Текст книги "Медь химеры"

Глава 9. Возвращение глупца

– Что за доспехи ты носишь? – спросил Келвин своего товарища по камере.

Стапьюлар, как обычно, умудрился так взглянуть на него, что Келвину показалось, что он насмехается над ним. Тоном как раз подходящим для оскорблений он сказал:

– Какая тебе разница, тупица из низшего мира!

Келвин вздохнул. Он так отчаянно пытался вести себя вежливо, а Стапьюлар сводил на нет все его усилия. Он взял из кормушки еще одну пригоршню фруктового рагу и сжевал ее, внимательно глядя на рыжего.

– Все правильно, вперед, набивай брюхо! Нагуливай жирок, чтобы стать как раз тем, что нужно этой старой трехголовой твари. Ты же видишь, что я не притрагиваюсь к этой пище! Но ты поступай как знаешь. Может быть, она поджарит тебя. Приправит тебя небольшим количеством чеснолука. Да, это будет очень вкусно.

Келвин задрожал. Он никогда не любил чеснолук. Его собеседник, очевидно, пытался рассердить его, хуже всего было то, что это ему удавалось. Если химера собиралась съесть его, то он предпочел бы, чтобы она съела его сырым.

Но он был голоден и хотел сохранить силы для того, чтобы быть готовым ускользнуть отсюда, как только ему представится такая возможность. Келвин закончил пережевывать смесь орехов, фруктов и зерен, подумав, что она была совсем неплохой, – и в самом деле, она была просто великолепна. Затем он лег у края маленького ручейка и напился воды из стекающей струйки. Хорошая, чистая как хрусталь родниковая вода, самая лучшая. Келвин должен был признать, что у чудовища отменный вкус в вопросах еды и питья.

Наконец он встал и внимательно посмотрел на Стапьюлара. «Теперь мне нужно контролировать свое поведение, – подумал он, – не хочу показаться враждебно настроенным».

– Я спрашиваю тебя о твоих доспехах, мой товарищ по камере.

– Почему я должен отвечать тебе?

– Я же рассказал тебе об оружии Маувара.

– Я не просил тебя об этом. Разве я тебе чем-то обязан?

– Ты же хочешь выбраться отсюда, хочешь спастись. Конечно же, ты не хочешь быть съеденным?

Стапьюлар заколебался. Несомненно, он пытался придумать подходящую причину, чтобы ответить отказом на разумную просьбу Келвина. Даже самые глупые люди, как ни странно, любили казаться умными.

Келвин протянул руку и дотронулся до прозрачной пластины. Она покрывала охотника с ног до головы, оставляя открытыми только кисти рук и голову. Точно такая же броня, как и та, которую носили Рыцари Круглоухого и роялисты, сражающиеся за королеву. Только эта броня не была металлической. Его отец назвал этот материал «каким-то видом стекла или пластмассы». Она казалась очень легкой, но на ощупь была прочной и твердой.

– Химера позволяет тебе носить эти доспехи. Но она, конечно6 снимет с тебя все перед тем, как пообедать тобой.

– Разумеется, бледноволосый. Как ты только догадался?

– Это кажется разумным. Не думаю, чтобы Грампус смог бы разжевать это.

– Ему не придется. Броня крепкая, но ее достоинство вовсе не в этом.

– Тогда…

– Она изолирует от электрических разрядов. Молнии могут облепить ее всю, но внутрь не попадут. Особенно, когда… – он прикоснулся к чему-то внутри своего воротника, наклонив подбородок. Немедленно сзади поднялся прозрачный капюшон, который закрыл всю голову и защелкнулся впереди. Аналогичные капюшончики, выполненные как перчатки, защелкнулись на его запястьях, закрывая руки. Теперь Стапьюлар оказался полностью заключен в броню.

Келвин был поражен.

– Ты хочешь сказать, что химера совсем бы не смогла повредить тебе, если бы ты сделал это?

– Где же твои мозги? Конечно, могла бы. Она просто не могла бы поразить меня электрическим разрядом.

– Но…

– Ее жало могло бы вытащить меня оттуда. Или, вероятно, Мервания извлечет меня наружу с помощью щелочи.

