Текст книги "Расширенная Вселенная"

Маннинг пересмотрел свои планы с целью закончить разработку детальной программы уже к концу 1952 года, поскольку было очень трудно предвидеть, каков будет характер будущей администрации.

Мы оба были перегружены работой, и я постепенно начал осознавать, что мое здоровье ушло безвозвратно. Причину долго искать не пришлось: фотопленка, приложенная к моей коже, темнела уже через двадцать минут. Я страдал от кумулятивного отравления маленькими дозами радиации. Оформившихся раковых опухолей, которые поддавались бы операции, не было, но отмечалась систематическая деградация функций всех органов и тканей. Методов лечения не было, и была работа, которая ждать не могла. Свое состояние я связывал преимущественно с той неделей, которую провел, сидя на контейнерах, сброшенных потом на Берлин.

17 февраля 1951 года я пропустил срочное телевизионное сообщение о крушении самолета, в котором погиб президент, – в это время я валялся больным дома. Маннинг теперь требовал, чтобы я каждый день после обеда отдыхал, хотя от дежурства меня не освобождали. Поэтому я впервые услышал о несчастье от своей секретарши, только когда вернулся в офис, и тут же бросился в кабинет Маннинга.

В этой нашей встрече было нечто нереальное. Мне показалось, что мы каким-то образом сместились во времени к тому дню, когда я только что вернулся из Англии, ко дню, когда умерла доктор Карст. Маннинг поднял взгляд.

– Здравствуй, Джон, – сказал он.

И как тогда, я положил ему руку на плечо:

– Не принимайте так близко к сердцу, шеф.

Вот все, что мне удалось из себя выжать.

Через сорок восемь часов пришло распоряжение только что приведенного к присяге президента о вызове Маннинга в Белый дом на доклад. Я сам принес ему этот вызов – официальную депешу, которую мне пришлось расшифровать. Маннинг прочел ее с каменным лицом.

– Вы поедете, шеф? – спросил я.

– Что? Ну разумеется.

Я отправился в свой кабинет, чтобы взять пальто, перчатки и портфель.

Маннинг взглянул на меня, когда я вошел.

– Зря старался, Джон, – сказал он. – Ты не поедешь.

Думаю, у меня был такой упрямый вид, что ему пришлось добавить:

– Ты не поедешь, потому что у тебя здесь будет работа. Подожди минуту.

Он подошел к сейфу, покрутил диски, открыл дверцу и достал оттуда запечатанный конверт, который бросил на стол между нами:

– Тут мои распоряжения для тебя. Принимайся за дело.

Пока я открывал конверт, он вышел. Я прочел приказ и принялся за дело. Времени было в обрез.

Новый президент принял Маннинга, стоя в окружении нескольких телохранителей и приближенных. Маннинг узнал сенатора, который возглавлял общественное движение, имевшее целью использовать патруль для возвращения земель, экспроприированных в Южной Америке и Родезии; тут же был председатель комиссии по авиации, с которым Маннинг имел несколько абсолютно неудовлетворительных встреч по вопросу о выработке modus operandi[26]26
  Способ действия (лат.).


[Закрыть] для восстановления коммерческих рейсов.

– Я вижу, вы точны, – произнес президент. – Это хорошо.

Маннинг поклонился.

– Мы можем сразу же перейти к делу, – продолжал глава исполнительной власти. – У нас произойдут некоторые изменения в политике администрации. Я хочу получить ваше заявление об отставке.

– К сожалению, вынужден отказаться, сэр.

– Ладно, разберемся. А пока, полковник Маннинг, вы освобождаетесь от своих обязанностей.

– Мистер комиссар Маннинг, с вашего разрешения.

Новый президент пожал плечами:

– Хотите так, хотите этак, нам все равно. В любом случае вы освобождаетесь.

– К сожалению, мне опять придется вам возразить. Мое назначение пожизненное.

– Довольно, – последовал ответ. – Это Соединенные Штаты Америки. Здесь не может существовать более высокого органа власти. Вы арестованы.

