Текст книги "Внезапное богатство"

Глава десятая

Майлз колесил по центру Метца до тех пор, пока не отыскал туристическое справочное бюро. Он нашел на карте небольшую деревню, возле которой находился замок Хаттон. Уже через час он неплохо ориентировался в городе и чувствовал себя превосходно оттого, что может катиться на своем байке по встречной полосе дороги. Майлз очень много ездил на велосипеде в Америке, поэтому он ощущал себя вполне нормально, когда автомобили проносились слева.

Дорога мягко бежала впереди. Названия городов и деревень, которые он видел на указателях, казались ему очень знакомыми. За эту землю так долго сражались, Майлз представлял себе кровавую резню и страдания, которым она была свидетельницей, миля за милей, смерть и разрушение на гигантских просторах с единственной целью расширения границ. Майлз хорошо осознавал, что такое границы, у него их было множество. Может быть, он сам вел войну за свои границы. Трудно сказать.

Майлз проехал поворот и увидел вдалеке гору, вид которой до этого закрывал подлесок. Прямо над крутым обрывом виднелось что-то, напоминавшее своими очертаниями замок. Он сверился с картой и сильнее налег на педали.

Последние два километра дорога шла в гору. Майлз перебрал большинство передач скоростей, имевшихся в его распоряжении, забираясь все выше, и к моменту, когда достиг вершины, с трудом мог дышать. Далее он, не прилагая никаких усилий, медленно прокатился по деревне, разместившейся на гребне горы. Сонная собака проводила его взглядом, несколько автомобилей стояли припаркованными тут и там, но в целом место казалось безлюдным.

Центральная деревенская улица закончилась у ворот почти сказочного замка. Не огромного «шато», какой он себе представлял, а просто очень древнего дома со стеной вокруг него, с очень ветхой башней, покрытой остроконечной крышей с одной стороны. Место было окружено тем, что когда-то было крепостным рвом, теперь частично засыпанным. Доступ к главным воротам был по подъемному мосту. Это напомнило Майлзу «Героев меча и магии-2», компьютерную игру о средневековье.

Майлз спешился возле ворот и постучал в них. Услышав звуки за спиной, он обернулся. Старик выходил из дома, расположенного всего в нескольких метрах.

– C'est ferme,[1]1
  Это ферма (фр.)


[Закрыть] – сказал старик.

Майлз не понимал по-французски, сколько бы старик ни говорил. Майлз достал из чехла свой проигрыватель компакт-дисков CD «Walkman» и вытащил из ушей крошечные наушники. Он слушал диск «Коррс» на пути к замку. Он понимал, что это была слюнявая романтическая музыка, рассчитанная на мужчин за тридцать, привлекавшая их противоречащим нормам морали обещанием легкого флирта с молодыми незнакомками. Майлз также понимал, слушая песню «Все равно никогда тебя не любила», что должен бы ощущать душевный подъем оттого, что свободен от Донны с ее «зависаниями». Но пока эта мысль лишь помогала ему крутить педали в привычном ритме.

Он смотрел на старика и гадал, что же ему делать. Майлз не собирался начинать громко и медленно говорить по-английски в надежде, что француз поймет его. Старик смотрел на него без какого-либо явного выражения на лице.

– C'est ferme, monsieur, – повторил он.

Майлз улыбнулся.

– Я приехал, чтобы встретиться с Ma… – фраза была прервана неожиданным появлением другого мужчины со стороны здания.

– Вы Майлз? – спросил тот. Майлз развернулся и посмотрел на него. Здоровенный мужик, высокий и крепкий. Майлз настороженно кивнул.

– Вам сюда, – сказал мужчина со слабым акцентом.

Он сопроводил гостя к замку. Узкая дорожка вела вдоль высокой каменной стены, с другой стороны, всего в полуметре от нее, начинался крутой обрыв. Воздух был наполнен стрекотом сверчков. далекое солнце светило жарко. Место выглядело прекрасно. Мужчина распахнул перед ним древнюю деревянную калитку, и Майлз вошел.

Внутри перемена была разительной. Пройдя вдоль рва, по пути осматривая неприметные фермерские наделы земли, он вошел в благоухающий сад, защищенный со всех сторон живописным зданием и высокой стеной.

Мужчина, не говоря ни слова, подошел к двери и вошел в дом. Прислонив велосипед к увитой плющом стене, Майлз последовал за ним.

В помещении, когда его глаза привыкли к свету, гость обнаружил, что находится в старой кухне огромных размеров.

