Текст книги "Бумаги Мэтлока"

Роберт Ладлэм
Бумаги Мэтлока

Глава 1

Лоринг вышел из министерства юстиции через боковую дверь и стал ловить такси. Был конец рабочего дня и рабочей недели, и улицы весеннего Вашингтона заполняла толпа. Лоринг стоял на тротуаре, подняв левую руку. Он уже почти не надеялся поймать машину, как вдруг таксист, только что взявший пассажира, притормозил.

– Вам куда, мистер? На восток? Садитесь. Этот джентльмен не возражает.

В подобных случаях Лоринг всегда терялся. Он машинально втянул правую руку поглубже в рукав, чтобы скрыть тонкую черную цепочку, соединявшую запястье с ручкой чемоданчика.

– Нет, спасибо. У следующего перекрестка мне надо поворачивать на юг.

Он подождал, пока такси влилось в поток машин, и вновь поднял руку.

Обычно в такой ситуации мозг его работал быстро, чувства обострялись. В другое время он выискивал бы глазами машины, высаживающие пассажиров, и постарался бы раньше всех добежать до первого же такси с тускло светящимся знаком «свободен» на крыше.

Сегодня, однако, Ральфу Лорингу бегать не хотелось. Из головы не выходило то, что произошло. Только что при его участии человека приговорили к смерти. Человека, с которым он никогда не встречался, но о котором много знал. Тридцатилетнего, живущего в небольшом городке в Новой Англии в четырехстах милях отсюда и даже не подозревающего о существовании Лоринга, не говоря уж о том интересе, который проявляет к нему министерство юстиции.

Память снова и снова возвращала Лоринга в большой зал заседаний, где за огромным квадратным столом сидели люди, вынесшие приговор.

Он усиленно возражал. Это было самое малое, что он мог сделать для человека, которого в жизни не видел и которого с беспощадной неумолимостью втягивали в смертельную ловушку.

– Разрешите напомнить вам, мистер Лоринг, – сказал помощник министра, в прошлом военно-морской прокурор, – что при планировании любой боевой операции предполагается урон в живой силе. Процент потерь предусматривается.

– Но обстоятельства бывают разные. Этот человек не имеет специальной подготовки. Он не знает своего врага – кто это и где находится. Он и не может знать. Мы ведь и сами не знаем.

– Вот именно. – Новый голос принадлежал другому помощнику министра. Раньше он работал юристом в каком-то акционерном обществе и очень любил совещания, на которых, как подозревал Лоринг, только и мог принимать решения. – Этот человек весьма контактен. Взгляните на его психологический портрет: «Не без недостатков, но исключительно контактен». Именно так здесь и сказано. Поэтому вполне закономерно, что выбор пал на него.

– «Не без недостатков, но контактен»! А что, собственно, это значит? Позволю себе напомнить собравшимся, что я пятнадцать лет занимался практической работой. Психологические портреты – это всего лишь вспомогательный материал, суждения весьма приблизительны. Я не могу внедрять человека, которого толком не знаю, как не могу брать на себя ответственность за решение математических проблем для НАСА.[1]1
  НАСА (NASA) – Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства.


[Закрыть]

– Я понимаю ваши сомнения, – сказал председатель комитета. – В обычной ситуации я бы согласился с вами. Однако здесь случай особый. У нас в запасе всего три недели, и это вынуждает нас пренебречь мерами предосторожности.

– Это риск, на который мы должны пойти, – с важным видом сказал бывший военно-морской прокурор.

– Себя-то вы никакому риску не подвергаете, – заметил Лоринг.

– Вы хотите, чтобы вас избавили от контакта? – откровенно предложил председатель.

– Нет, сэр. Я пойду на этот контакт. Хотя и против своего желания. И прошу внести это в протокол.

– Да, вот еще что, прежде чем мы разойдемся. – Юрист из акционерного общества перегнулся через стол. – И хочу сразу оговориться, что это исходит из самых верхов. Мы все согласны, что у человека, о котором идет речь, есть личные мотивы. Его психологический портрет достаточно ясно об этом говорит. И я хочу, чтобы было не менее ясно: какие бы услуги он ни оказал комитету, делать он это будет без вознаграждения, на добровольной основе. Тут мы весьма уязвимы. Мы не можем, я повторяю, не можем брать на себя ответственность. Было бы хорошо указать, что он сам пришел к нам.

