Текст книги "Уловка «Прометея»"

На этот раз они встретились в Лэнгли, на седьмом этаже нового здания агентства, в кабинете Данне. Стандартные процедуры были отодвинуты в сторону, и Брайсона пропустили в штаб-квартиру ЦРУ с минимумом церемоний.

– И почему меня не удивляет, что парни из Директората объявили на вас охоту? – поинтересовался Гарри Данне с хриплым смешком, тут же сменившимся привычным кашлем. – Только они, кажется, забыли, с кем имеют дело.

– Это в каком смысле?

– Да в таком, Брайсон, что вы лучше любого их человека, которого они могут на вас натравить. Боже милостивый! Теперь эти гребаные ковбои будут знать, с кем имеют дело!

– Они также знают, что им не хочется видеть меня здесь, в этом здании и этом кабинете, – и эта мысль здорово подтачивает мое мужество.

– Главное, чтобы было что подтачивать, – отозвался Данне. – Но они заодно знают, как держать вас в изоляции. Вам неизвестны их настоящие имена – одни лишь легенды. А с них, конечно, пользы просто немерено. Особенно если учесть, что эти легенды предназначены – или были предназначены – для внутреннего пользования Директората и с нашей собственной базой данных никак не пересекаются. Взять хоть того же Просперо, о котором вы упоминали.

– Я же вам уже сказал: это все, что мне о нем известно. Кроме того, это было пятнадцать лет назад. Для оперативной работы это все равно что геологическая эпоха. Я полагаю, что Просперо был датчанином или, по крайней мере, имел датские корни. Очень изобретательный оперативник.

– Лучшие художники-портретисты ЦРУ нарисовали портрет по вашему описанию, и теперь мы пытаемся отыскать кого-нибудь похожего среди хранящихся в архивах фотографий, карандашных набросков и словесных описаний. Но наше программное обеспечение все еще недостаточно приспособлено для нужд разведки. Так что эта тяжелейшая работа ведется почти наудачу. И пока что у нас нашлась только одна зацепка. Тот парень, с которым вы вместе вели в Шанхае одно очень щепетильное дельце об эксфильтрации…

– Сигма.

– Огилви. Фрэнк Огилви, житель Хилтон-Хэд, Южная Каролина. Или, возможно, мне следовало бы сказать – бывший житель.

– Переехал? Перевелся?

– Жаркий день, забитый отдыхающими пляж. Дело было семь лет назад. Споткнулся, упал, умер. Инфаркт. Или, по крайней мере, выглядело как инфаркт. Как сказал нам один свидетель, это происшествие вызвало легкую толкотню на пляже, и без того переполненном.

Несколько мгновений Брайсон сидел молча, разглядывая стены кабинета Данне – окон здесь не было, – и размышлял. Потом вдруг произнес:

– Если ищешь муравьев, отправляйся на пикник.

– Опять что-то вспомнилось?

Данне и на этот раз рассеянно теребил незажженную сигарету.

– Это была одна из присказок Уоллера. «Если ищешь муравьев, отправляйся на пикник». Вместо того чтобы искать их там, где они были, нам надо вычислить, где они сейчас. Спросите себя: что им нужно? Чем они склонны заняться?

Данне бросил растерзанную сигарету и поднял глаза, внезапно насторожившись.

– Ответ будет гласить: оружие. Боевая техника. Складывается впечатление, будто они пытаются обзавестись целым арсеналом. Мы полагаем, что они провоцируют какую-то заварушку на южных Балканах, но окончательная их цель иная.

– Оружие…

У Ника в голове зашевелилась какая-то мысль.

– Огнестрельное оружие и боеприпасы. Всякая хитроумная фигня. – Данне пожал плечами. – То, что может устроить шумиху в ночи. Когда принимаются летать бомбы и пули, ваши собственные генералы всегда начинают выглядеть более привлекательно. Что бы они ни замышляли, мы найдем способ положить этому конец. Любыми средствами.

– Любыми средствами?

