Книга: Воздушные шарики запрещены - Роберт Золя Кристенсен

единственное мало-мальски светлое пятно в этом болотце уныния - таблички, да и то про них мельком. Зато все половые акты глав.героя описаны подробно, с эротизмом инструкции по сборке мебели икея. Но дотошно, да. Как и груди всех женских персонажей (видимо, автора в младенчестве рано отняли от груди или ему не хватало материнской любви - согласно утверждениям психологов, именно для таких мужчин женская грудь становится чуть ли не фетишем).

интрижка у глав.героя датчанина, вынужденного жить в нелюбимой и чужой Швеции, с русской двушкой, конечно же, развратной, подлой, ленивой, грубой. Если бы автор упомянул бы про пьянство, агрессивность, невежество и продажность, то получился бы полный набор того ментального шаблона, в котором северные европейцы приучены воспринимать "дикарей-русских", только так, не иначе. С давних времён (подробнее об этом см. тут: Александр Клинге - 10 мифов о Гитлере , и задолго до Гитлера, кстати). Почему не упомянул? Ну, забыл, наверное. А глав.герой, конечно, почти-что-ангел, несмотря на интрижку: чуть жене не признался в грешке, усовестившись, благо вовремя опомнился (что уж хорошую женщину огорчать, мать его детей же, да и человек в целом неплохой, хоть и груди у неё какие-то грушевидные).

и вся эта история медленно разворачивается на фоне какой-то бестолковой суеты по поводу юбилея супруги, её унылого романчика с коллегой (она, как видите, тоже не подарок, так что совестливому мужу можно было и не терзаться, в том числе и ревностью), вечеринки преподавательского состава и вообще рутинной жизни, беспросветной, как ноябрьский дождливый вечер. Скучно до одури. Метания глав.героя неубедительны, да и сам он какой-то неживой. Суррогатный глав.герой суррогатной истории, не особо-то и идентичной натуральной. Эрзац-история про обитателя эрзац-мирка.

всё происходящее, хоть и скучно до зевоты, удивляет своей бестолковщиной. Если что-то и делается, то "для галочки", абы как, тупо и, несмотря на навязанное политкорректное "дружелюбие" (насаждаемое принудительно, с формальными извинениями и фальшивыми улыбками), бездумно-жестоко. Аллегорией всего этого становится вырубка молодых деревьев ради установки шатра для вечеринки. Эти деревца, посаженные по ошибке (думали - яблоньки, оказалось - айва), вскоре срубленные под влиянием минутного порыва (шатёр не влезал, а уточнить заранее метраж, видимо, оказалось слишком сложной задачей - некогда думать, надо действовать), вот их, по-настоящему жаль. Только их. Персонажи не вызвали никакого эмоционального отклика, слишком уж неживые.

купилась на название книги (оно - единственная удача этого романа), да и описание обещало нечто интересное 9те же таблички), но увы. Убого. Скучно. Ходульно. Порадовало лишь то, что книгу эту не купила, а взяла в буккроссинге (туда ей и дорога). Можно было и бумагу не пачкать краской ради выпуска сего опуса.

и знаете, что меня удивляет: ведь кто-то же издал этот шлак. Тиражом аж 1 000 экземпляров! Неужели тираж окупился? Кто-то же рискнул деньгами, в надежде, что если оно и не станет бестселлером, то хоть деньги вернутся (вернулись?). И это при том, что немало куда более интересных авторов с куда более сильными историями вынуждены либо издаваться за свой счёт, либо писать в стол... Может, стоило бы издать лучше их? (тут же после первых десяти страниц уже понятно, что это типичная пустышка, слепленная из штампов, написанная убого). Как тут не вспомнить слова Бэкстрёма из Лейф Г. В. Перссон - Подлинная история носа Пиноккио :

Какой ужасной жизнью мы, люди, живем...