Ральф Лоринг с отвращением отвернулся.

Пробок на улицах стало еще больше. Лоринг уже решил было пройти пешком двадцать кварталов, отделявшие его от дома, но тут перед ним остановилась белая «Вольво».

– Садись. Ты ужасно глупо выглядишь с поднятой рукой.

– А, это ты! Большое спасибо. – Лоринг открыл дверцу и, сев на тесное переднее сиденье, положил на колени чемоданчик. Сейчас, рядом с коллегой, уже не было необходимости скрывать тонкую черную цепочку на запястье. Крэнстон был практиком, специалистом по заокеанским маршрутам. Именно он провел большую часть подготовительной работы для выполнения того задания, которое только что получил Лоринг.

– Длинное было совещание. Пришли к чему-нибудь?

– Зеленый свет.

– Давно пора.

– Все решили двое помощников министра и записка из Белого дома.

– Отлично. Геоотдел получил свежие данные из Средиземноморья. Сегодня утром. Все подтверждается. На севере в Анкаре и Конье, в Сиди-Баррани и в Рашиде, даже в Алжире производство систематически сокращается. Это очень усложняет дело.

– А какого дьявола ты хочешь? Я думал, наша цель – искоренить их. Вечно вы чем-то недовольны.

– Ты тоже не был бы доволен. Мы можем контролировать известные маршруты, а что мы, черт побери, знаем о Порто-Белокрус, Пилькомайо и разных других местах в Парагвае, Бразилии и Гвиане с такими названиями, что язык сломаешь? Тут все надо начинать с нуля.

– Привлеките экспертов по Южной Америке. В ЦРУ их как собак нерезаных.

– Невозможно. Мы даже карты не имеем права попросить.

– Но это же идиотизм.

– Это шпионаж. А мы чистенькие. Занимаемся только тем, что положено Интерполу. Я думал, ты в курсе.

– Еще бы, – устало ответил Лоринг. – И все равно это идиотизм.

– Твое дело – Новая Англия, а уж пампасами займемся мы.

– Новая Англия – целый микрокосм. Куда ушла поэзия, воспевающая сельские красоты, и дух янки, и кирпичные стены, увитые плющом?

– Теперь поэзия другая. Привыкай.

– Премного благодарен. Твое сочувствие просто покоряет.

– Похоже, ты не очень-то веришь в успех.

– Времени маловато…

– Его всегда маловато. – Крэнстон перестроился в другой ряд, где машины шли быстрее, но тут же попал в пробку на пересечении Небраска-авеню с Восемнадцатой улицей. Вздохнув, он перевел рычаг скоростей на «нейтралку» и пожал плечами. Затем взглянул на Лоринга, тупо уставившегося в ветровое стекло. – По крайней мере, тебе дали зеленый свет, а это уже кое-что.

– Конечно. Только вот помощники никуда не годятся.

– А, понимаю. Это что – он? – Крэнстон кивнул на чемоданчик Лоринга.

– Он. Со дня рождения.

– Как его зовут?

– Мэтлок. Джеймс Б. Мэтлок Второй. «Б» означает Барбур. Очень старинный род. Собственно, два очень старинных рода. Джеймс Мэтлок – бакалавр гуманитарных наук, магистр гуманитарных наук, доктор философии. Ведущий авторитет в области общественных и политических влияний на литературу елизаветинской эпохи. Звучит, а?

– Ну и ну! Человек с такой подготовкой? Где же он станет все выяснять? На факультетских чаепитиях для отставных профессоров?

– Нет. В этом смысле все в порядке: он достаточно молод. Служба безопасности дала ему следующую характеристику: «Не без недостатков, но исключительно контактен». Прелестно, правда?

– Весьма вдохновляюще. А что это значит?

– Судя по всему, это человек не из лучших. Возможно, потому, что у него плохая армейская характеристика, а возможно, потому, что он разведен, – я почти уверен, что дело в армейской характеристике. И однако же, несмотря на столь неодолимое препятствие, он располагает к себе.

– Меня он к себе уже расположил.

– В том-то все и дело. Меня – тоже.

Оба замолчали. Крэнстон, как опытный практик, понимал, что коллеге надо кое-что обдумать, прийти к определенным выводам. В большинстве случаев понять это было легко.