Келвин содрогнулся. Щелочь! Но он уже знал, что именно это входило в планы чудовища и, собственно говоря, и явилось основной причиной его возвращения. Но все же его сильно сердила мысль о том, что Стапьюлар оставался в своей камере, а не атаковал сзади задранное жало чудовища, когда Келвин отвлекал ее. Возможно, это членистое брюхо имеет слабое место, и если бы молния не могла поразить его…

– Думаешь, что я должен был бы прыгнуть ей на хвост, правильно?

Келвин кивнул и воздержался от того, чтобы сказать что-нибудь вроде: «Как ты догадался об этом, идиот?»

– Тупица, недоумок из низшего мира! Она бы просто шмякнула меня о стенку или перекинула бы через свои головы и запустила бы мной в тебя!

И правда, такая судьба хуже смерти! Но Келвин воздержался от высказывания саркастических комментариев по этому поводу.

– Я бы мог увернуться или даже поймать тебя и помочь тебе подняться на ноги.

Стапьюлар только свирепо оскалился, глядя на него. Келвин сделал еще одну попытку.

– Однажды я видел дракона, которого атаковали почти таким способом. Конечно, бесстрашный рыцарь заплатил жизнью за свою смелость, но он, по крайней мере, сделал такую попытку и спас своих товарищей.

– Ты считаешь, что мне следовало попытаться сделать это, да?

Идиот!

– Ты носишь доспехи, – указал Келвин. – Ты мог бы остаться в живых. Это дало бы мне шанс для…

– Для чего? Атаковать ее своим мечом и магическими перчатками? – насмехался Стапьюлар.

– Это лучше, чем ничего, – ему вовсе не понравилось такое пренебрежение и презрение, но он понял, что у Стапьюлара такая манера разговаривать. Есть ли у него вообще какая-нибудь любовь к жизни? От этой мысли Келвин чуть не рассмеялся.

– Ты так думаешь, правда? Ты знаешь, как быстро могла бы испепелить тебя одна из этих молний? Если бы химера не играла с тобой, то ты бы уже давно превратился в груду углей.

Абсолютно верно! Но Келвин продолжал настаивать.

– Согласно твоим же словам, позже меня так и так поджарили бы. Почему же тогда не погибнуть сражаясь?

– Потому что сражения бы просто не было! Химера располагает огромным количеством электричества, которое она производит в своем теле. Ты не представлял бы для нее никакой угрозы.

Келвин попытался обдумать этот вопрос, заметив, что Стапьюлар снова повторяет свой главный аргумент. Но рыжий был все же из того мира, который он сам называл старшим или высшим.

– Значит ничего нельзя сделать? – его продолжало сбивать с толку очевидное нежелание рыжеволосого хоть как-то противостоять своей судьбе.

– Нет.

– Но ведь ты же собирался напасть на нее. Ты и твои товарищи. Каким же образом?

– С помощью лазеров, конечно. Некоторые из нас были бы уничтожены, но срезали бы ей головы и хвост.

– Хвост для тебя кое-что значит, правда?

– Да, выгоду.

Келвин подумал об этом. Неужели медь могла быть такой ценной в том мире, откуда прибыл Стапьюлар? Казалось, что это невозможно.

– Ты удивлен, правда, глупец? Ха, я тебе скажу, что эти жала не так уж мало стоят. Электрические проводники, пока они растут и пока они подсоединены к цепи, и потом…

– Да?

Но Стапьюлар замолчал, словно поймав себя на том, что выдал слишком много тайн. Что же могло быть таким секретным, что о нем нельзя было сказать даже товарищу по камере смертников?

– Еще одно, – сказал Стапьюлар. – По крайней мере, в младших, низших мирах.

Проводники еще чего-то в младших мирах? Младшие миры – это миры, использующие магию. Это позволяло предположить, что жала химеры являются проводниками магии! От этого открытия колени Келвина подогнулись.

– Что с тобой?

– Там, снаружи, есть забор, изготовленный из этих старых жал. Ты видел, как прыгала молния.

– Ну и что? Это целое состояние, но не для нас. Может быть, для тех охотников, которые появятся здесь после.

– Магия, Стапьюлар. Магия.

– К чему ты клонишь, низший ум?

