Текст книги "Нежный плен"

Джоанна бросила на Джеффри неодобрительный взгляд, затем присела в низком реверансе и потупила очи.

– Ваши манеры, сэр, присущи выходцам из трущоб, – не сдержался Брейбрук.

– Вы опять ошибаетесь! – парировал Джеффри. – Они подобны манерам солдата из лагеря, где, кстати, не мешало быть и вам. И не утруждайте себя попытками оскорбить меня. Король не потерпит между нами ссоры во время бала. Через день-другой меня ждут более серьезные дела. Вот когда я вернусь из Уэльса, мы сможем возобновить нашу беседу.

– Джеффри! – возмутился Энжелар д'Атье.

Мельком взглянув на приятеля, Джеффри ничего не сказал. Он повернулся к Джоанне.

– Ты действительно хочешь танцевать, Джоанна? – спросил он таким тоном, будто его совершенно не интересовал ответ. – У меня раскалывается голова…

– Нет, милорд. Если вам будет угодно… – пробормотала она, краснея.

– Уйдем от этого шума подальше, – сказал Джеффри и, согласно приличиям, предложил Джоанне руку.

Она сделала реверанс группе молодых мужчин и изящно положила свои пальчики на запястье Джеффри. Он быстро повел ее к глубокой нише с окном, где имелось свободное место. Как только они оказались вдали от людских ушей и глаз, провожавших их к нише, Джоанна со злостью воткнула свои длинные острые ноготки в руку Джеффри. Он вскрикнул и отдернул ее. На коже осталось несколько красных отметин. Эти тонкие белые пальчики оказались удивительно сильными!

– Твои манеры приличествуют скорее свинарнику, нежели трущобам! – прошипела Джоанна, улыбаясь обворожительно-ядовито. – В трущобах, по крайней мере, живут люди. Не смей вести себя так со мной на людях, когда я не могу защитить себя, чтобы не уронить твоего достоинства!

– По-другому я не мог увести тебя от толпы этих похотливых жеребцов, – проворчал Джеффри и, прежде чем Джоанна успела ответить, добавил: – Ради Бога, помолчи! У меня действительно раскалывается голова!

– И могу сказать почему: от тебя несет прокисшим вином. Зачем ты приехал? Тебе лучше лечь и проспаться!

– Меня вытянул сюда отец, чтобы мое отсутствие не оскорбило вашу милость!

– Меня скорее оскорбляет твое присутствие!

– Я не буду долго навязывать тебе свое общество. Что заставило тебя примчаться сюда за четыре дня? Тебе угрожает какая-нибудь опасность?

Злость Джоанны мало-помалу начала исчезать. Положив на одну чашу весов непонятную необходимость для графа Солсбери «вытягивать» сюда Джеффри, а на другую – явную ревность в действиях своего жениха по отношению к «похотливым жеребцам», Джоанна убедилась, что чаша с ревностью оказалась тяжелее. Улыбка, застывшая на ее губах, стала более естественной и выражала теперь удовлетворение. Как бы там ни было, Джеффри мог бы и не ревновать. И ее земли, и она сама уже принадлежат ему, а поскольку ее действия не могут лишить Джеффри земель, его ревность относится только к ней самой. Но главное – ей определенно понравилось, что Джеффри мгновенно почувствовал опасность в письме Изабеллы. Послание Джоанны не содержало всех деталей. Она писала только о факте приглашения и о своем намерении подчиниться воле королевы. И хотя гонцу наказали сохранять строгую секретность, Джоанна не осмелилась написать о своих опасениях. Послания имели свойство таинственно исчезать, особенно при королевском дворе.

– Давай присядем, – сказала девушка уже более любезно и, не в силах удержаться от подтрунивания, добавила: – Или, может, мне лучше сопроводить тебя в уборную? Ты зеленеешь прямо на глазах.

– Сядь, сделай одолжение. Ты, должно быть, очень устала, столько протанцевав. И, будь добра, предоставь мне самому разобраться с цветом моего лица. Джоанна, я не настроен сейчас на шутки. Если у тебя есть, что мне сказать, то сделай это как можно быстрее. Я не хочу, чтобы наше уединение послужило поводом для подозрений.

