Текст книги "Хождение Джоэниса. Оптимальный вариант"

– В таком случае кто захочет быть шаманом или правителем? – удивился Джоэнис.

– Дело в том, что они занимают особое положение, – объяснил Свободмен. – Как вы сами видели, даже самый скромный поселенец рискует быть убитым Зверем. Поэтому люди неординарные всегда соглашаются на бо́льшую опасность, с тем чтобы применять власть, сражаться со Зверем и наслаждаться привилегиями.

– Вы видите, как всё здесь взаимосвязано, – сказал Блейк. – И правитель, и шаман сохраняют свое положение лишь благодаря поддержке населения. Непопулярный правитель не получит помощи в борьбе против Зверя и быстро погибнет. Непопулярный шаман не получит необходимые вещества для обуздания Зверя, которые приносят ему жители. Следовательно, как правитель, так и шаман находятся у власти с одобрения и согласия народных масс, и Зверь, таким образом, обеспечивает истинную демократию.

– Тут есть некоторые весьма любопытные нюансы, – заметил Хенли с кафедры антропологии. – Насколько я знаю, впервые в истории магические атрибуты стали объективно необходимыми условиями существования. И, вероятно, впервые на земле появилось творение, столь близкое к сверхъестественному.

– Имея в виду все эти опасности, – сказал Джоэнис, – не понимаю, как ваши добровольцы остаются в Благождании.

– Они остаются, потому что находят в общине обеспеченное и осмысленное существование, – ответил Блейк, – и потому что могут бороться с осязаемым врагом, а не с незримым извращенным безумцем, который убивает от скуки.

– Некоторые наши добровольцы действительно колебались, – заметил Дальтон. – Хоть мы и убеждали их в том, что они делают правое дело, находились такие, кто испытывал сомнения в своих силах. Для неуверенных доктор Кольчуг с кафедры психологии разработал несложную операцию на фронтальных лобных долях мозга. Эта операция не причиняет им никакого вреда, не разрушает интеллект и не лишает инициативы, подобно ужасной лоботомии, производившейся в прошлом. Она лишь стирает все знания о мире, существующем за пределами Благождания. Таким образом, у них нет другого места, где они могли бы жить.

– Разве это этично? – спросил Джоэнис.

– Они согласились добровольно, – пожал плечами Хенли. – А мы всего-то лишили их каких-то незначительных сведений.

– У нас не было иного выхода, – вставил Блейк. – Начальная стадия любого общества часто отмечена необычными проблемами. К счастью, эта стадия подходит к концу.

– Она завершится, когда Зверь даст потомство, – уточнил Свободмен.

На минуту воцарилось благоговейное молчание.

– Видите ли, – продолжил Птолемей, – мы пошли на серьёзные издержки, чтобы наделить Зверя партеногенезом. Его неуязвимое самооплодотворяющееся потомство быстро распространится по всей округе. Причем, в отличие от оригинального Зверя, оно уже не будет запрограммировано на то, чтобы оставаться в пределах Благождания. Напротив, каждый отпрыск найдёт и станет терроризировать свой собственный район.

– Но другие люди окажутся беспомощны против них! – указал Джоэнис.

– Лишь самое первое время. Они непременно придут в Благождание за советом и узнают формулы для обуздания своего личного Зверя. Таким путем будут рождаться и распространяться по всей земле общества будущего.

– И мы не намерены останавливаться! – возбужденно подхватил Дальтон. – Зверь – это, конечно, очень хорошо. Однако ни он, ни его потомство не застрахованы от разрушительного гения человека. Поэтому мы добились дополнительных правительственных дотаций и работаем над созданием новых существ.

– Мы заполним небеса механическими вампирами! – с восторгом сказал Птолемей.

– По земле будут разгуливать искусно сконструированные шарнирно-сочленённые зомби! – воскликнул Дальтон.

– В морях будут плавать фантастические чудовища! – провозгласил Свободмен.