Я почти вижу, как Маннинг долго и пристально смотрит ему в лицо, а затем спокойно отвечает:

– Физически вы, конечно, можете меня арестовать, я согласен, но советую все же подождать хотя бы несколько минут. – Он подошел к окну. – Поглядите-ка на небо.

Шесть бомбардировщиков Комитета мировой безопасности кружили над Капитолием.

– Ни один из этих пилотов не является американцем, – неспешно пояснил Маннинг. – Если вы арестуете меня, никто в этой комнате не доживет до конца сегодняшнего дня.

Позже произошло несколько инцидентов вроде той неприятной истории в Форт-Беннинге три дня спустя и мятежа в «крыле» патруля, расквартированного в Лисабоне, после чего последовали массовые увольнения; однако если говорить о практических результатах, то они сводятся к свершившемуся coup d’etat[27]27
  Государственный переворот (фр.).


[Закрыть].

Маннинг стал неоспоримым военным диктатором земного шара.

Может или не может человек, столь ненавидимый всеми, как Маннинг, воплотить в жизнь идеальную идею того патруля, который виделся ему в мечтах, может ли он сделать эту организацию самовосстанавливающейся и сверхнадежной – я не знаю, а из-за недели, проведенной в подземном английском ангаре, у меня уже не будет времени, чтобы получить ответ на этот вопрос. Сердечное заболевание Маннинга делает будущее еще более непредсказуемым – он может и протянуть еще лет двадцать, а может откинуть копыта уже завтра, и нет никого, кто мог бы занять его место. Все это я пишу для того, чтобы чем-то заполнить то короткое время, которое у меня осталось, а отчасти чтобы показать: у каждой истории есть две стороны, даже у той, которая касается владычества над миром.

Нет, ни один из возможных вариантов будущего меня не устраивает. Если есть хоть какая-то правда в болтовне насчет «жизни после смерти», то я очень хотел бы встретиться с тем парнем, что впервые изобрел лук и стрелы; я б с удовольствием разобрал его на части голыми руками. Что же касается меня самого, то я не могу ощущать себя счастливым в мире, где любой человек или любая группа людей могут присвоить себе право миловать или казнить вас, меня, наших соседей, каждого человека, каждое животное, каждое живое существо. Мне не по душе каждый, кто держит в руках такую власть.

И самому Маннингу он тоже не по душе.

Конец Соединенных Штатов

ПРЕДИСЛОВИЕ

После Второй мировой я снова взялся за перо по двум причинам: во-первых, чтобы разъяснить массовой аудитории суть атомного оружия, а во-вторых, чтобы вырваться за рамки НФ-палп-журналов с их ограничениями и низкими расценками и проникнуть по максимуму в другие сферы – в глянцевые журналы, книги, кино, беллетристику, специализированную и документальную прозу.

Вторую задачу я выполнил и перевыполнил, зато в первой, основной, я уперся лбом в стену.

Если в августе 1945 года вы ходили пешком под стол, мне вряд ли удастся передать широчайший спектр эмоций, которые люди испытывали по отношению к А-бомбе, и полнейшее непонимание ее природы, наблюдавшееся у 99,9 % населения США, включая военное руководство, правительство – и редакторов!

(В 1979 году широкая общественность знает о ядерном оружии не больше, чем в 1945-м. Однако неведение неведению рознь. В 1945-м оно произрастало из самодовольства; в 1976-м появились Поллианны[28]28
  Поллианна – героиня одноименного романа Э. Портер (1913), жизнерадостная девочка, находящая во всем повод для оптимизма.


[Закрыть], Любители-Прятать-Голову-В-Песок и Воинственные Патриоты, уверенные, что мы способны «выиграть» ядерную войну; отдельная группа – большинство? – и вовсе считает Третью мировую мелочью по сравнению с инфляцией, топливным кризисом, принудительным развозом детей на школьных автобусах. Дальше продолжите сами. Невежество 1945 года было простительным: известие о ядерном оружии стало как гром среди ясного неба и совершенно не укладывалось в голове. Но невежеству 1979 года нет оправданий, объясняется оно исключительно тупостью и ленью – особо тяжкими преступлениями, за которые полагается смертная казнь.)