– Ты уже дал для этого достаточно поводов! – засмеялась Джоанна. – Ладно, наклонись поближе, но только не дыши на меня, а то я тоже опьянею. Если и возникнут какие-то подозрения, то лишь в твоей ревности. Ты очень мудро поступил, Джеффри. Извини за то, что я оцарапала тебя.

Джеффри лишь раздраженно буркнул в ответ. Тем не менее он сел рядом с ней и придвинулся ближе. Джоанна слегка отвернула от него голову, как это сделала бы на ее месте любая уязвленная женщина, чья чрезмерная робость не позволяет затевать ссору. Это имело двойной эффект: так ее не беспокоили винные пары, исходившие от Джеффри, и она одновременно могла наблюдать за залом.

– Я не знаю, кроется ли за этим какая-нибудь опасность, – серьезно сказала она. – Но я не понимаю, зачем Изабелла послала за мной.

– Я тоже. Все это мне не нравится. Очень не нравится. Ты не могла найти какой-нибудь благовидный предлог для отказа?

– Поначалу я так и думала поступить, но по поведению и ответам сэра Генри на мои протесты поняла, что королева не потерпит непослушания. Лучше было сделать вид, что я согласна, и скрыть свои подозрения и опасения.

– Это уж точно! Сэр Генри… Какой сэр Генри? Их тут по крайней мере двадцать наберется.

– Брейбрук.

– А, этот… Он домогался тебя? Поэтому ты так и спешила сюда, чтобы избавиться от него?

– Да, нужно было избавиться от него, но не потому, что он совершил какой-нибудь промах по отношению ко мне.

Джоанна замолчала, борясь с желанием подшутить над Джеффри. В поведении Брейбрука действительно не было никаких притязаний. (Джоанна и не догадывалась, что он просто пожирал ее глазами в течение всего путешествия.) Девушка привыкла подшучивать над Джеффри с детства. Но она понимала, что ничего смешного в этом сейчас не может быть. Джеффри теперь приходится ей не просто другом детства. Он – мужчина, и может натворить всяких глупостей…

Она повернулась и мельком взглянула на жениха. Возможно, его бледность и есть результат излишних возлияний, но глаза… это не глаза пьяницы. Они сверкают, как янтарь… горят страстью.

– К сэру Генри моя спешка не имеет никакого отношения, – торопливо произнесла Джоанна.

Полушепотом она поведала Джеффри об участи, постигшей свиту Брейбрука, и с облегчением отметила, как смягчилось лицо Джеффри, а его губы задрожали от сдавленного смеха.

– Джоанна, ты же могла убить их! И половину обитателей замка тоже!

– О нет! Тебе ведь известно, что мы с матушкой – прекрасные врачевательницы. Я знала, что делаю. В этом-то и заключается причина моей спешки. Я была уверена, что, поправившись, они помчались бы во весь опор, чтобы нагнать нас. А я не хотела, чтобы к нам присоединился такой большой отряд всадников, ибо они подчинялись не мне: тогда отпала бы нужда в моей свите. А так все мои люди здесь. Бьорн с Нудом по очереди отыскивают меня время от времени, опекают меня. Кроме того, со мной Брайан. Сейчас он привязан к кровати, охраняет мою одежду и драгоценности. Мне же не хотелось видеть, как он скачет и прыгает по бальному залу!

– Вижу, ты предприняла все необходимые меры предосторожности.

К удивлению Джоанны, в голосе Джеффри прозвучало такое недовольство, что она снова посмотрела на него. Ведь пока она рассказывала, она старалась следить за залом, не желая, чтобы кто-нибудь подслушал их. Глаза Джеффри на этот раз были опущены, а лицо оставалось бесстрастным.

– Надеюсь, что да, – сказала Джоанна. – Тебе что-нибудь не нравится в этом?

– Да! Нет, я хочу сказать… нет, эти меры предосторожности хорошо продуманы и благоразумны. Мне не нравится, что ты оказалась здесь, Нет, я не имею в виду, Джоанна… О, ради всего святого, Джоанна… я имею в виду…

Джоанна закрыла руками лицо, ее плечи опустились. Но прежде чем Джеффри начал успокаивать свою невесту, ее пальцы разжались немного, и он увидел, что она смеется.

