Книга: Утонченный мертвец - Роберт Ирвин

"Утонченный мертвец" - автобиографичная книга Роберта Ирвина, в которой он смешивает реальность и вымысел, сон и явь, сладкие фантазии и жестокую действительность, гипнотические образы и природу секса. Книга должна была называться "Изысканный труп", но в силу того, что "Изысканный труп" - это нашумевший роман Поппи Брайт, ей дали название "Утонченный мертвец". И кто бы мог подумать, что две книги с одинаковым названием, не имевшие никакого отношения друг к другу, будут являться полнейшими антиподами друг друга.

Мы пришли, чтобы внести в вашу скучную серую жизнь немного красок и капельку чуда.

"Утонченный мертвец" - это книга, рассказывающая о группе художников, именуемых себя "Серапионовыми братьями". Автору отлично удалось передать атмосферу того времени и создать характеры персонажей. Людей, которые в прямом смысле меняли этот мир. Они были свободны, воодушевлены, а самое главное - безумны. В их глазах горел огонь, в их головах зарождались гениальные идеи. Они писали, творили, путешествовали и экспериментировали, не боясь ничего. Над их искусством смеялись, называя сюрреализм - уродством, а их картины - безвкусицей. Но могло ли это пошатнуть их веру, их непреодолимое желание встряхнуть этот мир?

Но всё меняется с появлением Кэролайн - девушкой из снов и фантазий. Девушкой, которая далека от сюрреализма и от искусства в целом. Главный герой, Каспар, влюбляется в неё и боготворит, делает её смыслом всей своей жизни. Тут и начинается война сумасшедших идей и искусства против любви и счастливого будущего с домиком на берегу. И у героев осталось не так много времени, ведь Гитлер уже пришел к власти и совсем скоро начнется настоящая война, готовая перевернуть их судьбы.

Искусство не должно валяться в грязи ради грязи. Искусство предназначено для того, чтобы изображать человека в состоянии полного разложения...

Изысканный труп - это игра, в которой три человека по очереди рисуют голову, туловище и ноги человека, при этом не видя того, что нарисовал предыдущий. В итоге получается образ, нарисованный из составных частей, никак не вяжущихся друг с другом. Герои книги проецируют детскую игру на реальную жизнь. Они создают у себя в голове идеальный образ женщины, словно собирая её по составным частям. И за всем этим действом они не видят настоящего человека, с его проблемами, комплексами, страхами.

Каспар путешествует по снам, играет с воображением и рисует, смешивая краски в палитре жизни. При этом не используя какие-либо психотропные вещества, ведь искусство должно порождаться трезвым умом и искренними намерениями. Забудьте о реальности - здесь она не имеет никакого значения. Просто закройте глаза и отправьтесь в путешествие по тропам собственного подсознания, где всё гораздо интересней и красочней, нежели в суровой действительности.

И кстати, где оно обитает, это коллективное бессознательное? Где его можно застать? У тебя есть его адрес?

"Утонченный мертвец" - это книга о бесконечной любви, выходящей за рамки реальности; о великих художниках, пытавшихся вдохнуть в этот мир жизнь; об искусстве в любых его проявлениях; и о войне, которая медленно превращает город в руины вместе с тем, что было дорого людям. "Утонченный мертвец" - это добрая альтернатива, которая не заставит вас саморазрушаться, а попытается достучаться до вашей души, пробудив в ней тягу к прекрасному. Очень советую прочитать.

Я так думаю, самое главное в жизни, это не то, что с тобой происходит, пока ты живёшь, а то, что останется после тебя. То, что ты оставляешь для вечности.

Или, что сюрреалисты просто напросто неврастеники. И весь этот их сюрреализм просто арттерапия нездоровых людей. Тут можно обобщить и сказать то же самое про искусство в целом. Одни нездоровые творят, другие, здоровые и нездоровые потребляют. Понимают или не понимают - тоже тест на здоровость, но уже потребителя.

Со мной явно что-то не то, мне вечно понятны размышления героев, которые в финале признаются автором кхм… не совсем душевно здоровыми. Верю им! Читаю, читаю, думаю вот какой умный, а! А он бац! И псих.

