Текст книги "Сердце зимы"

Дайлин тонко улыбнулась, словно выиграла очко. Их с Бергитте нельзя было сравнить даже с водой и огнем; каждая могла справиться почти с кем угодно, но друг с другом они почему-то спорили даже о том, какого цвета уголь. Спорили и будут спорить впредь.

– Кроме того, охотников за Рогом с наемниками объединяет и еще одно. Почти все они – чужестранцы. А это равно плохо и для бедных, и для богатых. Очень плохо. Менее всего тебе нужно восстание.

Полыхнула молния, на миг осветив окна, и гром, прогремевший следом, словно подчеркнул слова Дайлин. За тысячу лет из-за восстаний потеряли трон семь королев Андора, и две из них, оставшиеся в живых, должно быть, горько сожалели о своей участи.

Илэйн подавила вздох. На одном из маленьких инкрустированных столиков у стены стоял тяжелый серебряный поднос с кубками и высоким кувшином с горячим, приправленным пряностями вином. Наверное, вино уже остыло. Илэйн направила короткую струйку Огня, и над кувшином поднялся легкий парок. Из-за пряностей вино, подогретое дважды, слегка отдавало горечью, но ради тепла серебряного кубка в руках ее стоило потерпеть. Илэйн, преодолев желание посредством Силы согреть и воздух в комнате, отпустила Источник. Тепла все равно хватит ненадолго, если не поддерживать плетения постоянно. Ей всякий раз, когда она обращалась к саидар, приходилось – так или иначе – заставлять себя отпускать Источник, но в последнее время желание зачерпнуть побольше становилось все сильнее. С этим опасным соблазном сталкивалась каждая сестра. Илэйн знаком предложила Дайлин и Бергитте налить себе вина.

– Положение вам известно, – сказала девушка. – Только глупец не счел бы его ужасным, а вы отнюдь не таковы. – От гвардии ныне оставались жалкие остатки, горсточка более или менее достойных воинов и пара горсточек бывших вышибал, пригодных лишь выкидывать из таверн пьянчуг. А с уходом салдэйцев среди Айил пышным цветом расцвела преступность. Илэйн надеялась, что снегопад приостановит зловещую волну, но каждый день приносил новые известия о грабеже, поджоге и того хуже. И положение ухудшалось с каждым днем. – При таких делах бунт вспыхнет в считаные недели. А то и раньше. Если я не сумею навести порядок в самом Кэймлине, люди обратятся против меня. – Не суметь навести порядка в столице – все равно что объявить на весь мир о своей неспособности править страной. – Мне это тоже не нравится, но так надо сделать. Значит, так и будет. – Обе собеседницы открыли было рты, но Илэйн не дала им возможности возразить. Она постаралась придать голосу больше твердости. – Так оно и будет.

Бергитте мотнула головой, ее длинная, до пояса, золотистая коса взлетела и упала, но узы передали неохотное согласие. У Бергитте были, конечно, странные взгляды на взаимоотношения Айз Седай и их Стражей, но она все же научилась понимать, когда на Илэйн нельзя давить. Ну, в какой-то мере научилась. Есть еще поместье и титул. И командование гвардией. И еще несколько мелочей.

Дайлин слегка пригнула шею и вроде как присела; возможно, это был реверанс, однако лицо ее осталось каменным. Не стоит забывать, что многие из тех, кто не желал видеть на Львином троне Илэйн Траканд, охотно посадили бы на это место Дайлин Таравин. Та готова была помогать, но времени прошло еще так мало, и в глубине сознания Илэйн звучал порою тихий голосок. Неужели Дайлин просто выжидает, пока Илэйн не наломает дров, а затем сделает свой ход и выступит в роли «спасительницы» Андора? Со стороны человека расчетливого и неискреннего такая тактика вполне может принести успех.

