Текст книги "Срубить дерево"

– Что за дела, где завтрак?

– Сейчас, подождешь. Я уже полчаса этого паршивца бужу, не до завтрака.

Растерянный Ронни сел за стол и молча стал есть. Почему они оба так изменились за одну ночь? И любимые его оладушки внутри все сырые.

Не доев, Ронни вышел в гостиную взять учебники. Там было неубрано и пахло плесенью. На кухне переругивались Нора и Джим.

Ночью определенно что-то случилось. Еще вчера в доме все блестело, Нора была добрая, Джим, чистый и аккуратный, не повышал голоса.

Ну, ничего. Все исправится, как только он увидит мисс Смит. Ронни бежал по солнечной улице вместе с другими веселыми школьниками, мечтая о любимой учительнице.

Волосы мисс Смит сияли на солнце. Пучок у нее на затылке как золотое яблоко, щеки как розы после утренней поливки, голос как летний ветерок.

– Доброе утро, Ронни, – сказала она.

– Доброе утро, мисс Смит. – Он словно в облаке проплыл к своей парте.

Начались уроки – арифметика, правописание, обществоведение, чтение. Мисс Смит вызвала Ронни почитать вслух рассказ из хрестоматии в красной обложке.

Он гордо встал и начал читать про Ахилла и Гектора. Первое предложение он одолел без запинки, на втором стал спотыкаться. Слова точно расплывались; Ронни поднес учебник к глазам, но все равно ничего не смог разобрать. Он видел написанное как сквозь толщу воды и продолжал запинаться.

Мисс Смит стояла рядом с длинной линейкой, и ее лицо вдруг сделалось некрасивым. Она выхватила у Ронни книгу, швырнула на парту, схватила его за руку и обрушила линейку ему на ладонь. Боль прошила его насквозь, а линейка опускалась снова и снова.

Ронни заплакал.

После долгого тяжелого дня директору нисколько не хотелось беседовать с Медоузами. Пойти бы скорее домой, принять ванну, настроить хорошую телеэмпатическую программу и забыть обо всем – но что же делать, беседы с разочарованными родителями входят в его обязанности. Если б он знал о визите Медоузов заранее, попросил бы записать их на завтра, а теперь уже поздно.

– Пусть войдут, – устало бросил он в интерком.

Супруги Медоуз, судя по личному делу Ронни, работали на конвейере. Представителей рабочего класса, производящих к тому же на свет нестабильных детей, директор терпел с трудом. Он хотел даже направить свет им в глаза, но воздержался.

– Вас уведомили, что у вашего сына все хорошо, – сказал он неодобрительно, когда они сели. – Не было нужды приезжать.

– Так мы это… беспокоимся, сэр, – сказал мистер Медоуз.

– О чем, собственно? Как только вы заявили, что он пропал, я сразу сказал, что мы попытаемся подключиться к его эмпатике и перехватим его здесь, как только он явится. Дети такого типа всегда возвращаются, но мы, к сожалению, не можем классифицировать воспитанников до посадки их в доставочный поезд: это значило бы преждевременно нарушить эмпатическую иллюзию. Разрушение иллюзий после интеграции ребенка в реальность – забота родителей. Мы не можем заниматься всем нашим потенциальным браком, пока ребенок не убегает, доказывая тем самым, что мы допустили брак…

Потухшие глаза миссис Медоуз на миг загорелись.

– Ронни не брак, он просто чувствительный мальчик.

– У вашего сына, миссис Медоуз, ярко выраженный эдипов комплекс, – отрезал директор. – Любовь, которую мальчик должен чувствовать к вам, он перенес на вымышленную учительницу. Подобные аномалии, к сожалению, невозможно предугадать, но вполне возможно исправить, когда они обнаружатся. Вернувшись к вам после корректирующего лечения, ваш сын, ручаюсь, больше не убежит.

– А это корректирующее лечение… болезненно? – спросил мистер Медоуз.

– Разумеется, болезненно, но не в смысле объективной реальности.