В попытке обрисовать эпоху после Хиросимы я написал девять статей – самых тяжелых и трудоемких за всю свою карьеру. Я никогда не тратил столько усилий, чтобы досконально изучить вопрос и сделать пугающий, жуткий рассказ интересным и легко читающимся. Статьи я предложил коммерческим изданиям – не ради денег, просто единственная пропаганда, которая способна хоть как-то повлиять на людей, требует красивой упаковки: редакторы платят за нее в надежде привлечь и развлечь состоятельную публику.

Мою пропаганду красиво упаковать не удалось.

Помешала тяжелая артиллерия.

Генерал Гровс, руководитель Манхэттенского проекта (кодовое название программы по разработке атомной бомбы), заверил, что на создание новой А-бомбы уйдет от двадцати лет до бесконечности. (Советский Союз справился за четыре года.)

По заверениям главнокомандующего ВМС США, «единственный» способ доставить бомбу к цели за океаном – это отвезти ее на корабле.

По заверениям высокопоставленного генерала армейских ВВС, «блокбастеры», или фугасные бомбы, по мощности и эффективности не уступают атомным, но обходятся во много раз дешевле.

По заверениям директора НАКА (вскоре переименованного в НАСА), межконтинентальные ракеты так и останутся чем-то из области научной фантастики (см. выпуск «Научного вестника» от 25 мая 1946 года).

Ad nauseum[29]29
  До тошноты, до отвращения (лат.).


[Закрыть] – старые моряки мечтают о деревянных кораблях, а старые солдаты о коннице.

Но статьи я продолжал сочинять – до тех пор, пока СССР не отверг предложение Соединенных Штатов о контроле над атомным оружием и запрете его использования с помощью договора об «открытом небе» и взаимных наземных инспекций. Иными словами, все страны мира жертвуют ООН частичку своего суверенитета и тем самым делают войны с использованием оружия массового поражения невозможными (а войны меньшего масштаба – ненужными).

Однако Советский Союз выступил категорически против проверок. Тогда я забросил статьи, где пытался обуздать бомбу с помощью международной полиции.

Как бы мне хотелось сказать, что тридцать три года «мира» (то есть не было сброшено ни одной Эй-, Эйч-, Си-, Эн– или Икс-бомбы[30]30
  A-, H-, C-, N– соответственно атомная, водородная, кобальтовая и нейтронная бомбы.


[Закрыть]) сулят безмятежное будущее, что опасаться нам нечего и человечеству хватит ума не совершать самоубийство. Но сказать придется другое. К сожалению, нынешняя ситуация куда более опасна и менее стабильна, чем в 1946 году.

Предлагаю вашему вниманию три короткие разноплановые статьи, где я (безуспешно) стучу в барабан, призывая к миру во всем мире.

Думаете, я был настолько наивен и верил, будто смогу таким образом изменить ход истории? Ну, не совсем. Но черт возьми, попробовать стоило!

Если молиться достаточно усердно, вода побежит в гору. Насколько усердно нужно молиться? Настолько, чтобы вода побежала в гору, что за вопрос!

Л. Лонг

Здесь лежит прах Соединенных Штатов Америки, зачатых в свободе и умерших в рабстве. Годы жизни: 1776‒1986. Смерть смилостивилась над ними и забрала к себе, не дав испить до дна горькую чашу старческого слабоумия.

Покойтесь с миром!

Нет-нет, не возражайте. Не будем обманываться. Следующая война сотрет нашу страну с лица земли, а Третья мировая уже не за горами. Мы не сделали почти ничего, чтобы предотвратить ее, и еще меньше – чтобы подготовиться к ней. В свое время ООН получила шанс раз и навсегда закрыть вопрос о Третьей мировой. Теперь только радикальные меры помогут ООН сладить с кошмарным накоплением ядерного и ракетного потенциала. Какие именно? Во-первых, лишить права вето «Большую пятерку», а во-вторых, передать всемирной организации исключительное право на владение ядерным оружием.

Готовы ли мы, простые граждане, принести необходимые жертвы ради создания мирового правительства?