– Человечество будет жить среди сказочных творений, о которых всегда мечтало, – сказал Хенли. – Грифоны и единороги, кентавры и мантикоры, гиппогрифы и чудовищные крысы, и многие, многие другие. Суеверие и страх вытеснят безразличие и скуку; и появится храбрость, чтобы сразиться с джинном. И будет счастье, когда единорог положит свою громадную голову на колени девственницы; и будет радость, когда гномы отблагодарят добродетельного человека мешком золота! Жадного сожрут кореофаги, а похотливому встретится истинная Афродита Пандемос. Человек, окруженный созданиями столь же чудесными, как и он сам, уже не будет одинок в мироздании. И жить будет по тем единственным правилам, которые приемлет его натура, – по правилам восторжествовавшего на земле сверхъестественного!

Лица профессоров сияли блаженством. Увидев это, Джоэнис не стал спрашивать, хочет ли того остальной мир, лежащий за пределами Благождания, и не стоит ли с ним посоветоваться. Не стал Джоэнис высказывать и своё собственное мнение. А именно, что Власть Сказочного есть не что иное, как множество человеком созданных машин, призванных воплотить плоды человеческого воображения. Вместо того чтобы быть божественными и непогрешимыми, машины окажутся уязвимыми, подверженными ошибкам и абсурдно губительными; конец их неизбежен, как только люди создадут другие машины для их уничтожения.

Но не только из уважения к чувствам коллег воздержался от замечаний Джоэнис. Он допускал, что такие преданные своему делу люди вполне могут убить его за несогласие. Поэтому он хранил молчание и на всем обратном пути в Университет размышлял о сложности человеческого существования.

Когда они доехали до Университета, Джоэнис пришел к выводу, что ему лучше оставить уединённую университетскую жизнь и сделать это как можно быстрее.

10. Как Джоэнис попал на государственную службу

(Рассказано Ма’аоа с Самоа)

Возможность покинуть университет представилась Джоэнису, когда кампус посетил правительственный агент по найму кадров. Чиновника звали Безправилл; он носил титул Помощника Министра по Надзору за Распределением Государственных Должностей. Это был человек лет пятидесяти, невысокий, с коротко подстриженными седыми волосами и красным лицом, напоминавшим бульдожью морду. Его динамичность и целеустремлённость взволновали Джоэниса до глубины души.

Помощник Министра Безправилл произнес перед преподавателями короткую речь:

– Большинство из вас знают меня, поэтому я не стану тратить время на красивые слова. Я просто напомню вам, что правительству нужны талантливые, преданные люди для работы в различных службах и ведомствах. Мое дело – найти этих людей. Всех заинтересованных лиц милости прошу ко мне в корпус Старый Скармут, в комнату 222, которой мне любезно разрешил воспользоваться декан Глупс.

Джоэнис отправился туда немедленно. Помощник Министра сердечно приветствовал его.

– Присаживайтесь, – сказал Безправилл. – Курите? Пьёте? Рад, что хоть кто-нибудь заглянул. Я уж думал, здесь все такие умники, в этом вашем Сент-Стивенс Вуде, что прямо у каждого есть свой собственный план спасения мира. Создали некое механическое чудовище, не так ли?

Джоэнис удивился: оказывается, Безправилл был хорошо осведомлен о Благожданском эксперименте.

– Мы держим ухо востро, – сказал Безправилл. – Поначалу вам удалось нас одурачить, и мы думали, что речь идёт о какой-то хитроумной штуковине для фильма ужасов. Но теперь мы всё знаем, ребята из ФБР уже занялись этим делом. Они работают под прикрытием и на сегодняшний день составляют примерно треть Благожданской группы. Как только мы соберем достаточно доказательств, то сразу же нанесем удар.

– Возможно, механический Зверь скоро даст потомство, – сказал Джоэнис.

– В таком случае мы лишь получим дополнительные доказательства, – ухмыльнулся Безправилл. – Ладно, давайте переключимся на вас. Я так понимаю, что вы интересуетесь государственной службой?