– Так тебе известно, что ты имеешь в виду? – прошептала Джоанна.

– Да, как, впрочем, и тебе, плутовка! – проворчал Джеффри и наклонился к ней. – Можешь смеяться сколько угодно, но я действительно не рад видеть тебя здесь. Все рассчитывают, что я буду увиваться за тобой повсюду, а мне необходимо находиться со своими людьми.

– Естественно, тебе необходимо находиться среди них. – Глаза Джоанны расширились. – А не думаешь ли ты, что меня нарочно вызвали сюда, дабы оторвать тебя от твоих людей? Может быть, за этим кроется замысел посеять неприязнь…

– Нет, это слишком неестественно. Наши люди очень преданы нам. – Джеффри помолчал, затем откашлялся и выпрямил спину. – Значит, ты тоже не хочешь видеть меня при дворе?

– Конечно, – искренне призналась Джоанна. – В сущности, ты мне будешь даже мешать здесь.

– Что?! – взревел Джеффри.

– Джеффри, не будь глупцом! Я не забыла наше расставание в саду Роузлинда, но, поскольку меня вызвали сюда против моей воли, нужно быть полной идиоткой, чтобы не воспользоваться возможностью узнать, куда дует ветер слухов при дворе. Король разговаривает с Кантелю и Брейбру-ком, а я разговариваю с их сыновьями. Но вряд ли они станут беседовать со мной, если ты оттаскиваешь меня от них за руку или сердито смотришь на нас через весь зал. В твоем присутствии со мной не сможет говорить ни один мужчина. Видел бы ты свои глаза, когда подошел ко мне… Они могли превратить в груду пепла любого мужчину!

– Но только, похоже, не тебя!

От злости в глазах Джеффри снова запрыгали золотистые огоньки, но Джоанна смело встретила их взгляд.

– Да, – сухо сказала она. – Не меня. – Затем выражение ее лица смягчилось. – Если я и боюсь, Джеффри, то не тебя, а за тебя.

Джеффри, казалось, пропустил это косвенное признание в нежности мимо ушей.

– Ты ждешь, что я соглашусь с тобой?

Джоанна залилась огненным румянцем, а глаза ее потемнели.

– Мне все равно, согласишься ты или нет. Если намерения короля отличаются от его заверений, я должна знать, как защитить своих людей. Это мой первейший долг, который я буду выполнять, нравится тебе это или нет!

Руки Джеффри сжались в кулаки, а лицо так побледнело, что Джоанна испугалась, как бы он не забыл, где находится, и не ударил ее. Она поспешила взять его руки в свои.

– Не будь глупцом! Я обручена с тобой. Клянусь, что сберегу для тебя чистыми тело и душу! Не трать понапрасну время, размышляя над моими поступками. Они никогда не навлекут на тебя позор. О своем долге по отношению к тебе я тоже знаю, Джеффри.

– Надеюсь, – громко сказал он и, быстро поднявшись, ушел.

7.

К счастью, уже через несколько минут Джеффри нашел своего отца, стоявшего поодаль от других людей. Поначалу Вильям Солсбери наблюдал за сыном, но, когда он увидел, что Джеффри вывел Джоанну из толпы собравшихся вокруг нее щеголей и отвел в уединенный уголок, улыбнулся. Очевидно, деловой настрой покинул Джеффри, как только тот встретился с прелестной девушкой.

Неожиданно он увидел, что через зал к нему направляется Джеффри.

– Вы глубоко заблуждались, полагая, что леди Джоанна жаждет моего общества, – с горечью сказал Джеффри, прервав тревожные размышления отца. – Она…

– Говори тише, – прошептал граф. – Ты думаешь, что, кроме как у меня, здесь ни у кого нет ушей?

Он было уже хотел прибавить колкое замечание по поводу того, что люди, чьими устами говорит вино, должны сторониться общества, но тут же понял, что сам виноват. Джеффри напился и выбрал вполне соответствующее для этого время и место. Если бы граф Солсбери не вытащил его ко двору, подобная слабость не причинила бы никому никакого вреда. Вся беда в том, что граф просто обманулся. К тому времени, как они спешились, Джеффри казался протрезвевшим и был преисполнен чувством собственного достоинства. Мальчик отлично справлялся с хмелем. По сути, за исключением бледности и зычного голоса, ничто в Джеффри не выдавало его опьянения. Но, видимо, он еще не отрезвел. Должно быть, он чем-то обидел Джоанну. Что ж, положение можно легко исправить, если только Джеффри не кинется сломя голову в лагерь.