Оглянитесь вокруг. Большинство ваших друзей и соседей уверены, что обладание бомбой защитит нас от потенциальных атак. Вся страна с облегчением умывает руки. Пусть внешней политикой занимаются Уильям Рэндольф Херст[31]31
  Уильям Рэндольф Херст – американский медиамагнат, создатель «желтой прессы», сделавший сенсационность основой редакционной политики.


[Закрыть], «Денвер пост» и «Чикаго трибьюн». Мы снимаем с себя ответственность за этот мир и радостно переключаемся на новые стиральные машины и автомобили.

При таком отношении нас с неизбежностью ждет Третья мировая война, Двадцатиминутная война, Атомная война, Война полного уничтожения. Ученые неустанно повторяют: «секрет» атомной бомбы в мешке не утаишь, все упирается в элементарное ноу-хау, разработать которое сможет любая промышленно развитая страна.

Прогноз очевиден: в ближайшие несколько лет любая, даже самая скромная и слабая промышленно развитая страна сумеет создать средство, способное уничтожить Соединенные Штаты внезапно, в ходе одной-единственной атаки. Как стать мощной державой в ядерную эпоху? Нужны научные знания, способные инженеры и запасы урановой руды – всё. При таком раскладе претензии «Большой пятерки» на право вето в международных делах кажутся по меньшей мере смешными. Сегодня есть только «Большая единица», США, поскольку мы единственные – пока! – владеем атомной бомбой. Завтра – через пять-десять лет – в список войдет любая из множества стран, которые соответствуют двум критериям.

У Бельгии и Канады – величайшие в мире запасы урана. Страны маленькие, но ученых и инженеров там в избытке. Потенциал у них выше, чем у любого представителя так называемой «Большой пятерки», включая Россию и США. Вопрос: будут ли они вечно стоять в стороне, пока «Пятерка» решает судьбу человечества? Развитие атомного оружия и ракетостроения сделает то же самое, что сделал револьвер, когда появился в качестве аргумента в споре двух людей: он уравнял между собой больших и маленьких. В один прекрасный день, устав от нашего присутствия, какая-нибудь маленькая нация устроит нам двадцатиминутную ракетно-ядерную бомбардировку и примет нашу капитуляцию.

У нас есть все основания бояться этой атаки. Мы пережили один Перл-Харбор и точно знаем, что это может повториться. Наше нынешнее поведение рождает страх и недоверие в сердцах жителей всей планеты. Не важно, насколько миролюбивыми и благородными мы себя считаем: скоро нас возненавидят многие – по двум причинам. Во-первых, у нас есть бомба – с ней мы, так сказать, держим на прицеле весь земной шар. Разумеется, никто не собирается спускать курок! Но согласитесь, это не повод воспылать к нам любовью.

Второй наш смертный грех – богатство, когда все остальные бедны. Никакие объяснения тут не помогут, они все видят, как мы купаемся в роскоши, пока бо`льшая часть населения земного шара голодает. Голодные не могут рассуждать логически. Мы сами загнали себя в такую ситуацию, когда приходится ожидать нападения от кого угодно – от любого, кто первым обзаведется ядерным оружием и ракетами дальнего действия.

В свете всего вышеперечисленного, профессионалы, отвечающие за оборону этой страны, – генералы, адмиралы, члены комитетов по военным и морским делам обеих палат Конгресса – напрягают мозги в лихорадочных, но искренних попытках убедить основную массу населения следовать определенным курсом, который – по мнению авторитетного меньшинства – поможет уберечь страну от грядущей катастрофы.

Однако все их предложения отличаются трагическим однообразием. За редким исключением, нам советуют готовиться к прошедшей войне. Вот что нам советуют – судите сами:

призыв в мирное время для создания резерва;

приоритет авианосцев над линкорами;

децентрализация городов;

гонка вооружений для сохранения превосходства в атомном оружии:

соглашения о «запрещении» атомного оружия;

консолидация армии и флота;

ежегодные закупки боевых самолетов на суммы, которые обеспечат новые разработки;

активная армейская и внешняя разведка;

передислокация авиационной промышленности вглубь страны;

перенос военной промышленности под землю.

