Текст книги "Премия за риск"
Автор книги: Роберт Шекли
Жанр: Научная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Закончив молиться, Редер посмотрел на часы. Осталось два часа.
Нет, он не желал умирать. Сколько бы за это ни платили, цена недостаточна. Он просто чокнутый, законченный безумец, если влез в такую авантюру…
Джим знал, что не обманет себя. Он прекрасно помнит, что находился в здравом уме, принимая роковое решение.
Неделю назад он стоял на сцене в студии «Премии за риск», моргал в ярком свете софитов, и Майк Терри пожимал ему руку.
– Итак, Джим Редер, – торжественно и мрачно спросил Терри, – понимаешь ли ты правила игры, в которой намереваешься участвовать?
Редер кивнул.
– Джим, если примешь наши условия, на тебя в течение недели будет вестись охота. По твоему следу пойдут убийцы, которые очень хорошо знают свое ремесло. Они объявлены в розыск за ранее совершенные преступления, но, в соответствии с Законом о добровольном самоубийстве, им предоставлен временный иммунитет – для расправы над тобой. Это понятно?
– Вполне, – ответил Редер.
Понимал он и то, что получит двести тысяч долларов, если проживет эту неделю.
– Джим Редер, я еще раз повторяю: мы никого не заставляем играть со смертельными ставками.
– Я сам хочу, – сказал Редер.
Майк Терри повернулся к зрителям:
– Леди и джентльмены, я располагаю результатами исчерпывающего исследования, которому специализирующаяся на психологическом тестировании фирма по нашей просьбе подвергла Джима Редера. Копии этого отчета будут разосланы всем желающим, мы возьмем всего лишь двадцать пять центов для покрытия почтовых расходов. Тесты показали, что Джим Редер здоров рассудком и уравновешен, он полностью отвечает за свои действия. – Ведущий повернулся к Редеру. – Ну так что, Джим, не раздумал участвовать в состязаниях?
– Не раздумал.
– Отлично! – воскликнул Майк Терри. – Джим Редер, познакомься со своими потенциальными убийцами.
На сцену под свист и улюлюканье зрителей вышла банда Томпсона.
– Вы только поглядите на них, сограждане! – с нескрываемым презрением предложил Майк Терри. – Только поглядите! Асоциальные типы, беспредельно жестокие, совершенно аморальные. Эти люди не признают никакого закона, кроме так называемого воровского. У них нет чести, да она и не нужна убивающим из-за угла трусам. Это отверженные, обреченные души. Общество не желает мириться с их деяниями, поэтому рано или поздно они примут позорную смерть.
Публика с энтузиазмом зааплодировала.
– Клод Томпсон, что вы хотите нам сказать? – спросил Терри.
Тощий, чисто выбритый, консервативно одетый Клод, выступавший от лица всей банды, подошел к микрофону.
– Я считаю… – хрипло заговорил Клод Томпсон. – Я считаю, что мы ничем не хуже других. Ну, вроде как солдаты на войне: они тоже убивают. А деньги всем нужны. Что, скажете, в правительстве и профсоюзах никто на лапу не берет? От денег глупо отказываться.
Майк Терри в два счета разгромил эту сомнительную аргументацию, его формулировки были убийственно точны, острые как скальпель вопросы проникали прямо в нечистую совесть собеседника. К концу интервью Клод Томпсон взмок, он часто вытирал лицо шелковым носовым платком и затравленно оглядывался на подельников.
Майк Терри положил ладонь на плечо Редеру:
– Вот человек, согласившийся стать вашей жертвой, – конечно, если вы сумеете его поймать.
– Мы поймаем, – пообещал Томпсон, к которому быстро вернулось нахальство.
– Не будьте слишком самонадеянны, – усмехнулся Терри. – Джим Редер бился с дикими быками, а теперь ему предстоит схватка с шакалами. Это среднестатистический человек, плоть от плоти народа, а народ – смертельный враг вашего преступного племени.
– Мы до него доберемся, – повторил Томпсон.
– И еще кое-что, – очень мягко произнес Терри. – Джим Редер не будет одинок. За него болеют такие же, как он, среднестатистические граждане Америки, а их очень и очень много. Во всех уголках нашей великой страны добрые самаритяне только и ждут возможности помочь ему. Безоружный, беззащитный Джим Редер может рассчитывать на сочувствие и содействие общества, чьим типичным представителем он является. Так что не рассчитывайте, Клод Томпсон, на легкий успех! Против вас весь народ!
