Текст книги "Бумаги Мэтлока"

Глава 3

Мэтлок, Крессел и Лоринг стояли молча и неподвижно. Они слышали, как открылась и закрылась входная дверь. Крессел повернулся и посмотрел на Лоринга.

– По-моему, вас поставили в затруднительное положение.

– Я привык. Сейчас вы поймете, чем вызвана наша встреча. Дело в том, что я работаю в министерстве юстиции, в бюро по борьбе с наркотиками.

Крессел опустился на стул и стал потягивать скоч.

– Вряд ли вы приехали сюда, чтобы рассказать нам, что сорок процентов студентов употребляют марихуану и кое-что другое. Ибо если так, то ничего нового вы нам не сообщите.

– Нет, я не затем приехал сюда. Я полагаю, это вам известно. Это всем известно. Только процент, пожалуй, сильно занижен.

Мэтлок допил бурбон, подошел к бару и налил себе еще.

– Занижен или нет, но, если сравнивать с другими университетами, у нас нет оснований для паники, – заметил он.

– Из-за этого – никаких, но речь идет не об этом.

– А о чем-то другом?

– И весьма серьезном. – Лоринг подошел к письменному столу Силфонта и нагнулся за стоявшим на полу чемоданчиком. Он явно уже побеседовал с ректором до прихода Мэтлока и Крессела. Положив чемоданчик на письменный стол, Лоринг открыл его. Мэтлок тем временем вернулся к своему стулу и сел. – Я хотел бы вам кое-что показать.

Лоринг вытащил из чемоданчика толстый лист серебристой бумаги, неровно разрезанный по диагонали чем-то вроде садовых ножниц. Бумага была грязная и захватанная. Лоринг протянул ее Мэтлоку. Крессел встал и подошел к ним.

– Это какое-то письмо. Или объявление. С цифрами, – сказал Мэтлок. – Написано по-французски, нет, скорее по-итальянски. Что-то не могу понять.

– Браво, профессор, – сказал Лоринг. – И на том, и на другом языке. А вообще-то на корсиканском диалекте. Называется он олтремонтанским, и говорят на нем в горной части страны, на юге. Как и этрусский, он очень плохо изучен. Но код настолько прост, что его даже кодом не назовешь. Да они и не собирались пользоваться тайнописью. В общем, информации вполне достаточно.

– А именно? – спросил Крессел, беря у Мэтлока странную на вид бумагу.

– Прежде всего я хотел бы объяснить, как она к нам попала. Без этого объяснения вы ничего не поймете.

– Мы слушаем. – Крессел вернул бумагу Лорингу, и тот бережно положил ее в чемоданчик.

– Курьер торговцев наркотиками – то есть человек, который едет в страну или регион, поставляющий наркотики, с инструкциями, деньгами, письмами, – отбыл полтора месяца назад. Но это был не просто курьер, а достаточно влиятельная фигура в иерархии, занимающейся распределением товара. Возможно, он проверял инвестиции. Его убили горцы в Торос-Даглары – это в Турции, в районе, где выращивают сырье. Судя по всему, он отказался там от поставок, после чего его убрали. Мы принимаем эту версию: действительно, торговцы наркотиками уходят из Средиземноморья, перемещаются в Южную Америку… Бумага была найдена на теле убитого, в кожаном поясе. Как видите, она побывала во многих руках. И цена на нее от Анкары до Марракеша росла. Наконец тайный агент Интерпола приобрел ее и передал нам.

– Да, далекое путешествие. Из Торос-Даг… как вы там сказали… в Вашингтон, – заметил Мэтлок.

– И к тому же дорогостоящее, – добавил Лоринг. – Только она сейчас не в Вашингтоне, а здесь. Из Торос-Даглары в Карлайл, штат Коннектикут.

– Полагаю, это не случайно. – Сэм Крессел сел, не сводя с Лоринга настороженного взгляда.

