Текст книги "Биоцентризм. Как сознание создает Вселенную"

Роберт Ланца, Боб Берман
Биоцентризм

Барбаре О’Доннелл к ее девяностолетию

Robert Lanza and Bob Berman

Biocentrism: How Life and Consciousness are the Keys to Understanding the True Nature of the Universe

Copyright © 2009 by Robert Lanza, MD, and Robert Berman

Illustrations © 2009 by Alan McKnight

© Власов Г., перевод на русский язык, 2019

© ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Благодарности

Авторы хотели бы поблагодарить издателя Гленна Йеффета, Нану Найсбитт, Роберта Фаггена и Джо Паппалардо за их существенную помощь при работе над книгой. Мы хотели бы поблагодарить иллюстратора Алана Макнайта, а также Бена Матизена за помощь с материалами в приложении. Разумеется, книга не появилась бы на свет без содействия нашего агента Эла Цукермана.

Некоторые части этой книги уже были напечатаны в New Scientist, American Scholar, Humanist, Perspectives in Biology and Medicine, журналах Yankee, Capper’s, Grit, The World & I, Pacific Discovery; а также в нескольких журналах, например Cimarron Review, Ohio Review, Antigonish Review, Texas Review и High Plains Literary Review.

Введение

Наше понимание Вселенной как единого целого зашло в тупик. По сей день ведутся споры о «смысле» квантовой механики, разработанной еще в 30-е годы XX века, однако и сегодня он остается неясным. Нас десятилетиями уверяли, что так называемая «теория всего» не за горами, однако за те же самые десятилетия мы не можем разобраться с абстрактной математикой теории струн из-за ее недоказанных, да и недоказуемых утверждений.

И проблема не только в этом. До недавнего времени считалось, что мы знаем, из чего состоит Вселенная, однако оказалось, что ее 96 % приходится на темную материю и темную энергию, а мы и понятия не имеем, что это такое. Мы признали теорию Большого взрыва, несмотря на все возрастающую потребность в дополнительном обосновании наших наблюдений (например, после обнаружения в 1979 году экспоненциального роста или раздувания Вселенной, происходящего по неведомым нам физическим законам). Более того, выяснилось, что теория Большого взрыва не дает ответа на одну из величайших тайн Вселенной: почему она столь тщательно приспособлена для поддержания жизни?

Наше понимание основ мироздания при пристальном рассмотрении фактически исчезает. Чем больше информации мы накапливаем, тем больше мы вынуждены манипулировать теориями или не замечать данных, в которых не видим никакого смысла.

Эта книга предлагает совершенно новый подход, ибо нынешние теории физического мира не работают и никогда не будут работать, пока не объяснят природу жизни и сознания. По замыслу книги, жизнь и сознание – главные, фундаментальные основы нашего понимания Вселенной, а не запоздалый и незначительный результат безжизненных физических процессов в течение миллиардов лет. Такой новый взгляд мы называем биоцентризмом.

С этой точки зрения жизнь не является побочным продуктом проявления физических законов. А суть или история Вселенной не являются занудной игрой в бильярд, как нас учили этому в средней школе.

С помощью биологии и астрономии мы выйдем за рамки, которыми западная наука сама себя ограничила. Согласно прогнозам, XXI век станет веком биологии вместо физики, которая преобладала в прошлом столетии. Поэтому будет уместно рассматривать Вселенную не снаружи, а изнутри, и построить фундамент науки не на воображаемых струнах, находящихся в столь же воображаемых и невиданных измерениях, но на куда более понятной идее, включающей множество потрясающих представлений, после чего мы вряд ли будем воспринимать реальность по-старому.

Можно рассматривать биоцентризм и как решительный уход от прежних представлений. Полунамеки на это мы уже замечали на протяжении десятилетий. Часть выводов биоцентризма созвучны некоторым аспектам восточных религий или философии нью-эйдж. Это заманчиво, но ничего из нью-эйдж вы в этой книге не найдете. Выводы биоцентризма базируются на господствующих научных направлениях и представляют собой логическое продолжение исследований величайших научных умов.

Биоцентризм служит фундаментом для новых направлений физических и космологических исследований. В книге изложены принципы биоцентризма, причем все они построены на общепризнанных научных данных и требуют переосмысления существующих теорий физической Вселенной.