– Проводники магии. Магия, с помощью которой можно сразиться с химерой.

– Ты сошел с ума!

– Как ты заметил, у меня есть пояс левитации и перчатки, и я пришел из мира, в котором существует магия. Если я снова смогу выбраться наружу, вырвать одно из жал, ухватиться за него перчатками и направить через него магию…

– У тебя есть магия? – Стапьюлар выглядел все менее скептически настроенным.

– Да… – У Келвина еще никогда не было такого сильного искушения солгать. Но ему было трудно изменить своим глубоко укоренившимся привычкам. Он решил сказать всю правду. – Да. Мои перчатки магические. Они часто знают, что делать, когда я сам этого не знаю.

– Серьезно?

– Да. – Но угрызения совести заставили Келвина добавить: – Мечи, копья, щиты, арбалеты – они пользовались даже лазером.

– Но знают ли они, как пользоваться магией?

– Может быть. Возможно.

– А может быть, и нет?

Келвин пожал плечами.

– Мне кажется, что любой шанс лучше, чем ничего.

– Правильно, низший ум. Правильно. Тогда каковы же твои планы?

– Я хочу достать жало. Чтобы встретить с ним химеру.

– Пока, как я предполагаю, я буду отвлекать ее.

– Тебе придется сделать это.

– А если она прочтет твои мысли? Я могу не думать об этом и сохранить это в тайне. А ты?

– Мне придется это сделать.

– Легко сказать. Но когда она рядом, твое сознание открыто для нее. Ты знаешь, что не сможешь скрывать от нее свои планы. Какие бы ни было.

– Тогда именно поэтому мы и должны сделать это сейчас, – сказал Келвин. В этот момент он понял, что единственный план, который у него был, это добраться до жала, пока Стапьюлар отвлекает химеру. Это было трудновыполнимо, даже если бы Стапьюлар действовал достаточно успешно.

– Ты мог бы ухватиться за жало химеры. Держаться за него. Сделать так, чтобы она не смогла направить свои молнии в цель.

– Я мог бы навалиться на него всей своей тяжестью, но все равно я не думаю, что смогу удержать его.

– Но ты попробуешь?

– Да, – пообещал Стапьюлар.

Келвин позволил себе немного надежды. Наконец-то ему удалось убедить рыжего сотрудничать с ним, помочь ему. Это означало, что у них все же появился шанс, пусть и очень малый.

Кайан удивленно посмотрел на своего отца.

– Что мы сделаем, отец? Мы не можем остановить его!

– Нет. Конечно, нет. Туда далеко добираться. В тот раз нас несли туда, помнишь?

Кайан кивнул, глядя на транспортер и втайне думая о чем-то своем. Его мучили мрачные мысли.

Келвин был его братом. Пусть только сводным. Не следовало, нельзя было покидать его, особенно после того, как Келвин отправился за ним в мир змеев. Келвин спасал их всех несколько раз. Сначала он спас Рад, их родину, от родной матери Кайана. Вовлеченный в революцию в Раде, во главе которой стоял Келвин, Кайан воспользовался транспортером и отправился на поиски своих пропавших отца и матери. В мире другого измерения, в параллельном мире, который был так похож на его родной мир и в то же время так сильно отличался от него, Кайан нашел своего пропавшего отца и девушку, к которой он теперь так отчаянно хотел вернуться. Келвин прибыл позже, разбил роялистов и вызволил Кайана и Джона Найта из темницы короля Рауфорта. Теперь у Кайана был шанс отплатить добром за добро.

Но, будь все проклято, Келвин повел себя очень глупо! Отправиться обратно в логово чудовища для того, чтобы спасти этогоЄ этого браконьера! Никто, у кого сохранилась хоть капля здравого смысла, не стал бы делать этого! Никто, кроме идиотского героя!

– Может быть, – сказал Джон, – мы сможем получить помощь от квадратноухих. Они хотят, чтобы мы убрались прочь из этого измерения.

– Если они позволят уничтожить охотника, то тем более позволят уничтожить и глупца, – Кайан немедленно пожалел, что употребил это слово. Временами Келвин вел себя глупо, но в то же время он был его братом.

– Боюсь, что согласен с тобой, – сказал Джон. – Но если мы просто начнем снова пробираться по болоту, то нас поймают лягушкоухие. Надо как-нибудь иначе.