Дания-маленькая страна, и пыжься не пыжься, хоть и есть у них Гренландия, но ни Швецией, ни Норвегией ей стать невозможно. Андерсен у них уже был, и родить датского Гамсуна, Ибсена, Стриндберга, Лагерлёф, и, даже плюхну в этот ряд коровьей лепёшкой, Ю Несбё, вероятно, не позволяет климакс. И остается смотреть завистливо на еще одну "соседку" через пару огородов - вечно молодую и пьяную, но невероятно притягательную и способную родить, если не Толстого, то хоть Пелевина:) (не уверена, что о Викторе Олеговиче там слышали, но если и так, то сами виноваты - нечего в погребе сидеть). Как вариант - уехать в Швецию, писать книги и заставлять гадать свое окружение - потр@хивался ли автор тайком с русской студенточкой или нет. А еще накидать в своей истории множество маячков для читательских мыслей, которые не позволяет автору развить узость Скандинавского полуострова. Потому проще поступить благородно и дать читателю удочку и пустую банку для червей, сообщить, где находится "Черные камни"/"Белая скала"- и пусть сам разбирается, и вылавливает в мутной воде истории рыбу, если проявит настойчивость и сообразительность. Ладно, Роберт Золя Кристенсен, так и быть, спасибо, поставлю в планы по чтению Кьеркегора, вы ведь с такой очевидностью тыкнули им мне в глаза...

#скандинавская пастораль

Кратко - он датский профессор в университете Швеции, есть у него русская студентка, понятно, что по лучшему клише она шалава. В общем, ради диссертации на что только не пойдешь, видимо И вот всю книгу он ее «и в хвост и в гриву» в кабинете и подвале, пока женушка не видит. 

Совершенно омерзительная вещица, если честно. И написана она откровенно зашоренным русофобом, что удовольствия чтению и без того книге уровня бульварной литературы не добавляет. 

Вот абсолютно пустая хрень. Не читайте, поберегите свои глаза)))) И зачем люди время тратили на перевод этого шлака?!

Сюжет банальный, если не сказать плоский: неудачная интрижка преподавателя и студентки, кризис в семейных отношениях. Финал предельно прост и даже предсказуем. Но эта книга интересна теми моментами, что находятся на периферии сюжета. Дьявол в деталях.

Конечно, какие-то тонкости я не уловила, потому что не вписана в культурно-социальный контекст, в котором находится автор. Так что отзыв мой будет довольно субъективен. Мне, например, ужасно жаль, что заворожившая и приворожившая тема табличек развита в этом небольшом романе не так широко, как хотелось бы. «Демонстрирую ей фотографии табличек и дорожных знаков, развешанные у меня на доске для объявлений, и рассказываю, как я весь февраль и март таскался пешком по Дании и Швеции, делая эти снимки, поскольку знаки, которыми мы пользуемся, например, дорожные, очень многое могут сказать о ментальном пространстве, в котором их установили. В качестве классического примера я привожу датскую табличку с надписью: Собака кусается, тогда как шведский вариант того же знака звучит несколько мягче: Осторожно собака. Разве это не свидетельствует о том, кто мы и как мы мыслим?» Теперь я сама загорелась проанализировать наши дорожные знаки и запрещающие таблички. Не знаю, воплотится ли идея в жизнь, но точно стану чуть пристальнее смотреть на них. Особенно на те, в которых заключено слово «Стоп». Тема запретов внешних и внутренних чрезвычайно занимает меня в последнее время.

Основной темой в книге является, наверное, вторжение хаоса в размеренность жизни. Потеря контроля, руля управления. Она остаётся как бы за скобками, но тем больше ощутима бездна, с которой главный герой столкнулся. И образ чёрного мешка для мусора вызывает настоящий экзистенциальный ужас. Но есть место и для иронии. Главный герой - датчанин, живущий в Швеции. Он с тоской смотрит на Эресуннский мост, а при каждом удобном случае вставляет шпильки в разговорах с новыми соотечественниками. В этом есть что-то глупое и детское. Какой-то смех сквозь слёзы. Истеричный крик души. «Кстати, ты в курсе, чем таким может похвастать Швеция, чего нет у Дании? - спрашиваю я её и сам же отвечаю на свой вопрос, прежде чем она успевает что-то сказать: добрыми соседями». Забавно... Я сейчас читаю биографию Туве Янссон, так вот там Швеция, в отличии от консервативной и недружелюбной Финляндии, предстаёт открытой и передовой для художника страной. Разные портреты страны с разных точек зрения: от человека, утратившего родину, и от человека, у которого было две родины.