Например, пошел наш герой к психоаналитику, а тот ему и говорит, что проще надо быть и не надо считать себя исключительным. Допустим, он прав и все человечество признает это за истину, примет на подкорку подсознания, станет проще и без единого исключительного индивида. .. Остановите, я выйду!

Еще мысль. Все представители художественных школ того времени имели навыки классического письма по холсту. То есть, если Матиссу поручить нарисовать обыкновенный портрет, пейзаж или натюрморт, с передачей естества натуры, максимального сходства, он бы нарисовал. Все они умели рисовать, а рисовали так, как будто не умели. До чего доводит страсть самовыражения! И нам это нравится!

Еще. Все нормальные хотят быть чуточку ненормальными, а ненормальные не хотят быть нормальными. Они просто не понимают - каково это, быть нормальным? Достопочтенным гражданам хочется одним глазком посмотреть в бездну, а исключительным не до нормальности, на них смотрит бездна.

Касательно сюжета и расстановки сил. Полагаю, что роковая женщина этого романа тоже ненормальная, и нормальность ее нам навязывали. Это если принимать на веру повествование нашего психа. Если не принимать, то и обсуждать нечего. В самом деле, не бред же сумасшедшего обсуждать с его снами. Хотя, он гармонично вписался в бредовые полотна сюрреалистов и если хочется поговорить о сюрреализме почему бы и нет?

Возможно, вы играли в школе в игру, распространённую в кругах сюрреалистов и даже не знали, что это она. Иногда суть "Изысканного трупа" сводится к тому, чтоб нечто нарисовать (один человек рисует голову, другой -шею и т. д.), иногда - к тому, чтоб получить неожиданную фразу (один участник пишет прилагательное и загибает бумажку так, чтоб написанное не было видно, другой – существительное, потом глагол и так далее). Во втором случае может получиться то самое "Изысканный труп хлебнет молодого вина".

Роберт Ирвин решил сыграть в нечто подобное сам с собой. Автор взял имена и факты из жизни известных сюрреалистов в разных пропорциях (например, Дали упоминается вскользь, но вот Бретона вспоминают регулярно), богемность и декаданс, творческие поиски людей в промежутке между двумя мировыми войнами, любовную одержимость, немного гомосексуальности и сексуальных экспериментов – и хлебнул молодого вина. Или же создал его, чтоб хлебнул читатель.

Книга написана от лица некого художника-сюрреалиста, который знакомится с девушкой, далекой от круга его друзей и знакомых. Она машинистка, играет в любительском театре, не мучается творческими поисками, но при этом ее привлекает странный, непохожий на ее собственный, мир сюрреализма.

Кроме того, что Роберту Ирвину удалось передать суть сюрреализма (вот правда: если человек никак не может уловить, почему возник сюрреализм и что это такое – эта книга сможет всё прояснить), ему ещё удалось показать суть желания как такового. Этот смутный объект желания, да-да.

Мне очень понравилось то, что в книге подаётся идея о сюрреализме как направлении текстовом. Не смотря на то, что мы знаем сюрреализм в живописи и сюрреализм в кино и, вероятно, можем говорить о них с большей уверенностью, чем о сюрреализме в литературе, тем не менее в этом направлении отлично отражена установка "Всё есть текст". При этом мир оказывается не просто заполненным знаками и символами, но эти знаки и символы постоянно меняют своё значение. Так творится языковая игра, художник-сюрреалист закономерно становится писателем.

Прекрасно также и акцентирование внимания на том, что в рамках нацистского восприятия реальности сюрреализм как раз получил ту самую остроту "Я – бунт". Я бы вообще сказала, что у нацизма (как и других радикальных идеологий) есть нечто общее с сюрреализмом: ты берёшь реальное и преобразуешь его через нереальное в некую новую реальность. Расщепление атома, ядерная энергетика, ядерное оружие – тоже кисти, которыми творится некий новый порядок.

