Текст книги "Не убоюсь зла"

Саломон поднялся и собрался уходить, но Смит остановил его:

– Подожди. Завтра придешь? Хочу, чтобы ты ежедневно присылал отчет о ходе поисков, пока ее не найдешь. Передавай информацию Хедрику или тому, кто будет его замещать. Меня самого к телефону не подпускают. Телефонный рапорт каждый день, хорошо? Пока не найдешь ее.

– Хорошо, Иоганн.

– Спасибо, Джейк. Тебя еще могут принять в скауты. Скажи сестричке, что можно вылезать из уголка. Им, должно быть, не терпится меня усыпить – мне еще ни разу не давали бодрствовать так долго.

По пути назад Саломон зашел в комнату, откуда велось наблюдение за пациентом, поговорить с доктором Хедриком.

– Тяжело вам пришлось, – констатировал врач, взглянув на него.

– Не то слово. Доктор, как долго вы будете оберегать его от зеркал?

– Сложно сказать. Он быстро идет на поправку… но еще плохо контролирует свое новое тело. Плюс зуд, покалывание, онемение, что вполне в порядке вещей. Фантомные боли – тоже. Точнее, психосоматические; для пациента они вполне реальны. Поэтому, если вы рассчитываете как можно скорее подготовить пациента к судебным слушаниям, эмоциональный шок нужно по возможности отсрочить. На этом настаивает доктор Розенталь, и я с ним согласен. Наш пациент еще слаб и эмоционально нестабилен.

– Это я заметил.

– Мистер Саломон, думаю, вам не помешает успокоительное. Разрешите?

Саломон выдавил улыбку:

– Только если в нем содержится зерновой спирт.

Хедрик усмехнулся:

– Устроит вас то, что производят в Шотландии?

– Безусловно! Разбавлять не надо. Если только самую малость.

– Я отмерю вам дозу лекарства, а вы сами решите, добавлять ли воду по вкусу. Да и себе, пожалуй, пропишу немного. Творить историю медицины – изнурительное занятие.

8

Доктор Гарсия протер проспиртованной ваткой место укола на руке Джейка Саломона:

– Подождите три минуты. Десять кубиков транквилина успокоят вас так, что сможете на собственную казнь спокойно отправиться.

– Благодарю вас. Доктор Хедрик, что беспокоит Иоганна? Вы не уточнили.

Хедрик покачал головой:

– Пациент отказывается объяснять. Просто требует вас.

– Гм… он узнал? И если так, то что делать?

Хедрик обратился к своему коллеге:

– Доктор Гарсия?

– Мое мнение вам известно. Пациент выздоровел; его слабость – следствие слишком продолжительного постельного режима. Нет больше никаких оснований… медицинских оснований его удерживать.

– А вы что скажете, доктор Розенталь?

Психиатр пожал плечами:

– Человеческий разум – штука удивительная и неизведанная. Чем больше я его изучаю, тем меньше уверен в чем бы то ни было. В одном я согласен с доктором Гарсией: нельзя бесконечно держать пациента привязанным к койке.

– Я вынужден согласиться, – подытожил Хедрик.

Саломон тяжело вздохнул:

– Значит, меня назначили добровольцем.

– Сэр, любой из нас готов составить вам компанию, но пациент ясно дал понять, что не желает с нами разговаривать. Мы будем наготове, если понадобится помощь.

– Опять фокусы с псевдоотключением голосовых мониторов?

– Безусловно. Но на сей раз медсестре позволят оставить вас с пациентом наедине, если пожелаете. Вы, а не пациент. Не волнуйтесь, я буду смотреть и слушать по видеосвязи, а доктора Гарсия и Розенталь проследят за показаниями приборов.

– Я не волнуюсь. Наверное, ваше лекарство подействовало. Ладно, я пошел. Раз уж мне выпало объезжать разъяренного быка, лучше сразу взять его за рога.

Иоганн Смит сразу же воскликнул:

– Джейк! Где тебя черти носили?! Ты за три недели лишь однажды меня навестил! Какого черта?

– Я работал. Но тебе этого не понять.

– Думаешь? Физиотерапия – еще какой тяжелый труд. Тебе такого и не снилось, адвокатишка, а мне этим приходится по семь дней в неделю заниматься.

