Текст книги "Билет на планету Транай (сборник)"

У рая обнаружился первый серьезный изъян.

– Дорогой, что это было? – глядя на обрывки, спросила Жанна.

– Самый дурацкий совет из всех возможных, – ответил Гудмен. – Милая, ты когда-нибудь задумывалась всерьез о брачных обычаях твоей планеты?

– Вряд ли. А что с ними не так?

– Да все не так! Они никуда не годятся. Женщины – не куклы, чтобы, наигравшись, убирать их с глаз долой! Как ты не понимаешь, что нельзя так обращаться с человеком!

– Правда, мне это никогда в голову не приходило.

– Так, может, следует задуматься сейчас? – спросил Гудмен. – Ведь настало время перемен, и старт они возьмут в нашем доме.

– Как ты решишь, милый, так и будет, – истово проговорила Жанна и сжала мужу руку.

Марвин поцеловал ее.

А вскоре лимузин въехал на территорию космопорта, и пассажиры перешли на борт лайнера.

Проведенный молодоженами на Доу медовый месяц правильней было бы назвать кратким визитом в лишенный малейшего недостатка рай. Крошечный спутник Траная припас для влюбленных – и только для влюбленных – уйму чудесных сюрпризов. Бизнесмену, пожелавшему немножко отдохнуть, путь туда был заказан. Холостой сердцеед, вздумавший поохотиться там на красоток, получал от ворот поворот. Уставший от жизни, утративший иллюзии, изверившийся циник был вынужден искать себе утехи в других местах. На Доу правил один, зато железный закон: только вдвоем, в любви и радости, и никак иначе!

И пока что это был единственный транайский обычай, не вызвавший у Гудмена ни малейшего душевного отторжения.

На крошечной луне молодую пару ждали и душистые луга с высокой травой, и зовущие на прогулку зеленые леса, и живописные уступчатые скалы – мечта восходителя. Влюбленные могли хоть на весь срок укрыться от чужих глаз на лоне природы, причем нисколько не боясь заблудиться, – чтобы обойти луну кругом, хватало дня. Слабая гравитация сводила на нет риск утонуть в озере, а при падении с горы человек отделывался легким испугом и столь же легкими ушибами.

В самых удобных местах стояли мини-отели с тускло освещенными коктейль-барами, где хлопотали любезные светловолосые бармены. Сумрачные туннели вели вглубь (не слишком, впрочем, глубокую) спутника, к пещерам с блистающими ледяными наростами и медлительными подземными реками, где плавали большие рыбы с фосфоресцирующей чешуей и огненными глазами.

Государственный совет по делам семьи счел этот скромный набор аттракционов вполне достаточным и не раскошелился на поле для гольфа, ипподром и шаффлборд-корт. И дело тут не в скаредности, а в здравой логике: как только молодоженов потянет на подобные развлечения, медовому месяцу конец.

Проведя на Доу волшебные деньки, Гудмен и его прекрасная половина возвратились на Транай.

Перенеся суженую через порог их нового дома, Марвин немедленно выдернул из розетки штепсель деррсин-генератора.

– Милая, – заявил он, – до сего момента я неукоснительно следовал транайским обычаям и традициям, сколь бы нелепыми они ни казались. Но с этим предрассудком я мириться не буду. На Земле я учредил Комитет по борьбе за равные профессиональные возможности для женщин. Да-да, мужчины и женщины там равны и в труде, и во всех прочих аспектах жизни; мы партнеры, компаньоны, товарищи.

– Очень странная концепция. – На очаровательное личико Жанны набежала тень.

– Да ты подумай как следует, – принялся убеждать ее Гудмен. – Мы будем брать от жизни поровну, и она подарит нам куда больше радости, чем если бы я держал тебя в деррсин-поле, точно куклу в коробке. Согласись же, что я прав.

– Дорогой, ты такой умный и опытный, Галактику пересек из конца в конец, а у меня вся жизнь прошла в Порт-Транае. Как решишь, так и поступим.

Гудмен пришел к твердому убеждению, что ему досталась самая совершенная женщина во Вселенной.