Илэйн подняла руку, собираясь потереть висок, но вместо этого поправила волосы. Так много подозрений, и так мало доверия. С того времени, как она уехала в Тар Валон, Игра Домов успела заразить Андор. Оставалось только радоваться, что она провела многие месяцы среди Айз Седай, и не потому, что училась владению Силой. Большинство сестер хлебом не корми, дай лишь окунуться в Даэсс Дей’мар. И спасибо Тому – за его наставления. Иначе Илэйн не протянула бы так долго после возвращения. Да ниспошлет Свет, чтобы Том был в безопасности, чтобы он, Мэт и остальные спаслись от шончан и были сейчас на пути в Кэймлин. Каждый день, с того утра, как девушка покинула Эбу Дар, она молилась, чтобы с ними ничего не случилось, но времени у нее теперь хватало лишь на коротенькую молитву.

Заняв кресло в середине полукруга, королевское кресло, Илэйн постаралась принять царственную осанку – спина прямая, руки покоятся на резных подлокотниках. «Мало выглядеть королевой, – частенько говаривала ей мать, – но если люди не увидят в тебе королеву, не помогут ни острый ум, ни проницательность в делах, ни храброе сердце». Бергитте пристально смотрела на Илэйн, чуть ли не с подозрением. Все-таки эти узы порой крайне неудобны! Дайлин поднесла к губам кубок с вином.

Илэйн глубоко вздохнула. К следующему вопросу она подступалась и так и этак, пыталась разрешить его по-всякому, и другого пути не видела.

– Бергитте, я желаю, чтобы к весне гвардия превратилась в войско, численностью не уступающее армии, которую могут выставить любые десять Домов. – Добиться этого, скорее всего, невозможно, но попытаться следует. И в этом случае нужно удержать всех записавшихся в гвардию наемников, завербовать их еще больше, принять всех, кто выказал хоть малейшее желание. О Свет, ну и задачка!

Дайлин захлебнулась вином, выпучила глаза; из уголка рта ее побежала темная струйка. Закашлявшись, она достала из рукава украшенный кружевами платочек и приложила к подбородку.

Узы донесли от Бергитте паническую волну.

– О-о, чтоб мне сгореть, Илэйн, ты же не хочешь!.. Я ведь лучница, а не полководец! Я умею стрелять из лука, и все! Разве ты еще не поняла? Я всего лишь делаю то, что нужно, когда обстоятельства вынуждают! Все равно же я – больше не она, я – это я, и…

Бергитте умолкла, сообразив, что рискует наговорить лишнего. И не в первый раз. Она покраснела как маков цвет, а Дайлин с любопытством на нее воззрилась.

Они представили дело так, будто Бергитте родом из Кандора, где селянки носят похожую одежду, однако Дайлин явно подозревала, что здесь что-то нечисто. И всякий раз, как у Бергитте с языка слетали неосторожные слова, приближалось то мгновение, когда она выдаст и свою тайну. Илэйн бросила на Бергитте взгляд, предвещавший серьезный разговор.

Щеки Бергитте стали краснее красного. По узам хлынуло чувство стыда, затопило Илэйн, и она ощутила, как вспыхнуло ее собственное лицо. Она наскоро приняла строгий вид, надеясь, что румянец ее примут за проявление какого-то иного чувства, а не желания забиться в уголок кресла из-за унижения. Нет, подчас это взаимное отражение бывает совершенно не к месту!

Дайлин лишь мгновение смотрела на Бергитте. Она спрятала платок, осторожно поставила кубок обратно на поднос, потом подбоченилась; лицо ее предвещало грозу.

– Гвардия королевы, Илэйн, всегда была ядром андорской армии, но это… Милость Света, это чистое безумие! Да против тебя поднимутся все, от реки Эринин до Гор тумана!

Илэйн сосредоточилась. Спокойствие. Если она не права, Андор ждет судьба Кайриэна – залитая кровью, утонувшая в хаосе страна. И сама Илэйн, разумеется, погибнет: такова цена ошибки, – хотя это уже не будет иметь значения. Но не попытаться нельзя, и неудача в любом случае закончится для Андора тем же. Спокойствие, хладнокровие, стальное бесстрастие. Королева не должна выказывать страха, даже если ей и вправду страшно. Особенно когда ей страшно. Матушка всегда говорила, что свои решения нужно объяснять как можно реже; чем чаще объясняешь, тем больше требуется объяснений, а потом только на объяснения времени и хватает. Гарет Брин говорил: объясняй, если можешь; люди сделают лучше, если будут знать, что и почему нужно делать. Сегодня стоит последовать совету Гарета Брина. Ведь он одержал столько побед.