– Иоганн, от одного взгляда на тебя у меня сердце кровью обливается. Может, тебе священника пригласить? Разве Хедрик не говорил, что я слег на десять дней? Мне до сих пор паршиво, так что подвинься-ка, ленивый ублюдок, и дай мне лечь. Черт, Иоганн, я уже не мальчик; не могу скакать сквозь горящий обруч по каждому щелчку твоих пальцев.

– Хватит, Джейк, со мной эти штучки не пройдут. Сожалею, что ты заболел. Я просил послать тебе букет от моего имени. Получил?

– Да. Спасибо.

– Вот как? Я пошутил. Не отправлял я тебе никакого букета. Подловил тебя, а? Джейк, чрезмерно утруждать человека не в моих правилах, но раз я плачу этому человеку зарплату, то желаю видеть его и слышать о достигнутых результатах.

– Ты не платишь мне зарплату.

– А? Это еще что за новости?

– Когда суд сделал меня твоим опекуном, Маккэмпбелл назначил мне символическое вознаграждение – десять долларов в месяц. Я не могу получать от тебя больше, да и эти деньги как-то не удосужился забрать.

Иоганн глянул на него недоверчиво:

– Это мы быстро исправим! Передай судье Маккэмпбеллу, что я сказал…

– Постой, Иоганн. Это необходимо, чтобы твои внучки сидели тише воды ниже травы. А теперь расскажи, какая муха тебя укусила? Это все из-за миссис Бранки? Я ежедневно докладывал, как мы и условились. Никаких следов. Вот папка с результатами, чтобы ты знал, что я не сижу без дела. Прочтешь? Я вижу, у тебя тут и читающая машинка появилась.

– Читать доклад о безрезультатной работе? Джейк, не дури. Я сержусь на Юнис – черт, даже если она не хотела больше на меня работать, так хоть навестить могла. Но я послал за тобой не поэтому. Сестра?

– Да, сэр?

– Выключите голосовые мониторы и воткнитесь глазами в свой дурацкий ящик. Выберите любую программу, лишь бы погромче. У меня будет личный разговор.

– Хорошо, сэр. – Медсестра поднялась и щелкнула фальшивыми переключателями.

– Сестра.

– Да, мистер Саломон?

– Спросите доктора Хедрика, нельзя ли оставить нас наедине. Не думаю, что мистер Смит устроит дебош только потому, что у меня нет диплома медицинской сестры.

– Мистер Саломон, доктор Хедрик говорит, мы очень быстро поправляемся, – сестра ослепительно улыбнулась, – ведь правда, мистер Смит, мы же молодцы? Поэтому он сказал, что я могу оставить вас в случае необходимости. Если понадоблюсь – нажмите вон ту красную кнопку. – Сестра снова улыбнулась и вышла.

– Ну и ну! – воскликнул Иоганн.

– Что здесь удивительного? Хедрик видит, что ты поправляешься.

– Гм. Бойтесь данайцев, дары приносящих. Джейк, садись поближе, я буду говорить шепотом… боюсь, как бы здесь не оказалось скрытых микрофонов.

– Старый параноик. Зачем Хедрику нас подслушивать?

– Молодой, а не старый. А с параноиком согласен. Как бы то ни было, никто, кроме тебя, не должен это услышать. Если я вдруг ошибусь, это может сыграть против меня в суде. Так что садись и слушай внимательно. Джейк… я почти уверен, что мое новое тело – женское!

У Джейка Саломона зазвенело в ушах, и он порадовался, что Гарсия сделал ему укол.

– Правда? Интересное предположение. И что ты будешь делать, если это так? Отнесешь его обратно и потребуешь заменить?

– Джейк, не мели чепуху. Какое тело есть – такое есть. Быть женщиной, конечно, странно, но половина населения земного шара как-то с этим справляется. И я справлюсь. Но разве не видишь, к чему я клоню? Если моя догадка верна, то понятно, почему мне упорно не дают на себя глядеть. Боятся, что я рехнусь. – Иоганн хохотнул. – Плохо меня знают. Черт, они ведь даже от тебя все скрыли. Все тело под покрывалом, и столько прибамбасов, что не поймешь, мужское оно или женское. А взять это полотенце на голове? Полагаю, волосы у меня уже отросли или отрастают. А по лицу, особенно если оно страшное, пол можно и не угадать.

– Интересная теория. Возможно, так оно и есть. Но как ты пришел к такому выводу?