Ральф Лоринг думал о человеке, чья жизнь, описанная в мельчайших подробностях, полученных из десятков источников, лежала сейчас в его чемоданчике. Имя этого человека известно – Джеймс Барбур-Мэтлок, но сам человек никак не возникал перед мысленным взором Лоринга. И это его беспокоило: в жизни Мэтлока многое вызывало недоумение, одно никак не соответствовало другому.

Он был единственным теперь сыном пожилых и очень богатых родителей, уединенно живших в городе Скарсдейле, штат Нью-Йорк. После окончания Андовера и Амхерста перед Мэтлоком открывалась соответствующая карьера на Манхэттене – он мог заняться банковским делом, посредничеством, рекламой. Причем ничто в его школьные и студенческие годы не указывало на возможное изменение этого запрограммированного будущего. Напротив, женитьба на светской девушке из Гринвича, казалось, лишь подтверждала, что Мэтлок пойдет проторенным путем.

Но тут с Джеймсом Барбур-Мэтлоком стало происходить что-то непонятное. Началось все с армии.

Тогда, на рубеже пятидесятых-шестидесятых годов, Мэтлоку достаточно было согласиться отслужить лишние полгода, чтобы обеспечить себе спокойное существование в качестве интенданта – скорее всего в Вашингтоне или Нью-Йорке, учитывая связи его семьи. Однако вследствие целой серии нарушений, вплоть до неподчинения начальству, он получил самое нежелательное назначение – Вьетнам, где разворачивались ожесточенные бои. Пока Мэтлок находился в дельте реки Меконг, он умудрился дважды попасть под военно-полевой суд.

Впрочем, никаких идеологических мотивов за этим, видимо, не стояло – просто неумение приспособиться к обстановке.

Возвращение Мэтлока к гражданской жизни также было отмечено целым рядом осложнений – сначала с родителями, а затем с женой. Неожиданно Джеймс Барбур-Мэтлок, учившийся в свое время достаточно хорошо, но не более того, вдруг снял небольшую квартиру на Морнингсайд-Хейтс[2]2
  Морнингсайд-Хейтс – район Нью-Йорка.


[Закрыть] и поступил в аспирантуру Колумбийского университета.

Жена прожила с ним три с половиной месяца, после чего тихо развелась и быстро исчезла из его жизни.

Следующие несколько лет ничем особенным не отличались – Мэтлок неисправимый превращался в Мэтлока ученого. Он работал не покладая рук и через год и два месяца получил степень бакалавра, а двумя годами позже защитил докторскую диссертацию. Затем вроде бы примирение с родителями и работа на кафедре английского языка и литературы в Карлайлском университете, штат Коннектикут. С тех пор Мэтлок опубликовал целый ряд книг и статей и приобрел завидную репутацию в академических кругах. Он был «исключительно контактен» (дурацкое выражение), вполне прилично обеспечен, а те неприятные черты, которые раньше восстанавливали против него людей, теперь, видимо, исчезли. Так что Джеймс Барбур-Мэтлок Второй имеет основания быть довольным, думал Лоринг. Жизнь у него неплохо налажена: прикрыт со всех флангов, в личном плане тоже полный порядок. В последнее время он, не слишком это афишируя, встречался с аспиранткой по имени Патриция Бэллентайн. Жили они отдельно, но, согласно имеющимся данным, были любовниками. Однако женитьбой там и не пахло. Девушка заканчивала работу над докторской диссертацией по археологии, и по крайней мере с десяток фондов мог послать ее в дальние страны, где еще много нераскрытых тайн. Судя по всему Патриция Бэллентайн вовсе не собиралась замуж.

«Ну а Мэтлок? – раздумывал Ральф Лоринг. – Что говорят о нем факты? Оправдывают ли они наш выбор?»

Они его не оправдывали. Да и не могли оправдать. Здесь нужен настоящий профессионал. Слишком много неожиданностей и ловушек подстерегает дилетанта.

Но, как это ни дико, если Мэтлок наделает ошибок и попадет в ловушку, он сможет добиться большего и гораздо быстрее, чем любой профессионал.

И заплатит за это жизнью.

– А почему вы все считаете, что он согласится? – спросил Крэнстон. Они приближались к дому Лоринга, и Крэнстон уже не в силах был сдерживать любопытство.

– Что? Прости, что ты сказал?

– Почему вы считаете, что он обязательно примет ваше предложение? Почему он должен согласиться?