Он вернулся на фабрику «Бытовые роботы Аббага» и с головой ушел в очередной проект по ухудшению изделий. Вскоре у него возникла блестящая идея добиться от суставов робота скрипа и визга. Эти звуки усилят раздражающее воздействие продукции, а следовательно, процесс ее уничтожения станет более приятным и психологически ценным. Замысел молодого конструктора чрезвычайно понравился господину Аббагу, и свою просьбу как можно скорее довести разработку до конца он сопроводил очередным повышением оклада.

Поначалу Гудмен просто убрал некоторые каналы смазки, но без них из-за трения слишком рано портились важные детали. Конечно, покупатели бы этого не одобрили.

Не встроить ли специальный блок для скрипа и визга? Он не должен влиять на износ продукции и ее себестоимость. И нужно сделать его миниатюрным, ведь робот уже и так под завязку набит ухудшающими дополнениями.

Марвин сделал маленький блок, но визг получился слишком искусственным. Увеличение отразилось на затратах, к тому же устройство плохо помещалось в корпус робота.

Оптимальное решение никак не давалось. Допоздна задерживаясь на фабрике, Гудмен сильно похудел и сделался раздражительным. Зато Жанна казалась его полной противоположностью – верная, любящая, заботливая жена. Дома его всегда ждал вкусный ужин, и было кому пожаловаться на трудности, и было от кого услышать ободряющие слова. Когда муж уходил на работу, Жанна хлопотала по дому, вернее, следила за бытовыми автоматами. Это занимало не больше часа, а после она читала, пекла, вязала… и ломала роботов.

Гудмена это немножко тревожило, шутка ли – три-четыре испорченных робота в неделю. Но ведь каждый имеет право на хобби. Да и не сказать, что оно сильно било по семейному бюджету, – изделия своей фабрики Марвин приобретал по себестоимости.

Когда Гудмен окончательно зашел в тупик, другой конструктор, Дэт Герго, предложил новую систему управления движениями робота. Она основывалась на принципе контргироскопа и позволяла роботу входить в комнату с десятиградусным креном. (Как утверждал отдел по изучению сбыта, крен в десять градусов воздействует на роботовладельца наиболее раздражающе.) Паче того, встроенный генератор случайных чисел заставлял изделие через произвольные промежутки времени шататься на манер пьяного. При этом робот никогда не ронял свою ношу, но впечатление было такое, что обязательно уронит.

Разумеется, столь эффектная разработка дала мощный толчок всей регрессивной инженерии. А Гудмену все-таки удалось встроить свою скрипучку-визжалку, причем не куда-нибудь, а в блок крен-контроля. В технических журналах его имя мелькало рядом с именем Дэта Герго.

Выпуск новой линейки Аббаговых роботов стал сенсацией.

Вот тогда-то и надумал Гудмен взять на фабрике долгосрочный отпуск и принять пост верховного президента Траная. Он чувствовал себя в долгу перед обществом этой планеты. Если земная изобретательность и высокий уровень технологий позволяют столь эффективно ухудшать лучшее, в деле улучшения худшего им и вовсе не будет цены. Транай – без самой малости утопия. И он безусловно достигнет полного совершенства, когда бразды власти окажутся в нужных руках.

И Марвин направился в офис Мелита для серьезного разговора.

– Перемены – это, конечно, хорошо, – задумчиво проговорил министр по делам иммиграции, стоя у окна и рассеянно глядя на прохожих. – Но ведь у нас уже давно сложилось общественное устройство, и оно неплохо работает. Даже не знаю, что тут можно улучшить. К примеру, на Транае нулевая преступность…

– Потому что вы ее узаконили! – воскликнул Гудмен. – Уклонились от решения проблемы, вот и все.

– Мы придерживаемся другого мнения на этот счет. И бедности у нас нет…

– Потому что все воруют друг у друга. Вы и вопрос обеспечения стариков решили в такой же манере – превратили их в попрошаек. По мне, так здесь поле непаханое для реформ.

– Ну, допустим, – ответил на это Мелит. – И все же я считаю… – Министр осекся на полуслове, кинулся к стене и сорвал ружье. – Попался!

Гудмен выглянул в окно. Мимо шел ничем не примечательный человек. Раздался хлопок, прохожий покачнулся – и рухнул на тротуар.