– Хорошо, что ты решил остаться… – начал говорить граф Солсбери.

– В этом нет необходимости! – перебил его Джеффри. – Я возвращаюсь!

– Никуда ты не возвращаешься! А вообще-то мне все равно, если и уедешь, поскольку ты вернешься сюда уже к обедне. Как только мы отстоим мессу, состоится военный совет.

– На закате солнца?! – возмутился Джеффри и сжал руками свою раскалывающуюся голову.

По лицу его отца скользнула тень, но он лишь сказал:

– Ведь король жаждет побыстрее оказаться в Уэльсе.

– Я знаю, – сухо ответил Джеффри.

Король уже несколько раз посещал лагерь. Во время своего последнего визита он упорно настаивал на немедленном выступлении Джеффри в Уэльс. Джон раскритиковал юного военачальника за нехватку быков и повозок, вызванную явно безответственностью.

Тут Джеффри в голову пришла еще одна мысль.

– Почему мне ничего не сообщили об этом?! – рассердился он.

– Никто не собирался унизить твое достоинство, – поспешил успокоить сына граф, но стал еще мрачнее. – Об этом пока не знает ни один человек в лагере. Ричард Марш как раз сейчас передает приказ короля.

Джеффри сжал ладонями виски.

– Я вас правильно понял? – неуверенно спросил он. – Вы хотите сказать, что король собирал военный совет и не вызвал на него ни одного вассала, решившего остаться в лагере со своими людьми?

– Это было сделано без всякого умысла, полагаю, – сказал граф Солсбери, но не очень уверенно.

Глаза Джеффри вспыхнули огнем, однако он ничего не сказал, просто успокаивающе сжал плечо отца. Зачем добавлять тому беспокойства? Джеффри устремил взор к окну, где до сих пор спокойно сидела Джоанна. Граф Солсбери проследил за его взглядом.

– Вернись к ней, – посоветовал он. – Она ждет тебя.

Джеффри рассмеялся.

– Ошибаетесь, – язвительно заметил он. – Она ждет, когда я уйду…

– Ради всего святого, – грубо оборвал его Вильям Солсбери, – поди в уборную и сунь себе два пальца в рот! Я сам поговорю с Джоанной! Когда протрезвеешь, вернешься и извинишься перед девушкой, если чем-нибудь оскорбил ее.

– Я уже не пьян! – раздраженно запротестовал Джеффри. – И ничем не обидел Джоанну.

– Что же тогда?

– Я ее ничем не обидел. Она сказала, что я ей только мешаю. Она не может спокойно разговаривать с придворными джентльменами, пока я стою рядом и испепеляю ее взгляДОМ.

– Что? Не выдумывай, Джеффри. Джоанна никогда бы…

– Ею руководят самые благие побуждения, – сердито проворчал Джеффри и тут же понял, что не может рассказать о намерениях Джоанны отцу. – О, будь я проклят, что согласился обручиться с ней! Все женщины ее породы – сущие дьяволицы! Я иду спать!

Граф Солсбери и не пытался остановить сына. Каким он был глупцом, отрывая Джеффри от любовных утех, но еще большая глупость – толкнуть его, пьяного и недоувлетворенного, к девушке, которая только подлила масла в огонь. Должно быть, из-за своего упрямства Джеффри неправильно понял Джоанну. Граф направился к ней, не подозревая, что четверо других мужчин идут в том же направлении. Заметив Вильяма Солсбери, они замешкались, а кто-то даже шепотом выругался. К удивлению графа, Джоанна встретила его дружелюбной улыбкой.

– Милорд… – пробормотала она, – надеюсь, вы не отругали бедного Джеффри…

– Э-э… нет… я…

– Он много выпил, – хихикнула Джоанна. – И так злился, так злился, когда я посоветовала ему поехать в лагерь и проспаться.

– Так вот, значит, что ты ему сказала…

– Но я же согласилась с ним, когда он сказал, что должен находиться в лагере среди своих людей, а не танцевать со мной.