Обо всем этом Редер думал, неподвижно лежа в кустах. Да, народ выручал его. Но он же помогал и убийцам.
Его била дрожь.
«Ты сам сделал выбор, – напомнил он себе. – Никто, кроме тебя, не виноват в твоих бедах. Это и психологические тесты подтвердили».
Но неужели в случившемся нет никакой вины психологов, которые тестировали его? И Майк Терри, предложивший бедняку такие деньжищи, ни при чем? Общество свило петлю и накинуло ее на шею Редеру, а уж вешается он сам… и называет это свободой выбора.
Так кто же виноват?
– Ага! – раздался возглас.
Редер повернул голову и увидел рядом дородного мужчину. Твидовый пиджак крикливой расцветки, бинокль на шее, трость в руке.
– Мистер, – шепотом попросил Редер, – пожалуйста, молчите!
– Эй, вы! – закричал дородный, показывая на Редера тростью. – Я его нашел!
«Псих, – подумал Джим. – Чертов дурак. Небось решил, что мы играем в „зайца и собаку“».
– Он тут! – вопил человек в твидовом пиджаке.
Выругавшись, Редер вскочил на ноги и пустился наутек. Он выбежал из промоины и заметил в отдалении белое здание. Туда и направился. Вдогонку летели маниакальные вопли:
– Сюда! Вот он! Да глядите же, болваны, неужели не видите его?!
Убийцы открыли огонь. Редер пробежал, спотыкаясь на неровной земле, под домиком на деревьях, где играли трое детей.
– Он здесь! – закричали дети. – Сюда, сюда!
Редер задыхался от изнеможения. Вот и крыльцо дома. Оказывается, это церковь.
Когда он распахивал дверь, ему в правую ногу, в коленный сгиб, попала пуля.
Джим упал и заполз в церковь.
– Какой финал, сограждане, какой финал! – восклицал телеприемник в кармане. – Нашего героя подстрелили! Он ранен, друзья мои, он ползет, ему больно! Но Джим Редер никогда не сдается!
Редер лежал в проходе между креслами, неподалеку от алтаря, и слышал взволнованный детский голос:
– Мистер Томпсон, он вошел сюда. Если поспешите, еще успеете до него добраться.
«Разве церковь не считается убежищем?» – подумал Редер.
Тут распахнулась дверь, и он понял, что обычай утратил силу. Джим собрал волю в кулак и пополз мимо алтаря к открывшемуся запасному выходу.
Он очутился на старом кладбище. Пробирался мимо крестов и звезд, мимо обелисков из мрамора и гранита и грубых деревянных надгробий. Над головой в памятник ударила пуля, осыпав Джима мелким щебнем. Он добрался до края свежевыкопанной могилы.
«Тебя обманули, – подумал он. – Все эти милые, нормальные, любезные среднестатистические люди обвели вокруг пальца. Разве не называли своим представителем, не клялись защищать всеми силами? И одновременно ненавидели тебя. Почему же ты этого не видел? На самом деле их герои – хладнокровные стрелки с пустыми глазами, изверги, не знающие человеческих надежд и страхов: Томпсоны, Капоне, Билли Кид, младой Лохинвар, Эль Сид, Кухулин. Безжалостный, бездушный робот-убийца – бог для обывателя, жаждущего ощутить железную стопу на своем лице».
Редер попытался миновать могилу, но лишь беспомощно свалился в нее.
Он лежал на спине и смотрел вверх. Вскоре над ним вырос черный силуэт, закрыл собой небесную синеву. Блеснул металл. Охотник на человека неторопливо прицелился.
И тогда Редер окончательно поверил: это конец.
– Томпсон, подождите! – взревел усиленный техникой голос Майка Терри.
Револьвер дрогнул.
– Уже одна секунда после пяти! Неделя закончилась! Джим Редер победил.
В студии зрители встретили эту новость овациями. Не обрадовалась только обступившая могилу банда Томпсона.
– Он выиграл, друзья мои, он выиграл! – ликовал Майк Терри. – Смотрите, смотрите на ваши экраны! Прибыли полицейские, они оттаскивают Томпсонов от добычи – добычи, которая им так и не досталась. И все это благодаря вам, добрые самаритяне Америки. Глядите, сограждане, как заботливые руки аккуратно вытаскивают Джима Редера из могилы, ставшей для него последним убежищем. Здесь и добрая самаритянка Дженис Морроу. Может, это начало романа? Кажется, наш герой лишился чувств – ему дают стимулятор. Он выиграл двести тысяч долларов! И сейчас Джим Редер скажет нам несколько слов…
Последовала короткая пауза.