Глава 1
Тусклая вселенная

Вселенная не просто более странная, чем мы это предполагаем, она более странная, чем мы способны это предположить.

Джон Холдейн, «Возможные миры» (1927)

По большому счету наш мир – это совсем не то, о чем нам говорили в школе.

В течение нескольких столетий, начиная примерно с эпохи Возрождения, в науке доминировало единое представление о строении космоса. Именно такой модели мы обязаны неисчислимыми догадками о природе Вселенной – а заодно бесчисленными их практическими применениями, изменившими все стороны нашей жизни. Однако эта модель завершает свой жизненный цикл, ее необходимо заменить радикально новой парадигмой, отображающей ту реальность, которую ранее совсем не замечали.

Такая новая модель появилась не случайно, и она не сродни удару метеорита, изменившему биосферу Земли 65 миллионов лет назад. Напротив, за ней стоят фундаментальные, постепенные, тектонические изменения, которых вспять не обратить. Происхождение этих изменений обусловлено подспудной тревогой, какую испытывает любой образованный человек.

Дело здесь не в опровергнутой теории или каком-то разногласии с разработчиками теории Великого объединения, полностью описывающей Вселенную, – хотя их работа, безусловно, заслуживает похвалы. Но проблема настолько глубока, что буквально каждый понимает: что-то не так с нашим представлением о космосе.

Старая модель до сравнительно недавнего времени предполагала, что Вселенная – это бездушное сборище частиц, которые ударяются друг в друга и подчиняются неким правилам, происхождение которых остается загадкой. Вселенная уподоблялась часовому механизму, неким образом раскручивающему самого себя, который и далее – почти предсказуемо – будет раскручиваться. Надо лишь учесть некоторую квантовую случайность. Жизнь в ней возникла неизвестным образом, а затем изменялась по дарвиновскому принципу, но по тем же физическим законам. Живые организмы обладают сознанием, но оно плохо изучено и в любом случае является исключительно делом биологов.

Однако здесь возникает проблема. Сознание является предметом исследований не только биологии, оно также – вопрос физики. А современная физика никоим образом не объясняет, как группа молекул в мозге образует сознание. Красота заката, чудо любви, вкус изысканного блюда – все это остается для современной физики тайной. Никакая наука не объясняет, каким образом сознание возникло из материи. Ныне действующая модель попросту не рассматривает сознание как таковое, и понимание этого самого главного феномена нашего существования фактически равно нулю. Любопытно, что современная физика даже не задается этой проблемой.

Не случайно и то, что сознание заявляет о себе и в совершенно другой области физики. Всем известно, что квантовая теория, хотя математически и чрезвычайно хорошо работающая, совершенно не логична. В последующих главах мы увидим, что элементарные частицы ведут себя так, будто реагируют на наблюдателя, обладающего сознанием. Но поскольку представить себе это невозможно, то специалисты в области квантовой физики считают квантовую теорию просто необъяснимой или для ее объяснения выдвигают различные вычурные теории (например, бесконечное число альтернативных вселенных). А самое простое истолкование, что субатомные частицы действительно как-то взаимодействуют с сознанием, слишком далеко от имеющихся моделей и всерьез не рассматривается. Весьма показательно, что две самые большие загадки физики связаны с сознанием.

Но даже если отложить в сторону вопросы сознания, нынешняя модель при попытке объяснить основы Вселенной оставляет желать лучшего. Космос (согласно недавним уточнениям) возник из ничего 13,7 миллиарда лет назад, и этому предшествовали события колоссального масштаба, почти в шутку названные Большим взрывом. Нам не совсем ясно, откуда взялся этот Большой взрыв. Мы всё никак не согласуем детали: например, не можем с физической точки зрения объяснить период раздувания, существование которого просто необходимо для согласования с наблюдаемыми явлениями.

Когда шестиклассник задает простой вопрос о Вселенной, например: «Что происходило до Большого взрыва?», хорошо подкованный учитель дает готовый ответ: «До Большого взрыва времени не существовало, так как оно возникает лишь при наличии материи и энергии. Вопрос не имеет смысла. Это все равно что спросить, что находится к северу от Северного полюса». Ученик садится, умолкает, и все в классе делают вид, что усвоили некие подлинные знания.