– Сопоставил целую кучу фактов. Во-первых, мне не дают ничего делать своими руками, хотя я уже свободно ими двигаю. Только под их контролем во время физиотерапии. Во-вторых, мне не позволяют притрагиваться к себе, постоянно пристегивают к койке, якобы для предотвращения «спонтанных судорог», которых у меня давно уже нет. Ладно, черт с ним; раз медсестра ушла, так загляни под покрывало и проверь! Скажи мне, Джейк, я мужчина или женщина? Живее, вдруг она вернется?

Саломон не шелохнулся:

– Иоганн.

– Что? Джейк, не тяни уже!

– Ты женщина.

На несколько секунд Иоганн Смит оторопел. Затем произнес:

– Что ж, приятно, когда сомнения разрешаются. По крайней мере, я не спятил – если только «женщина» и «сумасшедший» не синонимы. Джейк, как так вышло?

– Иоганн, я с самого начала знал. Мне было очень тяжело скрывать это от тебя. Врачи действительно считали, что тебе это будет вредно. Ты был очень слаб.

– Говорю же, плохо они меня знают. Вот когда я в шесть лет выяснил, что у девочек не все как у мальчиков, – вот это было потрясение так потрясение. Жила на нашей улице одна девочка… все мне показала. Так как я оказался женщиной? Я на такое не подписывался.

– Почему же?

– А?

– Ты не оставил никаких особых указаний относительно пола или расы. Уточнил лишь, что тело должно быть здоровым, в возрасте от двадцати до сорока, с четвертой группой крови и отрицательным резус-фактором. И все.

Иоганн недоумевающе моргнул:

– Верно. Но я и подумать не мог, что меня могут запихать в женское тело.

– Почему нет? Женское сердце ведь пересаживают мужчинам, и наоборот.

– Правда. И как я не подумал? Впрочем, если бы и подумал, то вряд ли бы стал сокращать свои шансы вполовину. Я не из тех, кто плачет над пролитым молоком. Что ж, раз мне теперь все известно, то дурацкий запрет насчет зеркал можно снять? Скажи этому упертому доктору, что я хочу увидеть себя немедленно и не потерплю больше никаких отговорок! Если понадобится, заболтай его.

– Попробую.

Саломон вызвал медсестру, а сам вышел. Спустя пять минут он вернулся в сопровождении докторов Хедрика, Гарсии и Розенталя, а также другой медсестры, которая принесла зеркало.

– Как ваше самочувствие, мисс Смит? – спросил Хедрик.

Иоганн криво улыбнулся:

– Значит, теперь я «мисс» Смит? Спасибо, чувствую себя гораздо лучше, чем когда меня мучили сомнения. Вы могли бы сказать мне и несколько недель назад. Я крепче, чем вы думаете.

– Возможно, мисс Смит, но я исходил из того, что считал полезным для моего пациента.

– Я вас не виню. Но раз тайное стало явным, то попросите сестру показать мне, как я выгляжу. Мне весьма любопытно.

– Как скажете, мисс Смит.

Доктор Гарсия попросил сестру у пульта отойти, а сам сел на ее место. Хедрик примостился на одном краю кровати, Розенталь на другом. Тогда Хедрик взял у второй медсестры зеркало и повернул его к пациенту.

Иоганн Смит напряженно всмотрелся в собственное отражение, и любопытство на его – ее – лице сменилось сначала удивлением, а затем неподдельным ужасом.

– Господи! Боже мой, что они натворили! Джейк! Ты знал!

Лицо адвоката дрожало. Он изо всех сил сдерживал рыдания.

– Да. Иоганн, я знал. Вот почему я не мог ее найти… она все это время была здесь, с тобой. Говоря с тобой, я говорил… с ней! – Саломон не выдержал и зарыдал.

– Джейк, как ты мог это допустить? Юнис, моя милая Юнис, прости! Я не знал! – Она зарыдала вместе с Саломоном, на октаву выше.

– Доктор Гарсия! – рявкнул Хедрик.

– Я готов!

– Доктор Розенталь, поручаю вам мистера Саломона. Сестра, помогите, а то он вот-вот лишится чувств. Где этот чертов слюноотсос?!

Спустя пять минут в комнате стало тихо. Пациентка спала под действием снотворного. Убедившись, что мисс Смит ничто не угрожает, доктор Хедрик передал вахту доктору Гарсии и вышел.