– Это странно, – заключил Майк Терри. – Боюсь, сограждане, мы не услышим сейчас Джима. Над ним хлопочут врачи. Секундочку…
Снова молчание. Майк Терри вытер лоб и улыбнулся:
– Это все нервы, друзья мои, чудовищные стрессы. Врачи мне сказали… Да, сограждане, Джим Редер сейчас не в себе. Но это пройдет! Джи-би-си наймет лучших психиатров и психоаналитиков. Будет сделано все, что в человеческих силах, для этого отчаянного смельчака. Разумеется, за наш счет.
Майк Терри посмотрел на студийные часы:
– Что ж, сограждане, нам пора закругляться. Следите за анонсами следующей великолепной игры на выживание. И не волнуйтесь за Джима Редера – я уверен, что вскоре он вернется в наше шоу.
Майк Терри улыбнулся и подмигнул телезрителям:
– Он просто обязан вернуться, друзья мои. Зря, что ли, мы все так страстно болели за него?
Мой двойник – робот
«Роботорама Снэйта» – неприметное на вид предприятие на бульваре КБ в Большом Новом Ньюарке. Оно втиснуто между ректификационным заводом и протеиновым магазином. И на витрине ничего необычного – три одетых в соответствии с назначением человекоподобных робота. Застывшие улыбки и броская реклама:
Модель ПБ-2 – повар-француз.
Модель РЛ-9 – английская няня.
Модель ИХ-5 – итальянский садовник.
Каждый готов служить вам.
Каждый внесет в ваш дом теплоту
и уют ушедшего старого времени.
Я толкнул дверь и через пыльный демонстрационный зал прошел в цех – нечто среднее между бойней и мастерской великана. На полках, стеллажах и просто на полу лежали головы, руки, ноги, туловища, неприятно похожие на человеческие, если бы не торчащие провода.
Из подсобного помещения ко мне вышел Снэйт – маленький невзрачный человечек со впалыми щеками и красными заскорузлыми руками. Он был иностранец; самых лучших нелегальных роботов всегда делают иностранцы.
– Все готово, мистер Уатсон.
(Мое имя не Уатсон, имя Снэйта – не Снэйт. Фамилии, естественно, я изменил.)
Снэйт провел меня в угол, где стоял робот с обмотанной головой, и театральным жестом сорвал ткань.
Мало сказать, что робот внешне походил на меня, – этот робот был мною, достоверно и безошибочно, до мельчайших подробностей. Я рассматривал это лицо, словно в первый раз заметил оттенок жесткости в твердых чертах и нетерпеливый блеск глубоко посаженных глаз. Да, то был я. Я не стал прослушивать его голос и проверять поведение. Я просто заплатил Снэйту и попросил доставить заказ на дом. Пока все шло по плану.
Я живу в Манхэттене, на Верхней Пятой Вертикали. Это обходится недешево, но, чтобы видеть небо, не жалко и переплатить. Здесь же и мой рабочий кабинет. Я межпланетный маклер, специализируюсь на сбыте редких минералов.
Как всякий, кто хочет сохранить свое положение в нашем динамичном мире конкуренции, я строго придерживаюсь жесткого распорядка дня. Работа занимает бо́льшую часть моей жизни, но и всему остальному уделено место и время. Два часа в неделю уходят на дружбу, два часа – на праздный отдых. На сон предусмотрено шесть часов сорок восемь минут в сутки; я включаю снонаводитель и использую это время для изучения специальной литературы при помощи гипнопедии. И так далее.
Я все делаю только по графику. Много лет назад вместе с представителями компании «Ваша жизнь» я разработал всеобъемлющую схему, задал ее своему компьютеру и с тех пор от нее не отступаю ни на шаг.
Разумеется, предусмотрены и отклонения на случай болезни, войны, стихийных бедствий. Про запас введены две подпрограммы. Одна учитывает появление жены и преобразует график для выделения особых четырех часов в неделю. Вторая предусматривает жену и ребенка и освобождает еженедельно дополнительно еще два часа. Тщательная обработка подпрограмм позволит снизить мою производительность лишь соответственно на два и три десятых и два и девять десятых процента.