– Мы с вами понимаем смысл этого высказывания. А вот человеку, идущему к цели напролом, – как тот же Ричард Ланчестер, – его не понять. Добрых намерений куча. И куда весь этот идеализм приводит в конечном итоге?

(Достопочтенный и глубокоуважаемый Ричард Ланчестер был директором Совета национальной безопасности при Белом доме).

– Дик Ланчестер верит в правила и предписания. А мир не хочет играть по правилам. В любом случае, время от времени их приходится нарушать, чтобы кого-то спасти.

– Игра без правил, так? – спросил Брайсон, припомнив слова Уоллера.

– Расскажите-ка мне, где вы обычно добывали оружие. Не могли ж вы заказывать его правительству США? На улице вы это добро собирали или как?

– На самом деле мы всегда были очень разборчивы в том, что касалось наших «инструментов», как мы выражались. Что касалось военного снаряжения. И вы правы – из-за ограничений, из-за режима полной секретности, мы сами обеспечивали себя этим добром. Просто заявиться на какой-нибудь военный склад с накладной и разрешением на вывоз мы не могли. Возьмем для примера какую-нибудь типичную операцию, требующую применения серьезного оружия, – хотя бы то дело на Коморах в восемьдесят втором. Суть следующая: нужно было остановить банду наемников и помешать им захватить власть.

– Это были люди ЦРУ, – почти устало перебил его Данне. – И они находились там ради нескольких англичан и американцев, которых какой-то чокнутый полковник Патрик Денард похитил ради выкупа.

Брайсон поморщился, но продолжал:

– Прежде всего, несколько десятков автоматов Калашникова. Они дешевые, надежные, легкие и производятся в десятке стран, так что концов не найти. Еще вам понадобилось некоторое количество снайперских винтовок с инфракрасными прицелами – лучше всего «BENS-9304» или «ягуар» с ночным прицелом. Противотанковые и подствольные гранатометы, предпочтительно «CPAD-Тех». Можно также прихватить некоторое количество «стингеров» – греки купили лицензию и навыпускали целую кучу, так что их легко достать. Вы обращаетесь, скажем, к курдским повстанцам, и те за наличные охотно продают все это оружие… ну, «Тиграм Тамил илама».

– Я что-то не улавливаю вашу мысль.

Брайсон нетерпеливо вздохнул.

– Когда вы закупаете оружие нелегально, значительное его количество вечно куда-то девается. Какая-то порция теряется с каждым грузовиком.

– Вываливается за борт.

– В определенном смысле слова – да. Затем вам, конечно же, надо запастись патронами. Любители вечно совершают одну и ту же ошибку: они закупают слишком много огнестрельного оружия и слишком мало боеприпасов.

Данне как-то странно взглянул на своего собеседника.

– Вы и вправду были очень хороши.

Это не было вопросом, но и комплиментом это тоже трудно было назвать.

Брайсон вдруг вскочил, его глаза расширились.

– Я знаю, где их найти! По крайней мере, откуда начать поиск. Как раз в это время, – он взглянул на наручные часы, проверяя сегодняшнюю дату, – да, примерно в течение десяти дней каждый год проходит плавучая оружейная ярмарка в Коста-де-Морте, за пределами территориальных вод Испании. Она проводится уже лет двадцать – так же регулярно, как парад «Мэйси» на День благодарения. Здоровенный контейнеровоз, набитый под завязку военной амуницией высшего класса, а вокруг кишит туча контрабандистов, торгующих оружием.

Брайсон на миг умолк, потом добавил:

– Корабль зарегистрирован под названием «Испанская армада».

– Пикник, – с хитрой улыбкой протянул Данне. – Где собираются муравьи. Точно. Неплохая идея.

Брайсон кивнул. Мысленно он уже был далеко отсюда. Идея о возвращении к прежнему роду деятельности – особенно теперь, когда Ник понял, как его обманывали, – наполняла его отвращением. Но наряду с этим в Брайсоне поднималось и другое чувство. Жажда мести. И еще одно, более спокойное, – потребность понять, что к чему, разобраться в собственном прошлом. Пробраться к правде сквозь все нагромождения тайн и лжи. К правде, которая даст ему силы жить дальше.