Кто-то может спросить: «А куда расширяется Вселенная?» И опять же у профессора готов ответ: «Невозможно рассматривать пространство, не описываемое какими-то объектами. Таким образом, мы должны представить себе Вселенную, привносящую свое собственное пространство в некие еще большие объемы. Будет ошибкой и представлять себе Вселенную, на которую мы смотрим „извне“, так как вне ее ничего не существует. Следовательно, вопрос не имеет смысла».

«В таком случае, что такое этот Большой взрыв? И есть ли ему какое-то объяснение?» Долгие годы мой соавтор давал своим ученикам стандартный, заготовленный и предварительно записанный ответ: «Мы наблюдаем в пустом пространстве материализацию частиц, а затем их исчезновение; это называется квантово-механической флуктуацией. Можно предположить, что за дастаточно большое количество времени эта флуктуация создаст такое количество частиц, что появится целая Вселенная. Если бы Вселенная на самом деле была квантовой флуктуацией, она бы отображала только те свойства, которые мы наблюдаем!»

Студент садится на свое место. Так вот оно что! Вселенная – это квантовая флуктуация! Наконец-то хоть какая-то ясность.

Но даже профессор пусть и ненадолго, но иногда задумывался, что же все-таки было перед Большим взрывом. Даже он в глубине души понимал, что нельзя получить что-то из ничего и Большой взрыв отнюдь не объясняет, как все произошло, но в лучшем случае служит лишь частным описанием одного события в сплошной физической среде, которая может быть лишена времени. Иначе говоря, одно из самых растиражированных и популярных «объяснений» происхождения и природы космоса резко тормозит у глухой стены в тот самый момент, когда оно якобы вот-вот подойдет к цели.

Конечно, всегда найдется несколько человек в толпе, которые заметят, что король поскупился на свое платье. Одно дело – уважать авторитет и признавать, что физики-теоретики – гениальные ребята, пусть даже они порой и проливают на себя суп в кафетерии. Но в какой-то момент практически все подумают или хотя бы почувствуют: «А ведь ничего не работает. На самом деле так и нет никакого ответа на фундаментальный вопрос. Вся эта модель – от А до Я – нас не удовлетворяет. Здесь что-то не так. Тут явно какой-то сбой. Наши вопросы остаются без ответов. Что-то прогнило за этими увитыми плющом стенами, и оно распространяется шире, чем сероводород из нужника этого монастыря».

Подобно крысам, снующим по палубе тонущего корабля, все новые и новые проблемы заявляют о несостоятельности этой модели. Выяснилось, что объем всеми любимой и всем известной барионной материи – все, что видимо нам и имеет форму, плюс все известные нам энергии – упал до всего 4 % Вселенной, а темная материя составляет около 24 %. Истинная масса космоса вдруг стала совершенно загадочной темной энергией. Да и расширение лишь увеличивается, а не уменьшается. Всего через несколько лет сама основа космоса будет вывернута наизнанку, даже если никто около офисного кулера этого не заметит.

В последние несколько десятилетий широко обсуждается основной парадокс строения Вселенной, какой мы ее знаем. Почему законы физики так филигранно подходят для существования животного мира? К примеру, если бы Большой взрыв был на одну миллионную долю мощнее, то скорость разлетания вещества оказалась бы слишком быстрой для появления галактик и для развития жизни. А если бы сильное ядерное взаимодействие уменьшилось на 2 %, то ядра атомов не удержались бы вместе, и единственным атомом во Вселенной был бы простой водород. Если силу гравитации уменьшить всего на волосок, то звезды (включая Солнце) попросту не смогли бы загореться.

Это всего лишь три из более чем двухсот физических параметров Солнечной системы и Вселенной, и они настолько точно подогнаны, что в их случайность трудно поверить, хотя именно так и считает стандартная современная физика. Эти фундаментальные постоянные Вселенной – константы, которые не предопределены ни одной теорией, но так тщательно подобраны, чтобы обеспечить существование жизни и сознания (да, сознание в третий раз поднимает свою надоедливую парадоксальную голову). Старая модель не дает всему этому абсолютно никакого вразумительного объяснения. А биоцентризм готов дать нам ответы, и мы это скоро увидим.

