Текст книги "Геспериды или Творения человеческие и божественные"

284. Шёлковая змейка

 
В лицо мне Джулия (как мило!),
Играя, пояс запустила,
И, серебристо-голубой,
Летел он шёлковой змеёй;
Хоть нет в подобных змейках жал,
Признаюсь, страх меня пробрал.
 

285. О себе

 
Я дырявый, словно сито:
Ничего не будет скрыто,
Что ни вложишь – жар ли, хлад
Без задержки улетят;
Быстро сквозь – любви волненья,
И надежды, и сомненья,
Страхи и любой секрет:
Вроде было, смотришь – нет;
Если вдруг заткнёте сито,
Девы запоют сердито:
Всё пускал наш Геррик в ход,
А теперь – совсем не тот.
 

286. О любви

 
Сколь в любви печалей есть,
Слышал, будто и не счесть:
Было б лучше для меня
Вовсе не любить, ни дня.
Если всё же, на беду,
В плен к любви я попаду,
Ужас, смертному под стать,
Мне придётся испытать.
Ну а если ужас сей
Не потушит жар страстей —
Что ж, тогда придётся впредь
Мне огнём любви гореть.
 

287. Почтение к богатству

 
Когда доходу и расход под стать,
Тогда богатство должно почитать.
 

288. Молитва создает божество

 
Из камня, золота – не божество:
Сумей создать молитвою его.
 

289. Влюблённым парням

 
Вам, влюблённым, чтоб не скисли,
Отвести желаю мысли
Поскорей от ваших дам
(Есть пример для вас – я сам).
Вам желаю, чтоб ночами
Не являлись со свечами
Бесы, ваш тревожа сон —
Пусть спокойным будет он.
Вам желаю больше хлада —
Льдом студёным быть вам надо.
Если ж пламя манит вас,
То пылайте, в добрый час!
Погляжу на вас тогда:
Мне – веселье, вам – беда.
 

290. Глаза

 
Враг будет бит – есть правило такое —
Когда глаза побеждены до боя.
 

291. Женщина не ошибается

 
Нет, не ошибка – то и дело
Всё браковать, что так хотела;
Нет, не ошибка – признаваться,
Как скучно в платье оставаться;
Нет, не ошибка – в том, чтоб рьяно
На щёки наносить румяна,
Белила – всё, что, на беду,
С самой природой не в ладу;
Нет, не ошибка – сделать вид,
Что будто всех собой затмит
(Пусть даже так, но посмотри,
Что за убожество внутри!);
Нет, не ошибка и не грех —
Подозревать во всём и всех;
Ошибка? Нет – везде найдут,
А где скользят – не упадут!
 

292. На Шарка

 
Шарк за столом, коль в гости приглашён,
Ест меньше прочих, не обжора он;
Но выгода хозяину мала:
Шарк в гульфике уносит со стола
Серебряную ложку и салфетки
(Обычно – две), пустым уходит редко.
 

293. Пир Оберона

 
Шапкот! Тебе нездешний край
Я посвящаю, принимай:
Ведь знаю я, тебе желанно
Всё, что таинственно и странно;
Увидишь пир со сменой блюд
И двор, где чудеса нас ждут.
Накроют феи стол-грибок,
Где Оберон поесть бы мог;
Там будут зёрнышки пшеницы
Поджаркой лунною светиться:
Король их любит – для него
Приятным будет торжество.
Волшебно всё вокруг для взгляда,
Но слуху тоже здесь отрада:
Кузнечик весело стрекочет,
Прогнать печали, видно, хочет;
Сверчки слышны, и с ними тут,
Как барды, комары поют.
Здесь эльфы – им большая честь
Их королю испить принесть:
Роса жемчужная сладка
В тяжёлой чашечке цветка,
Доволен будет Оберон;
Потом поесть захочет он;
Вот усик бабочки – возьмёт,
Покрутит и положит в рот,
А где один, там и другой;
Запьёт кукушкиной слюной
(Пирог с грибами он притом
Отложит всё же на потом);
Съест сердцевинку тростника,
Что сахариста и мягка;
Здесь яства выбрать нелегко:
Вот пчёлки вкусное брюшко,
Вот муравьины яйца в плошке,
Копчёные тритона ножки;
Вот мыши грудка и бочок,
И запечённый мотылёк;
А вот, красноголов, червяк —
В орехе разжирел, и как!
Вот моль, и тоже не худа:
Хватало шерсти ей всегда;
В рассоле мандрагоры ушки;
Вот вишни, слёзы лани в кружке,
Улитка, что свилась в колечко,
И соловьиное сердечко.
Но кроме яств есть и вино,
Не виноградное оно:
Смакуя, за глотком глоток,
Невесты-девы пряный сок
Король из маргаритки пьёт,
Чтоб кровь зажечь; тут вознесёт
Молитвы их святой отец,
На чём и празднику конец.
 