– Верно, – устало согласился Брайсон. – Для любой группы, которая желает обзавестись оружием, не попадая под официальный надзор – будь эта группа нелегальной или правительственной, но глубоко законспирированной, – визит на «Испанскую армаду» станет настоящим пикником.

Глава 5

Корабль словно материализовался из тумана – огромный, уродливый, длинный, как городской квартал. Или даже несколько городских кварталов. Он насчитывал тысячу футов в длину. Черный корпус глубоко сидел в воде. Гигантское судно было под завязку загружено разноцветными контейнерами из рифленого металла, размером девять на двадцать футов, уложенными в ряды по три штуки в высоту и восемь в длину. От носа до кормы помещался десяток таких рядов. Вертолет «Белл-407» описал круг над кораблем и завис прямо над баком. Брайсон тем временем быстро произвел подсчеты. Только на палубе находилось двести сорок огромных контейнеров. В трюме их могло разместиться втрое больше. Это был огромный груз, и успокаивающее однообразие металлических ящиков, содержимое каждого из которых являлось загадкой, лишь делало его еще более зловещим.

Фары вертолета залили ровную, чистую палубу ослепительным светом, выхватив из тумана кормовую часть и высокую надстройку, нависающую над рядами контейнеров, белую, с темными провалами иллюминаторов. Мостик ощетинился спутниковыми антеннами и радаром самого современного вида. Рубка выглядела так, будто ее перенесли сюда с какого-то совершенно другого судна, скорее всего с роскошной яхты. «Да, это не какой-нибудь рядовой контейнеровоз», – подумал Брайсон, когда вертолет мягко опустился поверх огромной буквы Н в круге, нарисованном на баке.

Это была сама «Испанская армада», давно уже ставшая легендой в теневом мире террористов, оперативников, действующих под прикрытием, и прочих людей, занимающихся нелегальной или полулегальной деятельностью. Впрочем, вопреки названию, «Испанская армада» представляла собой не целый флот, а один-единственный огромный корабль, под завязку набитый оружием, как экзотическим, так и широко распространенным. Никто не знал, где Калаканис, таинственный владыка этой плавучей ярмарки оружия, берет свой товар, но ходили слухи, что большую его часть он совершенно легально закупает на складах тех народов, что имеют слишком много оружия и маловато денег, в странах вроде Болгарии, Албании и прочих государствах Восточной Европы, а также в России, Корее и Китае. Среди покупателей Калаканиса можно было найти представителей всего человечества – или, скорее, его отбросов. Они съезжались отовсюду, от Афганистана до Конго, где только бушевали гражданские войны. Зачастую представители законно избранных правительств прибывали сюда, чтобы оплатить долги, и закупленное ими оружие служило топливом для больших пожаров. «Испанская армада» стояла на якоре в тринадцати морских милях от побережья Испании, в относительно мелких водах над континентальным шельфом, уже за пределами испанских территориальных вод, и потому могла заниматься своими делами совершенно свободно, без оглядки на законы какой бы то ни было страны.

Брайсон снял свой шлемофон. Остальные три пассажира последовали его примеру. Он прилетел в Мадрид, а оттуда на самолете испанской авиакомпании добрался в Галисию, в Ла-Корунью. В Ла-Корунье он и другие сели в вертолет, потом ненадолго остановились в портовом городе Мурос, расположенном в сорока семи милях к юго-западу от Ла-Коруньи, и уже оттуда совершили тринадцатимильный перелет до корабля. Пассажиры вертолета почти не разговаривали друг с другом, не считая вежливых, ничего не значащих шуток. Каждый из них предполагал, что все прочие отправляются за покупками, для заключения каких-то сделок с Калаканисом; говорить особо было не о чем. Один из пассажиров был ирландец, возможно, ирландский террорист, второй, судя по внешности, откуда-то с Ближнего Востока, третий – из Восточной Европы. Пилотом вертолета был угрюмый, неразговорчивый баск. Вертолет отличался роскошной внутренней отделкой – кожаная обивка кресел, огромные иллюминаторы: похоже, Калаканис с расходами не считался.