Граф Солсбери изучающе посмотрел на будущую невестку.

– Если ты знала, что он пьян, зачем же подтрунивала над ним? – упрекнул он будущую невестку скорее удовлетворенно, нежели сердито.

– Поначалу у меня и в мыслях не было его дразнить, – ответила Джоанна. – Я хотела только уверить его, что не обижусь, если он вернется к своим обязанностям… В военное время мужчины не должны отвлекаться на танцы, – сказала она и снова захихикала. – Но, когда Джеффри назвал джентльменов, которые разговаривали со мной, «похотливыми жеребцами», я не смогла удержаться от соблазна немного подшутить над ним. – Джоанна уже успокоилась и нежно положила свою руку на запястье графа. – Я помирюсь с ним при следующей же встрече! Не сердитесь на меня.

– Сердиться на тебя? Никогда, дитя мое! Это я во всем виноват. Я не понимал, насколько он пьян. Мне нужно было хорошенько протрезвить его, прежде чем привозить сюда. Я очень рад, что ты все понимаешь.

– За меня можете не беспокоиться, но осмелюсь сказать, милорд… кое-кто, по-видимому, остался оскорбленным. Джеффри… в общем, он нагрубил Генри де Брейбруку. Я не знаю, что можно предпринять по этому поводу, но…

– Брейбруку? – Граф плотно сжал рот, но тут же улыбнулся. – Не забивай себе этим голову, дорогая. Я все улажу. Лучше расскажи мне, есть ли новости от Иэна и твоей матери.

– Пока ничего существенного, милорд, если не считать известия об их благополучном прибытии в Ирландию. Мне кажется… милорд, с вами, похоже, хочет поговорить лорд Оксфорд.

Вильям Солсбери увидел, что Обри де Вер, освободившийся от Марша, действительно машет ему рукой. Он похлопал Джоанну по плечу и поспешил к лорду. Молодые люди, нерешительно сновавшие неподалеку, сразу же стали сходиться к месту у окна. Джоанна лишь скромно улыбалась, опустив голову, но следила за ними из-под длинных ресниц. В ее глазах горели лукавые огоньки.

Но на Джоанну смотрели сейчас не только молодые мужчины, искавшие ее общества. Королеве Изабелле явно не нравилась эта девушка. Она сразу же пришла к такому мнению, как только Джоанна предстала перед ней. Изабеллу не обеспокоила красота девушки, хотя она не терпела, когда ее «смуглое совершенство» сталкивалось с соперницей, Джоанна была чрезмерно скромна и скучна. Изабелле гораздо больше нравилась леди Элинор, несмотря на то, что Джон ненавидел эту женщину. Леди Элинор рассказывала забавные истории и весьма интересно смотрелась в красивых нарядах и украшениях королевы. А Джоанна глупа и замкнута. Ее интересуют лишь ухаживания молодых мужчин.

«Джоанна просто потаскуха, – думала Изабелла, – потаскуха, которая скрывает свою истинную сущность под маской скромности и благочестивых речей. А этот выродок графа Солсбери домогается ее с той же похотью, что и другие молодые болваны, хотя уже обручен с ней!» Красивые губы королевы тронула недобрая улыбка. Этот ублюдок, Джеффри, так же спесив, как бойцовый петух! Что ж, она поубавит его спесь! Он заполучит в жены шлюху! Это охладит и его пыл, и его гордость. Глаза Изабеллы сверкнули таким удовлетворением, что ее супруг невольно улыбнулся ей. Чтобы казаться еще красивей, королева непроизвольно вытянула шею, и на подбородке ее обозначилась тонкая складочка, тянувшаяся от щеки.

Изабелле на ум пришла забавная идея. Джоанну следует лишить девственности, если у нее вдруг обнаружится таковая, и использовать это в своих целях. Если удастся устроить для нее «придворную свадьбу», Джеффри украсит свой герб чистыми и сухими простынями, опозорившись перед всем светом. Придется приложить некоторые усилия, чтобы не промахнуться, но потом, вне всяких сомнений, весь двор наполнится слухами, и никто не поверит в кровь на простынях, даже если призвать свидетелей брачной ночи.