Директор терял терпение. Правая рука подергивалась, предвещая приступ – все из-за этих чертовых пролетариев. Мало им того, что их избавили от забот по воспитанию детей, еще и на их идиотские вопросы изволь отвечать. Он встал и обошел вокруг стола, стараясь отвлечься.

– В нашей образовательной системе применяются только цивилизованные методы. Мы избавим вашего сына от его комплекса, и он будет жить с вами, как нормальный американский мальчик. Он должен всего лишь возненавидеть учительницу, которую любит – просто, не так ли? Как только это произойдет, долина в его глазах утратит свою извращенную притягательность, и он, как все нормальные дети, будет вспоминать ее лишь как место, где ходил в начальную школу. Воспоминание это будет приятным, но всепоглощающее желание вернуться туда пройдет.

– А не повлияет ли это дурно на мальчика? – робко спросил мистер Медоуз. – Я читал, что всякое вмешательство в естественную любовь ребенка к родителям – или к тем, кто их замещает – может оставить, так сказать, шрамы…

Директор побагровел. Теперь уже и в виске стучало, а рука зудела вовсю: приступа точно не миновать.

– Иногда мне просто интересно: чего вы все, собственно, ждете от системы образования? Мы забираем ваших отпрысков, как только они рождаются, чтобы вы могли работать полный день и пользоваться всеми благами, которыми вас наделила цивилизация. Мы заботимся о них. Дети получают не только начальное образование, но и эмпатическую среду, включающую в себя лучшие элементы «Тома Сойера», «Ребекки с фермы Саннибрук»,[10]10
  Детская повесть Кейт Дуглас Уигген (1903).


[Закрыть] «Детского цветника»…[11]11
  Сборник детских стихов Р. Л. Стивенсона.


[Закрыть] Мы используем новейшую автоматику для здорового роста и подсознательного обучения ваших детей. Лучшего образовательного инкубатора попросту нет! Называйте его механической утробой, если угодно – наши противники выражаются именно так, – но нельзя отрицать, что наши учебные заведения вполне успешно готовят детей к средней школе и колледжу.

Мы делаем для вас все, что можем, однако вы, мистер Медоуз, имеете самонадеянность сомневаться в нашей компетентности! Вы просто не понимаете, как вам повезло. Как бы вам понравилось жить в середине двадцатого века, до изобретения учебного инкубатора? Чтобы ваш сын учился в муниципальной школе и весь день задыхался в переполненном классе? Как бы вам это понравилось, мистер Медоуз?

– Да я только… – заикнулся тот.

Но директор уже кричал в голос, и Медоузы испуганно вскочили со стульев.

– Вы не цените своего счастья, вот что! Вы вообще не смогли бы послать сына в школу, не будь у нас инкубаторов! Разве у правительства хватило бы средств на строительство и содержание такого количества школ старого типа? На обучение и зарплату учителей, чтобы охватить всех детей при современной рождаемости? Это обходится дороже всякой войны! А когда у вас появился действенный заменитель, вы только и знаете, что придираться к нему. Мы с вами, мистер Медоуз, тоже учились в маленькой красной школе – и что же, остались у вас шрамы после нее?

– Нет, но я не влюблялся в свою учительницу…

– Молчать! – Директор, унимая нестерпимый зуд, вцепился правой рукой в край стола и сделал огромное усилие, чтобы вернуться к спокойному тону. – Ваш сын скорее всего приедет домой следующим доставочным поездом, а теперь я попрошу вас уйти. Проводите мистера и миссис Медоуз, а мне дайте успокоительное, – сказал он в интерком секретарше.

– Да, сэр.

Медоузы были только рады убраться из кабинета – и хорошо. Зуд, охвативший всю руку до плеча, перешел в пульсирующую боль, возвращающую на сорок лет в прошлое, в маленькую красную школу, к прекрасной и жестокой мисс Смит.

Директор закрыл правую руку левой, но это не помогло. Линейка поднималась раз за разом, хлопая что есть силы по беззащитной ладони.

Когда секретарша принесла таблетки, директор дрожал, и в его выцветших голубых глазах стояли детские слезы.