– Да, должно быть, так. – Кайан задумчиво поводил носком сапога по полу камеры. – Отец, как ты думаешь, они нас спасут еще раз?

– Думаю, на это нельзя рассчитывать.

– Я тоже так считаю. Зачем им нужно проявлять терпение, имея дело с глупцами?

– Действительно, зачем? – воскликнул Джон с ироническим смешком.

– Если бы только Келвин оставил нам хоть что-нибудь. Он взял пояс левитации и оружие Маувара. Чем же мы будем сражаться?

– У нас есть пара магических перчаток и наши мечи. Плюс наши мозги, – сказал Джон.

– Много пользы они тебе принесут!

– Я не так в этом уверен. Этот плод, который сюда закатили лягушкоухие, – как ты думаешь, он растет неподалеку?

– Предположим, он действительно растет рядом. Он свалит нас с ног, едва мы вдохнем его аромат.

– Но ведь лягушкоухие держали его.

– Может быть, они невосприимчивы к его запаху. Может быть, он просто не действует на них, отец.

– Гм-м. Возможно. Я и не говорю, что мы могли бы воспользоваться им, просто обдумываю возможности.

– Перчатки… как ты думаешь, могут они провести нас через болото к острову?

– Возможно. Наверное, возможно. Вспомни, как у них чудесно развито чувство направления.

– Но у нас только одна пара.

– Вот что я скажу, – Джон Найт стянул с руки правую перчатку и протянул ее сыну. – Я надену левую, а ты правую. Тогда мы будем защищены в равной степени.

– Спасибо, отец. – Кайан надел перчатку. Хотя ладонь отца была больше, чем его, мягкая кожа дракона сжалась и превосходно подошла ему. Если бы его рука была больше, то перчатка бы волшебно растянулась.

Джон пожал плечами.

– Почему я должен позволять своему сыну подвергаться опасности, если ее можно избежать?

Вопрос был чисто риторический, но Кайану было приятно это слышать, и у него потеплело на душе. Он знал, что Келвин герой, сын той женщины, которую Джон любил истинной любовью, и иногда сомневался в чувствах отца к сыну, рожденному злой королевой. Кайан сгибал и разгибал правую руку с надетой на нее перчаткой. Он вытащил меч, сделал в воздухе несколько пробных выпадов и аккуратно вложил меч в ножны. Как же, подумал он, будет обращаться со своим мечом отец, ведь он правша?

Джон Найт уже пристегивал свои ножны с правой стороны. Он левой рукой вытащил меч, взмахнул им в воздухе, продемонстрировал первоклассное мастерство, повращал им и вложил в ножны. Перчатка придавала умение любой руке!

Кайан восторженно кивнул.

– Это лучше, чем, как мне кажется, мог бы сделать Келвин.

– Я не так в этом уверен. Большую часть войны в Раде он сражался только в одной левой перчатке. Помнишь?

Кайан помнил это. Помнил, как лежит на земле в клубящейся пыли под копытами боевых коней. Его правая рука с надетой на ней перчаткой сцепилась с левой перчаткой Келвина. Две перчатки борются за победу тех, кто их носит, двигая их пальцами и запястьями и вытягивая в струнку их тела. Это была просто лотерея. Он тогда в первый раз получил полное представление о силе и возможностях перчаток.

– Я готов, отец.

– Да, я так и понял.

После этого они повернулись спиной к камере перехода с ее транспортером и ко всем поджидающим их сладким грезам Кайана. Они вместе вышли из пещеры и пошли шаг за шагом, ни разу не сбиваясь, к зеленоватому болоту с его бесчисленными опасностями.

Впереди у них было великое множество шагов и великое множество утомительных дней.

Блоорг, вождь квадратноухих, почесал квадратной пятерней свою соломенную шевелюру и показал на кристалл Гроол, второй по старшинству после него. В кристалле два усталых, голодных, покусанных насекомыми круглоухих медленно пробирались по пояс в зеленой воде. Круглоухий, известный как Джон Найт, неожиданно схватил левой рукой змею и отбросил ее далеко в сторону. Кайан, круглоухий помоложе, это приветствовал.