294. Исход зависит не от нас

 
В делах помогут время и совет —
Но над исходом нашей власти нет.
 

295. На румянец Джулии

 
В её щеках, когда она в смущенье,
Двух роз прекрасных вижу я цветенье.
 

296. Достоинства делают человека

 
Не власть, а лишь достоинства и честь
Хвалу и славу могут нам принесть.
 

297. Девам

 
Девы, вам моё сказанье.
Если помните преданья,
Розамонда и Даная
В башнях, слёзы проливая,
Хоть сидели под замком,
Всё ж любовники тайком
Пробирались к ним; преград
(Даже к Гесперидам в сад)
Нет для страстного стремленья;
Сколь ни прячьте нетерпенье
Вы во взгляде – здесь иль там
Дар любовный снидет к вам:
Если не дождём златым,
То мужчиной молодым.
 

298. Добродетель

 
Стремиться к благочестью должен всяк:
Живёт две жизни тот, кто в первой благ!
 

299. Звонарь

 
От злых пожаров, от тревог
И от убийств – храни вас Бог;
От бед пусть даст защиту Он;
А чтоб спокоен был ваш сон,
От гоблинов в тревожный час
Пусть оградит Господь всех вас.
Два скоро, прозвоню тогда.
Всем вам удачи, господа!
 

300. Стыдливость

 
Мила стыдливость, коль она
В глазах, лишь в них, заключена.
 

301. Почтеннейшему джентльмену Эдварду Норгейту, хранителю печати Его Величества

 
Того, в ком все черты равно прекрасны,
Того, кому искусства все подвластны,
Искал я – и нашёл, уверясь в том,
Что все достоинства – в тебе одном:
Подобных нет, дарован ты судьбою
Нам всем для восхищения тобою.
 

302. О Прюденс Болдуин: её болезнь

 
Я в печали: Прю больна —
Жар, в беспамятстве она;
Эскулап! Приди, спаси —
Снадобье скорей неси;
Одарит тебя потом
Прю красавцем-петухом.
 

303. Аполлону. Краткий гимн

 
Феб! Когда свой стих читаю,
Этот иль другой, – мечтаю,
Чтоб его, мой светлый бог,
Ты в мелодию облёк; —
Лебедей, о Феб, за это
В дар получишь от поэта.
 

304. Гимн Вакху

 
Вакх, дозволь не пить – нет сил:
Бурным водам берег мил.
Коль вино без меры пьёшь,
В нём отрады ни на грош.
Я и ныне в честь твою
Геркулеса чашу пью —
Коль остудишь этот жар,
Поднесу нарциссы в дар.
 

305. На Банжа

 
Банж пост блюдёт: он и одет убого,
И исхудал – не потому, что Бога
Так почитает, и не потому,
Что страшен короля указ ему:
Банж нищ, а мясо дорого – ну вот
Он все посты и держит круглый год.
 

306. О себе

 
Здесь я, усталый пилигрим,
Оставлю посох свой, а с ним —
Верёвку, крест и плащ… Хоть вас
Мне жаль, настал прощанья час.
Я рад, что на закате дня
Конец пути застал меня.
Достойный дом нашёл я тут;
Друзьям и Богу за приют —
Спасибо! Я у вас беду —
Гоненья вражьи – пережду;
Вам, коли здесь с зарёй проснусь —
Не отплачу, так поклонюсь.
А нынче вам мой крест святой
От нечисти и силы злой.
Защитой будет в час ночной
 

307. Случайности

 
Дар случая приятней нам, чем тот,
Что в час свой ожидаемо придёт.
 