– Конечно. Информация, содержащаяся в этом документе, имеет отношение к Карлайлу. – Лоринг говорил спокойно, опершись на письменный стол; голос его звучал обыденно. Он производил впечатление учителя, объясняющего ученикам скучную теорему, которую, однако, надо знать. – Здесь говорится, что десятого мая, то есть через три недели, считая с завтрашнего дня, состоится конференция или совещание. Цифры соответствуют географическим координатам района Карлайла – долгота и широта по Гринвичу с точностью до минут. Эта бумага – одновременно приглашение и пропуск на конференцию. У каждого такого листа есть вторая половина или же он имеет определенную форму и его можно сравнить с образцом – простейшая мера предосторожности. Нам не хватает лишь точного места встречи.

– Одну минуту, – негромко, но резко произнес Крессел. – Не забегаете ли вы вперед, Лоринг? Вы еще не изложили нам своей просьбы, а уже сообщаете информацию, причем явно закрытую. Администрация университета не имеет ни малейшего желания превращаться в сыскную службу правительства. Так что для начала будьте любезны сказать, чего вы от нас хотите.

– Прошу извинить меня, мистер Крессел. Вы сказали, что я попал в затруднительное положение, и вы правы. Я действую крайне неумело.

– Как бы не так! Вы же профессионал.

– Подождите, Сэм. – Мэтлок поднял руку, удивленный необъяснимой враждебностью Крессела. – Силфонт сказал, что мы вправе отказаться от любого предложения. И если мы откажемся – а скорее всего мы так и сделаем, – то хотелось бы принять это решение осознанно, а не импульсивно.

– Не будьте наивным, Джим. Стоит вам узнать закрытую или секретную информацию – и вы мгновенно становитесь причастны к делу. Вы же не можете отрицать, что получили определенные сведения.

Мэтлок взглянул на Лоринга.

– Это правда?

– До некоторой степени – да. Не стану вас обманывать.

– Тогда почему мы должны вас слушать?

– Потому что это связано с университетом Карлайла. Уже в течение многих лет. И положение критическое. Предельно критическое, так как у нас всего три недели, чтобы предпринять какие-то шаги на основе этой информации.

Крессел поднялся, глубоко вздохнул и медленно выдохнул воздух.

– Создается кризис – без доказательств, – и навязывается участие. Кризис рассасывается, но остаются документы, которые показывают, что университет был молчаливым соучастником федерального расследования. Так было в Висконсинском университете. – Крессел повернулся к Мэтлоку. – Помните, Джим? Шесть дней беспорядков в кампусе, а потом полсеместра студенческих собраний.

– Это было затеяно Пентагоном, – сказал Лоринг. – Те обстоятельства не имели ничего общего с нынешними.

– Вы считаете, что если расследование ведет министерство юстиции, то это легче проглотить? Почитайте университетские газеты.

– Ради бога, Сэм, дайте же человеку договорить. Если не хотите слушать, отправляйтесь домой. А я выслушаю до конца.

Крессел посмотрел на Мэтлока.

– Хорошо, понимаю. Валяйте, Лоринг. Но помните: никаких обязательств. И мы не связаны обещанием хранить тайну.

– Что ж, я ставлю на ваш здравый смысл.

– Можете ошибиться. – Крессел подошел к бару и плеснул себе еще скоча.

Лоринг присел на край письменного стола.

– Я начну с вопроса – слышали ли вы когда-нибудь слово «нимрод»?

– Нимрод – это древнееврейское имя, – ответил Мэтлок. – Ветхий Завет. Потомок Ноя, правитель Вавилона и Ниневии. Был прославленным охотником, что заслонило более существенные обстоятельства, а именно – что он основал или построил большие города в Ассирии и Месопотамии.

– Еще раз браво, профессор, – улыбнулся Лоринг. – Значит, охотник и строитель. Но я имею в виду более современное значение этого слова.

– Более современного я не знаю. А вы, Сэм?

Крессел вернулся к своему стулу со стаканом в руке.

– Я понятия не имел даже о том, что вы сказали. Я думал, нимрод – это блесна для рыбной ловли. Специально для форели.