Замечу, это прогрессивные предложения. (Кое-кто по-прежнему считает главной силой пехоту и линкоры!) Генерал Арнолд, напротив, считает, что в следующей войне космические корабли будут маневрировать за пределами атмосферы и обстреливать города высокоскоростными ядерными ракетами. Нужно следить за Баком Роджерсом[32]32
  Бак Роджерс – персонаж комиксов (с 1929 г.), попадающий в далекое будущее и участвующий в войнах на территории Америки против поработивших ее захватчиков.


[Закрыть], настаивает бравый генерал. Интересно, кто не прав – он или его консервативные коллеги?

Обязательная военная подготовка? Во Франции она была, перед обеими войнами. Результат – Виши.

Авианосцы против линкоров. Ребята, авианосцы вовсю использовались в последней войне, еще до Хиросимы. Им не выстоять против космических кораблей. Если строить, то галеоны: они дешевле, симпатичнее, а толку от них столько же.

Децентрализация крупных городов. Хорошо, давайте порассуждаем. Определенная логика в этом есть, но только если идти до конца. Нельзя ограничиться полумерами, да еще стоимостью в двести пятьдесят миллиардов долларов – именно такую сумму озвучил архитектор Самнер Сполдинг, самый ярый сторонник идеи расселения.

Разрабатывать более мощное и современное атомное оружие для Соединенных Штатов. На первый взгляд мысль здравая и убедительная. У нас есть заводы и специалисты; будем впереди планеты всей. По словам доктора Роберта Уилсона, уже на подходе новые бомбы, в тысячи раз мощнее той, что обрушилась на Хиросиму. Тедди Рузвельт советовал: «Говори мягко, но держи в руках большую дубинку».

Заманчивая доктрина. Однако добряк Тедди скончался задолго до Хиросимы; его звездным часом стала битва за гору Сан-Хуан. Если враг ударит первым, сотня допотопных атомных бомб разнесет всю Америку. Новые супербомбы нас не спасут – если мы не нападем первыми, без объявления войны. Если двух человек запереть в подвале и дать одному крупнокалиберный пулемет, а второму – пороховой пистолет XVIII века, победит тот, кто выстрелит первым, а не тот, у кого оружие мощнее. В этом и заключается суть атомного оружия, пора бы уже зарубить себе на носу.

Запретить атомное оружие? Прелестно! Помните Пакт Бриана – Келлога? Тогда «запретили» войну.

Консолидация родов войск. Предложение само по себе разумное, но катастрофически бесполезное, поскольку в атомную эпоху все прежнее военное искусство безнадежно устарело. А оружие, которым хвастались до Хиросимы, сейчас сгодится максимум для оккупационной военной полиции. Новым начальником штаба должен стать Бак Роджерс. В противном случае мы позволим себе самую бессмысленную и затратную роскошь – вторую по мощи военную машину.

Закупка боевых самолетов в количестве, достаточном для финансирования новых разработок. Помнится, в восьмидесятые годы XIX столетия мы закупали линкоры, имеющие парусное вооружение, – с тем же псевдоуспехом. Самолеты устарели окончательно – медленные, неуклюжие, бесполезные. Баллистические ракеты «Фау-2» развивают скорость 3 600 миль в час. Простая арифметика: развалюха, которую братья Райт испытывали в Китти-Хок, соотносится с бомбардировщиком «В-29» в той же степени, в какой «Фау-2» соотносится с ракетными кораблями грядущей войны. Решите уравнение, представив летящий на вас ракетный корабль. А после этого перестаньте тратить деньги налогоплательщиков на самолеты.

Эффективная разведка. Отлично! Но проблемы это не решит. Перед Второй мировой британская разведка работала весьма эффективно. Стол Чемберлена был завален докладами, свидетельствовавшими о бессмысленности подписания Мюнхенского соглашения. Это подтверждали высокопоставленные офицеры Генерального штаба Германии. Но мистер Чемберлен докладов не читал.

Разведсводки полезны только для умных.