– О своих претензиях заявили три претендента. – И возможно, есть еще один, который не говорит во всеуслышание о своих намерениях. Илэйн заставила себя выдержать пристальный взгляд Дайлин. Просто встретилась с ней глазами, без всякого гнева. Но Дайлин, похоже, приняла ее прямой взгляд за признак гнева – судя по отвердевшему подбородку и вспыхнувшему лицу. Что ж, пусть считает так. – Аримиллу, саму по себе, можно было бы не принимать во внимание, но за ней стоит Насин вместе с Домом Кирен, и его поддержка – спятил он или нет – вынуждает все же считаться и с Аримиллой. Ниан и Эления в тюрьме, но их люди – на свободе. Люди Ниан могут спорить и метаться, пока не найдут лидера, но Джарид – верховная опора Дома Саранд, и он ухватится за возможность удовлетворить амбиции жены. С обоими заигрывают Дома Бэрин и Аншар; самое лучшее, на что я могу надеяться, – первый примкнет к Саранд, а второй – к Араун. Девятнадцать Домов в Андоре обладают достаточной силой, чтобы к ним примкнули меньшие Дома. Шесть из них замышляют против меня, а на моей стороне – два.

Пока еще шесть, и ниспошли Свет, чтобы за нее стояло два! Илэйн не упомянула три Дома, которые собирались поддержать Дайлин; Эгвейн, во всяком случае, на время связала их по рукам и ногам в Муранди.

Илэйн указала на стул рядом с собою, и Дайлин села, аккуратно расправив юбки. Выражение, наводившее на мысль о грозовой туче, с ее лица исчезло. Она посмотрела на Илэйн, никак не показывая, о чем думает или хочет спросить.

– Мне все это известно не хуже тебя, Илэйн, но Луан и Эллориен приведут к тебе свои Дома, как и Абелль, я уверена, – начала она осторожно, но продолжила с большей горячностью. – За ними потянутся и другие Дома. Если только ты не отпугнешь их. О Свет, Илэйн, это ведь не Война за престолонаследие. Траканд наследует Траканд, а не другой Дом. Даже тогда при борьбе за наследование редко доходило до открытого столкновения! Преврати гвардию в армию, и ты рискуешь всем.

Илэйн вскинула голову, рассмеялась, но смех ее был невесел и напоминал отдаленные раскаты грома.

– Я рискнула всем в тот день, Дайлин, когда вернулась домой. Говоришь, Норвелин и Траймане придут ко мне, и еще Пендар? Замечательно, тогда со мной будет пять против шести. Что другие «потянутся», как ты сказала, я не думаю. Если какой-то из Домов двинется прежде, чем всем станет ясно, что Розовый венец – мой, он выступит против меня, а не за меня.

Если повезет, эти лорды и леди постесняются объединиться с заединщиками Гейбрила, но на везение полагаться не хочется. Она-то не Мэт Коутон. О Свет, большинство людей считают, что Ранд убил ее мать, и единицы верят, что «лорд Гейбрил» был одним из Отрекшихся. Чтобы исправить нанесенный Равином вред Андору, ей потребуется вся жизнь, даже если удастся прожить столько, сколько кому-то из Родни! Некоторые из Домов не поддержат ее потому, что свои беззакония Гейбрил творил именем Моргейз, а другие потому, что Ранд обмолвился о намерении «вручить» ей трон. Она любила его всем сердцем, но чтоб ему сгореть за то, что он заикнулся об этом! Пусть даже это и осадило Дайлин. Самый захудалый фермер в Андоре – и тот возьмется за топор или косу, лишь бы сбросить с Львиного трона марионетку!

– Я бы очень хотела избежать того, чтобы андорцы убивали андорцев, Дайлин, но Престолонаследие или нет, а Джарид готов сражаться, пусть даже Эления под замком. Дом Ниан готов сражаться. – Обеих женщин лучше как можно скорее доставить в Кэймлин; в Арингилле слишком много возможностей незаметно передать на волю послание, а то и приказ. – Аримилла тоже готова сражаться, а за нею – люди Насина. Для них это и есть Престолонаследие, и единственный способ остановить их – быть сильнее, чтобы они и думать не смели о сражении. Превратит Бергитте к весне гвардию в армию – и замечательно, потому что, если раньше армия была мне не нужна, к тому времени она понадобится. И не надо забывать о шончан. Они не удовлетворятся Танчико и Эбу Дар, им нужно всё. А я, Дайлин, не отдам им Андора, как не отдам его и Аримилле. – За окнами прогрохотал гром.