– Интересуюсь. Меня зовут Джоэнис. Я…

– Знаю, всё знаю, – перебил его Безправилл. Он отомкнул большой портфель и вынул записную книжку. – Ну-ка, посмотрим, – сказал он, перелистывая страницы. – Джоэнис. Арестован в Сан-Франциско по подозрению в произнесении речи подрывного характера. Предстал перед Комиссией Конгресса, где ему было предъявлено обвинение в непочтительности и отказе от дачи свидетельских показаний, в особенности по вопросу связей с Арнольдом и Рональдом Блэками, шпионами-двойняшками в Октагоне. После расследования приговорен Оракулом к десяти годам тюремного заключения условно. Провел короткое время в «Доме “Холлис” для невменяемых преступников», после чего устроился на работу в данный университет. В течение всего времени пребывания здесь ежедневно встречался с основателями общины Благождания. – Безправилл закрыл книжку и спросил: – Всё более или менее правильно?

– Более или менее, – сказал Джоэнис, чувствуя, что спорить или объяснять что-либо бесполезно. – Полагаю, что досье свидетельствует о моей полной непригодности к государственной службе.

Безправилл от души расхохотался. Отсмеявшись и утерев слёзы, он заявил:

– Джоэнис, по-моему, здешняя обстановка слегка размягчила вам мозги. В вашем досье нет ничего страшного. Подрывной характер вашей речи в Сан-Франциско никем не доказан – это лишь подозрение. Ваша непочтительность к Конгрессу говорит только об обостренном чувстве личной ответственности – совсем как у наших величайших президентов. Ваш отказ свидетельствовать против Арнольда и Рональда Блейков, несмотря на угрозу, нависшую над вами лично, демонстрирует врожденную лояльность. Ваш отход от коммунизма очевиден. ФБР утверждает, что, после того как вы в первый и последний раз по заблуждению столкнулись с Блейками, вы решительно отвернулись от агентов мировой революции. Нет ничего постыдного и в том, что вы побывали в «Доме “Холлис” для невменяемых преступников»; если бы вы ознакомились со статистикой, то увидели бы, что большинство из нас рано или поздно начинает нуждаться в помощи психиатра. И нас нисколько не тревожит, что вы связаны с Благожданием. Идеализм не всегда можно направить в ту сторону, которую правительство считает приемлемой. Пусть даже мы планируем уничтожить Благождание, мы всё равно одобряем возвышенные, хотя и весьма непрактичные идеалы, на которых оно построено. Мы, в правительстве, вовсе не лицемеры, Джоэнис. Мы знаем, что никто из нас не отличается идеальной чистотой и каждый человек, хоть в мелочи, а допустил что-то такое, что вряд ли может вызвать прилив гордости. Если оценивать происшедшее с этих позиций, то вы вообще ни в чем не замешаны.

Джоэнис поспешил выразить свою глубочайшую признательность по поводу доверия, оказываемого ему правительством.

– Человека, которого вы действительно должны благодарить, зовут Шон Фейнстейн, – сказал Безправилл. – Занимая пост Специального Помощника Помощника Президента, он-то и выдвинул эти соображения в вашу защиту. Мы тщательно изучили ваше дело и пришли к выводу, что вы как раз тот самый человек, который нужен в правительстве.

– Кто? Я? – спросил Джоэнис.

– Вне всякого сомнения. Мы, политики, мыслим реалистически. Мы отдаем себе отчёт, что нас осаждают мириады проблем. Для того чтобы решать эти проблемы, нам нужны самые дерзкие, непредубежденные, бесстрашные мыслители. Лишь лучшие из лучших могут нам подойти, и никакие побочные соображения нас не остановят. Нам нужны люди вроде вас, Джоэнис. Ну как, идёте на службу в правительство?

– Иду! – вскричал Джоэнис, пылая энтузиазмом. – И я постараюсь быть достойным того доверия, которое вы и Шон Фейнстейн мне оказали.

– Я знал, что вы так ответите, Джоэнис, – сказал Безправилл дрогнувшим голосом. – Все так говорят. От всего сердца благодарю вас. Подпишите здесь и здесь.

Безправилл вручил Джоэнису стандартный формуляр правительственного контракта, и тот расписался. Помощник Министра сунул бумагу в портфель и горячо пожал Джоэнису руку.