– В таком случае разрешите мне несколько расширить ваши познания… Не стану утомлять вас статистикой, связанной с наркотиками: я уверен, что вас постоянно бомбардируют этими данными.

– Постоянно, – подтвердил Крессел.

– Однако существует особая географическая статистика, с которой вы, может быть, и незнакомы. Торговля наркотиками в штатах Новой Англии развивается быстрее, чем в любом другом районе страны. Начиная с 1968 года происходило систематическое разрушение заградительных барьеров. Для сравнения: в Калифорнии, Иллинойсе, Луизиане борьба с наркотиками стала настолько успешной, что уже можно говорить о снижении кривых роста. На большее трудно надеяться, пока международные соглашения не обретут реальной силы. Однако в Новой Англии дело обстоит иначе. Здесь торговля наркотиками расширяется со скоростью степного пожара. И особенно поражены колледжи.

– Откуда вы это знаете? – спросил Мэтлок.

– Для этого существует много способов, но данные приходят всегда поздно, и предотвратить распространение наркотиков не удается. Осведомители, меченые документы из средиземноморских, азиатских и латиноамериканских источников, вклады в швейцарских банках. Но это все секретная информация. – Лоринг взглянул на Крессела и улыбнулся.

– Теперь я вижу, что вы там просто рехнулись, – неприязненно заметил Крессел. – Но если вы можете чем-то подкрепить свои обвинения, то, по-моему, вы должны сделать это публично и во всеуслышание.

– У нас есть причины не делать этого.

– Тоже секретные, я полагаю, – сказал Крессел с легким презрением.

– Есть тут одно обстоятельство, – продолжал Лоринг, не обращая на него внимания. – В привилегированных университетах Восточного побережья, больших и маленьких, таких как Принстон, Амхерст, Гарвард, Вассар, Уильямс и Карлайл, немалый процент студентов составляют сыновья и дочери людей, работающих в правительстве и в промышленности. Тут есть потенциальная возможность шантажа, и мы думаем, что к нему уже прибегали. Такие люди ведь особенно уязвимы и не хотят попасть в скандал, связанный с наркотиками.

– Допустим, что это правда, – перебил его Крессел, – хотя я сильно сомневаюсь, но у нас-то здесь всегда было гораздо меньше неприятностей, чем в других университетах на северо-востоке.

– Мы это знаем. И даже думаем, что знаем, почему это так.

– Это лишь предположения, мистер Лоринг. Переходите к делу. – Мэтлоку не нравилось, когда разговор шел вокруг да около.

– Любая сеть по распространению и сбыту наркотиков, которая систематически обслуживает клиентов, расширяется и держит под контролем целый район страны, должна иметь какую-то базу для своих операций. Короче говоря, единый центр. Так вот, такой базой, таким центром по распространению наркотиков в Новой Англии является Карлайлский университет.

Сэмюел Крессел, декан колледжа, уронил свой стакан на паркетный пол Адриана Силфонта.

* * *

Ральф Лоринг продолжал свой невероятный рассказ. Мэтлок и Крессел сидели в креслах. Несколько раз за время его бесстрастного методичного объяснения Крессел пытался прервать Лоринга. Пытался возразить, но слишком убедительны были доводы Лоринга. Оспаривать их было бесполезно.

Карлайлским университетом занялись полтора года назад. Толчком послужила бухгалтерская книга, обнаруженная французской службой безопасности во время одного из многочисленных рейдов в марсельском порту. Когда было установлено американское происхождение книги, ее отправили, как и требовало соглашение с Интерполом, в Вашингтон. В книге то и дело попадалась запись «К – 22—59», за которой неизменно следовало имя Нимрод. Цифры, как выяснилось, соответствовали географическим координатам северной части штата Коннектикут, но более точные указания места – в минутах – отсутствовали. После проверки сотни возможных маршрутов переброски груза с Атлантического побережья и из аэропортов, связанных с Марселем, за районом Карлайла началось усиленное наблюдение.