Он обнаружил мистера Саломона на койке в комнате наблюдения. Рядом сидел доктор Розенталь со стетоскопом на шее. Хедрик удивленно посмотрел на психиатра. Тот беззвучно пошевелил губами:

– Порядок, – а затем вслух добавил: – Проверьте, все ли я сделал правильно.

– Хорошо. – Хедрик сменил Розенталя у койки, придвинулся поближе, взял Саломона за руку и проверил пульс. – Как вы себя чувствуете?

– Нормально, – хрипло ответил Саломон. – Ну и спектакль я вам устроил, даже стыдно. Как она?

– Спит. Вижу, вы к ней очень привязаны.

– Мы оба были к ней очень привязаны. Она была сущим ангелом.

– Можете плакать сколько угодно. Слезы умиротворяют душу. Мужчины чувствовали бы себя куда лучше, если бы позволяли себе плакать, как женщины. Верно, Розенталь?

– Абсолютно. Там, где мужские слезы считаются нормой, нет нужды в представителях моей профессии, – улыбнулся психиатр. – Мистер Саломон, вы в надежных руках, поэтому я позволю себе удалиться. Нужно добавить пару голов в мою коллекцию. Доктор, я вам больше не нужен?

– Идите, Рози. Жду вас завтра утром к десяти. Вместе разбудим пациентку.

– До свидания, доктор Розенталь. Спасибо вам за все, – сказал Саломон.

– Рад был помочь. Не позволяйте этому ветеринару впарить вам порошок от блох.

Розенталь вышел.

– Мистер Саломон, – сказал Хедрик, – в этом дворце куча спален. Не желаете прилечь часов до девяти-десяти вечера? А потом я дам вам таблетку, с которой вы спокойно проспите восемь часов, не мучаясь дурными сновидениями.

– Спасибо, обойдусь.

– Как скажете. Я не настаиваю. Но как человек, довольно близко узнавший и зауважавший вас в последние месяцы, я должен сказать, что ваше состояние беспокоит меня куда больше, чем самочувствие моего пациента. Когда вы назвали ее «ангелом», вы ведь имели в виду донора, а не мисс Смит?

– Что? Да, разумеется. Юнис Бранку. – Лицо Саломона на мгновение исказилось.

– Я не имел чести быть с ней знакомым, а уж ангелов и подавно не встречал; врачи обычно знакомятся с людьми в тяжелые минуты их жизни. Но тело у нее поистине ангельское; мне прежде не доводилось встречать столь здоровых женщин. Ей было двадцать восемь, но физиологически она была минимум на пять лет моложе. С таким телом она – я имею в виду мисс Смит, мисс Иоганн Смит, – легко перенесет любое потрясение. Но вы испытали не меньший шок, а вы, уж простите, давно не молоды. Не отказывайтесь от хорошего сна…

– Я не хочу спать здесь!

– Понятно. Тогда позвольте хотя бы измерить вам давление и снять кардиограмму. Если результаты мне не понравятся, я вызову вашего лечащего врача.

– Он не ездит по вызовам.

Хедрик фыркнул:

– Значит, он не врач; врачи едут туда, где они нужны. Крайне непрофессиональное замечание с моей стороны. Нам полагается делать вид, будто каждый лицензированный медик – святой бессребреник и мудр, как Юпитер, даже если мы знаем, он полный ноль и думает только о деньгах. Прошу вас не ссылаться на меня, если захотите когда-нибудь это повторить; меня могут исключить из профсоюза. Так как насчет осмотра? Согласны?

– Ух. Давайте. И таблетку тоже, но я приму ее дома. Вообще-то, я стараюсь не злоупотреблять лекарствами, но сегодня особый случай.

– Хорошо. Снимите рубашку…

В процессе измерений врач тихо сказал:

– Мистер Саломон, у меня нет квалификации доктора Розенталя, но если вам захочется выговориться – я буду рад вас выслушать. Я знаю, вас это мучило. Самое тяжелое позади: вы сообщили Иоганну Смиту, что он теперь «мисс» Смит, плюс, что еще хуже, видели, как он… она обнаруживает, что находится в теле своей бывшей секретарши. Так что кризис вы миновали. Если вас мучит что-нибудь еще, скажите. В нашей профессии, как и в вашей, такие разговоры конфиденциальны.

– Я бы поговорил о Юнис, но не знаю, что сказать.

– Начните с того, как такая милая девушка могла погибнуть. По условиям договора я ведь даже не знал ее имени, пока вы не сказали. Я и не интересовался, зная, что все наши процедуры легальны.