Но это еще не все. Блестящие уравнения, уверенно объясняющие все причуды движения, противоречат нашим наблюдениям за малыми объектами (если сказать точнее, то теория относительности Эйнштейна несовместима с квантовой механикой). Любые теории происхождения космоса оказываются бессильными, когда речь заходит о самом интересном событии – Большом взрыве. Попытки объединить все взаимодействия с целью создания общей картины – а сегодня в моде теория струн – требуют привлечения по меньшей мере восьми дополнительных измерений, ни об одном из которых человек не имеет ни малейшего представления и они не подтверждены никакими экспериментами.

По большому счету наша современная наука на редкость хорошо умеет разобраться, как работают отдельные части системы. Часы разобраны, мы можем точно подсчитать количество зубьев в каждом колесике и шестерне и определить скорость вращения маховика. Нам известно, что Марс обращается вокруг своей оси за 24 часа 37 минут и 23 секунды, и этой информации можно верить на все сто. Что ускользает от нас, так это общая картина. Мы даем промежуточные ответы, создаем утонченные новые технологии на основе постоянно расширяющихся знаний о физических процессах. Тешим себя прикладным использованием недавно сделанных открытий. Мы буксуем только в одной области, которая, к сожалению, охватывает все фундаментальные вопросы: какова природа того, что мы называем реальностью, Вселенной в целом?

Всякое непредвзятое метафорическое обобщение современного толкования космоса в целом представляется сегодня как… трясина. Я говорю именно о тех непроходимых болотистых низинах, где на каждом шагу приходится уворачиваться от аллигаторов здравого смысла.

Традиционно и небезуспешно религия помогает нам отринуть или отстрочить ответы на глубокие и основополагающие вопросы. Каждый мыслящий человек всегда знает, что на последней клетке игрового поля его ждет неразгаданная тайна и что избежать ее невозможно. И вот, исчерпав все объяснения, перебрав все процессы и моменты, предшествующие первоначальной причине, мы заявляем: «Это совершил Бог». Стоит отметить, что настоящая книга – не повод для дискуссии о духовных воззрениях. Она также не ставит целью занять одну из сторон по вопросу правильности или неправильности такого образа мыслей. Мы лишь отметим, что обращение к божеству даровало нам то, что было крайне необходимо: исследователи сумели достичь некой согласованной конечной точки. Не так давно, всего сто лет назад, в научных текстах приводились слова о Боге и Божьей славе всякий раз, когда речь заходила о по-настоящему глубоких и непостижимых моментах рассматриваемой проблемы.

Сегодня подобное смирение – редкость. Само собой, идея Бога была отброшена, что нормально для строго научного процесса, однако на смену ей не пришла иная сущность или механизм, про который ученый мог бы решительно сказать: «Тут я ничего не понимаю». Напротив, некоторые ученые (уместно вспомнить Стивена Хокинга и Карла Сагана) настаивают, что открытие «теории всего» не за горами и уж тогда – а случиться это может хоть завтра – мы точно всё узнаем.

Но этого не случилось и не случится. И причина тут не в недостатке усилий или интеллекта. Дело в том, что сама основа мировоззрения несовершенна. Сегодня на вчерашние теоретические противоречия накладывается новый слой неизвестных, которые с удручающей регулярностью всплывают в нашем сознании.

И все же решение – в пределах нашей досягаемости. Любая поломка старой модели подсказывает нам это решение: мы видим, как из-за угла выглядывает ответ. Наша главная проблема в том, что мы отбросили важный компонент космоса. Мы убрали его с пути, потому что не знали, как с ним поступить. И этот компонент – сознание.

Глава 2
В начале было… что?

Из всего – одно, и из одного – всё.

Гераклит, «О Вселенной» (540–480 до н. э.)

Может ли человек, который занимается постоянным расширением научного метода, а я занимаюсь исследованием стволовых клеток, клонированием животных и обращением вспять процесса старения на клеточном уровне, признать, что достиг границ своей профессии?

Однако далеко не все можно объяснить с помощью науки. Я живо припоминаю случай, когда повседневная жизнь раскрыла мне на это глаза.