Я решил жениться в возрасте тридцати двух с половиной лет, поручив подбор жены агентству «Гарантированный матримониальный успех» – фирме с безупречной репутацией. Но тут случилось нечто совершенно непредвиденное.
Однажды в часы, отведенные на досуг, я присутствовал на свадьбе моего знакомого. Подружку нареченной звали Илэйн. Это была изящная живая девушка со светлыми волосами и очаровательной фигуркой. Мне она пришлась по вкусу, но, вернувшись домой, я тут же позабыл о ней. То есть мне казалось, что позабыл. В последующие дни и ночи ее образ неотрывно стоял перед моими глазами. У меня пропал аппетит и ухудшился сон. Мой компьютер, обработав всю доступную ему информацию, предположил, что я либо нахожусь на грани нервного расстройства, либо – и скорее всего – серьезно влюблен.
Нельзя сказать, что я был недоволен. Любовь к будущей супруге является положительным фактором для установления добрых отношений. Корпорация «Благоразумие» по моему запросу навела справки и установила, что Илэйн – в высшей степени подходящий объект. Я поручил Мистеру Счастье, известному посреднику в брачных делах, сделать за меня предложение и заняться обычными приготовлениями.
Мистер Счастье – невысокий седовласый джентльмен с блуждающей улыбкой – принес неважные новости.
– Юная дама, – сообщил он, – приверженка старых взглядов. Она ожидает от вас ухаживаний.
– Что это значит конкретно? – спросил я.
– Это значит, что вы должны позвонить ей по видеофону, назначить свидание, повести ужинать, посетить с ней места общественного увеселения и так далее.
– Распорядок дня не оставляет мне времени для подобных занятий, – сказал я. – Но если это совершенно необходимо, я постараюсь освободиться в четверг с девяти до двенадцати.
– Для начала великолепно, – одобрил Мистер Счастье.
– Для начала? Сколько же вечеров мне придется на это убить?
Мистер Счастье полагал, что ухаживание по всем правилам потребует по меньшей мере три вечера в неделю и будет продолжаться в течение двух месяцев.
– Нелепо! – воскликнул я. – Можно подумать, у девушки уйма свободного времени.
– Вовсе нет, – заверил меня Мистер Счастье. – Илэйн, подобно каждому образованному человеку наших дней, ведет очень насыщенный, детально распланированный образ жизни. Ее время целиком поглощают работа, семья, благотворительная деятельность, артистические поиски, политика.
– Так почему же она настаивает на этом расточительном занятии?
– Похоже, для нее это вопрос принципа. Короче говоря, она этого хочет.
– Илэйн склонна к нелогичным поступкам?
Мистер Счастье вздохнул:
– Что вы хотите – она ведь женщина…
Весь свой следующий час я посвятил размышлениям. На первый взгляд у меня было всего два пути: либо отказаться от Илэйн, либо потакать ее прихоти. В последнем случае я потеряю около семнадцати процентов дохода и к тому же буду проводить вечера самым глупым, скучным и непродуктивным образом.
Оба пути я счел неприемлемыми и оказался в тупике.
В досаде я ударил кулаком по столу, так что подпрыгнула старинная пепельница. Гордон, один из моих секретарей-роботов, поспешил на шум:
– Вам что-нибудь требуется, сэр?
Гордон – андроид серии ОНЛХ (ограниченно наделенные личностными характеристиками) класса «де-люкс», худой, слегка сутулый и как две капли воды похож на Лесли Говарда. Если бы не обязательные правительственные клейма на лбу и руках, его не отличить от человека. И вот при виде Гордона меня осенило.
– Гордон, – медленно сказал я, – не знаешь ли ты, кто производит лучших индивидуализированных роботов?
– Снэйт из Большого Нового Ньюарка, – уверенно ответил он.
Я имел беседу со Снэйтом и убедился, что это вполне нормальный, в меру жадный человек. Снэйт согласился сделать робота без правительственных клейм, который был бы похож на меня и дублировал мою манеру поведения. Мне пришлось уплатить более чем солидную сумму, но я остался доволен: денег у меня было предостаточно, а вот времени – в обрез. Так все и началось.
Когда я вернулся домой, робот, посланный пневмоэкспрессом, уже ждал меня. Я оживил его и сразу принялся за дело. Мой компьютер внес всю касающуюся меня информацию непосредственно в память робота. Я ввел план ухаживания и сделал необходимые проверки. Результаты превзошли все ожидания. Окрыленный успехом, я позвонил Илэйн и договорился о встрече.