Что касается желания, то в "Утонченном мертвеце" оно тоже представляет из себя некого слона на длинных и хрупких ногах, некую текучесть часов и полет пчёлы за несколько секунд до пробуждения. Читатель сталкивается не только с людьми, которые постоянно меняют партнёров (в том числе и находя их в собственной компании), не только с идеологом группы сюрреалистов (женатым, да; это уже вопрос о рамках для свободы), который кончает жизнь самоубийством во время оргии, не только с необычными практиками а-ля канибализм (речь, скажем, про облизыванием тела своего партнёра без непосредственного полового акта), но и с гораздо более тонкими вещами из области влечений.

У главного героя есть друг. Он, конечно, тоже сюрреалист. И он гей. И он ведёт себя так, что в группе сюрреалистов складывается впечатление, что у него с главным героем книги есть романтические отношения. А этих отношений нет. В том числе и из-за того, что главный герой гетеросексуален.

Герой влюблён в женщину, которая сразу положительно реагирует на его знаки внимания, но позже отвергает его и исчезает в неизвестном направлении. Всю книгу мысли о ней и уничтожают его и позволяют ему жить. Это тоже то самое выстраивание незримого на обломках зримого.

В финале оказывается, что друг героя (гей, да) влюбился в неё и возжелал заполучить. И заполучил. Вот здесь весьма интересное совмещение желания как утраты не просто контроля, но самого себя (он же теряет идентичность, связанную с сексуальностью!) и желания как воли (он бежит на войну от этой женщины). При этом здесь есть утрата, которая становится обретением (теряю друга и получаю женщину, теряю связь с мужским и обретаю с женским), но есть и обретение незримого, возникающего на обломках зримого (гомосексуальный человек не получает того самого мужчину как тело и дух, но при этом обретает его как порыв, который был направлен на женщину).

Я не знаю, было ли мне хорошо с "Утонченным мертвецом" из-за того, что автор – у него, кстати, прекрасное образование – многое вложил в книгу или из-за того, что я сумела многое извлечь из себя, рассматривая себя в отражении этого текста. Так или иначе, но вы тоже можете попробовать увидеть нечто внятное в потоках исчезающей реальности.

Название книги объясняется одним из героев: это игра, в которой несколько игроков рисуют человечка, загибая нарисованное, чтобы его не видел следующий рисующий. При развороте получается непредсказуемый результат. По идее именно так должна была задумываться не только данная книга, но и книга одного из описываемых в ней писателей, который для пущей сюрреальности затеи задумает приглашать к себе позирующих для его романа людей, а сюжеты будет определять по раскладам гадательных карт.. Фигурой рисующегося человечка становится предмет любви - девушка, изначально оказавшаяся машинисткой в меховой фирме, а потом весьма любопытной особой, играющей в любительском театре Марию Антуанетту, интересующейся модой, литературой и самостоятельно конструирующей себе платья для костюмированных выступлений. Она ищет свое отражение в этом мире, наблюдая за образами литературы и кино, и в музее восковых скульптур ее интересует только комната с зеркальными стенами, а к концу книги она встретится у "Королевства кривых зеркал". Она вписывается таким образом в воображение тех, кто создает эти образы-отражения, иконы абсурда и становится камнем преткновения не только для рассказчика, но и для некоторых его друзей по кружку британских сюрреалистов. Появившись из тьмы ощущений героя, который шел по городу в повязке для сна, она начинает завоевывать не только его воображение. Единственным проигрышем образа Кэролайн было явно германское имя (обозначающее "свободный человек" и перекликающееся с идеями сюрреалистов о приобретении свободы через перешагивание за рамки восприятия мира, а позже - послевоенного освобождения народов от влияния нацизма), а хотелось бы русское, ну так, потому что у Дали и Пикассо были русские жены, Бретон влюбился в сумасшедшую девушку Надю в психиатрическом отделении, а Россия сторонниками власти большевиков считалась страной будущего. Это если иди по возрастающей градации безумия.

"...женщина осуществляется в мире, когда желание оплодотворяет случайность".