Джон устремил взор в направлении взгляда своей супруги. Некоторое время в глазах его отражалось изумление. Как он мог не заметить этой женщины?

– Кто эта девушка, на которую ты так смотришь? – спросил король Изабеллу.

Что он действительно ценил в своей супруге, так это полное отсутствие у нее ревности в вопросах плотских утех. Пока Джон не воздавал женщинам, с которыми спал, почести, Изабелле было все безразлично, перепорть он хоть всех девственниц в королевстве.

– Это леди Джоанна – будущая невестка Вильяма Солсбери.

Король недовольно выругался и, явно разочарованный, облизнул губы. Тут он не осмелится вступить в связь… во всяком случае открыто. Возможно, после Уэльской кампании, когда двор будет распущен, что-нибудь и удастся устроить. Он не забудет об этом. Было бы забавно переспать с дочерью стервы, которая однажды оттолкнула его от себя. Изабелла говорит, что это робкая и послушная девушка, затравленная своей матерью-ведьмой. Безусловно, страх заставит ее держать язык за зубами, если ему удастся овладеть ею, но, даже если Вильям и узнает об этом… Не стоит придавать этому большое значение.

Джон снова перевел глаза на свою супругу. Очаровательную улыбку на ее лице сменила злобная ухмылка. Что это: результат не присущей Изабелле ревности или какая-то личная неприязнь к девушке? Если последнее предположение верно, Изабелла, возможно, даже охотно поможет ему воздать дочери матери-сучки по заслугам.

Скромно беседуя с джентльменами, окружившими ее, Джоанна раздумывала над причиной, побудившей Джеффри так быстро исчезнуть с бала. Граф Солсбери согласился с ней: его сыну лучше оставаться в лагере. Конечно, Джеффри выпил не в меру много, но нельзя же сказать, что он вдребезги пьян и не контролировал себя. Кроме того, его ревность просто опасна. Глупец! Зачем ей искать кого-то еще, если он может сполна дать ей все необходимое! Что ж, все это весьма досадно, но ей придется быть очень осторожной, чтобы и намек на скандал не коснулся ее имени. Такой скандал мог бы навлечь на кого-нибудь угрозу гибели и опасен для Джеффри. Даже если вызов на поединок и был бы справедливым, ненависть королевы к Джеффри могла бы немало навредить ему, когда он убьет кого-нибудь…

* * *

Опустив голову в бочку с холодной водой, Джеффри ждал, пока не прекратится шум в мозгах. Когда судорожное пульсирование сменилось тупой болью, он свалился на кровать своего отца. Джеффри и не надеялся заснуть: он решил обдумать план, как добиться немедленного отъезда Джоанны от двора. Но он недооценил эффект, который оказали в совокупности и утомительная верховая езда, и веселая пирушка, и перебор в выпитом вине, и неудовлетворенность его плоти, и назревшая ссора. Когда граф Солсбери вернулся через несколько часов в свои покои, чтобы лечь спать, он поговорил в обычной манере со своими оруженосцами и, подвинув сына, который не издал при этом ни звука, освободил себе место на кровати.

К утру от головной боли Джеффри не осталось и следа. Однако трезвое осмысление признания Джоанны в своих намерениях принесло ему не больше удовлетворения, чем накануне вечером, когда он впервые услышал о них. Джеффри не хотел обращаться за помощью к своему отцу. Все, что мог сделать Вильям Солсбери, так это попросить короля, чтобы тот заставил Изабеллу отослать Джоанну назад, в Роузлинд. Нельзя сказать, что Джеффри не доверял Джоанне, но он боялся, как бы Изабелла не навлекла на нее беду, а распущенность придворных дам не внушила ей отвращение. Граф Солсбери все еще считает Джоанну беспомощным, невинным ребенком и своего мнения менять не собирается. Вспомнив о том, как этот «беспомощный, невинный ребенок» избавился от свиты сэра Генри, Джеффри улыбнулся и взглянул на отметины на своей руке, оставленные острыми ноготками хрупкого создания.

Разрешив, к своему удовлетворению, этот вопрос, Джеффри переключил все внимание на короля, когда все приглашенные на военный совет уже собрались в трапезной. Но уже первое, что он услышал, заставило его забыть о Джоанне. Чтобы закончить войну как можно быстрее, Джон предлагал взять Ллевелина в плен.