– Считайте, что с этого момента вы приступили к своим обязанностям в правительстве. Да благословит вас Господь! Помните, что мы целиком на вас полагаемся.

Безправилл направился было к двери, но Джоэнис окликнул его:

– Стойте! В чём же заключаются мои обязанности и где именно я должен их выполнять?

– Вас известят.

– Когда? И кто?

– Я только агент по найму кадров, – молвил Безправилл. – Следить за тем, что происходит с людьми, которых я вербую, совершенно вне моей компетенции. Однако не беспокойтесь: ваше назначение поступит в должный момент, этот механизм работает как часы. Помните, что мы полагаемся на вас. А теперь прошу извинить: меня ждут в Радклиффе для очень важного разговора.

Помощник Министра Безправилл удалился. Джоэнис был чрезвычайно взволнован открывающимися перед ним перспективами, хотя к скорости, с которой правительство выполняет свои решении, он относился весьма скептически.

Однако уже на следующее утро Джоэнис получил официальное письмо, присланное с курьером по особым поручениям. Ему было предписано прибыть за распоряжением в комнату № 432, Восточное крыло здания Портик, Вашингтон, округ Колумбия, и сделать это с предельной срочностью. Письмо собственноручно подписал не кто иной, как Джон Мадж, Специальный Помощник Начальника Управления по Координации Взаимодействий.

Джоэнис немедленно распростился со своими коллегами, бросил последний взгляд на зелёные лужайки и бетонные дорожки университета и сел на первый же самолет в Вашингтон.

И вот наконец наступил долгожданный момент – Джоэнис прибыл в столицу. По улицам, выложенным розовым мрамором, он прошёл к зданию Портик, миновав по пути Белый дом – очаг американской имперской власти. Слева остались обширные угодья Октагона, построенного на месте маленького и тесного Пентагона. Ещё дальше возвышались здания Конгресса.

Вид этих зданий особенно взволновал Джоэниса. По его представлениям, они воплощали в себе романтику истории. Перед глазами Джоэниса поплыли картины славы и величия Старого Вашингтона, бывшего столицей Эллинской Конфедерации вплоть до разрушительной Гражданской Войны. Он словно воочию увидел потрясшие мир дебаты между Периклом, представителем лобби резчиков по мрамору, и Фемистоклом, неистовым командиром подводной лодки. Он представил себе Клеона, покинувшего уютный домик в Аркадском Нью-Гемпшире и пришедшего сюда, чтобы в нескольких скупых словах изложить свои мысли о ведении войны. Одно время здесь жил философ Алкивиад, представлявший в Конгрессе свой родной город Луизиану. По этим ступеням поднялся Ксенофонт, и все стоя устроили ему овацию за то, что он без потерь провёл десять тысяч воинов от берегов Ялу до убежища в Пусане.

Воспоминания теснились, набегали одно за другим. Здесь Фукидид написал свой окончательный вариант истории трагической Войны между Штатами. Гиппократ – Главный Врач Эллинской Службы Здравоохранения – победил здесь жёлтую лихорадку и, верный клятве, которую сам же придумал, никогда об этом не распространялся. Наконец, Ликург и Солон, первые судьи Верховного Суда, затеяли здесь свою известную дискуссию о природе правосудия.

Все эти знаменитости словно толпились вокруг Джоэниса, когда он шествовал по широким вашингтонским бульварам. Перебирая в памяти их образы, Джоэнис преисполнился решимости сделать всё возможное, дабы доказать, что он достоин своих предшественников.

Пребывая в таком восторженном состоянии духа, Джоэнис и вошел в комнату № 432, расположенную в Восточном крыле здания Портик. Специальный Помощник Джон Мадж принял его радушно и без малейших отлагательств. Несмотря на свою колоссальную загруженность, Мадж был сердечен, любезен и, казалось, никуда не спешил. Джоэнис сразу понял, что в Управлении по Координации Взаимодействий Мадж единолично ведал всеми вопросами политики, поскольку его начальник дни и ночи трудился над составлением бесполезных прошений о переводе в армию.