В числе прочего прослушивались телефонные разговоры тех людей, которые были известны как распространители наркотиков в Нью-Йорке, Хартфорде, Бостоне и Нью-Хейвене. Записаны переговоры ряда чисто уголовных личностей. Все звонки такого рода из Карлайла и в Карлайл велись из уличных автоматов. Это делало подслушивание затруднительным, но, в общем, возможным.

Постепенно выяснилось одно удивительное обстоятельство. Карлайлская группа действовала независимо; она не была связана абсолютно ни с кем. Она использовала известные преступные элементы, но они не использовали ее. Это была хорошо организованная группа, сумевшая проникнуть в большинство университетов Новой Англии. И, по всей видимости, наркотиками дело не ограничивалось.

Имелись доказательства того, что группа, орудовавшая в Карлайле, держала под контролем и азартные игры, и проституцию, и даже устройство выпускников на работу. Кроме того, похоже было, что у нее есть какой-то интерес, какая-то цель помимо обычной погони за прибылями. Карлайлская группа могла бы зарабатывать куда больше и легче, если бы напрямую имела дело с известными преступниками – признанными поставщиками товара во всех областях. Она же тратила деньги на совершенствование собственной организации. Она никому не подчинялась, имела свои источники и свою сеть распространения. Но в каких целях все это делалось, было неясно.

Карлайлская группа стала такой мощной, что угрожала подорвать основы организованной преступности на северо-востоке страны. Это побудило заправил преступного мира потребовать встречи с теми, кто руководил операциями в Карлайле. Главную роль здесь играла группа или человек по имени Нимрод.

Цель такого совещания, судя по всему, – достичь соглашения между Нимродом и королями преступного мира, которые в расширении сферы деятельности Нимрода почувствовали угрозу своему бизнесу. На этом совещании будут десятки известных и неизвестных преступников со всей Новой Англии.

– Мистер Крессел! – обратился Лоринг к декану. – Я думаю, у вас есть списки людей – студентов, преподавателей, служащих, – которые, по вашим предположениям, имеют отношение к наркотикам. Я не могу этого утверждать, но в большинстве университетов такие списки имеются.

– Я не стану отвечать на этот вопрос.

– Тем самым вы на него ответили, – спокойно и даже сочувственно заметил Лоринг.

– Ничего подобного! Люди вашей профессии имеют привычку делать выводы, какие им выгодны.

– Хорошо, принимаю ваш упрек. Но, даже если бы вы ответили утвердительно, я не собирался у вас ничего просить. Я просто хотел сказать, что такой список есть у нас. Я хотел, чтобы вы об этом знали.

Сэм Крессел понял, что попал в западню. Находчивость Лоринга лишь еще больше разозлила его.

– Я и не сомневался, что он у вас есть.

– Стоит ли говорить, что мы готовы передать вам копию.

– В этом нет необходимости.

– Вы ужасно упрямы, Сэм, – сказал Мэтлок. – Не уподобляйтесь страусу, прячущему голову в песок.

– Декан знает, что он может изменить свое решение, – опережая Крессела, сказал Лоринг. – К тому же, как выяснилось, положение вовсе не критическое… Удивительно, сколько на свете людей, которые только тогда попросят о помощи или примут ее, когда крыша свалится им на голову!

– Зато когда ваша организация превращает трудную ситуацию в катастрофу, это уже никому не кажется удивительным, – враждебно парировал Сэм Крессел.

– Мы тоже иногда ошибаемся.

– Раз у вас есть конкретные имена, – продолжал Сэм, – почему бы вам не заняться этими людьми? Оставьте нас в покое и не втягивайте в свою грязную работу. Производите аресты, выдвигайте обвинения. Но не пытайтесь подменять нас.

– Мы и не собираемся… Кроме того, по большей части наши материалы не могут быть предъявлены в суд.

– Так я и думал, – заметил Крессел.

– Ну а что мы выиграем? Что выиграете вы? – Лоринг в упор посмотрел на Сэма. – Арестуем сотню-другую наркоманов, мелких торговцев и их клиентов. Неужели вы не понимаете, что это ничего не решает?

– Вот наконец мы и подошли к тому, чего вы действительно хотите. – Мэтлок выпрямился и внимательно посмотрел на агента.