– Должны ли мы позволить химере заполучить их? – спросила Гроол. – Они ни в чем не виноваты и никому не хотели причинить никакого вреда.

Блоорг пожал плечами.

– Невиновные, как и положено быть невиновным. Но они также и глупы.

– Глупы. Да, глупы, в нашем понимании. И все же…

– И все же они сделали выбор. Они могли отправиться своей дорогой.

– Но тот, другой, сделал свой выбор первым. Если бы он не вернулся назад…

– Да, как и говорит охотник, он вел себя очень глупо.

– Но разве мы можем бросить их на произвол судьбы? Разрешить нашим кузенам – лягушкоухим опять захватить их и доставить химере в качестве дани?

– Принцип нашей этики – не уничтожать самим и не позволять другим уничтожать невинных.

– Ты уже тогда больше не останешься невинным! – вздохнула Гроол, хлопая треугольными ресницами. – Это старая-старая истина, такая же старая, как и наша цивилизация. Они бы поняли это.

– И это тебя беспокоит?

– Да, я не думаю, что они намереваются сделать что-то еще, кроме как спасти его.

– Без посторонней помощи? Вряд ли это возможно.

– Тогда они обречены.

– Разумеется. Также определенно, как и тот, другой, и охотник в погребе у химеры.

– Это позор.

– Нет.

Блоорг сделал магический жест переплетенными пальцами, и кристалл замигал и погас.

Химера вскапывала садик Мервании. У нее было прекрасное собрание трав, выращиваемых в качестве приправы. Чеснолук вскидывал свои яркие пурпурные головки, подставляя их ветерку, гулявшему над островом, его луковицы поджидали своего часа под землей.

– Не знаю, почему тебя это беспокоит! – проворчал Мертин. На самом деле он хотел сказать, что у него вовсе не вызывает восторга запах чеснолука, коригорчицы и гвоздиций.

Голова Грампуса неожиданно дернулась и вскинулась вверх, а его пасть приоткрылась. В то же время вверх поднялось и жало химеры. С его кончика сорвалась синяя молния и унеслась ввысь, в небо над головами. Шипение, дым, немного огня, и глупая болотная птица свалилась прямо в раскрытую пасть Грампуса. Грампус захрустел косточками, зачавкал и проглотил ее. Туловище химеры разогнулось, и ее жало опустилось.

– Ладно. Будет тебе, Мерти, тебе же нравится та похлебка, которую я готовлю, – заворчала Мервания на вторую голову. – И никто из нас не отказывается ее есть. Она нравится даже Грампусу.

– Это нам не подобает, – сказал Мертин. – Мы, высшее существо, питаемся точно так же, как и наши запасы пищи!

– Глупости, – она любовно навалила земли на кости, которые принесла из кладовой. Из этих глазниц вырастут хорошие грибы. Всегда оказывалось неплохо, когда их зарывали здесь. – Ты говоришь это просто, без всякой цели. А подобает это нам или не подобает не имеет ничего общего с твоими словами.

– Гррау, – согласился Грампус, слизывая прилипшие к челюстям обугленные перья.

– Наш вид всегда съедал их сырыми, Грампус. Но Мервании приспичило заняться всей этой выпечкой, поджариванием, тушением и маринованием.

– О, как я рада, что ты мне напомнил! – воскликнула Мервания.Мне нужно немного тмина. Я решила замариновать этого молодого героя. Его руки и ноги такие гладкие и красивые.

– Бах! – сказал Мертин. – Я и Грампус хотели бы как можно скорее с этим покончить.

– Да, да, я знаю, – нетерпеливо сказала она. – Ты уже говорил мне тысячу раз.

– Что ж, это все еще справедливо. Мы бы предпочли съесть их в натуральном виде.

– Кстати о нашем героическом Круглоухом: я хотела бы знать, что поделывает он и его товарищ по камере. – Немедленно решив это узнать, она направила в их сторону свои мысли. Намерения, которые ей открылись, удивили и взбудоражили ее. – О, боже! О, боже!

– В чем дело? – спросил Мертин. – Сговариваются?

– Боюсь, что так. Они сговариваются бороться вместе. По меньшей мере, круглоухий считает. Мысли грушеухого непроницаемы, как и у всех грушеухих.