Брайсон был одет в модный итальянский костюм, куда более броский, чем консервативные наряды, которые он обычно носил, – обновку купили специально для этого случая на деньги ЦРУ. Брайсон путешествовал по старой легенде Директората, которую он сам же и придумал несколько лет назад.

Джон Т.Кольридж, канадский бизнесмен сомнительной репутации, глубоко увязший в каких-то темных делишках. Оказывал услуги посредника некоторым азиатским преступным синдикатам и государствам Персидского залива, объявленным международным сообществом вне закона, при случае мог даже договориться о заказном убийстве. Хотя Кольридж был человеком неуловимым, его имя знали в определенных кругах, и сейчас это было очень важно. На самом деле Кольридж не показывался на людях уже лет семь, но при его профессии в этом не было ничего необычного.

Гарри Данне настаивал, чтобы Брайсон воспользовался новой легендой, которую специально создали для него волшебники из отдела технического обслуживания и подразделения графической репродукции – мастера «липы», занимающиеся тем, что обычно эвфемистично называли «аутентификацией и легализацией». Но Брайсон отказался. Он не желал никакой утечки, никаких бюрократических бумаг, способных оставить после себя след. Может ли он доверять Гарри Данне – этот вопрос оставался открытым. Но Ник совершенно точно знал, что организации Данне он не доверяет. Брайсон слишком много лет выслушивал истории о допущенных ЦРУ утечках информации, оплошностях и нечистоплотных ходах, чтобы теперь доверять этой конторе. «Премного благодарен, конечно, но лучше уж обойтись собственным прикрытием».

Но Брайсон никогда прежде не встречался с Калаканисом и никогда не поднимался на борт «Испанской армады», а Бэзил Калаканис известен был своей осторожностью в вопросе о том, с кем он желает встречаться, а с кем – нет. В его бизнесе слишком легко было на чем-нибудь погореть. Потому Брайсон заранее подготовил почву, дабы быть уверенным, что его здесь примут.

Он договорился об одной сделке. Оплата пока что не производилась – так далеко дело еще не зашло, и сделка пока что не была заключена, – но Брайсон связался с одним немецким торговцем оружием, с которым прежде несколько раз встречался под именем Кольриджа. Торговец проживал в роскошном отеле в Торонто. Он недавно угодил в ловушку, запутавшись в паутине взяток, которые давал лидерам немецкой Христианско-демократической партии. Теперь этот немец жил в Канаде, но трясся от страха перед экстрадицией: в Германии ему наверняка пришлось бы предстать перед судом. Известно было также, что он отчаянно нуждается в деньгах. Потому Брайсон не удивился, когда немец радостно ухватился за предложение Джона Кольриджа провернуть одно совместное дельце.

Брайсон-Кольридж дал понять, что он представляет консорциум генералов из Зимбабве, Руанды и Конго, желающих приобрести некое мощное, дефицитное и очень дорогое оружие, достать которое может только Калаканис. Но Кольридж был достаточно реалистичен, чтобы понять, что ему вряд ли удастся устроить эту сделку, не получив доступ на плавучую ярмарку Калаканиса. Если немец, которому случалось иметь дело с Калаканисом, замолвит за него словечко, то ему перепадет приличная часть комиссионных – только за то, что он отправит на корабль Калаканиса факс и представит Кольриджа хозяину судна.

Когда Брайсон и остальные пассажиры выбрались из вертолета, их встретил рыжий, крепко сбитый мужчина, молодой, но уже начинающий лысеть. Подобострастно улыбаясь, он пожал гостям руки. Мужчина не обращался к гостям по именам. Сам же он представился как Ян.

– Большое вам спасибо за то, что вы приехали, – сказал Ян, как будто они были старыми товарищами, явившимися на помощь больному другу. Если судить по манере разговора и произношению, он вполне мог принадлежать к высшим слоям британского общества. – Вы выбрали для визита к нам прекрасную ночь: спокойное море, полная луна. Более приятного вечера нельзя и желать. Вы прибыли как раз к ужину. Пожалуйста, сюда.