– Привет, я – Марио, – сказал маленький темноволосый человек, сидевший в потертом кожаном кресле возле каминной решетки. – Вы – Майлз?

– Да, – ответил он, стараясь, чтобы получилось как можно беззаботней.

– Я о вас ничего не знаю, Майлз, – сказал Марио, предлагая ему один из стульев. Майлз заметил, что с рукой Марио, похоже, что-то было не в порядке. – Я не предупрежден, не вооружен. – Он улыбнулся, а Майлз так и не понял, говорил ли хозяин о своей скрытой под пледом руке, или вообще. – Вам нечего бояться, у меня нет плана решения ваших проблем.

Если английский и не был его родным языком, говорил он на нем очень хорошо, бегло, с американским акцентом. Майлз кивнул и снял свои шлем и перчатки, развязал шнурки велосипедных туфлей и снял их, отстегнул светоотражательныи знак и снял жилетку. Гора одежды возле его кресла оказалась внушительных размеров.

– Непростое это дело – спешиваться с вашего велосипеда, – сказал Марио с улыбкой. – Теперь, перед тем, как двинуться дальше, мы должны оговорить размеры моего гонорара. Я беру пять тысяч евро за первую консультацию, это устраивает?

– Вполне, – ответил Майлз. Он порылся в карманах своей куртки и выудил бумажник, из которого достал черный прямоугольник пластика, свою карту «Амекс». Она была преподнесена ему в банке с большой помпезностью, ибо предоставляла практически неограниченный кредит в любой точке мира.

– Хорошо, – сказал Марио, также вытащивший маленькую коричневую кожаную сумочку из-под своего кресла и вынувший из нее переносной кардсвип. Он провел кредитной картой Майлза по нему и набрал несколько цифр перед тем, как показать экран гостю. На нем была надпись Є 5000. Майлз кивнул, и Марио нажал другую кнопку, сунул маленький аппарат обратно в сумку и вернул карту.

Двое мужчин сидели в полном молчании довольно долгое время. Майлз был удивлен тем, что его это нисколько не смущало. Он просто расслабился и положил мягко руки на колени. Кроме того, он все еще приходил в себя после долгой поездки. Он оглядывал помещение, заметив, что мужчина, который привел его сюда, исчез, затем снова посмотрел на Марио, выглядевшего совершенно безопасным. В нем не читалось никаких признаков скрытой агрессивности или недоброжелательства. Он ничем не отличался от психотерапевта Донны, которую Майлз видел лишь один раз на открытии галереи иллюстраций к «Милки».

Майлз гадал, что же Марио скажет первым делом. Возможно, что он вообще ничего не скажет, они просто посидят в молчании с часик, затем Майлз наденет велосипедистские доспехи и уедет, облегчив свой счет на солидную сумму.

– Вы могли заметить, что я выгляжу немного уставшим. Я вот уже почти тридцать часов держусь без сна. Я гулял по прекрасному саду, разрабатывая эксперимент, пытаясь найти решение проблемы. А все потому, Майлз (очень немногие психотерапевты признали бы такое перед клиентом), что я не знаю, что делать.

– Что вы имеете в виду?

– Травматическая терапия больше не помогает.

– Что?

– Она не срабатывает, Майлз. Я выяснил это прошлой ночью.

– Ладно, зачем тогда вы заставили меня проделать весь этот длинный путь сюда?

– Я не тащил вас сюда, Майлз, вы сами приехали. Я просто предоставил вам информацию.

– Не могу поверить в то, что вы мне все только что сказали! Вы говорите мне, что это не действует?

– Вы сердитесь, Майлз? – мягко спросил его Марио.

Майлз поднялся и начал ходить по комнате.

– Ну, нет, наверное, я просто не совсем счастлив, – сказал он, хватая себя за запястье и считая пульс.

– Немного выше нормы… может быть, я сержусь, сам не знаю.

– Потрясающе, – сказал Марио.

– Мне нужно быть в Лондоне, работа ждет. Завтра прибывает один из самых важных клиентов, а мы не готовы к его встрече. О чем я думал, отправляясь сюда? Наверное, я сумасшедший. – Майлз стоял посреди зала с поникшей головой и сведенными от напряжения плечами. Марио наблюдал за ним. Он улыбался.

– Это хорошо, что вы сердитесь, Майлз, ибо я понял, почему травматическая терапия не смогла помочь другим людям. Позвольте мне объяснить это вам.

– Для человека, утверждающего, что он не занимается словесной психотерапией, сказанное вами за последний час имело значительный эффект.