308. Взятки и подношения берут все

 
В суде заглохло дело? Но покуда
Рука пуста, и дальше будет худо.
 

309. Цель

 
Ты начал путь? Пусть тяжек он – иди!
Важны не битвы – цель, что впереди.
 

310. Об умершей девочке

 
Нерасцветшею почила:
Здесь приют её – могила.
Спит, смежил ей глазки сон,
Долог, вечен будет он.
Сыпь цветы и молча стой,
Не тревожь её покой.
 

311. На Снэпа

 
Лицо его столь живо, что горит
Румянцем щёк, когда он говорит.
 

312. Согласие, а не снедь

 
Лад и веселье за столом
Важнее снеди, что на нём;
А коль ругаемся – беда:
С едой и миску съешь тогда.
Чтоб я доволен был вполне,
Горшочка с мясом хватит мне —
Без суеты обед такой
Мне больше люб, чем пир горой.
 

313. Приём гостей, или стихи к встрече на крыльце новобрачных Генри Норсли и Летиции Ярд

 
Пока не входим: новобрачных ждём,
Благословим их, как взойдут вдвоём,
А до того – порог не оскверним:
Его хранитель-бог следит за ним;
Уважим бога – молодым тогда
Он ниспошлёт удачу на года.
Обряд им надо мудро соблюсти:
Надеть гирлянды, жертву принести,
Потом за стол: им надобно поесть,
А ночь придёт – их к ложу будем весть,
Где знаки им чудесные даны:
Семью преумножать они должны;
Пусть встретят вместе вёсен хоровод,
И в землю – вместе, как пора придёт.
 

314. Доброй ночи, или благословение

 
Брак свершён, покинут храм;
Молодые, счастья вам!
Смогут ночка и кровать
Вашу радость увидать;
Наслаждайтесь! – и в черёд
Сына вам любовь пошлёт;
Только вырасти успев,
Восхищать он будет дев.
Вам – блаженства! Ночь пускай
Принесёт обоим рай!
 

315. На Лича

 
Лич хвастает, что только у него
Пилюли есть – ну просто волшебство!
Спасают всех. Но странно здесь одно:
Его отец (он болен, и давно)
Не пьёт их. Почему? – да, в общем, ясно:
Наследник-врач (хоть он и сын) – опасно!
 

316. Нарциссам

 
Нарциссы, плачем мы: уход
    Ваш скор (печальный вид!);
Ещё и солнце, встав с зарёй,
      Не поднялось в зенит,
                  Льёт свет, —
         О, не спешите, нет!
                    Благой
Мы вместе путь свершим
К вечерне; ну а час пробьёт,
     Уйдём путём одним.
 
 
Отсчитаны нам скупо дни,
    И вёсны коротки:
Цветём, чтоб быстро увядать,
    Подобно вам, цветки.
           В мир тьмы
    Помчит нас смерть, и мы,
              Под стать
Дождинкам летним днём,
Жемчужным росам, – как они,
      Исчезнем все – умрём.
 

317. Одной девице

 
Люблю, мне говоришь; но лжёшь, похоже;
Ты ляг со мной: любви поверка – ложе.
 

318. На смерть леди, умершей при родах и оставившей после себя дочь

 
Вы, дивны, как цветок левкоя,
Цвели, блистая красотою;
А ныне – скрыты вечной тьмою:
В земном саду вас, леди, нет;
Но вы оставили свой след
(Ценою гибели своей) —
Цветок нежнейший (нет нежней!);
Он так хорош – не сыщешь краше:
Благоуханье, свежесть – ваши;
Цветок сей повторяет вас:
Вы живы в нём и посейчас.
 

319. Новогодний подарок, посланный сэру Симеону Стюарту

 
Не о пожарах на морях[4]4
  «Не о пожарах на морях» – Геррик пишет, скорей всего, о Рождестве 1623 года и о событиях декабря 1623 г. – января 1624 г. А. Поллард в примечаниях к изданию «Гесперид» 1898 г. ссылается на «Дневник Йонджа» (Yonge’s Diary), в котором есть упоминание о слухах, которые распространялись в то время о сожжении флота и здания арсенала, несмотря на усиленную их охрану, «иезуитами и папистами» (Jesuits and Papists).