– Из-за младшего брата. На десять лет моложе. Родители уже очень старые. И очень богатые и независимые. Мэтлок считает себя ответственным.

– За что?

– За смерть брата. Три года назад тот покончил с собой, приняв большую дозу героина.

* * *

Ральф Лоринг медленно вел взятую напрокат машину по широкой улице, обсаженной деревьями, мимо огромных старых домов с ухоженными газонами. Среди них встречались дома студенческих братств, но гораздо реже, чем десять лет назад. Социальная обособленность пятидесятых и начала шестидесятых годов уходила в прошлое. Некоторые большие здания назывались теперь по-другому – «Палата представителей», «Водолей» (что вполне естественно), «Африканское содружество», «Уорик», «Лумумба-Холл».

Карлайлский университет в Коннектикуте был одним из престижных учебных заведений, которых так много в Новой Англии. Администрация под руководством ректора доктора Адриана Силфонта перестраивала университет, пытаясь приблизить его к нормам второй половины двадцатого столетия. Неизбежные студенческие протесты, бороды и интерес к изучению Африки соседствовали со степенным богатством, эмблемами закрытых клубов и регатами, устраиваемыми на деньги выпускников. Рок-музыка и факультетские чаепития с танцами искали путей к сосуществованию.

Глядя на мирный университетский городок, залитый ярким весенним солнцем, Лоринг подумал: неужели в таком месте могут появиться какие-то серьезные проблемы?

И уж, конечно, не такие, из-за которых он сюда приехал.

Но они есть.

Карлайлский университет был подобен бомбе замедленного действия, взрыв которой приведет к огромному количеству жертв. А в том, что она рано или поздно взорвется, Лоринг не сомневался. Что произойдет до этого, предсказать было трудно. И именно ему предстояло рассчитать все возможные варианты и выбрать оптимальный. Ключом к решению задачи был Джеймс Барбур-Мэтлок, бакалавр гуманитарных наук, магистр, доктор философии.

Лоринг проехал мимо красивого двухэтажного дома на четыре квартиры с отдельными входами. Это был один из лучших домов для профессорско-преподавательского состава – в таких обычно жили способные молодые преподаватели до тех пор, пока положение не обязывало их обзавестись собственным домом. Мэтлок жил на первом этаже в западной секции.

Лоринг объехал квартал и поставил машину наискосок от двери Мэтлока. Он не мог здесь долго стоять – то и дело вертелся на сиденье и поглядывал на машины и пешеходов, чтобы удостовериться, что за ним самим никто не следит. Это было очень важно. По воскресеньям, как удалось установить в ходе наблюдений за Мэтлоком, молодой профессор обычно читал газеты примерно до полудня, после чего ехал в северную часть Карлайла, где жила Патриция Бэллентайн в общежитии для выпускников. Естественно, в том случае, если она проводила ночь у себя дома, а не у него. Затем они обычно отправлялись куда-нибудь за город пообедать и возвращались к Мэтлоку или ехали на юг – в Хартфорд или в Нью-Хейвен[3]3
  Хартфорд, Нью-Хейвен – небольшие городки в штате Коннектикут.


[Закрыть]. Бывало, конечно, и иначе. Девушка и Мэтлок часто уезжали вместе на весь уик-энд и регистрировались в отелях как муж и жена. Однако в этот уик-энд, согласно данным наблюдения, оба остались в городе.

Лоринг взглянул на часы. Было двенадцать сорок, но Мэтлок все еще не выходил. Через несколько минут Лоринга ждали на Креснт-стрит, 217. Там ему предстояло поменять машину, чтобы не вызывать подозрений.

Он знал, что ему не нужно вести наблюдение за Мэтлоком. Он внимательно изучил все дело, просмотрел десятки фотографий и даже побеседовал с доктором Силфонтом, ректором университета. Но у каждого агента свои методы работы, а он имел обыкновение несколько часов понаблюдать за своим подопечным и только потом вступать в контакт. Некоторые его коллеги по министерству юстиции утверждали, что это дает ему ощущение превосходства. Лоринг же знал, что это дает ему ощущение уверенности.

Дверь квартиры Мэтлока отворилась, и из нее вышел высокий человек в брюках цвета хаки, мягких туфлях и бежевом свитере. Лоринг заметил, что он недурен собой, с острыми чертами лица и длинными светлыми волосами. Он проверил замок, надел солнечные очки и пошел по тротуару к небольшой стоянке для автомобилей. Через несколько минут Джеймс Мэтлок выехал на улицу в спортивном автомобиле «Форд-Триумф».