Дайлин, оглянувшись на Бергитте, облизнула губы. Пальцы ее нервно перебирали складки юбок. Ее мало что могло испугать, но слухи о шончан пугали. Тихонько, себе под нос, она пробормотала:

– Я надеялась избежать открытой гражданской войны.

Эти слова могли ничего не означать – или же очень многое! Возможно, стоит прощупать глубже.

– Гавин, – внезапно сказала Бергитте. Лицо ее просветлело, и через узы передалось облегчение. И чувство это было довольно сильным. – Когда он появится, он и примет командование. И станет твоим первым принцем меча.

– Чушь собачья! – огрызнулась Илэйн, и тут же за окнами полыхнула молния.

С чего это Бергитте взбрело в голову именно сейчас сменить тему? Дайлин вздрогнула, и щеки Илэйн вновь обдало жаром. По удивленному выражению лица Дайлин стало ясно, что ругательство прозвучало слишком грубо. Ну и ни к чему смущаться; подумаешь, Дайлин – подруга ее матери. Илэйн машинально сделала большой глоток вина – и из-за горечи чуть не подавилась. Она поспешно отогнала мысленный образ: Лини грозится вымыть ей рот с мылом, и напомнила себе, что уже стала взрослой женщиной и борется за трон. Вряд ли ее мать так часто чувствовала себя попавшей в дурацкое положение.

– Да, Бергитте, станет, – продолжила Илэйн спокойнее. – Когда появится.

В Тар Валон уже отправились три курьера. Даже если ни одному не удастся ускользнуть от Элайды, Гавин со временем узнает о ее претензии на трон и придет. Он очень ей нужен, очень. Илэйн не питала иллюзий относительно своих полководческих способностей, а Бергитте так боится оказаться недостойной ходящих о ней легенд, что кажется, страшится порой даже и пытаться что-то сделать. Встать против целой армии – это пожалуйста, а вот возглавить армию – ни за что на свете!

Бергитте и сама знала, что за каша у нее в голове. Сейчас лицо ее казалось застывшим, но в душе кипел гнев на себя и на свое замешательство, причем кипел все сильнее. Илэйн, внезапно ощутив раздражение, открыла рот, собираясь ответить на замечание Дайлин о гражданской войне, пока на нее не нахлынул отраженный гнев Бергитте.

Но не успела она слова сказать, как распахнулись высокие красные двери. Вспыхнувшая было в ее душе надежда, что это Найнив или Вандене, растаяла при виде двух женщин Морского народа. Несмотря на погоду, они были босиком.

Перед ними плыли волны мускусного аромата, и Ата’ан Миэйр являли собой живописное зрелище: в ярких парчовых штанах и блузах, с кинжалами, усыпанными драгоценными камнями, в ожерельях из золота и ценной поделочной кости, не считая прочих украшений. Десять маленьких толстых колец в ушах Ренейле дин Калон прятались под ее прямыми черными волосами с проседью на висках, но надменности в темных глазах нельзя было не заметить – как и золотой, увешанной медальонами цепочки, что тянулась от серьги к колечку в носу. На лице ее была написана решимость, и плавная походка ничуть не смягчала впечатления, что Ренейле способна проходить сквозь стены. У Зайды дин Парид – почти на ладонь ниже своей спутницы и чернее угля – на левую щеку свешивалось раза в полтора больше золотых медальонов, и излучала она скорее властность, чем высокомерие, – несомненную уверенность в подчинении своим приказам. В ее густых черных кудрях кое-где проглядывала седина, но она была потрясающа – одна из тех женщин, что с возрастом становятся еще красивее.