[Закрыть],
Не о титирах-бунтарях[5]5
  «Не о титирах-бунтарях» – Tityre Tues, тайное общество, созданное в Лондоне в 1623–24 гг.


[Закрыть];
Не о врагах, что ныне тут
Парламентом пугают люд[6]6
  «Парламентом пугают люд» – речь о парламенте, созванном в январе 1624 г.


[Закрыть];
Не об астрологах, чей глаз
Увидит скрытое от нас;
И не о кознях чёрных сил,
Которым наш король немил;
О нет, пишу я не о том;
Примите – с падубом, плющом[7]7
  «с падубом, плющом» – по традиции падубом украшались дома на Рождество. Геррик «украшает» падубом и плющом свои стихи, которые отсылает Стюарту (Verse crown’d with Yvie, and with Holly).


[Закрыть] —
Стихи; в них есть и озорство,
И всё, чем мило Рождество:
Бокалов звон, весёлый смех,
«Лиса-в-норе», игра для всех;
Пляс, топот, «жмурки», беготня,
Умельцев спор «подкуй коня»;
Пирог с горошиной, бобом,
Избранье тут же, за столом
Четы монаршей[8]8
  «Избранье… Четы монаршей* – на Рождество пекли пирог, в который запекались боб и горошина. Боб доставался «королю» праздника Рождества, горошина – «королеве».


[Закрыть]; шум округ,
И гвалт, и тисканье подруг;
Подбор по углям жён, мужей;
Треск в печке лавровых ветвей[9]9
  «Треск в печке лавровых ветвей» – было поверье, что сжигание лавра на Рождество сулит богатый урожай


[Закрыть] —
Предвестием, что новый год
Зерна обильно принесёт;
Таков набор шутливых строф,
Я их пошлю взамен даров,
А вам – за стол обильный сесть,
И с чувством, с толком их прочесть,
Вина в ковши налить потом
И пить за здравье, всем гуртом,
Пусть девять, десять раз подряд, —
За тех, кто юн, за стольный град.
Но все ли радости в вине?
Когда каштаны на огне
Заскачут, трескаясь слегка —
Их ешьте, горячи пока;
И потолкуйте близ углей,
Не поминая декабрей,
Не о печальных днях былых,
А о прекрасных дочках их.
Все веселы, в венках из роз,
Пируйте так, чтоб грозный босс,
Ваш Liber Pater[10]10
  «Liber Pater» – Father Bacchus, римский бог, аналог греческого Бахуса.


[Закрыть], от тревог
Вас унести подальше мог.
Пусть селянин, природы друг,
Оставит борону и плуг
И под волынку песнь поёт,
Пока с устатку не уснёт.
В пирах Рождественские дни
Нам проводить: для нас они.
 

320. Заутреня, или утренняя молитва

 
С зарёю встань, себя перекрести,
И до того как жертву принести,
Очисти сердце, истово молясь,
Очисти руки, смой с себя всю грязь,
У алтаря склонись; в дымок елея
Смиренно погрузись душою всею.
Кадил злачёных сладкое куренье
Твоё закончит жертвоприношенье.
 

321. Вечерняя молитва

 
Начни с царя богов: совсем не мало —
Считай, полдела – доброе начало;
День – твой; но по утрам и вечерам
Молитвой должно Зевса славить нам;
Заутреня – его, взнеси моленье;
Так и вечерня: се его владенье.
 

322. Браслет – Джулии

 
Я надел тебе, мой свет,
Шёлковый шнурок-браслет:
На руке он – краше нет!
Мне, влюблённому, он мил:
В плен давно я угодил,
А теперь – тебя пленил!
Но твой плен с моим не схож:
Коль не люб тебе он, что ж,
Просто мой браслет порвёшь;
Я в цепях – на долгий срок,
Да и то: какой в них прок?
И без них уйти б не смог.
 

323. Воин Христа

 
Кто в бой идёт противу злого дела;
Кто вступится за мученика смело;
Кто любит дом, но, не боясь штормов,
Моря любые перейти готов;
Кто грозы и несчастья может снесть;
Презрит и восхваления, и лесть;
Спокойно примет милость и удары,
Что б жребий ни сулил – дары иль кары;
Кто все соблазны может превозмочь,
Всегда настороже, и день, и ночь;
Кто, твёрдый, как скала, вернёт с лихвой
Удар, в него направленный судьбой;
Кто, в крестных муках, плачет о других,
Уже умерших, поминая их;
Кто исто служит вере, делом, словом, —
Того зовём мы воином Христовым.
 