Агент подумал, что у его подопечного, очевидно, весьма приятная и не отягощенная заботами жизнь. Достаточный доход, никакой ответственности, интересная работа и к тому же необременительная связь с красивой девушкой.

Все ли у Джеймса Барбур-Мэтлока останется по-прежнему через три недели? Ведь его мир вот-вот рухнет в пропасть.

Глава 2

Мэтлок до упора вжал в пол педаль акселератора, и стрелка спидометра показала шестьдесят две мили в час. Не то чтобы он спешил – Пэт Бэллентайн никуда не собиралась, – просто он был очень зол. Нет, даже не зол, а скорее раздражен. Его всегда раздражали телефонные звонки из дома. Время тут ничего не изменит. Деньги тоже не помогут – если даже он и сумеет заработать столько, чтобы стать в глазах отца человеком респектабельным. Вместо того чтобы примириться с существующим положением, родители без конца возвращаются к наболевшему вопросу. Настаивают, чтобы он провел предстоящие каникулы в Скарсдейле, откуда мог бы ежедневно ездить с отцом в город. В банки, к адвокатам. Чтобы быть готовым к неизбежному, когда оно произойдет.

«Сын, тебе многому придется научиться, – сказал отец похоронным голосом. – Ведь ты не вполне подготовлен…»

«Ты – все, что у нас осталось, дорогой», – сказала мать с болью в голосе.

Мэтлок знал, что они получают мученическое удовольствие, предвкушая уход из этого мира. Они оставили в нем свой след – по крайней мере, отец оставил. Но самое забавное, что родители его здоровы, как дикие лошади, и выносливы, как мулы. Они, конечно, не на один десяток лет переживут его.

Просто они хотят, чтобы он больше времени проводил с ними. Они намекают на это вот уже три года, с тех пор как умер Дэвид. Подъезжая к дому Пэт, Мэтлок подумал, что его раздражение, наверное, объясняется чувством вины. Ведь он до сих пор не простил себе смерти Дэвида. И вряд ли когда-нибудь простит.

А кроме того, ему совсем не хотелось ехать на каникулы в Скарсдейл. Он избегал воспоминаний. Сейчас в его жизни появился человек, который помогал ему забыть те ужасные годы. Он обещал Пэт взять ее на Сент-Томас.

* * *

Загородная гостиница называлась «Чеширский кот», и, разумеется, все там было как в английском пабе. Кормили прилично, напитки подавали в изобилии, и коннектикутцы любили туда ездить. Мэтлок и Пэт только что выпили по второй «Кровавой Мэри» и заказали ростбиф и йоркширский пудинг. В довольно просторном зале находились еще, быть может, десять пар и несколько семей в особом отделении для обедающих. В углу сидел мужчина и читал «Нью-Йорк таймс», сложив газету вертикально.

– По всей вероятности, рассерженный папаша ждет, когда объявится сынок. Типичный пассажир скарсдейлского утреннего поезда.

– Нет, он слишком спокоен.

– Они умеют скрывать напряжение. Только их аптекари знают, как они это делают. С помощью гелузила.

– Всегда что-то выдает человека, а здесь этого нет. На вид он вполне доволен собой. Думаю, что ты ошибаешься.

– Ты просто не знаешь Скарсдейл. Самодовольство – все равно что местная фабричная марка. Без этого здесь и дома не купишь.

– Кстати, о Скарсдейле… Что ты собираешься делать? Я, право, думаю, нам надо отменить Сент-Томас.

– Не знаю. Зима была тяжелая – мы заслужили немного солнца. А родители ведут себя неразумно. Я вовсе не намерен тратить время, изучая, как Мэтлоки управляют своим состоянием. И если уж они решат покинуть этот мир, что маловероятно, делами займется кто-нибудь другой, а не я.

– Но ведь мы с тобой вроде бы пришли к выводу, что это всего лишь предлог. Старикам хочется, чтобы ты побыл с ними. Очень трогательно, что они не говорят об этом прямо.

– Ничего трогательного – просто отец пытается меня подкупить… Смотри-ка, а джентльмен-то потерял терпение. – Одинокий мужчина с газетой, осушив свой стакан, объяснял официантке, что заказывать ленч он не будет. – Бьюсь об заклад, он представил себе своего длинноволосого сынка в кожаной куртке, возможно даже босиком, и сам перепугался.