Дополнительный стимул
Перевод Я. Лошаковой

Этот магазин электротоваров был одним из многих, что выросли в городе и его окрестностях будто за одну ночь. На витрине красовались полдюжины на удивление дешевых телевизоров, а во всю ширину витрины располагалась хвастливая вывеска: «МЫ ПОЧТИ ДАРИМ ИХ!».

– Вот, это то, что мы так долго искали, – сказала Дженис и потянула Генри через входную дверь в магазин.

Не пройдя двух шагов, они, подобно другим посетителям, застыли как вкопанные. Прямо перед ними находилась телевизионная стойка с огромным ослепительным 24-дюймовым экраном. Если вы пришли сюда за телевизором, пройти мимо этого телевизора вы не могли точно так же, как голодная мышь не могла бы пройти мимо новенькой мышеловки с любимым сыром.

– Этот нам не по карману, – заметил Генри.

– Но, дорогой, давай хотя бы просто посмотрим.

Этим они и занялись.

Они рассматривали гладкий корпус из красного дерева и хитроумно сделанные двойные дверцы, которые можно закрыть, когда не смотришь передачи; посмотрели на экран и программу, которую показывали, прочитали название фирмы внизу под экраном… «БААЛ»…[12]12
  Баал (Ваал) – Финикийское и западносемитское божество или демон, изображавшийся иногда в виде трехголового чудовища с человеческой головой посредине и с головами жабы и кошки по бокам. По-семитски его имя означало «господин, владыка». – Примеч. пер.


[Закрыть]

– Должно быть, новая модель, – сказал Генри. – Никогда не слышал о такой раньше.

– Это вовсе не значит, что она недостаточно хороша, – сказала Дженис.

…рассмотрели также ряд хромированных ручек настройки под названием фирмы и небольшое круглое окошко прямо под центральной ручкой…

– Для чего это? – спросила Дженис, показывая на окошко.

Генри наклонился вперед.

– Ручка настройки показывает на «попкорн», но этого просто не может быть.

– О, еще как может! – произнес кто-то позади них.

Повернувшись, они увидели невысокого приветливого человека с карими глазами и ярко выраженной особенностью – волосами, растущими треугольным выступом на лбу.

Он был одет в коричневый костюм в тонкую полоску.

– Вы здесь работаете? – спросил Генри.

Коротышка поклонился.

– Я мистер Кралл, а это мое заведение… Вы любите попкорн, сэр?

Генри кивнул.

– Иногда.

– А вы, мадам?

– О да, – ответила Дженис. – Обожаю!

– Позвольте, я покажу вам.

Мистер Кралл шагнул вперед и повернул на пол-оборота центральную ручку настройки. В тот же миг в маленьком окошке зажегся свет, и показалась блестящая встроенная жаровня с несколькими, размером с наперсток, алюминиевыми стаканчиками, подвешенными над ней. Генри и Дженис наблюдали, как один из стаканчиков перевернулся сам собой, и из него в жаровню потекло растопленное масло. Немного погодя другой стаканчик, следуя примеру первого, пролил водопад золотистых зернышек попкорна для лилипутов.

Можно было услышать, как муха пролетит – или, точнее говоря, как лопается зернышко попкорна – так тихо было в зале. И через мгновение Генри, Дженис и мистер Кралл действительно услышали треск лопнувшего зернышка. Затем лопнуло еще одно, и еще, и довольно скоро произошло превращение, зал попал под пулеметный обстрел из попкорна. Окошко теперь напоминало одно из тех стеклянных пресс-папье, которое поднимаешь и переворачиваешь, и начинает падать снег, только это был не снег, а попкорн. Самый белый, свежий, воздушный попкорн, который когда-либо видели Генри и Дженис.

– Ну и ну, подумать только! – задыхаясь, произнесла Дженис.

Мистер Кралл поднял руку. Наступил напряженный момент. Попкорн осел белым подрагивающим холмиком. Мистер Кралл повернул ручку настройки до конца, и жаровня перевернулась. Внезапно под окошком открылась маленькая потайная дверка, замигал крошечный красный огонек и зазвенел звонок. А там оказалась потайная панель, в ней круглая большая чаша, до краев наполненная попкорном, на фарфоровых боках которой были изображены весело порхающие маленькие птички синего цвета.