– Хотите верьте, хотите нет, но у меня сейчас кризис, – сказал Марио, может быть, немного резко. – Ясно?

Он зло смотрел на Майлза и казался по-настоящему расстроенным. Разве могут себя так вести психотерапевты?

Марио продолжал:

– Дело всей моей жизни рухнуло, но все же есть луч надежды в конце длинного тоннеля. Вот какой мне кажется ситуация, и меня это сильно волнует. Сядьте, пожалуйста.

Майлз медленно подошел к его креслу возле камина.

– Поглядите на огонь, это поможет вам расслабиться. – сказал ему Марио.

– Здесь жарко.

– Снимите с себя одежду.

– Что?

– Возле огня чувствуешь себя более комфортно, когда обнажен.

Это прозвучало как двусмысленное предложение, хотя до этого Майлзу не приходило в голову, что этот маленький странный человек может быть гомосексуалистом.

– Я не домогаюсь вас, Майлз, я проверенный гетеросексуал.

Пациент смутился от предположения, что этот человек может читать его мысли.

– Просто, когда у нас есть шанс вернуться к первоосновам, назад к чему-то первозданному, мы должны его использовать. Сидеть на корточках возле углей без одежды, что может быть примитивней? Дело ваше.

Майлз поглядел на него в замешательстве, не зная что делать. Марио начал сам неуклюже снимать с себя рубашку.

– Я присоединюсь к вам.

– Ну хорошо. Все равно я совершенно явно сошел с ума, так что могу быть сумасшедшим и голым, – сказал Майлз. Он снял с себя много слоев одежды, в которой находился, и присел на корточки перед огнем, подложив еще одно полено.

– Приятное ли это ощущение? – спросил Марио, присаживаясь на корточки рядом с ним. Его тонкая высохшая рука свободно болталась, чертя на пепле на полу замысловатые фигуры.

Майлз кожей ощущал щекочущие теплые искорки. Он чувствовал свои ступни, твердо держащие равновесие на теплом гладком каменном полу возле очага. Ощущения были приятными Майлз кивнул. Он в самом деле чувствовал себя хорошо.

– Двенадцать человек были согнаны сюда, в этот зал сегодня, в три часа ночи. Оцепеневшие, уставшие, нервные, – говорил Марио продолжавшему смотреть на огонь Майлзу. – Их заставил собраться здесь человек в маске с пистолетом в руке – Филипп, мужчина, приведший вас сюда. Они не знали его – никогда не видели раньше. Затем они стали свидетелями того, как этот человек выстрелил мне в грудь, явно убив меня. У нас есть связи в индустрии спецэффектов, так что все прошло просто замечательно. Я думаю, что это напоминало сцену из «Бешеных псов», хотя и не достаточно убедительно. – Марио вздохнул глубоко И медленно. – Одна из моих клиенток, единственная, кто пожелал остаться…

– Тут еще кто-то есть? – спросил Майлз, который желал, чтобы внимание Марио было уделено ему одному.

– Да, Анна, она сейчас спит. Дело заключается в том, что большинство моих клиентов – люди достаточно богатые, чтобы иметь какую-нибудь серьезную проблему. У них есть все что душе угодно, так почему бы им не заиметь себе депрессию? Но Анна действительно подавлена. Она постоянно спит.

– Боже! – сказал Майлз, почувствовав себя немного лучше.

– Как бы то ни было, – продолжал Марио, – волею судьбы, случая или предначертания, Анна обнаружила, что жидкость, хлеставшая из меня, не была настоящей кровью. У нее хорошие познания о полимерах, которые в больших количествах используются в области моторостроения. Поэтому эксперимент не удался, люди оскорбились и разъехались. Такого никогда не случалось раньше. Обычно это было лишь началом уикенда, насыщенного потрясениями, по завершении которого оставалась группа исцелившихся людей, в которой каждый под моим наблюдением избавлялся от мучавшего его конкретного страха. И именно этот последний эксперимент сорвался, и мои клиенты разъехались в угнетенном состоянии духа и смятении. Я был тоже расстроен случившимся. Мы много раз проводили этот эксперимент в прошлом, всегда со стопроцентным успехом. Конечно, я могу принять надежные меры для того, чтобы больше никто не узнал, что происшествия не настоящие, но это заставило меня остановиться. Я должен осмыслить происшедшее. Осмыслить и найти новый путь.