Увидев эту парочку, Дайлин вздрогнула и потянулась было рукой к носу. Обычно именно так реагировали люди, непривычные к облику Ата’ан Миэйр. Илэйн скривилась, и причиной тому были не кольца в носу. Мелькнула мысль – а не выругаться ли еще разок… да позабористее… В данный момент не было на свете двоих людей, за исключением Отрекшихся, кого она хотела бы видеть меньше всего. Рин Харфор обязана была проследить, чтобы этого не произошло!

– Прошу меня простить, – сказала Илэйн, грациозно поднимаясь, – но я сейчас очень занята. Государственные дела, как вы сами понимаете, иначе я встретила бы вас сообразно вашему положению. – Морской народ отличала приверженность к формальностям и этикету, во всяком случае, в том виде, как они это понимали. Вполне возможно, мимо главной горничной они прошли, попросту не сказав, что желают видеть Илэйн, но столь же легко они оскорбились бы, случись Илэйн приветствовать их сидя – ведь корона пока еще не на ее голове. А Илэйн, испепели их обеих Свет, не вправе допустить, чтобы они оскорбились. Рядом с нею сразу встала Бергитте, взяв с церемонным поклоном свой кубок; по узам Стража передалась настороженность. Бергитте всегда оживлялась в присутствии Морского народа, и при них с языка у нее вполне могло что-нибудь сорваться. – Я встречусь с вами сегодня попозже, – договорила Илэйн и добавила: – Если на то будет воля Света.

Морской народ также придавал большое значение церемонным фразам, и этой фигурой речи Илэйн выказала вежливость и одновременно оставила себе выход из положения.

Ренейле остановилась, лишь когда подошла вплотную к Илэйн, чуть ли не на расстояние шага. Затем коротко указала на стул татуированной рукой – явно разрешая Илэйн сесть. Подумать только, разрешая ей!

– Ты избегаешь меня, – произнесла она голосом слишком низким для женщины и холодным, как заваливший крыши снег. – Не забывай, что я – Ищущая Ветер при Несте дин Реас Две Луны, Госпоже Кораблей Ата’ан Миэйр. Ты еще не выполнила оставшуюся часть сделки, которую заключила для своей Белой Башни.

Морской народ знал о расколе в Башне – об этом уже все знали, – но Илэйн не видела смысла добавлять себе новых трудностей, публично признавшись, на чьей она стороне. Пока еще рано. Ренейле договорила надменным, приказным тоном:

– Ты со мной поговоришь, и немедленно! – Вот вам и весь этикет и прочие церемонии.

– Думаю, она избегает не тебя, Ищущая Ветер, а меня. – по контрасту с Ренейле Зайда говорила так, словно вела самый обычный разговор. Не торопясь ступить на ковры, она двинулась ленивой походкой по комнате, приостановилась, потрогала высокую вазу из тонкого зеленого фарфора, потом приподнялась на цыпочки, заглядывая в окуляр стоявшего на высокой подставке калейдоскопа из четырех колен. Когда же Зайда повернулась наконец к Илэйн и Ренейле, в ее черных глазах блеснула искорка любопытства. – В конце концов, сделка заключена с Нестой дин Реас, говорившей от имени кораблей. – Зайда была не только Госпожой Волн клана Кателар, но еще и послом Госпожи Кораблей. Послом к Ранду, а не в Андор, но в ее полномочия входило право выступать от имени самой Несты и заключать договоры. Сменив один позолоченный тубус на другой, она вновь приподнялась на цыпочки, заглянула в окуляр. – Ты обещала предоставить Ата’ан Миэйр двадцать наставниц, Илэйн. Пока что ты предоставила одну.

Появление Морского народа было столь неожиданным, столь драматическим, что Илэйн только теперь с удивлением заметила на пороге Мерилилль. Та, закрыв двери, повернулась лицом к собравшимся. Серая сестра, ростом еще ниже Зайды, выглядела элегантно – в темно-синем шерстяном платье, отороченном серебристым мехом и шитом по лифу маленькими лунными камнями, однако те неполные две недели, что провела она, обучая Ищущих Ветер, наложили свой отпечаток. Большинство из них были властными женщинами, жаждавшими знаний, и готовы были выжать Мерилилль под прессом, как виноград, до последней капли ценного сока. Прежде Илэйн полагала, что Серую сестру с ее самообладанием ничто не может удивить, но теперь у Мерилилль были круглые глаза и рот приоткрыт, словно она только что удивилась так, что почти лишилась способности соображать, и ждет новых потрясений. Женщина сложила руки на животе и застыла у порога в ожидании, испытывая, похоже, облегчение оттого, что в центре внимания сейчас не она.