Не так давно я шел через дамбу на небольшой островок, который называю своим домом. Пруд был темным и тихим. Я остановился и включил фонарик. Несколько странных светящихся объектов на обочине дороги привлекли мое внимание. Я подумал, что это грибы Clitocybe illudens, светящиеся колпачки которых начали вылезать из гниющих листьев. Я присел на корточки, чтобы рассмотреть один из них при свете фонаря. Но это оказался светлячок, светящаяся личинка европейского жука Lampyris noctiluca. Его маленькое овальное тельце казалось примитивным, он был похож на трилобита, 500 миллионов лет назад выползшего из кембрийского моря. И вот я и жучок, два живых объекта, каждый существующий в своем отдельном мире, были фундаментально связаны друг с другом. Он перестал излучать зеленоватый свет, а я выключил фонарик.

Интересно, отличался ли наш скромный контакт от взаимодействия любых других двух объектов во Вселенной? Была ли эта примитивная маленькая личинка просто очередным набором атомов – белков и молекул, вращающихся, как планеты вокруг Солнца? Можно ли это постичь простой механистической логикой?

Бесспорно, законы физики и химии составляют основу первичной биологии живых систем, и, как доктор медицины, я могу подробно изложить химические процессы и клеточную организацию живых существ: окисление, биофизический метаболизм, строение углеводов, липидов и аминокислот. Однако в крохотном светящемся жучке было нечто большее, чем сумма его биохимических функций. Полного понимания жизни не достичь, если изучать только клетки и молекулы. А физическое существование не может быть отделено от жизни и структур, координирующих чувственное восприятие и опыт.

Казалось, что это существо было центром своей собственной физической реальности, как и я был центром своей. Нас связывало с ним не только переплетенное сознание и не только тот факт, что мы с ним жили в одну и ту же минуту биологической истории Земли, длящейся уже 3,9 миллиарда лет. Нас объединяло нечто таинственное и наводящее на размышления – узор, свойственный и самому космосу.

Подобно тому, как почтовая марка с Элвисом Пресли показала бы инопланетному гостю гораздо больше, чем застывший снимок из истории поп-музыки, у этого светлячка был свой рассказ, способный высветить самые глубины лесной червоточины. Если бы только мы могли его понять.

В темноте жучок оставался неподвижным, но для ходьбы у него имелись маленькие лапки, аккуратно расположенные вдоль сегментированного тельца. Он обладал и сенсорными клетками, передающими сообщения в мозг. Скорее всего, это создание было слишком примитивным, чтобы собрать данные и определить мое положение в пространстве, и мое существование в его Вселенной виделось как некая громадная и волосатая тень, удерживающая в воздухе фонарик. Этого я не знаю. Но когда я встал и ушел, то явно растворился в тумане вероятности, окружавшем маленький мир светлячка.

Наша наука до сих пор не признала тех особых свойств жизни, которые делают ее основой для материальной реальности. А взгляд на мир, где жизнь и сознание являются фундаментом для понимания большей Вселенной – то есть биоцентризм, строится вокруг того, как именно наш субъективный опыт, который мы называем сознанием, взаимодействует с физическим процессом.

Всю свою жизнь я пытался раскрыть эту огромную тайну, и помощь в этом мне оказывали одни из самых величайших и прославленных умов современной эпохи. Я пришел к убеждениям, которые шокировали бы толпы моих предшественников, и ставлю биологию выше других наук в попытке найти «теорию всего», ускользающую от представителей других наук.

Врожденным человеческим желанием полноты знания объясняются те надежды, которые были связаны с расшифровкой генома человека или самой идеей, что мы близки к пониманию первых мгновений времени после Большого взрыва.

Однако большинство подобных всеобъемлющих теорий не учитывают одного решающего фактора: именно мы их и создаем. Именно биологическое существо формирует истории, производит наблюдения и дает названия предметам. И в этом заключается великое пространство наших упущений, не учтенных никакими науками. Сознательное понимание очень близко для нас и очень таинственно. Как писал Эмерсон в своем «Опыте» (эссе, где он критикует поверхностный позитивизм своего времени): «Мы узнали, что видим не напрямую и у нас нет средств снять эти цветные и искажающие очки, которыми мы сами и являемся, и даже подсчитать количество возникающих из-за этого ошибок. Возможно, эти субъективные очки и обладают силой творения; а возможно, что никаких объектов и не существует».