– Ну, Джоэнис, – сказал Мадж, – я очень рад, что вас определили к нам. Думаю, лучше сразу объяснить, чем занимается наше Управление. Мы функционируем как межведомственное агентство, которое призвано устранять дублирование усилий, предпринимаемых полуавтономными военными соединениями под началом военных властей. Кроме того, мы выступаем как разведывательное и информационное агентство, обеспечивающее оперативными данными все программы Военной Службы, и как государственная организация, занимающаяся планированием психологической и экономической войны, а также военных действий вообще.

– Что-то многовато всего, – заметил Джоэнис.

– Более чем многовато! – воскликнул Мадж. – И тем не менее наша работа абсолютно необходима. Возьмем, например, основную задачу Координации Взаимодействий всех родов войск. Не далее как в прошлом году, ещё до того, как было создано это Управление, части нашей армии в течение трёх дней вели бои в непролазных джунглях северного Таиланда. Вообразите их разочарование, когда дым рассеялся, и выяснилось, что всё это время наступление вели против хорошо окопавшегося батальона морской пехоты США! Вы только представьте, как это повлияло на моральный дух войск! А если учесть, что наши военные обязательства тонкой паутиной опутали весь земной шар, то мы должны быть постоянно начеку, чтобы подобные инциденты не повторялись.

Джоэнис утвердительно кивнул. Мадж пустился рассуждать о необходимости выполнения агентством его прочих обязанностей.

– Возьмите, к примеру, разведку. Когда-то она была исключительно в ведении Центрального разведывательного управления. Но сейчас ЦРУ категорически отказывается рассекречивать свою информацию и только постоянно запрашивает всё более крупные контингенты войск для решения задач, с которыми оно сталкивается.

– Прискорбно, – согласился Джоэнис.

– Конечно, то же самое в ещё большей степени относится к армейской разведке, военно-морской разведке, разведывательной службе ВВС, разведке морской пехоты, разведке военно-космических сил и всем прочим. Разумеется, никто не ставит под сомнение патриотизм людей, несущих службу в этих родах войск. Однако каждый из них, получив средства ведения самостоятельных боевых действий, видит в командовании своего собственного рода войск единственную и последнюю инстанцию, которая способна оценить опасность и довести конфликт до победного конца. При таком положении дел любая информация о противнике обретает противоречивый и подозрительный характер. А это, в свою очередь, парализует правительство, ибо оно не располагает достоверной информацией, на которой можно было бы строить проведение политической линии.

– Я и понятия не имел, что проблема настолько велика, – сказал Джоэнис.

– Велика, трудна и неразрешима, – кивнул Мадж. – По моему разумению, порок гнездится в размерах правительственных организаций, штаты которых раздуты самым беспрецедентным образом. Один мой ученый друг как-то сообщил мне, что организм, который перерос свои естественные пределы, имеет тенденцию распадаться на составные части, чтобы со временем снова вступить в стадию роста. Мы разрослись сверх всякой меры, и процесс дробления уже начался. Тем не менее наш рост был продиктован духом эпохи, поэтому мы не имеем права допустить какой бы то ни было распад. Холодная война все еще продолжается; мы обязаны латать, штопать, чинить наши войска и держать их хотя бы в условных рамках порядка и взаимодействия. Мы, в Управлении Координации, обязаны разузнавать правду о противнике, передавать полученные сведения на рассмотрение правительству в виде разработанной политической линии и заставлять рода войск действовать в соответствии с этой линией. Мы должны сохранить себя для будущих времён, когда внешняя угроза благополучно канет в прошлое, и тогда, надо надеяться, мы сократим размеры нашей бюрократической системы, прежде чем силы хаоса сделают эту работу за нас.

– По-моему, я вас понимаю, – сказал Джоэнис. – И полностью разделяю ваше мнение.

– Я так и знал, – ответил Мадж. – Я знал это с того самого момента, как прочёл ваше досье и распорядился, чтобы вас назначили сюда. Я сказал себе: этот человек, очевидно, прирожденный координатор. И несмотря на многочисленные трудности, я добился, чтобы вас допустили к государственной службе.