– Как жаль их разочаровывать, – сказал Мертин.

– Нет, мы не будем этого делать, Мертин.

– Поджарь их, Мервания, неужели тебе надо вечно играть с нашей пищей!

– Да, Мерти. После того как я наиграюсь с ней, ее вкус просто восхитителен!

Глава 10. Липкий, липкий

Эта война должна была, видимо, стать тем, что Сент-Хеленс всегда называл «захватническая», а она еще и начаться толком не успела. Сейчас он как раз переходил границу между Канцией и Германдией, возглавляя войска последней. Впереди были леса, озера и реки, простирающиеся почти до самой двойной столицы. Почему же он не чувствует себя великим, будучи генералом?

Потому, что эта война не нравилась ему. Германдия слишком живо напомнила ему об одной стране и о диктаторе, который творил историю на Земле. Король Рауфорт, если эта тварь в королевском дворце Келвинии действительно Рауфорт, просто связал его по рукам и ногам своими распоряжениями.

– Уф, как здорово! – сказал Филипп практически в самое ухо генерала.

– Самый восторг начнется только тогда, когда полетят стрелы, заметил молодой Ломакс. – Так мне говорили, по крайней мере.

– Ты прав, Чарльз, только на этот раз это будет не восторг, а ужас. Так бывает всегда в первом сражении. И в десятом тоже, только ты уже умеешь не показывать это.

Сент-Хеленс думал, что он правильно высказал это, но мальчик хмуро посмотрел сначала на Ломакса, потом на Сент-Хеленса.

– Да, я знаю, Сент-Хеленс, это не игра в шахматы. Будет пролита настоящая кровь. Но, уф, наконец-то можно вести в бой настоящую армию!

– Это не ты ее ведешь, а я.

– Да, в этот раз ты в роли колдуньи.

– Не говори так. – «Щенок! – подумал он. Я видел уже всех колдуний, которых вообще желал когда-либо видеть. Твоя Мельба была достаточно искусной колдуньей, чтобы воспоминаний о ней мне хватило на всю оставшуюся жизнь, даже если я проживу достаточно долго!»

На мгновение мальчишка замолчал. Отлично! Затем он опять вскинул голову.

– Сент-Хеленс, ты знаешь, что мы будем бороться с колдуньей?

– Что? – он потерял дар речи. Диктатор говорил о войсках и двух малолетних щенках-правителях, но не о колдунье. Надо было сообразить. И вот он здесь без перчаток и без пояса левитации!

– С Хельбой. Колдунья, по облику напоминающая Мельбу.

Сент-Хеленс позволил себе издать тихий стон:

– Предполагаю, что она насылает наводнения, пожары и землетрясения. Вероятно, она может метать и огненные шары.

– Нет, не слышал об этом. Но она, видимо, может это делать. Это умеют все ведьмы. Мельба ее не любила.

– Это кое-что значит, – сделал вывод Сент-Хеленс. Любая колдунья, которая не нравилась Мельбе, не могла быть совсем уж плохой. Или могла? Может быть, она более могущественна, чем Мельба? В конце концов, Мельба не вторгалась на территорию этой другой ведьмы.

– Я слышал о том, что она просто останавливает войска на месте, – вставил Ломакс. – Она сбивает их с толку иллюзиями. Это называется несмертельной, доброй магией.

– Почему же я не слышал об этом? Ведь предполагается, что я веду войска в этот поход! Ну пусть Битлер не рассказал мне об этом, но вы-то почему решили, что я об этом слышал?

– Ты никогда не спрашивал об этом, – объяснил Филипп. – И ты не стал бы разговаривать с Мельбой, даже когда она была в своем маскарадном костюме, в обличье генерала Эшкрофта.

Сент-Хеленс закусил губу.

– А эта колдунья, она что, тоже генерал?

– Возможно. Мельба никогда не говорила о своем враге, а у меня, насколько тебе известно, друзей очень немного.

– Легко могу поверить, что у любого человека, о котором колдунья заботилась и манипулировала так, как тобой, должно было быть мало друзей, – сказал Ломакс. Эту фамильярность в обращении он уже усвоил. – Сент-Хеленс был твоим другом, не правда ли?