– По-моему, ты все про этого беднягу навыдумывал.

– Нет. Я ему сочувствую. Просто не люблю издержек бунта. Мне от них становится не по себе.

– Занятный вы человек, рядовой Мэтлок, – сказала Пэт, намекая на бесславную военную карьеру Мэтлока. – Давай съездим в Хартфорд. Там хороший фильм.

– Извини, совсем забыл. Сегодня не получится… Силфонт просил зайти к нему вечером. Какое-то важное дело.

– Какое?

– Даже не знаю. Может быть, что-нибудь связанное с африканскими исследованиями. Этот дядя Том, которого я переманил из Говарда, оказался той еще штучкой. Он, пожалуй, правее самого Людовика Четырнадцатого.

Она улыбнулась:

– Нет, ты просто невыносим!

Мэтлок взял ее за руку.

* * *

Резиденция доктора Адриана Силфонта вполне соответствовала его положению. Это был большой дом в колониальном стиле с широкой мраморной лестницей, которая вела к массивным резным дверям. По всей ширине фронтона шли ионические колонны. С заходом солнца на лужайке включалась специальная подсветка.

Мэтлок поднялся по ступенькам и позвонил в дверь. Через полминуты вышла горничная и проводила его в большую библиотеку в задней половине дома.

Адриан Силфонт стоял в центре комнаты; с ним были еще двое. Силфонт всегда производил сильное впечатление на Мэтлока. Высокий, стройный, с орлиным профилем, он излучал тепло, которое чувствовали все, кто находился рядом. Это был человек поистине блестящий и в то же время по-настоящему скромный. Он очень нравился Мэтлоку.

– Добрый вечер, Джеймс. – Силфонт протянул Мэтлоку руку. – Мистер Лоринг, разрешите представить вам доктора Мэтлока.

– Добрый вечер. Привет, Сэм, – обратился Мэтлок к третьему из присутствующих – декану Сэмюелу Кресселу.

– Привет, Джим.

– Мы как будто уже встречались? – спросил Мэтлок, глядя на Лоринга. – Не могу вспомнить где.

– Вы меня поставите в очень неловкое положение, если вспомните.

– Еще бы, – сардонически засмеялся Крессел, которого Мэтлок тоже любил, но скорее не за его личные качества, а за сложность работы, которую тот выполнял.

– Что вы имеете в виду, Сэм?

– Я вам сейчас отвечу, – прервал его Адриан Силфонт. – Мистер Лоринг – сотрудник министерства юстиции. Я согласился организовать эту встречу, но я не давал согласия на то, на что тут сейчас намекали Сэм и мистер Лоринг. Очевидно, мистер Лоринг счел целесообразным взять вас… как это называется на официальном языке… под наблюдение. Я говорил, что категорически возражаю. – Силфонт в упор посмотрел на Лоринга.

– Взять подо… что? – тихо переспросил Мэтлок.

– Прошу извинить, – сказал Лоринг. – Такая уж у меня привычка – она не имеет никакого отношения к нашему делу.

– Вы тот человек с пригородного поезда в «Чеширском коте».

– Что-что? – заинтересовался Сэм Крессел.

– Человек с газетой.

– Совершенно верно. Я знал, что вы обратили на меня внимание, и подумал, что вы сразу же меня узнаете, как только увидите здесь. Но я не знал, что похож на пассажира с пригородного поезда.

– Это все из-за газеты. Мы окрестили вас рассерженным папашей.

– Иногда я им бываю. Хотя не часто. Моей дочке всего семь лет.

– Давайте начнем, – сказал Силфонт. – Кстати, Джеймс, я рад, что вы проявляете понимание.

– Я проявляю лишь любопытство. И в немалой мере испытываю страх. Сказать по правде, я до смерти напуган. – Мэтлок неуверенно улыбнулся. – Так в чем же дело?

– Выпьем чего-нибудь и поговорим. – Адриан Силфонт тоже улыбнулся и направился к бару в углу комнаты. – Джеймс, насколько я знаю, вы любите бурбон с водой? А Сэм предпочитает двойной скоч со льдом.

– Скоч – это отлично, но только с водой, пожалуйста.

– Джеймс, подсобите мне.

Мэтлок подошел к Силфонту и помог приготовить напитки.