Остаток дня я разбирался с делами на бирже. Ровно в восемь Чарлз II, как я стал его называть, отправился на свидание. Я немного вздремнул и снова принялся на работу.
Чарлз II возвратился точно в полночь, согласно программе. Мне не пришлось расспрашивать его: все происшедшее было запечатлено скрытой камерой, которую Снэйт встроил роботу в левый глаз. Я смотрел и слушал начало моего ухаживания со смешанным чувством.
Робот, безусловно, был мной, вплоть до покашливания перед тем, как заговорить, и привычки потирать в задумчивости большой и указательный палец. Впервые в жизни я заметил, что мой смех неприятно напоминает хихиканье, и решил избавиться от этой и некоторых других раздражающих манер в себе и Чарлзе II.
И все же, на мой взгляд, первый опыт прошел блестяще. Я остался доволен. И работа, и ухаживание продвигались успешно. Осуществилась древняя мечта: одно «я» располагало двумя телами. Можно ли было ждать большего?
Какие изумительные вечера мы проводили! Мои переживания, хоть и не из первых рук, были искренними. До сих пор помню первую ссору с Илэйн: как красива она была в своем упрямстве и как чудесно последовавшее примирение!
Кстати, «примирение» обнаружило некоторые проблемы. Я запрограммировал Чарлза II не переступать в своих действиях определенных границ. Но жизнь показала, что человек не может предусмотреть все хитросплетения в отношениях двух независимых существ, особенно если одно из них – женщина. Ради большего правдоподобия мне пришлось пойти на уступки.
После первого потрясения я уже с интересом следил за собой и Илэйн. Какой-нибудь надутый психиатр, вполне вероятно, распознал бы в этом эротоманию или что-то и похуже. Однако подумать так – значит пренебречь самим естеством человеческой натуры. В конце концов, какой мужчина не мечтает посмотреть на себя со стороны!
Мои отношения с Илэйн развивались драматически, в поразившем меня направлении. Появилось какое-то отчаяние, какое-то любовное безумие, в чем я никогда не мог себя заподозрить. Наши встречи приобрели оттенок возвышенной печали, окрасились чувством надвигающейся неотвратимой утраты. Порой мы вовсе не разговаривали, просто сидели, держась за руки и не отрывая глаз друг от друга. А однажды Илэйн расплакалась без всякой видимой причины. «Что же нам делать?» – прошептала она. Я гладил ее волосы и не знал, что сказать.
Разумеется, я прекрасно понимаю, что все это происходило с роботом. Но робот был мной – моим двойником, моей тенью. Он вел себя так, как вел бы себя в подобной ситуации я сам, следовательно, его переживания принадлежали мне.
Все это было крайне интересно. Но настала пора подумать и о свадьбе. Я велел роботу предложить дату обручения и прекратить ухаживание как таковое.
– Ты молодец, – похвалил я. – Когда все завершится, тебе сделают пластическую операцию, наделят новыми личностными характеристиками и ты займешь почетное место в моей фирме.
– Благодарю вас, сэр, – проговорил Чарлз II.
Его лицо было непроницаемо и голос выражал идеальное послушание. Он отправился к Илэйн, унося мой последний дар.
Наступила полночь, а Чарлз II не возвращался. Я начал беспокоиться. К трем часам ночи я истерзал себя самыми нелепыми фантазиями, обнаружив, что способен на самую настоящую ревность. Мучительно тянулись минуты. Мои фантазии приобрели садистский характер; я уже представлял, как жестоко отомщу им обоим: роботу за неповиновение, а Илэйн за глупость – принять механическую подделку за настоящего мужчину!
Наконец я забылся сном.
Но и утром Чарлз II не пришел. Я отменил все дневные встречи и помчался к Илэйн.
– Чарлз! – воскликнула она. – Вот неожиданность! Я так рада!
Я вошел в ее квартиру с самым беспечным видом, решив сохранять спокойствие, пока не узнаю точно, что произошло ночью.
– Неожиданность? – переспросил я. – Разве я не упоминал, что могу зайти к завтраку?
– Возможно, – сказала Илэйн. – Честно говоря, я была слишком взволнована, чтобы запомнить все твои слова.
– Но ты помнишь остальное?
Она мило покраснела:
– Конечно, Чарлз. У меня на руке до сих пор остался след.
– Вот как!
– И болят губы.