Он указал на пятачок рядом с посадочной площадкой. Там маячили три рослых охранника с автоматами в руках.

– Я несказанно сожалею, что вынужден провести вас через эту процедуру, но вы же знаете сэра Бэзила! – Ян пожал плечами и с извиняющейся улыбкой добавил: – Забота о безопасности. В эти дни никакая предосторожность не кажется сэру Бэзилу чрезмерной.

Три смуглых охранника быстро, со знанием дела обыскали новоприбывших, не сводя с них подозрительного взгляда. Ирландец оскорбился до глубины души и то и дело огрызался, но не пытался помешать охраннику. Брайсон ожидал этого ритуала и потому не взял с собой никакого оружия. Обыскивавший его охранник проверил все места, где обычно прячут оружие, и кое-какие из необычных, но, конечно же, ничего не нашел. Потом он попросил Брайсона открыть портфель.

– Бумаги, – сказал охранник с акцентом, выдававшим в нем уроженца Сицилии, и успокоившись, неразборчиво проворчал что-то еще.

Брайсон огляделся по сторонам, отметив про себя панамский флаг на корме и наклейки «Взрывчатка, класс 1», красующиеся на многих контейнерах. Несколько привилегированных покупателей, которым дозволялось проверить приобретаемый товар, как раз заглядывали в контейнеры. Но здесь ничего не разгружалось. «Испанская армада» должна была впоследствии зайти в какой-нибудь из избранных, безопасных портов – скажем, в эквадорский порт Гуаякиль, считавшийся основной базой Калаканиса, или в бразильский порт Сантос, – самые коррумпированные пиратские притоны во всем полушарии. В Средиземном море корабль мог зайти в албанский порт Влера, один из главных центров незаконной торговли оружием. В Африке такими центрами являлись Лагос в Нигерии и Монровия в Либерии.

Брайсон прошел проверку.

Он попал на пикник.

– Сюда, пожалуйста, – сказал Ян, указывая в сторону рубки, где располагались каюты членов экипажа, мостик, личная каюта Калаканиса и, видимо, кабинет, в котором заключались сделки. Четверо гостей последовали в указанном направлении, и вслед за ними на некотором расстоянии тенями двинулись вооруженные охранники. Вертолет поднялся в воздух, и к тому моменту, как покупатели дошли до рубки, его шум уже стих. Теперь Брайсон мог слышать знакомый шум моря, крики чаек, тихий плеск волн о борт корабля. Он чувствовал солоноватый запах моря, смешанный с густым, едким запахом корабельного дизельного топлива. Над водами Атлантики ярко сияла луна.

Пятеро мужчин с трудом поместились в маленьком лифте, поднявшем их с главной палубы на палубу 06.

Когда дверь лифта открылась, Брайсон был поражен. Он не видал такой роскоши даже на яхтах самых экстравагантных богатеев. Здесь не считались ни с какими расходами. Полы были выложены мрамором, стены обшиты панелями из красного дерева, вся фурнитура сделана из бронзы и начищена до блеска. Гости миновали комнату отдыха, видеозал, фитнесс-центр, оборудованный самыми хитроумными тренажерами, сауну и библиотеку. В конце концов они оказались в огромном салоне, окна которого выходили на корму и левый борт, – он служил хозяину корабля личными апартаментами. Салон был двухэтажным и обставлен с таким богатством, какое нечасто встретишь даже в шикарнейших отелях.

Человек пять стояли у бара, и их обихаживал бармен в галстуке-бабочке. Облаченная в белую форму стюардесса, белокурая красотка с потрясающими зелеными глазами, предложила Брайсону высокий хрустальный бокал с шампанским и одарила ослепительной улыбкой. Брайсон взял бокал, поблагодарил девушку и принялся осматриваться, стараясь, чтобы это не очень бросалось в глаза. Мраморные полы здесь были застелены роскошными восточными коврами; в уголках для отдыха стояли обитые бархатом диваны; несколько стен были сплошь заняты полками с книгами, каковые, впрочем, при ближайшем рассмотрении оказались муляжами. С потолка свисали хрустальные люстры. Единственным выбивающимся из общей картины штрихом были чучела крупных рыб, развешанные по стенам, – видимо, трофеи с каких-то состязаний рыболовов.