– Когда Уэльс останется без своего предводителя, его крепости падут сами, сделав за нас нашу работу, – заключил король. – Тогда мы появимся перед валлийцами как избавители, защищая их друг от друга.

Джеффри глубоко вздохнул и посмотрел на пожилых мужчин, окружавших его. Ничто в их лицах не сулило надежды, что кто-нибудь возразит против этого безумия. Он с грустью понял: никто и не считает план короля неблагоразумным. В Уэльсе не было войны, настоящей войны англичан против валлийцев, со времен правления короля Генриха, если не считать карательной экспедиции сэра Саймона почти двадцать лет назад. Мало кто уже помнит о ней, а если и помнит, так только, что Джон ввел тогда в Уэльс огромную армию, и Рис ап Груффидд [3]3
  «Рис ап Груффидд» на валлийском языке означает «Рис, сын Груффидда».


[Закрыть] принес ему присягу в верности. Джеффри вздохнул. Его возраст и недостаток опыта приказывали ему молчать и слушать двоих старших и искушенных соратников. Возможно, Джеффри Фиц-Вильям, ничтожнейший из вассалов короля и самый неопытный из военачальников, и должен был почтительно молчать, однако он как заместитель Иэна де Випона нес ответственность за его людей и за людей короля. Джеффри слушал еще несколько минут, обдумывая, как благоразумнее поступить. Если он заговорит, Джон, конечно, разозлится. Более того, его единственный голос «против», возможно, ничего и не решит. И в то же время, если бы Иэн был здесь, он не молчал бы.

– Сир, вы не найдете там лорда Ллевелина, – отчетливо и громко сказал Джеффри, выйдя вперед.

– Там? Что значит «там?» Было названо четыре крепости. В какой именно мы его не найдем? – раздраженно спросил король. – И откуда тебе известно так много о маневрах врага? Уж не в сговоре ли ты с ним?

– Нет, ни с ним, ни с уэльскими вассалами Иэна, ни с моим молочным братом Оуэном ап Ллевелином, – решительно заявил Джеффри, надеясь, что упоминание о его уэльских связях напомнит всем, что он знаком с этой страной и ее народом. – Но я часто бывал в Уэльсе и слышал их сказания о войнах…

– Это тебе следовало бы делать и сейчас – сидеть на коленях у своей няни, слушать сказки и не вмешиваться в Дела военного совета!

Дотоле тусклые глаза Джеффри вспыхнули золотым янтарем, он побагровел. Граф Солсбери предостерегающе поднял руку и направился к сыну, но Джеффри заговорил снова:

– Милорд, каждый вассал обязан сообщать все, что знает, королю. Валлийцы изгоняли из своих владений не одну английскую армию. Об этом поется в их песнях. Есть пища для размышлений…

– Пища, кишащая червями! – презрительно усмехнулся Джон, но, заметив на себе взгляд Вильяма Солсбери, тут же добавил: – И что же это за пища?

– Я уже говорил, – ответил Джеффри, явно успокоившись. – Вы не найдете лорда Ллевелина, где бы вы его ни искали. Вам лучше…

– Достаточно! – прервал его Джон. – Когда мальчишка, наделенный незаслуженной властью, начинает указывать военному совету, что делать, а чего нет, нужно при нимать решительные меры! Тебе придется покинуть нас, Джеффри, и выполнять лишь то, что мы прикажем тебе!

Воцарилась устрашившая всех тишина. Джеффри посмотрел на отца.

– Понятно, милорд, – тихо сказал он, поклонился и вышел.

Под крытой аркадой Джеффри остановился, пытаясь усмирить свой гнев, который побуждал его вернуться и сказать королю парочку теплых слов. Сдержав свой безумный порыв, от которого ему стало не по себе, Джеффри задумался над своими последующими действиями. Можно уехать в лагерь, но, если он хочет поговорить с отцом о Джоанне, нужно дождаться, когда закончится совет. От этих мыслей Джеффри оторвал паж. Тот дернул его за рукав и сказал, что в саду его дожидается молодая леди.

Вспомнив свои не такие уж давние беды, когда он сам служил в пажах, Джеффри не отругал и не ударил мальчика. Закрыв глаза и попросив у Бога терпения себе, он сказал:

– Хорошо, веди меня к ней.