Дайлин, громко хмыкнув, поднялась на ноги и хмуро воззрилась на Зайду и Ренейле.

– Следи за своими словами, – прорычала она. – Ты сейчас в Андоре, а не на своем корабле, а Илэйн Траканд в недалеком будущем королева Андора! Вашей сделкой займутся в надлежащее время. А сейчас у нас есть более важные и насущные заботы.

– Во имя Света, нет ничего более важного, – в свою очередь загремела Ренейле, накинувшись на нее. – Говоришь, сделкой займутся? Значит, ты ручаешься. Знай, здесь найдется место подвесить тебя за ноги, так же, как…

Зайда щелкнула пальцами. Один сухой щелчок, но Ренейле затряслась мелкой дрожью. Схватив свисавшую с одного из ожерелий золотую коробочку с благовониями, она приложила ее к носу и глубоко вдохнула. Она могла быть Ищущей Ветер при Госпоже Кораблей, она обладала у Ата’ан Миэйр громадной властью, но для Зайды она была… Ищущей Ветер. Что глубоко уязвляло ее гордость. Илэйн была уверена: есть какой-то способ воспользоваться сим обстоятельством себе на благо, но пока она не нашла его. О да, хорошо это или плохо, но отныне Даэсс Дей’мар стал ее второй натурой.

Илэйн легким шагом обошла, словно колонну, умолкшую, кипевшую от ярости Ренейле, двинулась через комнату, но не к Зайде. Если кто имел полное право чувствовать себя здесь как дома, так это она. Нельзя уступить Зайде ни на волосок, иначе Госпожа Волн обреет ее наголо, а волосы продаст на парик. Подойдя к камину, Илэйн протянула руки к огню.

– Неста дин Реас считает, что мы сдержим обещание, иначе никогда не согласилась бы на сделку, – спокойно сказала она. – Чаша Ветров снова у вас, но нужно время, чтобы собрать еще девятнадцать сестер. Знаю, вы беспокоитесь о тех кораблях, что оставались в Эбу Дар, когда появились шончан. Пусть Ренейле откроет переходные врата в Тир. Там находятся сотни судов Ата’ан Миэйр. – Так говорилось во всех посланиях. – Вы сможете узнать, что известно им, и вернетесь к своему народу. Вы нужны им против шончан. – И Илэйн от них избавится. – Остальных сестер отправят к вам сразу, как только их выберут.

Мерилилль у дверей не шелохнулась, но позеленела лицом – явно запаниковала от мысли остаться одной среди Морского народа.

Зайда перестала забавляться с калейдоскопом и покосилась на Илэйн. По полным губам скользнула язвительная улыбка.

– Я должна быть здесь. Во всяком случае, пока не побеседую с Рандом ал’Тором. Если он вообще когда-нибудь появится. – На миг улыбка исчезла, а потом расцвела вновь; Ранду с Зайдой придется ой как несладко. – И я оставлю на время при себе Ренейле и ее спутниц. При встрече с шончан несколько Ищущих Ветер мало что изменят, а здесь, по воле Света, они узнают немало полезного.

Ренейле фыркнула достаточно громко, чтобы ее услышали. Зайда нахмурилась и начала поглаживать пальцами окуляр, находившийся на уровне ее головы.

– В твоем дворце есть пять Айз Седай, считая и тебя, – задумчиво пробормотала она. – Возможно, кто-то из вас мог бы заняться обучением. – Можно подумать, эта идея только что пришла ей в голову. Столь же маловероятно, как то, что Илэйн под силу поднять обеих женщин Морского народа одной рукой!

– О да, это было бы великолепно, – вдруг возбужденно сказала Мерилилль, шагнув вперед. Но, взглянув на Ренейле, тут же умолкла, а на по-кайриэнски бледном лице вспыхнул румянец. Она опять сложила руки на животе, словно покорность стала для нее второй натурой. Бергитте изумленно покачала головой. Дайлин посмотрела на Айз Седай так, будто видела ее впервые в жизни.