Приглядевшись к гостям – некоторые из них вели друг с другом непринужденную светскую беседу, – Брайсон понял, что кое-кто кажется ему знакомым. Но кто они такие? Голова у него пошла кругом; Брайсон до предела напряг свою феноменальную память. Постепенно смутно знакомые лица совместились с досье. Пакистанский посредник, высокопоставленный офицер временной Ирландской республиканской армии, торговец оружием, сыгравший, возможно, самую значительную роль в разжигании ирано-иракской войны. То тут, то там стояли посредники и розничные торговцы, явившиеся сюда за оптовыми партиями своего товара. Брайсон похолодел от напряжения, пытаясь вспомнить, встречался ли он с кем-либо из этих людей в своей прошлой жизни. Знает ли его кто-либо из присутствующих как Кольриджа либо под любым из множества его имен? Впрочем, риск лишиться маски существовал постоянно, и ситуация, когда ты представляешься одним именем, а тебя тут же окликают другим, всегда была возможна. Такова уж специфика профессии. Брайсон обычно был начеку и никогда не забывал о подобной вероятности.

Впрочем, пока что во взглядах присутствующих не читалось ничего серьезнее легкого любопытства – так могли бы посматривать хищники на потенциального конкурента. Похоже, никто его не узнал. Покалывающего ощущения в затылке, которое свидетельствовало бы, что ему полагается знать кого-то из этих людей, тоже не возникло. Владевшее Ником напряжение понемногу стало ослабевать.

Краем уха Брайсон услышал, как кто-то пробормотал что-то насчет «мультирежимного радара Доплера». Еще кто-то упомянул «скорпионы», чешский вариант ракет «стрела» класса «земля – воздух».

Ник заметил, что белокурая стюардесса украдкой поглядывает на него, и улыбнулся ей.

– А где ваш босс? – поинтересовался Брайсон.

Этот вопрос чем-то смутил девушку.

– Мистер Калаканис? – уточнила она.

– Ну а кто же еще?

– Он присоединится к гостям после ужина. Не желаете ли икры, мистер Кольридж?

– Никогда не любил эту гадость. Аль-Бика?

– Простите?

– Ваш акцент. Это левантийский диалект арабского языка, распространенный в долине Бекаа. Верно?

Стюардесса смущенно зарделась.

– Вы очень догадливы.

– Я вижу, мистер Калаканис набирает себе людей отовсюду. Он, должно быть, из тех бизнесменов, которые поддерживают идею о равных возможностях.

– Да, вы правы. Здешний капитан – итальянец, офицеры – хорваты, команда – филиппинцы.

– Модель Соединенных Штатов в миниатюре.

Стюардесса робко улыбнулась.

– А клиенты? – не унимался Брайсон. – Они откуда?

Улыбка тут же исчезла с лица девушки, и ее тон внезапно сделался куда более прохладным.

– Я никогда этим не интересовалась, сэр. Прошу прощения, мне нужно работать.

Брайсон понял, что он слишком сильно надавил на стюардессу. Работникам Калаканиса полагалось вести себя дружелюбно, но при этом держать язык за зубами. Конечно, спрашивать о хозяине тем более не следовало, но благодаря совещанию у Данне и сведениям, полученным еще во время работы в Директорате, Брайсон представлял себе общую картину. Василий Калаканис был выходцем из состоятельного греческого семейства, проживающего в Турции. Его послали учиться в Итон, и Василий оказался в одном классе с отпрыском влиятельнейшей английской семьи, занимавшейся производством оружия. Каким-то образом – никто не знал, каким именно, – Калаканис установил прочные связи с семьей одноклассника, а затем вошел в дело, продавая от имени этого британского семейства оружие грекам, воюющим против киприотов. Постепенно возникали полезные знакомства, отыскивался подход к влиятельным британским политикам, и Василий стал Бэзилом, а затем и сэром Бэзилом. Он сделался вхож в лучшие лондонские клубы. Еще более крепкие узы связывали Калаканиса с Францией: одной из главных его резиденций была огромная вилла на авеню Фок в Париже, и сэр Бэзил не раз принимал там гостей с Ке-д'Орсе.