– А я думал, что это работа Шона Фейнстейна, – произнес Джоэнис.

Мадж улыбнулся.

– Шон – чисто номинальная фигура. Он только подписывает бумаги, которые мы ему подсовываем. Он, конечно, первостатейный патриот и потому добровольно вызвался играть секретную, но очень важную роль правительственного козла отпущения. Прикрываясь именем Шона, мы проворачиваем все двусмысленные, непопулярные или подозрительные делишки. Когда они заканчиваются благополучно, все заслуги приписываются Начальству. Когда же дело оборачивается плохой стороной, вину берёт на себя Шон. Таким образом, репутация Начальства остается незапятнанной.

– Шону, должно быть, приходится очень нелегко, – заметил Джоэнис.

– Конечно. Но если бы он не испытывал трудностей, он и не знал бы, пожалуй, что такое счастье. Так утверждает один из моих друзей-психологов. А другой мой знакомый психолог – человек мистического склада ума – считает, что Шон Фейнстейн выполняет необходимейшую историческую функцию: ему предначертано быть первичным двигателем людей и событий. Такие решительные личности рождались во все исторические периоды, они – жизненная сила, оплодотворяющая ниву просвещения. И именно по этим причинам Шона ненавидят и поносят народные массы, которым он служит. Впрочем, где бы ни коренилась истина, я считаю, что Шон – фигура крайне полезная.

– Я хотел бы повидать его и пожать ему руку, – сказал Джоэнис.

– Как раз сейчас это невозможно, – сказал Мадж. – В настоящее время Шон отбывает срок одиночного заключения, сидя на диете из хлеба и воды. Его признали виновным в краже двадцати четырех атомных гаубиц и ста восьмидесяти семи атомных гранат из наших армейских арсеналов.

– Он действительно украл все это? – спросил Джоэнис.

– Да, украл. Но сделал это по нашей просьбе. Мы вооружили ими одно из подразделений войск связи, после чего парни одержали победу в битве за Розовое ущелье в юго-восточной Боливии. Должен добавить, что войска связи давно уже требовали удовлетворить их заявку на вооружение.

– Мне очень жалко Шона, – сказал Джоэнис. – Какой же ему вынесен приговор?

– Смертная казнь, – ответил Мадж. – Его помилуют. Шон слишком важная персона, чтобы ему отказать в помиловании.

Мадж некоторое время смотрел в сторону, затем вновь повернулся к Джоэнису.

– Ваше конкретное задание представляет собой поручение величайшей важности. Мы посылаем вас в Россию с целью анализа и инспекции. Разумеется, в прошлом предпринималось много таких поездок. Но… либо брало верх предвзятое мнение одной из разведок, и в этом случае поездка теряла смысл, либо отправным пунктом для поездки служила все-таки точка зрения Управления Координации, но тогда все данные получали гриф «совершенно секретно» и непрочитанными складывались в досье в Комнате Высшей Секретности, которая расположена под Форт-Ноксом. В вашем случае все будет иначе. Шеф лично заверил меня, а я заверяю вас, что отчет, который вы составите, такая судьба не постигнет. Его прочитают, и на его основании начнут действовать. Мы полны решимости придать Управлению Координации большой вес, поэтому всё, что вы расскажете о противнике, будет принято к сведению и использовано на практике. А теперь, Джоэнис, вы должны пройти полную проверку на благонадежность, затем инструктаж, после чего получите последние распоряжения.

Мадж отвел Джоэниса в Службу Безопасности, где полковник, руководитель группы френологии, ощупал его голову на предмет подозрительных шишек. Затем Джоэнис прошел сквозь строй государственных астрологов, гадателей на картах, гадателей на испитом чае, физиономистов, психологов, казуистов и компьютеров. В конце процедуры он был признан лояльным, почтительным гражданином, в здравом уме, ответственным за поступки, заслуживающим доверия и, главное, счастливчиком. На основании этого ему выдали Пропуск на Вход с Чемоданом и допустили к чтению секретных документов.