Генри был потрясен.

– Вот это да, что еще они придумают в будущем!

– Это в высшей степени прелестно! – воскликнула Дженис.

– И попкорн отличного качества, – добавил мистер Кралл.

Он наклонился и взял чашу. Маленький красный огонек погас, и звонок замолчал.

– Хотите попробовать?

Генри и Дженис взяли понемногу, то же самое сделал и мистер Кралл.

Все жевали, взяв паузу для размышления. Но молчание было быстро нарушено.

– Восхитительный вкус! – воскликнула Дженис.

– Изумительно, – произнес Генри.

Мистер Кралл улыбнулся.

– Мы выращиваем свою собственную кукурузу. Мы слишком избирательны в «Баал Энтерпрайсис»… А теперь, если вы позволите, я продемонстрирую другие функции этой модели.

– Я, право, не знаю, – ответил Генри. – Видите ли…

– Ах, дай ему закончить! – перебила его Дженис. – Ничего страшного не случится, если мы просто посмотрим, даже если мы и не можем себе позволить такую дорогую модель.

Заручившись поддержкой Дженис, мистер Кралл продолжил демонстрацию. Он рассказал, из какого дерева сделан корпус, как это дерево спилили, привезли, обработали, просушили, как были изготовлены, отполированы и соединены детали. Затем последовало множество технических подробностей о встроенной антенне, высококачественной акустической системе…

Неожиданно для себя самого Генри обнаружил, что лист бумаги, который каким-то непонятным образом оказался в его левой руке, не что иное, как контракт, а предмет, незаметно скользнувший в его правую руку, – шариковая ручка.

– Погодите, – сказал он. – Минутку! Я не могу себе позволить ничего подобного. Мы зашли только посмо…

– Откуда такая уверенность, что вы не можете себе его позволить? – рассудительным тоном спросил мистер Кралл. – Ведь я еще не называл цену.

– Не утруждайтесь. Я уверен: она заоблачная.

– На первый взгляд она может показаться слишком высокой, но, подумав, вы увидите это иначе. Цена – относительная величина. Но даже если вы найдете ее неприемлемой, я уверен, что наши условия вас заинтересуют.

– Хорошо, – сказал Генри. – Каковы же эти условия?

Мистер Кралл улыбнулся и потер ладони.

– Во-первых, – сказал он, – телевизор имеет пожизненную гарантию. Во-вторых, вы на всю жизнь будете обеспечены попкорном. В-третьих, вам не придется расплачиваться наличными. В-четвертых, никаких еженедельных, ежемесячных, квартальных или годовых платежей…

– Так мы получаем его даром?

В карих глазах Дженис читалось доверие.

– Ну, не совсем. Вам придется платить за него при возникновении определенных обстоятельств.

– Каких обстоятельств? – спросил Генри.

– В том случае, если у вас появится некоторая сумма денег.

– Какая именно?

– Один миллион долларов, – ответил мистер Кралл.

Дженис слегка качнуло в сторону. Генри глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул.

– А цена?

– Что вы, сэр. Несомненно, вы уже знаете цену. И конечно, вы уже догадались, кто я.

Некоторое время Генри и Дженис стояли как вкопанные. Казалось, треугольный выступ волос на лбу мистера Кралла стал еще более заметным. А в его улыбке сквозила насмешка. Впервые за весь разговор потрясенный Генри заметил, что уши мистера Кралла заострены.

Наконец, он смог отлепить язык от нёба.

– Вы не… этого не может быть…

– Мистер Баал? Конечно же нет! Я всего лишь один из его представителей, хотя в данном случае я бы назвал себя «агентом по продажам».

Повисла долгая пауза. Затем Генри прервал молчание:

– Обе… обе наши души? – спросил Генри.

– Естественно, – ответил мистер Кралл. – Ну, так что скажете, сэр? По рукам?