– Да, – ответил Лоринг тихо. – Мы хотим взять Нимрода. Мы хотим знать место проведения совещания десятого мая. Это может быть где угодно в радиусе от пятидесяти до ста миль. Мы хотим сломать хребет Нимроду по причинам, которые касаются далеко не только Карлайлского университета. И не только торговли наркотиками.

– Каким же образом вы намерены действовать? – осведомился Джеймс Мэтлок.

– Доктор Силфонт произнес это слово. Внедрение… Профессор Мэтлок, на жаргоне разведки вы человек «исключительно контактный» в своих кругах. Вас приемлют самые разные, даже конфликтующие между собой группы – как среди преподавателей, так и среди студентов. У нас есть имена, у вас – возможности контактов. – Лоринг снова полез в свой чемоданчик и вытащил разрезанный лист серебристой бумаги. – Где-то есть информация, которая нам необходима. Где-то есть человек с такой же бумагой. Он знает то, что нам нужно.

Джеймс Барбур-Мэтлок неподвижно сидел на стуле, не сводя глаз с агента. Ни Лоринг, ни Крессел не знали, о чем он думает, но догадывались. Если бы мысли можно было слышать, в этой комнате наступило бы полное согласие. Джеймс Мэтлок унесся мыслями на три, почти на четыре года назад. Ему вспомнился белокурый девятнадцатилетний юноша. Быть может, немного незрелый для своего возраста, но добрый и хороший. Юноша со своими проблемами.

Они нашли его, как находили тысячи таких же юношей в тысячах городов по всей стране. Другие Нимроды, в другие времена.

Дэвид, брат Джеймса Мэтлока, воткнул иглу шприца в правую руку и ввел в себя тридцать миллиграммов белой жидкости. Произошло это на маленькой яхточке в спокойных водах залива Кейп-Код. Яхточка застряла у берега в камышах. Когда ее нашли, брат Джеймса Мэтлока был мертв.

Мэтлок принял решение.

– Вы мне можете дать имена?

– Списки со мной.

– Стойте! – Крессел поднялся на ноги и продолжал, но уже не сердито, а испуганно: – Вы понимаете, о чем вы его просите? У него же нет никакого опыта. Он не имеет специальной подготовки. Используйте одного из ваших сотрудников.

– Нет времени. Нет времени на то, чтобы внедрить нашего человека. А мистера Мэтлока будут охранять, да и вы поможете.

– Я могу не допустить этого.

– Нет, Сэм, не можете, – сказал Мэтлок из своего кресла.

– Джим, поймите же: если в его словах есть хотя бы доля правды, он ставит вас в чудовищное положение. В положение доносчика.

– Вы можете уйти. И мое решение не будет иметь к вам никакого касательства. Почему бы вам не отправиться домой? – Мэтлок поднялся и медленно направился к бару со стаканом в руке.

– Сейчас это уже невозможно, – сказал Крессел, поворачиваясь к агенту. – И он это знает.

Лоринг почувствовал что-то вроде грусти. Этот Мэтлок оказался хорошим человеком: он соглашался из чувства долга. Профессионалы холодно рассудили, что, если Джеймс Мэтлок согласится, его, скорее всего, ждет верная смерть. Это была страшная цена. Но конечная цель стоила того. Совещание стоило того.

Нимрод стоил того.

Так считал Лоринг.

Это делало его задание выполнимым.

Глава 4

Записывать ничего было нельзя; инструктаж проходил медленно, со множеством повторений. Но Лоринг понимал, как важно делать перерывы, чтобы инструктируемый мог отдохнуть от потока информации, которую ему надо было вобрать в себя за короткое время. Во время этих перерывов Лоринг пытался разговорить Мэтлока, побольше узнать об этом человеке, чьей жизнью так легко распорядились. Было около полуночи; Сэм Крессел ушел еще до восьми. Ему не следовало – да и незачем было – присутствовать во время этого детального инструктажа. Он был связным, но не активной фигурой в игре. И Крессел не стал возражать против такого решения.