У нас имеется только частичный список материалов, которые Джоэнис прочитал в серой стальной Секретной Комнате. Там за его спиной постоянно стояли два вооружённых охранника с завязанными глазами – необходимая мера, чтобы они не бросили нечаянный взгляд на драгоценные документы. Но мы точно знаем, что Джоэнис прочитал:

«Ялтинское досье», в котором рассказывалось об исторической встрече президента Рузвельта, царя Николая II и императора Мин-ди. Джоэнис узнал о том, как роковые решения, принятые в Ялте, повлияли на современную политику, и о том, какое яростное сопротивление встретили эти решения со стороны главнокомандующего военно-морских сил Дона Уинслоу.

Далее он прочитал «Как я был невестой военного времени» – сокрушительное публичное разоблачение противоестественной практики, укоренившейся в Вооружённых Силах.

Следующее чтение Джоэниса было таковым:

«Сиротка Энни встречается с человеком-волком» – детальное руководство по шпионажу, написанное одной из самых опытных шпионок всех времён.

«Тарзан и Черный город» – потрясающий доклад о действиях партизан в Восточной Африке, контролируемой русскими.

«Песни» (автор неизвестен) – шифрованный, полный загадок отчёт о денежной и расовой теориях противника.

«Бак Роджерс вступает в Мунго» – документальный отчет о героизме парней из военно-космических сил, с иллюстрациями.

«Основные принципы» Спенсера, «Апокрифы» (автор неизвестен), «Республика» Платона и «Молот ведьм» – труд, написанный в соавторстве Торквемадой, епископом Беркли и Харпо Марксом. Эти четыре сочинения были душой и сердцем коммунистической доктрины, и мы уверены, что Джоэнис прочитал их с великой пользой для себя.

И, конечно, он прочитал «Плейбоя Западного Мира» – сочинение Иммануила Канта, которое решительно опровергало вышеупомянутые труды коммунистических авторов.

Все эти документы для нас утеряны – по причине того огорчительного обстоятельства, что они были напечатаны на бумаге, а не выучены наизусть. Многое мы бы дали за то, чтобы уяснить суть этих произведений, в которых, как в тиглях, выкристаллизовалась блистательная и сумасбродная политика того времени. И нам не остается ничего другого, как задаться вопросом: читал ли Джоэнис те немногие классические произведения двадцатого века, которые дошли до наших дней? Внимательно ли он рассматривал бередящую душу скульптуру «Бутсы», отлитую в бронзе? Читал ли «Наставления для практичных людей, владеющих недвижимостью» – полную изумительной фантазии книгу, которая – практически в одиночку – сформировала нравы двадцатого века? Встречался ли Джоэнис со своим современником – достопочтенным Робинзоном Крузо, величайшим из поэтов двадцатого столетия? Беседовал ли с кем-нибудь из представителей знатного швейцарского рода Робинзонов, скульптурные портреты которых можно видеть во многих наших музеях?

Увы, Джоэнис никогда не распространялся на темы культуры. Зато в его рассказах освещались вопросы куда более важные для того тревожного времени.

Закончив чтение документов, которое длилось три дня и три ночи, Джоэнис встал и покинул серую стальную Секретную Комнату и её стражей с завязанными глазами. Теперь он был хорошо осведомлён о состоянии дел не только в своей стране, но и за её пределами. С трепетной надеждой и ужасным предчувствием вскрыл он конверт с приказом.

Приказ предписывал Джоэнису прибыть за распоряжениями в Октагон, в комнату 18891, этаж 12, уровень 6, крыло 63, подсекция АДжБ-2. К приказу был приложен план здания, чтобы Джоэнис не заблудился внутри колоссального строения. А дальше… дальше все просто: когда Джоэнис доберется до комнаты 18891, высокопоставленный октагонский чиновник, известный только под инициалом – господин М., даст ему последние наставления и организует его отлёт в Россию на специальном реактивном самолете.

Сердце Джоэниса переполнилось радостью, когда он прочитал приказ: наконец-то ему выпал шанс принять участие в великих делах. Он помчался в Октагон, чтобы получить последние инструкции и пуститься в путь. Однако задача, стоявшая перед ним, была не из тех, что решаются с налёту и в лоб.