Джордж Беркли, в честь которого были названы университетский кампус и город, пришел к аналогичному выводу: «Единственное, что мы воспринимаем, – это наше восприятие».

На первый взгляд, биолог едва ли может подтолкнуть к созданию новой теории Вселенной. С другой стороны, если биологи и вправду считают, что они открыли «универсальную клетку» в виде эмбриональных стволовых клеток, а некоторые космологи предсказывают, будто объединяющая теория Вселенной может быть построена в ближайшие два десятилетия, то некий биолог наверняка попробует объединить существующие теории «физического мира» с теориями «живого мира». Какая другая наука способна на такой шаг? В этом отношении серьезные научные исследования должны проводиться именно в сфере биологии. Речь идет о нашей собственной природе, открытой человеком с помощью естественнонаучного знания для понимания Вселенной.

Здесь также кроется серьезная проблема: мы не смогли уберечь науку от спекулятивных теорий, так глубоко укоренившихся в мышлении, что сегодня они считаются фактами. «Эфир» XIX столетия; «пространство-время» Эйнштейна; «теория струн» нового тысячелетия с ее новыми измерениями, проявляющимися в разных сферах; не только струны, но и «пузыри», мерцающие в закоулках Вселенной, – примеры таких спекуляций. И в самом деле, невидимые измерения (до ста по некоторым теориям) видятся сегодня повсюду; некоторые из них искривлены, как соломинки для коктейля, буквально в каждой точке пространства.

Наше сегодняшнее увлечение недоказуемыми физическими «теориями всего» – это святотатство над самой наукой, подозрительный отход от научного метода, заповеди которого состоят в том, что ученый должен все подвергать сомнению. Нам не следует поклоняться тому, что Фрэнсис Бэкон называл «идолами разума». Современная физика напоминает королевство Лапуту Свифта, оказавшееся на летающем острове и равнодушное к тому, что творится внизу на земле. Пытаясь разобраться с теоретическими противоречиями, увеличивая и уменьшая размеры Вселенной, наша наука напоминает игрока в «Монополию». Вместо того чтобы добавлять измерения, неведомые нашим ощущениям и не подтвержденные никакими экспериментальными доказательствами, мы обязаны взять тайм-аут и разобраться с нашими догмами.

Если выдвигаемые идеи не имеют физического обоснования, безо всякой надежды на подтверждение в результате опыта, то напрашивается вопрос: а правомочно ли это называть наукой? «Если вы не наблюдатель, – заявляет эксперт по теории относительности профессор Тарун Бисвас из Университета штата Нью-Йорк, – то у вас нет никакого основания выдвигать теории».

Но, может быть, через такие трещины в системе свет и высветит саму тайну жизни.

Причина нынешних заблуждений остается неизменной – физики пытаются выйти за законные границы науки. Их наиболее насущные вопросы на деле связаны с проблемами жизни и сознания. Однако такая задача – сизифов труд: физика не способна предоставить им настоящие ответы.

Решение самых главных вопросов Вселенной традиционно отдавалось физикам, пытающимся создать большие объединительные теории – какими бы удивительными и эффектными они ни были. Но подобные теории по сути есть уклонение от вопроса, если только они не обращены к центральной загадке познания – законы мироздания созданы наблюдателем, который появился в первую очередь и непонятным образом! Такова одна из главных тем настоящей книги и биоцентризма в целом: тот, кто наблюдает за живым миром, творит реальность, а не наоборот.

Чтобы осознать это, недостаточно лишь слегка перестроить наше мировоззрение. Вся система образования по всем дисциплинам, структура нашего языка и социально усвоенные «данности» – то, от чего мы отталкиваемся в разговоре, строятся вокруг практического мышления, предполагающего наличие отдельной Вселенной «вокруг», куда каждый из нас индивидуально помещен на очень короткое время. Далее предполагается, что мы в точности воспринимаем эту внешнюю, ранее нас существовавшую реальность и играем незначительную роль в ее появлении, если и вообще что-то значим.