Ральф Лоринг быстро выяснил, что Мэтлок – человек скрытный. Его ответы на самые невинные вопросы были короткими, небрежными, свою персону он оценивал весьма скромно. Через какое-то время Лоринг отказался от расспросов. В конце концов, Мэтлок согласился выполнить задание, а не излагать свои мысли или побуждения. Последние Лоринг понимал, и это главное. Он даже был рад, что не слишком хорошо знает Мэтлока.

А Мэтлок, запоминая сложную информацию, тоже думал о своей жизни. Почему все-таки выбор пал именно на него? Его интриговало определение «контактный». Дурацкое слово – «контактный»!

И все же Мэтлок знал, что он как раз такой человек. Он действительно контактен. Профессиональные исследователи, или психологи, или как там их называют, нашли точное слово. Но он сомневался, что они понимают причины его… «контактности»…

Научный мир был для него прибежищем, своего рода храмом. Не средством удовлетворения закоренелого честолюбия. Он ушел в этот мир, чтобы выиграть время, организовать жизнь, которая никак не складывалась, и понять что к чему.

Он пытался объяснить это своей жене, своей очаровательной, умной, живой и абсолютно пустой жене, которая считала, что он сошел с ума. Что там понимать – ведь у него такая прекрасная работа, такой прекрасный дом, такой прекрасный клуб и такая прекрасная жизнь в таком прекрасном, с точки зрения общественной и финансовой, мире. Больше она ничего знать не желала. И он это понял.

Но для Мэтлока этот мир потерял значение. Он начал отходить от него уже в двадцать с небольшим, на последнем курсе Амхерста, и окончательно порвал с прошлым после службы в армии.

Трудно назвать что-то единственное, что привело Мэтлока к неприятию своего мира. Все началось еще дома, где обычно человек и становится приверженцем или противником образа жизни своих родителей. Старик отец считал, что он вправе требовать от своего первенца большей активности. У сына должны быть цель в жизни и целеустремленность, чего пока не видно. Обо всем этом, к неудовольствию Мэтлока, говорилось не раз и не два. Отец напоминал ему доброго правителя, для которого отказ законного наследника от трона означает конец династии, правившей в течение многих поколений. Мэтлок-старший просто не мог представить себе, что его сын не будет руководить семейным делом. Вернее, делами.

Но для Мэтлока-младшего это было совершенно ясно. Перспектива вступления в финансовый мир не радовала его, напротив – пугала. К тому же он понимал, что вместе с богатством и ненужной роскошью придет и оправдание деятельности, ведущей к этой роскоши и богатству. А он такого оправдания не находил.

Пусть жилье будет менее роскошным и удобства ограниченны, только бы не испытывать страха и дискомфорта.

Он пытался объяснить это отцу. И если жена считала, что Мэтлок спятил, то старик объявил его человеком непутевым. Что не так уж сильно расходилось с мнением, которое составили о нем в армии.

Армия.

Служба была катастрофой. Тем большей, что Мэтлок понимал: он сам навлек ее на себя. В армии он обнаружил, что тупая дисциплина и слепое повиновение ему отвратительны, о чем, не стесняясь, ставил в известность всех окружающих. Разумеется, это оборачивалось против него.

Определенные шаги, осторожно предпринятые дядей, привели к досрочной демобилизации, за что он был по-настоящему благодарен этой влиятельной семье.

Итак, на данном этапе жизни Джеймс Барбур-Мэтлок Второй находился в полном смятении чувств. Он бесславно окончил службу в армии, жена его бросила, семья – пусть символически – лишила всего, он был удручен своей неприкаянностью, отсутствием назначения и цели в жизни.

В поисках ответов на мучившие его вопросы он поступил в аспирантуру. И как бывает в любовных связях, которые начинаются с постели, а затем перерастают в психологическую зависимость, он полюбил этот мир; он нашел здесь то, что ускользало от него почти все эти пять важных для человека лет. Впервые в жизни он был по-настоящему предан своему делу.

И был свободен.