Мелит застрелил его из винтовки с глушителем.

– Зачем?! – ахнул Гудмен.

– Потенциальный убийца, – объяснил Мелит.

– Как это?

– Очень просто. Явной преступности у нас на планете нет, но вот с потенциальной, увы, приходится иметь дело.

– Что же его сделало потенциальным убийцей?

– Он прикончил пятерых, – ответил Мелит.

– Но… Черт побери, так же нельзя! Вы его не арестовали, не судили, не предоставили адвоката…

– Да разве это в моих силах? – В голосе Мелита слышалось легкое раздражение. – Полицейских у нас нет, как и судей с адвокатами, – некому задерживать, защищать и приговаривать злодеев. Полноценным убийцей у нас считается тот, на чьем счету десять загубленных душ, и парень, который за окном, уверенно шагал по этой дорожке. Уж не думаешь ли ты, что я мог сидеть и спокойно глядеть, как он проходит мимо? Мой долг – защищать граждан! Не сомневайся, я провел необходимое расследование и установил степень вины.

– Это несправедливо! – вскричал Марвин.

– А при чем тут вообще справедливость?! – тоже перешел на крик Мелит. – Что может быть общего у справедливости и утопии?

– Все! – Гудмен с трудом взял себя в руки. – Справедливость – тот фундамент, на котором зиждется человеческое достоинство, стремление общества к…

– Это просто красивые слова, – перебил Мелит, вернув на лицо привычную добродушную улыбку. – А надо быть реалистом, мой друг. Утопию мы создали для обыкновенных людей, не для святых. Святым она ни к чему. Если невозможно избавить человеческую природу от присущих ей недостатков, что толку делать вид, будто их не существует? Надо просто к ним приспособиться. Мы, транайцы, считаем, что полицейскому аппарату и судебно-правовой системе свойственно не только мириться с преступностью, но и создавать для нее благодатную почву. Уж поверь, куда лучше не допускать самой возможности правонарушения. С этим согласилось подавляющее большинство моих сограждан.

– Но когда преступление совершится, а это обязательно…

– Совершиться может только потенциальное преступление, – упрямо стоял на своем Мелит. – Но даже такое случается реже, чем можно было бы ожидать. Когда проблема дает о себе знать, мы ее решаем – быстро и просто.

– А что, если вы ошибетесь и застрелите невиновного?

– В невиновных мы не стреляем. Это совершенно исключено.

– Почему же?

– Да потому, – ответил Мелит, – что любое лицо, ликвидированное членом правительства, по определению и неписаному закону – потенциальный преступник.

Марвин Гудмен ненадолго лишился дара речи. Наконец он сказал:

– Похоже, у правительства здесь куда больше власти, чем мне показалось вначале.

– Верно, – подтвердил Мелит. – Но ее не так много, как ты мог бы вообразить.

С иронической улыбкой Гудмен спросил:

– И что же, я по-прежнему вправе претендовать на должность верховного президента?

– Разумеется, она твоя, и без всяких оговорок. От тебя требуется лишь согласие.

Гудмен крепко задумался. В самом ли деле он хочет занять президентский пост? Спору нет, кто-то должен управлять государством, защищать граждан. Совершенно необходимо провести пару-тройку реформ в этом утопическом приюте для сумасшедших.

– Да я бы не прочь… – сказал Гудмен.

С грохотом распахнулась дверь, и в кабинет влетел верховный президент Борг:

– Ура! Какое счастье! Вы можете хоть сегодня же переселиться в Национальный дворец. Я за неделю соберу вещички, а вы тем временем примете окончательное решение.

– Наверное, мне нужно пройти какую-то процедуру…

– Обойдемся без процедур! – аж вспотев от возбуждения, пообещал Борг. – Никакой бюрократии. Пост сдал, пост принял. Я вам вручу президентскую печать – и поминай как звали.

Гудмен взглянул на Мелита. Круглое лицо министра по делам иммиграции не отражало никаких чувств.

– Ладно, – сказал Марвин.

Борг схватил президентскую печать, чтобы снять ее с шеи…

Взрыв был внезапным и сильным.