– Да. Он был моим первым настоящим другом.

Сент-Хеленсу стало не по себе. У мальчишки, как он знал, имелись товарищи для игр и, по мере того, как он уставал от них, колдунья избавлялась от них, словно от старых износившихся игрушек. Неужели паренек до сих пор подвержен подобным вспышкам гнева? Он сомневался в этом, и все-таки Филипп оставался для него загадкой. Лучше надеяться на то, что он не почувствует симпатии к этой сопернице Мельбы.

– Я все думал об этих щенках, – размышлял Филипп. – О них упоминал король Германдии, и я слышал, как о них говорили раньше. Они совсем маленькие, правда?

– Да, – ответил Ломакс. – Есть слух, что такими их сохраняет колдунья.

Итак, она была сильнее Мельбы! Великолепно! Как раз то, что требовалось знать генерал-командующему наступающими войсками!

Генерал Шон «Сент-Хеленс» Рейли угрюмо поджал губы. Он ехал вперед молча, ведя за собой армию из самых жестоких, тренированных, безжалостных солдат и самых лучших наемников, которых можно было купить за деньги.

Определенно, это будет утомительно, подумал генерал Мортон Крамб. Они уже миновали деревья и лошадиный помет, но двигались гораздо медленнее, чем обычно. Каждый шаг лошади переносил их вперед только на полшага. Это напоминало движение под водой. Но деревья, холмы и молчаливые здания фермы все же двигались, хотя и медленно. Они постепенно продвигались вперед.

– Может быть, ее магия ослабевает, – сказал капитан Эйбили, колдуньи тоже устают.

– Я об этом слышал, – сказал Мор. К несчастью, он как раз вспоминал о неравном сражении в Проходе Мертвеца, в том месте, которое раньше называлось Аратексом. Та старая колдунья не устала, пока не наслала на них наводнение, ветер, землетрясение и огонь. Разве могла эта колдунья утомиться после того, как сделала значительно меньше?

Капитан Плинк ехал рядом с ними. Повернув голову и наблюдая за тем, как скачет лошадь капитана, Мор снова убедился в том, что быстро мелькающие копыта его лошади все-таки движутся очень медленно. Что-то, имеющее отношение к замедлению времени, – говорят, что этот трюк имеется в репертуаре у некоторых колдуний.

– Думаю, нам потребуется месяц, чтобы добраться туда, – заметил капитан Плинк. – Мы движемся медленно, но мы хотя бы не стоим на месте.

– Правильно.

Но и полная остановка не могла бы обеспокоить его сильнее. Если колдунья просто забавляется с ними, что же тогда она сделает, когда взбесится от ярости?

– Генерал Крамб, сэр, возможно, это немного неуместно, но почему бы нам не остановиться и не запастись продовольствием на фермах? На такой скорости, с которой мы движемся, у нас оно кончится еще до того, как мы доберемся до цели.

Мор вздохнул. Совершенно верно. Это, в конце концов, было нашествие, а не кража, хотя и сильно походило на нее.

Он объявил привал. Наблюдая за ногами лошадей, он увидел, как они медленно приросли к земле. Все остановились за время, которое казалось вполне нормальным, хотя он не мог точно сказать, сколько времени ему требовалось на то, чтобы подумать. В животе у него урчало, когда он отдавал приказы ограбить близлежащие фермы.

– Шесть человек на ферму. Яйца, молоко, пару цыплаков. Не берите ничего, кроме пищи, не больше, чем необходимо, и никаких вольностей с женщинами. И побыстрее!

Солдаты поскакали во весь опор, покачиваясь на своих конях, пока Мор мог их видеть. Он покачал головой, понимая, что даже это занимает больше времени, чем необходимо. Поджаренный цыплак заставит его желудок благодарно улыбнуться. Должно быть что-то такое, что даст ему почувствовать себя прилично. Конец войны тоже мог бы сделать это, хотя он и был наемником.

Прежде всего, как он умудрился влезть во все это? Должно быть, виной тому какие-то магические трюки во время королевского приема в Келвинии. Что-то в вине сделало его чувствительным к приказам, которые он не мог считать справедливыми, и даже заставило с нетерпением ожидать сражения. Король Рафарт использовал магию? Но Мартон был уверен, что это был вовсе не Рафарт. Должно быть, Рафарт, настоящий король, был убит или с ним приключилось что-нибудь еще. Он знал это, точно знал и ощущал себя беспомощным.