Первый шаг при создании достойной альтернативы состоит в необходимости подвергнуть сомнению стандартное представление, что Вселенная могла существовать даже при отсутствии в ней жизни, сознания или ее восприятия. Хотя на опровержение столь широко распространенного сегодня взгляда, может, и не хватит оставшегося объема книги, где подробно будут рассмотрены актуальные свидетельства из разных источников, мы начнем с простой логики. В самом деле, великие мыслители прошлого тоже настаивали: чтобы увидеть Вселенную в новом свете, достаточно одной логики, нам ни к чему сложные уравнения или экспериментальные данные с использованием адронного коллайдера за 50 миллиардов долларов. Немного поразмыслив, мы понимаем, что без восприятия не может быть самой реальности.

Если исключить акт видения, мышления или слуха – иными словами, исключив осознание в его бесчисленных аспектах, – то что мы получим? Мы можем считать и доказывать, что где-то Вселенная существует, даже если отсутствуют все живые существа, однако сама эта идея – не более чем мысль, а для мысли необходим мыслящий организм. А если такого организма нет, то зачем знать, что нечто действительно существует? Мы рассмотрим эту проблему подробнее в следующей главе; а пока что согласимся с тем, что подобные направления исследований попахивают философией и нам лучше не заходить в это болото и дать ответ исключительно с точки зрения науки.

Сначала мы предварительно согласимся, что четко и однозначно признаем: существование должно начинаться с жизни и восприятия. И в самом деле, как мы можем существовать при отсутствии какого-либо сознания?

Согласитесь, к примеру, с таким неопровержимым фактом, что ваша кухня всегда рядом, что ее содержимое принимает все знакомые вам формы, очертания и цвета, находитесь ли вы в ней или нет. Ночью вы гасите свет, выходите за дверь и проходите в спальню. Разумеется, все содержимое кухни остается в ней невидимым на всю ночь. Все верно?

Однако учтите: холодильник, плита и все остальное состоят из мерцающего роя материи/энергии. Квантовая теория, которой мы посвятим две полные главы, сообщает нам, что ни одна из этих субатомных частиц в действительности не существует в каком-либо определенном месте. Вернее сказать, они попросту существуют как диапазон неявных вероятностей. При наличии наблюдателя, то есть когда вы возвращаетесь попить воды, волновая функция каждого предмета разрушается и принимает фактическое положение, свою физическую реальность. До этого момента они представляют собой набор возможностей. Впрочем, если для вас это чересчур сложно, то выбросите из головы все это квантовое безумие и будем придерживаться традиционных научных взглядов, которые сводятся к аналогичному выводу – очертания, цвета и формы предметов в вашей кухне видимы только потому, что фотоны света от потолочного светильника отражаются от них, а затем взаимодействуют с мозгом посредством сложной схемы сетчаточных и нервных промежуточных звеньев. Это бесспорно, и это нам втолковывают в седьмом классе средней школы.

Проблема в том, что свет не обладает никакими цветовыми или визуальными характеристиками, в чем вы сможете убедиться в следующей главе. Поэтому, хотя вы и думаете, будто кухня, какой вы ее помните, находилась «там» в ваше отсутствие, в реальности ничто, пусть даже отдаленно схожее с вашими представлениями, не может существовать, не взаимодействуя с вашим сознанием. (Если это кажется невозможным – ждите разъяснений: это один из самых простых и наглядных аспектов биоцентризма.)

И в самом деле, именно здесь необходим совершенно иной взгляд на реальность, чем обычно использовавшийся в течение последних нескольких веков. Большинство людей, как близких к науке, так и далеких от нее, представляют себе внешний мир существующим самим по себе, и его внешний вид более или менее напоминает то, что мы видим. Согласно этой точке зрения, глаза человека или животного – это окна, без искажений впускающие в нас этот мир. Если наше личное окно прекращает свое существование в случае смерти или закрашивается черным, например при слепоте, то это никоим образом не изменяет ни продолжающееся существование внешней реальности, ни ее предполагаемого «фактического» внешнего вида. Дерево остается на месте, луна все еще светит, независимо от того, осознаем мы это или нет. Они обладают независимым существованием.

Исходя из этих рассуждений, человеческий глаз и мозг были созданы, чтобы дать нам возможность познавать фактическое визуальное присутствие вещей и ничего при этом не менять. Хотя собака может видеть клен осенью исключительно в оттенках серого, а орел способен различать намного больше деталей в его листве, большинство существ в основном воспринимают тот же визуально реальный объект, который продолжает существовать, даже если его не видят никакие глаза.