– Да, в договоре было условие о неразглашении личности. Не знаю зачем, но подозреваю, что девочка – женщина, весьма способная женщина, которая для меня, старика, всегда была девочкой, – романтично полагала, будто может отдать свое тело боссу в случае, если ей самой оно больше не понадобится, и тот не догадается, чье оно. Глупо, но вполне в ее духе. Я решился рассказать вам, кто она, когда стало понятно, что у Иоганна есть шансы на выздоровление. Я знал, что он будет потрясен. Так и вышло.

– Вы поступили правильно. Думаю – и доктор Розенталь со мной согласен, – что у нас бы ни за что не получилось поставить пациентку на ноги, если бы мы не приняли необходимые меры предосторожности и раскрыли ее пол. Особенно учитывая близкие отношения между реципиентом и донором.

– «Близкие» – не то слово. Мы очень ее любили. Доктор, я не преувеличиваю. Будь я раза в два моложе, а она не замужем, я бы в лепешку расшибся, чтобы жениться на ней. Уверен, Иоганн тоже. Даже просто узнать о ее гибели стало бы для него шоком, а такое – и подавно.

– Она попала в аварию?

– Если бы. Ее убил грабитель. Вероятно, психопат, но проверить это невозможно, потому что телохранители Иоганна застрелили его на месте. Они немедленно отвезли Юнис в больницу, надеясь спасти, но сохранить удалось лишь ее тело. – Джейк Саломон вздохнул. – От разговора действительно становится легче.

– Хорошо. Как вышло, что охранники Иоганна Смита оказались на месте преступления, но не успели защитить девушку?

– Бедняжка хотела сэкономить десять минут. Она была донором крови – четвертая отрицательная – и…

– А! Так вот почему «мисс Смит» показалась мне знакомой. Я же встречался с ней однажды. Она сдавала кровь для одного из моих больных. Милая девушка, дружелюбная, вежливая, одетая весьма… хм… экзотично.

– Вы хотели сказать «эротично». Давайте называть вещи своими именами. Да, это Юнис. Она знала цену своей красоте и охотно делилась ею с окружающими. Выставляла себя напоказ.

– Жаль, я не знал ее ближе.

– Если бы вы ее знали, ваша жизнь точно заиграла бы новыми красками. Телохранители Иоганна должны были сопровождать Юнис, когда ее вызывали для сдачи крови. Встретить у дверей квартиры, доставить к машине, отвезти в больницу, дождаться и привезти обратно. Но тот вызов был срочным. Она живет – жила – на девятнадцатом уровне одного из домов-ульев на севере города. Там есть автомобильный лифт, но бронированная махина Иоганна туда не помещается. Поэтому бедняжка решила сэкономить время и поехала на пассажирском лифте, не дождавшись охранников. Там на нее и напали. Убили.

– Печальная история. Она не знала, что даже в экстренном случае десять минут не сыграют никакой роли?

– Может, знала, а может, нет. Юнис Бранка всегда спешила.

– Жаль. Можете одеваться. Сколько, говорите, вам лет?

– Я не говорил. Вот-вот стукнет семьдесят два.

– Ничего себе. Вы выглядите заметно моложе, если не внешне, то внутренне…

– Спасибо, я и без вас знаю, что лицо у меня страшное.

– Скорее незаурядное. Физиологически вы лет на двадцать моложе своего возраста.

– Я принимаю гормоны.

– Вам они ни к чему. Так вы поедете домой или останетесь? Если останетесь, я бы еще понаблюдал за вашим сердцем. Из профессионального интереса.

(И чтобы удостовериться, что вы не отбросите коньки, ведь сердце после таких потрясений запросто может остановиться.)

– Ну… честно говоря, я устал. Что, если я не стану ужинать и сразу отправлюсь спать? Есть у вас таблетка, которая позволит мне проспать двенадцать часов вместо восьми?

– Конечно.

Скоро Джейк Саломон уже спал в постели. Хедрик поужинал, дал указания ночной смене вызвать его в случае аномальных показаний приборов и тоже отправился спать. Ему никаких таблеток не понадобилось.

Несмотря на большую дозу снотворного, Иоганн Смит спал беспокойно. Находившийся в новом теле старик прошептал:

– Юнис?

(Я здесь, босс. Спите дальше.)

– Хорошо, милая. Я просто хотел знать, куда ты подевалась.

(Не волнуйтесь, я здесь.)