324. Краткий гимн ларам

 
Лары, я в подарок вам
Жар страстей своих не дам;
Подарю вам алый мак —
Он моей свободы знак.
 

325. Нептуну

 
Мой поклон тебе, властитель,
Бог морей, их повелитель, —
Барк свободно мой плывёт
Средь твоих спокойных вод;
Я тебе за милость эту
Перешлю тунца к обеду.
 

326. На Грида

 
Грид так решил: жениться, мол, пора;
Вдову приметил – да, она стара,
Но, слышал он, немерено богата…
Как упустить? Пусть даже старовата…
Женился он – и тут раскрыл секрет:
Немерено-то бабке этой – лет.
 

327. О его бальзамировании – Джулии

 
Меня забальзамируй так – даруй
Губам моим прощальный поцелуй;
В последнее пристанище вдохни
То, что сулит останкам вечны дни:
В твоём дыханье нард, бальзам и мирра —
Мне не истлеть и до скончанья мира.
 

328. Богатство главней

 
Желают знать, насколько ты богат;
Хорош ты, плох – о том не говорят.
 

329. Поцелуй. Диалог

 
1. Ты в этом должен разуметь:
Что – поцелуй? Прошу, ответь.
2. Скажу тебе, чтоб ведал впредь.
 
 
Рождён в устах, и в них таим,
У тех, кто любит и любим,
Он страстью холим и храним;
ХОР. На брачном ложе мягче с ним.
 
 
2. Он – огнь, желанием зажжён;
К малюткам глаз слетает он,
Поёт им, навевая сон;
ХОР. Плач девы будет утишён.
 
 
2. Летит он, будто по волнам,
К ланитам, к ушкам, к завиткам,
Порхает от чела к устам;
ХОР. Он ближе, дальше, здесь и там.
 
 
1. Он говорит? 2. Не хуже вас.
1. Но как? 2. Уста разъяв, тотчас
Его услышите вы глас.
ХОР. Язык любви блажен для нас.
 
 
1. Телесен? 2. Да, и крылья есть,
Оттенков ярких в них не счесть;
Летит, любви неся вам весть;
ХОР. Не жалит, мёд спешит поднесть.
 

330. Предостережение

 
Не бриллианты ли горят
В её колье, взгляните?
А в локонах свой блеск дарят
Не жемчугов ли нити?
Нет, отводи, вздыхатель, взгляд —
То слёзы тех несчастных,
Кто с гиацинтами их ей
Слал в чаяньях напрасных;
Но охлаждала пыл страстей
Она презренья льдом;
И слёзы в хладе том
Застыли, в камни обратясь:
Девица носит их, гордясь.
Коль слёз твоих захочет вдруг она,
Свои глаза ты выплачешь до дна.
 

331. Его досточтимому кузену сэру Уильяму Соуму

 
Твоё лишь вспомню имя, и тотчас
На ум приходит всё, что – без прикрас! —
Есть благо, и любовь, и процветанье:
В тебе – достоинств многих сочетанье;
Идёшь, храбрец, своей стезёй – она
Твоею славой вся озарена,
Сияющею радугой небесной,
Что нам дарует аромат чудесный.
Оставь же имя, коль исчезнешь сам:
Столь сладостно оно, как фимиам.
 

332. О себе

 
Я умолк – не прозвучат
Ныне песни, струнам в лад,
Хоть они совсем недавно,
Как потоки, лились плавно:
Лиру мне разбило горе —
И язык мой смолкнул вскоре.
 

333. Лару

 
Мне скоро в путь, пора прощаться нам:
Я ладаном тебе уж не воздам;
Уеду – и петрушки венчик впредь
Уже не будет в честь твою висеть;
И не смогу тебе я, ты прости,
Лук и чеснок, как раньше, принести;
И больше не порадует меня
Сверчков весёлый стрекот у огня;
Мне уезжать, мой лар, дорога ждёт,
Тебе же – греться у печи весь год.
 

334. Когда нет вдохновения

 
Разлад с Поэзией моей:
Нет вдохновенья, хоть убей!
Что делать мне? Да с книгой сяду,
Прочту стихи свои, все кряду.
 