Передислоцировать авиационную промышленность вглубь страны. Гениально – если готовиться ко Второй мировой. Давайте переместим промышленность, ненужную для Третьей мировой войны, вглубь страны, где она будет в безопасности от оружия Второй мировой. И кстати, раз уж речь зашла, давайте вокруг каждого завода возведем частокол, чтобы обороняться от индейцев. А пока мы с этим возимся, наши потенциальные враги успеют довести до ума ракеты дальнего действия.

Спрятать под землей основные военные предприятия: конвейерные линии туда еще поместятся, а вот доменные печи и прочее – вряд ли. Главное, проводить земляные работы в режиме строжайшей секретности, – чего доброго, враг пронюхает и сбросит на нас атомную бомбу. Начнется землетрясение и заживо похоронит всех копателей. И непременно проследите, чтобы никто не заложил бомбу поменьше, замаскированную под автомат с конфетами, судок с обедом или огнетушитель. Атомная эпоха – раздолье для диверсантов; поэтому подземные выработки могут стать колоссальной смертельной ловушкой.

Никто, ни один нормальный человек на земле не хочет этой войны. Однако мы готовимся к ней, и, согласно последнему соцопросу Гэллапа, большинство верит, что она начнется. Дипломаты, премьер-министры, президенты, комитеты по иностранным делам и госдепартаменты в прошлом уже наломали дров; судя по всему, сейчас их тянет сделать то же самое. Барабан бьет ближе, чем хотелось бы.

Мы, скромные обыватели, мечтаем о сильной международной организации, способной принудить к миру, запретить ядерное и любое другое оружие и в целом внедрить такую систему управления, при которой добропорядочный гражданин сможет растить детей, выгуливать пса и курить трубку, не опасаясь внезапной смерти. Однако власть имущие по-прежнему норовят наломать дров, предлагая, как всегда, полумеры.

(Если вы стремитесь остановить этот процесс, напишите конгрессмену Джерри Вурхису, сенатору Фулбрайту, или сенатору Боллу, или Бирдсли Рамлу, или Харольду Стассену. Да хоть самому президенту!)

Если самое страшное все же случится и начнется война, сумеем ли мы ее выиграть? Для начала попробуем разобраться, какая именно война нам предстоит. Откройте двадцать седьмую страницу «Лайф» за 19 ноября 1945 года. Заголовок «Тридцатишестичасовая война: генерал Арнолд в своем отчете намекает на катастрофу в случае крупномасштабного военного конфликта». На первой картинке изображен Вашингтон, разрушенный ударом ракет с атомным зарядом. Далее по тексту аналогичная судьба постигает еще тринадцать американских городов, вражеские воздушно-десантные войска предпринимают попытку занять территорию, США наносят ответный удар ракетами из подземных установок и в конечном итоге одерживают победу – ценой тринадцати городов и по меньшей мере десяти миллионов жизней американцев.

Пугающая перспектива – и это еще весьма оптимистичный расклад. Где гарантия, что враг поскромничает и уничтожит лишь тринадцать городов? Или попытается оккупировать нас, не дожидаясь полной капитуляции? Где гарантия, что мы успеем нанести ответный удар?

Нельзя недооценивать врага, считать его дураком или мямлей. Если он решит поступить с нами, как мы поступили с Японией, то будет бомбить нас до полной капитуляции и только после этого начнет высадку на территории. Если их диверсанты оправдывают свои кровавые деньги, то наши ракетные установки разнесет в клочья спрятанная бомба, непосредственно перед атакой.

Кроме того, у войны с применением ракет с атомным зарядом есть один неприятный нюанс – она чревата коварной анонимностью. Мы можем предполагать, кто нанес удар, – и ошибиться в своих выводах.

Прямо сейчас любой с ходу назовет как минимум три страны, не питающие особой любви ни к нам, ни к СССР. Представляете, какую славную шутку можно сыграть! Надо лишь выждать, пока отношения между двумя сверхдержавами накалятся до предела, и запустить несколько атомных ракет с корабля в Северной Атлантике или из секретной пусковой установки, спрятанной среди льдов на севере Гренландии, – половину на нас, половину на Россию, так, чтобы атака, очевидно, исходила от противника, – а затем спокойно наблюдать, как мы уничтожаем друг друга!

Отличная шутка! До смерти обхохочешься.