Парализованный ужасом Гудмен таращился на изувеченную, залитую кровью голову Борга. Верховный президент еще немножко постоял шатаясь, а затем повалился на пол.

Мелит снял пиджак и накинул мертвецу на голову. Пятясь, Марвин добрался до кресла и рухнул в него. Он сидел с открытым ртом, но не мог произнести ни слова.

– Жаль беднягу, – вздохнул Мелит. – До конца его срока оставалось всего ничего. А ведь я предупреждал насчет строительства нового космопорта. Говорил, что граждане не одобрят. Но он все спорил: два космопорта лучше, чем один, и люди не смогут с этим не согласиться. Теперь уже ясно, что старик ошибался.

– Вы хотите сказать… в смысле… как… что…

– Все члены правительства, – пустился в объяснения министр, – имеют при себе личный жетон, содержащий определенное количество тессиума, – вы, наверное, слышали об этой взрывчатке. Она детонирует по радиосигналу из Гражданской кабинки, куда имеет доступ любой транаец, имеющий что-нибудь против деятельности высшего руководства. – И Мелит с грустью добавил: – Вот и несчастный Борг получил в конце концов свою черную метку.

– И вы позволяете людям протестовать против деятельности властей, взрывая чиновников? – сиплым от шока голосом проговорил Гудмен.

– А по-другому никак, – развел руками Мелит. – Это называется система сдержек и противовесов. Мы держим общество в своих руках, но и сами находимся в руках общества.

– Вот, стало быть, почему он так спешил в отставку… Но как же случилось, что никто не предупредил меня?

– А ты и не спрашивал, – ответил Мелит, и Марвину послышалась насмешка в его голосе. – Ну-ну, успокойся, зря ты так испугался. Убийство политического деятеля – обычное явление на любой планете, при любой власти. Мы подошли к решению проблемы конструктивно и позаботились о том, чтобы простой человек никогда не терял связи с правительством, а правительство не пыталось обрести диктаторские полномочия. Зайти в Гражданскую кабинку у нас может каждый, но ты удивишься, узнав, как редко это случается. Конечно, рано или поздно найдется горячая голова…

Гудмен встал и, не глядя на труп Борга, направился к выходу.

– Ты все еще хочешь стать президентом? – спросил Мелит.

– Нет!

– Вот всегда так с вами, землянами, – печально заключил Марвин. – Соглашаетесь принять ответственность, только если она не связана с риском. Такое представление о роли правителя мне не кажется верным.

– Возможно, вы правы, – ответил Гудмен. – А я все-таки рад, что своевременно узнал правду. – И он поспешил домой.

Когда Марвин переступал порог, его чувства пребывали в полнейшей сумятице. Что же такое на самом деле Транай – утопия или дурдом размером с планету? А может, разница между этими вещами ничтожна? Впервые на своем веку Гудмен усомнился в том, что обретение утопии – благо для человечества. Что лучше: стремиться к совершенству или обладать им? Иметь идеалы или жить идеалами? Если даже правосудие – заблуждение, то что же выходит, заблуждения лучше правды?

Вот такие грустные и путаные мысли обуревали Марвина, когда он вошел к себе в дом и увидел жену в объятиях другого мужчины.

Сцена имела потрясающую четкость и разворачивалась с пугающей медлительностью. Целую вечность Жанна вставала, оправляла на себе растрепанную одежду и с раскрытым в изумлении ртом смотрела на Марвина. Высокий смазливый парень, которого Гудмен видел впервые в жизни, от неожиданности как будто утратил дар речи. Он делал мелкие бессмысленные жесты, отряхивал лацканы пиджака, одергивал рукава.

А потом он смущенно улыбнулся.

– И как это понимать? – спросил Гудмен.

Не самая сильная фраза для такой ситуации. Но все же она возымела действие. Жанна разрыдалась.

– Какое ужасное недоразумение, – залепетал незнакомец. – Мы были уверены, что вы придете домой гораздо позже. Представляю, как вам неприятно, и очень сочувствую…

Вот уж чего не ожидал Гудмен, так это слов утешения от любовника своей жены. Не отвечая незнакомцу, он в упор смотрел на плачущую Жанну.