После падения Берлинской стены Калаканис принялся скупать излишки оружия в странах Восточной Европы, особенно в Болгарии. Он получал огромную прибыль, продавая партии вертолетов одновременно и Ирану, и Ираку. Он проворачивал крупные сделки с Ливией и с Угандой. От Афганистана до Конго, повсюду, где только вспыхивала гражданская война, тут же объявлялся Калаканис и подбрасывал в огонь топливо в виде автоматов, гранатометов, пистолетов, мин и ракет. Роскошь этих покоев была оплачена кровью сотен тысяч невинных людей.

Один из стюардов принялся обходить гостей и сдержанно говорить что-то каждому их них.

– Ужин подан, мистер Кольридж, – сообщил он.

Обеденный зал был еще роскошнее и еще экстравагантнее, чем салон, в котором гости находились до этого. Стены здесь были расписаны потрясающими фресками с морскими пейзажами, и казалось, будто гости обедают под открытым небом, а со всех сторон их окружает океанская гладь, залитая светом полуденного солнца, и изящные парусники. Длинный стол был застелен белоснежной льняной скатертью и уставлен хрустальными бокалами и подсвечниками, а с потолка свисала огромная хрустальная люстра.

Стюард провел Брайсона на одно из почетных мест во главе стола, туда, где сидел крупный широкогрудый мужчина с коротко стриженной седой бородкой и оливково-смуглой кожей. Стюард наклонился к седобородому мужчине и что-то прошептал.

– Мистер Кольридж, – произнес Бэзил Калаканис глубоким, раскатистым басом русского оперного певца и протянул Брайсону руку: – Извините, что не встаю.

Брайсон крепко пожал Калаканису руку и уселся рядом.

– Ничего-ничего. Очень приятно с вами познакомиться. Я столько о вас слышал!

– Взаимно и взаимно. Просто удивительно, что нам понадобилось так много времени, чтобы встретиться.

– Увы, мне понадобилось слишком много времени, чтобы избавиться от посредника, – сухо произнес Брайсон. – Право, мне уже надоело платить розничную цену.

Калаканис встретил эту реплику раскатистым смехом. Прочие бизнесмены, сидевшие за столом, изо всех сил делали вид, что их ничуть не интересует беседа между хозяином судна и загадочным гостем, пользующимся таким расположением с его стороны. Брайсон отметил про себя, что одного из гостей, внимательно прислушивающихся к разговору, в баре он не видел. Это был модно одетый мужчина в двубортном пиджаке в тонкую полоску, с густыми волосами длиной по плечи. Брайсон похолодел от нехорошего предчувствия; этот человек был ему знаком. Хоть они никогда и не встречались, Брайсон знал его лицо по видеозаписям, сделанным при наблюдении, и фотографиям в досье. Это был француз, как-то очень ловко внедрившийся в здешние круги и ныне известный своими связями с экстремистскими террористическими группами. Брайсон не мог вспомнить его имя, но точно знал, что длинноволосый мужчина был эмиссаром влиятельного и могущественного французского торговца оружием, некоего Жака Арно. Значит ли это, что Арно поставляет оружие Калаканису или наоборот?

– Если бы я знал, как прекрасен ваш корабль, я бы уже давно сюда приехал, – продолжал тем временем Брайсон. – Он просто невероятен.