Наступила тишина. Майлз сидел, чувствуя себя умиротворенным. Он внимательно слушал то, что ему рассказывал Марио, отмечая про себя, что его акцент и интонация обладают немного гипнотическим эффектом, от которого он почувствовал себя очень уютно. Майлз начал чувствовать позыв к испражнению. Это было замечательное ощущение.

– Я хочу в этом участвовать, – сказал Майлз. – Мне нечего терять.

– Но в чем мой новый путь, Майлз? – спросил Марио. Он также смотрел на огонь. – Я не знаю, что делать. Я уверен только в одном – это должно быть настоящим.

– Это должно быть настоящим, – согласился Майлз.

– Это не может быть экспериментом в общепринятом, терапевтическом, смысле слова. Это должно быть нечто большее. Это должно быть реально опасным, но без реальной угрозы клиенту. Получается противоречие. Я не могу позволить, чтобы мои клиенты подверглись реальной угрозе, это против профессиональной этики. Их здоровье должно быть моей наиглавнейшей заботой. Но, с другой стороны, если эксперимент не несет в себе реальной опасности…

– …он не сработает. – Майлз закончил за Марио мысль. Он покачался с пятки на носок, ощущая себя при этом великолепно, разом став прежним человеком. Марио был прав, это оказалось здорово – снять с себя одежду и сидеть на корточках перед огнем. Камин был в беспорядке, не помешало бы его почистить, но в данный момент его вид ничего не портил. Майлз был уверен, что снова может все ощущать.

– Но, готов поспорить, это могло бы сработать, – сказал он, нарушив молчание.

– Согласен. Если бы мы смогли придумать то, что надо.

– Точно, – согласился Майлз.

– И вам придется сделать это самому. Принять решение и просто исполнить его.

Майлз и Марио переглянулись. Их обнаженные тела были в метре друг от друга. Возникло ощущение, что они единственные люди на всей планете.

Майлз повернул голову и снова начал смотреть на огонь. Он чувствовал себя очень хорошо. У него, наконец, получилось: просто выкинул из себя все и вытеснил себя в другой мир. Майлз уже почувствовал себя изменившимся, он уже ощутил себя готовым вернуться к Донне, не для того, чтобы бить что-нибудь или убирать за ней, а просто, чтобы прислушиваться к своим ощущениям, приятным ощущениям от общения с нею. Может быть, он мог бы отправиться навестить отца и наконец поговорить с ним о своей матери. Майлз ощутил, что теперь сможет сидеть перед экраном монитора, проверяя программные коды, и одновременно разговаривать с Калвиндером. Восхищаться по поводу возможностей, которые может предоставить «Фулл Фэйшл», а не отмахиваться от них, как от вещей давно известных. Он начал приподниматься и опускаться, сидя на корточках, ощущая, как энергия пульсирует во всем его теле.

– Все последнее время меня не покидало чувство, что я должен что-то делать, – сказал Майлз. – О чем бы я ни думал. Вот почему я здесь. Пару лет назад я не мог бы даже представить себе, что буду делать это. Затем вещи вокруг начали удерживать меня в рамках. Моя работа, мои отношения, мои амбиции. Я никуда не отправлялся без уведомления за полгода, мой ежедневник был безупречен. Он таким же и остался, но мой визит к вам в нем не отмечен. Все идеально в моей жизни, за исключением жены, которая, впрочем, все равно собирается меня бросить. Возможно, она уже меня оставила. Тогда все в моей жизни будет в ажуре, но чувств у меня все равно не появится. Вот, что я осознал. Ничего не менялось, чем бы я ни занимался. Я сам захотел измениться.

– Просто идея, которая заставит этот эксперимент работать, – сказал Марио мягко. – Нам нужно найти всеобъемлющее, сотрясающее землю, но в высшей степени безопасное решение. Столько вариантов, столько возможностей. Подбор эксперимента – это девяносто процентов успеха.

– Как насчет… – начал Майлз, вставая в полный рост и поворачиваясь к Марио, – уничтожения чего-нибудь, что мы не одобряем? Например, автомобильного завода.

– Простите? – удивился Марио. – Почему вдруг мы захотим сделать это?

– Почему? – ответил Майлз, смущенный его реакцией. – Я думал, что это очевидно.

– Разрушить автомобильный завод? Мне это кажется немного не конструктивным.

– Мы могли бы сделать это безопасно для людей, убедившись, что никто при этом не пострадает. Представляете последствия! Мы могли бы уничтожить их с десяток. Не было бы больше автомобилей. Люди перестали бы их покупать.