– А разве могло быть иначе?! – вдруг закричала она. – Мне пришлось на это пойти! Ты же не любишь меня!

– Я тебя не люблю? Да с чего ты взяла?

– С того, как ты со мной обращаешься.

– Жанна, я очень сильно тебя любил, – тихо проговорил Гудмен.

– Чепуха! – взвизгнула она, запрокинув голову. – Напомнить, что ты делал со мной? Целыми днями заставлял возиться по дому, стряпать и сидеть в четырех стенах. Марвин, я чувствовала, как старею! День за днем одна и та же нудная и глупая рутина. А ты почти всегда с работы возвращаешься вымотанный, на меня даже не смотришь. Только и разговоров что о своих дурацких роботах. Моя жизнь тратится впустую! Впустую, Марвин!

Гудмен запоздало сообразил, что у его жены нервный срыв, и произнес как можно мягче:

– Жанна, пойми, так устроена жизнь. Муж и жена идут по ней рука об руку и все делят поровну. Вместе стареют, преодолевают трудности. Нельзя, чтобы один снимал только сливки, а другой…

– Еще как можно! На Транае женщинам можно! Постарайся наконец это понять, Марвин.

– Я не в силах, – ответил Гудмен.

– Здесь женщина с рождения рассчитывает на жизнь, полную развлечений и удовольствий. Это ее неотъемлемое право, точно так же как у мужчины есть свои неотъемлемые права. Для чего она выходит из стазиса? Чтобы повеселиться на вечеринке, поплавать, кино посмотреть. – Жанна снова заплакала. – Но ты же у нас такой умный. Тебе надо все кругом менять. Знала бы я, что вы, земляне, за народ, – нипочем за тебя не вышла бы.

Любовник тяжко вздохнул и зажег сигарету.

– Марвин, я понимаю, – продолжала Жанна, – ты инопланетянин и тебя не переделать. Но мне хочется, чтобы и ты понял: на любви свет клином не сошелся. Женщина должна быть практичной. При такой жизни я скоро превращусь в старуху, а мои подруги останутся молодыми.

– Молодыми? – глухо повторил за ней Гудмен.

– Ну разумеется, – подтвердил незнакомец. – В деррсин-поле женщина не стареет.

– Но это же чудовищно! – воскликнул Марвин. – Я буду дряхлым старцем, а моя жена – совсем девчонкой?!

– А ты что-то имеешь против девчонок? – спросила Жанна.

– Неужели тебе будет нравиться старик? – буркнул Гудмен.

– Он так и не понял, – сказал незнакомец.

– Марвин, ну что же ты? Неужели я плохо объяснила? Всю жизнь ты проживешь с молодой красивой женой, чье единственное желание – доставлять тебе радость. А когда умрешь – не делай такие глаза, все мы смертны, – я, молодая вдова, по закону унаследую твои деньги.

– Начинаю понимать, – кивнул Гудмен. – Похоже, это второй этап жизни транайской женщины – богатая молодая вдовушка сама оплачивает свои прихоти.

– Вот именно. Как видишь, от такого порядка вещей все только выигрывают. У мужчины есть молодая жена, которую он видит, только когда этого хочет. В его распоряжении и уютный дом, и полная свобода. Женщина избавлена от всех тягот быта и довольна судьбой, и к тому же ее будущность хорошо обеспечена.

– Надо было с самого начала все это объяснить, – горестно вздохнул Гудмен.

– Мне и в голову не приходило, что ты не понимаешь, – сказала Жанна. – Ведь так себя вел, будто знал способ получше. Лишь теперь я поняла, какой наивный мне достался мужчина. Хотя должна признать, наивность – одна из твоих приятных черт. Кроме того, – томно добавила она, – если бы я своевременно все тебе растолковала, не познакомилась бы с Рондо.

Любовник отвесил неглубокий поклон.

– Я разношу по домам образцы «Кондитерских изделий Грейха», – объяснил он. – Представляете, как удивился, обнаружив это очаровательное юное создание не в стазисе? Будто в сказку попал, в старинную легенду. Согласитесь, когда вдруг зыбкая мечта становится явью, испытываешь особый душевный подъем.