Иоганн блаженно улыбнулся и продолжил безмятежно спать, больше не видя дурных снов.

9

Утренняя сиделка внесла в комнату поднос:

– Доброе утро, мисс Смит! Как мы себя чувствуем?

– Не знаю как вы, а я есть хочу.

– Замечательно! Дорогуша, сегодня у нас горячая овсянка, апельсиновый сок и вареное яичко, а хлебушек тоже в яичке вымочен, чтобы легко было глотать. Сейчас я наклоню кроватку…

– Миссис Слоун…

– Да? Слюнявчик надеть?

– Прекратите это, иначе я скажу, куда вам засунуть этот ваш слюнявчик! Снимите покрывало и развяжите меня; я могу есть самостоятельно!

(Босс, не ругайтесь на нее, она вам добра желает.) (Юнис?!) (Конечно я, кто же еще? Я ведь обещала, что больше никуда не уйду.) (Но…) (Тсс, выслушайте ее.)

– Мисс Смит, вы прекрасно понимаете, что я не могу этого сделать. Потерпите, дорогуша. Только понюхайте, как вкусно пахнет!

– Ну… Наверное, вы не можете отвязать меня без разрешения доктора Хедрика. Простите за грубость. – (Вот, босс, так-то лучше!) – Но умоляю, не надо кормить меня с ложечки. Лучше сходите к доктору Хедрику и скажите, что я опять привередничаю. И если он откажется выполнять мои необоснованные требования, то пускай звонит мистеру Саломону. Любую еду, которую попытаются в меня впихнуть, пока у меня связаны руки, я выплюну в потолок!

(Юнис, так лучше?) (Немного. Процентов на десять.) (Тьфу, я не привык вести себя как благовоспитанная леди.) (Босс, я вас научу.) (Юнис, милая, ты правда здесь? Или у меня действительно сорвало крышу, как предсказывали врачи?) (Давайте обсудим это позже… сейчас вам предстоит беседа с доктором. Даже не думайте упоминать обо мне. Иначе они никогда не развяжут нам руки. Вы же это понимаете?) (Еще бы! Думаешь, я псих?) (Это, как выразился бы Джейк, не имеет отношения к делу. Главное, чтобы доктор Хедрик и остальные не узнали, что я здесь, иначе они точно сочтут, что вы спятили. Все, замолкаю.) (Не уходи!) (Босс, я уже никогда никуда не уйду, я просто помолчу. Впредь будем разговаривать наедине, если только вы опять чего-нибудь не учудите.) (Поучать меня вздумала?)

В голове раздался ее смешок.

(А раньше я чем занималась? А, босс? Шухер, полиция!)

Вошел доктор Хедрик, за ним доктор Гарсия:

– Доброе утро, мисс Смит.

– Доброе утро, джентльмены.

– Сестра говорит, что вы хотите есть самостоятельно.

– Верно, но это не все. Я хочу, чтобы меня отвязали и отстегнули. Полностью.

– Мы не возражаем, чтобы вы ели сами. Пора тренироваться. А вот насчет остального надо подумать.

– Доктор, прекращайте балаган. Если вы не готовы освободить меня, то к черту завтрак. С голоду я не помру. Вызовите моего адвоката.

– Мистер Саломон здесь.

– Так приведите его!

– Минутку. – Доктор Хедрик переглянулся с усевшимся у пульта доктором Гарсией. Тот кивнул. – Мисс Смит, быть может, вы согласитесь на разумный компромисс? По крайней мере, выслушайте нас.

– Выслушаю. Но… – (Босс, заткнитесь!) – Ладно, говорите.

– Вам известно, что мистер Саломон – человек пожилой. Вчера у него выдался тяжелый день. Я убедил его остаться здесь и отдохнуть. Он только проснулся и, в отличие от нас с доктором Гарсией, еще не успел позавтракать. Мы ели уже достаточно давно и были бы не прочь перекусить. Мы готовы освободить вам руки, чтобы вы ели самостоятельно, однако все, что ниже пояса… сами понимаете, там разная сантехника, трубки и прочее… На это потребуется значительное время. Вот мое предложение: пригласите мистера Саломона позавтракать вместе, а мы перекусим с вами за компанию. Заодно обсудим, что делать дальше. Я подчинюсь вашему опеку… адвокату и сложу с себя полномочия вашего лечащего врача, если он сочтет это необходимым.