Генри начал пятиться к двери. Дженис последовала за ним, хотя и не столь уверенно.

Мистер Кралл пожал плечами и философски произнес:

– Что ж, увидимся позже.

Генри вслед за Дженис зашел в квартиру и запер дверь.

– Я не могу в это поверить, – произнес он. – Этого просто не может быть!

– Но мы видели это своими глазами, – сказала Дженис. – И я все еще чувствую вкус попкорна. Ты просто отказываешься в это верить, вот и все. Ты боишься поверить.

– Может быть, ты и права…

Дженис приготовила ужин. После они уселись в гостиной и смотрели «Стрельбу», «Кровную месть», «Пристрели их, Хеннесси», а потом новости по старому, видавшему виды телевизору, купленному два года назад после свадьбы. Они надеялись, что со временем смогут позволить себе новую современную модель. Новости закончились, и Дженис приготовила на кухне попкорн, а Генри открыл две бутылки пива.

Попкорн был пережарен. Дженис подавилась первой же порцией и отодвинула от себя чашу.

– Знаешь, я почти уверена, что дело стоящее, – сказала она. – Ты только представь себе: просто поворачиваешь ручку – и получаешь попкорн в любое время, не пропустив ни одной любимой передачи!

Генри побледнел.

– Ты же это не всерьез!

– Может, и нет, но мне уже порядком надоел пережаренный попкорн и то, что мы все время пропускаем передачи! К тому же, кто нам даст миллион долларов?!

– Завтра посмотрим другие телевизоры, – ответил Генри. – Возможно, помимо «Баала», есть и другие модели со встроенным аппаратом для попкорна. Нужно просто поискать.

Но они не нашли. По окончании рабочего дня на фабрике по пошиву нижнего белья они пустились на поиски, но все модели со встроенным аппаратом для попкорна были отмечены маркой «Баал» и продавались только в новых магазинах, внезапно появившихся по всему городу.

– Да что же это такое! – сказал продавец в последнем из обычных магазинов, в который они обратились. – За сегодняшний день вы уже пятидесятая пара, которая спрашивает телевизор с окошком и встроенным аппаратом для приготовления попкорна. Впервые слышу о подобном!

– Еще услышите, – пообещал Генри.

Безутешные, они побрели домой. На улице загудел грузовик. На боку у него Генри и Дженис увидели надпись, выведенную большими красными буквами – «Баал Энтерпрайсис». Они успели также заметить три новеньких телевизора, подпрыгивающих на платформе грузовика, и три маленьких окошка, сверкающих в лучах летнего солнца.

Генри и Дженис быстро переглянулись и так же быстро отвели взгляд…

На подходе к дому они увидели, что грузовик стоит у подъезда, в котором находилась их квартира. Два телевизора уже кому-то доставили, а третий везли на тележке к грузовому лифту. Поднявшись на свой этаж, они увидели тележку с телевизором на своей площадке и слегка помедлили, прежде чем открыть дверь квартиры. Им хотелось узнать, кто из соседей приобрел новый телевизор.

– Бетти и Герб! – задыхаясь, произнесла Дженис. – Никогда бы не подумала, что они…

– Хм! – промычал Генри. – Теперь понятно, какие у них ценности.

Они вошли к себе, и Дженис приготовила ужин. Приступив к еде, они услышали шум за дверью и, выглянув на площадку, увидели, что еще один телевизор фирмы «Баал» везут в другой конец площадки.

На следующее утро к ним на этаж доставили еще три телевизора. Приготовив завтрак, Дженис бросила взгляд в окно и обомлела: во дворе стояли два грузовика «Баал», а по дорожке, ведущей к грузовому лифту, ехали тележки с телевизорами. Она кивком подозвала Генри, он подошел и встал рядом с ней.

Она показала вниз, на грузовики.

– Могу поспорить: в нашем доме только мы готовим попкорн на кухне. Мистер и миссис Неандерталец! Вот кто мы такие!

– Зато наши души принадлежат нам, – сказал Генри, но прозвучало это как-то неубедительно.