– Ты его любишь? – тоскливо спросил Гудмен жену.

– Да, – ответила Жанна. – Рондо будет обо мне заботиться, вернет потерянное время, продержит в стазисе сколько нужно. Конечно, это большая жертва, но у него щедрая душа.

– Ну, коли так, – мрачно заключил Марвин, – я между вами стоять не буду. Все-таки мы цивилизованные люди. Даю тебе развод, Жанна.

Упиваясь собственным благородством, он сложил руки на груди. И вдруг прочел по лицам транайцев, что его поступок не восхитил их, а, напротив, вызвал сильнейшее отвращение.

– На Транае не бывает разводов, – сообщил Рондо.

– Не бывает? – У Гудмена мороз пошел по коже.

В руке у Рондо появился бластер.

– Не дело это – менять партнеров по браку, перебегать из семьи в семью. Слишком опасно для общественного порядка. Поэтому разорвать супружеские отношения на Транае можно только одним способом.

– Что за дикость! – вскричал, пятясь, Гудмен. – Это же преступление!

– Не в том случае, когда жена не возражает. Кстати, еще одна причина держать ее в стазисе. Дорогая, ты согласна?

– Марвин, прости, – сказала Жанна. И, закрыв глаза, выпалила: – Да!

Рондо навел бластер. Ни секунды не медля, Гудмен рыбкой прыгнул в ближайшее окно. Луч прошел сверху, чудом его не задев.

– Эй, приятель! – кричал вдогонку Рондо. – Не будь трусом, прими свою судьбу, как подобает мужчине!

Гудмен крепко ударился оземь плечом. Но сразу же вскочил и припустил что было духу. Второй выстрел бластера ожег ему руку. Уже в следующий миг Марвин укрылся за домом, но не воспользовался передышкой, а что было силы побежал в направлении космопорта.

Там, на его счастье, нашелся готовый к старту корабль. На нем Гудмен добрался до г’Мори, оттуда связался с транайским банком, снял со счета деньги и купил билет до Хайгастомеритреи, где был арестован по подозрению в шпионаже. Но вскоре его отпустили – жители планеты Динг, на которых якобы работал Марвин, были разумными амфибиями, а он в ходе следственного эксперимента моментально захлебнулся, убедительно доказав тем самым, что способен дышать исключительно воздухом.

Пилотируемый автоматом транспорт отвез его на двойную планету Мванти, миновав в пути Севес, Олго и Ми. Наняв чартерное суденышко, Гудмен добрался до Беллисморанти – отсюда начиналась юрисдикция Земли. Местным рейсом он обогнул Галактический Вихрь и, побывав на Устрице, Лекунге, Панканге, Инчанге и Маханге, прибыл на Тунг-Брадар IV.

Деньги к тому времени кончились, но до Земли уже было астрономической рукой подать. Ему удалось перелететь на Уме, с Уме на Легис II. Тамошнее Общество помощи межзвездным путешественникам оплатило ему плацкарту, и вот наконец он вернулся на Землю.

Гудмен поселился в штате Нью-Джерси, в городке Сикерк, а там, как известно, человеку совершенно нечего бояться, пока он исправно платит налоги. В «Строительной корпорации Сикерка» он получил должность главного роботехнолога, а вскоре женился на миниатюрной темноволосой тихой девушке. Она просто души не чает в муже, хотя тот редко позволяет ей выходить из дому.

Частенько в компании старого капитана Сэвиджа он заглядывает в «Лунный свет» к Эдди, пьет «Особый транайский» и ведет разговоры о благословенном Транае, где найден истинный путь и человек более не прикован к колесу бытия. В такие вечера Гудмен горько жалуется на космическую малярию – это ведь из-за нее, проклятой, он больше никогда не отправится в звездный полет, не возвратится на Транай. И зачарованные рассказом посетители бара как губка впитывают каждое слово Марвина.

А недавно при содействии капитана Сэвиджа Гудмен учредил Сикеркскую лигу борьбы за лишение женщин избирательных прав. Пока там всего двое членов, но, если вы укажете на это Марвину, он усмехнется и спросит: «Когда такие мелочи могли остановить Крестовый поход?»