– Автомобильный завод, – вслух размышлял Марио. – Какое совпадение. Единственная клиентка, которая у меня задержалась здесь, – это Анна Бенц. Она работает на крупнейшего производителя автомобилей.

– Вы шутите? Блестяще! Кто-то свой среди чужих!

– А знаете, что то, что вы предлагаете, является преступлением?

Майлз сел, ненадолго задумавшись. Преступление? Он не думал об этом под таким углом. Конечно, с технической точки зрения Марио был прав. Но это не казалось правильным.

– Преступлением является производить все больше и больше автомобилей вместо того, чтобы направить технические возможности на улучшение безмоторных транспортных средств, – сказал Майлз наконец.

Марио глядел на него во все глаза.

– Простите, но вы не показались мне типичным членом Гринписа. Они обычно не путешествуют с карточками «Амекс» черного цвета.

– Я не имею отношения к «зеленым». Я просто очень неодобрительно отношусь к автомобилям. Всегда относился. Люди говорят, что это из-за того, что один из них задавил мою маму, но это чушь. Мы все видим то, что они сделали. Автомобили – просто очень неэффективный способ перемещения людей. Они устарели и деградируют. Так почему бы нам не положить начало концу машин?

– Но это будет преступление, – повторил Марио. – Я говорю сейчас об отношении властей. Они будут рассматривать уничтожение дорогостоящего национального имущества, в данном случае – автомобильного завода, как тяжкое преступление. Как насчет совершения преступления, которое никого серьезно не заденет?

– А какой в нем смысл? – спросил Майлз.

– Ну, смысл будет в том, что оно поможет исцелиться вам и вовлеченным в него другим клиентам. Это единственная причина делать что-либо, с моей точки зрения.

– А какой вид преступления?

– Скажем, просто в качестве примера, ограбление.

– Мне не нужны деньги.

– Совершенно верно. Вот почему мы сможем осуществить это, переживем потрясение и сможем вернуться к нашей прежней жизни. Мы вернем все, что мы украдем.

– Вернем?

Марио кивнул.

– Мы крадем что-нибудь, скрываемся с украденным, оставляем это где-нибудь в безопасном месте и информируем об его нахождении соответствующие органы.

Майлз все еще продолжал мечтать о том, как он лежит в поле ночью, наблюдает как автомобильный завод взрывается одним мощным зарядом, горящие обломки летят высоко в небо. А кража денег – какой в ней прок? У него в банке уже лежат миллионы. Но, может быть, Марио прав. Надо совершить преступление, не имея мотива.

– Вы думаете, это сработает?

– Я знаю, что это исцелит вас.

Майлз, не мигая, глядел на Марио, увидев его неожиданно в другом свете. Он казался неправильным, был похож сейчас на преступника. Сидя без одежды у огня, он выглядел бедняком из панельного «клоповника» из предместий Парижа.

– Вы раньше совершали подобные вещи? Неужели под этой маской скрывается уголовник?

– Поразительно, как вы быстро соображаете на столько ходов вперед, но нет, это не так. Я никогда раньше не совершал преступлений со своими клиентами, хотя мы и достигали граней, за которыми закон переставал существовать. Этот шаг является очевидным, при условии, что мы будем уверены в безопасности. Я – широко известная в своих кругах фигура, и не могу рисковать тем, что вас могут поймать.

– Но, как вы думаете… я имею в виду, если я совершу это, перестану ли я быть сумасшедшим?

– Без сомнений.

Человек, который привел Майлза в замок, появился на пороге. Он не выказал ни малейшего удивления при виде двух раздетых мужчин, сидящих на корточках возле камина.

– Прибыла Мишель, хочет увидеться с вами. Она привезла с собой Доминика и Ангелину, и, похоже, немного расстроена.

– Кто это такие? – спросил Майлз. Он поднялся на ноги, почувствовав себя внезапно выставленным на обозрение, когда француз бросил взгляд на его пенис.

– Это не должно вас беспокоить, Майлз. Это мои дети.

– О, у вас есть дети?

– И немало, – сказал француз с сарказмом.

В дверях позади него появилась женщина.

На ней были только тонкая нижняя рубашка и панталоны, ее густые темные волосы рассыпались по лицу. Она взглянула на Марио и Майлза сквозь свою челку, сонно направляясь к раковине, набрала в кофейную чашку воды из крана, быстро выпила ее и вышла из комнаты.

– Это одна из ваших дочерей? – спросил Майлз.

– Нет, это Анна Бенц.