И не думайте, что ее нельзя сыграть с нами и с Россией.

Какие меры можно предпринять?

Для начала Конгресс должен снять розовые очки и здраво оценить ситуацию. «Лайф» верно подметил: в грядущей войне Вашингтон падет первым. Он сейчас стал главной мишенью, поскольку это центр нервной системы страны – обладательницы бомбы. Случись война, Вашингтон будет разрушен. Вашему конгрессмену досталась самая опасная профессия в мире. У вас есть шанс уцелеть в Третьей мировой, у него – нет. Главное – достучаться до него и заставить понять: еще не поздно опомниться и взять верный курс.

Конгрессмен должен работать на благо мирового порядка и мира во всем мире. Но хотеть не вредно. Устав от нашей неопределенности, другие страны могут отказаться следовать за нами, особенно те, которые близки к созданию ядерного оружия. Вероятно, нам придется проделать этот путь в одиночку. Будет ли шанс спастись при таком раскладе?

Возможно, но очень дорогой ценой.

Можно попробовать создать оружие в стиле Бака Роджерса, способное отразить удар атомных ракет. По мощи и потенциалу новое вооружение должно превосходить самые смелые прогнозы, действовать со стопроцентной эффективностью (иначе против атомных бомб нельзя!) и двигаться намного быстрее пуль и зенитных ракет. В теории наука может изобрести сокрушительные лучи, развивающие скорость света, перед которыми бессильны даже ракеты. Но на практике ученые ничего не обещают.

В краткосрочной перспективе нам потребуются лучшие зенитные установки. Неплохую защиту обеспечит автоматизированный комплекс из самонаводящихся ракет, радаров и компьютеров, если он будет достаточно протяженным. Однако потребуется еще много исследований, испытаний и разработок, прежде чем подобный план осуществится. Более того, комплекс не гарантирует стопроцентной эффективности, зато он совершенно точно повлечет за собой баснословные расходы и массу проблем, поскольку его внедрение поставит крест на гражданской авиации. Если по умолчанию пропускать гражданские самолеты, кто-нибудь непременно подсунет нам троянский лайнер с бомбами на борту.

Издержек и головной боли от таких мер будет в разы больше, чем от всей подготовки ко Второй мировой, но без них никуда. Если мы не захотим оплачивать такие счета, то хотя бы сэкономим на огнеметах, танках и линкорах.

Можно основательно подготовиться к атаке. Например, до смерти запугать другие страны и отбить у них всякую охоту лезть на рожон. Если в ближайшее время не появится мирового государства и глобальной полиции, Соединенным Штатам понадобятся сверхскоростные ракеты с максимальной дальностью, сверхмощные атомные заряды и другие грязные штуки, какими изобилуют комиксы и фантастика. Мы первыми должны построить космические корабли. Первыми высадиться на Луну и захватить ее, чтобы запретить другим странам использовать ее в качестве военной базы против нас, и самим создать там военную базу, чтобы использовать ее против своих врагов. Мы должны насадить повсюду ракетные установки, способные по нажатию кнопки уничтожить любую точку на земном шаре. И нужно раструбить о них на весь мир: пусть знают, что мы пустим их в ход, едва запахнет жареным. Мы должны быть готовы объявить странам-изгоям, что над этими кнопками днем и ночью бдят дежурные и что нападение на Вашингтон приведет к тому, что эти кнопки будут нажаты.

Места дислокации и особенности наших вооружений нужно хранить в строжайшем секрете – абсолютно невыполнимое условие при демократии в мирное время. Почему – разберем позже.

Децентрализации не избежать точно. Правда, обойдется она куда дороже, чем в жалкие двести пятьдесят миллиардов…

(Но позвольте! Зачем расселять города, если у нас будет супер-пупер-экран для защиты от лучей смерти, как в комиксах про Бака Роджерса?)

Во-первых, защитного экрана у нас нет, и не факт, что он будет, сколько денег ни вложи. Это лишь одна из туманных перспектив, о которых в наше время говорят физики. Возможно, его не удастся создать никому и никогда – точно не знаем.