– Можно что-нибудь придумать, если будет на то воля Света, – осторожно промолвила Илэйн. Ей пришлось снова приложить усилия, чтобы не потереть виски. Ах, если бы виновником этой головной боли был нескончаемый гром!.. Услышав этакое предложение, Найнив взорвется как вулкан, а Вандене, скорее всего, просто его проигнорирует, но Кареане и Сарейта, возможно, сочтут приемлемым. – Но не больше, чем несколько часов в день, вы же понимаете. Когда у них будет время. – Илэйн старалась не смотреть на Мерилилль. Даже Кареане с Сарейтой могут взбунтоваться, засунь их под такой пресс.

Зайда коснулась пальцами правой руки своих губ.

– Договорено, под Светом.

Илэйн заморгала. Слова Зайды прозвучали как-то зловеще. Похоже, по мнению Госпожи Волн, они только что заключили еще одну сделку. Из своего весьма ограниченного опыта общения с Ата’ан Миэйр Илэйн вынесла, что тебе еще повезло, коли ушла от них в одной рубашке. Ну нет, на сей раз все будет по-другому. Например, что от этого получат сестры? В сделке ведь всегда участвуют две стороны. Зайда улыбнулась, словно прочла мысли Илэйн и они ее позабавили. Тут одна из дверей вновь открылась, и Илэйн испытала почти что облегчение, воспользовавшись случаем отвернуться от женщин Морского народа.

Рин Харфор вошла в комнату, почтительная, но без услужливости, и сдержанный реверанс ее предназначался не королеве, а верховной опоре могущественного Дома. Но никакая верховная опора гроша ломаного не стоит, если у нее не хватает ума оказывать уважение главной горничной королевского дворца. Седеющие волосы госпожи Харфор, уложенные узлом, венчали ее голову, словно корона, поверх красно-белого платья на плечи ее был накинут алый короткий плащ-табар. На груди красовался Белый лев Андора. Рин ни разу не высказывала своего мнения о том, кто должен сидеть на троне, но со дня приезда Илэйн носила положенное по этикету полное одеяние главной горничной, как будто королева уже обосновалась во дворце. При виде женщин Ата’ан Миэйр лицо Харфор мгновенно посуровело, но только тем она и показала, что заметила их. До времени. Скоро они узнают, чем чревата враждебность главной горничной.

– Наконец-то прибыл Мазрим Таим, миледи. – В устах Рин обращение «миледи» звучало как «моя королева». – Передать ему, чтобы подождал?

«Выбрал же время! И где он раньше был?» – промелькнула у Илэйн мысль. Она звала его еще два дня назад!

– Да, госпожа Харфор. Предложите ему вина. Какого-нибудь похуже. Скажите, что я приму его, как только…

В комнату с таким видом, будто хозяин во дворце он, вошел Таим. Илэйн сразу поняла, кто это. На рукавах черной куртки от локтей до манжет красовались золотисто-синие драконы, копия драконов на руках Ранда.

«Впрочем, – подумала Илэйн, – вряд ли подобное замечание пришлось бы Таиму по вкусу».

Он был крепкого телосложения, высок ростом, немногим ниже Ранда, имел крючковатый нос и темные, зловеще поблескивающие глаза и двигался с ловкостью, немного напоминавшей смертоносную грацию Стражей, но казалось, за ним следует какая-то тень – словно половина ламп в комнате погасла; не настоящая тень, конечно, но смутное ощущение неотвратимой угрозы, которую как будто можно было потрогать и которая впитывала в себя свет.

Следом за Таимом вошли еще двое в черных куртках: лысый мужчина с длинной седоватой бородой и хитрыми голубыми глазами и темноволосый молодой, гибкий как змея, с презрительно-надменным выражением лица, столь свойственным юношам, еще не узнавшим жизни. На высоких воротниках у обоих красовались значки в виде серебряного меча и красного эмалевого дракона. Оружия ни у кого из троих не было – они в нем не нуждались. И гостиная вдруг показалась странно маленькой и тесной.