335. Милосердие

 
Чтоб прекратились ужасы войны,
Зачинщики должны быть казнены;
Их смерть – другим на страх и в назиданье:
Карает правый суд за злодеянья.
 

336. Его старость; обращение к его доброму другу Джону Виксу, иначе – Постуму

 
Ах, Постум, как летят года!
Мольбой и клятвой нам следа
   Ушедших лет,
Морщин, – уже не сгладить, нет;
   Но мы вперёд
Должны идти, куда ведёт
Судьба; мы все в одном едины:
Не спрячемся от Прозерпины.
 
 
Супругу милую, дом, сад,
Всё, что ласкает ныне взгляд,
   Оставишь тут:
Тебя лишь с кипарисом ждут;
   Нам жить сейчас!
Что в прошлом тяготило нас,
Пора забыть, без сожаленья:
Нас ожидают наслажденья.
 
 
Бывали лучше времена,
Их не вернуть; но лишь луна,
   Иль океан,
Убыв, восполнят свой изъян;
   Окончим дни,
Увядшим лилиям сродни:
Никто, мой Постум, нас с тобою
Не одарит второй весною.
 
 
Не миновать нам царства тьмы:
Где Тулл, Анхиз, там будем мы;
   Им свой урок
Преподал Зевс: на смерть обрёк.
   Так пой и пей,
Не опоздаешь в мир теней;
Жизнь коротка; те, верно, правы,
Кто любит игры и забавы.
 
 
Венки из дивных роз, бальзам
Из Тира – то, что нужно нам:
   Когда умрём,
То мир с собой не заберём.
   Так что нам ждать?
Жить будем, ветерку под стать:
Белейший камень пусть итожит
Любой из дней, что нами прожит.
 
 
Мы, Джон, с тобою не бедны,
Хотя дома у нас скромны;
   Не пьём нектар,
Огромных нет у нас отар,
   Нет ни быков,
Ни рыбных собственных прудов;
Миног не держим, нам без нужды:
Забавы Поллиона чужды.
 
 
Но встречи наши хороши:
Вино и шутки от души;
   А что? Есть кров,
Хотя он не бог весть каков —
   От непогод
Всё ж защитит, и гарь уйдёт;
Бобы едим – нам всё едино:
Мы всей земли два властелина.
 
 
Блуждаем в море штормовом,
Но верим, что себя спасём.
   Пускай несёт
Наш барк среди кипящих вод
   Седой борей —
Но наша дружба всё ж сильней:
Хоть, курс теряя, что-то минем,
В пучине мрачной мы не сгинем.
 
 
Пусть разлучимся, не беда,
В пустыне, в море, мы всегда
   С тобой; не стать
Другими нам; не потерять
   Ту твёрдость в нас,
Гордимся коей мы сейчас;
Нас не разъять: мы клятву дали,
Её нарушим мы едва ли.
 
 
Будь в радости; что до меня,
Без рифов в жизни нет ни дня;
   Гляжу с тоской
На снег, что лёг на локон мой;
   А коль недуг
К тому ж меня охватит вдруг,
Тогда, не находя покоя,
Я погружаюсь вновь в былое.
 
 
Сейчас – иные времена,
Отвратно всё; стара жена,
   Бавкида; ей
Не до лобзаний и страстей.
   Сидим вдвоём
И судим у огня о том,
Что предрекают наши боли —
Снег, дождь, как скоро и доколе;
 
 
И по тому, как моет кот
Свой нос, гадаем, что нас ждёт;
   Хоть кто б смягчил
Мне боль в ногах – терпеть нет сил.
   Где юный Юл?
Спев песню, он меня б встряхнул —
О Джулии, её ланитах
И о грудях её открытых;
 
 
Стихи прочёл бы – о цветах
В хрустальных вазах и в лугах;
   Потом бы мог
Хоть что-то из высоких строк
   Прочесть, чтоб пыл
Благой меня бы охватил —
Не похоть, что (поверь на слово)
Тревожит старика любого;
 
 
Коль взгляд Елены, полный чар,
Вдруг распаляет этот жар,
   Тогда встаю,
Подняв с усильем плоть мою;
   Страшась огня,
Того, что может сжечь меня,
Я восклицаю, вожделея, —
О нет, поэзия сильнее!
 