– Генерал! Генерал Крамб, сэр!

– Да? – Мор не терпел церемоний с подчиненными.

– Сэр, мы не можем подобраться к зданиям. Воздух отталкивает нас назад и не пускает. Ни мы, ни наши лошади не можем ступить на дорожки, ведущие к домам.

– Снова магия, – заметил Эйбили. – Если провиант у нас закончится до того, как у нее истощится магия, нам придется вернутся восвояси.

– Уверен, что именно на это она и рассчитывает, – сказал Мор. Ему следовало бы радоваться этому, потому что он и в самом деле хотел вернуться.

Но почему-то он был уверен в том, что на этот раз тактики колдуньи будет недостаточно, чтобы остановить их.

Атакующая кавалерия уже давно исчезла. Лестер, напрасно разыскивавший какие-нибудь доказательства того, что враг действительно был здесь, рассматривал все следы их появления. Стрелы, выпущенные из луков и арбалетов, и копья неподвижно лежали на излете за пределами той области, где никогда не было сил неприятеля.

Он отдал приказ собрать все разбросанные снаряды, и его люди собрали их. Так прошел день, который едва ли можно было назвать днем сражения.

Той ночью капитан Бэрнс подошел к нему у лагерного костра. Он образцово отсалютовал Лесу, как и подобало наемнику, и прошедшему выучку в Трооде. Лесу пришлось сначала вспомнить, что ожидалось при этом от него самого. Наконец он вспомнил и козырнул ему в ответ.

– Вольно, капитан. Что вы об этом думаете?

– Это магия, сэр.

– Я тоже так считаю.

– Если каждый раз, когда мы будем встречаться с врагом, он будет оказываться не настоящим…

– У нас в результате не окажется никакого другого оружия кроме мечей.

– Да, сэр. Но предположим, что мы встретим врага, и этот враг окажется настоящим? Что у них есть настоящие стрелы для луков и арбалетов и копья; а наши стрелы и копья израсходованы на призраков и фантомов? Я имею в виду, что будет, если вслед за призраками появится настоящий враг, а мы не обнаружим разницу?

– Хорошо сказано, капитан. Отдайте приказ: никто не должен выпускать больше чем по одной стреле, пока мы не обнаружим, что те, кто нас атакует, это настоящий противник.

– Да, сэр. Есть, сэр. Немедленно, сэр.

Позже, этой же ночью, Лестер пытался заснуть и думал о том, что надо было выставить рядом пост одного из наемников. Протяжный заунывный вой волкотов доносились отовсюду, от него кровь стыла в жилах. Он вытащил меч из ножен и выбрался из палатки, ничего не думая при этом. Оказавшись снаружи, он зажмурился от огней костра и полной грудью вдохнул холодный ночной воздух. Волкоты должны быть там, в лесу, как раз за костром.

Неожиданно перед ним возникла огромная серая тень с горящими красными глазами; она прыгнула, собираясь вцепиться ему в горло.

Он поднял меч и нанес удар, вкладывая в него всю свою силу. Зверь пропал. На его месте оказался огромный канцийский солдат в полном обмундировании. Прежде чем Лестер сумел опомниться, враг приставил к его горлу меч и заслонился щитом на случай возможной атаки умирающего командира.

Лес подумал о Джон. Его глаза видели свет звезд и капли масла на лезвии меча. Врагу требовалось только чуть подтолкнуть меч и вонзить его в тело. И тогда кровь Леса потоком разольется по лезвию меча, по руке и по доспехам солдата. Он издаст свой последний хрип «ХХУШШ», и дыхание покинет его, он упадет, и все погрузится во мрак.

Солдат злорадно и жестоко усмехнулся. В его глазах зажегся огонь победы…

И, так же неожиданно, как и появился, он исчез. Лес стоял один около входа в палатку. Он сделал несколько судорожных глотков. Да, вещи такого сорта легко могут лишить мужества наступающую армию. В прошлом это, должно быть, много раз успешно действовало.