– Вы мне льстите, – небрежно произнес делец. – «Невероятен» – не то слово, которое стоит употреблять по отношению к этой ржавой плавучей калоше. Она уже и на плаву-то держится с трудом. Видели бы вы ее десять лет назад, когда я только-только купил этот корабль у судоходной компании «Мэшк». Они хотели избавиться от этой старой лохани, а я никогда не мог пройти мимо хорошей сделки. Но, боюсь, на этой сделке они выиграли больше, чем я. Чертово судно отчаянно нуждалось в ремонте и покраске. Плюс к тому еще пришлось соскрести добрую тонну ржавчины.

Калаканис щелкнул пальцами, и рядом тут же возникла белокурая красавица-стюардесса с бутылкой «Шассань-Монтраше». Она наполнила бокал для Калаканиса и второй для Брайсона. Девушка едва замечала Брайсона. Калаканис приподнял свой бокал и, подмигнув Брайсону, произнес:

– За военную добычу!

Брайсон выпил, не моргнув и глазом.

– Так или иначе, «Испанская армада» ходит, как вполне приличное судно – двадцать пять – тридцать узлов, но жрет по двести пятьдесят тонн топлива в день. Это уже немного перебор – кажется, так вы, американцы, говорите?

– Я на самом деле канадец, – отозвался Брайсон, слегка насторожившись. Калаканис вроде бы не относился к людям, способным на такие промахи. Ник осторожно добавил: – Я сомневаюсь, что корабль попал к вам сразу с такой внутренней отделкой.

– Эти злосчастные жилые помещения больше всего напоминали старую больницу для бедных. – Калаканис оглядел сидящих за столом гостей. – Впрочем, любую вещь, которую покупаешь, все равно приходится доводить до ума самому. Итак, мистер Кольридж, насколько я понимаю, ваши клиенты – африканцы. Верно?

– Мои клиенты, – произнес Брайсон с вежливой улыбкой, весь само воплощение осмотрительности, – это глубоко заинтересованные покупатели.

Калаканис снова подмигнул собеседнику.

– Африканцы всегда входили в число моих лучших постоянных клиентов – Конго, Ангола, Эритрея. Там всегда найдется какая-нибудь группировка, сражающаяся с другой, и каким-то образом у обеих сторон всегда оказывается довольно много денег. Разрешите, я попробую угадать: их интересуют вечные и неизменные «АК-47», побольше патронов к ним, мины, гранаты. Возможно, реактивные снаряды. Снайперские ружья с инфракрасным прицелом. Ну что, угадал я?

Брайсон пожал плечами.

– Ваши автоматы Калашникова – они действительно русского производства?

– Забудьте о русских. Дерьмовый товар. У меня полные ящики болгарских «калашниковых».

– О, у вас все только самое лучшее!

Калаканис одобрительно улыбнулся.

– Совершенно верно. Эти «калашниковы» производит болгарский «Арсенал», и они – лучшие в своем классе. Господин Калашников сам предпочитал автоматы болгарского производства. А как вы снова встретились с Гансом-Фридрихом?

– Я помог ему продать большую партию тайссеновских цистерн в Саудовскую Аравию – представил его кое-каким пропитанным нефтью приятелям с берегов Персидского залива. Так или иначе, в том, что касается «калашниковых», я безоговорочно полагаюсь на ваше мнение, – любезно сказал Брайсон. – А пулеметы?..

– Для вас просто невозможно придумать что-то лучше, нежели южноафриканский «вектор CR21», калибра 5,56. Безукоризненная вещь. Тот, кто ее испробует, никогда уже не захочет пользоваться ничем другим. Цельноосевой оптический прицел «вектора» увеличивает вероятность попадания с первого же выстрела на шестьдесят процентов. Даже если вы сами плохо соображаете, что творите.

– Как насчет снарядов с обедненным ураном?

Калаканис приподнял бровь.

– Возможно, я сумею откопать для вас некоторое количество. Любопытный выбор. Вдвое тяжелее свинцовых, но это лучшее противотанковое оружие, какое только можно найти. Проходит через танк, как нагретый нож через масло. Плюс к тому еще и радиоактивность. Так откуда, вы говорите, ваши клиенты – из Руанды и Конго?