Лучше бы Джоанна ждала его где-нибудь подальше, но она удобно устроилась у самого входа в сад. Не время прохлаждаться! Когда девушка, мило улыбаясь, поднялась, чтобы приветствовать Джеффри, он грубовато спросил:

– Чем могу служить вам, мадам?

Годы жизни с людьми весьма непостоянного настроения не прошли для Джоанны даром. Вместо того чтобы воскликнуть: «Так-то ты приветствуешь меня, негодник!», что отлично получалось у ее матери, Джоанна сказала, как могла, спокойно:

– Прошу прощения, что отрываю тебя от дел в такое время. Я не задержу тебя. Я пообещала твоему отцу, что помирюсь с тобой до твоего возвращения в лагерь. Только позволь мне сказать, что я сожалею о том, что дразнила тебя вчера вечером.

Джеффри потер лоб, словно хотел разгладить на нем две вертикальные складки между бровями.

– Думаю, что скорее извиниться должен я. Кажется, вчера я не очень-то был склонен к общению, как, впрочем, и сейчас.

– Вчера вечером ты был пьян, – сказала Джоанна, пожав плечами. – Я знала об этом. А сегодня… – Она подняла на Джеффри глаза. – Сегодня тебя беспокоит что-то, связанное с твоими обязанностями.

– Ты тысячу раз права, – с горечью ответил Джеффри. – Только что я слушал старых идиотов, включая моего отца, разглагольствующих, как они захватят Уэльс, втянув лорда Ллевелина в заранее подготовленное сражение и взяв его в плен.

– Это просто смешно! – воскликнула Джоанна. – Даже я знаю…

– Ты – просто глупая девчонка, а я – лишь мальчишка, наделенный незаслуженной властью, которому до сих пор только и сидеть на коленях у своей няни и слушать сказки! Так сказал король. Разве наше мнение заслуживает внимания?

– И ты ничего не сказал им? Не обратил их внимание на то, что еще никому не удавалось втянуть валлийцев в крупное сражение?

– Я не успел и заикнуться об этом. Как только я поднял голос, меня отругали, как малого ребенка, и попросили покинуть зал. Я…

– Успокойся, Джеффри! Гневаться на короля бессмысленно. Тебе ведь известно, что он дурно воспитан и глуп. Давай лучше подумаем, как смягчить предстоящие неприятности. Пойдем, прогуляемся по саду. Не думай об этих идиотских разглагольствованиях!

– Я ничего не могу сделать! Мне только двадцать лет! Они же посвятили войнам всю свою жизнь.

Сама правда прозвучала в его словах, и она подействовала успокаивающе. Конечно, совет не стал бы слушать Джеффри. Как на беду, ни один лорд, принимавший участие в Уэльских походах, не присутствовал, а эти старые вояки сражались исключительно во Франции либо вели мелкие междоусобные войны в Англии. Никто из них даже и вообразить себе не может, что представляет из себя Уэльс, особенно его западная часть! А что касается короля, так он никогда не упускает шанса поглумиться над кем-нибудь, если представляется случай.

– Отчасти я сам виноват, – вздохнул Джеффри. – Вместо того чтобы только излагать факты, я начал советовать, как лучше поступить. Я не привык к ситуациям, когда приходится говорить напрямую с графами, епископами и королями.

– Не обращай на это внимания! Не думаю, что они стали бы тебя слушать, если бы ты говорил с ними и как-то по-другому, – успокоила его Джоанна. – Я не вижу, как ты можешь изменить планы короля. Я хочу сказать… Мы должны сделать все возможное ради спасения наших людей! Помню, Иэн рассказывал, как они чуть не умерли от голода, когда ходили с моим отцом на Уэльс.

– Да, тогда Иэну и удалось повстречаться с лордом Ллевелином. Отряд Иэна бродил в поисках продовольствия и захватил Ллевелина в плен. Именно об этом я и хотел им рассказать… о том, что в Уэльсе мало ферм, где можно раздобыть провизию… о том, что там нет таких широких дорог, где прошли бы повозки, запряженные быками…

– В таком случае можно воспользоваться ослами и мулами…