– Мой опекун… Хорошо, поступим так, как он решит. Доктор Хедрик, надеюсь, заменять вас не придется. Я знаю, что со мной трудно. Прошу прощения. Вы сотворили настоящее чудо, и я вам крайне признателен.

– Спасибо, мисс Смит.

– Охотно позавтракаю с вами… если вы любезно освободите мне руки.

(Босс!) (Крошка, что не так? Я вроде бы вел себя как настоящая леди?) (Да, но не соглашайтесь завтракать с джентльменами, пока мы в таком виде! Не накрашены, волосы наверняка растрепаны. Ужас!) (Дорогая, это всего-навсего врачи и Джейк.) (Это дело принципа! Мне лучше знать, как должна выглядеть девушка! Я хоть раз приходила на работу без макияжа и прически? Да я постоянно вставала ни свет ни заря, чтобы прихорошиться ради вас. Помните?)

– Мисс Смит, у вас что-то болит?

– А? Простите, доктор, задумался… задумалась. Раз мне предстоит завтракать в обществе джентльменов, то пора учиться вести себя по-дамски, не так ли? Это непривычно. Я ведь не накрашена?

Хедрик опешил:

– Вы имеете в виду губную помаду?..

– Все, что женщины намазывают себе на лицо. Наверняка не только помаду. А еще мне нужно причесаться. У меня вообще волосы есть?

– Безусловно. Короткие, но вполне здоровые и густые.

– Хорошо. Приятно знать, что у меня не пластиковый череп и мне не придется носить парик.

– Без небольшого восстановительного протезирования не обошлось, но доктор Бойл сохранил кожу головы, и протез абсолютно незаметен. – Хедрик улыбнулся. – Он прочнее кости, прекрасно обеспечивает кровоснабжение и рост волос. Они просто не успели отрасти.

– Прекрасно. А перхоти у меня нет?

– Не замечал.

– Ладно, потом проверю. Доктор, перед приемом гостей я хотела бы прихорошиться. Попросите слугу отнести мистеру Саломону чашечку кофе и стакан апельсинового сока вместе с нашим приглашением на завтрак, и, я уверена, он не откажется немного подождать.

(Юнис, как у меня получается?) (Прекрасно, мой старичок!)

Доктор Хедрик растерялся:

– Мисс Смит, когда мы собирали команду, я подготовился к любым экстренным случаям, обеспечил все необходимое оборудование и лекарства. Но губную помаду у меня просят первый раз.

– Доктор, я не прошу вас. В дамской комнате на первом этаже должно быть достаточно помады любого цвета и много другой косметики. Если нет, то кому-то хорошенько влетит. Пускай медсестра спустится. Та рыженькая красотка – Минни? Джинни? Короче говоря, мисс Герстен. Она наверняка разбирается в косметике.

(Не сомневаюсь, босс. Волосы-то у нее крашеные!) (Мяу! Помолчи, киска.) (Босс, я не ерничаю. Она вполне неплохо выглядит даже в ее дурацком халате.)

– Винифред Герстен, – поправил доктор Гарсия. – Сестра, найдите Винни и унесите поднос с едой, она остыла.

Спустя сорок минут мисс Иоганн Смит была готова принимать гостей. Волосы начесали, на лицо рыжая медсестра наложила умеренно смелый макияж, и, когда поднесли зеркало, второй внутренний голос одобрил результат – нехотя, как показалось Иоганну.

(Я могу лучше, но пока сгодится.)

Кровать была оборудована подъемным механизмом, благодаря которому мисс Смит могла сидеть. Ей где-то отыскали симпатичный халатик в тон глазам, но главное – освободили руки.

Руки дрожали. Она приписала это волнению и решила не есть ничего, чем можно заляпать одежду, раз не сможет уверенно держать вилку. К тому же от перевозбуждения есть уже не хотелось.

(Босс, дорогой, успокойтесь. Положитесь на меня.)

(Но…)

(Никаких «но». Я кормила себя много лет. Тело все помнит. Босс, вы развлекайте джентльменов, а я позабочусь о калориях. А теперь тише, они идут.)

– Можно войти?

– Конечно, господа. Доброе утро, Джейк. Надеюсь, ты хорошо выспался?

(Босс, протяните ему руку.)

– Как младенец.

– Отлично. Я тоже. – Мисс Иоганн протянула левую руку – ту, что была ближе. – Смотри, Джейк, мои руки свободны!