Илэйн инстинктивно обняла саидар и потянулась за соединением. Мерилилль с легкостью влилась в круг; как ни удивительно, это сделала и Ренейле. Но, коротко взглянув на Ищущую Ветер, Илэйн удивляться перестала: лицо у той посерело, она крепко стиснула рукоять заткнутого за кушак кинжала – Илэйн даже ощутила, как заныли у Ренейле костяшки. Она пробыла в Кэймлине достаточно долго и знала, кто такие Аша’маны.

Мужчины, конечно, поняли, что кто-то обнял саидар, хотя и не видели свечения, окружившего трех женщин. Лысый одеревенел; стройный юнец сжал кулаки. В глазах у них вспыхнул гнев. Несомненно, они взялись за саидин. Илэйн пожалела было, что дала волю инстинктам, но отпускать Источник не собиралась, тем более теперь. Таим излучал угрозу – так от огня исходит тепло. Илэйн глубоко зачерпнула через соединение – столько, что нахлынувшее чувство жизни стало пронзительно-острым, до покалывания во всем теле. Но и это было… радостью. С бурлящей в ней сейчас Силой она могла сровнять дворец с землей, но не знала, хватит ли ее, чтобы справиться с Таимом и двумя его спутниками. Как ей хотелось, чтобы сейчас при ней оказался один из трех найденных в Эбу Дар ангриалов — они хранились под запором вместе с остальными находками, пока у нее не появится время заняться ими.

Таим презрительно покачал головой, по губам скользнула полуулыбка.

– Посмотрите внимательно, – голос его был негромок, но тверд и высокомерен. – Здесь всего две Айз Седай. Вы что, боитесь двух Айз Седай? Или хотите напугать будущую королеву Андора?

Его спутники расслабились, затем попытались принять столь же надменную позу, как у Таима.

Рин ничего не знала ни о саидар, ни о саидин; она повернулась к вошедшим с сердитым видом. Аша’маны, не Аша’маны, но прилично вести себя должны все. Главная горничная проворчала что-то себе под нос. Негромко, но слова «шныряющие крысы» разобрать можно было вполне отчетливо.

Поняв же, что ее услышали все в комнате, главная горничная покраснела, и Илэйн выпал редкий случай – видеть, как засуетилась Рин Харфор. А именно – та выпрямилась и с изысканным достоинством, которому позавидовали бы и царственные особы, сказала:

– Простите, миледи Илэйн, но мне сообщили, что в кладовых развелись крысы. Весьма необычно для этого времени года, и их довольно много. Если позволите, я распоряжусь насчет крысоловов и отравленной приманки.

– Останься, – велела Илэйн холодно. И спокойно. – С паразитами разберемся в нужное время. – Две Айз Седай. Значит, Таим не понял, что Ренейле тоже способна направлять Силу, и он подчеркнул слово «две». Есть ли преимущество у трех женщин? Или нужно больше? Видимо, Аша’манам известно о некотором преимуществе женщин в группе меньшей, чем круг из тринадцати. Значит, вошли к ней без разрешения и без стука, вот как? – Проводишь к выходу этих добрых людей, когда я закончу с ними.

Спутники Таима, названные «добрыми людьми», нахмурились, но сам их предводитель лишь сверкнул очередной полуулыбкой. Он оказался достаточно сообразительным и понял: говоря о паразитах, Илэйн имела в виду его. О Свет! Может, когда-то этот человек и был нужен Ранду, но зачем он ему теперь, да еще и облеченный такой властью? Что ж, здесь его власть – ничто.

Илэйн неторопливо расположилась на своем стуле снова и с минуту поправляла юбки. Мужчинам придется, как просителям, обойти вокруг женщин, чтобы оказаться перед нею, иначе они будут говорить, стоя в стороне, где она их не видит. У нее мелькнула мысль, не передать ли контроль над малым кругом. Аша’маны наверняка сосредоточат на ней все свое внимание. Но Ренейле все еще была серого цвета, в душе ее явно боролись гнев и страх; она могла, едва получив соединение, тут же и ударить. Мерилилль тоже была испугана, хотя держала в узде свой страх, смешанный с изрядным… обалдением, о чем красноречиво говорили ее вытаращенные глаза и приоткрытый рот. Одному Свету ведомо, как поступит она, если получит управление соединением.