Свободен наслаждаться тем, что жизнь бросила ему серьезный вызов; свободен радоваться, что задача ему по плечу. Он погрузился в этот свой новый мир с увлеченностью неофита, однако не вслепую. Выбрал историческую и литературную эпоху, богатую энергией, конфликтами и противоречивыми суждениями. Годы ученичества пролетели быстро; он был всецело поглощен делом и приятно удивлен выявившимися у него способностями. Выйдя на профессиональную арену, он впустил струю свежего воздуха в душную атмосферу архивов. Он взорвал доселе казавшиеся единственно правильными методы исследования. Его докторская диссертация о влиянии двора на английскую литературу эпохи Возрождения отправила на историческую свалку несколько солидных трудов о некой благодетельнице по имени Елизавета.

Он был ученым нового типа. Беспокойный, неудовлетворенный скептик, он вечно искал и тотчас делился своими находками с другими. Через два с половиной года после получения докторской степени его выдвинули на штатную должность адъюнкт-профессора. За всю историю Карлайлского университета ни один преподаватель не занимал ее в таком молодом возрасте.

Джеймс Барбур-Мэтлок Второй наверстывал упущенное за те ужасные годы. Пожалуй, самым замечательным было сознание, что он может заражать своей увлеченностью других. Он был достаточно молод, чтобы получать от этого удовольствие, и достаточно зрел, чтобы руководить поиском…

Да, он был контактен; о господи, конечно же, был! Он никогда не мог оттолкнуть кого-то от себя, прогнать прочь по причине несходства взглядов. Долг его собственной признательности, глубина его облегчения были таковы, что он бессознательно пообещал себе никогда не пренебрегать суждениями любого другого человеческого существа.

– Для вас это неожиданность? – спросил Лоринг, закончив изложение фактов, связанных с торговлей наркотиками.

– Просто мне все стало яснее, – ответил Мэтлок. – Известные, давно существующие студенческие братства или клубы – члены их в основном белые и богатые – получают товар из Хартфорда. Черные же братства вроде Лумумба-Холла ориентируются на Нью-Хейвен. У них разные источники.

– Совершенно верно. Студенты не покупают у карлайлских поставщиков. То есть у Нимрода.

– Это вы мне уже сказали. Людям Нимрода не нужна реклама.

– Но они существуют. И их услугами пользуются.

– Кто же?

– Преподаватели и сотрудники, – невозмутимо ответил Лоринг, перевернув страницу. – А вот это действительно может быть для вас неожиданностью. Мистер и миссис Арчер Бисон.

Мэтлок мгновенно представил себе молодого преподавателя истории и его жену. Насквозь фальшивые, высокомерные, эстетствующие снобы. Арчер Бисон спешил сделать научную карьеру; его жена была классическая университетская инженю, всегда восторженная и не скрывающая своего интереса к сексу.

– Они на ЛСД и метедрине.

– О боже! Вот уж никогда бы не подумал. Откуда вы знаете?

– Долгая история, к тому же эта информация тоже секретная. В двух словах: они, вернее – он, покупали очень много в Бриджпорте. После этого Бисон ни в каких списках не фигурировал, однако из игры не вышел. Мы думаем, что он стал посредником в Карлайле. Однако доказательств у нас нет… Вот вам еще один.

Это был тренер университетской футбольной команды. Распространитель наркотиков, но сам не наркоман. Он специализировался на марихуане и амфетамине. Раньше он получал их из Хартфорда. Сейчас он в Хартфорде ничего не покупал, но его банковские счета продолжали расти. Благодаря чему? Очевидно, благодаря Нимроду.

А вот еще один. Тут Мэтлок уже не на шутку испугался. Заместитель декана по приемной комиссии. Окончив Карлайлский университет, он попытал счастья на поприще торговли и довольно скоро вернулся обратно. Жизнерадостный, широкий человек. Он тоже только распространял наркотики, но сам их не употреблял. Действовал всегда через вторых и третьих лиц.

– Мы думаем, что он вернулся сюда не без помощи нимродовской организации. Нимрод неплохо придумал – посадить его на такое место.