Вообще, интересным моментом книги является только один факт - обратный сюрреализм. Сейчас объясню. Дело в том, что рассказчик, написавший данную книгу, сделал это для того, чтобы найти пропавшую возлюбленную. При этом ничего сюрреального в этой книге нет абсолютно - все написано предельно четко, ясно, без какого-либо бреда, кроме похотливых желаний и любовных стремлений. Все, что можно причислить к методам сюрреалистов, озвучивается в диалогах и никак не влияет на мыслевыражение рассказчика. Что плохо, так это очевидность того, что книгу написал современный автор, дистанцированный не только от описываемой эпохи, но и от того общества, которое он взялся описывать. Однако подразумевается, что рассказчик и есть автор, а прикол его бессознательного состоит в том, что ему снятся сны типичного мелкого буржуа, простого обывателя своего времени, который каждый день ждет автобуса и ходит на рутинную работу, чтобы получить средства на использование благ цивилизации. Все, что у него вписывалось в контекст сюрреализма, наоборот происходит в сознательном состоянии, и он сам это отмечает для себя. Он совершенно сознательно разрабатывал сюжеты картин, представляет фантастические сочетания, а во время войны буквально видит сюрреализм наяву - перед ним стояли живые картины лестниц, уходящих в небо, расплавленных после бомбежек восковых скульптур, водопады из раскрошенных кирпичей, мечущаяся в огне лошадь на горящем мясном рынке. Критическое осмысление бредового по объяснениям Дали, для персонажа книги становилось полным возвратом к обыденному, а в тот момент, когда рассказчика признает вменяемым психологическая экспертиза, можно предположить, что именно тогда он и сходит с ума - переносит свое Я в область своего абсолютно нормального бессознательного. Новые смыслы? Какие новые смыслы? Для него магазинная полка со шляпами - уже сюрреалистичный образ, потому что в нем предметы обихода вырваны из бытового контекста. Зато ему не нужны были его отражения, потому что вариант Рене Магритта с отражением спины, а не лица, выглядит куда целесообразнее, в обоих случаях отражение не является его личностью или хотя бы лицом.

"Разумеется, в жизни, которую я представил для нас двоих, тоже будет немало скучного, поскольку мне волей-неволей придется обсуждать на работе международные цены на меховую продукцию, а дома - узоры для шторок. Но это будет красивая скука. Скука, в которой, собственно, и заключается вся прелесть этого странного и удивительно неестественного образа жизни. Да, это будет красиво. Скука как способ овладеть тайной секса и счастья, слившихся воедино. В чем смыл буржуазного образа жизни? Смысл в том, чтобы поставить счастье и секс в центре существования и создать предпосылки для их скорейшего достижения.

Трагедией банального любовного треугольника "Утонченного мертвеца" становится выбор девушкой того человека, который в реальности жил манипуляциями с помощью иллюзий, а не сомнительными методами сюрреализма, а в своем воображении превращал женщину в чудо, а не рисовал там идеалы обыденной семейной жизни. Как будто всего-то и надо женщине, что ощущение веры в чудо, где чудо - она сама, а мужчина - волшебник, который знает секреты чудес, но сам слаб перед властью чудесного. Отражение себя она могла найти в безопасных зеркалах, а не в опасных глазах гипнотизера, заглядывающего в бездну. Но в какой-то момент могло казаться, что писатель и художник, отражаясь друг в друге идеями их воплощением, оказывались разными личностями одного человека, между стеклянными поверхностями которых оказывалась женщина.

Как сказал один из членов вымышленного автором кружка сюрреалистов, их метод и строится на шутке. Он же отмечает, что люди, живущие обыденной жизнью, куда умнее и интеллигентнее художников и поэтов, которых один из коллективных мифов вознес в ранг элиты. Книга его единомышленника, посвященная Кэролайн (ей же посвящается книга автора-рассказчика), начинается эпиграфом: "Любить умную женщину - удовольствие для педерастов". Обоих героев их друзья до появления Кэролайн считают любовниками. На этом как будто и построен роман. Вполне вероятно, что он об одиноком гее с раздвоением личности и его выдуманной девушке, созданной воображением для изощренной малакийной содомизации посредством опыта измены, либо всего лишь о женской ипостаси внутри героя. Вывод: не все, что строится на удачной шутке, причем про гомосексуализм, можно завязать с сюрреализмом. Очень не хватает аутентичности.