 
Так, в сумасшествии своём,
Я вспоминаю о былом;
   И часто мне
Оно является во сне;
   Мне – лишь стенать,
И я, крутя у Юла прядь,
Бавкиде говорю уныло:
Грешил я в юности, так было.
 
 
Пошлю юнца за ветвью в сад —
Мы наш камин, чтоб тешил взгляд,
   Украсим ей,
И ларам будет веселей;
   В кувшин я эль
Налью до края; в этот хмель
Добавлю пряностей всегдашних;
Потом почтим богов домашних;
 
 
Тост за друзей (Бог их храни —
Хоть чтут бургундское они),
   Чей дух высок;
Увы, встреч наших минул срок;
   Теперь в тоске
Лишь вспоминать – и ветвь в руке,
И как вкруг тирса мы плясали,
И как стихам рукоплескали.
 
 
За них – и за тебя потом,
Мой верный Викс, свой эль мы пьём,
   Пухлы, красны
И веселы (нам хоть бы хны),
   Сродни сверчкам,
Беспечным тёлкам иль бычкам, —
Пока себе не скажем сами:
Бог с ними, с нашими годами.
 
 
Жив огонёк ещё пока,
Хоть угольки с глазок щенка;
   Я пью, но сам
Несусь я в мыслях к временам,
   Что не плохи:
Мне славу принесли стихи.
Вот угли гаснут – это кстати,
Пора усталым нам в кровати.
 

337. Краткий гимн Венере

 
О, богиня, в деву страстно
Я влюблён; она – прекрасна:
Зубки – жемчуг белоснежный,
Лал – уста; коль с девой нежной
Буду счастлив, обещаю —
Миртом я тебя венчаю.
 

338. Даме по поводу честной сделки

 
Я поклянусь, конечно, здесь, на ложе, —
Но от тебя жду честной сделки тоже:
Дашь слабину, нарушив договор,
И я забуду клятву с этих пор.
 

339. Рука и язык

 
Главней для нас язык – но лишь пока
Не грянула война: тогда – рука.
 

340. Медлящей даме

 
Сама уйди
Иль мне дозволь!
Что впереди?
Как и дотоль —
Тщета надежд и боль?
О нет, уволь!
 
 
Ты, верно, мнишь,
Что раб я твой —
Напрасно льстишь
Себя мечтой!
Покончу враз с пустой
Сей суетой.
 
 
А то внемли:
Коль всё ж я мил,
То распали
Тогда мой пыл,
А нет, узришь – он был,
Да вот остыл.
 

341. Леди Мэри Вильерс, наставнице принцессы Генриетты

 
При слове «Вильерс» герцог Бекингем[11]11
  Джордж Вильерс (1592–1628 гг.) – 1-й герцог Бекингем с 1623 г., фаворит королей Якова I и Карла I.


[Закрыть]
Мне видится – ваш дядя, славный тем,
Что был он и могуществен, и смел:
Фортуны колесо он сам вертел;
Завистников презрев, он мог на деле,
Свой замысел верша, добиться цели;
Его нетленный дух, сродни святыне,
В вас возрождён, и лишь сильнее ныне;
Вестминстер весь не стоит, леди, вас;
И я молю, услышьте же мой глас:
Мой том стихов пусть чаще руки ваши
Целует за меня – ведь нет их краше.
 

342. О его Джулии

 
Вот вам Джулия моя:
Глаз черней не видел я,
Губки алы, лоб высок,
Не найти нежнее щёк —
Точно сливки те у ней;
Шеи белой нет пышней;
Авансценою, точён,
Нос – как грациозен он!
Догадаетесь отсюда:
Всё другое – просто чудо.
 

343. Цветам

 
Когда был жив, я славил вас стихами;
Теперь же надо мною (долг за вами)
Цветите, увядание презрев:
Вам не дадут увянуть слезы дев.
 

344. Моему не лучшему читателю

 
Твердишь: мой стих тяжёл;
Отвечу – как прочтёшь:
Когда ты вкривь прочёл —
Конечно, нехорош.
 

345. Мощь – в людях

 
Пусть короли, как могут, правят нами —
Мы, дерзкий люд, поладим с королями.