– Но это же ужасно. Ведь родители студентов считают этого сукина сына чем-то средним между астронавтом и капелланом.

– Я и сказал, что неплохо придумано. Помните, я говорил вам и Кресселу: люди Нимрода интересуются не только наркотиками.

– Но вы не знаете, чем еще.

– Именно это нам и надо выяснить… А вот информация об учащихся.

В списке значилось пятьсот шестьдесят три фамилии, а всего студентов в Карлайле насчитывалось чуть больше тысячи двухсот. Впрочем, как признал агент, многие попали в этот список не потому, что были наркоманами, а потому, что состояли в студенческих клубах и братствах, известных крупными закупками наркотиков.

– У нас не было времени проверять каждое имя. Мы следим за связями – любыми, пусть самыми отдаленными, отыскиваем их. Используйте все возможности, мы вас не ограничиваем. У этого списка, – добавил Лоринг, – есть одна особенность – не знаю, заметили вы ее или нет.

– Думаю, что заметил. Здесь десятка два-три очень громких фамилий – дети весьма влиятельных, высокопоставленных родителей. Промышленность, правительство. Вот этот, например. – Мэтлок ткнул пальцем в список. – Кабинет президента, если не ошибаюсь.

– Вот видите, – улыбнулся Лоринг.

– И уже есть от них отдача?

– Мы не знаем. Возможно. Нимрод времени зря не теряет. Вот почему забили тревогу. Говоря официально, могут быть такие последствия, которые даже представить себе трудно… Вплоть до вынужденных назначений на государственные должности.

– О господи, – тихо произнес Мэтлок.

– Вот именно.

Они услышали, как открылась и закрылась входная дверь. Словно повинуясь условному рефлексу, Лоринг спокойно взял бумаги из рук Мэтлока и быстро положил их обратно в свой чемоданчик. Закрыл его и вдруг молча, как бы между прочим, распахнул пиджак и схватился за рукоятку револьвера, висевшего в небольшой кобуре у него под мышкой. Мэтлок вздрогнул.

В библиотеку вошел Адриан Силфонт. Лоринг небрежным жестом вынул руку из-под пиджака.

– Я не буду мешать вам, джентльмены, – мягко заговорил Силфонт. – Однако мне хотелось бы знать, какова позиция Крессела, мистер Лоринг. Джеймс, конечно, принял ваше предложение.

– Мистер Крессел также принял его, сэр. Он будет действовать в качестве связного между нами.

– Понимаю. – Силфонт посмотрел на Мэтлока. Во взгляде его было облегчение. – Я очень благодарен вам за то, что вы решились помочь, Джеймс.

– Полагаю, что иного выбора нет.

– Вы правы. И самое ужасное, что в это дело может быть втянуто такое множество людей. Мистер Лоринг, прошу уведомить меня, как только у вас появится что-то конкретное. Тогда я сделаю все, что вы захотите, выполню любую инструкцию. Единственное, чего я прошу, – это доказательств, и тогда вам будет обеспечено мое полное и официальное содействие.

– Понимаю, сэр. Вы и так помогли нам больше, чем можно было ожидать. Примите нашу благодарность.

– Выбора у нас действительно нет. Но я обязан поставить определенные условия, ибо превыше всего для меня интересы Карлайла. Университеты сейчас напоминают сонное царство, но это только на первый взгляд… Ну, вам надо еще поработать, а мне – кое-что почитать. Спокойной ночи, мистер Лоринг. Спокойной ночи, Джеймс.

Мэтлок и агент поклонились, и Адриан Силфонт закрыл за собой дверь библиотеки.

* * *

К часу ночи Мэтлок уже перестал что-либо усваивать. Главное – фамилии, источники, предположения – прочно отпечаталось у него в памяти, этого он уже не забудет. Естественно, он не мог бы повторить все наизусть, да этого и не требовалось. Но стоит ему увидеть кого-то из перечисленных в списке, память тотчас откликнется. Вот почему агент настоял, чтобы он произнес все фамилии вслух по нескольку раз. Тогда все будет в порядке.