Рассредоточиться придется капитально, не оставив врагу ни единой крупной мишени. Скромная цифра в четверть триллиона, озвученная мистером Самнером Сполдингом, зиждется на святой уверенности, будто Лос-Анджелес – идеальный пример грамотно рассредоточенного города атомного века. Оптимизм господина архитектора поистине умиляет. Очевидно, он взял историю с Хиросимой за шаблон для будущих атак. Напомню: Хиросиму уничтожили одной бомбой. А если враг не поскупится и сбросит на «город ангелов» сразу десяток?

Бомба, разрушившая Хиросиму, – самый щадящий вариант из всех возможных. Удостоит ли враг Америку столь трепетного отношения?

В радиусе двадцати миль от мэрии Лос-Анджелеса сосредоточена половина населения необъятной Калифорнии. Бомба, сброшенная на мэрию, не только уничтожит огромное количество людей, проживающих в центре, но и выжжет дотла всю территорию («ВНИМАНИЕ! Курение в автомобилях и на улице запрещено – штраф пятьсот долларов и полгода тюремного заключения») от обсерватории Маунт-Вилсон до моря. Взрыв разрушит железнодорожный терминал, расположенный в пяти кварталах от мэрии, и нанесет непоправимый урон системе водоснабжения, берущей начало в Аризоне.

Если это и есть расселение, то я, пожалуй, останусь на Манхэттене.

Лос-Анджелес – современное чудо, крупный город посреди пустыни, существование которого поддерживает сложный и уязвимый комплекс технических средств. Жители трех первых колоний, основанных в тех краях испанцами, умерли от голода – все до единого. Если хрупкая структура города станет жертвой единственной бомбы, буквально на следующий день уцелевшее население превратится в оголодавшую, обезумевшую от жажды толпу, готовую убивать и пожирать себе подобных.

Нет, если мы всерьез намерены защитить себя, нельзя брать Лос-Анджелес за образец децентрализации, несмотря на шуточки о его обширной городской черте. Население Лос-Анджелеса необходимо рассредоточить в промежутке от Орегона до Мексики: в пустыне Мохаве, долине Империал, Калифорнийской долине, среди Береговых хребтов и Высокой Сьерры.

В других местах дальше действуем по той же схеме. Денвер рассредоточится вплоть до Ларами и Боулдера, Колорадо-Спрингс займет участок от Пайкс-Пика до Крипл-Крика. Канзас-Сити и Де-Мойн встретятся на границе Айовы и Миссури, а Джоплин протянется до Канзас-Сити и далее до Озарка. Манхэттен – это вообще больная тема: все крупные города восточного побережья от Бостона до Балтимора должны опустеть, а их население – рассеяться, как листья.

Города исчезнут, останутся только деревни. Если мы надеемся спастись за счет децентрализации, нужно рассредоточиться так, чтобы нас не смогли уничтожить одним метким ударом – чтобы расправиться с нами стало слишком сложно и чересчур накладно.

Да, задача невероятно трудная и дорогостоящая. Сумма, озвученная мистером Сполдингом, не покроет даже расходов на новые дома, хотя дома – это мелочь. Нам придется заново отстроить инфраструктуру, более чем наполовину: магазины, склады, фабрики, железную дорогу, магистрали, электростанции, заводы, гаражи, телефонные линии, трубопроводы, акведуки, элеваторы и университеты. Наша цель – разобрать Соединенные Штаты по кирпичику и собрать по новому плану, в соответствии с новым предназначением. Деньги тут роли не играют, этот результат невозможно купить, все предстоит делать самим, собственными руками, кровью и по́том. Для этого необходимо работать по шестьдесят часов в неделю, отказаться от торговли предметами роскоши и несколько лет подряд довольствоваться минимальным уровнем жизни. Впоследствии уровень жизни останется низким, ибо новые Соединенные Штаты будут заточены на оборону, а не на массовое производство, эффективный маркетинг и глобальную торговлю. За сельский образ жизни мы заплатим сокращением потребления. Хуже того, основной объем этого и без того урезанного производства пойдет на создание и поддержание механизмов атомной войны, с помощью которых можно дать отпор агрессору – одной децентрализацией от вторжения не спастись.