– Вы меня поражаете, Адриан, – сказал декан, опускаясь в кожаное кресло. – Как это вам удается запомнить, что пьют ваши подчиненные?

Силфонт рассмеялся.

– Этому есть вполне логичное объяснение. И я помню о вкусах не только моих… коллег. Мне удалось добыть куда больше денег для университета с помощь алкоголя, чем с помощью сотен докладов и отчетов, подготовленных лучшими специалистами по созданию фондов. – Адриан Силфонт усмехнулся. Усмешка эта могла относиться как к присутствующим, так и к нему самому. – Однажды мне пришлось выступать в организации университетских ректоров. Когда стали задавать вопросы, меня спросили, чем я объясняю, что наш университет так хорошо обеспечен… Я ответил, что это заслуга тех древних народов, которые научились делать из винограда вино… Моя покойная жена тогда расхохоталась, но потом сказала, что я заморозил таким образом фонды на десять лет.

Мэтлок, Крессел и Лоринг рассмеялись. Мэтлок раздал напитки.

– Ваше здоровье! – Ректор поднял стакан. Это и был весь тост. – Попробую начать, Джеймс… и Сэм. Несколько недель назад начальник мистера Лоринга попросил меня приехать в Вашингтон по делу чрезвычайной важности, имеющему отношение к университету. Я поехал и узнал такое, чему до сих пор не могу поверить. Информация, которую сообщит вам мистер Лоринг, на первый взгляд неоспорима. Но только на первый взгляд: слухи, вырванные из контекста заявления, как письменные, так и устные, тщательно сконструированные свидетельские показания, которые могут ничего и не значить. С другой стороны, тут может быть рациональное зерно. Потому-то я и согласился на эту встречу. Однако должен со всей ясностью заявить, что ни в коем случае не могу принимать в этом участия. То есть университет не будет принимать в этом участия. До чего бы мы сейчас ни договорились, это получит мое личное одобрение, но не официальное разрешение. Вы будете действовать как частные лица, а не как штатные сотрудники университета. Если, конечно, вы вообще сочтете необходимым действовать… Ну а теперь, Джеймс, если то, что я сказал, вас не испугало, значит, вас вообще ничем не испугаешь. – Силфонт снова улыбнулся, но все было ясно.

– Меня это испугало, – просто сказал Мэтлок. Крессел поставил стакан и наклонился вперед.

– Значит ли это, что вы не одобряете присутствия Лоринга? И не согласны на то, ради чего он сюда приехал? – обратился он к Силфонту.

– Трудно сказать. Если его утверждения имеют под собой почву, я, конечно, не могу отвернуться от них. С другой стороны, никакой ректор в наши дни не станет открыто сотрудничать с правительственным учреждением на основе одних лишь умозрительных заключений. Вы меня извините, мистер Лоринг, но слишком многие в Вашингтоне пользовались в своих интересах учебными заведениями. Я имею в виду прежде всего Мичиганский университет, Беркли, Колумбийский. Обычная полицейская работа – это одно, а внедрение… это, скажем прямо, совсем другое.

– Внедрение? Это серьезно, – заметил Мэтлок.

– Может быть, даже слишком серьезно. Но я предоставляю слово мистеру Лорингу.

Крессел снова взял свой стакан.

– Могу я узнать, почему выбор пал на нас – на Мэтлока и на меня?

– И это вы тоже узнаете от мистера Лоринга. Однако, Сэм, поскольку вас пригласил сюда я, могу дать вам свое объяснение. Как декан вы, конечно, лучше чем кто-либо другой знаете, что происходит в университетском городке. Вы также сразу почувствуете, если мистер Лоринг и его помощники перейдут дозволенные границы… Вот, пожалуй, и все, что я имею сказать. А сейчас я вас покину. – Силфонт снова подошел к бару и поставил стакан на поднос. Остальные трое поднялись.

– Еще один вопрос, прежде чем вы уйдете, – сказал Крессел, наморщив лоб. – А что, если мы оба или один из нас не захотим участвовать в… деле мистера Лоринга?

– В таком случае откажитесь. – Адриан Силфонт направился к двери. – Вы вовсе не обязаны соглашаться – я хочу, чтобы это было абсолютно ясно. Мистер Лоринг это понимает. Всего доброго, джентльмены.

Силфонт вышел в коридор и закрыл за собой дверь.