ее движениях чувствовалась легкая элегантная грация, когда она поднялась, подошла к закрытой двери спальни и резко постучала в нее костяшками пальцев.

– Макси! – позвала она, слегка повысив голос, чтобы ее было слышно за дверью. – Тебе лучше выйти сюда.

– Что? – раздался приглушенный голос из-за двери.

– Это важно, – коротко ответила Лаверна.

Она вернулась на место, не дожидаясь последующих возражений или комментариев. Свое мнение она высказала, а с ним редко не считались.

Спустя несколько секунд двери спальни открылись и появилась Максина Пруит, закутанная в домашний халат. Это была маленькая женщина лет пятидесяти, со скуластым угловатым лицом, которое в молодости могли бы назвать «запоминающимся», но сейчас, в сочетании с пронизывающим взглядом и тронутыми сединой волосами, можно было охарактеризовать только как «суровое». Благодаря безвременью жизни на Лорелее она, как и многие другие местные жители, спала не в какое-то определенное время, а от случая к случаю, урывками, когда ее одолевала усталость. Однако, несмотря на возраст, Максина все еще была весьма энергична, активна и задавала трудный темп тем, кто на нее работал.

– Что там, Лаверна? – спросила она без гнева.

– Новая служба безопасности только что прибыла, – ровным голосом произнесла Лаверна – Я подумала, тебе следует на них взглянуть.

– Понятно.

Максина вошла в затемненную гостиную, прошла сквозь силуэты нескольких легионеров, словно доказывая их нематериальность, и села рядом со своей помощницей на диван, внимательно и молча изучая изображения, подобно строгой тетушке, наблюдающей за детьми на фортепьянном концерте. Передача интервью между тем продолжалась.

– Вот как. Наш мистер Рафаэль призвал на помощь армию, – наконец произнесла она. – Не совсем понимаю, почему ты считаешь это важным. Служба безопасности никак не может повлиять на мои планы, разве что самую малость. Охранники в форме – всего лишь декоративное препятствие.

– Взгляни еще раз на их командира, – посоветовала Лаверна. – Того, кто дает интервью.

Максина послушно повернулась и посмотрела на худощавую фигуру в черном.

– И что в нем такого? Он не намного старше самого мистера Рафаэля.

– Это Уиллард Шутт, – ответила Лаверна. – Вероятно, самый молодой мегамиллионер в галактике. Возможно, тебе это неизвестно, но он стал почти легендой в финансовых кругах – настоящий тигр, когда дело доходит до схваток между корпорациями и захвата компаний.

– Очень интересно, – произнесла Максина, разглядывая этого человека уже с уважением. – Извини, Лаверна, но я все еще чувствую себя усталой и сонной и соображаю не так быстро. Что именно ты пытаешься дать мне понять?

Теперь настала очередь Лаверны пожать плечами.

– Для меня это меняет игру, – сказала она – Знает он об этом или нет, но Рафаэль только что нанял себе в помощь действительно тяжелую артиллерию. Я подумала, ты, возможно, пересмотришь саму идею захвата этого казино.

Максина хоть и была внешне похожа на чью-то бабушку или незамужнюю тетушку, но это впечатление было очень далеко от истины. На станции ее звали просто Макс или «та самая Макс». Еще совсем молодой она вышла замуж за одного из главарей организованной преступной группировки и удивила всех, заняв место покойного мужа после его безвременной кончины в перестрелке с враждебными представителями власти. Она продала большую часть долей участия мужа в различных делах и сосредоточила все средства и силы на одной специальности – казино.

Считалось, Макс любила казино из-за того, что там можно было отмывать деньги и это давало ей стабильную прибыль за подобные услуги другим криминальным семействам, но на самом деле потому, что ей нравилась атмосфера праздничного блеска, царящая в этих заведениях. Она была завсегдатаем игорных столов Лорелеи, хотя редко делала ставку крупнее минимальной. Туристы, играющие с ней бок о бок, даже не подозревали, что она владеет контрольным пакетом акций почти каждого казино на космической станции, но постоянные обитатели знали, кто она такая, и относились к ней с подобающим почтением.

Тем не менее, несмотря на долголетний опыт закулисной работы, Максина очень ценила Лаверну, и поэтому негритянка неизменно занимала привилегированное положение главного консультанта и доверенного лица Макс. Лаверна не только получила высшую ученую степень одновременно в области бизнеса и права, она была самым беспристрастным аналитиком при оценке риска и шансов из всех, кого знала Максина. Хотя Максина гордилась своим хладнокровием, но все же могла поддаться чувству гнева, мести или самолюбования, но Лаверна была так же лишена эмоций, как компьютер; она взвешивала все плюсы и минусы любого предприятия и откровенно высказывала свое мнение, каким бы непопулярным оно ни оказалось. Другие члены организации прозвали ее Мороженой Сукой, или просто Мороженой, но в этом прозвище всегда проскальзывало уважение. Если Лаверна утверждает, что этот джентльмен в мундире может повлиять на их планы, то глупо со стороны Максины не принять ее слова всерьез. И все же Макс была азартным игроком.

– Нет, – наконец произнесла она, качая головой. – Я хочу получить это казино. Возможно, мистер Шутт и разбирается в цифрах и корпорациях, зато я разбираюсь в казино. Это даже придаст особую пикантность нашей задаче. Мы уведем это заведение прямо у него из-под носа, а если он встанет нам поперек дороги, придется убедить его посторониться.

Лаверна бросила острый взгляд на свою хозяйку, затем снова отвела глаза. Брошенное Макс мимоходом слово «убедить» означало, естественно, применение насилия – единственное, в чем две женщины были несогласны. К тому же это была далеко не пустая угроза.

Максина уже не раз имела возможность показать себя весьма компетентным генералом своего войска, когда преступные группировки, сочтя ее территории легкой добычей, пытались прибрать их к рукам. Она не испытывала отвращения даже к личному участию в кровопролитии.

Рукава домашнего халата Макс имели свободный покрой, так же как рукава всей ее одежды. В них она всегда прятала пистолет в пружинной кобуре. Калибр пистолета был маленький, всего 0,177, как у «ББ», а звук выстрела не громче, чем щелчок пальцами. Малый размер разрывных патронов позволял ей поместить в магазин размером со спичечный коробок двадцать пять зарядов, способных нанести смертельную рану при попадании в жизненно важный орган, а Макс стреляла метко и могла попасть в любую намеченную цель. Лаверне это было известно, но, признавая неизбежность насилия в данной профессии, она его не одобряла.

– Как хочешь, – сказала она, снова пожимая плечами. – Ты мне платишь за то, чтобы я высказывала свое мнение, и ты слышала, что я думаю по этому поводу. Кстати, если ты серьезно собираешься наехать на этого мальчика, помни, что у него за спиной пара сотен собственных солдат. Более того, это не регулярная армия, это Космический Легион, и насколько я понимаю, они не очень-то придерживаются правил игры.

– Вот как? – произнесла Максина, поднимая бровь. – Ну, мы тоже. Попробуй найти мистера Стилмана и скажи, что я хочу его видеть примерно через час. И все же я немного устала. Не становлюсь моложе, знаешь ли.

Приняв решение, Макс удалилась в спальню, оставив Лаверну опять в одиночестве разглядывать голографические изображения.