– Полагаю, ты прав. Но для разнообразия было бы так чудесно готовить попкорн прямо в гостиной. К тому же такой вкусный попкорн…

Прошел еще один тоскливый день на фабрике по пошиву нижнего белья. По дороге домой они проходили мимо магазина мистера Кралла. Снаружи была огромная очередь, а витрину с манящими телевизорами украшала новая вывеска: «ЗАКРЫТИЕ МАГАЗИНА. НЕ УПУСТИТЕ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ПРИОБРЕСТИ КОНСОЛЬ С ТЕЛЕВИЗОРОМ И ПОПКОРНОМ!».

Дженис вздохнула.

– Ну, все, мы будем единственными, – произнесла она. – Единственными людьми во всем городе, кто готовит попкорн на кухне и смотрит любимые передачи на телевизоре каменного века!

Не услышав ответа, она повернулась к мужу. Но он куда-то исчез. Повертев головой, она увидела, что он стоит в конце очереди и машет ей рукой, чтобы она подошла.

Мистер Кралл светился от счастья. Он указал на две короткие пунктирные линии, и дрожащими от нетерпения пальцами Генри и Дженис поставили свои подписи. Затем Генри написал улицу и номер дома в графе «адрес» и протянул контракт мистеру Краллу.

Мистер Кралл взглянул на листок, затем повернулся к двери, ведущей на склад.

– Генри и Дженис Смит, сэр, – произнес он. – 111 Ибид-стрит, местные.

Тогда они заметили высокого мужчину. Он стоял в глубине магазина, помечая что-то в небольшой красной записной книжке. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы сказать совершенно определенно – он бизнесмен, и притом успешный. На нем был хорошо пошитый угольно-серый костюм и очки в современной роговой оправе. Черные волосы, но виски уже подернулись сединой, которая ничуть его не портила. Заметив, что Генри и Дженис разглядывают его, он приветливо улыбнулся им и издал короткий смешок. Смех получился довольно странным.

– Ха, ха, ха, ха, – отрывисто прозвучало вначале, а затем резко в нисходящей гамме, – хо, хо, хо, хо…

– Забыл сказать, – продолжил мистер Кралл, – если вам все-таки представится случай получить миллион, вы обязаны воспользоваться этой возможностью, невзирая на то, что не сможете потратить его на свои нужды. Кроме того, вы не имеете права отказаться от миллиона, если получите его в качестве выигрыша, – это тоже оговорено в контракте.

Дженис подавила нервный смешок.

– Послушайте, ну кто в этом мире подарит нам миллион долларов!

Мистер Кралл улыбнулся, а затем нахмурился.

– Иногда я вообще не понимаю людей, – сказал он. – Когда я, представитель мистера Баала, веду переговоры с предполагаемыми клиентами и обещаю им за их душу совершенно новый телевизор – а то и миллион долларов в придачу, – они смеются мне в лицо! Но ведь в наше время в любом деле необходим дополнительный стимул. О-о, доброй ночи, сэр.

Высокий мужчина собрался уходить, но, услышав пожелание мистера Кралла, остановился в дверях и обернулся. Исчезающие лучи полуденного солнца подсвечивали его лицо красным светом. Он слегка поклонился.

– Доброй ночи, Кралл, – произнес он. – Доброй ночи, Дженис и Генри.

Он присоединил к своим словам еще одну порцию странного смеха.

– Но кто… кто это был? – спросил Генри.

– Мистер Баал. Он составляет список участников для своей новой телевизионной программы.

– Своей программы!

– Ну да, – широко улыбаясь, подтвердил мистер Кралл. – Она еще не объявлена, но скоро о ней все услышат… Беспроигрышный конкурс. Единственный в своем роде. Мистер Баал устроил так, что выиграет каждый участник шоу. Каждый получит свой приз.

Дженис уже тянула Генри за руку. Она выглядела бледной.

– Идем, дорогой. Нам пора домой.

Но Генри упирался.

– И как… как называется это шоу? – спросил он.

– «Получи миллион», – сказал мистер Кралл.