Саломон наклонился к руке и, после некоторого промедления, коснулся ее губами. Иоганн так удивился, что едва не отдернул руку.

(Боже милостивый! Джейк меня что, за педика принимает?!) (Он считает вас красивой девушкой, и у него на то есть все основания. Поверьте мне, босс. Давайте обсудим Джейка позднее, а пока поприветствуйте вашего психиатра.)

– Я заявился без приглашения, – сказал доктор Розенталь. – Можно войти, мисс Смит?

– Разумеется. Кому-то нужно будет убедить остальных джентльменов, что в моей голове нет тараканов. Доктор, я на вас рассчитываю.

Психиатр улыбнулся:

– С вами сложно будет поспорить. Со вчерашнего дня вы будто преобразились. Чудесно выглядите… мисс Смит.

Мисс Смит с улыбкой подала ему руку. Доктор Розенталь нагнулся и поцеловал ее – не торопливо и робко, как Саломон, а неспешно и чувственно. По коже пробежала дрожь.

(Это еще что?) (Босс, не ложитесь к нему на кушетку – он тот еще кобель, по глазам вижу.)

Психиатр задержал руку мисс Смит на мгновение дольше, чем требовалось, затем улыбнулся и отошел в сторонку. У той мелькнула мысль спросить Розенталя, со всеми ли пациентками он так обходится. Спрашивать она не стала, но ощутила легкую досаду оттого, что два других врача не продемонстрировали той же учтивости. Йонни Шмидт родился во времена, когда целовать дамам руки было не принято; Иоганн Смит такого обыкновения не имел, а вот мисс Иоганн Смит чувствовала, что к этому глупому ритуалу легко привыкаешь. Она покраснела.

Ее спас раздавшийся с порога голос дворецкого:

– Можно подавать завтрак, мисс Смит?

– Каннингем! Приятно вас видеть! Конечно несите. – Она задумалась, кто распорядился сделать завтрак официальным.

Дворецкий, глядя поверх ее головы, произнес без всякого выражения:

– Благодарю, мисс.

Это совершенно не походило на Каннингема. Дворецкий, как и все слуги мужского пола (и некоторые женского), был грозен; один его вид внушал страх репортерам.

(Бедняга до смерти напуган!) (Еще бы. Босс, успокойте его.)

– Однако прежде подойдите ближе, Каннингем.

– Слушаюсь, мисс. – Дворецкий сделал несколько осторожных шагов и остановился на очень почтительном расстоянии.

– Ближе. Смотрите на меня и не отводите глаз. Каннингем, мой новый облик стал для вас потрясением?

Каннингем молча сглотнул; его кадык дрогнул.

– Будьте честны, – твердо сказала хозяйка. – Конечно стал. Но если вам не по себе, то представьте, каково мне. До вчерашнего дня я даже не знала, что стала женщиной. Мне предстоит привыкнуть к новому облику, и вам тоже. Запомните: внутри я все тот же вздорный, высокомерный, неблагодарный старый хрыч, который девятнадцать лет назад нанял вас привратником. Я буду по-прежнему требовать безупречного обслуживания, не замечать его и так же редко говорить «спасибо». Понятно?

Дворецкий едва заметно улыбнулся:

– Да, сэр… то есть да, мисс.

– Вам нужно привыкнуть говорить «да, мисс», а мне – привыкнуть это слышать. Придется нам, старым псам, выучить новые штуки. Как поясница миссис Каннингем?

– Чуть лучше, она говорит. Спасибо, мисс.

– Хорошо. Передайте Мэри мой привет. Можно подавать.

Бранч прошел почти весело. Хозяйка пригубила вино, когда Каннингем налил ей на пробу, одобрила выбор, но от полного бокала отказалась. Одного маленького глотка хватило, чтобы почувствовать крепкий, как у бренди, вкус и неожиданно яркий, богатый букет. Однако, судя по бутылке, это было пристойное, но ничем не примечательное шабли. Решив не рисковать, она предпочла апельсиновый сок.

Разговаривали оживленно и обращались по большей части к хозяйке. О ее статусе пациентки забыли; мужчины боролись за ее внимание, и мисс Иоганн это нравилось. Она часто смеялась, отвечала на остроты и сама чувствовала себя остроумной.

Лишь Джейк почти не притронулся к еде и постоянно смотрел на хозяйку. Стоило взглянуть на него в ответ, как он отводил глаза. Бедняга Джейк.