– Я бы не отказался от кофе.
Она налила кофе, и я в два глотка осушил чашку.
– Ты узнаешь меня? Не находишь ли перемен со вчерашнего вечера?
– Разумеется, нет, – удивилась она. – Я, кажется, знаю все твои настроения. Чарлз, что случилось? Тебя что-то огорчило вчера?
– Да! – дико закричал я. – Мне вспомнилось, как ты голая танцевала на веранде! – Я пристально смотрел на нее, ожидая взрыва негодования.
– На меня что-то нашло, – нерешительно проговорила Илэйн. – К тому же я не была совсем голой. Ты же сам попросил…
– Да. Да-да… – Я смутился, но решил не отступать. – А когда ты пила шампанское из салатницы…
– Я только отхлебнула, – вставила она. – Это было чересчур дерзко?
– А помнишь, как мы, совсем обезумев, поменялись одеждой?
– Какие мы с тобой испорченные! – рассмеялась она.
Я встал.
– Илэйн, что именно ты делала прошлой ночью?
– Странный вопрос, – произнесла она. – Была с тобой. Все, о чем ты говорил…
– Я это выдумал.
– Тогда с кем был ты?
– Я был дома, один.
Она замолчала и с минуту собиралась с мыслями.
– Чарлз, мне надо тебе признаться.
Я в ожидании скрестил руки на груди.
– Я тоже вчера была дома одна.
Мои брови поползли вверх.
– А остальные дни?
Она глубоко вздохнула:
– У меня больше нет сил тебя обманывать. Мне действительно хотелось старомодного ухаживания. Но когда настала пора, я убедилась, что у меня нет на это ни минуты. Видишь ли, как раз заканчивался курс ацтекской керамики, и меня выбрали председателем Лиги помощи алеутам, да и мой новый магазин женского платья требовал особого внимания…
– И что ты сделала?
– Ну, не могла же я сказать тебе: «Послушай, давай бросим эти ухаживания и поженимся». В конце концов, мы едва были знакомы.
– Что ты сделала?
Она опустила голову:
– Кое-кто из моих подруг попадал в подобные переделки… Они обращались к одному специалисту по роботам, Снэйту… Почему ты смеешься?
– Я тоже должен тебе признаться. Снэйт помог и мне.
– Чарлз! Ты послал робота ухаживать за мной? Как ты мог? А если бы я сама…
– По-моему, ни ты, ни я не вправе возмущаться. Твой робот вернулся?
– Нет. Я решила, что Илэйн-два и ты…
Я покачал головой:
– Я никогда не встречался с Илэйн-два, а ты – с Чарлзом-два. Наши роботы, надо думать, так увлеклись друг другом, что сбежали вместе.
– Разве роботы на это способны?
– Наши – способны. По всей видимости, они перепрограммировали друг друга.
– Или просто полюбили, – с завистью произнесла Илэйн.
– Я выясню, что произошло. Но сейчас, Илэйн, давай подумаем о себе. Предлагаю пожениться при первой же возможности.
– Да, Чарлз, – промурлыкала она.
Мы поцеловались. А потом кропотливо стали координировать наши графики.
Мне удалось проследить путь беглецов до космодрома Кеннеди. Оттуда они попали на Пятую станцию, где пересели на экспресс, отправлявшийся к созвездию Кентавра. Продолжать поиски не имело смысла. Они могли избрать любую из дюжины планет.
Пережитое произвело на нас с Илэйн глубокое впечатление. Мы поняли, что слишком привержены принципу «время – деньги» и пренебрегаем простыми древними радостями. И поступили, как подсказали наши сердца, – выкроили по часу из каждого дня – семь часов в неделю! – лишь для того, чтобы быть вместе. Друзья считают нас глупыми романтиками, но мы не обращаем на это внимания. Чарлз II и Илэйн II, наши альтер эго, поддержали бы нас.
Осталось добавить только одно. Как-то ночью Илэйн проснулась в истерике. Ей привиделось во сне, что Чарлз II и Илэйн II – настоящие люди, которые вырвались из холодной деловитости Земли в какой-то другой, простой и более щедрый на человеческое тепло мир. А мы – роботы, оставленные на их месте и запрограммированные верить в то, что мы люди.
Я объяснил Илэйн всю нелепость ее сна. Это было непросто и заняло много времени, но в конце концов я ее убедил. Мы – счастливая пара. Теперь я должен кончать свой рассказ и идти работать.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?